Проклятый скиталец

И как оказалось, случился там порядок. По пути нам не попалось ни одного упоминания былых заслуг этого местечка, напротив, улицы были относительно чисты, патрули встречались тут и там. Надо же, от всего происходящего родилось хоть что-то положительное.

Так, блуждая по различным закоулкам, мы вышли к пограничной, улице формально разделяющую северо— и южно-западные районы города.

— Выходи, ребятня! — Крикнула Лида, когда мы остановились около некого заброшенного здания. Ничего не произошло.

— Что мы здесь делаем? — Спросил я тихо шепча.

— Они бояться тебя.

— Они?

Тут из этой самой «заброшки» вышла маленькая девочка. Она медленно, боясь подходила ближе. Увидев девчонку, я сразу понял, что здесь происходит. Я окинул здание беглым взглядом. В окошках, затаившись, на меня нацелились несколько ребят.

— Эй, как тебя зовут?

Девочка остановилась, испуганно глядя на меня.

— Не бойся, я тебя не обижу. — Стараюсь говорить мягко, но особо эффекта это не дает. — Послушай, я тебе не враг, честно, я просто…

Тут в мою сторону полетел снаряд. Еле увернулся, чуть лицом не словил. Девочка, испугавшись убежала обратно, а Лида встала прямо передо мной, широко расставив руки.

— Вы там ахринели, он вам ничего не сделал!!

— Не кричи, они просто бояться. — Обращаясь к ним, выхожу вперед. — Не бойтесь я ничего вам не сделаю, клянусь! Я пришел сюда за компанию, не больше того!

— Мы тебе не верим! — Послышался мальчишечий голос.

— Ну, мне то вы не верите, а своей подруге вы поверите? Она за меня ручается, так?

— Я за него ручаюсь, слышите?

Через минуты пять тихих перешептываний эти сорванцы начали выползать из этой дыры. Всего семеро, трое девчонок и четверо мальчишек примерно одного возраста.

— Ну ребятки, как вас зовут?

— А тебе какая нахрен разница? — Вперед вышел самый высокий из сорванцов.

— Ну как же, поздороваться хоть.

— А мы с тобой, хер патлатый, здороваться не собираемся, и ваще, че приперся?

— Грыдля, уши оторву! — Встряла Лида.

— Так значит тебя Грыдля звать? — Мальчишка промолчал. — А вас как? — Обращаюсь к остальным. Молчат.

— Ну, тогда я сам представлюсь, меня зовут…

— Сигвард. — Ответила одна из девочек.

— Софа! — Взъелся Грыдля на свою подругу.

— Да, ты права, Софа, а откуда ты знаешь?

— А нам Мартин рассказал… — Ответила третья.

— Мартин!? Тот, который из предместья? Он жив!?

— Не напирай так, Сигвард! — Лида положила мне руку на плечо.

— Так, Эгель, заведи-ка баб внутрь, сча будут мужские разговоры.

— Ребята, я вам ничего не сделаю…

— Ясень-пень, не седлаешь, ты будешь стонать как сука!

Грыдля вытащил из пояса маленькую заточку и попытался на меня напасть. Мне его даже было несколько жаль. Одной недели тренировки со Стариком хватило, чтобы выучить пару базовых приемов, в том числе по обезоруживанию и обезвреживанию оппонента. Не прошло и мига, как я вывернул Грыдле руку так, что он сам отпустил стекляшку, служившей ему заточкой. Я скрутил ему руки и просто держал.

— Ты не ранен? — Очнулась Лида.

— Все нормально, удивительно что он сам об нее не порезался — кивком указываю на стекляшку. Лида тут же ее подобрала.

— Отпусти, сука, порву руками, тварь вонючая.

— Слушай, Грыдля, обычно таких как ты я бью без всякой жалости. Никому, знаешь не нравится, когда ему пытаются плюнуть в лицо. Но в этот раз этого я делать не стану, во-первых, потому что ты ребенок, во-вторых, потому что не хочу заочно сориться с твоими друзьями, а в-третьих, потому что не хочу сориться с Лидой. Но учти, пока ты полностью не успокоишься, я буду тебя держать именно в таком состоянии. Мы поняли друг друга?

