Ласурские хорьки

— М-у-урр? — Кипиш уставился на неё, вопросительно подняв вибриссы. — Вита, чего ты ждёшь? У тебя есть шанс познакомиться с неведомым звер-р-рем, Яго-домашним, и, возможно, почесать его за ушком!

— Кипиш! — воскликнула волшебница, вскакивая и роняя стул. Ягорай с троллем смотрели на неё недоумённо.

— Сядь, глупая девчонка! — неожиданным басом рявкнула старуха. — Сейчас никто кроме тебя меня не слышит! Раз уж мы с тобой породнились, там, в пещере, я за тебя в ответе, как за собственную жрицу! — божок почесал в затылке двумя руками сразу и поправился: — Ну, или как за прапраправнучку! Подумай сама — это жилище соответствует твоему статусу и привычкам, здесь нет чужих людей за стеной, любопытных глаз и ушей. И ты не будешь платить за него! Между прочим, — черноволосая красотка хихикнула, — ты ещё не заработала в Вишенроге ни одной монетки! Деньги, полученные от Яго, скоро кончатся. Не собой же ты будешь расплачиваться с хозяином постоялого двора?

Вителья наклонилась и поставила стул, стараясь сдержать дрожь в руках. Кипиш коснулся таких вопросов, какие в приличном обществе не поднимались, но, увы, он был прав! Вот оно — столкновение с взрослой жизнью, то самое, что разрушает иллюзии и мечты! Одно дело быть красочной птичкой, поющей от рассвета до заката и не думающей о пропитании, другое — отвечать за себя и тех, кто к тебе привязался и может без тебя пропасть. Отвечать поведением, кошельком... жизнью, если понадобиться!

Там, в лесной чаще, с опасностью, дышащей за спиной, взрослой чувствовать себя было гораздо проще!

— Они меня не слышат? — на всякий случай уточнила она и села.

Божок согласно качнул рогом полумесяца.

— А как же моя репутация? — прямо поинтересовалась у него Вита, ибо сочла, что ходить вокруг да около с божественным предвидением не стоит.

Кипиш пожал плечами.

— Первое — он дал слово! Второе — ты волшебница, а они во все времена плевали на приличия и поджаривали языки тем, кто распускал о них слухи! Сможешь? — младенец смотрел на неё невинными голубыми глазёнками и пускал радужные пузыри.

— Что? — моргнула Вителья.

— Язык поджарить?

Девушка не нашлась, что ответить, но её молчание Кипиш расценил за согласие.

— Вот видишь! — назидательно погрозил кулаком свирепый воин. — Тебе ничего не грозит!

— Вита, что случилось? — встревоженно спросил у неё Ягорай, превращаясь из плоской картинки в объёмную фигуру. — Ты уже пару минут смотришь на меня, но не отвечаешь!

— Всё... всё нормально! — запнувшись, сказала она. — Вспомнила кое-что, о чём забыла спросить... у Дикрая!

— И о чём же? — насторожился черноволосый.

— А вот хотя бы, отчего у него не было инкубационного периода? — встрял Кипиш, намереваясь подтянуть к себе очередную тарелку. — Как-то это подозрительно!

— И правда! — воскликнула волшебница. — Спасибо, Кипиш-многомудрый!

После того, что случилось с барсом, по её сердцу пробегал маленький царапучий ёжик, но она никак не могла понять, в чём дело, пока божок не озвучил сомнения! Ну, конечно! Если бы у Бурого Отшельника, — не к ночи он будет помянут! — болезнь протекала так мгновенно, как у Дикрая, он просто не успел бы убить семью фермера, и Боги знают, кого ещё из встретившихся на его пути! Потому что умер бы там же, где заразился!

— Вита! — чуть повысил голос Ягорай, видимо, пришедший к тем же самым выводам. — Нам надо поговорить с Дикраем, и мы обязательно сделаем это вечером! А пока ответь мне — ты принимаешь моё предложение?

Волшебница испытующе посмотрела в его лицо и произнесла, сдаваясь:

— Я до сих пор не знаю твоего полного имени!

Ягорай поднялся. Подойдя, опустился на одно колено у её стула, прижал её руку к губам. Не отнимая от их тепла, сказал негромко:

— Граф Ягорай рю Воронн к услугам госпожи волшебницы!

— Граф, значит! Неплохо, неплохо... — поддел Кипиш, но тут же поинтересовался у тролля: — А кто такой граф?!

— Добро пожаловать, Вителья! Добро пожаловать, Дробуш и ты, великий Кипиш! — улыбнулся Яго, поднимаясь с колен и всё ещё чувствуя шелковистую кожу волшебницы на своих губах.

Ощущение заставило вспомнить и другие вкусы — кожи на её плечах, в ложбинке между грудей, на бедрах... Ох!

Двигаясь немного стеснённо, он вернулся на своё место. Железная воля становилась слабым никчёмным существом, стоило ему лишь вспомнить Виту в одной постели с собой!

— Вот и славно! — подвёл итог Дробуш. — Кушать пора!

Но, увы! За время переговоров на высшем уровне похлёбка остыла, и её пришлось подогревать заново!

* * *

Ники Никорин просматривала анкеты старшекурсников магических университетов Ласурии, коих по стране существовало три: на севере — Изаморский магико-инженерный, готовящий, в основном, артефакторов и розыскников; на юге, почти у границы с Крей-Лималлем — Псарсосский университет боевой и погодной магии, и располагающийся в соседнем крупном портовом городе Вейерфоне университет Общей магии, курируемый лично архимагистром. Причина отсутствия магических учебных заведений в столице была проста — студенты-маги отличались той же непредсказуемостью, что и шторма, налетавшие на побережье со стороны Гаракена безо всякой логики или привязки к климатическим периодам. Но если со штормами магистратские маги вполне справлялись, то с последствиями некоторых семинаров и практических занятий иногда не мог справиться и сам архимагистр. Поэтому лет триста назад местный университет перевели в Вейерфон, а здание отдали Высшей целительской школе и находящейся под её патронажем Народной больнице, ныне носящей имя королевы Рэйвин — почившей супруги Редьярда.

Начиная с третьего курса, университетская администрация пересылала подробнейшим образом заполненные анкеты студентов архимагистру, который собственноручно выявлял тех одарённых счастливчиков, что получали по окончании обучения приглашения в адептуру по самым перспективным направлениям. Остальные в равных долях распределялись среди Ласурских орденов.

'Означенный студент Попус, — посмеиваясь, читала Ники, — за время обучения проявил упёртость животного, которое является её символом, несгибаемость характера и известную долю мужества. Так, например, когда его сотоварищ по потоку случайно вызвал демона, принявшегося гоняться за студентками с совершенно определёнными намерениями, студент Попус заманил означенного демона в нарисованную им пентаграмму и перечислял ему все пункты университетских правил, кои он нарушил, а также статьи Магического, Гражданского и Административного кодексов с приведением примеров из Арбитражной практики Высшего Магического Ковена, до тех пор, покуда демон не самоубился методом развеивания, предварительно поклявшись более никогда не переступать порога заведения, где, — записано со слов очевидцев — 'обитают такие страшные зануды'!

Бросив анкету на стол, архимагистр сладко потянулась. Картины гоняющегося за девушками с 'совершенно определёнными намерениями' демона вызывали сладкую истому и крамольные мысли идентифицировать и вызвать негодника на ковёр у камина, после чего наказать его соответствующим сладким образом! Однако Ники слишком хорошо знала цену подобным увеселениям и потому лишь грустно вздохнула. Её внимание привлёк мерцающий контур портала на полу. Спустя мгновение в нём стоял Бруттобрут, её бессменный помощник: личный секретарь и юрист, доверенное лицо и управляющий Золотой Башней в одном лице.

— Моя госпожа, — склонился он в почтительном поклоне, будто видел её за сегодня не в пятьдесят третий раз, а в первый, — аудиенции просит Остин Фофин...

— Не продолжай, — подняла ладонь архимагистр, — я знаю Остина. Высококлассный артефактор! Неужели его ищейки раскопали нечто интересное?

— Он не сказал, госпожа.

Гном смотрел на хозяйку так, будто она была божеством. Впрочем, для маленького даже по меркам подгорного народа управляющего она — стройная, фигуристая, с ярко-белыми стрижеными волосами и глазами цвета льда середины зимы — и была божеством.

— Приглашай, Брут. И можно чаю с капелькой вишнёвой настойки и с баблио?

— Конечно!

Бруттобрут с достоинством поклонился и исчез. Его сменил высокий маг, ради посещения Золотой башни надевший парадную фиолетовую мантию и смешную круглую шапочку, присыпанную снегом.

Ники привстала, приветствуя его и сделала приглашающий жест, указывая на кресло напротив.

— Архимагистр Никорин, — с явным уважением поклонился мэтр Фофин, — я рад встрече!

— И я рада, Остин! — низким волнующим голосом приветствовала она. Ники знала, как делать мужчин шёлковыми! — Садитесь, выпейте со мной чаю и поведайте, что такое интересное, такое необычное и безотлагательное привело вас ко мне, заставив покинуть обожаемый магазинчик древностей?

Сев, артефактор первым делом извлёк из кармашка мантии любимые очки и нацепил на нос, после чего принялся со вниманием разглядывать принесённый Бруттобрутом поднос с чаем и угощением.

— Благодарю, Брут, — архимагистр кивком отпустила гнома. — Ну же, Остин, смелее! Я не отравлю!

— Что вы, Ники! — смутился тот. — Даже и в мыслях не было!

И замолчал.

Архимагистр, помешивая чай серебряной ложечкой, увенчанной драконьей головой, ждала.

Отпив первый глоток, мэтр Фофин аккуратно поставил чашку на блюдце.

— Вы знаете, Ники, что по роду деятельности мне приходится иметь дело с предметами, порождёнными Вечной ночью, — начал он. — Это природные и искусственные артефакты того времени, которые являются постоянными источниками энергии. Они не требуют магической подзарядки, более того, сами могут отдавать ману другим предметам или людям, имеющим определённый навык...

— Магам? — уточнила архимагистр.

Остин покивал и продолжил:

— За всю жизнь столько их прошло через мои руки, что я могу определить наличие древней силы в любом предмете с первого взгляда, даже, если артефакт Вечной ночи в нём скрыт чарами или искусной работой мастера! Я знаю многих магов, часть из них, — заявляю не без гордости! — мои постоянные клиенты, которые используют подобные артефакты в своей работе. Но в бытность мою студентом Изаморского университета, я встретил человека, который по уровню наполнения магической энергией сам был подобен артефакту. Это была женщина, красивая женщина, и она преподавала нам...

— ...Историю древней магии! — довершила за него архимагистр, одним глотком допила чай и, поставив чашку на стол, откинулась на спинку стула. — Вы правы, это была я! Но тогда студент Фофин ничего не сказал мне!

— Я не понимал то, что вижу, — пояснил мэтр, — не умел различать тончайшие оттенки ауры. Осознал это гораздо позже, и все эти годы был снедаем любопытством, однако согласитесь, задавать подобные вопросы главной волшебнице страны — неудачная идея!

Ники засмеялась, настолько растерянным выглядело породистое лицо мэтра. Но глаза её оставались холодны.

— Так что же изменилось, Остин? — поинтересовалась она. — Почему вы всё-таки решились?

— Потому что вчера я встретил девушку, напомнившую мне вас, архимагистр! То есть она, конечно, совсем на вас непохожа: небольшого роста, темноволосая, с явной примесью крейской крови... Но она представляет из себя то, что мы, артефакторы, называем 'Сообщающийся Сосуд'. Постоянный источник энергии... Также, как и вы, Ники! И меня это отчего-то тревожит!

Волшебница встала и бесшумно прошлась по толстому ковру. Босая, в свободной тунике нежно-голубого цвета она действительно казалась богиней, а не смертной женщиной. При внешней хрупкости — высшим существом, вовсе не заботящимся о судьбах мира.

Это была лишь видимость...

— Расскажите мне о встрече, мэтр, — приказала Никорин, не оборачиваясь. — Расскажите обо всём: о девушке, о разговоре, о ваших ощущениях!

— Как прикажете! — кивнул Остин. На мгновение задумался, подбирая слова, а затем заговорил.

Пока он повествовал о пришедшей в магазин юной выпускнице Грапатукского университета, путешествующей в очень странной компании, Ники, стоя у огромного окна, прижималась к стеклу то лбом, то щеками, и смотрела на гавань.

Левее торчал стёсанным тролльим клыком старый маяк, белым платом раскинулся вокруг него дикий пляж, что начинался сразу за набережной Русалок. Правее в море сбегали загребущие пальцы причалов: для яхт и лодчонок, для торговых кораблей среднего водоизмещения, для военных кораблей и многотонников. Дальше, на выходе из гавани, сиял неугасимым светом новый маяк. Под его основанием был погребён как раз один из артефактов Вечной ночи. Когда-то смертельная вещица нынче дарила людям свет и безопасность. Гавань белела парусами, за кораблями, резво гонимыми холодным ветром, тянулся пенный след...

— Я сообщу ей, когда заказ будет готов, и она посетит мой магазин, — завершил рассказ Фофин. — Это будет примерно через пять дней.

Ники ощутила, как от прикосновения пылающего лица стекло перестало быть холодным.

— Опишите спутников девушки, Остин.

Мэтр повторил описание.

— Вам удалось развеять мою скуку! — оборачиваясь и улыбаясь, как наевшаяся сметаны кошка, сообщила она. — Вы правильно сделали, что пришли! Но теперь я вас более не задерживаю!

Маг поднялся. Ники подошла ближе, взглянула ему прямо в глаза, улыбнулась уголками губ. Она была соблазнительна и искусно использовала невербальные знаки для укрощения мужчин, в мире которых ей представился случай стать одной из главных.

— Я вам благодарна, Остин! — произнесла волшебница интимно.

— Ну что вы, архимагистр! — зарделся тот.

— Так вы непременно сообщите мне, когда девушка придёт за артефактом?

— Непременно, Ники!

Фофин ушёл в раздрызганных чувствах. С одной стороны, он был доволен тем, что угодил архимагистру, с другой — не знал, как относиться к флирту? Как к необходимости в жизни красивой женщины или как к чему-то большему? А с третьей — опасался, не навредил ли себе самому? Уж очень подозрительным был льдистый блеск в голубых глазах.

Ники вернулась за стол, задумчиво разыскала среди анкет ту, которую читала последней, написала размашистым почерком на лицевой стороне первого листа: 'Потенциальный кандидат в Департамент магического аудита', и положила её в стопку уже просмотренных.

Неслышно появившийся Бруттобрут забрал посуду и исчез, будто был не гномом, а бесплотным духом.

Взяв следующую анкету, архимагистр смотрела на строчки, но не видела их. За последние триста лет людей, ставших благодаря воле случая источниками постоянной магической энергии, было двое. Сама Ники и тот, о ком она скорбела до сих пор, ушедший навсегда в небытие, откуда людям не было возврата. В отличие от богов...

Нынче на шахматной доске Тикрея появилась новая запятая, об которую могли споткнуться ровные ряды законов мироздания!

Раздражённо отложив анкету, Ники провела ладонью по воздуху перед собой, словно стирала пыль с невидимой поверхности. В прорехе заклубилась туманная мгла.

Волшебница заложила руки за голову. Тонкие рукава туники спали к плечам, обнажив нежную кожу.

— Ты свободен? — поинтересовалась она и, спохватившись, добавила: — Добрых улыбок и тёплых объятий Твоей Светлости!