Горькая брусника

— Давай. Только деньги на кон. Первая ставка десять рублей, за каждое выигранное слово рубль, — объявила Зоя Ивановна.

Я порылась в кармане джинсов и положила на стол медную монетку.

— Не подглядывать. — Баба Поля выбрала из стопки бумажных квадратиков карточку. — Заданное слово — гора.

— Нора, — сразу же сказала баба Зоя.

— Кора, — пришло мне в голову.

— Пора, — внесла свою лепту Полина Андреевна.

— Фора, — обрадовалась баба Зоя.

— Бора, — ветер такой пояснила баба Поля.

— Не пойдет, — возмутилась Зоя Ивановна. — Имена собственные, названия городов, животных, растений и так далее не участвуют в игре.

Я, как ни старалась, не могла вспомнить ни слова. Выиграла Зоя Ивановна. В ее банк пошел выигрыш в тридцать два рубля. Через полчаса совместными усилиями старушки разбогатели каждая на сто рублей.

— Все. Хватит. Признаю, вы мастера слова, — заявила я бабулькам и встала из-за стола. — Мне пора на боковую.

— Настя, последний вопрос, — ехидно улыбнулась соседка. — Какой самый печальный гарнир на свете?

— Не знаю.

Зоя Ивановна обрадовалась:

— Пюре из картошки.

— Это еще почему? — удивилась я. Голова у меня сейчас плохо соображала.

— Она такая подавленная, — захихикала баба Зоя, как девочка.

Ветер стих. Стало душно. Я почувствовала себя липкой и отправилась в летний душ, ополоснуться прохладной водой. Быстро стемнело. После купания пришлось идти буквально на ощупь, чтобы не налететь на деревья в саду.

— Вы замечательно танцуете? — послышался голос из темноты.

От неожиданности я подпрыгнула и потеряла в траве резиновые шлепки. Как-то раньше не замечала за собой такой пугливости.

— Извините, я не хотел вас стращать. — Луч фонарика осветил траву.

Я нашла шлепки, надела, досадуя, что придется снова мыть ноги. За сеткой стоял Николай, я узнала его по голосу.

— Вы меня заикой сделаете.

— Прошу прощения. Вышел подышать свежим воздухом и заметил вас. Настя, вы не обидитесь за совет.

Луч фонаря освещал траву передо мной, лица собеседника я не видела.

— Смотря какой совет.

— Вам не стоит общаться с Матвеем. Такой милой девушке он не пара.

Я молчала, не зная, как реагировать на эти слова. Не будешь же грубить человеку, который желает тебе только хорошего. Хотя это его совсем не касается. По моему молчанию Николай понял: я в замешательстве.

— Извините еще раз, у нас шапочное знакомство, но я почувствовал: вы чудесная девушка, а он негодяй. Доброй вам ночи и подумайте над моими словами.

— Подумаю, — пообещала я и потопала в дом.

Приняв душ повторно, теперь уже в ванной, позвонила родителям. Трубку опять поднял отец. Я спросила его о здоровье мамы. Уверила, что не ищу неприятностей на свою голову и веду себя паинькой. Рассказала о работе на турбазе. Папа поведал вкратце новости станицы. В конце разговора добавил: "Завтра приеду на опознание Алены в Апшеронск". Я похолодела. Так старательно отгоняла мысли о сестре, что почти сумела убедить себя. Та утопленница вовсе не Алена.

Лежа в кровати, стала перебирать события прошедшего дня. Вспомнила Матвея. Сердце замерло на секунду, а потом застучало с новой силой.

Как глупо и не вовремя. А главное, у него таких, как я, целый пучок.

Проснулась я от шороха за окном.

Идиотка, опять забыла закрыть створки рамы! Полежала, не шевелясь. Что-то шуршало за окном, я слышала чье-то шумное дыхание.

Ну, погоди, сволочь, я тебе покажу, как пугать девушек по ночам! Резко вскочила с постели и бросила подушку в распахнутое окно.

