Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как башню Делоко? — зачарованно повторила я.
Устин перестал напрягать лицевые мышцы и уставился на меня бешенными глазами — кажется, его озарила та же мысль.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как увлеченно чавкает птичьей ногой донельзя счастливый Лийнаэл.
* * *
Листья плюща тихо шелестели на слабом ветерке, порой впуская в комнату ажурные кусочки золотисто-алого аррианского рассвета; те расслабленно ложились на пол и руки, и казалось, что их можно просто приласкать — и тогда они не убегут, вспугнутые шорохом зеленых занавесей, а свернутся на коленях уютными резными клубочками, грея и успокаивая.
В углу, на жесткой спартанской кровати, беззастенчиво посапывал, завернувшись в плащ, уставший Лийнаэл — я впервые в жизни встретила существо, у которого во сне действительно детское лицо, а не хмурая физиономия замученного взрослого. Спящий полуэльф вызывал этакое почти материнское умиление, и мне многого стоило удержаться, чтобы не подоткнуть одеялко, не поцеловать лохматого засоню в нос и не шикнуть на Устина, нервно нарезающего круги по комнате.
— Нужно как можно быстрее вернуться в общину! — несмотря на взволнованность, говорил он шепотом, периодически косясь на спящего Лийнаэла. — Если ты сможешь помочь, это будет... да я... в общем...
— В общем, мне не дает покоя одна мысль, — прервала я его. Шепотом. — Как часто Делоко ошибается?
— Да никогда, — чуть удивленно ответил Устин. — На то он и шаман. А что?
— Он сказал, что Диллиан в Ямах, — напомнила я. — И что-то мне подсказывает, что Ямы — это отнюдь не летняя резиденция Его Величества.
— Это городская тюрьма, — озадаченно отозвался таший. — Но как... неужели из-за разрушения алтаря еще и Делоко теперь может ошибаться, как... обычный человек?.. — Устин опустился на пол, скрестив руки на груди, и бессмысленно уставился в какую-то точку перед собой. — Да что же это творится-то!
— А ты уверен, что это из-за алтаря? — земной опыт общения с суевериями и храмами упорно твердил, что алтарь — штука легко заменимая и вообще нечего фигней страдать, религиями спасаться от собственного неведения да слабоволия. Хотя, если вспомнить безумную улыбку Делоко и лозу, растущую прямо из его те-ла...
— Да из-за чего ж еще, — отмахнулся Устин. — Джунгли ослабевают от вырубки, это да, но не настолько же, чтобы позволить морочить голову собственному шаману! — забывшись, он заговорил в полный голос, но быстро спохватился и с опаской взглянул на кровать.
Лийнаэл продолжал мирно посапывать в сгиб локтя. Поняв, что моя возможность выспаться на относительно нормальной постели упорхнула птицей в окно — будить полуэльфа у меня рука не поднимется, а дрыхнуть в одной комнате с посторонним мужчиной воспитание не позволит, — я тяжело вздохнула и поднялась на ноги.
— Раз уверен, идем, — сказала я, отряхивая штаны.
— Вот так сразу? — замялся Устин, подняв голову. — Посреди ночи?
— А когда? — я пожала плечами, не к месту спохватившись, что забыла спросить у своей копии, нашла ли она новую филактерию. — Эртрисс скоро перепрячет душу, и тогда мои способности сойдут на нет. Чего кота за хвост тянуть?
— Нечего, — согласился таший, обреченно потерев глаза. — Иди сюда, наложу иллюзию.
Путь занял больше времени, чем обычно. Видимо, потому, что сонный Устин уж очень вяло оттаскивал меня от местных достопримечательностей и мостков, под которыми искрилась красным золотом прохладная вода (да, да, я сунулась в ручеек и с радостным воплем обрызгала ташия, и что с того?!). Чужой, но от этого ничуть не менее привычный и прекрасный, город кружил в паутинке улочек, открывая все новые и новые диковинки, и покидать его совершенно не хотелось. Но пришлось.
