В когтях кошмара

В самом деле, что могло потревожить суккуба — фамильяра, диапазон чувств и ощущений которой весьма ограничен? Суккуб — несовершенное существо с момента сотворения, и если ты умеешь влезать в голову к другому, то некоторые качества вроде эмпатии и тактичности следует сразу же вырывать с корнем, чтобы не причинять себе неприятных ощущений потом.

"Мысли о космосе".

Бездонное космическое пространство, заполненное звездами, и висящая каменная планета где-то за стеклом иллюминатора.

"Опасные мысли".

Лен понятия не имела, что в этих мыслях опасного: она просто знала. Многие годы она спала вместе со своей хозяйкой — своенравным Истинным Предком, чьи мысли и желания нередко были неясны даже ей самой. Само появление Лен, по сути своей, было сиюминутной прихотью Арквейд. Разве могут заботить бессмертного вампира проблемы низших существ — например, дохлых кошек и мертвых личинок человека, едва успевших развить зачатки разумного сознания? Оказалось, что могут. Капризная принцесса никогда не считала необходимым связывать себя обязательствами, но иногда по сиюминутной прихоти могла сотворить что-нибудь очень милое и доброе. Благодаря прихоти некогда и появилась Лен: мертвый фамильяр погибшего мага получил душу человеческого ребенка. Арквейд не имела склонностей делать подобные вещи по своей воле. "Позаботься о фамильяре" — так звучала последняя просьба мага, помогавшего Арквейд в охоте на Апостола и с охоты не вернувшегося. Она легко бы забыла о просьбе и Лен никогда не появилась бы на свет, но в один прекрасный момент внутренний голос вампирши подсказал ей: ты обещала... а что конкретно обещала, Арквейд и сама не помнила. Взять слепок остаточных мыслей уже умершей девочки и вдохнуть в тело кошки показалось ей вполне удачным решением проблемы. Принцесса не учла одного: бывший фамильяр мага имел целую россыпь магических цепей — то, чего у обычных зверей ну никак не может быть. Кошачье тело оказалось великолепным сосудом для души, и в течение короткого времени гибрид фамильяра и человека развил потрясающие способности. Арквейд относилась к своему творению хорошо, но без излишней теплоты: проявлять чувства к живым существам было совершенно не в характере Истинного Предка. Она просто позволяла Лен находиться рядом с собой — что, учитывая особенности функционирования тела Арквейд, означало погружаться вместе с ней во многовековые сны. В этих снах любопытная кошачья сущность и огромный магический потенциал слились в весьма интересное создание, которое по всем канонам магических искусств могла претендовать на звание Демонического Фамильяра. А когда ты спишь с Истинным Предком и проникаешь в его сны, то поневоле научишься в них ориентироваться — и, конечно, обретешь некоторые знания, недоступные простому смертному. Тем не менее, Лен не понимала, почему мысли о космосе опасны. Это знание шло откуда-то изнутри: о таком мечтать нельзя, и точка. Если кто и мог объяснить причину, так это Арквейд, но после недавнего инцидента вход в больницу ей был заказан — по крайней мере, до тех пор, пока хозяин не соизволит её позвать.

А в маленьком внутреннем закутке сознания Лен, отвечавшем за принятие решений и оценку последствий, билась единственная мысль: если ты чувствовала опасность, то зачем ты позволила хозяину приблизиться к этой гадости? Когда он неосмотрительно подтянулся к красивой картинке — суккуб проклинала себя за то, что не разглядела в ней ширму перед ловушкой! — его утянуло внутрь. Это был не насланный извне сон — Лен даже и глазом бы не моргнула, вытягивая Шики из подобной передряги. Внутри души девчонки был вбит настоящий фрагмент Застывшей Реальности, замаскированный под закольцованное воспоминание.

Кошкодевочку разрывало на части. Она изо всех сил тянулась к астральной проекции, родному для себя миру сновидений, но с другой стороны её затягивало внутрь, и Лен отчаянно не хотелось узнать, что ждет внутри. Она дернулась вперед: если бы ей не приходилось закрывать хозяина своим телом, побег уже был бы успешный.

— Не пущу! — закричал голос. — Я так рассчитывал на этот осколок!

Душа Лен вспомнила, что когда-то она была разделена надвое. Кошачье "я" потянулось вперед, оставляя позади себя человеческую часть — вместе с её чувствами и желаниями.

"Хозяин... нельзя оставлять здесь..."

С трещащим звуком что-то порвалось. Лен закричала от боли, но оставшееся сознание сумело ухватить мысль, что она в родном измерении. Вышвыривая из себя Шики, она оттолкнула душу и из последних сил позвала на помощь Арквейд.

* * *

Шики проснулся от адской боли в левой руке.

Он перевернулся на бок и прижал конечность к телу, изо всех сил стараясь унять боль. Всё тело болело, словно он лежал в мешке, а банда избивала его бейсбольными битами. Боль нашла выход наружу: он заревел и забился на кровати в судорогах, как раненый зверь.

Под боком оказалось что-то мягкое. Шики двинул по этой вещи локтем и тут же закричал от ужаса: возле него лежало тело Лен. Он тут же забыл о боли в руке и бросился к кошке, осыпая себя проклятиями. Фамильяр была жива, но по одному взгляду на нее становилось понятно, что едва: кошачья шерсть слиплась от крови, глаза были полуоткрыты и закатились внутрь, а лапки безжизненно висели. Шики прикоснулся к тельцу Лен: кошачий живот еле-еле вздымался с каждым вздохом.

"Арквейд. Срочно найти Арквейд".

Он забыл о том, что сам чувствовал себя как после избиения, и вскочил с кровати. Дверь в палату оказалась заперта снаружи: Шики дернул несколько раз и, осознав бесполезность затеи, отказался от нее. Он подбежал к окну и распахнул его настежь. Возле больницы росло дерево, но он прекрасно понимал, что никогда не сможет допрыгнуть до ветки и удержаться на ней. Тоно посмотрел вниз: он лежал на третьем этаже, до земли было вряд ли больше десяти метров, и если выпрыгнуть — можно отделаться легким ушибом и даже не сломать ноги. Он посмотрел на Лен и понял: даже если он и переживет падение, то кошка — вряд ли.

Шики достал из-под тумбочки свой нож, заботливо припрятанный кем-то из посетителей, и принялся резать простыню. Он раскромсал большое белое полотнище на шесть длинных лент и принялся связывать их концы. Получившаяся веревка не выглядела уж очень надежно, но была достаточно длинной, чтобы дотянуться из окна почти до земли. Не особенно размышляя о том, что он делает, Шики принялся вязать один из концов к батарее центрального отопления, а второй выбросил на улицу. Закончив, он выглянул в окно: белая лента доходила почти до земли.

— Держись, моя маленькая, — сказал он Лен, которая явно его не слышала. Он аккуратно поднял кошку, но тут же понял, что не сможет слезть с Лен в руках. Шики посмотрел по сторонам и тут же принял решение завернуть фамильяра во вторую простыню. Подушка отлетела в сторону: Шики положил Лен на центр простыни и аккуратно, стараясь не задеть кошку лишний раз, сложил четыре угла, которые связал вместе. Получилось некое подобие сумки, которую парень повесил себе на шею и повернул так, чтобы тело кошки лежало у него на спине. Стараясь не совершать лишних колебательных движений, он встал на подоконник и ухватился за импровизированный канат.

Спуск, в течение которого Шики в равной мере боялся упасть на землю и лишний раз тряхнуть Лен, шел целую вечность. Он перебирал ногами по стене, держась за канат, словно заправский скалолаз, но в какую-то секунду его ноги сорвались с кирпичной кладки. Отчаянно ухватившись за ткань, он повис в воздухе, болтаясь между вторым и третьим этажами. Ничем не утяжеленная веревка колебалась и угрожающе трещала, напоминая ему о том, что всего минуту назад она была простой больничной простыней. Шики, отчаянно болтавший ногами, нащупал карниз над этажом и чуть ли не прыжком зацепился за него. Сломанный от удара палец на ноге тут же заныл, но Шики в приливе адреналина боли почти не почувствовал. До земли было близко, но он отчаянно боялся трясти Лен, теплое тельце которой чувствовал спиной. Не обращая внимания на боль, он отпустил карниз и ухватился ногами за веревку, как за канат на уроке физкультуры. Проехав по нем вниз до узла, соединявшего части простыни, он разорвал кожу на руках, но переступил узел и вновь соскользнул. Где-то на уровне первого этажа стертые до мяса ладони отказались подчиняться и Шики рухнул вниз. В его голове звучала только одна мысль: как можно бережнее обращаться с Лен.

Он поднялся и побежал. Шики бежал изо всех сил, прижимая кошку к груди. Простыня, в которую она была завернута, покраснела, и с неё то и дело срывалась капелька крови, падавшая на асфальт. Темная улица едва освещался фонарями, и ни в одном окне не горел свет. Обычно оживленный даже по ночам торговый квартал будто вымер: ни единой души вокруг. Не думая об очередном автомобиле, который может прервать его бег, Шики проскакивал пересекающие дорогу улицы.

Вдруг он ощутил странную боль под ребрами, будто что-то дернулось и оторвалось. Шики резко прервал свой бег, чуть не грохнувшись лицом об асфальт. "Чертова... анемия...", — подумал он, хватаясь за грудь. Ему показалось, что внутри надулся небольшой пузырь, который при малейшем движении лопнет и разорвет все органы внутри, так что двинуться с места не было решительно никакой возможности. Он уронил Лен на асфальт и раскрыл рот, вдыхая воздух короткими порциями: попытка вдохнуть чуть больше угрожала проткнуть невидимый пузырь в груди. Медленно наполнив легкие и расправив грудь, он с радостью ощутил, что пузырек исчез, но неприятное последствие его появление все равно осталось.

Он оглянулся: перед ним был перекресток, расчерченный белыми полосами пешеходного перехода. Ни один светофор не работал. За перекрестком возвышалось офисное здание с мраморными колоннами, блестящими в лунном свете — то самое, которое он видел уже не раз.

Шики оставил Лен и пошел вперед — звать на помощь. Заходить в здание не было смысла: он прошел мимо, вдоль усаженного устами сквера и свернул в переулок под небольшую кирпичную арку.

Там, чуть поодаль, кто-то копошился.

Тоно сделал несколько шагов, нащупывая нож в кармане. Вряд ли это был тот, кто может сейчас ему помочь... скорее, враг. В этом переулке встречаются только уроды, подумалось ему.

Он вышел из-под арки на открытое пространство. Слева от него ярко горел автомат с напитками — единственный источник света, не считая Луны. Шики подумалось, что будет неплохо освежиться: он подошел и выбрал лимонный сок. Автомат почему-то не потребовал денег и тут же выдал ему напиток.

— Не беспокойся, я угощаю, — раздался голос сбоку.

Шики схватился за нож, но тут же опустил его: он прекрасно знал говорящего.

— Что... ты... делаешь... тут? — произнес он, удивляясь тому, как тяжело давались слова.

— Да то же, что и обычно, — ответил Наная. — Жду тебя, что же ещё. Смотрю, тебе крепко досталось, порватка. И убери нож — сам знаешь, что против меня он бесполезен.

Тоно с неохотой признал правоту собеседника.

— Где же тебя так угораздило? — участливо спросил парень, открывая свою жестяную банку: в ней почему-то был газированный кофе.

— Во сне, — признался Шики и опустился на землю, садясь прямо на горячий асфальт спиной к автомату.

— Ну, это бывает. Такое себе местечко, откровенно говоря. А я вот рад. Мне кажется, я нашел какую-никакую, но родную душу.

Шики отхлебнул лимонный сок, но вместо кислоты ощутил горечь и металлический привкус. Он захотел выплюнуть невкусную жидкость, но почему-то не мог заставить себя.

— Ты даже и не заметил. Тебя долбануло сильнее, чем кажется, -продолжал зудеть над ухом Наная. — Мы теперь различаемся намного больше, чем раньше. Понимаешь? Все, что не убивает тебя, делает слабее, потому что я становлюсь сильнее. Моя сила — это наша сила минус твоя. А ты ослабел.

— Заткнись, — проворчал Шики. — Мне надо идти.

— Куда? — засмеялся парень, так похожий на него. — Зачем тебе уходить? Я теперь сильный. Настолько сильный, что могу занять твое место. Может быть, мы прямо сейчас этим и займемся?

— Пошел ты, — прошипел Тоно сквозь зубы и поднялся на ноги.

— Да? А что ты сделаешь со своей мертвой рукой?

Мертвой рукой?

Шики посмотрел на банку, которую держал правой руке.

Затем на нож, который лежал в правом кармане.

Затем на левую руку, которая беспомощно висела вдоль тела.

Он попытался пошевелить пальцами, но не сумел.

— А вот у меня все хорошо. Левая рука отличная, а все остальное — просто хорошее, — прокомментировал его попытки Наная. — Просто смирись с поражением.

К металлическому привкусу во рту добавился соленый, а асфальт почему-то поднялся и ударил Шики по лицу.

— Ха-ха, — подытожил голос сверху.

* * *

Он очнулся в постели и тут же ощутил, как сильно ему досталось. Казалось, что каждая клеточка тела Тоно Шики вопит от боли. Рядом лежала Лен, а над ним нависла россыпь белых волос, под которыми блестели мокрые от слез глаза принцессы вампиров.

— Шики, ты живой! — сквозь слезы выдавила Арквейд и обняла его.

— А что... где я?

— У меня. Я услышала вопль Лен и тут же побежала к вам. Ты лежал посреди перекрестка лицом вниз, и рядом — окровавленная Лен. Что вообще могло произойти?

— Да, что же... — Шики напрягся и тут же вспомнил безнадежную попытку влезть в чужое сновидение. — Сейчас расскажу. Позволь встать. И принеси воды.

Арквейд убежала на кухню, а Шики поднялся на ноги и ощупал лицо: разбитая губа, исцарапанные щёки, но в общем — ничего серьезного. Сломанный палец на ноге и стертые ладони болели гораздо сильнее. Левая рука слушалась плохо, но все же отвечала на приказы мозга.

— Что с Лен? — спросил он, когда Арквейд принесла стакан. Вода была теплая и из-под крана, но в данную секунду она показалась Шики райским нектаром.

— Очень плохо, — ответила вампирша. — Ей сильно досталось. Тело заживет быстро, но вот внутри...

Арквейд подошла к кровати и положила руку кошке на живот. От прикосновения та зашевелилась.

— Её чуть не разорвало пополам. В смысле, чуть не разделило кошачью и человеческую часть. Они держатся на тонких ниточках, и это — огромное везение. Если бы душу Лен разорвало надвое, ей пришел бы конец. Что с вами случилось? Кто мог её так приложить?

Шики вздохнул.

— Это долгая история. Я виноват, но...

— Молчи, — велела вампирша. — Я сама.

Она подошла и пристально посмотрела ему в глаза.

* * *

— Человек до сих пор не сумел выйти за пределы земного шара, и эта честь должна принадлежать тебе.

Невидимый голос читал нотацию, не заботясь, понимает его девочка или нет.

— Но ведь люди были на Луне...

— Нет. Никто никогда не выходил за пределы атмосферы. Человек не был ни на одной из девяти планет солнечной системы. Искусственные спутники земли — да, существуют. Но живых существ там не было.

— Но как же достижения советских космонавтов...

— Кого-кого? Это из фантастических книжек? Говорю же: люди до сих пор не осилили полет в космос. Все, кто говорят об обратном — нагло врут ради каких-то своих целей.