— Тогда расстели покрывало, приготовь тут все, а я вернусь через полчаса. Справишься?
-Да, — юноша кивнул.
— Другого ответа не ожидал услышать, малыш, — пальцы Малала опять потрепали загривок, вызывая в позвоночнике тепло.
Король отправился на охоту, предоставив верному "пажу" распорядиться провизией. А взял король немало, то ли в расчете на большее количество свиты, то ли собираясь ночевать вне дома.
Но такие мелочи мало волновали Габриэля, который расположился на траве, расстелил ковер и теперь задумчиво резал головку сыра.
Почему каждый раз его волнуют прикосновения Малала? Ведь еще несколько месяцев назад даже мысль о возможной близости вообще с кем-либо пугала его до безумия. А теперь обычное, ничего не значащее потрепывание отдается желанием близости. И отступили назад страхи, и слезы, и ночные кошмары.
Возможно, виной всему женщины? Такие хрупкие, смешные, которые говорят о местных мужчинах с долей иронии, а сами мечтают почаще проводить с ними ночи? Да, женщины демонстрируют в низких вырезах платьев мягкие наросты, которые именуют грудью и хвастают отсутствием члена, как чем-то восхитительным. Их раковинки приносят куда больше восторгов!
Отбросить постыдные глупости. На том краю горизонта, за гранью льется кровь братьев! Твоих братьев, которые понятия не имеют, как цепки лапы врана. Они не виноваты в интригах и роскоши приата.
Они вышли из источника с другой целью!
Габриэль подскочил на месте! Микаэль. Сейчас, очень скоро сущий должен возродиться. Его вынесет из животворных вод в самое пламя войны. Юноша нервно заходил по поляне. Последние блески росы орошали сапоги и длинные брюки из тонкой кожи. Всходящее светило окрашивало нервным румянцем щеки. Где же Малал? Куда он делся? Габриэль хотел бы направиться следом, но король приказал ждать. И стол еще не накрыт. Нельзя ослушаться господина, ибо он спас твою жизнь, Габриэль. Оставить мысли и просьбы. Не злить его! Иначе станет кричать и отчитывать, как малого ребенка, каким, наверняка, и считает юного ангела, попавшего в беду.
Юноша опять вернулся к прежнему занятию. Нарезал овощей, мяса, добавил к общему натюрморту бутыль. И теперь сидел, поджав под себя ноги, прислушиваясь к биению сердца. Ни звука! Лишь нежное пение птиц. и шорохи ветра в листве. Остается только медленно жевать в ожидании короля.
— Решил без меня все съесть? — вопрос раздался за спиной, рука Малала потянулась и выхватила из пальцев сыр. — Вкуууусно!
Юноша испуганно дернулся, не ожидая появления господина так неожиданно, но страх прошел так же быстро, как и возник.
А рядом, на траву упади три тушки ярко окрашенных птиц с длинными шеями.
— Завтра сварим бульон для тебя, малыш. Он бодрит и излечивает внутренние раны. — буднично заметил мужчина принимаясь за завтрак и поглощая его с большим удовольствием. — Или на обед. Здесь недалеко водопад с родниковой водой. Покупаемся, отдохнем...
— Мы остаемся в лесу? — брови юноши изумленно взлетели.
— Да, — пожал плечами Малал и стянул с плеч темную, расшитую на рукавах алыми гербами куртку. — До вечера намечается туман на озерах. Лететь обратно опасно. А ночью разведем костер и будем спать.
При слове "спать" Габриэль покраснел. А в голове всплыла Анабелла, учившая ангела собственной системе обольщения. Она говорила, что патриархат — не значит полное подчинение. Женщина дает знать кавалеру, что он ей нравится маленькими подарками, которые передаются на балах в крошечных коробочках с письмами о свидании. Или знаками на лице — форма родинки способна рассказать многое.
— Ты боишься ночевать в лесу? — Малал выразил крайнее удивление, а затем снизошел до детской улыбки. — Малыш, а ты вообще где-нибудь бывал? Хотя... Давай— ка доедим и через полчаса — купаться.
