Снежный след

— Итак, нам есть что обсудить.

За столом воцарилась тишина. Для меня она показалась какой-то гнетущей, потому что все смотрели исключительно в мою сторону. И от столь пристального внимания стало неловко. Мне показалось, или только я одна не была в курсе того, о чем сейчас пойдет речь?

Бабушка точно знала, что сейчас будут обсуждать. Она вскочила со своего стула и проворно собрала посуду. Я подорвалась помочь ей, но мне велели оставаться на месте. Вместо меня Костя подхватил гору грязных тарелок и чашек и скрылся за бабушкой в кухне. Возвращаться они не спешили. До слуха доносились плеск воды и скрип от насухо вытираемых тарелок. Такое ощущение, что все здесь собрались исключительно для того, чтобы сообщить что-то очень важное для одной меня.

Дедушка скрестил пальцы в замок, что означало — разговор очень важный и долгий. Я ждала какого угодно откровения. Вплоть до того, что они с бабушкой являлись лидерами тайной группировки по контрабандной перевозке снега из Шерегеша в Швейцарию. Я настроилась на любые новости и, как полагала, удивить меня уже нечем. Мирослав сидел рядом — чем меня еще можно поразить? Но как я ошибалась!

— Через неделю приедет отец и заберет тебя, — коротко поставил перед фактом дед.

Когда я садилась на поезд до Шерегеша, разговоры о возвращении раньше следующего учебного года пресекались на корню. Отец даже не собирался приезжать на Новый год. Что изменилось всего за какой-то месяц?

— Но почему? Он ведь сам отправил меня сюда и даже слушать не хотел о том, чтобы уменьшить срок моего пребывания здесь.

— Твой отец скован некими обязательствами, — уклончиво ответил дедушка. — Он совершенно не хотел расставаться с тобой на такой длительный срок, но обстоятельства иногда идут против наших желаний.

Знала я эти обстоятельства — выгодная должность, перспективная работа за границей. Правда, благодаря этим обстоятельствам я смогла познакомиться с Мирославом. Одним только этим случившимся фактом отец уже заслужил мое прощение, но все же подростковое бунтарство против решения родителя не давало мне окончательно смириться с некогда нанесенной обидой.

— Нет, дедушка, ты не прав, — я покачала головой. — Ты сам всегда говорил, что у проблемы всегда есть два решения.

В подтверждение моих слов он коротки кивнул.

— Мой отец пошел по наиболее простому, эгоистичному, выгодному одному ему пути. Сейчас я не жалею, что все так случилось, но тогда я умоляла его взять меня с собой. Он меня не слушал. Отослал, чтобы не мешалась и раньше времени не собирался даже навестить меня!

На глаза набежали слезы.

— Поверь, он с удовольствием оставил бы все, как было, пока вы жили в Москве, но пришло время и настала пора менять привычный уклад жизни. Все очень непросто, Полина. Отец сильно скучает по тебе и переживает. Раньше он не мог тебя забрать, как бы ему не хотелось сделать этого. А теперь появилась причина.

— Какая?

— Твоя жизнь в опасности — разве этого мало?

Вопрос повис в напряженной тишине. Только теперь я обратила внимание, что с кухни не раздавалось ни звука. Вода не течет, посуда не гремит, даже бабушка не мурлычет себе под нос привычные мотивы советских времен. Неужели они с Костей уже перемыли посуду или ждут моей реакции? Я посмотрела на Мирослава. Он сидел в той же позе, что и раньше. Снежный был необычайно красив и к этому невозможно привыкнуть.

В происходящем было что-то не так. Новость о приезде отца можно было сообщить в любой момент. К чему собирать столько народу? Мирослава... и тем более участкового Костю! На душе было тревожно — мне не нравилось, что дедушка говорил загадками и не отвечал прямо на мои вопросы. Я все время думала о том, что может стоять за этой недосказанностью. Желание уберечь меня отчего-то? Или недоверие ко мне?

— Неприятности могут случиться в любом месте, — осторожно начала я. — Если я уеду отсюда, это не значит, что моя жизнь окажется в полной безопасности. Случается, и поезда сходят с рельс, и самолеты падают, а уж сколько несчастных случаев бывает во время прогулки. Да я просто могу попасть в под колеса машины, переходя улицу.