Человек вскрикнул тоненьким голоском и побежал в сторону огорода. Мне показалось, я слышала женский голос. Я поднялась и закрыла окно. Заснуть больше не сумела. Лежала и перебирала всех кандидатов в маньяки. У меня их набралось уже несколько штук. Перед рассветом встала с постели, мне просто необходимо увидеть Ангела. Я знала, по какой дороге он поведет группу. Быстро оделась и перемахнула через подоконник.

Кажется, через окно я лазаю чаще, чем хожу через дверь. Подняла с травы влажную от росы подушку и положила на подоконник. Уже знакомым путем двинулась в сторону реки. Через полчаса я была на месте.

Определенно я сбрендила, если сижу в кустах, искусанная комарами, вымокшая в росе и все ради того, чтобы убедиться: пойдут в поход подружки или нет?

Разозлившись на себя, уже собралась вылезти из зарослей. Но тут на дороге показалась группа туристов. Как я и подозревала, девицы находились в эскорте и обе старались держаться рядом с Ангелом.

"Убедилась. Хотела увидеть Матвея. Увидела. Довольна", — укоряла я себя.

Выбралась из зарослей орешника, отряхнула одежду от налипших мокрых листьев. И тут метрах в пятидесяти от дороги заметила Феодору, без размышления юркнула обратно в спасительные кусты. Старуха медленно шла по поляне, рвала какую-то травку и складывала ее в корзину. Я сидела, как мышка. Она поравнялась с моим укрытием и остановилась.

— Выходи, не прячься и так комары всю искусали.

Я обреченно вылезла из кустов.

— Как вы меня заметили?

Феодора усмехнулась:

— Дышишь шумно, слышно за сто метров.

Я взглянула на нее и внутренне содрогнулась: "До чего же она уродлива".

— Вы не могли меня слышать.

— Ну хорошо, заметила твои шараханья. За кем следишь? Неужто за Матвеем? А зачем?

Я покосилась на старуху. "Потому, что ревную", — хотелось ей сказать, пусть посмеется, но благоразумно промолчала.

— Молчишь. Что смотришь? Страшна на рожу-то? — Феодора переложила корзинку из одной руки в другую.

— Есть немного, — смутилась я, расчесывая зудящую кожу в местах укусов насекомых.

Бабка порылась в корзинке, достала какую-то травку.

— Разомни ее и потри укусы. Зуд пройдет.

Я взяла незнакомое растение с сочными округлыми листьями и поникшей розеткой бледно-голубых мелких цветочков.

— Оно же грязное.

Феодора фыркнула.

Я посмотрела на руки в пыльных разводах. Действительно. Мне ли говорить о чистоте. Выдавив сок травы, натерла все места укусов, куда смогла дотянуться. Зуд утих.

— Замечательная травка. Запомню. Как она называется?

— Научное название не знаю, а по-простому кровезатворница.

Я заглянула в корзинку и полюбопытствовала:

— А что вы еще собрали?

Феодора прищурила глаза и сердито буркнула:

— Что надо, то и собрала. А ты, я вижу, добрых советов не слушаешь. Почему не уехала?

— Пока не найду убийцу сестры, не уеду.

"И что всем хочется меня отправить домой", — разозлилась я.

— У не убитых убийц не бывает. А вот над тобой, как дамоклов меч висит "черное облако" — это грозящая тебе опасность. И она все ближе. — Старуха с интересом стала всматриваться во что-то над моей головой, а потом перевела взгляд на грудь. — Понятно. Теперь тебя отсюда не выгонишь. Любовь расцветает. Иш, каким цветком проклюнулась.

Я покраснела.

— Опять по лицу прочли?

— Да нет, по душе. Она у тебя поет. Настоящее чувство к тебе пришло, но вот радость принесет или горе — не ведаю. Ты из счастливого рода: любовь не ко всем является.

Я справилась со своей растерянностью. Любопытство взяло верх.

— А вам не видно, ответное чувство или нет?

— Не скажу, не хочу влиять на твое решение, вдруг надумаешь уехать.

— Так нечестно. Ой, вы меня совсем запутали! Что вы сказали о моей сестре? Ее никто не убивал, она погибла сама?

— Вроде не глупа, а тугодумка. С твоей сестрой все просто: ее нет среди мертвых. Не вижу этого.

Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом заработало на манер отбойного молотка.

— Вы хотите сказать, что Алена жива? А как же труп?

Я видела: Феодора не хочет говорить правду. По какой-то причине старуха скрывает то, что ей известно.

— Ты сестру хорошо знала? Мне довелось с ней пообщаться. Вот кому фамилия Зима точно подходит. На душе у нее зима, а в сердце лед. Ты другая — настоящее лето. Искришь и вспыхиваешь, как блуждающий огонек. Внешне она на Степана похожа... — сказала Феодора и рассердилась: — Все заболталась я с тобой. Дел полно. Роса высыхает, а мне еще кипрей собрать надо. — Бабка пошла от меня прочь. Прежде ее ровная спина сгорбилась.

Вот это да! Мой предок и эта старуха. Та жуткая история все-таки произошла с прадедом. А родился тогда у прабабки Анны мой дедушка Иван. Это он остался сиротой, его Феодора лишила родителей.

— Вы сильно любили моего прадеда? — ляпнула я.

Феодора глянула на меня так, что моя душа от страха прыгнула в пятки

— Полина рассказала?

Я промолчала.

— Слишком сильно хотела заполучить Степана, на все пошла. Да только зря. Что сверкаешь глазенками? Вот полюбишь, может, немного поймешь меня. У него хоть сын остался, а у меня никого. Я как услышала от посетительницы фамилию "Зима", чуть с ума не сошла. Оказалось, правнучка Степы в Вереево приехала. Твоя сестра на него похожа, а ты, наверно, в мать.

— Ничего подобного, Алена копия мамы, а я отдаленно на папу смахиваю. Неужели прадедушка походил на белокурого кучерявого херувимчика? — удивилась я.

— Сама ты херувимчик! — обиделась бабка. — Он был мужчина редкой красоты: холодной, отстраненной, по-настоящему мужской. А ты, балаболка, лучше постарайся пережить эту ночь. — Старуха окинула меня пронизывающим взглядом, покачала головой и направилась в сторону дольменов.

Я вернулась домой, переоделась в сухие брюки те, что были на мне, вымокли в росе. Меня занимала только одна мысль: я должна снова посмотреть на фото утопленницы. Что-то упустила я на снимке. Что-то важное. И теперь мне кажется, там не моя сестра".

В милицейском участке наблюдалось оживление. В коридоре Александр Васильевич разговаривал с Ильей и Иннокентием. При виде меня они замолчали. Участковый отчего-то смутился.

— Вот товарищи отдыхающие зашли ко мне по делу...

Илья улыбнулся и подмигнул мне.

— Она знает, кто мы, можно не конспирироваться.

Александр Васильевич неодобрительно покосился на них и официальным тоном спросил:

— Что ты хотела, Анастасия?

— Мне нужно еще раз посмотреть на фото сестры, возникло одно подозрение.

— Хорошо.

Участковый открыл дверь в кабинет. Жестом пригласил зайти. Из сейфа он достал папку, покопался в ней и протянул мне жуткий снимок. Я глубоко вздохнула и попыталась отстраненно смотреть на утопленницу.

Так родинка на шее с правой стороны, именно она убедила, что передо мной Алена, цепочка с колокольчиками на ноге, светлые волосы и все... Лица-то почти нет. Может у нее имелись на теле шрамы или ожоги. Надо бы маму спросить. Вот крохотный шрам от аппендицита. Стоп, а сестре не делали операцию. Или все-таки делали? Не помню. И тут я увидела уши. Краска отхлынула от лица. У Алены чуть заостренные уголки ушей.

Она еще смеялась: "Я такая красивая потому, что эльф, а ты серая мышка, наверное, гном".

У этой девушки оказались обычные округлые кончики ушей. Что-то удержало меня, и я не поделилась своим открытием с новыми знакомыми и участковым. Иннокентий не спускал с меня глаз и сейчас совсем не походил на добродушного толстячка, каким выглядел минуту назад.

— Разглядела? — Участковый взял протянутый мной снимок.

— Да. Ничего нового. — Кажется, я справилась, даже голос не дрогнул.

