Горькая брусника

ГЛАВА 1

Разница в возрасте в восемь лет — это много или мало? Когда мне было девять лет, моей старшей сестре Алене исполнилось семнадцать. Взрослая девушка и играющая в куклы младшая сестренка, что между нами могло быть общего, кроме родства? Правильно — ничего. Разница в возрасте оказалась непреодолимой. Я была в третьем классе, когда Алена уехала поступать в университет Культуры и Искусств города Краснодара. Моя сестра всегда пела. Ее приятный, звонкий голос звучал в душе, во время уборки дома и просто так от хорошего настроения. Такой я ее и запомнила, все последующие превращения Алены не смогли стереть из моей памяти этот образ веселого и жизнерадостного человека. Я подрастала, превращаясь из несуразного подростка в симпатичную девушку, но у меня не было прекрасных голубых очей, пленительного цвета лица или пухлых ярких губ, как у сестры. Алена внешностью пошла в маму, а на кого смахивала я, родители расходились во мнении. Я выглядела весьма серьезной особой: карие глаза под прямыми стрелами бровей, тонкий нос, небольшой рот и ямочка на подбородке — все выдавало упрямство. Характер у меня взрывной, но с раннего детства я стараюсь держать себя в руках, потому что надолго запомнила слова отца после моей очередной истерики.

— Самый неприятный человек тот, кто даже не пытается стать лучше, с ним нет никакого желания общаться. Жаль, если ты, Настя, будешь таким человеком, а все к этому идет.

Моя сестра в придачу к красивому лицу еще имела и замечательную фигуру, а если к описанию ее облика добавить длинные белокурые волосы, то портрет Алены будет полностью готов. Я восхищалась красавицей-сестрой и мечтала хоть капельку походить на нее. Домой она приезжала редко, посещениями нас не баловала, хотя мы жили всего в ста пятидесяти километрах от Краснодара. Ее приезд становился праздником для всей семьи. Мама пекла любимый рыбный пирог Алены. Папа во дворе разводил в мангале огонь и колдовал над шашлыками. Родители откладывали все дела, чтобы уделить внимание старшей дочери. Я крутилась рядом, пытаясь обратить внимание на себя. И если Алена снисходила до разговора со мной, была на седьмом небе.

Я училась в десятом классе, когда сестра приехала в гости с молодым мужчиной. Алена хотела познакомить родителей с будущим зятем. Вадим Веденин очаровал моих родителей с первого взгляда. Высокий, крупный, таких еще называют представительными, и голубоглазый, как моя сестра. Его густые светлые волосы красивыми волнами ложились в прическу, губы были яркими, будто накрашенными. Он производил впечатление ухоженного и аккуратного человека. Я не понимала, чем Вадим всем так понравился. Выбор сестры сильно разочаровал меня. Алена не сводила с него влюбленных глаз и никого не видела вокруг. Я заметила, каким цепким и оценивающим взглядом, он окинул наш двор и дом. Презрительная усмешка тронула пухлые влажные губы. Увидев, что я наблюдаю за ним, мужчина тут же широко улыбнулся мне.

Пока папа с Вадимом дожаривали шашлык под высокой виноградной беседкой, мама, перемешивая овощной салат в миске, активно расспрашивала Алену.

— Что вы собираетесь делать дальше?

Сестра перекинула за спину причудливо заплетенную косу. Тень досады промелькнула в ее глазах, но голос зазвенел радостно.

— Вадик работает в хирургическом отделении клиники. Нам нужно встать на ноги, заработать деньги. Ты же знаешь, мама, что мой фольклорный ансамбль только-только начал приносить доход. Вот соберем деньги и тогда сыграем свадьбу, а пока снимем квартиру.

Я молча вытирала бокалы льняным полотенцем, слушая о ее планах на будущее: о фасоне свадебного платья, о медовом месяце на море, о квартире в ипотеку. И честно сказать, впервые не завидовала сестре: мне не по душе оказался ее избранник. Я смотрела в кухонное окно на отца и гостя — сравнивала их друг с другом. Оба мужчины высокие, почти под метр девяносто, крепкого телосложения, но Вадим производил впечатление лощеного господина, на мой придирчивый взгляд еще и скользкого, как угорь. Отец же и смешинкой в уголках губ, и добродушным выражением лица, и даже белым пушком, венчиком окружающим его лысую макушку, вызывал доверие. Я злилась, наблюдая, как папа всеми силами пытается развлечь гостя. Вадим же рассеянно слушал отца, а его блестящие, немного навыкате глаза, выражали скуку и плохо скрытую насмешку. Избранник сестры вызывал у меня такую острую неприязнь, что я с трудом скрывала ее, боясь обидеть сестру. Мне кажется, Веденин сразу догадался о моей антипатии к нему, потому что почти демонстративно старался со мной не общаться. А вот наша мама ему очень понравилась. Когда она водила его по участку, показывая свои клумбы, он совершенно искренне восхищался ее цветами и кустарниками. Мама осталась в восторге от будущего зятя. Они легко нашли общий язык.

* * *

Следующий год запомнился мне бесконечной подготовкой к экзаменам и суматохой при поступлении в тот же университет, но на иную кафедру, чем у Алены. Я выбрала другой профиль — хореографию. С детства моей страсть были танцы. Как рассказывал папа: уже в годик меня могла утихомирить только музыка. Родители заметили: стоит зазвучать танцевальным ритмам, и я выпадала из реальности. Могла по часу неуклюже топтаться под незамысловатые попсовые песенки. Честно сказать, лет до пяти я себя не помню. Первое воспоминание — концерт в доме культуры. На сцене детский ансамбль выплясывает "Калинку". Моему восторгу нет предела. После концерта прошу маму отвести меня к ним. Так я начала заниматься танцами.

