"Иногда я жалею, что решила больше не выходить замуж. За пять веков многие успели забыть, что у меня вообще есть пол", — невесело усмехнувшись, Селестия с блаженным стоном забралась в позолоченную ванну, заполненную горячей водой и густой белой пеной, скрывшей правительницу до самых ушей.
...Пусть рабочий день ещё не закончился, но обеденный перерыв в целый час отлично подходил для того, чтобы позволить себе расслабиться потакая своей маленькой слабости. И даже если кто-нибудь узнает об этой её привычке, приобретённой чуть более полутора веков назад, можно не опасаться появления новых прозвищ вроде "принцессы тортов", или "Любительницы чая".
Горячая вода, пушистая пена, мягкий свет и тишина позволяли размышлять неспешно и продуктивно, взвешивая разнообразные факты и учитывая не самые очевидные факторы, способные перевернуть всё с ног на голову. А задуматься было над чем, так как события в мире шли совсем не так, как хотелось бы старшей аликорнице.
Сильнее всего Селестию встревожило то, что Кристальная Империя вернулась едва ли не на десяток лет раньше, чем она предполагала... семьсот лет назад, когда в последний раз проверяла тюрьму Сомбры. При этом записи, доставшиеся ей в наследство от Старсвирла, который был не только известным ходоком по кобылам, о чём современная история умалчивает, но и действительно великим учёным, подтверждали предполагаемые сроки разрушения сковывающих чар. Впрочем, свои знания о будущем он черпал из параллельных реальностей, которые уходили далеко вперёд, а потому подобные отклонения являлись нормой.
К сожалению, железная дорога на север ещё не была завершена, пусть в последние полгода её строительство и ускорилось. К счастью, небесные повозки в Кантерлоте присутствовали в достаточном количестве, чтобы перебросить к городу-государству три сотни гвардейцев под командованием старшего лейтенанта Дрейка, всё ещё не до конца готовую к самостоятельной работе Каденс, а также рвущуюся доказать свою состоятельность Сансет. Последняя и вовсе воспылала энтузиазмом, едва только услышала о возможном столкновении с древним тираном.
"Пожалуй, Сомбру стоит поблагодарить хотя бы за то, что вовремя появился и помог мне справиться с кризисом в отношениях с ученицей. Я сглупила, когда не учла в раскладах возможную ревность "старшей дочери" беря себе вторую подопечную. Но с талантом Твайлайт поступить иначе было нельзя: её сила требует контроля, чтобы она сама себе не навредила", — воспоминания о том, с какой гордостью янтарная единорожка приняла своё новое поручение, с превосходством поглядывая на маленькую и растерянную соперницу, вызвали улыбку, тут же померкнувшую из-за невовремя выползших ассоциаций.
...В конце концов, когда-то они с Луной были похожи на её учениц, талант и сила коих даже превосходили наставницу, пусть и только в потенциале. А это означало, что нужно приложить максимум возможных и невозможных усилий, чтобы отношения между Шиммер и Спаркл были хотя бы ровными, а не скатывались в противостояние и вражду.
Кто-нибудь мог бы спросить, почему в Кристальную Империю отправились ученица и названная племянница, а не сама принцесса дня? Ответ на этот вопрос был прост: она ждала шага Сомбры, который с равной вероятностью мог попытаться вернуть своё королевство... или напасть на Эквестрию. И если в первом случае магический барьер, проецируемый принцессой любви при помощи специально изготовленного фокусирующего артефакта мог защитить один город, то сделать то же самое с большим королевством не представлялось возможным.
...Несколько дней белая аликорница находилась в готовности к бою и ждала вызова либо от ученицы, либо от кого-то из связных, разбросанных по всей стране с примечательными тетрадками в руках. Однако же вместо безумного единорога, пусть и чудовищно сильного для пони, но не обладающего современными знаниями в магическом искусстве (что давало некоторое преимущество Сансет и Каденс), к барьеру города-государства вышла Рэдиэнт Хоуп.
Фиолетовая единорожка, считавшаяся гениальным целителем тысячу лет назад, остающаяся недостижимой величиной в своей области магии и ныне, считавшаяся давно погибшей совестью и душой Сомбры, без которой он окончательно потерял все положительные свои черты... сделала всё гораздо сложнее. Она была достаточно сильна сама по себе, у неё было много друзей, должников, поклонников в северном поселении, её харизма заставляла прислушиваться к произносимым речам, а ещё — эта пони не являлась угрозой, от которой кристалийцев требовалось защищать.
Если до появления "души империи" горожане хоть и неохотно, но признавали право эквестрийцев командовать, то после этого почти мгновенно кристаллизовался (Селестия весело фыркнула, сдув с носа немного пены) лояльный ей центр власти. При этом целительница умудрилась обезвредить Сансет, когда та попыталась за ней проследить, что не долго было секретом для её соратников. К счастью, хотя бы подробности того "поединка" не стали общим достоянием, а то маленькое солнышко могло и вспыхнуть во всю свою мощь.