Закона подлости еще никто не отменял, и на высокую траву, с помощью которой я вылавливала "медведя", выпала ледяная роса, крупными каплями скатывающаяся по мясистым стеблям. К тому моменту, когда мы наконец выбрались с лужайки, мои штаны промокли насквозь, так и не успев просохнуть после ручейка. Таший в своих пуленепробиваемых холстинных брюках с нескрываемым злорадством наблюдал, как я, матерясь сквозь зубы, дрыгаю на ходу ногами, пытаясь отлепить ледяную тонкую ткань, упрямо льнущую к телу.
— И нечего глазеть, — огрызнулась я, пытаясь отжать кусок штанины.
— Как прикажете, миледи, — шутливо поклонился Устин, отодвигая в сторону занавесь лишайника. Черт, а я уже забыла, где эта община находится и как ее искать...
Здесь ничего не изменилось — разве что тропки наметились уже гораздо четче. Община еще только-только просыпалась: несколько заспанных женщин с кувшинами целенаправленно шли к ручейку, из одной из башенок доносился поистине медвежий храп. Устин приветственно помахал рукой и, опасливо поглядывая на восстановленное жилище шамана, потянул меня к самой нахоженной тропе.
— А брату ты сообщить не хочешь? — недоуменно поинтересовалась я, покорно топая за ним следом.
— Без Диллиана под мышкой я к нему и не собирался соваться, — отозвался Медведь племени.
— Не хочешь давать ложных надежд? — понимающе улыбнулась я.
— И это тоже, — кивнул он. — Если сейчас ничего не получится, будет не так обидно, как если я ему скажу, что есть шанс восстановить алтарь. Но вообще-то Делоко за невыполненное задание меня живьем сожрет.
— Понятно, — хмыкнула я. — А как далеко этот алтарь?
— Почти пришли, — Устин обворожительно улыбнулся, но не столько мне, сколько здоровенному дереву с раскидистой кроной и толстым стволом, сплошь утыканным узловатыми упрямыми ветвями, и в его глазах читался непомерный интерес. — Рамина желтолистая, — заявил таший, не дожидаясь вопроса, — она сейчас почти полностью вымерла — слишком тенелюбива, а солнечная активность все уси-ливается. Жаль, она действует на магию примерно так же, как земляне, только слабее.
— А почему желтолистая? — спешно поинтересовалась я, пока мозг снова не выключился под напором ненужной информации. Листья у дерева были самые заурядные — серовато-зеленые и слегка пыльные.
— Рамина уникальна в основном тем, что на зиму у нее опадают листья. А перед этим они желтеют, — охотно пояснил таший. — Я навскидку не помню других подобных деревьев.
— Ясно, — смиренно кивнула я, готовясь выслушать лекцию на тему вечнозеленых джунглей.
Но Устин все же замолчал, с глубокой задумчивостью на лице трижды подпрыгнул на одном месте, после чего спешно схватил меня за руку и шагнул вперед, где как раз кстати разверзлась земля...
Право, не стоит повторять то, что я тогда сказала, благовоспитанной женщине не подобает вопить подобные вещи даже во время стремительного полета вниз с малознакомым мужчиной за ручку. И тем более не стоит ей так заливаться при приземлении, хотя она отшибла себе ноги и еще одну точку замечательную точку опоры под номером пять...
— Спокойно, я уже понял, какой у меня идиотский и уродский родной мир, — с непрошибаемым смирением признался Устин, помогая мне подняться. — Не надо по второму разу повторять.
— Какой понятливый, — с непередаваемыми интонациями старой перечницы похвалила я, осматриваясь.
Еще одна берлога — старательно утоптанный земляной пол, из стен и потолка местами пробиваются упрямые узловатые корневища. В застоявшемся воздухе чинно плавают сотни, тысячи крошечных светлячков, зеленоватых и синих. Их мерное сияние выхватывало из подземной темноты огромный постамент, откуда на несколько метров ввысь вырастал пучок широких и длинных листьев, тщательно, вплоть до каждой жилки, вырезанных из камня. Под самым потолком с каким-то скрытым злорадством выставлялся напоказ уродливый неровный скол. Кончики "оборванных" листьев жалко валяются на земле, и кажется, что их никто и не пытался поднимать.
