«Но для этого нужно ещё догадаться, что я стал наёмником», — мысленно усмехнулся учёный.
Весь день после прибытия Виктор расставлял оборудование, начиная от станков для работы по дереву и железу, заканчивая алхимическими котлами, перегонными кубами, клетками из толстых прутьев и столами для проведения операций. Некоторые ящики имели полки, на которых были расставлены коробочки с разными ингредиентами, так что они использовались как шкафы, на которых красовались надписи «Не кантовать».
В контракте обязанности Франкенштейна были прописаны довольно расплывчато, что с одной стороны позволяло нанимателю потребовать сражаться с врагом в чистом поле, если подойдёт армия противника, а с другой стороны, он мог проигнорировать приказы кого угодно, за исключением Хозяина Огня. Впрочем, мужчина логично сомневался в том, что император снизойдёт до того, чтобы лично приказывать какому-то наёмнику в заштатном форте, но и сам он был не намерен слишком уж сильно демонстрировать собственные широкие полномочия… если командиры не будут давать откровенно тупых распоряжений.
Вечером, когда лаборатория приняла вид места, готового к началу работы, в дверь сарая кто-то постучал. Скучавший до этого момента Фрэнки, сидевший на одном из ящиков и полировавший короткий меч (или длинный нож?) бархатной тряпочкой, встрепенулся и сунув оружие за пояс, нацепил на голову маску из металлических прутьев, после чего пошёл открывать.
Створка резко распахнулась, едва не сбив успевшего отскочить солдата и здоровяк навис хмурой громадой над довольно низким молодым мужчиной (для азиата он был вполне нормальным, но Виктору всё же были привычнее европейцы, которые в среднем имели более высокий рост).
— Ррр… — пророкотал великан, демонстративно напрягая рельефные мышцы, которые словно валуны перекатывались под облегающей торс одеждой.
— Г-оспод-ин Джао пр-иглашает д-октора пр-исоединиться к н-ему за ужином, — заикаясь, выдавил из себя посыльный. — Его ждут через пятнадцать минут.
Выпалив последние слова на едином дыхании, солдат развернулся и быстрым шагом… сбежал от сарая в сторону штаба. Пронаблюдавший за этой картиной учёный, лишь качнул головой и укоризненно спросил:
— И зачем это представление? Ты же умеешь говорить.
— Смешно, — самодовольно заявил Френки, закрывая дверь.
…
Из-за того, что посыльный сбежал не дождавшись ответа, Виктору пришлось отлавливать одного из солдат форта, чтобы тот проводил его к коменданту. С собой, ради большей представительности, он взял охрану из двух некроголемов, одетых в кожаные костюмы и маски без прорезей для глаз, великана оставив охранять лабораторию, в наказание за его шутки.
Солнце уже касалось горизонта, когда Франкенштейн, одетый в коричневый мешковатый балахон с глубоким капюшоном, наконец-то добрался до небольшой террасы на заднем дворе штаба, где под навесом был установлен стол, за которыми сидели капитан Джао и его лейтенанты, с одним из коих учёный уже был знаком.
— А вот и наш гость, — добродушно усмехнулся мужчина средних лет, крепкого телосложения, с тронутыми сединой висками, вытянутым лицом и выделяющимся отчётливой горбинкой носом, одетый в кожаную кирасу поверх белой рубашки, заправленной в широкие чёрные штаны. — Я — капитан Джао, командующий форта и главный надзиратель за окрестностями; мои лейтенанты и главные собу… помощники — Зуко и Ли. Но с последним вы уже виделись.
— Очень рад знакомству, — произнёс доктор. — Меня можете звать Виктором, или же просто — доктор.
— Доктор? — в голосе старшего мужчины прозвучала заинтересованность. — И что же вы лечите?
— Многое, — расплывчато отозвался Франкенштейн, но всё же решил пояснить: — Простуду, гангрену, различные инфекции… Могу пришить оторванную конечность так, что она будет полноценно работать, либо же создам искусственный протез, по функциональности не отличающийся от оригинала, а по силе превосходящий его. Могу вылечить слабость… только глупость пока что остаётся заболеванием, к которому я не знаю как подступиться.
— Почему же имея такие широкие возможности, вы находитесь здесь, а не являетесь придворным целителем какого-нибудь короля? — вскинул единственную бровь юноша лет шестнадцати-семнадцати, левый глаз коего красовался уродливым ожогом на половину лица.
Джао лишь взглядом выразил недовольство от того, что лейтенант вмешался в его разговор, но говорить ничего не стал и предпочёл послушать, как же наёмник выкрутится из сложившейся ситуации. Впрочем, вероятно он планировал высказать мальчишке всё, что думает об излишней наглости аристократов после завершения ужина (доктор не сомневался, что лейтенантом был назначен какой-то сынок влиятельного господина, по всей видимости попавший в опалу у родственников).
— Я люблю путешествовать и не люблю долго засиживаться на одном месте, — развёл руками в извиняющемся жесте Виктор. — Если же серьёзно: нынешних своих возможностей я добился не самыми одобряемыми на западе действиями, из-за которых на меня ополчились почти все тамошние фракции.