Одиннадцать лет я металась в бермудском треугольнике: дом, студия танцев, школа. В этом треугольнике непонятным образом ускорялось время. Его у меня всегда не хватало, поэтому заимела только одну подругу — Киру. С ней я сидела за одной партой в школе, с ней разучивала новые танцевальные движения и ей же звонила по вечерам пошептаться. Большим ударом оказался для меня отказ Киры поступать вместе со мной в университет. Подруга, виновато потупившись, сообщила:

— Насть, я по горло сыта танцами, не хотела тебя расстраивать, но они осточертели мне. Ты любишь танцевать, а я ходила в клуб за компанию с тобой. Собираюсь в Политех на экономиста. Мы будем учиться в одном городе и сможем видеться.

Кира расписывала, как все устроится, но я поняла: дальше пойдем порознь. Именно тогда окончательно осознала: мы повзрослели. У каждой начался новый этап жизни. Пришла пора расстаться с родителями, друзьями, родным домом. Я уяснила торжественность момента и на глаза навернулись слезы. Кира всполошилась:

— Прости, не хотела тебя расстраивать. Молчала, сколько могла.

— Все нормально. Прощаюсь с юностью, — ответствовала я гордо, смахивая влагу со щек.

— Да ну тебя! — Глаза у Киры подозрительно заблестели.

ГЛАВА 2

Теперь я жила в одном городе с сестрой, но мои надежды стать к ней ближе, не оправдались. Алена редко находила время для общения со мной. На первом курсе я старательно напрашивалась к ней в гости, хотела, чтобы она поняла: ее младшая сестренка выросла. Теперь со мной можно общаться на равных. Поначалу мне было довольно одиноко в незнакомом городе. Я скучала по родителям, по дому, друзьям и поэтому пыталась прислониться к единственному родному человеку, находящемуся рядом. К моему огромному сожалению, Кира провалилась на собеседовании в Краснодарский политехнический институт и повторила попытку в Самаре. В этом городе проживала ее тетка, учился ее старший брат, и она уехала туда. Теперь с подружкой мы только перезванивались, я отчаянно тосковала по ней.

То, что Алена моим визитам не рада, я сообразила не сразу. Во время наших редких встреч сестра сухо отвечала на вопросы, рассеянно теребила в руках бумажные салфетки и откликалась невпопад. На квартире она жила одна, будущий супруг время от времени навещал ее. Если я заставала Вадима у сестры, то буквально кожей ощущала ее недовольство. Тогда старалась максимально сократить визит и торопливо убраться восвояси. Будущего родственничка я почему-то сильно раздражала, наша антипатия друг к другу оказалась взаимной. И если я скрывала это, то Вадим не считал нужным. Он мог высказать нелицеприятное мнение о моем внешнем виде, прическе, уме. Мужчину просто бесила моя привычка пританцовывать при первых же звуках красивой мелодии. По-моему, рядом с ним я просто тупела, боясь сказать лишнее слово. Чтобы не встречаться с избранником сестры, взяла привычку сначала звонить ей. Все чаще в ответ раздавалось: "Извини, занята, перезвоню, когда освобожусь". И не перезванивала. Я обижалась и старалась эту сладкую парочку тревожить как можно реже.

Домой я ездила часто. Мама всегда подробно расспрашивала меня об Алене. Она была уверена, что ее ненаглядная девочка вовсю опекает и помогает мне. Я не хотела ее расстраивать и бодро отвечала: "Все просто замечательно". Нужно отдать должное сестре, изредка она и вправду помогала — отдавала свои вещи, подкидывала деньги на мелкие расходы.

В начале моего третьего года учебы Алена купила квартиру и позвала меня отметить это радостное событие. Я прискакала по указанному адресу с тортиком в руках. Дом, в котором сестра приобрела квартиру, находился почти в центре города, в старых застройках. Я вошла в тенистый, уютный двор. Звуки большой, шумной улицы, запруженной автомобилями, сразу исчезли. Время здесь застыло, даже воздух казался другим. Там едкий запах автомобильных выхлопов, горячего асфальта, потных тел, а тут тишина. В тени огромных платанов расположились старинные чугунные лавочки, песочницы с грибками и качелями. И не поверите: пели птицы, ну или чирикали, но так замечательно. Я поднялась на четвертый этаж пятиэтажного дома. Мама родная... какие высокие в подъезде потолки. На мой звонок дверь открыла Алена, в коридор из комнаты выглянул Вадим. Сестра обняла меня, он дружелюбно помахал рукой. Хотелось протереть глаза, раньше меня так никогда не встречали. Алена торжественно провела по всей трехкомнатной квартире. Большие светлые комнаты были полупусты, но на окнах уже висели светло кремовые шелковые шторы с ламбрекенами, на потолке хищно изогнула стальные лапы дорогущая люстра.

— Ну как? — Алена нетерпеливо дернула меня за руку.

— Блеск, шик, красота! — ответила я словами Эллочки-людоедки.

— Полюбовалась и хватит. Пора к столу.

Вадим подтолкнул нас в сторону кухни.

Стол ломился от закусок. Будущий родственничек открыл бутылку шампанского и наполнил бокалы. Я стараюсь не пить, к сожалению, приняв на грудь, перестаю себя контролировать. Не подумайте, что лезу в драку, выясняю отношения или пристаю. Нет. Просто из меня так и прут неудобные вопросы и дурацкие рассказы. Я держалась, сколько могла. После четвертого бокала, придерживая голову рукой, сфокусировала взгляд на Вадиме и осведомилась у него:

— Ну, теперь то вы поженитесь или продолжите жить порознь?

Сестра покраснела и закашлялась.

Веденин разозлился:

— Ты первая узнаешь, не волнуйся. Мы не торопимся. Не хотим надоесть друг другу. — Он повернулся к Алене. — Правда, солнышко?

Она кивнула и опустила голову. В ее глазах я успела заметить горечь и сожаление. И тут меня накрыло... Медленно обвела взглядом холеное лицо несостоявшегося родственничка, живописные волны волос на голове, ухоженные руки, рубашку, застегнутую на все пуговички, узкий галстук, запонки в тон наряда, и поинтересовалась:

— Сколько ты времени тратишь на прическу? Чем завиваешь кудри, подскажи, воспользуюсь твоими советами.