— Ты права. От несчастных случаев никто не застрахован, — серьезно ответил дедушка. — Но их можно избежать или свести к минимуму возможность их происшествий. Например, внимательнее переходить через дорогу, выбирать надежные авиалинии.... Это случайности, которые могу произойти, а могут случиться не с тобой.

— Тогда в чем же причина отцовского беспокойства?

Дедушка откашлялся в кулак и слегка покосился в проем кухни. Искал поддержки, но никто не спешил прийти ему на выручку. Его взгляд не обещал ничего хорошего предателям. От безысходности он даже посмотрел на Мирослава, но тот видимо решил, что помочь ему нечем, и продолжил безмолвно сидеть и изучать узор на скатерти. Знает ли дедушка о том, что прямо напротив него сидит не просто человек, а настоящий Снежный!?

Мое напряжение возрастало. Вроде простой разговор, но поведение окружающих было непривычным, а уж реакция бывшего полицейского на все это меня откровенно шокировала. Слишком он взволнованный.

— Что происходит? — твердо потребовала я ответа.

— Твой отец считает, что сектанты не отступятся и обязательно доберутся до тебя. Он переживает.

— А откуда он знает про сектантов?

— Неважно. Просто знает.

— Хм, — ответ без ответа мне не понравился. — Но зачем я им? — наконец, я смогла подобраться к мучавшему меня вопросу.

— Давай сначала я расскажу тебе одну легенду. Но не воспринимай ее как выдуманную историю, которую передают из уст в уста предки новому поколению. Постарайся понять и принять.

Очередное удивление за сегодня. Легенду? Мне расскажет легенду дедушка? Человек, который не читал ни одной фантастичной книги только потому что там все вымысел? Он даже ментовские сериалы смотреть не мог, потому что там много не соответствий с реальностью и, если герой вел себя не как настоящий полицейский, дед выключал телевизор и долго ругал режиссёра.

Сердце бешено стучало, я трепетно ожидала начала рассказа.

— Давным-давно жил скульптор по имени Вико. Он сотворил множество прекраснейших скульптур. Мастер делал фигуры людей и животных настолько реалистичными, что порой казалось они и вправду живые. При этом он использовал разные материалы: камень, дерево, глину. Люди восхищались его работами, но сам мастер каждый раз оставался недовольным. Закончив очередную скульптуру, он видел лишь бездушный материал, хотя вкладывал частичку себя в каждую. Порой от разочарования разбивал свои шедевры, только сотворив и угробив на них не один месяц. Ему хотелось чего-то необычного, невероятного. Например, обуздать стихию. Вот бы сделать лошадь из живого огня или русалку из потока воды, но это было невозможно. И тогда скульптор отправился странствовать по миру в поисках нового 'свежего' для своей музы материала. Мастер много с кем общался, много у кого учился, взамен делился собственными знаниями. Освоил такой материал, как воск, металл, кости.

Так Вико исколесил пол мира. Побывал и в крупных городах, славившихся своими мастерами и их работами, и в мелких деревушках, где по рассказам очевидцев он мог встретить что-то необычное. Много открытий он совершил для себя за это время, но ни одно из них не удовлетворило его творческие поиски полностью. Однажды с отчаяния скульптор едва не спрыгнул с утеса. Остановил его от этого шага местный священник, которому ночью привиделся лик святого в том же месте, где решил расстаться с жизнью Вико.

Я завороженно слушала каждое слово. Мне никогда раньше не доводилось слышать эту легенду. Дедушка оказался прекрасным рассказчиком.

