Пробуждение

Что-то он не рассчитал. Что-то он сделал видимо очень не правильно. Где-то была допущена критическая ошибка. Возможно даже не одна.

Время шло. Смещались сферы миров, сходясь и расходясь. Он уже не надеялся на чудо, он его алкал. Потому что единственное, что могло спасти его сына — чудо. Но... чуда похоже не произошло.

А ведь богиня обещала помочь. Неужто не смогла? Или... обманула?

Отец гнал от себя эти мысли прочь, но каждый раз возвращался к ним по кругу... Или они возвращались к нему, или он к ним...

Мужчина встал, подошёл к столику, где ещё казалось бы не так давно... сидел и распивал коньяк его сын. Початая бутылка коньяка и пузатый бокал так и стояли сиротливо.

Взяв бутылку, открыл и налил немного в бокал. Поболтал в руке и... сделал несколько добротных глотков прямо из горла. Потом... Потом ещё несколько глотков. И так, пока не осушил до дна.

Взяв в серване ещё пару бутылок, сел за стол. На этот раз пил из небольших серебрянных стопочек. По-малу, зато часто.

Сверившись с внутренними часами... Опять отпил из горла.

Пасть всё-таки сомкнулась. И, похоже, его сын не смог проскочить между зубов Сциллы и Харибды.

— Подними голову, — раздался в его голове мягкий и нежный голос.

Алкоголь не дал нужного эффекта забытья, да и опьянение всё никак не наступало. И голос шёл не скозь алкогольный дурман, а через дымку ворочающихся тяжёлых мыслей, вынашивающих планы мести. Но всё же он послушался его. И увидел, как начала открываться дверь в его кабинет.

В открывшуюся дверь ввалился сын своего отца и тут же упал на пол без сознания.

Мужчина тут же кинулся к нему.

Боевые плетения, которые он заготовил оказались ни к чему. Сына никто не преследовал. А вот медицинская помощь ему явно требовалась.

Удивляясь просебя и мысленно чертыхаясь, отец лично, никому не доверяя, начал лечить сына. А лечить было от чего. Где только сынок умудрился подхватить столько специфических проклятий? И как он вообще смог выжить и дойти?

Впрочем, это потом. Всё потом. Сначала главное. Сначала лечение родного сына, не давая укорениться и распространиться выгрызающей его нутро заразе.

Глава 16.

Тихий стон отозвался громким эхом в почти гробовой тишине.

Мужчина, что-то колдовавший над столом с макетом, вокруг которого сплетаясь и расплетаясь летали призрачные полуматериальные формы, из которых нет нет да появлялись небольшие плотные формы различных предметов, отвлёкся от действа. Часть форм осела на стол, другая зависла в воздухе, некоторые формы развеялись, распавшись на составные части и осели мелкой пылью.

— Очнулся? Ну, давай выпьем за твоё возвращение. Буквально с того света вытянул. Впрочем, если бы не дошёл — не вытянул бы. Очень уж ты изменился, сынок. Еле признал тебя. Впрочем, под такими проклятиями — оно и не удивительно. Тебя и мать родная не признала бы.

Юноша, который ни разу с рождения не видел свою родную мать, попытался что-то сказать, но закашлялся.

Притянув стоящую рядом бутылку минеральной воды, жадно припал к ней губами, вливая в себя прохладную жидкость.

— Они нас предали, отец. — напившись, сказал он.

— Понимаю. Не понимаю только: почему? Хотя не всё так однозначано. Многие будто с цепи сорвались. Очень многие из ушедших не вернулись. Или просто не выходят на связь. Хотя, свой кусочек мира мы вроде протянули, довели до намеченных ориентиров и отстояли своё право на существование. Не так как хотели, но всё же.

— Муромец, чтецы, картёжники, даже эти грёбаные игроки в Мортал Комбат: все они и их дети, охотились за мной. Старались убить.