Я догадывалась, что Вадим обожает свою внешность и уделяет много времени себе любимому, но как всякий уважающий себя мужчина ни за что в этом не признается. Он дернул плечом и неожиданно визгливым голосом сказал:

— Убедилась, Аленушка, насколько твоя сестричка не воспитана. В нормальный дом ее нельзя пускать, опозорит!

Я сжала зубы и стала считать про себя, не слушая дальнейшее бухтение себялюбца в мой адрес. А память услужливо подбрасывала воспоминание за воспоминанием.

Вот Вадим критически осматривает мой наряд и небрежно бросает: "Настя, моветон носить дешевые джинсы, лучше купить одни, но дорогие и добротные".

Будто не знал, что у меня нет денег. Даже эти дешевые джинсы у меня единственные. Одежда для занятий танцами отнимала большую часть моих скромных доходов. В другой раз Веденин критикует мою прическу, она показалась ему слишком мальчишеской.

"Настенька, сейчас прекрасно наращивают волосы. И даже с твоими негустыми лохмами что-нибудь сделают, только обратись к хорошему мастеру. А еще тебе лучше носить юбки и платья, тогда хоть какая-то женственность появится".

Конечно, мне до Алены далеко, но я не уродка и мне не нужны чужие наращенные космы.

"Ты должна научиться помалкивать, тогда сойдешь за умную, и прекрати дрыгаться под идиотскую музыку. И выпрямись, сидишь, как клуша", — сыпал он замечаниями, застав меня у Алены в гостях.

Сидеть клушей я не могла, у меня ровная спина: осанка выработана долгими годами тренировок. А разговаривать с ним всегда было трудно. Он выворачивал любую сказанную мной фразу на свой лад и выставлял перед сестрой идиоткой. Только ради Алены и родителей я терпела этого лощеного типчика и держала язык за зубами.

"Первый раз встречаю девушку, не умеющую пользоваться косметикой, на тебя второй раз без слез не взглянешь", — заявил он однажды при встрече, мгновенно испортив мне настроение.

А я редко использовала косметику из-за аллергии. Берегла кожу, театральный макияж всякий раз вызывал жуткий зуд и раздражение. Только недавно я обнаружила безопасные для меня тени и тушь, но пользовалась ими нечасто.

Вот и теперь Вадим закончил поучительную речь и уставился на меня взглядом змеи.

— Искренне хочу тебе помочь, воспитание никому еще не повредило.

— Не поздно воспитывать? Мне двадцать лет, — усмехнулась я. Меня подташнивало. Съеденный кусок торта упал в желудок камнем, а после "ласковых" слов Веденина никак не хотел перевариваться.

— Поумнеть никогда не поздно. — Он промокнул губы салфеткой. — Умных людей слушай и все будет в порядке.

— Постараюсь, — покривила я душой. — Еще раз поздравляю с покупкой. — И обвела рукой хоромы сестрицы. — Мне пора. Нужно готовиться к экзаменам.

* * *

На третьем курсе я ушла из общежития на квартиру. Так было удобнее заниматься, а еще поднадоел шум и гам развеселой общаговской жизни. На новом месте я прожила всего три месяца. Хозяйка квартиры приревновала меня к своему молодому мужу — пришлось срочно съезжать. Я пришла к Алене с вещами. Сестричка встретила меня неласково.

— Ты что решила переехать ко мне? Это исключено. — Алена нахмурилась. На минуту задумалась, потом просияла: — Бери сумку. Едем. Поселю тебя у Аллы. Она уезжает в Германию и просила подыскать надежную квартирантку. О тебе я и не вспомнила, а это хороший вариант. Плата символическая, но у нее куча растений, за ними придется ухаживать.

Я молча поплелась за сестрой. Честно говоря, мне хотелось сэкономить, пожив у сестры хотя бы с месяц. Родители оплачивали квартиру, помогали с продуктами, но все равно с финансами у меня была напряженка. Мама с папой старались, как могли, поэтому просить деньги на покупку новой одежды, у меня не поворачивался язык.

— Ален, я не хотела портить вам новоселье, но если честно, разве ты не хочешь выйти замуж и родить ребенка? Тебе уже двадцать восемь, Вадиму больше тридцати. Что мешает вам пожениться?

Сестра сжала губы. Краска отхлынула от ее лица.

— Не суй нос не в свое дело! Ты думаешь, кроме пеленок и кастрюль ничего интересного в жизни больше нет? Мы хотим хорошо зарабатывать. Посмотреть мир, не связывая себя детьми.

— А что мешает вам это делать будучи мужем и женой? — буркнула я. Мне вовсе не хотелось, чтобы Алена стала женой Вадима. Этот вопрос я задала из-за мамы. Каждый мой приезд домой она пытала меня о сестре и просила узнать, когда же ее ненаглядная девочка обретет статус замужней дамы?

— Вадим прав, с тобой невозможно разговаривать, не раздражаясь! — Сестра закусила губу. Ее пальцы побелели, сжимая крохотный клатч.

Я смотрела на ее сердитое лицо, слушала злые слова и отчетливо понимала: за словесной шелухой чувствуется боль и тоска. Она по-настоящему любила этого гада и давно бы стала его женой, но он почему-то не собирался связывать себя узами брака. По крайней мере, в ближайшее время. Мне захотелось ее утешить и обнять.

— Ален, извини, больше об этом ни слова. — Я коснулась ее кисти. Сестра быстро отдернула свою руку и ускорила шаг. Она не желала, чтобы ее утешали.

* * *

В то воскресенье я видела ее в последний раз. Она забежала ко мне на квартиру, нарядная, веселая.

— Мы с девочками из ансамбля уезжаем в Апшеронский район собирать фольклор и заодно отдохнуть немного. Через три дня тебе исполняется двадцать один, совсем взрослая стала... Вот. Поздравляю тебя с днем Рождения. — Алена протянула пакет, перевязанный атласной ленточкой.