Открутиться? Габриэль даже не мыслил. Он отложил разговор о Микаэле на потом и теперь выполнял все распоряжения господина, который отвел его по звериной тропе к чудесному, играющему брызгами водопадику, под которым находилась чистейшая запруда. Ведь исполнение чужой воли тоже своего рода подарок.
— Раздевайся, — подбодрил король рыжих и стал освобождаться от одежды. В траву полетели сапоги, затем рубашка, брюки, исподнее. Габриэль невольно залюбовался на господина. Мускулист, поджар, высок, странные наросты на спине, похожие на гребни. Чуть удлиненная линия позвоночника, переходящая в небольшой хвост.
Малал повернулся к ангелу лицом, тот скрыл смущение за опущенными глазами, торопливо стал складывать одежду в стопочку.
— Я не кусаюсь, малыш. — сотня брызг, и Малал исчез под водой, чтобы вынырнуть уже посередине озерца.
Габриэль сел на берегу, спустил ноги. Воды источника иные, а открытая вода, агрессивная, опасная. Суть ее — материя. Пальцы коснулись глади. Лед! Обжигающий. Ни за что он не полезет в озеро. Или полезет? Ради Малала, что прошел через весь вран и вытащил его из рабства. Магия, стихии, печати... Отсутствие связей и логики все это вран.
Тело окутал холод, когда юноша решительно спрыгнул в воду. Кверху стали подниматься пузырьки. Ноги коснулись дна. Невесомсть и звезды. Всплеск руками, попытка понять, как Малалу удается держаться на поверхности. Такое странное ощущение свободы, мурашек...
Сильная рука потянула Габриэля вверх.
— Черт! Ты плавать не умеешь... Дурачок! Какой наивный и смешной... — недовольство сменилось смехом, кручением ангела по кругу, вскидыванием его вверх. Новыми взрывами смеха и прикосновениями. Никогда еще Габриэль так не желал соития, как в тот момент. Его прожигал огонь источника, но Малал словно ничего не замечал. Или действительно?
Ближе к ночи, укрытый курткой господина, юноша лежал на его коленях, щурился на отблески огня и млел от того, что, наконец, ни один пристальный дворцовый взгляд не наблюдает за их разговорами.
Малал гладил волосы ангела. А вскоре прижал к себе, как ребенка.
Казалось бы теперь настало время, чтобы открыться, чтобы побеседовать по душам, но Габриэль боялся попросить за Микаэля. Ведь отправиться к источнику — это ринуться в самое пекло. Господин явно не настроен на участие и закрывает свои рубежи плотным магическим кольцом.
— Ты спишь? — мужчина подкинул в огонь несколько бревнышек.
— Почти, — завозился дремотно ангел. — ты что-то хотел сказать?
— Нет, — покачал головой Малал. — Отдыхай. После супа обязательно нужно спать.
Габриэль закрыл глаза, утонул в запахе короля. Ему снились его губы, теплые, влажные и желанные. И объятия, нежнее лепестков.
Наутро под шум крыльев и чувствуя нарастающие порывы ветра он проснулся на слае. Облаков можно было касаться рками, но на самом деле в воздух так поднимались обрывки тумана. Таяли на ладони, превращались в капельки дождя.
— Малыш проспал, пришлось нести на руках, — тепло, исходящее от Малала, нега тела заставляли ангела совершить глупость. Это пришло само — повернуться и обнять господина, прижаться крепко, доверчиво, потянуться к лицу и... Король рыжих увернулся от поцелуя. Слай накренился и почти минуту падал. — Зачем ты это сделал? — сведенные рыжие брови несли угрозу.
Габриэль проснулся окончательно. Задергался и сбежал бы, но они парили высоко над озерами и лесами.
— Прости! Я... Я поступил глупо. — юноша не знал, куда деваться. Сейчас Малал рассердится, потом все обдумает. Потом перестанет общаться. Стоп! С каких пор ангелы привязываются к смертным и демонам, к тварям из разных вселенных? А тело сказало вместо сомнений "хочу".
