Генерал Тодзио мог быть отнесен к категории 'уважаемых врагов' СССР — но, при этом, договариваться с Советским Союзом на приемлемых для СССР условиях он не стал бы ни при каких обстоятельствах. Этот человек предпочел бы и свою смерть, и гибель Японии превращению Империи Ямато в сателлита Советского Союза.
Его противники в Армии — все то же движение 'Кодо-ха', после разгрома в 30-е пребывающее на десятых ролях, и, не могущее претендовать на руководство Императорской Армией; в массе своей, сыновья мелких буржуа, нахватавшиеся верхушек; научившиеся копировать, но не способные изобрести что-то свое. Забавный факт: в 30-е годы эти японские 'роялисты больше, чем сам король', точнее, 'самураи больше, чем настоящие самураи из старых, прославленных родов', мечтали о копировании в Японии реалий Третьего Рейха — в мире 'Рассвета', в конце 1944 — 45 году среди них стали модны прокоммунистические убеждения. Сейчас разведка докладывает о том же — эти любители собезьянничать начали всеми правдами и неправдами искать и переписывать речи и интервью покойного графа Гото, бывшего сторонником совмещения непоколебимой власти микадо с советскими практиками государственного управления и социальных 'лифтов'.
Называя вещи своими именами — эти выходцы из мелкой буржуазии, получив возможность профессиональной деятельности в сфере, ранее доступной лишь самурайству, возомнили про себя, что они могут потеснить аристократию в ее сфере деятельности — при этом, мягко говоря, не вполне соответствуя стандартам аристократии — имеется в виду аристократия не по рождению, а по сути своей — ни по уму, ни по образованию, ни по опыту руководства чем-то существенным.
Лаконично выражая свою мысль — этих скороспелых 'троцкистов от самурайства' можно было использовать в интересах Советского Союза, пусть и очень ограниченно.
Что же касалось японской придворной аристократии, заслуживающей этого определения не только по праву рождения, но и по талантам, и по заслугам, то, интерес представляли два человека: принц Фумимаро Коноэ и маркиз Коити Кидо.
Эти двое были не только давними союзниками, но и давними сподвижниками — второй, прежде чем стать личным советником императора, имеющим на него немалое влияние, много лет был личным секретарем первого.
Принц был выходцем из старинного аристократического рода, с давних времен находившегося в тесном родстве с императорским домом — многие микадо были женаты на аристократках из рода Коноэ. В обществе, помешанном на традициях, это многое значило. Но Фумимаро Коноэ не был приложением к своему положению и титулу — пожалуй, он был лучшим из учеников принца Сайондзи, одного из наиболее заслуженных деятелей реставрации Мэйдзи, одного из идеологов японского атлантизма.
Принц сумел в 42 года стать председателем палаты пэров японского парламента — для Японии это было беспрецедентным событием, даже с учетом его знатности.
Далее, он трижды становился премьер-министром — в очень непростые времена, когда с согласием между разными группировками элиты Империи Ямато все было очень тяжело.
Особого рассмотрения заслуживала его позиция по отношению к Советскому Союзу — принц не имел ничего против 'стратегии 'спелой хурмы'', заключавшейся в том, чтобы в случае распада СССР округлить владения Империи Восходящего Солнца за счет дальневосточных территорий СССР, но, принц был категорическим противником полномасштабной войны с Советским Союзом, каковой позиции он придерживался непоколебимо, чем бы это ему ни грозило. Был и еще один интересный момент — в мире 'Рассвета' принц Коноэ дважды, в 1943 и в 1945 годах, брался за миссию специального посланника Тэнно к Сталину. Оба раза Сталин отказался принять специального посланника.
— И правильно сделал — подумал красный Император — Вы, господа, решили тогда поиграть в сепаратные переговоры. Идея, в принципе, меня устраивающая — но, в другом исполнении, и с других позиций. Вот когда Вы заглянете в разверзнувшуюся под Вашими ногами бездну, в которой может погибнуть и Ваш образ жизни, и вся Ваша страна, целиком и полностью — а единственной силой, способной хотя бы частично спасти Ваши ценности, будет СССР — вот тогда мы побеседуем. Но, договариваться буду не я — и не с Коноэ. Для этих дел у меня есть отлично проявивший себя с немцами 'Иванов' — а у Вас есть адмирал Енаи, с которым можно серьезно договариваться на длительную перспективу.
После оккупации Японии принц Коноэ попытался найти общий язык с американцами на почве борьбы с коммунизмом — когда этот план провалился, принц предпочел покончить с собой, нежели оказаться одним из главных обвиняемых на Токийском процессе.
Что же еще можно сказать о принце? В нем сочеталась сильная воля — и потребность в психологической поддержке окружающих (прозвище 'меланхоличный принц' появилось не на пустом месте); блестящий ум, сочетавшийся с энциклопедическими знаниями — и, склонность в критической ситуации 'хвататься за соломинку'; несомненный патриотизм — и благожелательное отношение к своеобразной японской версии евразийства.
