Холодный Оружейник, Ч.1 версия 4-1

— Если это правда, назову вас близняшками. Футаго-но-Саи, если по-высокому.

Ками, я говорю вслух? Наверное, мне уже пора снова пообщаться с живыми людьми.

Мне срочно нужно что-то, имеющее кровь. Конечно, моя надежда почти беспочвенна. Для ТОГО свойства потребовалась серия сложнейших ритуалов, угробивших тринадцать первых заготовок. Тем не менее, я хочу убедиться. В конце концов, от лишившегося крови кролика никто не обеднеет, верно?..

— Уверен?

— Да.

Ао направляет саи в сторону, после чего из них вырывается по струе пламени. Присев, одноглазый втыкает их в землю, и грунт полигона превращается в багрово-серую поверхность.

Пустив ещё несколько раз пламя в разных направлениях, Ао бросает один из кинжалов в бетонную стену на краю полигона. Следом летит второй.

— Можешь охладить грунт?

Я призываю небольшое количество Льда, посылая смерчик вперед по покрытому магмой полю, охлаждая его.

— Не мелочись. Всё равно полигон после нас ремонтировать, — Ао, очевидно, неохота ждать, пока земля, им же и нагретая, остынет в достаточной степени.

Не мелочиться? Хорошо.

В Приливную Волну я влил половину доступной мне энергии. А затем потратил ещё четверть, пока отгонял с полигона образовавшийся пар.

Ао быстро прошёл по слою кипятка, заполнившего испытательную площадку, к ограде. Я последовал за ним.

— Хм, — глубокомысленно сказал тренер, вынимая оба кинжала из стены и проверяя их остроту, — а если затупятся?

— По идее, они должны восстанавливаться за счет железа и углерода вражеской крови и оружия, — честно ответил я, — но проверять бы не хотелось.

Хотя в голове крутится воспоминание двухдневной давности. Кролик... ты погиб ради высшей цели. Ну, по крайней мере, зазубрины на Близняшках исчезли. Так что, видимо, память Трофея подсказала верно.

— Восстанавливаться, в смысле и затачиваться тоже?

— Базовая форма, к которой они должны возвращаться — та, которую я вынес вам из кузни.

Ответ был почти честным. Ведь, проверив предположение на кролике, я вернул кинжалы туда, где их породил. И только потом ушёл звать своего тренера-наставника-надзирателя.

— Впечатляет. Особенно учитывая, что это твой первый опыт. Если ещё что-то задумаешь, скажи. И на следующем твоём творении разместишь клеймо. Понял?

— Да, Ао.

— Я покажу их Мэй, ладно?

Я неожиданно почувствовал, что покраснел.

Ао снова хмыкнул.

Возвращаясь вечером после теоретических занятий в уже обжитую кузню, я заметил, что кто-то перенёс в предбанник все мои вещи. Там же, рядом, лежали слитки железа и уголь-антрацит. Хорошее сырьё. Не то, что раньше.

Кажется, неподалёку, в засаде, я заметил несколько силуэтов в знакомых, непробиваемых для моих глаз масках.

Следующей миссией мне назначили нечто странное и непонятное.

"Сделай ещё чего-нибудь, только лучше катану. Хорошо?"

Нет, нормально? Сделай "чего-нибудь"! А?

Глава 13. Destination

Семь месяцев спустя.

Мир выглядит стеклянным. Почти полностью прозрачные, имеющие цвет, но в то же время не окрашивающие изображение того, что за ними, деревья. Выглядящая зеленоватой прозрачной тканью, медленно качающаяся на ветру трава.

Не повернулись глаза, не поднялась голова. Но взгляд, тем не менее, скользнул вверх, в небо.

Бледно-синее, с переходом в сиреневый у самого горизонта, украшенное застывшими облаками. Похожие на останки матраса, растерзанного чьим-то тигрёнком, они слабо пахли Водой. Пахли? Не знаю. Как описать это чувство, не похожее на иные? Кто-то скажет, что их песнь похожа на песнь Реки и Ветра. Кто-то ощутит кожей Стихию в небе. Возможно, Инудзука бы тоже сказал, что облака "пахнут" стихийной чакрой. Клан ищеек, сочетающих черты человека и чего-то собакообразного — для них запахи, должно быть, временами важнее зрения.

Думаю, мне не хватает смелости на самообман, чтобы считать, что я чую чакру в облаках одним из пяти чувств стандартного набора. Хотя... сколько их там на самом деле, "стандартных" чувств? Даже обычное зрение складывается из трёх цветов. Слух и равновесие, обеспечиваясь, в сущности, одним органом, нежно любимым шиноби Тумана за чувствительность к гидродинамическому удару, считаются разными чувствами. Нельзя ли сказать, в таком случае, что у меня пять зрений? Красное, зеленое, синее, сумеречное и... чакровое?

Или осязание. В древности были кланы, увлекавшиеся иллюзиями, накладываемыми через "побочные чувства". Обоняние, вкус, осязание... Именно из их архивов, спасённых из пожара теми, кто вырезал сами кланы, известно о кожной чувствительности.

Холод и жар, прикосновение и давление, боль и многие другие. Хоть я и не понимаю, как могут быть разными рецепторы, биологические датчики, реагирующие на давление и прикосновение. И не является ли холод лишь недостатком тепла? Хотя я, для кого лёд и снег — теплее весенней земли... может быть, просто мои рецепторы "холода" изменены вместе с тем, что позволяет создавать Лёд? Хотя я всё равно не верю, что может быть датчик боли. Иначе с чего бы ей окрашиваться светом или жаром, когда солнце светит прямо в глаза?

Пять чувств... ха. Это имело бы смысл, существуй я в пяти разных мирах одновременно. Но мир-то один... И есть ли чувство кроме того, что ты живешь, ощущаешь себя и мир вокруг — и внутри — себя?!

Мысль, пришедшая в голову, создает ощущение шелка, погладившего руку. Черное шелковое покрывало, соскользнувшее по левой руке чуть ниже локтя.

Додзюцу. Буквально, "глазная техника". Умение, передающееся по наследству. Умение, связанное с улучшенным зрением. Умение, за которое многие готовы убить — только чтобы забрать себе глаза, способные видеть чуть больше, чуть лучше, чуть дальше... ладно, иногда не "чуть". Так ли они ценны, как считается, если лишь немного расширяют возможность только одной части того большого чувства, которым мы воспринимаем мир вокруг?

Можно сколько угодно распинаться о том, что истинный шиноби должен гармонично использовать все пять (или сколько их там, на самом деле?) чувств, однако реальность жестока. Любой человек — будь то крестьянин, купец, самурай или шиноби, больше других органов чувств использует глаза. Первый даже сможет неплохо прожить, будучи глухим. А слепым?

Есть уникумы, обученные биться вслепую. Большинство таких, к слову, сейчас в этом лагере, или же в столице Ягуры. Поселение-Скрытое-в-Тумане, Кири, если иначе. Неудивительно, что это распространенный боевой прием — окутать группу врагов туманом, чтобы затем перебить их, ослеплённых и деморализованных. Возможно, именно потому, что техника Скрывающего Тумана была создана еще до основания Поселения, среди тех, кто знает о моих глазах, нет кого-то... неадекватного. Никто не считает, что светящиеся глаза сразу делают меня особо сильным или всевидящим. Хотя моя паранойя рекомендует не забывать, что мои нынешние, детские, глаза пересадить можно только ребенку. И это тоже объясняет, почему я всё ещё могу любоваться Водой в облаках.

Жестоко? Возможно. Честно? Несомненно. Таков мир тех, кто гонится за силой. Такова философия выживших. Ожидание худшего от жизни, возможно, хуже смерти. Но именно такой настрой позволяет жить дольше.

И всё же... не в этом ли кроется сопротивляемость к иллюзиям, которой славны все носители чудо-глаз? Просто в том, что изменённые глаза, орган, несущий больше всего информации о мире, сильнее всего изменяют восприятие? Отличают картину в моей голове от той, что видит противник. И именно поэтому созданная им картинка проходит мимо меня — мой разум просто игнорирует её, видя в ней фальшь, отсутствие того спектра ощущений, что дают мои глаза, когда пылают.

Но в таком случае можно уйти ещё дальше. Добавить к пяти "зрениям" шестое, тепло. Изменить уши, научиться чувствовать чакру кожей, как умеют некоторые сенсоры. Или изменить ощущение своего тела, научиться воспринимать его не только как комок тяжей, периодически болящий где-то в потрохах, скрытых за веревками мышц и палками костей. Представить свое тело, живое, не как марионетку, управляемую разумом, а как сгусток теплоты, тем более жаркой, чем активнее работает тот или иной орган.

Возможно ли это? И если да — стану ли я полностью неуязвимым к ген, ориентированным на простых людей?

Или, следует спросить иначе: будет ли мой разум после этого человеческим?

Впрочем, к чему эти бесполезные сейчас рассуждения? Философия, как и религия, нужна, чтобы заставить массы двигаться. Меня же сейчас интересуют оттенки чакры в небе.

Откуда они вообще взялись, эти облака? Ну, судя по чакре в них, из-за какой-то деятельности шиноби. А судя по направлению ветра, в нашем лагере кто-то применил технику, создающую взвесь Воды или чего-то похожего. Либо Скрывающий Туман, либо что-то из стихии Пара. А может, ещё что-то клановое.

Кстати о тумане. Какой знакомый флёр вокруг. Конечно, мои глаза, так сказать, "видят" сквозь эту технику. Пусть и недалеко, но вместе с круговым обзором это даёт неплохие преимущества. Хотя, речь сейчас не о них.

Моя сила, окрашенная в привычный синий цвет, вырывается из нескольких точек, после чего формирует вокруг меня пять контуров. Большой эллипс. Тело. Четыре маленьких — лапки. Один поменьше, спереди и сверху. Шея. На ней голова. Ушки-круги. На другой стороне тела, дугой вверх поднимается цепочка овалов, заканчивающаяся похожим на каплю замкнутым контуром из чакры.

Пять фигур, похожих на детский рисунок, стоят вокруг меня на вершине пологого холма, поросшего лесом. Прикрывают меня. Охраняют.

Готово. Запуск циркуляции. Одновременно с активацией этих фигур выдаю выброс чакры, сразу после которого закрываю тенкетсу — точки, через которые она выходит в окружающую среду, выдавая меня.

Земля — не самая моя любимая стихия. Слишком медленная, слишком инертная и недостаточно гибкая. Тем не менее, даже в режиме скрыта, даже в случае стихии Земли, на такие техники меня хватает.

Нырок. Подземное Плавание. Умения дилетантов, некогда разработанные кланом, специализировавшимся на этой стихии. Уже к моменту образования Поселений в архивах многих из них имелись описания этой техники, пожертвованные из библиотек кланов-основателей.

Всё, я под землей. Даже мои чудо-глаза, к сожалению, не могут пробиться через такой толщины слой грунта. Скорее всего, здесь, на пятидесятиметровой глубине, в недрах пологого, поросшего лесом холма меня не засекут. Земля гасит проявления чакры, а лес с обитающими там зверюшками вполне может создать необходимый "белый шум".

Вода всегда, сколько себя помню в этом теле, легко откликалась на мои просьбы. Вот и сейчас она начала появляться над тенкетсу. Те, хоть и прикрыты, но всё же сохраняют некоторую пропускную способность. Достаточно для призыва и контроля небольшого количества Воды, и мало для того, чтобы засечь меня в текущих условиях.

Жидкость пропитывает всё вокруг, превращаясь в раствор. Вода с песком покорна мне почти также хорошо, как и дистиллированная вода. Ещё пять минут спустя я нахожусь в полусферической пещере высотой в полтора метра. Стены, потолок... всё — Лёд. В конце концов, моя основная клановая специализация состоит в управлении и замораживании воды.

Юкки. Я взял родовое имя человека, продавшего мне всё, даже своё тело. А я так и не знаю, почему оно пишется именно так, с двумя "к".

Как я уже вспоминал, кроме разговорного, есть высокий язык. Им пишут дипломатические документы, называют техники и кланы. Полумертвый язык, на котором, к слову, мое клановое имя должно писаться на одну согласную короче. И поскольку в высоком иероглифическая письменность — совершенно другим знаком. Но так уж повелось, непонятно из-за кого, что клан назывался именно Юкки. Традиция, шутка юмора или стремление выделиться, так проявившееся у предков... Ао, мой наставник, как-то в качестве самой идиотской версии предположил, что это — аббревиатура.

"Юки-онна Кеккен..." — чего-то там.

Так, задачу мне ставили просто. Продержаться двое суток, не дав себя поймать. Можно позволить себя найти. Тогда те, кто отыщут меня, попробуют захватить цель. Что поделать, учат не только меня. Разве что в случае захвата не рекомендовано убивать друг друга.

К чему такая жестокость? Ну, я, в конце концов, работаю на Поселение, Скрытое в Тумане, известное также как "Кровавый Туман". Точнее, на ренегатов этого объединения шиноби. Гражданская война, чтоб её.

То, что мой и моих соперников наставники поддерживают повстанцев... Это не заставляет их учить мягче. В конце концов, отсев в десять процентов погибших при интенсивном обучении перекрывается вдвое большей выживаемостью выпускников на полевых миссиях.

Искать меня будут ещё долго. Эх, была бы мне доступна в режиме скрыта энергозатратная техника клонирования... Ладно, отсижусь и так. Хотя не помешало бы подстраховаться.

Вода окутывает меня, чтобы затем перейти в особое состояние, пограничное между жидким и твёрдым. Микроскопические кристаллики Льда находятся в покрывающей меня плёнке. Стоит дать команду и чакру, как они быстро вырастут, пожирая окружающие Воду и воздух, прикрывая меня. Ледяные пластины на тонком покрове из Воды. Примитивно, энергозатратно — при получении урона — и ненадёжно. Именно так можно описать эту защиту. Но она вполне способна пережить слабые удары, если они не направлены в одну пластину. А большего и не требуется.

Все, теперь можно и подремать вполглаза.

Будильник прозвенел с двухчасовым запасом. В смысле, экзамен закончился два часа назад. Я его специально так поставил, чтобы не просыпаться раньше времени, нарушая режим дня. Какой дурак вообще назначил начало и конец экзамена на четыре часа ночи?

Лёд крайне трудно превратить обратно в Воду. Вот расплавить, причём даже не создавая пара сверх необходимого, — легко. Но замораживание Воды — процесс, к сожалению, частично необратимый. Растопленный лёд превращается просто в оксид водорода, прозрачную жидкость с температурой кипения сто градусов, а температурой кристаллизации — ноль. Чтобы создавать из этой среды технику, её надо заново подчинить. А это — затраты чакры.

Поэтому Лёд, образующий купол надо мной, просто расходится в стороны. Между появляющихся лепестков течёт песок. Та же земля. Не люблю эту стихию так, как Воду. И всё же применяю Подземное Плавание.

Брассом плыву вверх. К сожалению, дышать Землёй, в отличие от Ветра, я так и не научился. Но есть такое слово... чакра. И тренировка, разумеется. С её помощью можно уйти в медитацию и с помощью техники Ветра удовлетворять потребности организма в кислороде пару-другую суток. Разумеется, оставаясь неподвижным, в состоянии наподобие комы. Или, как сейчас, задержать дыхание и плыть вверх, сколько потребуется.

Поверхность. Выплеск чакры через кончики пальцев создает нечто вроде когтей, рассекающих дерн. Да и усиление мышц, к тому же...

Упираясь руками в траву, вылезаю посреди полянки. Зелёная трава становится почти прозрачной, когда в моих глазах загорается красное пламя. Земная твердь становится похожа на океан. Тёмная пучина, хоть наполняющее её и кажется прозрачным, коль его мало.