Чёрный пёс Элчестера. Часть третья.

— Разве есть что-то вне власти сил, разделивших мир? — недоверчиво нахмурился Фрэнсис, отбирая у жены травинку. — Я был бы вам признателен, мадам графиня и моя драгоценная супруга, если бы вы перестали засевать мою голову всяким мусором!

— Прости, — тихо шепнула колдунья, даже не обозвав мужа занудой, как делала обычно в ответ на его ворчание. — Если мир — поле боя, то ведь должна быть нейтральная территория, — продолжила Милица, пожав плечами. — Нейтральная полоса. И вот её-то и загадила всяческая шваль, вроде неприкаянных духов.

— Постой! — Фрэнсис даже приподнялся. — Ты хочешь сказать, что на самом деле Эдгит живёт не у озера или моря в Элчестере, а...

— В Лимбе... — прошептала девушка, подняв взгляд широко распахнутых глаз на мужа. — Фрэнсис, ты молодец! Озеро, где стоял их с Харальдом дом, и берег, откуда она кинулась в море — лишь Врата! Только там она вольна выходить к живым людям! Где на дне моря её кости или... А в доме наверняка пролилась её кровь. Поэтому погребение и закрывает гоустам выход на землю...

— Подожди! Легенда утверждает, что при захвате дома дружками Гирта Эдгит не причинили ни малейшего вреда... Там погиб её муж...

— А муж и жена — плоть едина, — усмехнулась Милисента. — Всё правильно, милый. Он был её законным мужем. Всё правильно...

— И что теперь? — жадно спросил Фрэнсис. — Ты можешь...

— Если всё дело во Вратах между Лимбом и нашим миром, и мы знаем, где их искать... Думаю, их можно закрыть! — глаза ведьмы радостно сверкнули. — Во всяком случае, — она лукаво усмехнулась, — это в силах магии! Хотя и не просто...

— И тогда её чары спадут с Дика? — пытливо спросил Фрэнсис, садясь напротив ведьмы.

Милица нахмурилась.

— Фрэнки... Я не знаю. Пойми, Ричард и Эдгит связаны больше, чем духовно, он — её сын. Быть может, он — ещё один выход на землю для гоуста, живое вместилище её силы. Кто знает, на что решится эта сумасшедшая, когда мы сумеем закрыть все её лазейки с того света! Но ей придётся или выгнать душу Ричарда из его тела, или...подчинить её. И я не знаю, что для бедного мальчика хуже!

— Я бы не хотел, чтобы Дик пострадал... — вздохнул граф. — Ему, если подумать, и так пришлось хуже всех...

Мили покачала головой.

— Ты прав... Пусть это звучит абсурдно, но ты прав...

Лорд привлек к себе любимую, уткнувшись в ромашки на её голове. Белые лепестки шелковисто щекотали кожу, и запах полевых цветов смешивался с запахами трав, воды — и юноша не мог понять, то ли этот аромат идёт от венка, то ли — от волос Милисенты...

— Как мне повезло с женой, — шепнул Фрэнсис. — Родная, ну что с тобой? Ты словно каменная... Мы справимся с Эдгит, вот увидишь...или я чем-то обидел тебя?

Милица улыбнулась и нашла его губы, и вот уже целый мир исчез, остался только терпкий медвяный дух смятой травы и тепло объятий...

Молодые люди пришли в себя, ощутив слабое, ритмичное вздрагивание земли. Оба сели и переглянулись.

— Конники, — шепнул граф. — Отряд.

Милица побледнела.

— Из Лозанны? — спросила она одними губами, поспешно натягивая платье. Фрэнсис последовал её примеру, завязывая одежду и проверяя, легко ли выходит из ножен меч — на сей раз он взял с собой своё фамильное оружие, а не клинок Михаила.

— Не похоже. Скачут со стороны Дижона. И все же не мешало бы тебе сотворить морок.

Ведьма кивнула, закрыла глаза, и её губы начали шептать непонятные слова, а пальцы выплетали в воздухе сложную вязь. На секунду мир перед глазами графа подёрнулся дымкой, а в следующий миг рядом с ним на месте Милицы стояла незнакомая смуглая девушка в холщовом платье и с двумя чёрными косами, обрамляющими грубоватое лицо. Себя Фрэнсис не мог видеть, но рубаха и штаны ничем не отличались от тех, какие он видел на местных крестьянах. За пояс оказалась заткнута длинная палка-посох: как догадался рыцарь — меч.