— Че вы встали? Накиньтесь толпой, против всех не сможет. — Он все еще пытался кочевряжиться, а вот его друзья сидели смирно.

— Успокойся, Грыдля! — Возмутилась Лида.

— А ты ваще иди на… — Даже я отреагировать не успел. Лида ловким движением скрутила ухо наглеца. Боги, да на это смотреть то больно, не то что.

— А-А-А-А-А-А, ПРОСТИ-ПРОСТИ-ПРОСТИ, Я ИЗВИНЯЮСЬ!!!

— И?

— И БОЛЬШЕ ТАК НЕ БУДУ!!!

Она отпустила его. После отпустил и я.

— Ну так что, — Я тихонько хлопнул в ладоши, а у ребят походу сердце екнуло. — Давайте нормально знакомится. Как вы уже поняли, меня зовут Сигвард, а вас?

— Меня Софа! — Откликнулась маленькая, худощавая девочка с большими синими глазами.

— Меня Лина — Отозвалась ее подружка.

— Меня Эгель — Тихо, почти шепотом сказал черноволосый мальчуган.

Получилось так: Эгель, Лина, Софа, Виола, Ярик, Лютор, Виктор и Грыдля. Еще, как оказалось, был Мартин.

После всех приветствий, дети с удовольствием поглощали еду, за исключением Грыдли, которому, конечно, выдали паек, но к тому и оплеух сверху перепало.

— Как же вы здесь оказались, а, ребята?

— Нас здесь бросили! — Вскликнула Виола.

— Бросили? Родители!?

— Нет. — Покачал головой Лютор. По моим наблюдениям самый спокойный из всех.

— Не родители, тогда… Вы… Вы что же? Получается Стервятники будете?

Ребята в миг замерли, Виола взглянула на меня с испугом. Она вроде как была самой младшей из всей компашки.

— Успокойтесь, мне просто интересно, я ничего не сделаю.

— Мы БЫЛИ Стервятниками. — Подал голос, молчавший до этого Грыдля.

— Были? Вас что же просто выгнали?

— Они сказали, что мы не годимся для их ремесла, побили нас и вышвырнули из района — Заключил Ярик.

— Твою мать… — Я сказал это очень тихо, но все равно получил укоряющий толчок в плечо. — Прости, Лида.

— Ну же, скажи же, что ты был прав! Мартин нам рассказывал, как ты донимал его, пас постоянно. — С усмешкой добавил Грыдля.

— Какая разница? Главное, что тот вообще жив остался, уже хорошо. Еще бы найти его.

— Зачем? — Оживилась Софа — Ты его за камень побить хочешь?

— Что? Нет кончено, хочу с ним поговорить.

— Для чего? Еще раз мораль прочесть? — Грыдля стоял на своем.

А теме временем ребята, похоже, понемногу начинали привыкать к моей персоне. По крайне мере они трясутся от каждого моего движения.

— Мораль и святой брат ему зачесть сможет, я просто хочу поговорить.

— Мы не верим! — Заявила Лина, горделиво скрестив руки на груди.

— Да? в таком случае, как же мне заслужить ваше доверие?

— Расскажи сказку!! — Вклинилась в разговор Виола.

— Эй! Своих не продаем! — Озлобленно зыркнул Грыдля. Бедная девочка аж сжалась!

— Да ладно тебе, я ж его не съем!

— Давайте так, с меня сказка, с вас место, пойдет? — Предложила Лида.

— Так нечестно! Рассказать должен он!

— Виола, боюсь у него не получится, давай лучше я.

— Ну-у-у!

— Не ерничай, будет интересно, обещаю!

— Ну ла-а-адно. Мартин сейчас на чердаке в доме с двумя мостами, который около Мыколы-пекаря!

— Спасибо, Виола! — Встаю, киваю Лиде и иду в указанном направлении.

Следом за мной увязался Грыдля.

— Эй, постой!

— Чего? Скажешь мне не идти? — Отвечаю ему на ходу.

— Да постой ты!

— Ну чего?

— Ты не понимаешь! Эта мелочь даже слушать тебя не станет, он тебя ненавидит!

Я приостановился.

— Не удивил.