Я с удивлением заметила повлажневшие глаза сестры и растрогалась: раньше с ее стороны не замечала ко мне никаких чувств.

— Спасибо, Алечка! — Я вынула из пакета джинсы, пару классных рубашек поло и легкие льняные брюки. — Вот это подарок! В самую точку. — Кинулась обнимать ее и еще раз удивилась: она прижала меня к себе.

— Ну ладно, у меня мало времени. Будь умницей, не верь мужикам, не слушай их красивые речи. — Алена шумно вздохнула.

Я засмеялась:

— Это легко сделать, нет у меня никаких мужиков, только партнеры по танцам. Не нашлось храбреца, чтобы рискнул приударить за мной.

Сестра посмотрела на меня так, словно хотела что-то сообщить. Пару секунд она колебалась, потом передумала. Притянула меня к себе, поцеловала в макушку.

— Какая ты мелкая. На целую голову ниже меня. Береги себя, сестричка.

— Пока, — протянула я озадаченно. Она первый раз назвала меня сестричкой. Раньше от нее только и слышала: Настька, Настя.

* * *

Экзамен по классическому танцу я сдала на отлично. Остался еще один экзамен по современному танцу и все, я свободна как птица. Практику намеревалась пройти в доме культуры родной станицы. Я вернулась из университета и пила чай, когда раздался звонок, разделивший жизнь родителей и мою на две части. Звонил отец.

— Настя, ты должна приехать домой. Побудешь с мамой, а я отправлюсь в село Вереево. Пропала Алена. Ее не могут найти третий день. Нам сообщили в полиции... — Голос отца дрожал, но в нем слышалась отчаянная надежда.

Я похолодела от ужаса. Сразу вспомнилась последняя встреча и необычное поведение сестры. В голову полезли плохие мысли: она что-то предчувствовала.

* * *

Я досрочно сдала последний экзамен и вернулась домой. Отец сразу же уехал в Апшеронский район. С мамой было неладно. Она уже выплакала все слезы и теперь молча лежала, повернувшись лицом к спинке дивана. Я не узнавала всегда ухоженную, опрятную маму в женщине с немытыми волосами и посеревшим лицом. Алена и мама внешне очень похожи. Только в сестре ощущалась жесткость и хитрость, а мама, безгрешная душа, верила всем, и была по-детски наивна. Я всегда догадывалась, что она Алену любит больше. Старшая дочь не разочаровывала и не спорила с ней. Моя родительница — большая аккуратистка. У нас в доме выглаженное белье лежало на полках строго по цвету. Паутина и пыль вытирались раньше, чем появлялись. Стеклянная и хрустальная посуда сверкала, на обеденный стол застилалась белоснежная скатерть. Алена соответствовала всем представлениям мамы о хорошей девочке: после игры на улице вещи сестры оставались чистыми, на лице ни пятнышка, волосы всегда в порядке. Она не пререкалась с соседями и другими взрослыми. Девочка-ангел, да и только. Я не обижалась на маму потому, что сама восхищалась Аленой. У меня не получалось быть такой как она, сколько ни старалась. С улицы появлялась в синяках и грязная, как черт. Меня не допускали к столу, сразу отправляли в ванную. На скатерть я вечно проливала суп и компот, от чего получала выговор от мамы. На мои уговоры постелить, как у всех, клеенку, она гордо вскидывала голову.

— Пока я хозяйка в этом доме, вы будете есть как воспитанные люди.

Я старалась, честно старалась, но вечно попадала впросак. То опрокидывала лак для ногтей на ее трюмо и, пытаясь стереть, делала только хуже, то стирая, в белое белье нечаянно кидала цветное, и оно, подлое, обязательно линяло. Всех своих проступков и не перечислить. Когда сестра уехала учиться, я потребовала комнату в свое полное распоряжение.

— В моей комнате — мои порядки. Сама все делаю и прошу ничего не трогать.

Бедная мама не могла без содрогания смотреть на мой бедлам. Книги и журналы лежали, о боже, раскрытые! Вещи висели на стуле, а не в шкафу, кровать была часто помята. Кощунство! Днем я иногда лежала на ней и не поправляла покрывало каждые пять минут. Постельное белье могла застелить, не погладив. И самое страшное: разделить комплект — постлать пододеяльник в ромашку, а простынь в горошек. Надо отдать должное, мама негодовала, но уважала мое личное пространство. Она у меня отходчивая, поругает и успокоится. Мама работает учителем в школе, преподает французский язык в старших классах. Эта работа очень подходит ей. Представьте изящную женщину среднего роста. Светлые волосы уложены в прическу, красивое лицо спокойно, одежда с иголочки, манеры дамы из высшего общества — вот так выглядела моя мама. А теперь она лежала на диване, и ей было все равно, что кругом слой пыли, что посуда не мыта, что сама похожа на замарашку. Я принялась наводить порядок, сварила бульон и заставила ее поесть.

Через три дня вернулся отец. Он осунулся и похудел.

— Дима, не томи, — простонала мама, глядя на него потемневшими глазами. — Рассказывай.

— Тонечка, ничего неизвестно. На берегу реки нашли вещи Алены и ее сумку с телефоном. Я написал заявление в полицию. Возбудили уголовное дело. Как мне сказал дознаватель, начато предварительное расследование. Они собирают доказательства, чтобы установить, случилось ли преступление? Создали оперативную группу, проводят розыскные мероприятия.

Отец намеренно говорил сухим казенным языком, чтобы показать матери: делается все возможное для поиска дочери. Но я заметила его дрожащий усталый голос и потухшие глаза.

— Водолазы обшарили реку, нашли разорванный купальник Алены. Он зацепился за камни под водой.

— Боже мой, бедная моя девочка, — заплакала мама. — Не верю, не верю, что Алена утонула. Она жива, я чувствую это. Мать всегда поймет, что с ее ребенком.