— Может быть, проскачут мимо, — шепнула Мили.

Но топот приближался. Видимо, утомлённым жарой всадникам тоже пришёлся по нраву тенистый овраг, и отряд решил расположиться здесь на отдых.

— Уходим, — тронула Фрэнсиса за рукав колдунья, но он лишь молчаливо покачал головой и увлёк Милисенту в заросли лозняка, где, притаившись, решил понаблюдать за конниками.

— Мы должны узнать, кто они и зачем появились в этих местах, — шёпотом пояснил лорд. — Пойми, это приграничные земли между Бургундией и Священной Римской Империей, и следует держать ухо востро.

Девушка только досадливо вздохнула и не сказала ни слова. Вскоре в овраге показались всадники.

Отряд насчитывал человек пять, все — легковооруженные воины. Во главе ехал плечистый белокурый богатырь — настоящий викинг, у седла которого торчала огромная секира.

— Кажись, всё тихо, мессир Робер, — вымолвил один из солдат, опираясь на луку седла. — Можно и привал устроить.

— Отдыхать, — лениво разрешил "викинг", называемый мессиром Робером.

Люди оживились, спешились, расселись на траве. На свет явились фляжки и походная снедь: кто достал окорок, кто головку сыра, кто ещё что из припасов в дорогу — на расстеленном плаще одного из конников вскоре соорудили общий стол.

— А вот скажите, мессир Робер, — поинтересовался стражник, накладывая на изрядный кус хлеба сочный ломоть розовой ветчины, — взаправду ли его высочество собирается начать войну с его преосвященством епископом Лозанны, поскольку Швабия таперича не сможет им помочь, ежели что?

— Типун тебе на язык, дуралей, какая такая война? — возразил другой солдат, смачно хрустящий яблоком. — Мы всего лишь совершаем обычный ежегодный объезд владений его высочества, оброк собираем с крестьян... А если кому кажется, что мы пересекли границу и что вынюхиваем... Так это ему кажется.

— Да что ты понимаешь! Когда это в прошлом году мы тут ездили? — возмутился третий. — Эта деревня, что неподалёку, всегда подати епископу платила, у меня дядька там живет!

— Ну и закрой свою пасть, крестьянское рыло! — рявкнул возмущённый возражением второй.

— Кого ты назвал "крестьянское рыло"?! — подобрался оскорблённый. — Сам в свинарнике родился!..

— Молчать! — негромко, но властно отрезал мессир Робер. — Будете лаяться, все зубы пересчитаю. Что до деревни... Платили подать епископу, будут платить герцогу... Или и тому, и другому. Хребты не переломятся, — цинично процедил командир сквозь зубы. Солдаты громко захохотали.

Милица в кустах стиснула руки в кулаки.

— Кровопийцы проклятые, — с сузившимися глазами прошипела колдунья. — Свои хребты сохраните...

— Мили, — лорд сжал её руку в своей. — Они всего лишь солдаты. Они выполняют приказ.

— Ваша правда, мессир, — кивнул четвёртый, всё время молчавший воин, отбросив со вспотевшего лба тёмную прядку. — Такова судьба всех пограничных деревень. Эти люди не первые и не последние...

— Философ... — недобро усмехнулась Милица. — Надо же, и тоже людьми выглядят!..

— Мили!..

— А что там за перешёптывания в кустах? — всё так же лениво поинтересовался Робер. Его люди дружно повернули головы в сторону лозняка, где затаились граф и его супруга. — Жоффруа, пойди, проверь...

Молчаливый воин вздохнул, поднялся и направился к зарослям. Остановился в двух шагах и негромко велел:

— Вылезайте добром, лучше будет.

Фрэнсис и Милисента переглянулись.

— Только в крайнем случае, — прошептал рыцарь ведьме. Она усмехнулась и кивнула.

Молодые люди поднялись и вышли из своего укрытия.

— Гляди-ка! — хмыкнул один из оставшихся за "столом" воинов. — Крестьяне! Никак, из той деревни. Чего прятались, а? Что хотели услышать?

Мрачная крестьянская деваха тупо смотрела в землю, а её дружок, кругленький парень с выгоревшей на солнце шевелюрой и носом картошкой, неуклюже переминался с ноги на ногу, комкая в мозолистых руках подол грязной рубахи. На боку нелепо болталась длинная палка.