"Древние чары могут быть тонкими, изящными и незаметными. Против подобного давно разработаны специализированные щиты, но ведь ты, моё солнышко, так и не удосужилась их изучить", — принцесса дня, разумеется, написала список литературы, который нужно будет прочитать её старшей ученице, но до возвращения в Кантерлот с этим возникли очевидные трудности.
Несмотря ни на что, известию о Хоуп Селестия была рада: в конце концов это была ещё одна пони, с которой они были знакомы давным-давно. К ещё большему облегчению старшей аликорницы Рэдиэнт продолжила оставаться всё столь же доброй, о чём можно было судить по попыткам не дать вспыхнуть вражде между пони из разных стран. Каденс тоже показала себя неплохо: сперва приструнила слишком много на себя взявшего лейтенанта, а теперь старалась продемонстрировать северянам южную культуру при помощи праздников. Да и выводы о туризме были высказаны очень верные...
"Вероятно, это испытание будет для неё даже полезнее чем для Сансет. Впрочем, даже если Кристальное Сердце так и не найдут, через полгода их обеих нужно будет отозвать. Ну а потом... регулярные визиты принцессы любви, сопровождаемые какими-нибудь приятными мероприятиями, сгладят первое впечатление", — белая аликорница уже давно не стремилась расширять границы своей страны, прекрасно понимая все связанные с этим трудности, а потому её вполне устроил бы и дружеский статус маленького, но гордого соседа (тем более, что перед кристалийцами она чувствовала застарелую вину, так как сперва не смогла прийти на зов о помощи, а затем проиграла окунувшемуся в тёмную магию королю).
...Верила ли крылато-рогатая пони, что Сомбра погиб? Такая вероятность имелась, но всерьёз почти не рассматривалась. Слишком уж он был изворотливым, сильным и живучим, чтобы просто оставить мир живых...
Косвенным подтверждением выживания Сомбры стало то, что некий единорог, использующий магию льда (имеющую некоторое родство с талантом тирана), предположительно в одиночку разгромил одну из трёх фракций Олении, освободил невольников и, скорее всего, убил самого Даина. Жертв при этом было сравнительно немного, да и большинство оказались делом рук спасённых ланей, не желающих прощать особенно отличившихся во время их пленения мучителей. К сожалению принцессы, на дипломатический контакт с Эквестрией они идти отказались, из-за чего информацию пришлось получать через Кристальную Империю, зато она с удивлением узнала, что часть аристократии и промышленников уже её страны поддерживает вторую фракцию, возглавляемую сестрой основного наследника прежнего короля.
"Совсем страх потеряли. Без моего ведома и от моего же имени поддерживать гражданскую войну...", — на этот раз фырк получился раздражённым, а воспоминание о разговоре с членами инициативной группы только подстегнули эмоции (умники считали, что победителей не судят).
Теперь же приходилось налаживать нормальные связи с принцессой Олении, чтобы прекратить весь этот бардак. Идеального решения проблемы не существовало, но Селестию устроил бы и вариант, в котором прежнее королевство перестаёт существовать, а на его месте образуется три государства, что лет через сто-двести вновь сольются воедино.
"Главное — не дать укорениться противоречиям. А то более озлобленных друг на друга врагов будет не найти", — поведя рукой из стороны в сторону, принцесса дня немного разогнала пену перед собой и вернулась к теме исчезнувшего короля.
...Если брать за основу то, что тысячелетнее заточение изменило тирана, то это многое меняло: в конце концов на душе правительницы Эквестрии преступлений было не меньше. Версия же, что он ослабел и просто прячется, чтобы набраться сил и нанести ответный удар не выдерживала критики, так как разобраться с даиновцами это ему не помешало. И, пожалуй, он сделал то, что следовало сделать самой Селестии... если бы она знала о творящемся за границей королевства.
"Моя разведка — отстой... Так ведь говорят сейчас подростки?", — представив себе выражения морд аристократов, если она на заседании совета министров начнёт выражаться молодёжным сленгом, белая аликорница изрядно подняла себе настроение.
Возвращаясь к Сомбре — всё было сложно. Рэдиэнт, разумеется, могла соврать о гибели друга, так как её чувств к нему мог не заметить только сам объект воздыхания, что было истиной тысячу лет назад и не изменилось до сих пор. Его бегство из империи можно было расценить как отступление с целью сбора сил и создания армии, что при помощи шлемов, подавляющих волю носителя не составило бы труда, но единственный удар был нанесён по даиновцам, о которых плакать никто не станет. Даже более того, вопреки стилю тирана, он не стал порабощать оленей... и даже не казнил всех причастных к издевательствам над невольниками, оставив самим освобождённым решать их судьбу.
"Ты не мог не понимать, что это слишком масштабное и громкое событие, чтобы оно не заинтересовало меня. А значит — это было послание. Ты показал, что не хочешь лишней крови, всё столь же силён и готов эту силу применять. Почти табличка с надписью "Не лезь — убьёт". Но при этом ты не хочешь договариваться, так как даже попытки передать послание не сделал: вряд ли вчерашние рабыни отказали бы своему спасителю в такой малости. Следовательно — мы враги. Или ты меня боишься? Или не меня? А потом на следующие полгода ты исчез, и только сейчас из Великой Равнины пришли какие-то слухи, достоверность которых нужно проверить", — сомнений в том, что Сомбра если и безумен, то это ему не мешает использовать свой разум окончательно отпали, что не делало ситуацию легче (хуже чудовищно сильного безумного монстра, может быть только чудовищно сильный умный безумец).