— Я надеюсь, что на нашей земле вы не собираетесь продолжать свои… нелицеприятные исследования? — нахмурил брови комендант.
— Время беспорядочных экспериментов осталось позади, — в защитном жесте поднял облачённые в перчатки руки учёный. — Теперь, для экспериментов мне не нужно совершать каких-то преступлений… Разве что император прикажет сделать нечто подобное.
— Он этого не сделает, — уверенно заявил Зуко.
— Рад слышать, — не обратив внимания на слова подчинённого, удовлетворённо кивнул Джао. — Присаживайтесь, доктор и разделите с нами этот прекрасный ужин.
— Благодарю, капитан, — не став заострять внимание на устроенном допросе, который нарушал все правила гостеприимства, учёный проследовал к свободному стулу и усевшись на него, скинул с головы капюшон (некроголемы встали позади создателя за его правым и левым плечами). — С вашего разрешения, я ограничусь напитками: диета требует соблюдать строгий режим.
— Неужели вас мучит какой-то недуг, который вы не можете исцелить? — с насквозь фальшивой заботой спросил Ли.
— Имя этому недугу — физическая слабость, — отозвался доктор. — И я его лечу.
— Вы не похожи на слабака, — заметил Джао, лично принимаясь разливать напитки.
— Внешность бывает обманчива, — приглушённо усмехнулся Виктор. — В конце концов, сколь бы люди не желали отличаться от зверей, в нашем обществе продолжают действовать все те же правила: «Если ты слаб, то покажись сильным», «Если ты силён, то все вокруг и без лишней демонстрации об этом узнают». Мой жизненный опыт же подсказывает, что в этом мире живёт множество тех, для кого я не являюсь угрозой даже при всех своих трюках.
Франкенштейн извлёк из одеяния длинную и тонкую трубочку, один конец которой просунул в неприметное отверстие в маске, а второй опустил в сосуд с напитком и сделал несколько глотков. Собеседники с интересом наблюдали за этим процессом, пока учёный не отставил в сторону пустую чашу и снова спрятав трубочку не произнёс:
— Божественный нектар.
— Рад, что вам понравилось, — задумчиво отозвался комендант. — И всё же, не желаете поучаствовать в тренировочном поединке? Нам необходимо знать, на что именно способен наш новый союзник.
— Для этого, капитан, вам нужно вызвать на бой не меня, а мою охрану, — ответил доктор. — Я — никудышный воин.
— Неужели вы боитесь? — несколько неуклюже попытался спровоцировать Виктора Зуко.
— Именно, — спокойно подтвердил Франкенштейн. — Любая, пусть даже случайная травма головы, способна лишить меня большей части полезности. Вы ведь не желаете получить пускающего слюни идиота вместо того, кто может спасти вашу жизнь при смертельном ранении?
— Тогда, может быть вы не станете возражать против учений, в которых наши солдаты сразятся с вашей охраной? — вроде бы вежливо, но с затаённым злорадством спросил Ли.
— Не имею ничего против, — слегка кивнул учёный. — Мне, если честно, не хватает статистических данных по боевому применению некроголемов. Но вы готовы рисковать здоровьем солдат, ради удовлетворения собственных амбиций?
— На что вы намекаете? — зло прищурился лейтенант.
— Пожалуй, учения будут полезны для всех, — холодным тоном резанул по слуху голос Джао. — Доктор, чем вы собираетесь заняться сейчас?
— Займусь пополнением отряда, а также реализую один проект, который уже какое-то время меня мучит, — вежливо произнёс Виктор. — Лейтенант Ли, лейтенант Зуко… Если вам вдруг захочется сразиться с кем-нибудь сильным, то мой первый помощник Френки, с огромным удовольствием присоединится к данной забаве.
— Вы считаете его достаточно сильным? — со скепсисом в голосе спросил юноша с ожогом на лице.
— Он создан для битв, — ответил учёный. — Лейтенант Зуко, если вы пожелаете, то я могу убрать ваш шрам: зайдите в мою лабораторию завтра днём и мы обсудим лечение.
Во взгляде аристократа мелькнула растерянность, а левая рука дёрнулась, будто бы он хотел прикоснуться к шраму, но удержался в самый последний момент. На помощь подчинённому пришел Джао, который уважительно кивнул и заявил:
— Наш юный друг обязательно воспользуется вашим предложением, доктор. Пока же, давайте на время отложим дела и отдадим должное этим замечательным еде и напиткам.
* * *
Вечер плавно перетёк в ночь и распрощавшись до завтрашнего дня, люди поспешили разойтись по своим убежищам. Виктор, на этой встрече испытавший смесь без цвета и запаха, которая должна вызывать у людей доброжелательность и подсознательное доверие, был вынужден признать частичный провал (до полной неудачи в данном направлении было далеко, да и признавать своё поражение учёный не собирался).
Вернувшись в лабораторию, Франкенштейн застал Френки за извлечением крыс из крысоловок. Открывая прямоугольные деревянные коробочки, здоровяк вытряхивал их содержимое в большой ящик, при этом что-то негромко ворча себе под нос.