— Что-то мне это растеньице напоминает, — рассеянно пробормотала я, присев около обломка и проведя пальцем вдоль резной прожилки.
— Возможно, — кивнул Устин. — Делоко говорил, что именно в вашем мире этому растению придают весьма... специфический смысл. Но, в принципе, мы тоже считаем его всеведущим, а пока мы в это верим — так оно и есть.
— Подожди-ка, — я задумалась, судорожно вспоминая, есть ли некое всеведущее растение на моей родной планете. Увы, мои познания в ботанике оставляли желать лучшего, а здравый смысл твердил, что всеведущ только бог, а его существование по-прежнему под бааальшим вопросом. Но здравый смысл, естественно, никто не слушал. Не к месту он здесь. — А название ты помнишь?
— Смутно, — честно ответил Устин.
И выдал. С диким акцентом — на моем родном языке, проглотив одну букву, отчего я не сразу поняла, что он вообще сказал. А уж когда до меня дошло...
Так нас и застал вскочивший спозаранку Делоко — недоумевающий Устин с квадратными глазами, я в состоянии, близком к истерике, согнутая пополам от дикого хохота. Но шаман как ни в чем ни бывало прошествовал до самого алтаря, со знанием дела потыкал пальцем в постамент и лишь потом поинтересовался:
— Что случилось-то?
Поскольку меня все еще душил смех, ответил ему таший:
— Я ей просто сказал, что за растение у нас на алтаре.
— А что в нем такого? — тут же заинтересовался Делоко. — Или оно так только на траш воздействует?
— Да на всех землян так подействует, — всхлипнула я, не в силах бороться с хохотом. — По крайней мере, на русскоязычных. Это ж надо, целым племенем всерьез поклоняться тому самому хрену, который все знает!
* * *
Кажется, нормально починить алтарь мне уже не светило: едва подняв на него глаза, я начинала по-идиотски хихикать, не к месту соображая, что поверье, в принципе, вполне уместное — в большинстве религий бог всеведущ или, по крайней мере, всевидящ, что, в принципе, практически аналогично...
Оценив мой настрой, братцы-ташии переглянулись и отошли в сторону, где начали шепотом переругиваться. До меня доносились лишь обрывки разговора — что-то насчет притаскивания кого ни попадя в священное место и невыполненного задания. Статус "кого ни попадя" был довольно неприятен, но осуждать за это шамана я не собиралась: слишком хорошо понимала, что с его точки зрения так оно и есть — Устин притащил в святая святых совершенно левую девицу, да еще никого не предупредив! А ввязываться в семейно-племенные разборки и вовсе не имело смысла.
Поразмыслив, я подобралась поближе к алтарю и попыталась расслабиться, позволяя тому существу, что засело внутри меня, исследовать сломленный дух... ахм, хрена? На этой мысли состояние, близкое к трансу, разбилось сверкающими осколками. Я глупо хмыкнула, протягивая руки к священному изваянию.
Ну и что с этим делать?
Я же никогда не пыталась изменять заклинания осмысленно! А ну как сейчас вместо того, чтобы собрать статую обратно, я превращу ее в здоровенного каменного котяру?!
Отчего-то подумалось, что я сейчас, наверное, больше всего напоминаю того же Делоко, увлеченного своим делом. Стою, зачем-то касаясь кончиками пальцев бесполезного изуродованного изваяния незаменимого да всеведущего хрена, и беспричинно ржу, аки лошадь в истерике. Пришлось в срочном порядке брать себя в руки и пытаться подключить в кои-то веки мозги к работе.
Я не знаю, как именно можно вернуть алтарь в исходное состояние. Та вторая душа, опрометчиво врученная мне Эртрисс, тоже вряд ли в курсе — Черные целители, к которым принадлежала леди ди Дара, занимались лечением сущности людей, не интересуясь священными реликвиями. Но все же...