Определенный интерес принц представлял — как фигура, которая будет символизировать и, в какой-то мере, закреплять послевоенный мир, выгодный для СССР, если его, конечно, удастся достичь.
Сходная картина была и с маркизом — выходец из знатного рода, внук одного из видных деятелей реставрации Мэйдзи, он тоже был аристократом не только по крови, но и по своим личным качествам.
Друг детства принца Коноэ, он всю жизнь был редкостным тружеником, наделенным блестящим умом и незаурядной волей.
Сподвижник принца Коноэ, он специализировался на урегулировании конфликтов между властными кланами Японии. Помощник лорда-хранителя печати, бывшего министра иностранных дел, Макино, маркиз Кидо принял на себя эту ношу после его отставки. Его первой самостоятельной — и, по иронии судьбы, самой известной работой на этом поприще — стало недопущение гражданской войны между Императорской Армией и Императорским Флотом в результате попытки военного переворота в феврале 1936 года.
Расклад тогда был очень непрост — и, смертельно опасен для каждого, кто посмел бы встать между непримиримыми врагами, невзирая на его происхождение и связи. Сторонники 'жесткой линии' в клане Тесю, контролирующем Армию, использовали экстремистов 'Кодо-ха' в качестве тарана, должного смести умеренных политиков — как гражданских, так и своих извечных врагов из клана Сацума, контролирующих Флот. Точнее, так это выглядело на первый взгляд — на самом деле, ситуация была намного сложнее. Флот, выступающий за выбор южного направления экспансии в качестве основного, еще не был готов к войне с США и Великобританией — новейшие корабли только-только начали закладываться, только начала развертываться авиационная промышленность; Армия же, выступающая за выбор северного и западного направлений экспансии в качестве основных, против СССР и Китая, еще не была готова воевать с СССР, по ряду причин, заключавшихся и в том, что не была развернута массовая армия, только начиналось производство новейших типов тяжелого вооружения, не был оборудован маньчжурский плацдарм — но, раздавить китайскую армию было ей вполне по силам. Генералитет, в массе своей, прекрасно понимал, что даже при безудержной инфляционной накачке экономики, которой, с начала 30-х, громогласно требовали идеологи экстремистов, денег у Японии хватит только на одну войну — собственно, не столь уж завуалированно эта мысль была высказана в 'Меморандуме Танака', ставшем манифестом японского милитаризма. Соответственно, значительная часть Тесю выступала за то, чтобы начать большую войну на суше сейчас — и, таким образом, изящно лишить конкурентов финансирования, отодвинув их на вторые роли. Заодно, руками молодых офицеров уничтожалась немалая часть руководства старых врагов.
Этот план был не просто авантюрой — а, авантюрой в кубе. Да, исполнители, судя по всему, не понимали, чем может закончиться их бросок к власти. Да, та — и, очень немалая — часть генералитета, которая согласилась молча наблюдать за тем, как молодые офицеры расчищают клану Тесю путь к доминированию в Японии, тоже не вполне понимала, какие неприятности это может повлечь. Но это никоим образом не отменяло этих последствий — и, часть генералитета это понимала. Система власти в Японии, со времени победы революции Мэйдзи, была выстроена на равновесии победителей в гражданской войне, кланов Тесю и Сацума, объединившихся против поддерживавших сегунат самурайских кланов северной Японии — но, это не отменяло их многовековой вражды, выросшей в борьбе за доминирование в юго-западной Японии. Равно и придворная аристократия, за века сегунатов лишившаяся реальной власти, после революции Мэйдзи получила ее, став посредником и, иногда, арбитром, в спорах между кланами. Да и, императорская фамилия, на протяжении веков бывшая не более чем символом, обрела реальные возможности.
Выводы были очевидны — Сацума будут драться насмерть, не останавливаясь ни перед чем, поскольку ничего хуже поражения с ними случиться не может (согласно самурайским традициям проигравших вырезали начисто). Придворная аристократия, совместно с императорской фамилией, сделают все возможное, чтобы сохранить существующую систему — а, с учетом их влияния на микадо, могли они не так уж мало.
Таким образом, в результате авантюры экстремистов, молчаливо одобренной большей частью руководства клана Тесю, Япония оказалась на грани гражданской войны — руководство Флота, оценившее происходившее, ввело тяжелые корабли в Токийскую бухту и высадило на берег морских пехотинцев; куратор спецслужб Флота адмирал Енаи подготовил похищение императора из дворца. Не хватало совсем немногого, для начала войны между Армией и Флотом. Отступить, 'потеряв лицо', не могла позволить себе ни одна из сторон.
В этой ситуации маркиз Кидо сумел сделать почти невозможное — для начала он сумел договориться с руководством Тесю и Сацума о негласном перемирии, что дало время для дальнейших переговоров; затем, он сумел достичь приемлемого для старых врагов соглашения, позволявшего им отступить на исходные позиции, не 'потеряв лица'; завершающим аккордом этой блестящей дипломатической операции стал личный приказ Тэнно мятежникам капитулировать.