— Да не задавай ты этим недоумкам вопросов! — поморщился Робер. — Ничего они не вынюхивали. Услышали, что мы едем, перепугались и спрятались. Вы кто и откуда? — обратился командир к извлечённой из кустов парочке.

Парень неопределённо махнул рукой в сторону поселка.

— Оттуда...

— Да ни хрена они не оттуда! Я там народ знаю. Там мой дядька живет... — вмешался опять знаток здешних мест. — Не местные они.

— Вот как? — нахмурился белокурый "викинг". — Не местные, говоришь? А что врать нехорошо, ты знаешь, малец? — с расстановкой обратился мессир к Фрэнсису, поднимаясь и неторопливо подходя вплотную.

— Мы дальше... — вздохнул он.

— Откуда — дальше? Ты что, название не помнишь? — прищурился воин. На губах его появилась довольная улыбка: он предвкушал развлечение. — Так мы сумеем освежить твою память.

— Пятки ему прижечь — и вся недолга!

— Ну, зачем же сразу так круто? — негромко рассмеялся Робер. — У нас есть куда более надёжный способ. И куда более приятный, к тому же... Смотри, какая у мальчика крепкая спутница... Думаю, она выдержит близкое знакомство с пятью бравыми парнями, а? — Робер обернулся на свой отряд, и "бравые парни" дружно заржали. — Не писаная красавица, конечно, но ведь с лица воду не пить... — философски вздохнул мессир. — Разумеется, если ты, приятель, вспомнишь, как называется твой родной поселок, никто твою кралю и пальцем не тронет. Ну?

Юноша вскинул подбородок и смерил командира стражи презрительным взглядом.

— Если ты или твои псы только посмеете до неё дотронуться, клянусь честью, я укорочу вас на голову. Ясно, герцогский лизоблюд?

Услышав столь неожиданный ответ, Робер на несколько секунд онемел. Весь отряд примолк, и только ветер шелестел в листве.

— Вот чёрт, какие речи я слышу от простолюдина! — наконец рассмеялся "викинг". — Да такое можно услышать на рыцарском турнире! Ты, мерзавец, заявил, что у тебя есть честь? — Капитан стражи нехорошо прищурился и ткнул Фрэнсиса в грудь. — Так сумей её отстоять, а не то... Не то мы лишим тебя чести на пару с твоей красоткой, и точно таким же способом! — Солдаты дружно захохотали. — Мы устроим рыцарский турнир! — провозгласил изобретательный Робер. — И, как на турнире, призом станет благосклонность дамы! Против этого героя поочерёдно будут выступать наши прекрасные воины...а когда он уже больше не сможет получать тумаки и стоять на ногах, когда он свалится...тогда, господа, никто не останется без награды, я вас уверяю!

Все снова дружно посмеялись.

— Ну? Ты не собираешься молить на коленях о пощаде? — насмешливо прищурился предводитель. — Тогда мы попользуем только твою подружку, а ты, так и быть, просто посмотришь... Не боишься? — На свет из ножен с шелестом показалась длинная секира. — Это, видишь ли, дружочек, оружие...

— Если у нас турнир, я тоже имею право на оружие, — прямо глядя в глаза Роберу, ответил лорд Элчестер.

— Но ведь таким, как ты, оружие не положено, — вкрадчиво протянул мессир. — Так что придётся тебе, навозная мразь, сражаться тем, что у тебя есть...

— Фрэнсис... — негромко произнесла Милица по-английски, дотрагиваясь до палки за поясом мужа. — Твой меч. Не забывай, что на нём чары морока, а не превращения, и он так же остёр, как и в своём истинном виде.

— Что там бормочет девица? — прищурился один из солдат. — По-каковски это она лопочет?

Фрэнсис тем временем прикоснулся к гладкой верхушке палки — и ощутил под пальцами круглое оголовье рукояти. Придержав меч другой рукой, молодой лорд мягко потянул клинок вверх, высвобождая из ножен. Со стороны это выглядело так, словно крестьянин провёл рукою по посоху, проверяя его на прочность... Из-под пальцев скользнула древесная труха — ножны упали на землю.

