"Колобок" представляет

— Не выгонит, — уверенно сказала Мадина, следя за светофором, — он сам говорил, что другой такой не знает. Нам главное — успеть, а ты...

Она не договорила, лишь наддала скорости, этак километров до ста в час. Рита лишь робко надеялась, что до сознания новой сумасшедшей подруги дойдет возможность прокатиться на метро... Хотя с Мадины вполне сталось бы и не вспомнить об этом.

Едва девушки удалились на достаточное расстояние от офиса, достаточное для того, чтобы в случае дождя человеку не пришла в голову мысль вернуться — как хлынул тот самый дождь, очень мокрый и, вероятно, несколько кислотный.

Мадина с Ритой кинулись к ближайшему магазину, обходя по касательной покрытую коростой грязи машину. Коросту на лобовом стекле прорезала надпись, взывающая к совести автовладельца: "Помой меня". Этот гроб на колесах странно контрастировал с американизированной витриной салона, но о странностях девчонки не думали.

Через три минуты они вылетели оттуда с таким видом, словно спасались от семейки разъяренных медведей.

— Боже, — бормотнула бледная Мадина, — это же прям вампиры какие-то, а не продавцы...

— Умудренная опытом Рита снисходительно хмыкнула:

— Моя тетя зашла в такой вот магазин. Хотела просто поглазеть на зимние шапки. Ей сосватали целый гардероб стоимостью в три "мерседеса" и взяли честное слово, что она вернется купит их рухлядь. Тетку потом совесть грызла что она продавцов обманула.

— Честность украшает человека, но нам украшения не нужны, — заявила Мадина. — Они ж, эти продавцы, со скуки дуреют, вот и кидаются на каждого. Им надо учебного покупателя в магазине ставить, резинового, чтобы они на нем душу отводили.

— Не удивлюсь, если он что-нибудь купит, — усмехнулась Рита.

— Сколько времени? — резко спросила Мадина.

— Полшестого.

— Опаздываем! Не сахарные, — и Мадина решительно выташила Риту из под козырька. Девушка в ужасе закрыла глаза перед предстоящим испытанием. Дождь оказался омерзительно-холодным, Рита втянула голову в плечи, пытаясь хоть так защититься от влаги. Это был очень эффективный способ. Еще лучше было бы прикрыться значком "Турист СССР". Мадина что-то сердито ворчала, почти не разжимая губ.

— Что ты говоришь? — задыхаясь переспросила Рита, — меня, что ли, костеришь? —

Мадина мотнула головой:

— Если мы не успеем, то окажемся в о — о — очень неприятной ситуации. Поэтому я злюсь. Не на тебя, а на обстоятельства. Ух ты...

Мадина внезапно остановилась и проводила взглядом неспешно прокатившую мимо иномарку. Потом, заметив еще одну, начала высматривать их в двойном потоке машин. Рот Королевой приоткрылся а глаза заблестели жадным восхищением. Рита равнодушно наблюдала то же явление, переминаясь с одной утомленной бегом и каблуками ноги на другую. Она, конечно, радовалась остановке, но дождь и непонятнные слова Мадины о неприятностях заставляли ее нервничать. Неприятностей и так уже куча, и больше ей как-то совсем не требовалось. Рита зашмыгала носом, отметив про сея, что у нее начинается насморк, и несильно толкнула Мадину в плечо. Та медленно повернула к ней лицо, возвращаясь из невыразимо-прекрасного далека, и, несколько раз моргнув, внезапно ринулась в галоп, к цели.

С грохотом, достойным подков всей российской кавалерии XIX века, девушки вбежали во двор дома моделей. Теперь, вечером, здесь было полно народу, иномарок и суеты.

— Сколько времени? — нетерпеливо спросила Мадина.

— Без десяти минут...

— Е...— в отчаянии простонала Мадина и ринулась в дом. Толпа надменно разглядывающих друг друга девиц с кудахтанием разлетелась в стороны.

— Боже! — ахнула Мадина, увидев в зеркале собственные небесные черты с растекшейся по щекам черной тушью и обвисшими волосами, с которых капала вода. В ужасе она перевела взгляд на Риту и застыла, потрясенная до глубины души.