Я подкинула в руке темный шарик портала, ведущего в летнюю резиденцию короля Аррио.
Интересно, как я, обладая подобными способностями, умудрилась оставить за собой так много грязных следов? Исчезнувший Дагаллиан, команда корабля Эртрисс, до сих пор запертая в обезьяннике (Ямах?), Диллиан, так и не вернувший себе трон, а теперь застрявший у Его Величества Шантина за нумером три, вынужденный заключать договор не на самых выгодных условиях. Тот же Устин, в конце концов — если бы не я, у него по-прежнему была бы своя уютная берлога и даже по-своему нормальные отношения со старшим братом.
Ответ крайне незамысловат — мало обладать способностями, ими надо уметь пользоваться. Но во всем Альянсе не найдется еще одной траш, готовой поделиться со мной опытом, а значит, надеяться не на кого. Впрочем, это было ясно с самого начала. У каждого из моих новых знакомых есть свои интересы, и каждый же намерен меня в оных использовать, чего и следовало ожидать от любого здравомыслящего человека.
Крошечный портал робко потерся о пальцы, напрашиваясь на ответную ласку. Невольно улыбнувшись, я почесала подставленный черный бочок и почему-то сразу же вспомнила, что последний раз выспаться удалось еще до визита в королевский дворец.
Лежанок и кроватей в святилище отчего-то не предусмотрели, так что я, недолго думая, залезла на алтарь, уютно пристроившись на отогнутом в сторону каменном листе. Портал незамедлительно залез на плечо, повертелся, устраиваясь поудобнее, и затих. От изваяния приятно пахло свежим мхом и чем-то еще, незнакомым и терпким; низкий мужской шепоток набегал мерными жаркими волнами, ус-покаивая, убаюкивая.
В самом деле, да пошли они все лесом, благо его тут хватает. Можно подумать, я тут всем по гроб жизни обязана!
Я откинула голову на восхитительно прохладный камень и прикрыла глаза. Неповторимых хелльских подушек, конечно, не хватало, но и так вполне ничего.
— И вообще, прежне чем на меня орать, лучше туда посмотри! — не выдержав, Устин рявкнул во весь голос.
...потревоженная его криком, я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть падающий на меня обломок священного изваяния, испуганно заслониться рукой и, сообразив, что от такой махины это не поможет, заторможено рвануть в сторону. Шансов успеть не было, и я завороженно, словно в замедленной съемке, наблюдала издевательски растянутое во времени приближение каменный махины. Вот уже видны кровожадно поблескивающие неровности скола, вот и тоненькие синеватые прожилки какого-то минерала...
Нет, не успеваю! Размозжит же прямо тут, на алтаре!
Вперед вырвалось огромное черное пятно, приветственно распахнувшее голодную пасть навстречу обломку. Каменная глыба с отвратительным чваканьем провалилась в темноту, исчезнув без следа, и лишь тогда я поняла, что спас меня никто иной, как малыш-портал, решившийся наконец на самостоятельные дей-ствия.
Вслед обломку с алтаря сыпалась мелкая каменная крошка; но потрясенное собственным поступком заклинание, нервно дергаясь, уменьшилось и юркнуло ко мне за пазуху, не решившись оградить меня еще и от нее.
А я внезапно обнаружила, что дрожу от пережитого ужаса, и не менее испуганный Устин пытается меня хоть как-то успокоить, прижав к себе, как плюшевую игрушку, до хруста стиснув ребра. В его грубоватых мужских объятиях было уютно и тепло, и, чтобы взять себя в свои руки, пришлось напомнить себе, что благодарна я должна быть вовсе не ему, а крохотному комочку магии, теле-портировавшему каменную глыбу.
Закатай губу обратно, девочка. Эта добыча тебе не по зубам.
Ему нужен восстановленный алтарь и привычный уклад жизни в его родном племени, а не душевное "спасибо" и, тем паче, не твоя привязанность.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |