Синеглазка

— Так прозвучало, словно я тебя принуждаю, — Брайтон опять потянулся к Тиму, чтобы начать ласкать. Его тело говорило само за себя. Его темное естество желало юношу и упивалось их близостью. Доверие? Да, куколка желает смотреть, быть в центре... нет. просто не знает боли...

— И в аллею пойдешь? — холодный прищур. — Сам... позволишь тобой наслаждаться?

— Смотря как позовешь, — юноша обиженно поджал губы, с укором глядя в похолодевшие глаза. С Брайтоном было так сложно, Тим все время натыкался на болезненное недоверие, хотя вроде бы его ничем не заслужил.

Ну, разве не прелесть? Господин потянул юношу из кровати, не обращая внимания на его страхи и обиды, поднял на руки и потащил в душ, где долго и упорно добивался взаимности. А потом отправился с ним на катере на острова, чтобы понырять с коралловых рифов и посмотреть на разноцветных рыб. Говорить и повторять тему Брайтон пока не позволял, пресекая попытки Тима к новым вопросам. Он сам должен решить, желает ли большего. Что просит молодое тело? Желает ли продолжения? Во всяком случае зверь останавливаться не собирался.

Тим сначала настороженно поглядывал на Брайтона — то холод и недоверие, то сумасшедшая нежность. Но потом юноша устал об этом беспокоиться и решил, что со временем это пройдет, ведь стали же они за этот год намного ближе... и кольцо... сердце замирало от тревожно-сладкого чувства. Тим позволил себе расслабиться, окунуться в тропический рай — море, солнце, разноцветные рыбки, целый подводный лес из кораллов. И шикарная яхта, рассекающая волны. Тим переоделся после купания, короткие светло-голубые шортики, и прозрачная белая рубашка, расстегнутая на груди, длинные еще влажные волосы он заколол в высокую прическу, чтобы не мешались. Он подошел к Брайтону, задумчиво глядящему на море, опираясь на леер. Юноша приподнялся на цыпочки, обвивая руками шею мужчины, и поцеловал в щеку, тихо шепнув "Люблю тебя". И тут его взгляд привлекли выныривающие из воды серые спины.

— Ой, смотри, дельфины! — Тим чуть не свалился с яхты, резко перегнувшись через леер.

Руки господина не позволили упасть. Сколько раз Брайтон пытался завести себе кукол, сколько раз ломал их и выбрасывал. Теперь у него была настоящая игрушка, которую он бережет и, более того, обожает, что спускает и фамильярность, и даже признания в любви. Стал бы любить Тим так же чисто, если бы его пытали, держали в подвале? Он бы стал маленьким и затравленным зверьком. Но юноша заслуживает стать настоящим сокровищем, способным удовлетворять все стремления мужчины в красоте и любовании. Теперь он позволяет и играть собой — опасно играть, потому что не сознает, насколько далеко заходит боль и желание монстра.

— Да, дельфины... Они часто плавают в этих водах, — восторг поцелуя, руки, держащие за талию. — Что теперь ты хочешь? Куда?

— Не знаю, — Тим пожал плечиком, нежась в объятиях господина. Такой маленький и хрупкий, словно и правда куколка в лапах монстра, — Мне сейчас хорошо... так хорошо, что голова кружится... — он потянулся за новым поцелуем, — Ммм, а можно как-то с дельфинами поплавать? — он вновь заглянул из-за плеча мужчины на море, откуда в туче брызг вылетали их серые тела.

— Несомненно, если в этом твоя прихоть, — улыбнулся Брайтон. — Только переоденься.

И он отпустил после долгого и сладкого поцелуя юношу. — Я прикажу бросить якорь...

— А они... они же дикие... они меня к себе подпустят?

Брайтон заулыбался.

— Боишься? Если хочешь, отправимся в дельфинарий. Там ты вдоволь наобщаешься с дрессированными. Так как? Я с тобой... — господин потянул юношу к каютам.

— Давай с этими попробуем! — у Тима азартно заблестели глаза, — В дельфинарий же мы всегда успеем.

