Три Заряницы

— Сюда же и принесешь, я человека пришлю забрать.

— Как скажешь. Сюда, стало быть сюда. Всё? Аль ещё что хотела?

— Пока всё... спрошу только... Яду у тебя, часом, нет? В доме мыши одолели.

— Мыши, красавица, это никуда не годится. Кота тебе бесплатно отдам. Хороший: мышей, крыс, даже кротов берет. Золото, а не кот.

— Кота, не надо, — с нажимом произнесла Леда и посмотрела на торговку долгим пронизывающим взглядом. — Слышишь же, что яду мышиного прошу.

— Теперь услышала, — травница нахмурилась и после недолгого раздумья спросила. — Откуда имя знала?

— Подсказали... Бабку Евглашу помнишь?

— Как не знать. Так ты, стало быть, от неё?

— Считай, от неё.

— Тогда, ладно, помогу, — кивнула травница. — Пусть человек твой еще два золотника принесет.

— По рукам, — кивнула княжна и поспешила к ожидающим её няньке и прислужницами.

— Чего застыли? Домой идём. Нет у них ничего путного. Придется завтра снова головой мучится.

* * *

Утром проснулась оттого, что Яська опять закинула на меня ногу. Привычно высвободилась и повернулась, чтобы укрыть ее, но вместо вертлявой сестрички увидела безмятежно спавшего Вельку, что раскинулся на полкровати. Княжич спал, загораживаясь рукой от льющегося в окошко света, а я разглядывала его и радовалась, что он перестал пугать своей бледностью и вообще выглядел, как обычный здоровый ребенок. Единственное, что смущало, это странное родимое пятно на запястье, напоминающее спираль, но, может, оно у него и раньше было, просто я не замечала. Осторожно повернулась, чтобы посмотреть проснулись ли князь со Стасом, и удивилась, что они встали, а я не слышала. Тихонько слезла с кровати, и быстро натянула сарафан. Уже более свободно выдохнула, и подошла к окну, открыть ставни и впустить свежего воздуха. Постояла немного, радуясь утренней свежести, и оглянувшись на скрип, открывающейся двери.

— Проснулась? — Стас шагнул внутрь и осторожно закрыл за собой дверь.

Я кивнула и отчего-то засмущавшись, отвела глаза.

— Да. Надо было меня раньше разбудить.

— Ты так сладко спала, что рука не поднялась.

Он шагнул ближе и обнял меня, а я уткнулась ему в грудь носом, вдыхая, ставший уже родным запах.

— Мы скоро выезжаем?

— Велька проснётся, позавтракаем и поедем.

На лестнице послышались шаги, и я с неохотой высвободилась, и отступила.

Князь переступил порог, метнул насмешливый взгляд на Стаса, потом на меня и прошел к сыну, а я запоздало поклонилась и поздоровалась.

— Доброе утро.

К собственному удивлению удостоилась его кивка и даже ответного.

— Доброго.

— Я пойду? — спросила, глядя на Стаса.

Он кивнул, пропуская меня вперед.

— Попроси Тура, чтоб зашёл.

— Ладно.

Спустилась вниз и поспешила во двор искать Тура.

После завтрака вышли во двор, где нас ждали ведьмаки на груженых повозках и отдельно сверкающий дорогой сбруей и красными стягами княжеский почёт на лошадях. Как оказалось, Стас с Туром договорился, что в Княжий Град мы без них поедем, а через два дня выедем обратно уже с Велькой и нагоним обоз по дороге, так что, сейчас нам предстояло разъехаться.

Я с опаской рассматривала бьющих копытом здоровенных коней, около которых крутился радостный Велька и совсем не разделяла его восторгов — ездить верхом я не умела, да и застеленная коврами и увешанная серебряными бубенчиками крытая повозка смотрелась куда привлекательней.

Когда отъезжали, воевода вышел проводить нас, долго сверлил князя непонятным тяжелым взглядом, а потом смотрел нам вслед, вытирая глаза, будто плакал.

Без тяжелых телег кони просто летели и еще задолго до вечера мы увидели пред собой городские стены. Проехали ворота и повернули в сторону возвышающегося на холме княжеского терема.

