Широка страна моя родная (Точка перехода-2)

Медсестру не пришлось уговаривать, и спустя минуту от неё и след простыл.

— Ну, чего ты, Валерьич, сразу в бутылку лезешь? — обиделся на мой наезд Андрей.

— А нефиг! — раздражённо буркнул я. — Вы лучше мне скажите, есть ли у вас кто-нибудь знакомый из городских оперов?

— Ну, я в милиции служил, пока не перевёлся под крылышко Воздвиженского. Но это давно было, лет пять назад. Остались кореша и среди оперов.

— Отлично! Может, Андрюха, доводилось тебе когда-нибудь сталкиваться с неким Владимиром Субботиным?

— А! Говнюк этот! А чего он тебя заинтересовал?

Кратко, но исчерпывающе!

— Представь себе, это отчим Людмилы. И то, что она о нём рассказала, мне очень не понравилось. Она, правда, его боготворит, но...

— Мерзкая личность, я тебе скажу! Но не опер, а обычный мент, просто частенько с опергруппой выезжал на вызовы. Вылетел с работы незадолго до моего ухода в СГБ. Не дурак. Очень не дурак! Может, поэтому ему какое-то время всё и сходило с рук. Правда, ещё и потому, что дружил с одним типом из прокуратуры. Не помню фамилию, немецкая какая-то. Такой белобрысый, лысоватый тип со слащавой физиономией. Но сколько верёвочке ни виться... В общем, тормозил, тормозил этот прокурорский жалобы задержанных на избиения Субботиным, да однажды не сумел его прикрыть, поскольку в отпуске был. Единственное, что успел, это от тюрьмы его отмазать. Причём, этот скотина не всех бил, а только тех, у кого фамилии кавказские или среднеазиатские. И только когда свидетелей не было. А когда кто-нибудь в его присутствии таких унижал — чего греха таить, всякое в работе случалось! — по морде было видно, что он кайфует.

— Похоже, за этого прокурорского Субботин падчерицу и собирается насильно замуж выдать.

— Так она у тебя пряталась, что ли? — встрял в разговор Анатолий.

— Типа этого, — не стал я пересказывать нашу историю.

Как Людмила и обещала, доктор снял с меня повязку, посоветовав ещё несколько дней поберечь фантастически быстро заживающую рану.

— Тариэл Ваганович, а чего это у вас Людмила какая-то смурная сегодня? — уловил я момент, когда медсестра на минутку вышла из кабинета. — Глаза красные, как будто плакала...

— Какие-то семейные неприятности. С утра её мать приходила, о чём-то они поговорили, и вот...

— Хм... А вы не очень обидитесь, если я её у вас минут на десять-пятнадцать похищу?

— Молодой человек, вы бы не питали надежд на эту девушку! Она ещё совсем ребёнок, а вы взрослый мужчина...

— К тому же — женатый, Тариэл Ваганович! И безумно люблю свою жену, которая, я надеюсь, скоро подарит мне ребёнка! А Людмила мне самому, как младшая сестрёнка. Так не обидитесь?

— Валяйте! — недоверчиво посмотрев на меня, махнул рукой доктор.

Девушку я перехватил в коридоре.

— Постой. Разговор есть. А вы, мужики, посидите пока здесь.

Охранники ревниво покосились на медсестру, но возражать не стали.

Людмила обречённо отошла со мной в конец коридора.

— Мама приходила?

Она кивнула.

— Ругалась?

Головка в белой шапочке мотнулась из стороны в сторону.

— А что тогда?.. Люда, да выйди ты из ступора!

— Просто передала слова дяди Вовы, чтобы я домой больше не приходила. Ему в доме гулящая девка не нужна!

Люда пару раз хлюпнула носом и, сотрясаясь от сдерживаемого плача, уткнулась лбом в моё плечо. Я погладил её по спине, пытаясь успокоить.

— Я ей сказала, что никакая я не гулящая, а ночевала у тебя в гостинице из-за того, что опоздала на последний автобус. А она... Она сказала, что не надо мне рассказывать сказки про благородных мужиков, а раз я к тебе сама пришла, то после этого и она меня на порог не пустит. Потому что я — вся в отца, который ни одной юбки не пропускал! Но у нас же ничего не было, у меня же вообще никогда ни с кем не было! А она мне не поверила, она ему поверила! Коля, что мне теперь делать? Куда я теперь пойду?