— Да, так гораздо интереснее, — улыбнулся мужчина.

Через несколько минут они уже спускались в воду. И несомненно, незапланированное приключение обещало быть интересным и чудным. Сам Брайтон спокойно относился к морскому миру, но вот повод доставить радость куколке. Господин первым прыгнул и погрузился с головой в воду.

Мужчина последовал за Тимом и уже вскоре они осторожно плавали около дельфинов, которые словно изучали людей, сначала не пытаясь даже приблизиться. Гибкий, тонкий, такой невыразимо красивый, юноша в воде казался фантастической амфибией, словно родившейся в воде, так быстро и красиво он плавал.

У Тима замирало сердце от ощущения, что он сейчас прикоснется к чуду. Это было совсем не то, что в дельфинарии, где ему всегда отчасти было жалко плененных созданий, рожденных для свободного моря. Только вот чудо пока ускользало от прикосновений, юноша робко тянулся к ним, но дельфины к себе не подпускали, пока один — видимо, самый смелый или просто любопытный и игривый, не подплыл под него, толкнув лбом в живот и снова скрывшись. Тим вскрикнул от неожиданности и рассмеялся, вертя вокруг головой.

— Брайтон, он до меня дотронулся! Сам! Представляешь!

-Да, — голос лился на совсем другой волне. Его куколка впервые коснулась непознанного и такого прекрасного мира. Господин чувствовал, что и сам Тим подобен незнакомому, но такой манящей и загадочной вселенной, которая только сейчас, когда он не держит, не указывает правила, начала открываться и проявлять совершенно естественные реакции. — Не бойся, они всего лишь взволнованы нашим появлением...

Дельфин вновь стремительно проплыл под юношей, он лишь почувствовал движение воды и тень под собой. А потом перед ним в туче брызг это прекрасное существо вынырнуло и с плеском снова ушло на глубину, заставив Тима забарахтаться от поднявшейся волны.

Брайтон и рассмеялся бы, таким смешным и забавным сейчас выглядел короткий танец юноши и существа, которому захотелось поиграть, но он на волне поднялся, чтобы вновь нырнуть в глубину и поймать Лотоса, чтобы того не закружило.

— Испугался, маленький? Они очень шаловливые создания. Похоже, ты приглянулся этому серенькому.

Тим ойкнул от неожиданности, помотал головой, пытаясь вернуть себе ориентацию в пространстве. Близость Брайтона, его готовность всегда подхватить, защитить, была такой приятной. Монстр ревниво берег свою куколку, и у той от этого сладко замирало сердце — даже когда из-за ревности доставалось и ей самой. Но дельфины вдруг стали стремительно уплывать, юноша разочарованно посмотрел им вслед, обернулся... и увидел большой черный плавник, разрезающий волны по направлению к ним.

— Брайтон, смотри... там...

Брайтон среагировал мгновенно. Они были на достаточном расстоянии от корабля, чтобы сейчас делать резкие движения. Привлекать внимание к себе, как к добыче.

— Тише, тише, — начал успокаивать Брайтон, медленно уводя куколку по течению все ближе к борту. Рыбина была гораздо больше акулы, и это заставляло волноваться не на шутку.

Размер плавника ужасал, Тима охватила паника.

— Брайтон... Брайтон... — он задыхался и мог только шептать его имя. Руки и ноги не слушались, его парализовало от страха.

— Все хорошо, — господин понимал, что нехорошо, но продолжал толкать Тима вперед, едва передвигая ногами и тем самым приближая заветный берег. — Я с тобой. — еще несколько метров, и вот уже впереди лестница, ведущая наверх. — Только не паникуй, они это чувствуют.

Тим очень старался взять себя в руки, но первобытный страх не отпускал, превращая разумного человека в перепуганного зверька. Он все время то оглядывался назад, то смотрел на Брайтона, юноша до невыносимого совершенно ужаса боясь, что сейчас мужчина закричит и уйдет под воду, окрасившуюся кровью. Он не знал, что бы он тогда сделал, но точно бы не полез на яхту — бестолково нырнул бы следом... что угодно... И вот эти минуты бессмысленной, бесполезной паники и неспособности помочь пугали его гораздо больше, чем собственная смерть от зубов подводного убийцы. Но касатка, видимо, не рискнула приближаться к борту большого корабля, они благополучно добрались до лестницы, Тим уцепился за нее, поднялся на пару ступеней и вновь тревожно оглянулся.

Господин зацепился руками за железную перекладину, слыша лишь, как гулко бьется в груди сердце. Все позади. Его мальчик в порядке и ничто уже ему не угрожает. Представить было невозможно, что с любимой игрушкой может что-то случиться. Мужчина сейчас ясно понял, что куколка ему стала дороже собственной жизни. И дело не в желании обладать, а в искреннем чувстве. Брайтон заставил Тима подняться побыстрее, на палубе подхватил на руки и потащил вниз в каюты, чтобы освободить быстро от снаряжения и начать жадно целовать, прижимая к стене и проникая языком в рот.

Тим беззвучно рыдал, пока руки господина освобождали его от снаряжения. Пережитый стресс теперь выходил слезами. А потом он вдруг оказался в страстных объятиях, и адреналин мгновенно перетек в желание. Юноша отвечал на поцелуй, отчаянно лаская губы господина, оглаживая своим языком его — настойчивый, алчный, не дававший вздохнуть. И в этих жадных ласках друг к другу отчетливо прослеживался страх потерять самое дорогое существо на этом свете. Тим цеплялся все еще дрожащими пальцами за плечи мужчины, беспорядочно шарил по шее, затылку, ероша влажные волосы Брайтона, шептал между поцелуями:

— Прости... прости меня... из-за моего каприза.... мы чуть... — и вновь давился всхлипами.

Брайтон не давал мальчику опомниться, он ласкал его округлые плечи, сжимал пальцами соски, впитывал его страх, смешивая с новыми ощущениями от пережитого, меняя адреналин на желание. Рука заскользила по плоскому животу к завиткам волос, обхватила член. Большой палец прошелся по головке кругами. А губы продолжали бесстыдно искать продолжения.

— Умммф, — Тим замычал, не в силах освободиться от настойчивых губ. Желание прошивало острыми иглами, так хотелось сейчас чувствовать Брайтона рядом — принадлежать ему, просто так, без всяких игр, чтобы просто ощутить друг друга как единое целое. Юноша выгнулся, толкаясь в ласкающую руку, а его собственные ладошки заскользили по груди мужчины.

Это было сладким ответом, словно ласковый кот потерся об ноги, словно доверие стало необходимостью. Желать его... исполнить медленный танец, преодолевая короткое расстояние до кровати. Оказаться во власти мягкого покрывала и тела Тима, который рожден только для него — для жестокого чудовища, которое обожает свой хрупкий цветок. Мужчина продолжил целовать юношу, спускаясь по шее щекочуще-нежными поцелуями и довольно жестко двигаясь пальцами по члену.

Тим, не сдерживаясь, застонал в голос, легонько царапая плечи Брайтона, обводя ладонями рельеф мышц и словно пытаясь прижать мужчину еще ближе к себе. Все ощущения обострились, после смертельной опасности, юноша чувствовал себя настолько живым, что все чувства тут же выплескивались наружу.

Господин ощущал растущее возбуждение, неуправляемость желания. Втянул розовый сосок ртом, обводя вокруг языком. Пальцы сжали член, отпустили, прокатились по его стволу по-хозяйски. И возбуждение от страха стало яростностью ожившего в душе зверя, желавшего взять как можно больше.

Острые ощущения, горячие ручейки от каждого волнительного прикосновения... Руки господина, которым Тим в данную минуту безраздельно доверял. И желание большего, нетерпеливое и яркое, заставляющее извиваться под господином, тянуться к нему, пытаться прижать к себе, цепляясь за широкие плечи.

— Ты был таким испуганным, таким красивым, — Брайтон целовал живот юноши , спускаясь вниз, раздвинул ноги широко в стороны. Губы горячим кольцом обхватили головку члена, пробуя, лаская, изнуряя...