— Ты хотел меня поцеловать, малыш. Не упирайся. Ты делал это осознанно. — логика слов окончательно вогнала юношу в краску. И пришлось согласно кивнуть. И тогда Малал произнес одно единственное слово, ничего не открывающее:
— Хорошо!
Всю следующую неделю король не приходил к Габриэлю. Лишь низкородные фрейлины из свиты Анабеллы составляли ангелу компанию. Да и то до тех пор, пока их не призывали на служение. Кстати, за которое полагалось жалование. Тогда в комнате оставались лишь тени и пустые мысли о будущем.
Спускались сине-зеленые сумерки, поднималось голубовато-сиреневое утро. Вновь приходил вечер. Ни слова. Спускаться в залы, искать встречи нельзя и выглядят смешно детские оправдания. А как, наверное, смешно теперь леди Анабелле узнать, что ничтожный отпрыск приата пытался поцеловать господина!
В тот вечер Габриэль уже закрыл изнутри дверь, проводив служанку, что принесла ему воды на ночь и улегся в кровать, чтобы лежать с открытыми глазами в потолок. Но мысли не шли к нему. Зато тело все горело от всполохов, к члену приливала кровь. Внутренности сжимались от вожделения. Пытка — сладкое безумие. Утром встаешь абсолютно разбитый и не знаешь, куда себя деть. Ночью мечешься по кровати в диком безумстве.
Габриэль услышал шаги. Сначала он думал, что кто-то идет по коридору, потом — что шум раздается наверху. Но внезапно в сторону отодвинулся ковер, висящий на противоположной стене, и в комнату с факелом в руке ввалился... Малал.
Юноша подскочил. Господин имеет тайные ходы. Господин пришел тайно?
— Не пугайся, — мужчина вдел древко в кольцо, а сам направился к кровати, прошел мимо и уселся на небольшой круглый диван.
— Я не мог прийти раньше. Государственные дела, малыш. Понимаешь?
Ангел кивнул. Заморгал часто, пытаясь определить, не видение ли перед ним.
— Мы не закончили тогда наш разговор на охоте. Да и не время было. Ты действительно хотел меня поцеловать?
Еще один робкий и настороженный кивок.
— Ты понимаешь, что теперь говоришь? Я взрослый мужчина, не лишенный пристрастий и желаний. Ты — почти ребенок, который подвергся насилию. Я отвечаю за тебя. Я всеми силами стараюсь, чтобы тебе было хорошо! — Малал надавил на последнюю фразу и поднялся. — Завтра поедем опять? На охоту.
— Да, конечно, — Габриэль все еще чувствовал себя виноватым, провинившимся и смешным. Король, высокий и прямой, сделал шаг навстречу и теперь смотрел на юношу в упор.
— Ты чувствуешь, что тоже нравишься мне? Не как местные женщины. Как ты! Со всем своеобразием и необычной физиологией. Я тоже не полукровка. И держаться приличий рядом с тобой очень сложно.
— Малал, прости. Если бы ты знал, если бы ты чувствовал то же, что и я. В чужом городе, в чужом доме... Я не хочу, чтобы все поняли, как я к тебе отношусь. Ты — обладаешь властью! Ты — король.
— А ты тень? Нет, малыш. Никто здесь не имеет права решать за меня. — мужчина резко развернулся и направился к кровати. Наклонился близко, навис над Габриэлем, изучая светлое, мерцающее энергией лицо. Сомнения, вопросы таились в его чистоте. — ты еще хочешь меня поцеловать.
Юноша шумно вздохнул. Конечно, и поцеловать, и обнять, и нечто большее... Неважно, какая физиология, если Малал так прекрасен, если в его карих с зеленью глазах горит новое чувство, вызывающее новые и новые всплески в зерцале.
— Да, — лепестки губ потянулись к королю, руки обвили шею. Сладость полилась в сердце, а душа вывернулась наизнанку. Отступило прошлое, где правили демоны врана, пришла желанная минута нежности. Губы господина оказались такими мягкими, такими жадными. А его руки потянули юношу навстречу, чтобы обнять крепко и растворить в себе.