Да уж, задачку ты мне, девочка, задала! Или всё-таки я помог тебе в эту ситуёвину вляпаться? Пожалуй, помог! Ну, а раз помог вляпаться, придётся помочь выпутаться.

— В общем, так. Пока страсти не улеглись, поживёшь пока у нас с Наташей. Она завтра утром приезжает.

— И как я буду с вами вместе в гостиничном номере жить?

— В гостиничном номере ты будешь жить только до завтра. Мне сегодня выдали ордер на служебную двухкомнатную квартиру. Завтра мы с Наташей сразу с вокзала идём её смотреть. А ты вечером после работы дуешь уже к нам. Дня три-четыре, пока твои не успокоятся, потеснимся как-нибудь. Я сейчас по пути на службу заскочу в гостиницу и предупрежу, пусть тебе выдадут ключи от номера, если я задержусь. Чтобы ты опять от горничных не пряталась и за шторками не скрывалась.

Людмила попыталась негромко хихикнуть, вспомнив свои вчерашние приключения, но после плача у неё заложило нос, и она... несколько оконфузилась. После чего долго извинялась, промокая медицинской салфеткой то свой нос, то мой камуфляж. Но в её потухших было глазах уже зародилась искорка надежды.

А вечером мы пошли в кино. Тайком от моих охранников, строго бдевших, чтобы я без них из гостиницы не высовывался.

Господи, как же давно я не был в кинотеатрах! Мой родной Миасс 'отличился' тем, что стал первым в России городом, где полностью ликвидировали все кинозалы. 'Восток' на машгородке отдали коммерсантам под торговлю китайским ширпотребом, а потом и вовсе перестроили под торговый центр с гастрономом. 'Урал' на автозаводе, перед которым успели постоять гипсовые статуи сначала Сталина, а потом Ленина, долго ветшал под замком, а в мой последний приезд на развалинах кинотеатра работала строительная техника: говорили, что на его месте будет возведён филиал какого-то коммерческого банка. С детства любимая мной 'Энергия', расположенная в старом городе, ещё в 1980-е требовала ремонта, и с появлением у народа видеомагнитофонов окончательно захирела, пугая приезжих мутными стёклами брошенного помещения, облезлой штукатуркой и ржавыми листами кровли.

'Видики' убили киносеансы и в домах культуры. 'Очаги культуры' ещё некоторое время пытались подменить 'большое кино' порождением 'свободы' — видеосалонами с фильмами ужасов и порнухой — но распространение домашнего видео ликвидировало и это извращение. Светка Галанова рассказывала, что во дворце культуры 'Прометей' недавно открывался какой-то супер-навороченный кинозал с многоканальным звуком, но я этого уже не застал.

Не до кино мне было и в Москве. Сначала пахал, как зверь, поднимая фирму и готовясь к заброске в этот мир. А когда начался наш роман с Наташей, нам и своего 'кина' хватало!

На удивление, зал был полон, хотя, по словам Людмилы, лента вышла на экраны несколько лет назад. Добрая такая история про компанию девушек, приехавших куда-то на берега Таёжной возводить комбинат по производству картона. Я бы назвал это перепевом старого советского фильма 'Девчата', только адаптированного к здешним условиям. Вместо суровой пермской тайги — тайга загорская, вместо трескучих морозов и снегов по пояс — осенняя слякоть, перемежаемая циклонами с Тёплого океана, комарьё... Смешную повариху в исполнении Надежды Румянцевой заменили мечтательной библиотекаршей, сохранив при этом красавца-лесоруба, сыгранного в оригинале Николаем Рыбниковым. А ещё не лесорубы спорили о том, что один из них покорит сердце девушки, а соседка подзудила романтическую главную героиню спором, что ей не удастся охмурить твёрдого, как скала, передовика производства и студента-заочника.

Закончилось всё тем, что на библиотекаршу, возвращавшуюся с работы в общежитие, напала какая-то местная зверюга. Оказавшийся неподалёку лесоруб вступил в схватку с животным, почти проиграл бой, и зверь уже собирался откусить герою голову, когда романтичная девушка где-то раздобыла старенький карабин и пристрелила тварь. А суровый парень оценил 'крутизну' спасительницы и тут же, не дожидаясь, пока она перевяжет ему раны, предложил ей выйти за него замуж. Причём, целовались оба очень, очень профессионально!

— Как бы я хотела вот так же уехать куда-нибудь на край земли и найти там своего единственного! — мечтательно вздохнула прижавшаяся к моей руке Людмила, когда мы по вечерней прохладе прогулочным шагом возвращались в гостиницу.

— А не боишься? — улыбнулся я в темноте. — Одна, без родных и знакомых, чёрт знает где...

— Пожалуй, уже не боюсь, — погрустнела девушка.

— Ну, тогда могу тебе помочь это осуществить. Не в тайгу, конечно, а в один закрытый коллектив. Зато вокруг будет полно молодых умных парней, а тебя никто не станет доставать требованием выйти замуж за занудливого прокурорского работника.

— Да где же такое можно найти? А как ты узнал, что он в прокуратуре работает?

— Раскрою тебе страшную тайну! — проигнорировав второй вопрос, изобразил я зверское лицо. — Сейчас начался набор людей для восстановления инфраструктуры Лаборатории ? 1. Слышала про такую? Эта та самая, через которую проходила связь с Большой Землёй.

— Ну-у-у! Это когда было! Ещё до моего рождения!..

— Теперь там снова всё будет работать!

— А ты откуда знаешь? Ой, я забыла: ты же сам ОТТУДА.

— В общем, набирают персонал для полноценного функционирования закрытого научного и производственного городка. Нужны будут там и медсёстры в медсанчасть. Если хочешь — могу посодействовать.

— Хочу, конечно! — загорелась девушка, но тут же сникла. — Только у меня все документы, кроме паспорта и пропуска в госпиталь, дома...

— Что-нибудь придумаем! Главное — ты не против.

— Слышь, мужик, у тебя закурить не найдётся?

Надо же, какой 'оригинальный' способ докопаться!

Некоторых хлебом не корми — только дай кулаками помахать. А я не люблю драться: то ли ленив излишне, то ли эстетствую чрезмерно. Ну, не нравится мне, когда взрослые мужики машут руками, тяжело дышат и истекают по́том. Или брызгаются кровью из разбитых сопаток. Поэтому в драку ввязываюсь лишь тогда, когда её избежать невозможно. Хотя и в школьные годы не бегал от тех, кто задирался, и во время срочной службы приходилось пару раз схлёстываться с особо наглыми 'братьями' из южных республик. Ну, а курс рукопашки во время моей подготовки к заброске на Новую Землю пришлось сдавать серьёзным инструкторам. Но драться — не люблю!

— Не найдётся! Сам не курю и вам не советую.

А место они выбрали удобное. Под единственным на тихой улочке негорящим фонарём.

— Это зря! Не из нашего района, одет чёрт знает во что, куревом поделиться не хочет, да ещё и девчонок наших клеит...

— Ты их знаешь? — едва вырвал я руку из захвата перепуганной Людмилы, заодно контролируя, нет ли кого сзади.

— Нет, — мотает она головой с короткой стрижкой.

— Вы, ребята, похоже, ошиблись. Девушка говорит, что она не ваша. Теперь будете пятнадцать копеек на пиво спрашивать?

— Ты, фраерок, на гоп-стоп нас не подписывай. Нам вовсе ни к чему ядовитое говно в Химике с погрузочных платформ соскабливать. Нам не ты, не бабки твои нужны, нам девчонка твоя нужна. И не геройствуй: нас четверо, ты один. И с девочкой твоей ничего страшного не случится: от этого ещё никто не умирал.

Парни гаденько захохотали.

— Ребята, шли бы вы своей дорогой!

— Я не понял! Он что, охренел? Он нам ещё указывать будет?

