— Это решит проблемы только Тонибурка и Кербе. Но Каллан останется в стороне. В таком случае этот торговый город останется без своей древесины, не сможет вести крупную торговлю, не сможет закупить шерсть. Вообще-то мы не обязывались помогать именно им...

Но тут Лоуренс вспомнил шумное оживление и суету в таверне. Жизнерадостное настроение там било ключом, от него затрепетала душа даже оставившего ремесло торговца Лоуренса.

Кроме того, если не вырубят лес Тонибурка, люди, бежавшие в Каллан из-за преследования и надеявшиеся найти здесь свой новый дом, останутся ни с чем, им некуда будет идти.

— Ууу... — топнула в досаде ногой Хоро.

Надави на проблему справа — она вылезет слева. Из троих, угодивших в омут — Кербе, Каллана и Тонибурка, вытащить можно двоих, третий непременно утонет. А Ив была той, кто из всего этого возвела себе небесную башню, чтобы восседать на самом верху ей с чашей в руке и веселиться.

В следующий миг Киман предложил:

— Вернёмся в гильдию. Времени у нас мало, думаю, так будет лучше, чем оставаться тут.

Возможно, Хоро была так сердита, что забыла о холоде, но всё же можно было легко простудиться, стоя так долго на холодном, осеннем, ночном ветру.

— Сколько времени осталось, пока лиса не обнаружит, что ты вздумал поиграть с ней? — спросил Киман.

Лоуренс отправился в путь, сказав, что постарается убедить Матиаса окинуть Каллан.

— Уехать надо будет завтра... Ещё до рассвета.

Киман кивнул и взъерошил пятернёй себе волосы.

— В прошлом засиживаться ночью за обсуждением хода торговой войны было обычным делом.

В нынешней ситуации не было плохих людей.

Но мысль, что придётся идти на поводу смеявшейся Ив, была по-настоящему неприятной.

— Сейчас игра идёт в противоположном направлении по сравнению с прошлым разом, — заметил Киман.

— Сейчас игра идёт к тому, чтобы всё решить миром, — ответил Лоуренс.

Видя перед собой двух самцов с чёткими торговыми улыбками на лицах, Хоро была не в силах что-либо им сказать, ей оставалось только злиться.

Мальчишка Кимана срочно собрал и принёс карту мест, окружавших Кербе, договоры купли-продажи, хранившиеся в зале, и прочие документы. Какие-то торговые операции дробились на более мелкие, какие-то поражали своими масштабами, но, если собрать разрозненные мелкие действия, они также сливались в бурные потоки.

Столкнувшись с затеей Ив, Киман изрядно напряг голову, стараясь выпутаться из осложнений, и в этот момент появился Лоуренс. Свежие сведения, приносимые приезжими, нередко способны резко разогреть застоявшийся рынок, и делать вывод о невозможности прорыва было ещё рано.

— Было бы удачей быстренько заполучить то, что очень нужно королевству Уинфилд.

— В конце концов эта лиса следует законности в торговле. Она не должна настаивать на получении древесины взамен шерсти.

Поддержка белоснежно честного Коула — это оружие Ив, но одновременно и слабость её плана. Если бы она попыталась прибегнуть к недозволенным средствам, можно было бы оповестить об этом Коула. Если бы Лоуренс сам был нечестным торговцем, он, несомненно, попросил бы Коула вмешаться в дела Ив и помешать ей, но так поступить он не мог. Лоуренс лишь подумал, с каким холодом на него посмотрели бы Коул и его единственная дочь Миюри, и у него перехватило дыхание.

— Думаю, ты уже много раз всё просчитал, но что всё же плохого в мехах?

Меха, как и древесину, везли в Кербе из Реноза, к тому же Лоуренс познакомился в Саронии с неофициальным епископом Раденом, селяне которого промышляли охотой на оленей, а на горе, которую вернула к жизни белка Тания, водились олени. Как и в лесу Тонибурка, в котором охота на них позволила бы сократить поедание молодой поросли и тем самым предотвратить превращение леса в полностью хвойный. Таким образом можно было убить одним камнем сразу несколько птичек.