— И каков улов сегодня? — поинтересовался доктор, начиная снимать свой балахон, открывая взгляду единственного собеседника доспех из металла, костей и некроплоти, в который были вставлены тускло светящиеся зелёным искусственные души, размеры которых колебались от ногтевой фаланги большого пальца и до кулака взрослого мужчины.
— Восемнадцать, — пророкотал в ответ здоровяк, откладывая в кучу последнюю ловушку.
«Вот и чудно», — растянув губы в удовлетворённую улыбку, чего всё равно не было видно под маской, Виктор направился к одному из ящиков, где находились образцы крови и выделенное из слюны оборотней концентрированное проклятье.
К сожалению кровь Хайда не сохранилась с тех пор как юноши не стало, но КИ удалось привить Френки, пусть из-за своей неполноценности он и не может использовать его полный потенциал. В данный же момент эта энергия использовалась как катализатор для трансформации одних существ в других…
Изначальное проклятье ликантропии, созданное кем-то гениальным, но явно не совсем адекватным, превращало людей в подобие волков. После модификации Франкенштейна, удалось создать как систему ступенчатого превращения, благодаря чему заражённый человек может стать вервольфом, сохранив относительно человеческое телосложение, но получив все преимущества зверя, так и шаблоны превращения в других животных.
Однако же проводить эксперименты на людях, тем более в полевых условиях, было во-первых, сложно (нужно было найти подопытных, обеспечить их минимально необходимыми условиями жизни, а также позаботиться о том, чтобы они не сбежали), а во-вторых, просто опасно (Церковь Спасителя стала крайне остро реагировать на активность учёного на своей территории). Другое дело — животные, которые во-первых, менее притязательны, во-вторых, легче управляются при помощи запахов, звуков и пищевых добавок, в-третьих, на них всем наплевать.
Пока что доктор работал с мелкими грызунами, пытаясь привить им изменённое проклятье ликантропии, которое позволит во-первых, значительно увеличиваться в размерах (от пятнадцати-двадцати сантиметров длинны от носа и до задних лап, до роста в полтора метра), а во-вторых, приобретать человеческие черты внешности. В качестве шаблона для трансформации, мужчина применял собственную кровь, в результате чего получающиеся монстры, в большей или меньшей степени могли называться его детьми…
«Я самый отвратительный многодетный отец-одиночка», — был вынужден признать Виктор, пронаблюдав за гибелью очередной крысы, тело которой из-за накачки духовной энергией из специальных ИД, сперва начало увеличиваться в размерах и деформироваться, а затем превратилось в бесформенную массу.
— Видимо увеличение роста в восемь раз — это слишком много, — сбросив неудачного подопытного в ящик для мусора, Франкенштейн запустил облачённую в перчатку руку в контейнер с живыми грызунами, в данный момент мирно спящими после того как объелись дурмана. — Нужно уменьшить рост духовной оболочки в два раза. Восемьдесят сантиметров против двадцати изначальных — тоже неплохой результат.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Работательная
(Форт армии народа огня. Весна одна тысяча семьсот десятого).
Утро Виктор встречал стоя у стены штаба, на которую падали лучи медленно восходящего солнца, уделив своё личное время наблюдению за тренировкой гарнизонных солдат. Благодаря встроенному в его скафандр артефакту, подпитывающемуся от достаточно мощной ИД, взгляды почти всех людей проходили мимо силуэта, кутающегося в мешковатый балахон с капюшоном, а все остальные просто считали его чем-то неважным и совершенно не заслуживающим внимания.
"Стоит ли мне снабдить солдат нанимателя схожими устройствами, для проведения диверсий и неожиданных атак? Пожалуй, не буду выходить за рамки своих полномочий", — приняв решение, Франкенштейн вернулся к анализу упражнений, которые выполняли солдаты, заставляя свою духовную энергию резонировать на какой-то определённой волне, а жизненную — течь быстрее.
Тренировку проводил лейтенант Зуко, одетый в рубашку, заправленную в штаны, сапоги из мягкой кожи и жилет с множеством металлических пластин. Стоя перед подчинёнными, он задавал темп и демонстрировал правильное исполнение упражнений, личным примером вдохновляя людей двигаться и окриками подбадривая лентяев.
Полноценно отдохнуть ночью учёный не смог, так как был занят срочными экспериментами и завершением обустройства лаборатории. Впрочем, ему это не доставило больших неудобств, так как стимуляторы позволяли куда большие сроки обходиться без сна... Но в ближайшие сутки всё же требовалось выделить несколько часов на разгрузку сознания.
Рядом с мужчиной возвышался Френки, одетый в мешковатые штаны, сапоги и безрукавку из грубой кожи, с маской на лице, сплетённой из металлических прутьев. Здоровяк тоже давно не отдыхал, но пределов его выносливости Виктор определить не мог из-за специфичной ситуации: искусственная душа могла заставлять тело работать даже тогда, когда обычный человек уже потерял бы сознание от боли или усталости. КИ же, привитое его телу после того неприятного случая с вампирами, вовсе превращало "сына" в живое оружие...