Отец вздохнул и вышел из комнаты. Мама снова легла на диван. Я посмотрела на нее. Сердце зашлось от боли и жалости. Мне тоже не верилось в гибель Алены. Казалось, беды и несчастья происходят где-то там, далеко, а с ней просто не может это случиться. Я присела на краешек дивана и осторожно погладила маму по спине.

— Настя, пожалуйста, оставь меня одну, — прошептала она.

Мама прогоняла меня, не желая разделить со мной горечь потери. От обиды у меня сжалось горло, но потом я сумела справиться с гневом и отругала себя: "Какая же я эгоистка, только о своих чувствах и думаю".

Я нашла отца на кухне. Во время его рассказа мне показалось: он знает больше, чем сказал нам.

— Пап, что тебе еще сообщили в полиции?

— Насть, я взял отпуск, побуду с мамой, а ты возвращайся в Краснодар.

— Папа! Не уходи от ответа. Я не слабонервная девица, рассказывай. — Отодвинув табурет, я подсела к столу.

Отец держал в руках кружку с чаем. У него был измученный вид, под глазами залегли темные круги.

— В том селе, где пропала Алена, третий год подряд, в середине июля, находят убитых девушек. Первую обнаружили в реке, но туда она попала уже мертвой. Ее ударили ножом в спину. На двух других натолкнулись в лесу грибники. Девушки лежали в неглубоких ямах, чуть присыпанные землей и листвой. Меня просветили, что у всех троих одинаковые раны — значит, их убил один и тот же человек. В Вереево местные жители говорят о маньяке, который нападает на молодых женщин. Я не сказал маме, но на камнях возле вещей Алены нашли кровь, а в ее сумочке лежал испачканный кровью носовой платок. Девочки из ансамбля сообщили, что вечером у Алены носом шла кровь, и она вытирала ее этим платком. Кровь на платке совпала с той, что на камнях. Следователь, ведущий дело, предполагает: на нее напали и ударили по голове. С момента исчезновения Алены прошло уже пять дней. Я чувствую себя беспомощным. Хочу верить: она найдется, но все ее вещи на месте, а дочери нет... — Папа закашлялся и вытащил сигареты. — Выйду во двор. — Он торопливо поднялся со стула.

Отец не курил лет пятнадцать, а теперь снова начал. Я глянула в окно. Он присел на скамейку возле липы. Его плечи вздрагивали.

Ничего нет хуже неизвестности. Я не могу просто сидеть и ждать. Нужно поехать в Вереево и узнать все, что можно. Решу проблему с практикой и попробую сама разобраться в этом деле. Я не услышала, как на кухне появилась мама.

— Настя, нужно сообщить Вадиму, что Алена пропала. Ему никто не сказал, а он, конечно же, волнуется и переживает, почему от нее нет звонков?

Мама придерживала рукой полы шелкового халата, ее пальцы вздрагивали.

— У меня нет номера Вадима.

— Как нет? Ты же часто с ними виделась? Почему ты всегда думаешь только о себе и не записала его номер? — рассердилась мама.

"А мне никто его не давал, и не так уж часто я видела их", — подумала я, но вслух произнесла:

— Мне нужно вернуться в Краснодар, кое-что сделать в университете. Заодно съезжу к Вадиму и все ему расскажу.

— Будь добра, — сухо произнесла мама и посмотрела на меня тусклым невыразительным взглядом. Она пригладила ладонями растрепавшиеся волосы, налила в кружку воды, не замечая, что проливает ее на полированную поверхность обеденного стола. Полы халата распахнулись, показалась не свежая ночная рубашка. Держа кружку перед собой, мама вышла из кухни.

Мне было очень горько, наконец, я доросла до сестры и могла общаться с ней на равных, а ее не стало. Мама вся ушла в свое горе, не замечая, что нам с отцом тоже не сладко. Я с детства тянулась за сестрой, а с пятого класс даже пыталась ей подражать, в манере говорить и одеваться. Правда быстро поняла: выгляжу глупо, поэтому быстро прекратила обезьянничать. Как-то мне довелось подслушать разговор отца с его матерью, а моей бабушкой Катей.

Я и Кира рисовали наряды к бумажным куклам, дверь в кухню была открыта и мы с подругой прекрасно слышали каждое слово из их беседы.

— С Аленой проблем нет: ни в школе, ни дома, а вот на Настю жалуются и учителя, и родители учеников. Она упряма, как осел. Будет гнуть свою линию, даже если не права. А уж чтобы она попросила прощения это вообще из области фантастики. Мы явно упустили ее воспитание.

Я навострила ушки: всегда интересно слушать о себе. Раздался мелодичный стук чайной ложечки о тонкую фарфоровую чашку. Бабуля любила сладкий чай и в небольшую чашку сыпала три ложки с горкой.

— И ты, и Тоня подходите с одинаковыми мерками к дочерям. Помнишь, как годовалая Алена переходила через высокий порожек в зале?

Послышался папин смех.

— Малышке стоило шлепнуться на попу один раз и все: дальше она переползала через порог только на четвереньках.

— Вот, — протянула бабушка. — А как поступила Настя, забыл?

— Нет, — снова засмеялся папа. — Разве такое забудешь. Мы терпеливо наблюдали, как она падает и упорно встает снова. Потом мое терпение кончилось, я перенес Настю через порог. А она с ревом вернулась к дверному проему и продолжила попытки.

— Точно, — до нас с Кирой донесся веселый бабушкин голос. — Настя уперта до крайности. Ее упрямство нужно направить в нужную сторону. Еще никому настойчивость в достижении цели и способность не бросать начатое дело на полпути, не помешали. Прекрасное качество. А вы просто наказываете ее и все. Этим только усугубляете положение. Сколько времени девочка проводит в углу?

Папа пробормотал что-то неразборчивое.

— Конечно, приятнее, когда ребенок слушается, понимает все с полуслова и не доставляет хлопот. Такого легко любить.

— Мам, ну что ты говоришь! Мы очень любим Настю, — возмутился папа.

— А я и не спорю с этим. Но признайся, на нее ты кричишь чаще и особо не разбираешься в мотивах ее поведения, — гнула бабушка свою линию.