Около большой площади притормозили, и я во все глаза уставилась на яркое зрелище.

Ярмарка. За свою жизнь я раза четыре только на неё попадала, да я проходила она в Рябице и ни в какое сравнение не шла с раскинувшись на площади чудом.

— Нравится? — Стас поймал мо взгляд. — Хочешь, сходим?

— Да, неловко как-то, — с сожалением отвела взгляд, — князь домой спешит.

Стас посмотрел на нахмурившегося князя, выглядывающего кого-то в пёстрой толпе, и отмахнулся.

— Он дорогу и без нас найдет. Пошли... зеркальце купим, — соблазняющее подмигнул, но я покачала головой.

— Нет. Не надо: оно дорогое очень, а вот бусы, — я радостно заулыбалась.

— Ну и замечательно.

Домой возвращались поздно. Я шла и всю дорогу невольно трогала гладкие красные бусины, что приятной тяжестью лежали на груди, и никак не могла поверить, что Стас купил их мне. Даже брать вначале не хотела, только и он наотрез отказался глиняные покупать. Также и с зеркальцем получилось: как я не отказывалась, как не убеждала; он и слушать не хотел, что мне и разбитого довольно.

Подошли к воротам и я невольно замедлила шаг, вспоминая про княжну.

— Стас, а тут другого входа нет?

Я не решилась договорить, чего боюсь, но он и сам все понял.

— Луша, — он с укоризной посмотрел на меня, — неужели ты думаешь, я еще хоть раз подобное допущу?

— Нет, но...

— Дай руку, — он взял меня за руку и решительно потащил за собой. — Леда тебя пальцем тронуть не посмеет. Она не настолько дура, чтобы не понимать, что я с ней за это сделаю.

Глава 14

Леда смотрела в окошко и жгучие слёзы текли по её щекам.

Отец во дворе катал Вельку на лошади. Братец смеялся, а отец радовался.

— Выблядок, — впервые решилась она произнести страшное слово, подслушанное еще в детстве от матери. Никогда и никому не рассказывала княжна, что знает правду о Вельке, а сейчас ей хотелось бежать на улицу и всем людям рассказывать, что отец детей от законной жены, княгини, любит меньше, чем прижитого от блудливой боярыньки.

Перед глазами всё еще стояла жуткая сцена на ярмарке, когда отец при всех кричал на неё, а потом подарок для её любимого растоптал.

И в чём она провинилась? Подумаешь, приказа его ослушалась о дяде забыть. Разве она виновата, что любит его?

Отца она теперь ненавидела. Хорошо еще, что у травницы зелье приворотного с собой не оказалось, а то бы и его отец растоптал, а так всё равно по-её будет. Леда взглянула на ворота, выглядывая посланную к травнице прислужницу, и обмерла. Во двор входил дядя и вел за руку ненавистную девку.

— И-иии...

Чтобы не закричать, Леда до крови закусила губу; но тут взгляд её упал на блеснувшее в руке девушки зеркальце и сил сдерживаться не осталось. Отданное в уплату подарка зеркало она узнала сразу, и дикая злоба исказила её черты.

— Гадина! Тварь! — от желания растерзать соперницу, она словно взбесилась. Как ураган пронеслась она по горнице, опрокидывая резные табуреты и молотя кулаками не успевших увернуться прислужниц. Выскочила на лестницу и, не помня себя, побежала вниз.

Боярыню хоронили спешно. Боярин Зван даже родни дожидаться не стал. Лишь заказал скромную службу и к вечеру уже снова отправился к князю. Слуги в доме шептались, что он же её и порешил; ведь где это видано, чтоб покойницу в тот же день хоронили? Но нести суровую правду со двора, не решались — уж больно лют был хозяин последние дни. Словно другим человеком стал, даже в глаза ему глядеть боязно было.

А Прохор радовался, что так легко личина Звана приросла, видать сила его колдовская ещё сильнее стала. В прошлый раз, почитай почти полгода на хуторе сидеть пришлось, пока она сползать перестала, открывая его изуродованное ведьмаческим клеймом лицо.