— Нет, сынок. Если бы они старались тебя убить. Убили бы. Ты бы от них не ушёл. Разве что тебя защищал кто-то очень старший. Старше их и нас всех вместе взятых во всём. Ну или они прошлые пытались тебя уничтожить, потому что несколько игр прошлого слились в одну и в какие-то моменты они могли захватить самих себя будущих на забытой логике прошлого. Тебя скорее загоняли, вели к какой-то им нужной цели. Вот только к какой? И добились они того чего хотели или нет, и если да, то как? На эти вопросы нам и предстоит ответить.

Осмотрев сына критическим взором, мужчина указал на любимый столик сына, рядом с которым на этот раз стояло второе кресло.

— Пошли, дела не ждут. Один короткий выход агента в поле, а потом десятки допросов, папок и томов отчётов: суровая классика жанра.

Стоящие на столике бутылки с его любимыми напитками, вазы с фруктами, конфетами и шоколадом, а также блюда с мясными закусками намекали на то, что морить голодом, бить и светить прожекторами в лицо, проверяя, не переметнулся ли агент на сторону противника, не будут. Впрочем, направленный свет ламп в глаза допрашиваемого и прочие методы психологического и физического воздействия, с лихвой мог заменить пронзительный взор отца.

Усевшись в кресла за столик, они не сговариваясь просто налили каждый что хотел в свой бокал, выпили, закусили. Опять налили. Опять не чокаясь выпили. Принц больше налегал на закуски, утоляя первый голод и не слишком увлекаясь алкоголем. Он отлично понимал: это затишье перед бурей. И ему ещё предстояло держать отчёт перед отцом. Поэтому старался сохранить голову ясной. Отец же пил не пьянея, какой-то внутренний узел напряжения не позволял алкогольному дурману взять над ним верх.

— Странно, мне раньше казалось, что ты пить не любишь, — показывая, что готов к разговору, начал юноша с вроде нейтральной темы.

— Ну почему же? Просто иногда ситуация, обстановка, компания не распологает. А уж если по делам куда-то в средневековье, или в античность приходится мотаться... Так ту бурду, что пьют местные правители, называя напитком богов, амброзией, в наше время даже самый распоследний забулдыга, полуослепший от возлияний техническим спиртом, привыкший пить жидкости для очистки стёкол и питаться на помойке — побрезгует даже если трубы очень горят. Ту бурду даже те, кто пил армейское шило, добровольно пить станут только под страхом смертной казни. Да и не торкнет как надо та брага, что гордо именуют там вином или элем. Подобное пойло нынешним алкашам там бочками, а не кружками пить надо, но блеванут и продристаются гораздо быстрее, чем опьянеют. Да и просто не каждый способен столько жидкости за раз выпить. Хотя, в средневековье, в эпоху возрождения, когда развивается алхимия, чем ближе к открытию священной формулы C2H5OH — тем больше появляется удобоваримого пойла, что уже и пить можно. И знание этой формулы и способы производства — это и есть философский камень средневековья.

Вспомнив своё подзатянувшееся путешествие, когда разными частями сознания бывало на годы и столетия задерживался в той или иной локации, прежде чем открывалось окно, юноша вынужден был согласиться.

— Ну, давай, дорогой, покалякаем о делах наших скорбных. Не томи себя, излей душу.

Тихим вкрадчивым голосом, проговорил отец юноши. Отчего у принца сразу возникло непреодолимое желание расскать всё. Не важно даже о чём. Всё, буквально всё.

С трудом подавив в себе это желание, юноша сглотнул. На алкоголь то он не налегал, а вот запах благовоний, дым курительниц, усталость и лёгкое, но опьянение, всё-таки сделали своё дело. Спасало только то, что столько всякого произошло за последнее время, да и вообще за всю жизнь юнца, а вопрос был не конкретным, а расплывчатым, что оставляло большой простор для лавирования воображения.

Наконец, собрав мысли в кучку, парень решил осторожно поинтересоваться:

— А что конкретно ты имеешь ввиду?

— Всё, сын мой, всё. Вспомни всё, помолись, покайся, освободи душу, сбрось с себя эту тяжесть. Позволь мне принять твою ношу, помочь.