— Королевство — база Предрассветного кардинала, а меха по большей части относятся к предметам роскоши, их там трудно продавать.

— А, вот оно что...

Кажется, Лоуренс в Каллане слышал о чём-то в этом роде. Торговцы с юга, торговавшие специями, лишились многих покупателей среди богатых служителей Церкви и были вынуждены отправлять свои корабли в торговые города поменьше, Каллан в том числе. Каллан собирался воспользоваться этой возможностью, чтобы показать себя, но действия Коула отразились на очень многих уровнях.

— Другое дело — шерстяная ткань, с ней ещё можно что-то сделать.

— Шерстяная ткань? — удивлённо переспросил Лоуренс и принялся рыться в куче договоров.

В итоге нашлись договора на необработанную шерсть и, в небольшом количестве, на шерстяную пряжу. Чтобы получить ткань, надо было пропустить сырьё ещё через несколько этапов.

— Получить из-за моря необработанную шерсть, переработать в пряжу и тут продать обратно за море... Вряд ли получится.

Скручивать нить из шерсти могут где угодно.

— Прежде чем продать, шерсть надо обработать хотя бы до уровня шерстяной ткани, — решил Лоуренс и посмотрел на Хоро, она, закутавшись в одеяло, уже почти спала, что неудивительно после такого бега от Каллана до Кербе. — Что, здесь не найдётся достаточно людей, которые могли бы поработать на ткацких станках?

— В каждом городе знают, что за ткань можно получить в несколько раз больше денег, чем за шерсть, они предпочли бы производить ткани, но чаще останавливаются на стадии пряжи. Потому что не хватает золы для обезжиривания шерсти, нет приспособлений для валяния и окрашивания ткани, — пояснил Киман.

Шерсть должна была пройти несколько этапов, прежде чем стать тканью. Несколько лет назад Лоуренс узнал, что от стрижки шерсти до пошива из шерстяной ткани одежды на продажу уходило по два-три года.

— Но самая большая сложность состоит в том, что для этого требуется много воды, — продолжил Киман. — Королевство Уинфилд не перерабатывает свою шерсть само, а продаёт необработанным именно поэтому.

Лоуренс знал, что для окрашивания требовалась вода, но слово "валяние" заставило его перелистать страницы памяти.

— Валяние... Да, нам нужны водяные колёса.

— Но ведь тут много пшеничных полей, не так ли? — возразил Киман. — В больших реках полно лодок, а те, что можно построить на маленьких, смогут самое большее молоть муку. Особенно если речь идёт о больших равнинах, пригодных для выращивания пшеницы. Здесь вообще уклона нет в реках, силы водного потока не хватит, чтобы затянуть шерсть в ткань.

Судя по документам, отобранным Лоуренсом, необработанную шерсть и пряжу везли в гористые места.

— В то же время, если у реки почти нет уклона, плыть по ней против течения почти так же легко, как и по течению. Поэтому торговцы, привозя в Кербе меха, забирают в обратный путь полный груз шерсти и пряжи, они доставляют это всё вверх по рекам, пока не доберутся до сильного течения, там они валяют шерсть в ткань и окрашивают её, после чего привозят её обратно в Кербе.

При этом торговцы должны были каждый раз платить пошлины, тратиться на погрузку, разгрузку и перевозку, и их прибыль таяла на глазах. Но это было неизбежно в таком деле, ничего поделать с этим было нельзя.

— Таким образом, всё было бы легко сладить, если бы в Тонибурке появилось золото.

Тогда их вместо древесины можно было передать Каллану, который за счёт них получил бы шерсть, обеспечивая своё развитие без вырубания леса. А Ив, не имея возможности купить древесину в Каллане, будет должна купить её в Кербе, как обычно.

— Ладно... — пробормотала Хоро, наполовину слушая, наполовину подрёмывая. — Было бы неплохо для нас поймать нарвала...