Таков был этот человек — аристократ и патриот Японии, умнейший человек, один из очень немногих, имевших значительное влияние на императора Хирохито. Интересный факт: в мире 'Рассвета', когда маркиз находился в заключении, осужденный Токийским трибуналом, он продолжал давать советы микадо — конечно, через третьих лиц. В мире 'Рассвета' именно он сыграл значительную роль в отставке кабинета Тодзио в 1944, после поражения в битве при Марианских островах — и, именно он, сыграл очень большую роль в том, что японское руководство предпочло капитуляцию стратегии 'битвы до конца'.
Если бы СССР удалось договориться с маркизом, он был бы крайне полезен в качестве переговорщика, выстраивающего систему отношений между Советским Союзом и японскими кланами, готовыми признать доминирование СССР.
Эта парочка, принц и маркиз, стала признанными руководителями группировки 'молодых аристократов', заявившей о себе в 20-е годы.
Эта группировка, будучи изначально наследниками группировки японских атлантистов, руководимых принцем Сайондзи, постепенно эволюционировала к позиции сторонников автократических реформ. Понимая ограниченность возможностей самой Японии, они, в большинстве своем, с интересом относились к идеям генерала фон Хаусхофера о евразийском союзе Германии, России/СССР и Японии, нацеленном на совместном доминировании в Евразии, в противовес англосаксонским державам.
— Это было в мире 'Рассвета' — подумал Сталин — там Кидо немало поспособствовал получению Коноэ одобрения императора на посылку его специальным послом ко мне. Здесь, когда мы находимся в шаге от того, чтобы частично реализовать идеи Хаусхофера о советско-германском союзе — правда, в немного ином соотношении сил в этом союзе — возможно, вскоре мы сможем начать готовить почву и для советско-германско-японского союза. Хаусхофер будет незаменим в этом деле — но, и без Кидо тут будет не обойтись.
-И, наконец, самая интересная для СССР фигура среди японской элиты — адмирал Мицумаса Енаи. Профессиональный разведчик, глубокий знаток России, сумевший найти общий язык с русскими военными во время его пребывания в Петрограде, в 1915-17 годах, что было совсем непростым делом. Сталин мог оценить значение того, что сумел сделать Енаи — если идея союза с Германией была весьма популярна среди русского офицерского корпуса, и, ввиду отсутствия мало-мальски серьезного пересечения интересов двух континентальных Империй, и, ввиду близости военных культур России и Германии; то, к Японии русское офицерство, даже после проигранной войны, относилось с изрядной иронией, отлично понимая, что война была проиграна, в первую очередь, из-за серии грубейших ошибок военно-политического руководства, а, вовсе не потому, что японцы были непреодолимо сильны. В этих условиях, суметь заинтересовать серьезных людей в военном ведомстве и Генеральном Штабе Российской Империи, идеей русско-японского союза против Англии и США было сродни подвигу.
Но этим достижения адмирала далеко не исчерпывались. В 20-е — 30-е годы адмирал работал как проклятый, меняя штабные и строевые должности, занимаясь техникой и боевой подготовкой — чтобы подготовить Императорский Флот к будущей войне. Параллельно он неустанно работал по основной специальности, совмещая теневую дипломатию с созданием агентуры влияния.
Но и это было не все — адмирал проявил себя искусным стратегом, прекрасно знающим разницу между желаниями японской элиты и реальными возможностями Империи Восходящего Солнца. В середине 30-х годов он выступал за ограничение японской экспансии Китаем, объясняя всем, готовым его выслушать, что выбор северного и южного направлений экспансии закончатся для Японии войной с СССР, США и Великобританией — война же на два или три фронта неизбежно приведет Империю к катастрофе. И он не только так говорил — он делал все от него зависящее, в бытность премьер-министром, в 1940 году, чтобы ограничить экспансию на юге взятием под контроль оставшихся бесхозными колоний, Французского Индокитая и Голландской Ост-Индии; в этом случае, у Японии оставался шанс избежать большой войны.
Кроме этого, именно Енаи стоял за протаскиванием весной 1942 года через МИД Японии предложением посредничества в заключении сепаратного мира между СССР и Третьим Рейхом, сделанным Сталину — японский МИД в этой истории был не более, чем благопристойной ширмой, в действительности предложение исходило от высшего руководства Императорского Флота.
— Понятное дело, Енаи в этой истории преследовал интересы Японии — единственной возможностью избежать краха Империи после того, как Япония начала воевать на два фронта, с Китаем и союзниками, а Советский Союз сорвал блицкриг, было изменение стратегического баланса между 'Осью' и антигитлеровской коалицией — подумал Сталин — но, каков талант стратега, черт его побери! Суметь точно просчитать все, не имея полной информации о военно-промышленных и военных потенциалах сторон, суметь найти вариант раздела 'британского наследства', способный устроить и нас, и немцев, и самих японцев — это под силу считанным по пальцам одной руки специалистам в любой из великих держав.