На этот раз желание излить душу стало вообще невыносимым. Отец явно использовал на нём какие-то практики по внушению. Но не давил, а делал это так, чтобы юноша смог перебороть внушение. Пусть и с трудом, преодолевая себя, стороннее внушение и собственное желание покаяться во всём, юноша всё-таки смог сбросить с себя наваждение.

В глазах отца он заметил довольный блеск. Он явно был доволен тем, как быстро и относительно легко, его сын смог перебороть эту ментальную атаку. Прошлый юноша, до начала миссии, если бы отец применил к нему подобный способ, уже взахлёб рассказывал бы все свои планы.

И это заставляло задуматься. Наконец, юноша пришёл к выводу, что отец принял и признал факт взросления сына. А значит их игра между собой и с другими выходит на иной уровень. Тут уже совсем иные ставочки. Всё гораздо серьёзнее. И то, то казалось неимоверно важным когда-то, сейчас, глядя с высот пройденного пути, многое уже казалось второстепенным, третьесортным, даже не важным вовсе.

Это игра уже с совершенно иными ставками. Но опирается она на уже пройденный путь. Проведя работу над ошибками, многое ещё можно исправить, дополнить, переиграть. Но спешить не стоит.

Тут, сейчас, уже начинался новый виток. Происходило то, о чём некоторые раньше и подумать не могли. И отец подавал знаки, что если раньше и было что-то, то это всё как детские игры, сейчас же начался этап взросления. Юношу признали, он действительно стал старше самого себя прошлого. Но и воздействия, формы давления в старшей игре — тоже старшие. И то, что применил к нему отец — лишь лёгкий шлепок, чтобы он обратил на это внимание. Потому что чем дальше, тем серьёзнее всё будет происходить.

Отхлебнув коньяка из бокала, юноша смежил веки и покатал во рту терпкий слегка обжигающий напиток.

— Выбрал форму, которой раньше никогда не пользовался. Новый персонаж с незнакомыми характарестиками в одной из недавно найденных игр и произвёл полное погружение. Основное тело — спрятал в своей нычке, о которой никто не знает. Очутился в теле как воин какого-то микроскопического племени примитивных существ, ещё не знающих даже что такое огонь. Язык простенький, да и память тела, в общем разобрался с телом быстро, проведя полное слияние и поглощение. Тем более проверки там простые, а тело будто специально создано для боевых действий. В общем, несколько раз сходил на охоту, принёс в племя небольшую дичь. Старого вождя слегка поколошматил, когда тот на меня наехать пытался. В общем, быстро стал вожаком племени. Зачистил окрестности от опасных для аборигенов хищников. Научил нескольким ремёслам, добывать огонь, готовить пищу.

— Хм... Ну... начало довольно стандартно. Как, говоришь, выглядел твой персонаж?

— Вот, — над ладонью юноши образовалась иллюзия небольшого беса, буквально с пол ногтя размером.

Эту форма ему чем-то приглянулась, когда он увидел беса-воителя, что навязал ему в сопровождающие тот бес, которого он купил на рынке. Тем более, форма действительно хорошо подходила для боя, для охоты, да и энергетика существ этого типа не просто знакома, но и как нельзя лучше подходила ему.

— Посчитал, что в этом облике меня не узнают. Тем более сразу. Я ж никогда за таких не играл. Так и случилось, когда освободился от племени, отправившись убивать далёкого владыку демонов по заданию шамана племени и встретился со своей командой по оговоренным пространственно-временным координатам.

— Штирлица узнали по ППШ, волочащемуся за ним парашюту, бутылке водки, недельному перегару и тому, что громко распевал интернационал на чистом русском языке, радостно размахивающего красными корочками и сообщающего всем, что его приняли в члены партии КПСС. Немцы старательно делали вид, что не узнают Штирлица и подозревают в нём засланную агентуру Русских и не шли на контакт, — прокомментировал отец. — Естественно они тебя не узнали. Ты как историю рода учил? — судя по небольшой заминке, отец явно хотел добавить обращение-эпитет типа: умник.

— Э-э-э... В смысле, — удивлённо хлопнул глазами юноша.