— После казни Мартин выл белугой по погибшим родителям, винил тебя в своих бедах. Он не станет слушать, хоть ты его свяжи!

— Ну, не попробуешь не узнаешь, — Я пожал плечами. — Во всяком случае, если он окажется уперт до самого конца, я больше попыток предпринимать не буду.

— Тц, дело тут скверное, понимаешь… — Этот бедокур начал виновато чесать затылок, обдумывая что и как мне сказать.

— Не томи, что не так?

— Мы с этими засранцами уже давно сами по себе ошиваемся. У кого родители того, дубу дали, кого попросту вышвырнули, в общем, сироты мы, а он… У него любящие родители были.

— И что ж? Вы ему за это предъявили что ль?

— Нет, конечно! Но день на третий его завываний ребятня сама поникла, начали прошлое вспоминать, а оно нам нахрен не нужно. Вот я и… — он замолчал, виновато опустив голову.

— Понял. Буду аккуратен, не боись.

— Все у тебя не боись! Смотри, обидишь мальца во век не прощу, мстить буду!

— Караул, голытьба прирезать угрожает! — Кривляния восприняты не были, но обстановку малость разрядили.

— Удачи, хахаль! И смотри у меня!

— Хахаль? — Мелкий прыщ уже смотался!

«Вот засранец. Что еще за хахаль? Да ну его!»

Сплюнув, пошел я дальше по делам неотложным. Как ребятишки и сказали, дом от которого тянутся два помоста, в нем и должен сидеть «неугомонный». Тихо взбираюсь на крышу, вижу дыру, через которую можно залезть внутрь, на чердак. Еще на подходе слышу завывания. Стараясь не шуметь, взбираюсь внурть и…

*Скрип*

«Твою мать…»

Мелкий сорвался, я побежал за ним. Петляя по полу разрушенным комнатам, он бросался в меня всяким мусором, зачастую тяжеловесным.

— Отъебись!

— И кто тебя только материться научил?

— Кто надо! — В меня чуть не влетел крупный осколок камня.

«Вот засранец!»

По итогу, мелкий сорванец таки нашел как выбраться наружу. Наша погоня перешла на свежий воздух. Он помчался через один из помостов, а я за ним, следом. Так мы гнались друг за другом, перескакивая от одного здания к другому, пока не вышли на угол «крайнего» дома. Мартин стоял на самом углу, я в метре от него.

— Так, отойди от края! Только осторожно!

— Иди к черту! Зачем ты вообще гонишься за мной!?

— Хочу поговорить, просто поговорить!

— А нам не о чем трындеть, иди к девке своей трынди!

— Поговорить есть, о чем, и мы поговорим! А теперь давай сюда, только медленно, не спеша, а то…

— Хрен тебе в рыло… — Он оступился.

На сколько мне хватало скорости рванул к нему. Повезло. Ухватился за его ногу в самый последний момент.

«Черт, в глазах мутит, нужно его вытащить, пока не уронил.»

Вытянув не маловесную тушку, я улегся на пологом скате крыши, отдышался.

— А ты тяжелый… — Парнишка не ответил, видимо до сих пор в шоке. Свернулся в клубок и лежит себе смирно. — Слушай, ну может все-таки поговорим? Бить я тебя не собираюсь и обиды не держу, просто хочу обсудить спокойно, то, о чем договорить не успели.

— Почему? — Он сказал это очень тихо, но я его услышал.

— Что почему?

— Почему спас? Почему не дал к родителям уйти?

— Дуралей ты. Думаешь родители хотели, чтобы ты так вот просто с жизнью расстался?

— Я… я не знаю.

— Пойдем-ка отсюда.

Мы спустились. Парнишка больше не пытался убежать, что прям облегчило мне жизнь.

— Кушать хочешь? — Мартин молча кивнул.

Мы направлялись к Мыколе. Пекарь он был хреновский, по-другому и не скажешь, к тому же жуткий скряга, но других продовольственных здесь нет.

— День добрый! — Заходим в лавку и сразу же ловим на себе презрительный взгляд.

— Че надо?

— Хлеба, здесь пекарня вроде как?

— Три серебряных за штуку!

— Хорошо, — Достаю несколько монет. — Три пожалуйста.

— Хе, ну тогда давай сюда, денежки!