Он невольно дотронулся до щеки, где под пальцами ощущались неровные рытвины шрамов; и во взгляде появилась так пугающая боярских слуг чернота.

Столько лет прошло, а проклятый шрам так и не удалось свести. Даже Мара оказалась бессильна. Хорошо еще, что личина надёжно скрывала его уродство.

Он снова посмотрел на князя, что катал Вельку по двору и с беспокойством перевёл взгляд на ворота, откуда ждал появление ведьмака. Пусть только воротятся, уж он найдёт способ устроить всё так, чтоб не смел больше его Яринушку одну уводить, а как только случай представится, так только их и видели, и ничего проклятый ведьмак сделать не успеет. Не на того напал, в крайнем случае сама Мара вступится: Разлом откроет. Прохор на миг закрыл глаза, представляя большой каменный терем и одетую по-княжески Ярину, а когда снова открыл; его лебедушка входила во двор и на шеё её горели коралловые бусы, а в свободной руке было зажато дорогое зеркальце.

Она подняла на него беспокойный взгляд; быстро кивнула и сразу отвела глаза, с тревогой кого-то высматривая; а Прохор с трудом протолкнул воздух в лёгкие, не в силах отвести от неё взгляд.

'Никому не отдам!' — глаза его зажглись адским огнём и он невольно подался ей навстречу, когда проклятый ведьмак, потянул её за собой дальше к терему'.

Никого и ничего не замечая, неслась княжна по лестнице. Вот еще один пролет и руки её вцепятся в волосы обидчицы и её зеркальце разлетится о её голову.

Она выскочила в сенцы, соединяющие её покои с общими и вдруг споткнулась, зацепившись за тканую дорожку застилающую пол, и упала.

— Ай! — вскрикнула она, растянувшись на полу, и из боковой дверки выскочила отосланная за приворотным зельем прислужница.

— Что случилось, матушка?! — кинулась она к ней, на ходу подхватывая Леду под руки.

— Что? Что? Упала, дура безмозглая! Ослепла что ли? — она села, растирая ушибленную ногу. — Ты где так долго? Принесла?

— Принесла, принесла, матушка, — низко поклонилась девка и нырнула рукой за пазуху. — Вот, держи, — она протянула два небольших пузырька, и Леда, тяжело дыша, оглянулась на дверь, до которой не добежала совсем немного.

Нет, она и дальше горела желанием растерзать подлую девку, что посмела заступить ей дорогу. Но мысль о том, что устрой она сейчас сцену, и подобраться с зельем к дяде станем совсем уж невозможно, остановила её.

— Давай сюда, — она чуть не силой вырвала пузырьки из рук служанки. — Где какой?

— Травница сказывала, что меньший — первый заказ, а который побольше — второй.

— Поняла, — Леда спрятала оба пузырька в широкие рукава. — Ступай, позови слуг, видишь, идти не могу.

Прислужница вскочила, но тут дверь распахнулась и дядя шагнул на порог, все так же держа за руку ненавистную девку.

— Ай, больно! — громко, чтобы привлечь его внимание, вскрикнула Леда и натужно застонала, вцепившись в щиколотку руками. — Дядя помоги.

Девчонка испуганно вскрикнула и застыла, а дядя резко нахмурился.

— Иди наверх, — кивнул он девчонке на лестницу. — Скажи, я велел, чтоб в той же горнице тебя разместили, — проводил её взглядом, а потом шагнул вперед.

— Что опять случилось, Леда? — спросил насмешливо.

— Она ногу повредила, — прислужница кивнула на смятую дорожку и княжна опять застонала.

— Болит очень. Идти сама не могу.

— Покажи, — ведьмак присел рядом и Леда задрала подол выше колен.

Стас еще больше нахмурился, но всё же ногу осмотрел и осторожно пробежал пальцами по её щиколотке.

— Болит?

— Да, — простонала она.

— А тут? — он нажал с другой стороны.

— Ой! Тоже, — вскрикнула княжна.

Ведьмак еще больше нахмурился.

— Ты и колено повредила?

Леда опять кивнула.

— Ясно. Тогда зови лекаря, — он одернул её подол. — И пусть слуги в покои перенесут, раз сама идти не можешь.