— Священник внимательно выслушал скульптора и посоветовал ему посетить холодные страны, не объяснив точно, что стоило искать в тех краях. Сказал только, сам найдешь, если зрячий. Вико решил, что само проведение послало ему этого священника, чтобы он указал ему путь. Окрыленный возможностью в скором времени достичь, наконец, желаемого, он незамедлительно отправился в дорогу. Так судьба забросила его в один северный припортовый поселок, который встретил его суровым холодом и пронизывающими ветрами. Началась зима, бесконечные метели заметали дороги и реки, вернуться обратно Вико не мог еще несколько долгих месяцев. Большую часть времени он проводил в таверне. Очень жалел, что послушал священника. Что он мог увидеть в этом неприветливом краю, сидя в четырех стенах? Что разглядывать на улицах, когда снег застилает глаза? Из посетителей в таверне были в основном ледорубы. Началась их пора, работы много и доходы позволяли каждый вечер проводить за кружкой-другой пива. Суровые мужчины казались Вико грубыми и даже опасными, он боялся общаться с ними и потому вечера просиживал в съемной комнате. В такие моменты он мечтал о своей мастерской, даже опостылевшие когда-то привычные материалы теперь не вызывали негативных эмоций. Мастер с удовольствием бы взялся за обработку самого обычного камня, так невыносимо оказалось для него заточение в снежном краю. Вико пристрастился к выпивке. Сначала пил у себя в комнате, но потом хмель придал ему смелости и одним вечером скульптор вышел в наполненный ледорубами зал. Больше он не боялся хмурых здоровяков, даже надеялся, если придется подраться с одним из них, тот прикончит его одним ударом и все закончится. Вопреки его ожиданиям, ледорубы приняли мастера тепло и дружелюбно. Они оказались хорошими и милыми собеседниками. И когда Вико поведал им о причине своего появления в тех краях, ледорубы уверили скульптора, что тот пришел по адресу. Они наперебой принялись рассказывать о красотах зимы, о силе снежной стихии, о ее непокойном нраве и прекрасных дарах. Рассказывали, словно о богине — величественной и непреступной, в тоже время нежной и доброй, белой и искрящейся, плаксивой и убаюкивающей. Даже имя ей дали — Зимерзла. Сначала Вико негодовал. Откуда такие прикрасы? Зима виделась ему колючей, холодной, одноцветной и уж не той распрекрасной порой, что описывали ему новые друзья.

Ледорубы предложили Вико провести следующий день вместе с ними на замерзшей речке. После долгих уговоров, скульптор с неохотой согласился. Следующим утром мастер одел на себя большую часть своего гардероба, чтобы не замерзнуть на улице. Он пытался искать отговорки, чтобы остаться в таверне, но ледорубы были непреклонны и буквально силой вытолкали скульптора на улицу. Ничего хорошего от прогулки он не ждал. Как известно, первое впечатление бывает обманчивым, так вышло и с Вико. Не просто так зиму называют сказочной порой, ведь только в это время года можно увидеть настолько тонкое кружевное искусство, которое дарит сама природа. Вико, наконец, смог разглядеть как из-за мороза и ветра, из-за мороза после оттепели, из-за снегопада и прочих явлений могут появляться просто невероятные зимние картины. Эти белые воздушные узоры напоминали хрусталь или драгоценности, которым как будто увешано все то, что было и летом. Но теперь это действительно погрузилось в сказку, заснуло, но в роскошных кружевных подушках и одеялах, успокоилось и приобрело неповторимый шарм. Деревья сбросили листья, но увесились роскошными драгоценностями.

Я слушала дедушку, не перебивая. Как же похожи были наши с Вико ощущения от зимы. Поначалу зима виделась мне такой же неприветливой, беспроглядной, как и скульптору. Каждый видит зиму по-своему, кто-то — холодной, промозглой и одноцветной, а кто-то — чистой, волшебной, полной разными цветами и эмоциями. Теперь я точно знала, чтобы увидеть эти краски, надо иметь большое сердце и уметь открыть его. Тогда зима подарит причудливые узоры, красные вспышки рябин, зеленое еловое великолепие.

— Вико увидел скульптуры, созданные самой природой. Так легко и неповторимо, искусно и изящно. Поразился ее мастерству. Он уверовал в Зимерзлу, как в богиню, создающую самые прекрасные шедевры, что когда-либо он встречал. Он представлял ее белолицей царицей зимы, душащую холодом и морозами. В белоснежной одежде наподобие шубы, сотканной из инея, и ледяным венцом на голове, унизанным градами. С характером кошки — независимым, загадочным, импульсивным, но порою и нежным нравом. С каждым днем Вико очаровывался ею все больше и вскоре влюбился со всей страстью на какую способен человек.

Лед восхитил скульптора своей прозрачностью, эфемерностью, подвижностью — он показался ему своеобразным живым материалом. Скульптор купил у ледорубов большую глыбу льда и принялся ваять шедевр достойный всей его жизни. Чтобы удобнее было работать, он скинул с себя большую часть одежды, но не заметил холода — настолько увлекся процессом.