Тим постанывал, кусая губы, беспорядочно ерошил волосы мужчины пальцами... медленно, слишком медленно... а сейчас хотелось всего и сразу, бешеная доза адреналина все еще горела в крови.

Брайтон и сам уже скоро перестал сдерживаться, чувствуя, как юноша теряет контроль. Как толкается навстречу с несдерживаемой страстью. За несколько месяцев сладострастных ночей и дней они стали так невероятно близки, и теперь мужчина понимал, что Тим просит, умоляет себя взять.

Господин потянул ноги вверх и в следующую секунду навалился на свою куколку всем весом. В костюме для подводного плавания, с разгоряченным лицом и черными сверкающими глазами.

— Попалась, рыбка? Маленький дельфинчик, можно я тебя съем?

Тим судорожно вздохнул, глядя на Брайтона и облизывая враз пересохшие губы. Страсть на лице господина была обжигающим наркотиком. Накрывшая тяжесть его веса, жар его желания. Ощущение себя обнаженным, с задранными до ушей ногами... Тима обливало изнутри горячими волнами желания, они накатывали и накатывали, доводя его до практически животного состояния. Синие глаза горели жадной, сумасшедшей страстью.

Съешь... возьми меня... возьми и съешь, — прерывистое дыхание и лихорадочный румянец на щеках.

Уверен, милый? — Брайтон склонился близко-близко уху, прикусывая мочку. — Я тебя целиком поглощу. Ты будешь кричать, звать на помощь, но я тебя съем... Как можно не съесть само желание? — поцелуи по шее. А потом мужчина отпустил Тима. встал на колени и начал расстегивать молнию, освобождая себя от костюма.

Юноша смотрел на него, не отрываясь и все продолжая облизывать губы. Он так и не опустил ноги — так и лежал, гладя себя по бедрам. И было видно невооруженным взглядом, как подрагивали мышцы на его животе.

Я... буду... кричать... — тихо повторил Тим, в синеве взгляда клубился туман страсти, звал сгустить его еще больше.

Уже окончательно освободившись от одежды, Брайтон вновь навалился на юношу. Ему нравилось то, что ему подчиняются, его желают, ему верят. Член ворвался в тело тима резко, не сдерживаясь — до самого основания. Остановился на мгновения, наслаждаясь тем, как сжались мышцы и стал двигаться резко, перемежаясь с почти грубыми, зверскими поцелуями, расползавшимися по шее, плечам, по груди

Юноша вскрикнул и клацнул зубами, прикусывая губу до крови. Боль — жгучая, яркая и взлетевшее на новую высоту возбуждение от того, как резко и властно его берут. Он кричал — его внутренности сжигал огонь боли, мешаясь с пламенем страсти. Мышцы сводило судорогой от безжалостного вторжения, и она тут же переходила в сладкие спазмы, перемешивая в голове два противоположных... ох, противоположных ли?... ощущения. И восторг — странный, дикий... его монстр лишился самообладания, прекратил подкрадываться, осторожно исследовать попавшиеся в его лапы куколку... Тим закричал громче, впиваясь ногтями в спину Брайтона и двигаясь навстречу... боль разрывала и обжигала желанием, больше похожим на безумие. Он не знал, сколько он выдержит... и когда зыбкая, лишающая рассудка грань между адом и раем... сначала выбросит его на короткое мгновение в рай, а потом сбросит в ад...

Пылкий бутон раскрылся для Брайтона всеми цветами радуги. Краски перемешивались, огонь превращался в обжигающий лед, но теперь вряд ли бы мужчина разобрал, что именно ему хочется больше. Он двигался резко, не давая Тиму как следует вздохнуть, иногда прикусывал твердый сосок, иногда целовал в губы, чувствуя кровь и заводясь еще больше. Затем встал на руки, позволяя себе увеличить амплитуду вторжения и наслаждаясь тем, как сейчас Тим прекрасен, как мечется по покрывалу, подчиняясь общему ритму и сам двигается навстречу, выгибаясь и дрожа.