— Что? — на глаза Леды навернулись слёзы. — И позволишь холопам грязным дотрагиваться до меня?

— Леда! — ведьмак попытался встать, но княжна мертвой хваткой вцепилась ему в руку.

— Мне и вправду больно. Неужели не видишь, что плачу? — слёзы действительно закапали у неё из глаз.

— Ладно, перестань, — смирился он и поднял её на руки. — Показывай дорогу, — кивнул прислужнице и та побежала вперед, отворять дверь на лестницу, а Леда прижалась к его груди, пряча счастливые глаза и хитроватую улыбку.

Стас, сам того не ведая, нёс её навстречу её мечте. Сейчас она за помощь предложит ему мировую испить. Главное только незаметно суметь зелья накапать.

Полдня крутилась на кухне Красава. Полдня в дыму и копоти, в изгаженном, несвежем сарафане; где только успевай поворачиваться; чтоб не отведать крепкого кулака толстой кухарки, что сразу невзлюбила её. Другим девкам и бабам тоже доставалось, но Красава не замечала этого, её казалось, что злая баба ополчилась только на неё. Одно служило ей утешением: Зван скоро будет вдовый и значит недолго ей притеснения терпеть. Оттого и насмешки сносила и на обидные слова внимания не обращала.

Она с трудом вытащила из печи полный кипятка чугунок и понесла его в угол, где чистила грязную от копоти посуду.

— Слышали новость?! — на кухню вбежала одна из дворовых девок. — Князь воротился и княжну Ледку чуть не за волосы приволок! Говорят, опять за дядей бегала!

Красава мстительно усмехнулась: Ледку она ненавидела почище князя.

— А Владыка с ним воротился? — кухарка даже отложила нож, которым шинковала капусту.

— Говорят, да, — кивнула девка. — Только на ярмарке задержался,... видать, решил переждать, пока княжна не перебесится, — прыснула она со смеха и кухарка захохотала вместе с ней.

— А еще боярин Зван жену схоронил...

Чугунок выпал из рук Красавы и со звоном покатился по деревянному полу, а она лишь чудом увернулась от разлившегося кипятка.

— Вот руки дырявые! — в Красаву полетела капустная кочерыжка, но она даже не заметила этого.

— А когда она умерла?

— Да говорят, утром, а в обед уже схоронили, — пожала плечами девка.

— Так скоро?! — опешила она.

— Ага. Сейчас во дворе крыльцо мыла, а он с князем говорил. Говорит, нечего дожидаться было, раз княжичу свой человек нужен.

— Так он решил с ведьмаками уехать?

Красава затряслась от обиды.

Выходит, боярин Зван о ней и не думал? — она сглотнула слёзы. — С княжичем уехать решил? А ей тут, значит, пропадать?! Ну, уж не бывать этому! — она швырнула тряпку, которой держала чугунок, в корыто с грязной посудой и рванула к двери.

— А ну стой, кобыла ленивая! Куда пошла? — кухарка грозно насупила брови и заступила дорогу.

— В уборную! — зло огрызнулась Красава и, проскочив под её рукой, захлопнула двери.

* * *

Стас внёс княжну в палаты и под оханья и причитания прислужниц прошел в богато украшенную спаленку.

— Сюда, сюда её клади, — старая нянюшка поспешила откинуть беличье одеяло. — Дитяко, мое ненаглядное, да как же это? — заламывала она руки и со слезами глядела на изображающую смертные муки Леду. — Неужто ножку сломала?... Лекаря! Лекаря зови! — толкнула она в бок застывшую прислужницу, что с открытым ртом разглядывала Владыку.

Ведьмак положил княжну на кровать и хотел сразу же отойти, но Леда успела ухватить его за полу плаща.

— Куда? Не уходи так. Ты помог, а я даже не поблагодарила, разве можно так?

— Не за что благодарить, Леда. Пустое, — попытался отказаться ведьмак, но княжна еще крепче вцепилась в его плащ и слёзы опять навернулись у неё на глаза.

— Брезгуешь? — спросила, отводя взгляд и всхлипывая. — Думаешь, худое задумала?