* * *

В половине пятого вечера возле калитки бабы Поли остановился мотоцикл. К моему разочарованию за мной приехал Олег. Возле столовой меня поджидали ученицы. Их оказалось больше десяти.

— Добрый вечер. Нашему полку прибыло, — обрадовалась я. — Предлагаю разделиться на три группы и через неделю устроить концерт-соревнование.

Еле удалось уговорить женщин, кроме "цыганочки" разучить еще польку и греческий танец сиртаки. Я понимала, что за семь дней невозможно научиться танцевать по-настоящему, поэтому показывала простые, но самые эффектные движения. Женщины и я выложились на совесть. После душа отправилась в столовую со своими ученицами. Моя надежда увидеть Ангела таяла, как дым. Отужинав, я отправилась на поиски Громова. Щуплый мужичок, встретившийся на моем пути, подсказал:

— Олег на конюшне. — И показал направление.

Деревянное строение с высокой крышей, небольшими оконцами и широченными, как ворота, двухстворчатыми дверями находилось метрах в трехстах от турбазы. Двери были широко распахнуты. В загоне рядом с конюшней бродило с десяток ухоженных лошадей разной масти. Изнутри здания слышались голоса. Я прошла в открытую дверь. Пряно запахло свежим сеном. По обе стороны от центрального прохода длинными рядами располагались стойла. В одном из них испуганно всхрапывала лошадь, и раздавались голоса мужчин. Я прошла, ориентируясь на звуки, вглубь конюшни. Белая кобыла с раздутым животом снова заржала и покосилась на людей, стоящих рядом. На меня никто не обратил внимания.

— Олег, я вижу, ты занят. Я сама могу вернуться в село.

— Нет. Матвей попросил не отпускать тебя одну. Подожди немножко. Рябинка вот-вот ожеребится и я отвезу тебя домой.

— Хорошо. Поброжу по турбазе.

На выходе я подняла голову вверх и поняла: зачем такая высокая крыша. Потолком служили широкие лаги, на них уложили сено. Видимо его заготовили в июне. Вот оно-то и пахло так одуряюще вкусно.

"Может в прошлой жизни я была лошадью? Раз мне так нравится запах сена", — пришла мне в голову забавная мысль. Я послонялась по тропинкам и прибилась к компании, игравшей в волейбол. Помешала им немножко: со мной в команде они быстро проиграли и порекомендовали больше им не мешать. На другой площадке две "грациозные" стокилограммовые лани играли в бадминтон. Они попросили составить им компанию. Я удивилась:

— Как, третьей?

— Зачем же. Оленька иди сюда, поиграй с девушкой.

Девочка лет пятнадцати, сидевшая на лавочке под березой, резво встала и быстро подошла ко мне.

— Сыграем на интерес, все-таки это теперь президентская игра.

Я улыбнулась шустрой малолетке.

— Если следующий лидер нашей страны начнет играть в шашки, и их объявим игрой президента. Извини, на интерес не могу, нет с собой денег, вчера меня даже бабульки обули на двести рублей.

Девочка нетерпеливо переступила с ноги на ногу, и фыркнула, как молодая лошадка.

— Просто так играть скучно. Тогда давай на желание.

— Согласна, — ответила я и ухмыльнулась про себя: — "Ты еще не знаешь, с кем связалась. Я в институте турнир по бадминтону выиграла".

Ох и погоняла меня Оленька по площадке, ну и ей победа досталась нелегко. Со счетом тридцать шесть: тридцать семь выиграла моя соперница. Стемнело. Мы с трудом могли разглядеть летящий воланчик.

— Завтра выполнишь мое желание, — заявила акселератка.

— Какое? — поинтересовалась я, понимая, Оленька постарается и придумает какую-нибудь пакость. Уж очень злорадно блестели глаза у девочки.

— Поцелуешь Ангела в столовой при всех, — ошарашила меня Оля и тут же смилостивилась: — Можно в щеку.

— Только не это, — взмолилась я. — Желание у тебя глупое.

— Я хочу посмотреть, как Элька и Соня взбесятся. Терпеть их не могу! — сообщила девочка и, подражая подругам засюсюкала: — Деточка, тебе не рано на взрослых дядечек заглядываться?"