Через минуту он достал три черствых как камень булки.

— Не понял.

— Чаго?! Свежие десять за штуку!

— Не шути так, пекарь.

— Ты еще угрожаешь мне, сучий выродок?

— Мыкола, смотри, как бы к тебе не зашли, а то знаешь проверят твои записи, увидят недостачу в казне, не порядок, не так ли?

— Да с чего…

— А с того, Мыкола, с того самого.

На лбу зарвавшегося пекаря вздулась вена, лицо побагровело. Поначалу я гадал взорвется ли он, но обошлось. Тот быстро всучил авоську и выгнал нас, попутно поливая отборным матом.

— И тебе не хворать, хрен моржовый. — Я помахал ему на прощанье.

Я отдал мальчугану выпечку.

— Сиги, ты реально мог его страже… Ну того? — Робко спросил тот, уметая первую булку.

— Нет, конечно! Ни я, ни Старик не имеет ничего общего с тем что в народе гуторят, но, если уж все так хотят в это верить — грех разок не воспользоваться.

— Понятно. — Смотри-ка, а шкет даже воодушевился.

— Ты лучше вот чего расскажи, с чего это ты так резко на меня взъелся?

— Резко? Да ты почти месяц хрен знает кого из себя строил, будто сильно лучше нашего!

— Да ну? По мне так я просто тебя от Стервятников отогнать хотел.

— Хреново ты хотел.

— Ну, видать так и есть, раз уж ты с ними по итогу оказался. Хотя, оно может и к лучшему было.

Парень задумчиво уставился себе под ноги.

— Они…

— Я знаю, твои рассказали, как с вами поступили.

— Ну?

— Что «ну»?

— Где твое, я же говорил?

— И ты туда же. Не собираюсь я тебе мораль читать, оно мне сейчас нужно, как коню пятая нога. И вообще, должен признать — твое решение оказалось верным.

— Чего? Почему, я же…

— Ну смотри, во-первых, неясно что было бы, останься ты в предместье, во-вторых, даже лишившись поддержки Стервяцов ты не остался в одиночестве. У тебя есть друзья и они, кстати, о тебе беспокоиться.

— Родители тоже говорили, что друзья меня… — Ну вот, мальчишка опять начинает хныкать.

— Слезами горю не поможешь, Мартин. Лучше, успокойся, вспомни о своих друзьях.

— Тебе то просто говорить…

— Тут ты не прав, сорванец.

— Вот опять ты за свое! Строишь из себя…

— Я был там. Был в тот самый день… Я видел, как он спустил своих псов с поводка. — От услышанного у шкета округлились глаза.

— Н-но, но как тогда…

— Лишь чудом. Я мог погибнуть там, но судьба дала мне шанс. Остальным повезло меньше, кто-то выжил и скрывается, кого-то вздернули следом. — Невольно я выдержал паузу, вспоминая лица убитых, кричащих в агонии. — Знаешь, в одном я уверен точно, твои родители были счастливы, что ты оказался здесь в тот момент.

«Если имели силы думать о тебе в тот миг…»

— Можешь меня ненавидеть за то, что я выжил, но перестань думать лишь о сожалениях. Твои родители хотели, чтобы ты жил, а не терзал себя одним самобичеванием.

— Хорошо. — Он утерся и строго посмотрел мне в глаза. — И я не буду тебя призирать. Но если ты перестанешь втирать мне про всякую хрень!

— Ахахаха, договорились! Тогда, раз уж между нами мир, расскажи хоть как вы тут выживали бес помощи?

Впрочем, рассказ оказался не долгим. После поспешного изгнания из братии, детишки осели в одном из немногих пустующих домов. Для пропитания пытались воровать, но быстро с этим делом завязали. А после и Лида появилась, она заботилась о них, помогала им. Святая женщина.

—… А ты? Я сначала думал, что тебя заперли в крепости за что-то. Так народ болтал, а ты оказывается с Лидкой теперь. Как так вышло?

— Да как обычно, просто встретились как-то раз на рынке, разболтались, вот теперь и вижусь с нею изредка. А пропадал я у Старика, теперь его подмастерьем хожу.

— Подмастерьем? У Старика!? Какое у него может быть подмастерье!?