Целый месяц мастер потратил на создание ледяной статуи, забывая про сон и еду. Он изобразил огромную кошку, спускающуюся с горы в снежном потоке, на ней восседала Зимерзла. Они выглядели словно единое целое. Огромная, ледяная статуя стала вершиной его мастерства. Местные люди приходили любоваться невиданной красотой. Некоторые приносили дары и молились суровой богине. Впервые в жизни Вико не хотел, чтобы кто-то прикасался к его произведению. Хмурился, ворчал на людей. Боялся, что их теплые руки испортят священную красоту Зимерзлы. Он подолгу разговаривал с ней, оставшись наедине. Рассказывал о странах, где побывал, о том, как дошел сюда и как полюбил зимнюю царицу. Но в ответ получал холодное безразличие.

Однажды, когда он любовался Зимерзлой, к нему подошла местная старуха и произнесла слова, которые заставили Вико содрогнуться от ужаса: 'Жаль, что такая красота скоро исчезнет. Край у нас хоть и холодный, но летом весь снег сходит'. Тогда мастер решил повторить скульптуру в камне. Камень не хрупкий, вечный. Но как ни старался скульптор той живости бликов достичь не получалось.

Статуя, сделанная из льда, со временем должна растаять. Вико не хотел видеть этого. Он искал способ сохранить Зимерзлу. Даже обращался к ведуньям в поисках волшебного порошка. Одна юная колдунья согласилась помочь ему, но с условием, что он отдаст то, что она попросит, когда придет время. Вико готов был отдать женщине все свои богатства, а они были немалые, прямо сейчас. Но колдунью не интересовали деньги и драгоценности. И скульптор согласился выполнить в будущем любую ее просьбу.

Когда Вико вернулся к ледяной скульптуре, то ее не оказалось на месте. Кто-то украл ее. Мастер принялся искать следы похитителей, хотел догнать, отобрать из их грязных лап Зимерзлу.

Впопыхах он споткнулся и покатился бы по склону до самой деревни, но его остановил снег. Он словно облако нежно окутал Вико и смягчил падение. Когда скульптор поднялся, то увидел перед собой Зимерзлу. Он не мог поверить. Оказывается, колдунья сдержала слово. Снежную царицу не похитили, она ожила. Вико, не веря собственным глазам, подошел ближе, дотронулся до хрупкой холодной руки девушки и сказал: 'Здравствуй! Я так долго ждал тебя!'. Ее бледное лицо не выражало эмоций, она наблюдала за своим создателем, не говоря ни слова. Зимерзла не умела чувствовать. 'Я научу тебя жить! Научу любить этот мир!', — обещал ей Вико. Так и вышло. Вскоре на щеках Зимерзлы появился первый румянец, а потом и первая улыбка. Летом она не растаяла, напротив, в груди проснулось сердце, раздался первый стук, за ним второй, третий... К концу лета ему вторил стук еще одного сердца. Зимерзла и Вико готовились стать родителями. Следующей весной на свет родилась очаровательная малышка с белыми волосами, имя ей дали Мила. Счастью скульптора не было предела. Он совершенно позабыл об обещании колдунье и, конечно же, зря. Она явилась в дом скульптора, когда малышке исполнился год. В уплату долга она потребовала отдать ей ребенка. Вико наотрез отказался. Тогда колдунья разозлилась и в отместку мастеру решила убить Снежную и ее дочь. Она бросила горсть черного порошка на Зимерзлу и та тут же покрылась коркой льда, снова став безжизненной статуей. Колдунья толкнула ее к очагу, и та быстро принялась таять. Все произошло так быстро, что Вико не успел ничего предпринять. Зимерзлу уже было не спасти, но вот дочь. Он схватил малышку, когда колдунья повернулась к колыбельке, и выскочил из дома. Он увез дочь к себе на родину. Хоть девочка и стала смыслом его жизни, мириться с убийством любимой Вико не мог. Но против колдуньи голыми руками не пойдешь, и он стал изучать магию. Скульптор не терял надежды вернуть к жизни Зимерзлу, но ни одна книга не давала ответа, как это сделать. Секрет знала лишь чернокнижница.