Я почувствовала признательность и горячую любовь к бабушке Кате. Она понимала меня. Подружка тоже слышала весь разговор. Кира показала мне язык и прошептала:

— Ты упрямая барашка.

* * *

Я быстро справилась со своими делами на кафедре и теперь ломала голову кому поручить уход за цветами на квартире хозяйки. Помощь пришла, откуда не ожидала. Позвонил мой постоянный партнер по танцам.

— Насть, я тебя никогда не просил, но тут такое дело. Пусти на хату. На одну ночь. Буду должен тебе по гроб жизни. Ты бы видела ее — богиня!

У Дмитрия все девушки — богини, пока он не переспит с ними. Я еще не встречала человека любвеобильнее моего коллеги. Поначалу он даже меня пытался кадрить, пока я не объяснила ему: не стоит гадить там, где живешь.

А это идея! При всей безалаберности в отношениях с девушками в житейском смысле на него можно положиться. Он всегда выполнял все, что обещал.

— Мить, у меня к тебе деловое предложение. Я знаю, ты остаешься на практику в городе. Можешь ночевать в квартире моей хозяйки, но за это будешь через день поливать цветы. Идет?

— А ты куда намылилась?

— Я же говорила тебе, у меня под Апшеронском пропала сестра. Хочу понять, что произошло. Поеду в Вереево.

В трубке слышалось сопение, звуки возни и смех. Митя явно был не один. Я хотела уже отключиться. Но тут донесся его обеспокоенный голос. За три года учебы он успел изучить меня и не раз вместе со мной попадал в различные истории и происшествия.

— Настя, это дело полиции, не вмешивайся. Зря ты это затеяла.

— Я спросила тебя: согласен? Или мне искать другого поливальщика?

Из трубки раздался преувеличенный вздох.

— Согласен. Твои цветочки будут, как огурчики. Может, тебе помочь? Хочешь, я с тобой поеду?

— Не надо. Ты главное не разгроми квартиру, Казанова.

Я положила трубку. Так, проблема с зелеными насаждениями решена. Как же мне теперь найти Вадима? У меня нет номера его телефона, понятия не имею, где он живет. Зато знаю, где он работал. Веденин трудился в хирургическом отделении онкологической клиники. Пока я размышляла, как сообщить мужчине моей сестры что, скорее всего, Алены нет в живых, раздался звонок в дверь.

На пороге квартиры стояла колоритная парочка. Маленького роста, круглый, как колобок, крепыш с совершенно лысой головой и высокий, похожий на гориллу, сутулый мужчина, заросший шерстью по самые глаза, с неправдоподобно длинными руками.

Идиотка! Открыла дверь, даже в глазок не удосужилась посмотреть. Сейчас прихлопнут, как муху, и пикнуть не успею.

Колобок, заметив испуг и недоумение на моем лице, показал красную корочку.

— Мы оперативники из Апшеронска, помогаем следователю проводить розыскные мероприятия. Хотим задать вам несколько вопросов. Можно войти? Или вызвать вас повесткой?

Я облегченно вздохнула:

— Конечно, проходите.

Горилла пробурчал что-то невразумительное.

— Скажу все, что знаю, — хрипло сказала я и покашляла, прочищая горло. Потом отступила в сторону, пропуская их в квартиру.

— Чудесненько, — колобок потер пухлые ручки и прошел в квартиру. — Что говорила тебе сестра перед отъездом? — задал он первый вопрос, устраиваясь на диване в гостиной.

Горилла сел на стул у двери. Я постояла в дверном проеме и тоже решила присесть в кресло у окна.

— Вы бы хоть представились, господа полицейские.

— Извините, мадам. Меня зовут Антон Георгиевич, а его, — колобок махнул головой в сторону гориллы, — можно величать просто Дженибеком. Так что сказала Алена?

— Сестра забежала на пять минут, чтобы поздравить меня с днем рождения. Вручила подарок, сказала: уезжает в Вереево за песенным материалом. Больше я ее не видела.

Меня почему-то беспокоили незваные гости. В моем представлении следователи выглядят несколько иначе. Чтобы занять руки, я принялась обирать засохшие цветки с узамбарской фиалки и складывать их на подоконник.

— Как часто вы виделись с ней? — толстяк поерзал на диване, короткие ножки не доставали до пола.

Я оглянулась на гориллу, и мне сильно не понравился его взгляд. Джанибек выглядел как человек, который, не задумываясь, зарежет собственную мать.

— Раз в три месяца не чаще. Алена все время занята. Я учусь, как вы уже знаете. Скажите, как продвигается расследование? Узнали, кто погубил сестру? — мой голос дрогнул, я судорожно сжала руки в замок.

— Пока нет. Ищем. Алена говорила вам, откуда взяла деньги на покупку квартиры? — Антон Георгиевич впился взглядом змеи в мое лицо и сразу перестал смахивать на добродушного сказочного колобка.

Я удивилась вопросу.

— Она не делала из этого секрета. Сестра взяла ипотеку, что-то добавил ее жених, часть собрала сама. Ее ансамбль стал неплохо зарабатывать, — пояснила я, глядя на удивленное лицо толстяка.

Дженибек принялся разминать руки. Послышался характерный хруст пальцев. Я непроизвольно скривилась: терпеть этого не могу. Толстяк тоже сморщился, бросил сердитый взгляд в сторону напарника и задал мне следующий вопрос.

— С ее женихом вы общались?

— Редко. И не горела желанием видеться чаще.

"Странные вопросы он задает, — подумала я. — Хотя откуда мне знать, какие вопросы задают следователи, ну или опера".

— Он вам не нравился, почему? — поинтересовался догадливый Антон Георгиевич.

— Мне не приятен такой тип мужчин. Наверно, у нас с сестрой разные вкусы.

Горилле, видимо, надоело сидеть. Он поднялся и стал осматривать квартиру. Я забеспокоилась: еще стащит что-нибудь, а мне потом отвечать перед хозяйкой. И стала следить за его руками, как бы чего не засунул в карман. Этот Дженибек не вызывал у меня доверия, странный какой-то.