— Кстати, это почти то же самое, — отозвался Киман.

Действительно, в обоих случаях что-то очень дорогое появлялось практически из ничего.

— Мм... поскольку появление чего-то новенького среди товаров не ожидается, Ив, наверное, не должна предполагать возможность сотрудничества Каллана с Кербе, в этом направлении нельзя что-либо предпринять? Это похоже на политическую борьбу, — сказал Лоуренс.

Основное внимание следовало уделить снижению дохода Ив, это должно было одновременно облегчить положение в Каллане, Тонибурке и Кербе, открывая им путь к лучшему будущему.

— Для начала представим себе, что возможность работать вместе имеется, что мы объединимся и вместе пойдём на переговоры с этой лисой. Но тогда, боюсь, у нас возникнет спор о распределении доходов. Помочь Каллану и Тонибурку будет сложнее, чем сорвать планы Каллана.

Киман, хорошо зная, каково это — управлять торговлей портового города, слабо улыбнулся. Эти портовые города слишком различались размерами, размахом торговли и историей, они не могли быть равными, как ни смотри. Если пытаться при распределении подходить с позиции числа вовлечённых в дело людей, ценность группы крупных торговцев будет явно превосходить группу торговцев поскромнее. Вопрос лица очень непрост.

Лоренс с Киманом ещё долго жгли свечу за свечой и напряжённо обдумывали сложившееся положение, но засидевшись далеко за полночь, так и не пришли к более или менее осуществимому решению. Даже при привлечении торговых домов Саронии и компании Дива дело с места не стронулось. Лоуренс лишь всё больше уставал от размышлений, к тому же время у него было жёстко ограничено.

Под утро, ещё в полной темноте, прозвучал церковный колокол, пробуждавший священнослужителей, встававших раньше птиц. Проснулась и Хоро.

— Уа-а-ау-у, — протяжно зевнула она. — Ты.

— А, хорошо, — отозвался Лоуренс.

В этот момент вошёл Киман, выходивший к колодцу умыться, он увидел, как Хоро собирает постель, и бессильно ссутулился.

— Похоже, что теперь ты можешь только делать вид, что уламываешь достопочтенного Тонибурка.

— Я постараюсь потянуть время, насколько буду в силах.

Матиас и сам был против плана Каллана, но понимал, насколько ограничен его выбор, и он был умным землевладельцем. Увидев вернувшегося Лоуренса, он, вероятно, не станет сильно артачиться, заявит о готовности подписать договор и согласится отправиться для этого в Каллан вместе с Лоуренсом. К тому же Ив наверняка была уверена в своём плане сражения. Если Лоуренс будет уговаривать Матиаса слишком долго, можно было опасаться, что у неё возникнут подозрения.

Кроме того, план Ив осуществлялся не только ради её прибыли, но и для помощи беженцам, всё большее число которых искало себе новый дом.

— Господин Лоуренс, тебе нужны быстрые лошади?

— Мы их оставили за пределами города, опасаясь возможной слежки людей Ив.

Вероятно, Кимана удовлетворил ответ Лоуренса. Вокруг такого крупного города, как Кербе, всегда возникали небольшие поселения, в которых можно было найти и конюшни.

— О-ох, — вздохнул Киман, грустно качая головой, — в былые время я бы продержался бы куда дольше, даже если бы это и не принесло результата.

Лоуренс повторил его движение, гадая, сумеет ли он удержаться на спине Хоро, и ответил:

— Даже не знаю, в чём секрет молодости Ив.

Киман с серьёзным видом подумал и ответил:

— Полагаю, в её алчности, верно?

Хоро не стала спрашивать, пришли ли к чему-то Лоуренс с Киманом или нет, но, похоже, она намеренно бежала не столь быстро. Заметила она, конечно, и его не самое бодрое состояние, поэтому она время от времени приземлялась на лапы жёстче, чтобы он не уснул. Вообще-то она с самого начала предложила нести его в пасти, но Лоуренс наотрез отказался и теперь изо всех сил отгонял демона сна.