Макияж "под гейшу", сделанный со всем старанием, не экономя краски, растекся по лицу Риты экзотическими разводами, напоминающими живопись по шелку, закат в тропиках и бензиновую лужу... Ах, какое безумно таинственное лицо получилось! Не Брук Шилдс в детстве. Не японская гейша. И даже не тайваньская проститутка. Эрия! Девочка с Альтаира из фантастической повести Ли Беккет.

— Блин-кисель! — потрясенно воскликнула она, — честное слово, я не виновата! Это из-за дождя! Цебаковский будет в отпаде. Вот только волосы — лежат как иглы дохлого дикобраза.

Рита торопливо достала из сумочки массажную щетку.

— Не надо! — раздался голос из под потолка и на лестнице объявился сам мастер. Облокотившись на перила он внимательно, как критик — статую, изваянную постмодернистом, оглядел Риту. Та смущенно потупилась.

— Интересно, — вымолвил Цебаковский, — где вы краситься учились?

— Это из-за до...

— Это панк-андеграунд, — перебила Мадина, — но вообще-то она шатенка с густыми ресницами.

— На верх, — скомандовал Цебаковский, — быстренько, девушки, быстренько.

Рита оглянулась на подругу, ища поддержки.

— Иди. У меня срочное дело.

Рита покорно пошла куда было указано, а Мадина, поскрипев зубами, метнулась к какой-то приоткрытой двери. За дверью ее ждала тишь и темень и Мадина, прикрыв ее за собой, нашарила выключатель.

Вспыхнул свет. Посреди комнаты одиноко стоял стул и Мадина, сев на него, стала ждать часа Х.

Через сорок минут она, распаренная, красная, будто после бани, пошатываясь вышла. Ругаться было нельзя, но очень хотелось. Мадина подумала о напарниках, только что изумлявших работников ЧП "Альфа" слаженностью движений, и ехидно улыбнулась. Сегодня Рыжик не смог поприкалываться над нею, расстояние не позволило. ЧМО, конечно, гад, но зарядка делала свое дело, наполняя силой прежде тощие ручонки и ножонки, у уже близким виделось то время, когда Мадина сможет вернуть Рыжику с лихвой все нанесенные оскорбления...

Она поднялась на второй этаж и пошла на знакомый голос Цебаковского. В комнате, куда привел ее слух, торчали спины чертовой прорвы людей: тут были и девицы, недавно тусовавшиеся у входа, и какие-то левые мужики. Мадина поймала краешком глаза отблеск лысины Цебаковского и, аккуратно работая правым плечом, принялась пропихиваться туда.

Коротышку Риту она признала почти сразу, "панк-андеграунд" с нее смыли, нарисовав на этом месте нечто менее таинственное и экзотическое, но зато более приличное. Рита была одета в черный шелковый брючный костюм, похоже, только что претерпевший некоторые изменения с помощью ножниц и портновских булавок. Подружка смущенно улыбалась, но двигалась вполне сносно. Заметив Мадину она помахала ладошкой и тут же получила втык от Цебаковского за самовольный выход из образа.

— Потрясающая идея, — сказал мастер, пробравшись к Мадине. — Мини-фотомодель — это фурор. Теперь нужно подобрать партнера для одной моей задумки. Он должен быть контрастным. Она — маленькая, он — высоченный. Она — хрупкая, он — культурист... Проникаетесь?

Мадина возликовала. Кажется, ее усилия не пропали даром. Долой бульонные кубики и шпалоукладывание!

— Когда вы сможете выпустить ее как модель? — деловито спросила она.

— Нужен партнер. Без него первое впечатление у людей будет другим.

— Если я сегодня приведу партнера — завтра состоится премьера?

Цебаковский в обалдении развел руками. Он впервые сталкивался с высокими скоростями создания "звезды" в модельном бизнесе. Обычно разработка идеи и поиск нужных кандидатов занимали месяцы, а тут суматошная девица таскает к нему готовые проекты, как карасей из судка.

— Пожалуй, вы могли бы быть полезны мне не только в качестве модели, — задумчиво произнес он, — вы никогда не занимались дизайном?