— Экая вы. Не волнуйтесь, у вас ничего не пропадет, — с усмешкой сказал колобок, заметив мою тревогу.

— Извините, — смутилась я. — Квартира и вещи хозяйские.

Через двадцать минут они удалились, вручив мне визитку с номером телефона. Вдруг что-то вспомню. Неизвестно почему, но настроение у меня окончательно испортилось. Я верила и не верила в смерть сестры. Действительн, надежда умирает последней. А вдруг Алена жива? В любом случае пора разыскать Вадима. Замкнула квартиру и спустилась во двор. На лавочке у подъезда сидел пожилой мужчина. При виде меня он поднялся.

— Зима Анастасия Дмитриевна?

— Она самая, а вы простите кто?

— Следователь Егор Петрович, — представился мужчина и показал удостоверение. Он засунул документ во внутренний карман пиджака темно-серого чуть мешковатого костюма. На меня пахнуло едва уловимым знакомым запахом лимона и кофе. Папа тоже любил этот одеколон. Я сама покупала ему "Кардинал" на день рождения.

— Как, еще один? Или это были ваши сотрудники, и вы разминулись? — удивилась я.

— К вам кто-то приходил? — оживился мой собеседник. Его глаза заблестели азартом, как у гончей, почуявшей след.

Я молча подала визитку, оставленную мне колобком. Мужчина вызвал у меня доверие знакомым отцовским запахом и располагающим видом.

— Что за чушь! Кроме меня, и моих людей, конечно, никто дело вашей сестры не ведет. — Он переписал в блокнот данные с визитки. — Я приехал в Краснодар по своим делам и решил: почему бы заодно не пообщаться с вами. Адрес мне дал ваш отец.

— А вы не видели их? — Я показала на визитку.

Он покачал головой.

— Только что подошел и присел на лавочку отдохнуть, а тут вы. Я вас узнал по фото. — Егор Петрович достал снимок и протянул мне.

На фотокарточке я и Алена стояли во дворе нашего дома в станице Павловской. Это был тот редкий случай, когда мы разом приехали домой и папа решил запечатлеть дочерей на память.

Следователь предложил мне сесть на лавочку рядом с ним.

— Скажите, Настя, кто мог желать смерти вашей сестре? У нее были враги? — Мужчина повернулся ко мне, его серые глаза под тяжелыми набрякшими веками изучающе уставились на меня.

— Ну какие враги могут быть у веселой, красивой девушки. Бизнесом она не занималась. Пела в ансамбле и этим зарабатывала себе на жизнь. Вела корпоративы, дни рождения и другие праздники, — сказала я с возмущением, вспоминая ангельский вид сестры. Под его проницательным взглядом я чувствовала себя неуютно, и это обеспокоило меня. — Разве не в Вереево нужно искать того, кто напал на Алену? Папа говорил: ее ударили по голове.

Егор Петрович, по-прежнему, не сводя внимательных глаз с моего лица, достал из кармана пиджака сигареты и закурил. Помахал рукой, прогоняя дым и только тогда ответил:

— Это только предположение. Мне, например, кажется странным такое совпадение: исчезновение вашей сестры и гибель ее жениха в один день. — Взгляд пожилого следователя стал цепким.

Я подпрыгнула на лавочке от удивления.

— Что? Я не знала, что Вадим погиб!

Оказывается, некому сообщать об исчезновении Алены.

— То есть вы не знали, что он разбился на своей машине почти в тот же день, когда пропала ваша сестра? — На его худом лице с глубокими мимическими морщинами промелькнуло выражение недоверия. Усмешка скользнула по узким губам.

"Такое впечатление, что все меня подозревают в чем-то, — подумала я. — Довольно неприятное чувство".

— Не знала. А так же не имею понятия, ни где он живет, ни номера его телефона. Место работы только приблизительно, — пробормотала я потрясенная этим совпадением. На улице раздался резкий звук сирены "Скорой помощи", заставившей меня вздрогнуть. Я непроизвольно сжала пальцы на шершавой доске скамейки.

— Вадим работал хирургом в онкологическом отделении. Жил на улице Красной в престижном районе, — произнес следователь, все так же внимательно наблюдая за моей реакцией. — Вот сумочка Алены, можете взять. — Егор Петрович протянул мне крохотный розовый клатч сестры.

Я взяла сумочку дрожащими руками и неожиданно для себя заплакала. Этот дамский предмет показался мне вестником несчастья, в которое не хотелось верить.

Следователь встал и похлопал меня по спине тяжелой рукой.

— Держись, девочка.

Егор Петрович постоял рядом со мной с минуту, кашлянул, переминаясь с ноги на ногу. Я догадалась: он столько раз видел горе людей, потерявших родных, что успел привыкнуть и ожесточиться сердцем. Или считал своей главной задачей не утешение родственников жертв, а наказание убийц.

— Настя, я это... пойду. А ты выпей валидол или валерьянки, сходи к друзьям...

Я вернулась в квартиру: поход к Вадиму больше не требовался. Поплакала еще немного, умылась холодной водой и подошла к окну открыть форточку. Мне показалось, в комнате не хватает воздуха. В сквере на лавочке сидел Горилла и как полный идиот, прикрывался газетой, делая вид, что читает. Закрыть этим листком бумаги его огромную фигуру, все равно что спать, укрывшись носовым платком. Я поспешно юркнула за штору, потом сообразила: сквозь тюль меня не видно. Джанибек время от времени посматривал то на мои окна, то на дверь подъезда.

"Что происходит? Неужели он следит за мной? Значит, видел и Егора Петровича. Что за странные дела творятся вокруг меня?", — задавала я себе вопросы и не находила ответа.

В сумочке Алены я обнаружила ключи от ее новой квартиры и решила завтра же побывать там.

* * *

В квартире сестры был кавардак: вещи из шифоньера выброшены на пол, мебель отодвинута от стен, на кухне открыты шкафчики, все перевернуто и разбросано.