...С другой стороны, если он адекватен, то это открывало новые возможности. В конце концов — это был ещё один пони из тех времён, о которых сейчас даже в книжках не писали.
Звук открывающейся двери отвлёк правительницу от её размышлений, а повернув голову она увидела жёлтую единорожку с синей гривой, одетую в зелёное платье без рукавов и лямок, опускающееся почти до пола, а также её дочь лет десяти, того же окраса, но с жёлтой гривой, и одетую в красное платице. Они, очевидно, не были прислугой или стражей, как и не входили в список тех, кто могли беспрепятственно заходить в ванную комнату принцессы дня.
— Простите, мы случайно, — стушевалась старшая пони, тогда как младшая единорожка просто выпучила глаза и потеряла дар речи.
— Как вы сюда попали? — брови Селестии вспорхнули на лоб. — Почему стража вас не остановила?
— Ну, у нас эти билеты... — смущаясь, незнакомая пони показала два красных прямоугольника, на которых было золотыми буквами написано, что "Предъявитель сего билета имеет право доступа в любую часть дворца".
"Обычный рекламный ход, призванный привлечь туристов? Идиоты... Надеюсь, что они хотя бы в казну экскурсии не водят. Ну или хотя бы не раздают бесплатные образцы монет на чеканном дворе", — все эти мысли пролетели в голове мгновенно, а затем принцесса дня улыбнулась.
— Ну что же, заходите. Эту ванну я привезла из Грифонстоуна семьсот двадцать лет назад и изначально она имела несколько другую форму, но была помята при транспортировке...
"Раз уж представилась такая возможность, то почему бы не развлечься чуть-чуть? Посмотрим, насколько хватит вашего терпения и почитания принцессы. Да и у малышки останутся интересные воспоминания из детства".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
От заката до рассвета
Примечание к части
Город твой — двуликий зверь, для тебя он днём откроет дверь.
А вот в полночь он объявит тебе: ты — враг.
Враг парней, что ищут драк, им плевать кто трус, а кто смельчак,
Город прячет в недрах стаи волков.
— Одно из двух: либо мой топографический кретинизм вышел на божественный уровень, либо какая-то гадина взялась за меня всерьёз, — устало (с моей-то выносливостью) выдыхаю, глядя на уже ставшие ненавистными серые каменные стены, возвышающиеся на высоту примерно пятнадцати метров, а также арку высоких распахнутых ворот, шириной не уступающих шоссе с тремя полосами для движения автомобилей. — Да-да... Я тоже рад вас видеть,
Подняв правую руку, машу группе стражников-верблюдов, одетых в белые шаровары, кожаные жилеты с металлическими нашлёпками, белые тюрбаны с закреплёнными на них символами в виде щита и двух перекрещённых сабель. Сами же хранители покоя Города Двух Султанов принялись передавать из рук в руки монеты, не стесняясь делать это совершенно открыто.
"Они ещё и ставки делают", — мелькает в голове мысль, вызвавшая глухое раздражение в груди и желание познакомить невежд, смеющих насмехаться над королём, с лезвием подаренной торговцем сабли.
...Прикрыв глаза и сосредоточившись, медленно вдыхаю окружающий меня жар, прогоняю его через пронизывающие тело каналы, что приносит ощутимый дискомфорт и привкус металла на языке, загоняю его в даньтянь... переплавляю в привычную морозную стужу, а затем выдыхаю. В воздухе на несколько секунд возникли облака тумана, стремительно истаявшего под давлением окружающей природы и палящего с небосвода солнца. Впрочем, этого мне хватило для того, чтобы остудить свою голову и загнать эмоции под скорлупу отстранённости, что позволило отделить явно не свойственные моей личности мысли и желания.
"Какой, нафиг, король? Королём был предшественник, а я так — не самая качественная замена", — уже собираясь развернуться, чтобы в шестой раз попытаться выбраться из аномалии, воздействующей только на меня, замечаю как один из верблюдов машет рукой, чтобы привлечь к себе внимание.
Поняв, что его действия возымели успех, стражник уверенным шагом направился ко мне, демонстративно держа руки подальше от сабли и кинжала, которые висели у него на поясе, и от тугого кожаного мешочка с завязками. На морде у него играла доброжелательная и чуточку покровительственная улыбка, в то время как во взгляде легко читалось снисхождение, смешанное с каплей жалости.
"И когда я только научился читать чужие эмоции по их физиомордиям? Ах да: наследие Сомбры, варившегося в аристократических кругах Кристальной Империи сперва в качестве наследника Аморе, а затем и короля", — чтобы не заставлять в общем-то неплохого разумного идти лишнюю сотню метров, встречаю его на половине пути до стены, тоже стараясь не показывать негатива.