— Я много чем занималась, — вздохнула Мадина, — но сейчас у меня контракт. Сроком на десять лет и, между нами говоря, просто кабальный.

— Можно попробовать оспорить через суд, — подсказал Цебаковский, — деньгами я мог бы помочь.

Девушка вздохнула и покачала головой.

— Суд ничего не сможет. Это настоящий беспредельщик... Так как на счет партнера?

— А какие у него волосы?

— Рыжие, — ответила Мадина.

Рыжик был по уши в "интернете", не смотря на то, что час был, в общем-то, ранний. Каждые десять минут он вылетал оттуда и терпеливо звонил снова, возвращаясь к облюбованному сайту. На этот раз он все же спросил разрешения у Толая, сейчас господин директор сидел рядом, подперев ладонью грустное лицо. У Рыжика лицо было заинтересованное: ему очень нравилось то, что он видел на экране монитора. Катя принципиально удалилась от компьютера в самый дальний угол и слегка нервозно дергала страницы журнала "Домашний очаг". Ленуся вообще ушла в холл и влюбленно следила за мгновениями жизни голубых симфизадонтов, но и до нее доносилось восторженное покряхтывание Рыжика.

— Оп! — изрекал он и, через секунду, ткнув в другую клавишу, восклицал: — Ах!

Толай снисходительно посмеивался.

Катя возмущенно скрипела зубами.

— Эта! — говорил Рыжик, упирая палец в экран. Толай, не соглашаясь, мотал головой. — Эта? — предлагал Рыжик, — Эта? Эта?

— Светленькая, — сказал, наконец, Толай, — та, что сверху. В правом углу.

— О — о, — уважительно протянул Рыжик. — На Риту похожа.

Толай вдруг покраснел и слинял в свой кабинет. Катя закатила глаза, ища в потолке дыру, ведущую к небу, откуда гнев господень должен был бы обрушиться на паскудников, а Рыжик, радостно оскалив зубы, сцепил руки над головой в победном жесте.

Катя спрыгнула с дивана и, приблизившись к компьютеру, глянула на экран.

— Я бы тоже покраснела, — сообщила она.

— В такой позе? — Рыжик поднял бровь и критически осмотрел Катю. Две женские руки с давно не крашенными ногтями схватили его за горло и, сдавив его, помотали рыжиковой головой туда-сюда.

— Хочешь жить? — грозно спросила Катя сквозь зубы, — Никогда! Никогда не смей делать пошлые намеки!

Рыжик с улыбкой высвободился и тут же получил удар по голове всей подшивкой журналов "Женский клуб".

Сграбастав Катю за оба запястья Рыжик мощно, но аккуратно вытолкал ее в холл. Катя, все еще кипя и бурля, кинулась на закрывшуюся перед нею дверь, но безуспешно.

— Блаженны прыгающие ибо они допрыгаются, — отпустила комментарий медитирующая Ленуся, — Кстати, Толай только что мимо меня пробежал. Спросил, в какой клинике Рита собралась операцию делать, и исчез.

— А у него, наверное, тайный выход из кабинета, — догадалась Катя, — запасливый зайчик. Интересно, у него еды никакой нет?

— А я бы в душ с удовольствием сходила, — сказала Ленуся, подозрительно оглядывая себя, — еще сутки и все... Грязью зарастем.

— Моется тот, кому лень чесаться, — заметила Катя. — До трех сантиметров не грязь, а дальше — само отвалится.

— Дальше начнут уши и пальцы отваливаться, — печально ответила Ленуся. — Мы последний раз у Мадам мылись, почти неделю назад. Грустно все это.

Катя поежилась, глядя в окно, по которому лупил дождь.

— Вот Мадина накупалась, — сказала она. — Кстати, это не Динка там босиком наяривает?

Босоногая Мадина взлетела по ступеням, твердой рукой пихнула двери и, привалившись спиной к стене, устало задышала. Одежда облепила ее, волосы прикипели к шее и лицу, туфли болтались в руке. Она задержала взгляд на Ленусе, потом на Кате, показывая, что еще не сдвинулась и своих узнает, и, высунувшись из дверей на улицу, перевернула туфли, вылив поллитра воды.