— Мне показалось, или деваха и в самом деле произнесла "Тай сворд" — "Твой меч"? — прищурился мессир Робер, ужасно коверкая английские слова. — Ну, посмотрим, как ты намахаешься этим "мечом"! Кто первый, орлы? — обратился он к своим людям. — Да, Жоффруа, ты покарауль девицу, чтобы не сбежала.

Молчаливый парень кивнул и встал поближе к девушке.

— Может, ты всё-таки скажешь, откуда вы? И почему разговариваете не по-нашему? — тихо поинтересовался он. — Зачем вам доводить до беды?

Милица вздохнула и ничего не ответила.

— Давай я, что ли... — протянул родственник деревенского дядьки, вразвалочку подходя к Фрэнсису.

Отряд раздался, образуя широкий круг, в центре которого замерли противники.

— Покажи ему, Рене! — раздался чей-то поощрительный возглас. — Докажи, что ты уже перерос своих родственничков и выучился держать меч!

— Ну, иди сюда, недомерок, — нехорошо усмехаясь, хмыкнул Рене.

Лорд сделал плавный шаг в сторону, обходя противника и занимая позицию таким образом, чтобы солнце светило сбоку.

Рене, раздражённый внезапной смекалкой своей жертвы, взрычал и начал разворот всем корпусом, как тяжёлый боевой конь. Фрэнсис скользнул, стремительный, как тень, взмах — и на траву покатилась отрубленная голова, разбрызгивая тёмную кровь.

Тело мешком рухнуло на землю.

Над оврагом пронёсся дружный вскрик. Никто не ожидал столь быстрого и столь страшного окончания поединка.

— Э, да тут дело нечисто... — протянул всё время подначивавший Рене солдат. — Палка-то у него, что твоя коса...

— "Твой меч"... — протянул мессир Робер. — Девка-то неспроста так сказала. А ну, вы, двое, взять его! И не щадить!..

Стражники прыгнули на замершего в ожидании атаки рыцаря. Юноша уклонился от одного, отскочил, развернулся, парируя выпад другого, проскользнул между неуклюжих врагов — в конце концов, это были всего лишь завербованные в герцогскую стражу горожане и крестьяне, кое-как обученные капитаном гарнизона — и ловко толкнул первого на меч второго.

— Ах, какая неудача, — насмешливо хмыкнул он, глядя в испуганные глаза оставшегося противника. Тот попятился.

В этот момент Жоффруа, оставив Милицу, бросился на помощь погибающему товарищу. Занеся над головой клинок, он ринулся на Фрэнсиса сзади.

Девушка, не раздумывая, вскинула руки к груди — и бросила в своего охранника крохотный трепещущий сгусток голубого огня. Призрачный свет метнулся в лицо воина — тот, дико взвыв, уронил оружие и упал на землю, держась за глаза.

— Ведьма! — вырвалось у предводителя, и он невольно сделал шаг назад.

Меч Фрэнсиса вошёл в грудь последнего солдата.

— Вам следовало лучше обучать своих головорезов, мессир, — заметил лорд, не спеша подходя к капитану, так внезапно оставшемуся без отряда.

— Уверяю тебя, мерзавец, — ледяным тоном отрезал Робер, — что я превосходно обучен.

— О, — насмешливо хмыкнул Фрэнсис, — вы снизойдёте до поединка с навозной мразью? Вы, дворянин?..

— Вот и посмотрим, что ты сможешь против дворянина, — по-волчьи оскалился "викинг", крутя в руках свою секиру. — Если твоя чернокнижница не подыграет тебе, отродье дьявола, я выпущу тебе кишки!

— Можешь не беспокоиться, герцогский лизоблюд, она не вмешается до тех пор, пока ты будешь сражаться честно, — хмыкнул Фрэнсис, вскидывая свое оружие.

Меч и секира скрестились.

Видимо, Робер верно рассудил, что под личиной палки скрывается настоящий клинок, и действовал соответственно. Враги кружили по поляне, пытаясь нащупать слабые места в обороне соперника и обмениваясь неторопливыми ударами. Капитан стражи был силён, но проворен, и превосходно владел своей секирой. Более того, Робер уже не полагался на видимость и верил только ощущениям, поняв, что на противнике чары морока. Его уже не вводили в заблуждение низкий рост и полнота крестьянина: Робер заметил, как молодой человек двигается и как держит своё оружие, и достал из ножен на поясе изящный длинный кинжал.