— В том смысле, что этот облик — семейный тотем нашего рода. Из разряда мифологических. И, между прочим, тот вождь, которому ты бока намял, зарабатывал право на этот облик несколько сотен тысячелетий на протяжении множества перерождений в бесчисленных войнах того времени. Да и шаман — тоже. И был известен огонь тогда в нашем племени, — несколько обиженно проговорил мужчина. — Просто какой-то демон до этого, шарившийся по округе наших и множества других миров, запретил огонь, да ещё и проклятие наложил, так как огня боялся. А шаман — был как раз клевретом того демона. Ну... На которого он тебя послал. Самим то нам с тем демоном не справиться, ну а ты, раз такой боевой, а боевитый в нашем мирном племени очутился, так мы с шаманом пошушукались, да и решили тебя справадить. Ты ж вселился в сына тогдашнего вождя, который умирал от неведомых болезней. Обряд призыва духа-воителя тогда шаман провёл, хотя, скорее просто добить пытался, но что-то пошло не так. Потому что ни до, ни после, у него тот ритуал не получался. Впрочем, после твоего ухода, он не долго мучался.

— То-есть? — ещё более удивлённо спросил сын.

— Игра то может и игра, но вот все эти виртуальные миры — реальны. И каждый персонаж управляется каким-то игроком. В том числе, даже когда ты в обычные компьютерные игры играешь, где-то там с каким-то телом устанавливается корридор силы, по которому часть твоего сознания проходит в тело в том, а может и в этом мире. Может просто в другом времени. А то тело, в которое ты вселился — было судя по всему одним из воплощений тебя-эмбриона. Ну а так как погружение у тебя полное было, то произошло слияние сознания. За счёт старшей энергетики, в том числе более старших знаний, ты излечил и укрепил тело, оно изменилось и эволюционировало, а вот твоё младшее сознание тебя тогдашнего, скорее всего всё это время пыталось запустить твоё нынешнее тело. И тоже училось, на инстинктах пользуясь твоими знаниями тебя нынешнего.

— Так это я тебе бока намял что-ли? — ухмыльнулся юноша.

— Никто так не отомстит предкам, как их потомки, оставленные на потом...

— Погоди, как я тогда мог быть твоим сыном? Ведь в том племени, да и вообще в этих обликах...

— Нету половых органов? Так и дети тогда были из разряда: я его слепила из того что было. Каждый старался найти что-то своё, близкое и дорогое ему. Что-то, что светится приятным ему светом. Собирали всякий хлам, особенно блестюшки, их как-то старались соединить, призвать дитя в создаваемое для него тело. На твоё, между прочем ушло много всяких ковырялок, пырялок, обломков копий, дубин, осколки топоров каменных, кусочков кожи и чешуек драконо-демонов, всякие чаши, блюда, что блестели как-то, кости и черепа, клыки, когти врагов... Великая Мать тогда долго не приходила к своим детям. Вот её дети и пытались сами создать себе детей. Правда трактовок как создавать детей, как их делать — всегда было множество. И в те времена каждый из способов считался единственно верным. А тот шаман, даже среди своих еретиком был: сразу два способа каких-то знал. Или говорил, что знает... Впрочем, богиня обещала помочь, скорее всего она действовала руками шамана. Иначе собрать тебя по кусочком точно никто не смог бы.

— По кусочкам?

— Так говорю же: хилый ты был, слабый, сам не шевелился совсем, разве что я тебя ворошил бывало, перекладывал с места на место. Я ж чувствовал в тех артефактах, лежащих в сокровищнице что-то родственное. Вот и ждал сына, когда придёт, пробудится, в тело из артефактных сокровищь придёт-воплотится. Богиня в тебя жизнь ведь тогда ещё не вдохнула. А шаман, скорее всего спереть что-то пытался — добить лежачего, что итак не шевелился. Я то хотел воина сделать себе сыном. А он — соответственно сына-ученика шамана. А ингредиенты схожи во многом, но в чём-то и различны. Вот если бы спёр тогда шаман какой-то артефакт, возможно был бы ты не моим сыном, а сыном шамана.