— О.кей, — выдохнула она и став посреди холла принялась теребить платье, неделю назад лежавшее в шкафу Мадам, чтоб быстрее просохло.

— Ее приняли? — недоверчиво, но заранее восхищенно спросила Ленуся.

— Ага, — кивнула Мадина, — Где Рыжик?

-Голых теток рассматривает, — сказала Ленуся, — хочет операцию по смене пола провести, выбирает себе модель.

Мадина постучала в Ритин предбанник.

— Рыжик! — требовательно позвала она, — твоя помощь нужна.

— Чего передвинуть? — высунулся Рыжик, — или потолок подержать?

— Нам нужно твое тело, — заявила Мадина.

— Сала захотели! — крикнула Ленуся.

Рыжик хмыкнул и вышел, косясь на Катю. Та показала кулак.

— Зачем тебе мое тело? — поинтересовался Рыжик.

— В поликлинику сдаст. Для опытов, — буркнула Катя из своего угла.

— Не мне, — устало пояснила Мадина, — для Риты нужен партнер, иначе...

— Какой партнер?

— Для фотографии. Тогда уже завтра ее выпустят как новую модель. Ты с нею должен сняться, понял?

— Понял, — Рыжик нахмурился, — Так я что, должен сейчас на улицу выйти? В дождь?

Мадина промолчала, давая ему время проникнуться ее нарастающей ненавистью. Сытый, сухой, тепленький амбал и измученная бегом, холодом и дождем тоненькая девушка...

Рыжик понял. И проникся.

Они вышли на улицу и Мадина, едва переступая, повела Рыжика, чувствуя как немеют ноги и сводит от холода пальцы. Рыжик, привыкнув к льющемуся с ушей за шиворот дождю, осознал, что его надоедливая, взбалмошная, временами несносная напарница сейчас как-то поскучнела. И даже более того, похоже, она просто окочурится прямо на тротуаре.

Он остановился. И Мадина тоже покорно остановилась, грустно глядя на свои ноги. Рыжик повернулся к ней спиной.

— Бери меня за шею, — сказал он, и потом, присев, подхватил ее на спину.

Мадина слегка ожила и, вникая в ситуацию, прохрипела:

— Вперед!

Как кузнец Вакула верхом на черте, она въехала в дом моделей на Рыжике, вызвав бурю восторга у собравшегося народа. Рыжик, проморгавшись, поднес Мадину к окну и она, не слезая, вытерла ему лицо бархатной шторой, заодно протерев и свое.

Рыжик вознесся по лестнице и вошел в уже знакомый Мадине зал. Динка сползла на пол и, легонько толкнув одну из спин, спросила, где можно найти Цебаковского.

Протолкались к возвышению, укутанному белым шелком. На нем сидела Рита в белом платье, совершенно несчастная и растерянная. На человека, у которого только что сбылась мечта всей жизни она была похожа меньше всего. Пожалуй, увидь ее какой-нибудь кинорежиссер, тотчас предложил бы роль королевы-мученицы Марии Стюарт.

— Правую ногу согни в колене, — командовал Цебаковский, — Назад ее, поставь на носок. Левую тоже, но вперед. Руки сведи над головой. И убери это выражение с лица, будто любимая кошка сдохла...

— Прям как зарядка от ЧМО, — шепнул Рыжик Мадине.

— Голову в профиль. Взгляд яростный! Нет, не так, брови не хмурь! Снимайте!

Сверкнула искусственная молния. Цебаковский устало покрутил головой, заметил Мадину и деловито кивнул и намертво прикипел взглядом к облепленному мокрой одеждой Рыжику.

Лицо модельера претерпело ряд превращений: оно, будто амеба, все задвигалось и, наконец, усмиренное хозяином, пришло в исходное состояние. Цебаковский воздел руку и показал ею на сцену, где в свете софитов умирала прошлая жизнь секретарши Риты.

Рыжик попятился к выходу, но Мадина перехватила его и, для закрепления приказа, отданного рукой мастера, пихнула его коленом под зад.

— Ради бога, — прошептала она, — если ты заберешься на эту сцену и десять минут там повыпендриваешься, я тебя поцелую.