Габриэль упивался нежданной, пробуждающей страсть лаской. Терял контроль над телом. В голову ударяла энергия, через спину пробивались ярким белым пламенем крылья. Малал гладил спину ангелу, спускался ниже, сжимал ягодицы под тонкой рубашкой, при этом продолжал крепко держать в своих объятиях. И целовал уже сам. Настойчиво, властно, с возрастающей жаждой.
Габриэль отвечал, при этом стягивал с короля рубашку. Дрожь нетерпения прокатывалась по его каналам. Как все произойдет? Могут ли они, такие разные, дать друг другу радость?
— Нет так быстро, малыш. Я не хочу сделать тебе больно. — Малал стал освобождаться от одежды сам. А ангел целовал его шею, его плечи, гладил нежными ладошками грудь.
— Ты не сделаешь, я тебе верю. — губы начертили дорожку по спине, в то время, как мужчина стягивал с себя брюки.
— Точно? — ловкое движение, и Габриэль оказался прижатым к перине. Небеса, какой же тяжелый и огромный! И жаркий! Сердце в груди забилось гулко и часто.
Малал снова начал целовать ангела, в котором кругами растекалась энергия. Зерцало из бутона превратилось в открытое соцветие. А губы короля все чертили дорожки удовольствия на коже плечей, груди, зажигая свет все ярче. В какой-то момент язык коснулся центра зерцала, и Габриэль подался вперед. Цветок проступил ярким белым рисунком на коже, возвысился над ней. Острые края стали прозрачными и окончательно растворились в выплескивающейся энергии.
Малал поцеловал юношу в самый центр входа, а затем проник внутрь языком. Сладко! язык стал длиннее, настойчивее, вылизывал лепестки, кружил вокруг входа, дразня проникновением. Стенки зерцала сжимались, и это приводило мужчину во все большее возбуждение. Рукой он уже давно ласкал член юноши, гладил его по ногам, упиваясь гладкостью кожи. Пальцы выписывали зигзаги, сжимали ягодицы и, наконец, добрались до входа.
Габриэль застонал, выгнулся еще сильнее навстречу, ощущая в себе палец. Он весь дрожал от вожделения. Всплески источника лишали соображения, осталась лишь волна страсти, перед которой открываются все двери.
И Малалу ангел отдавался с детской откровенностью, доверяя себя без остатка. А потому не испугался, когда увидел, как вытягивается позвоночник короля, как его хвост удлиняется и становится шире в несколько раз, превращаясь в двухметровый, с расширением на конце, который на самом деле был членом.
Спереди член тоже налился, вскинулся нетерпением. Но Малал не спешил. Рука его продолжала расслаблять мышцы и вызывать новые вспышки желания, рот похотливо пил от источника, расширяя проход за зерцало.
Габриэль и хотел бы попросить себя взять, но остались лишь стоны и боль, смешанная с восторгом. Юноша широко развел ноги, открываясь Малалу. Ноги задрожали от нетерпения. Пожалуйста. Умоляю. Сейчас.
Яркая вспышка, и член ворвался в тело, в то время, как хвост продолжил извиваться змеей и продолжать набухать. Мощные толчки начали пробивать дорогу в рай. Тонкие ноги опплелись вокруг мощного торса. Руки обхватили мужчину, чтобы тот входил целиком и двигался быстрее.
Искры посыпались из глаз. Но Габриэль не знал, что это всего лишь начало и что вскоре он окажется высоко в воздухе, что Малал и без того огромный вырастет, перевоплощаясь в темного, похожего на тигра хищника, вынет член и его хвост, такой крепкий и жадный станет вкручиваться в расширенную дыру, впрыскивая внутрь смазку и порождая в каналах спазмы. О, небеса! Темная головка совершила вбивающиеся движения и проникла внутрь под крики Габриэля, который не хотел ничего больше, чем этот огромный и твердый член, что пульсировал и заставлял гореть канал, ведущий за зерцало. Да, пусть войдет! Ангел задвигался навстречу своему господину, помогая проникновению. Хвост внедрился в тело и с силой задвигался. Глубже! Да! Да! Такой огромный, такой великолепный.
Напористый и одновременно нежный.