— Зачем указывать? Я советую, поскольку от природы очень добрый человек. Могу даже по своей доброте душевной бесплатно рассказать вам про три ваших проблемы...

— Не, он точно охренел!

— Вот это — первая проблема: вы считаете себя самыми крутыми. Даже круче варёных яиц.

— Не, он совсем страх потерял! Наверное, его давно толпой не п*здили!

— А это — вторая проблема: вместо того, чтобы послушаться доброго совета, считаете, что кучей можете справиться с одним.

Самый мелкий из четвёрки вынул из кармана нож и откинул лезвие.

— Тебе по-русски сказали: бросай девчонку и уё*ывай отсюда, пока цел!

— А вот это — третья проблема: вы приходите с ножами на перестрелку.

Я вытащил из кармана свой АПБ, глушитель к которому, чтобы не таскать с собой лишний вес, остался в гостиничном номере.

— Аккуратненько, без лишних движений, побросали ножи и легли мордами в асфальт. Бегать тоже не нужно: умрёте уставшими, — лязгнул я затвором. — Ножи на землю, я сказал!

— Слышь, мужик, может, по-мирному разойдёмся? — сменил тон главарь.

— У тебя со слухом плохо? — направление ствола переместилась с мелкого на него. — Я сказал — ножи на землю и мордой в асфальт. Здесь двадцать патронов, а прицельная дальность выстрела — сто метров, которые даже самый шустрый из вас не пробежит быстрее двенадцати секунд. За это время я успею расстрелять все патроны и вставить новый магазин.

Главный отбросил в сторону нож, который не успел раскрыть.

— А не боишься, что после этого даже не химическое говно чистить отправишься, а урановые отходы зарывать?

Ещё два ножа звякнули об асфальт.

— Твой нож где? — ткнул я стволом в сторону четвёртого.

— У меня нет ножа.

— И это правильно! Ими порезаться можно. Теперь аккуратненько легли на живот и руки положили на затылок. Ну!

— Мужик, не по-пацански поступаешь, так нас унижая! Ну, ошиблись мы. Но зачем же нас грязью кормить?

Тем не менее, главарь опустился на колени, изобразил упор лёжа, а потом всё-таки положил ладони на затылок.

— Теперь раздвинули ноги на ширину плеч. Люда, отпинай-ка их ножи в сторону. Только на линию огня не вылезай.

— Куда?

— Не вставай между пистолетом и этими гавриками! ...Молодец! Иди сюда!

Девушка поспешно шмыгнула мне за спину.

— А теперь, ребятишки, рассказываем, как на духу, что вам от нас было нужно. Обещаю: если честно всё расскажите, стрелять вас не стану!

— Нас Шнеке послал, чтобы мы девчонку к нем приволокли! — приподнял голову самый мелкий, тот, который первым выхватил нож.

Людмила ахнула, а главарь негромко пробурчал в адрес подельника:

— Урод!

— Шнеке — это прокурорский, что ли? Такой белобрысый, на слизняка похожий?

— Да.

— А нас как выследили?

— А что вас выслеживать? Бабу твою кто-то возле кинотеатра засёк, позвонил Шнеке, а он уж нам сказал, что делать.

Похоже, скорость стука здесь — если не превышает скорость звука, то близка к ней. Где-то взвыла сирена мчащегося милицейского 'уазика'. Видимо, нашу разборку и мой пистолет в руках заметил кто-то из жильцов ближайшего дома. Заметил и позвонил на '02'.

Нападавшие завозились, услышав знакомые звуки, но я прикрикнул на них:

— Лежать! Кто дёрнется — стреляю!

— Что, довыё*ывался, фраер! Нам-то ничего не будет, а тебе за волыну точно придётся радиацию хавать!

— Увидим ещё!

'Уазик' осветил фарами нашу скульптурную группу, чихнул мотором, и от остановившейся машины послышался окрик:

— Бросить оружие! Руки за голову. При неподчинении стреляю!

Я опустил пистолет, перехватил его за ствол левой рукой, вынул из кармана удостоверение и вытянул его в сторону слепящих фар милицейской машины.

— Майор СГБ Колесов! Подвергся нападению хулиганов, пострадавших нет.