Но всему есть предел: когда восток небосклона запылал от восходившего солнца, и его невыразимое тепло растопило сознание Лоуренса, он стал постепенно сползать со спины огромной волчицы. Хоро несколько раз с беспокойством оглядывалась на него, состояние её спутника не менялось. В результате ей пришлось сначала замедлить ход, а потом и вовсе остановиться в таком месте, где холмы и деревья закрывали их от людей, которые могли оказаться на дороге. Там она со вздохом опустилась на землю, уткнулась носом в сползшего с её спины Лоуренса и прикрыла своим пушистым хвостом.

Устраивая ему меховую постель, Хоро ни разу не назвала его дурнем. Это навело полусонного Лоуренса на мысль, что она осознаёт, что он уже не молод, эта мысль навеивала печаль.

Вскоре после их первой встречи им пришлось долго идти по подземным коридорам, и он не остановился, даже когда его ранили. Он тогда на самом деле боролся за возможность жить дальше. Сейчас он не мог даже сжать руки, не говоря о том, чтобы сжать их с былой силой.

В тепле её великолепного меха, под тёплым солнцем Лоуренс подумал: может быть, он именно это будет ощущать, уходя из жизни. Потом он вдруг засомневался — а не умер ли он на самом деле? — и, не удержавшись, приоткрыл глаза.

Хоро, смотревшая на рассвет, заметила его движение и перевела на него взгляд своих больших красных глаз.

— Тебе просто надо поспать.

Во время их путешествий Лоуренс всегда заботился о состоянии своей спутницы, сейчас же он чувствовал, что Хоро ощущала себя мудрой волчицей. Возможно, она так часто напивалась, чтобы ей пореже выпадало играть эту роль. Чтобы дать Лоуренсу идти с высоко поднятой головой, она позволила ему медленно вести её за собой.

Они определённо не менялись местами, просто Хоро не уходила, не оборачиваясь, когда Лоуренс не мог пошевелиться.

Лоуренс пробормотал что-то неразборчивое, и Хоро, сузив глаза, выжидающе посмотрела на него. Он закрыл глаза, побеждённый сонливостью, и повторил чуть громче:

— Ещё не... ещё не закончено...

Хоро не стала уточнять, что это означало. Она обнажила огромные клыки в изогнутой волчьей улыбке и потёрлась носом об его плечо. Посмотрев немного на него, она вновь устремила взгляд вдаль.

Земля, залитая лучами солнца, напоминала золотое пшеничное поле. В деревне Пасроэ Хоро должна была встретить тысячи таких рассветов. Конечно, Лоуренса тогда с ней не было, но сейчас у него было такое чувство, будто он провёл с Хоро тысячи ночей в пшеничном поле. Может быть, потому что его уже согревал мех Хоро, когда они только-только приехали в Ньоххиру.

Тогда другие владельцы купален смеялись над ними, говорили, что им не найти источника, а Хоро просто потянула носом, словно искала свою любимую, зарытую кость, и нашла. А потом принялась рыть с такой мощью, что Лоуренс испугался, как бы не обрушилась гора, и вскоре источник вырвался на поверхность.

В том месте Лоуренс построил купальню, в которой они вместе провели года, там родилась их дочь, а подобранный в дороге мальчик вырос в статного молодого человека. Без сомнения, именно там будут покоиться кости самого Лоуренса.

Иногда Хоро вела себя подобно собаке, которая приходит в возбуждение от запаха костей. Если его собственные кости её устроят, он может этому только улыбнуться. И он действительно довольно ухмыльнулся при этой мысли, пришедшей к нему на границе яви и сна.

— Ты.

Хоро его разбудила, потому что у неё было плохо на душе? — подумал Лоуренс, щурясь от яркого света — солнце уже поднялось. Похоже, он продремал дольше, чем думал, уже скоро надо будет продолжать путь.