"Кто это сделал и почему?" — крутились вопросы в голове. Я набрала номер телефона, который оставил мне Егор Петрович. Колобку и Горилле звонить не стала, почему-то эта парочка не вызывала у меня доверия.

— Егор Петрович, вы еще в городе?

В трубке послышались чьи-то голоса, и раздался звук закрываемой дверцы машины.

— Собирался вернуться в Апшеронск. Что-то случилось?

— Я в квартире Алены. Здесь все перевернуто вверх дном. Явно что-то искали.

— Ничего не трогай. Буду минут через двадцать. — Следователь отключил трубку.

Я недоуменно посмотрела на телефон и пожала плечами. Егор Петрович не соврал, уже через четверть часа он стоял на пороге квартиры и осматривал замок.

— Специалисты снимут пальчики, а я аккуратненько пройдусь. — Мужчина надел перчатки. — Ничего себе разгромчик! — присвистнул он. — Что же они искали?

— Да кто они? — изумилась я.

— Понятия не имею. Но искали усердно и знали: никто не помешает. А это означает: понимали, что в квартиру вернуться некому, — пояснил следователь. — Ты совсем не знала свою сестру, — уверенно добавил он.

Предательские слезы обожгли глаза.

— Не успела узнать.

От входной двери послышались голоса. Я насторожилась. Егор Петрович успокоил меня:

— Оперативно-следственная группа.

Я села в уголок дивана и стала наблюдать за работой экспертов. Под шумок не заметила, как задремала. Нормально я не спала уже несколько дней: со дня известия о гибели Алены. Разбудил меня пожилой следователь.

— Настя, мы закончили. Ты тут остаешься или поедешь к себе?

Я помассировала припухшие глаза.

— Поеду в студию. Хочу поговорить с подругами сестры.

* * *

Ансамбль "Соловейко", которым руководила Алена, снимал помещение в городском доме культуры. Там я и нашла коллег сестры. Девушки, видимо, разучивали новую песню, при моем появлении они прекратили играть, и отложили инструменты в сторону. Цокот моих каблуков громко раздавался в гулкой полупустой комнате. Под неодобрительными взглядами девушек я невольно стала ступать на носочки. В комнате кроме музыкальных инструментов: ударной установки, пианино, гитар, саксофона, электробаяна и пары стульев возле окна больше ничего не имелось.

"Ладно, поговорим стоя", — решила я. Раза два я присутствовала на концертах "Соловейко" и немного знала участниц ансамбля. Жгучая брюнетка Оля обладательница прозрачных голубых глаз посмотрела на меня с подозрением.

— Что ты хотела узнать?

— Расскажите, пожалуйста, что произошло в Вереево? Как погибла моя сестра? — спросила я у девушек. По телефону они почему-то очень неохотно пообещали встретиться со мной и побеседовать об Алене.

Оля прислонила гитару к стене и сложила руки на груди.

— Вода в реке Агоя всегда холодная и чистая, как слеза, а вечером и ночью так вообще ледяная. Мы поужинали и уже лежали в кроватях, когда в голову Алене пришла бредовая идея: искупаться при луне. Мы отказались на отрез, и твоя сестричка отправилась на речку сама.

— Когда вы поняли, что она пропала?

— Мы подождали ее немного и легли спать, а утром обнаружили: Алена не вернулась. Пошли к реке — на берегу нашли ее вещи и сумочку, — добавила Вера, крашеная блондинка с карими глазами.

— Что дальше? — Я еле сдерживала раздражение. Равнодушие участниц ансамбля к судьбе сестры поразило меня до глубины души.

— Дальше... Догадались, что стряслась беда. Я осталась у реки, а Вера и Ольга пошли к местному участковому, — продолжила рассказ Женя — полная, рыхлая шатенка — третья участница ансамбля. — К обеду приехала следственная бригада. Водолазы обыскали реку рядом и вблизи места, где предположительно купалась Алена. Нашли обрывки ее купальника, он зацепился под водой за камень. Вот и все, что мы знаем. — Женя вытерла носовым платком капли пота на лице.

В помещении было душно, две крохотные открытые форточки не очень-то помогали проветриванию комнаты.

— Вы отпустили ее одну, ночью, и спокойно легли спать, — возмутилась я.

— А что мы могли сделать! Мне жаль ее. Но поверь: твоя сестричка очень самодостаточная особа. Если она что-то вбила себе в голову — не остановить, — усмехнулась Ольга — Ее не интересовало ничье мнение.

Я удивленно посмотрела на них: моя сестра никогда не была упертой — это моя прерогатива. Алена всегда отличалась осторожностью. Девушки если и смутились, то чуть-чуть.

"Им на самом деле плевать на Алену, им все равно, — поняла я. — Что же они за люди?"

Я заметила: все трое странно выглядят. Ольга явно светловолосая, но почему-то выкрасила волосы в иссиня-черный цвет. Вера — брюнетка от природы зачем-то стала блондинкой, Евгении же совершенно не подходил огненно-рыжий цвет. Он сделал ее лицо совсем бесцветным.

"Они не только равнодушные, — зло отметила я. — но и вкуса совершенно не имеют, выглядят, как чучела".

Девушки скучающе смотрели по сторонам и откровенно выжидали, когда я уйду.

— Алена была вашей солисткой, помогала вам зарабатывать деньги, а вы не очень-то расстроены ее исчезновением, — выпалила я. Сейчас меня раздражали не только они, но и тяжелая смесь запахов пота, слишком сладкого парфюма и чипсов. У меня разболелась голова и слегка затошнило.

— Это она-то помогала нам зарабатывать? Аленушка, — издевательским тоном произнесла Вера, — срывала нам уже оплаченные концерты. Без объяснения причин исчезала на несколько дней. Она игнорировала и презирала нас. Последний раз назвала лохушками. Это ее идея. — Девушка дернула себя за пережженные волосы и просюсюкала, подражая голосу Алены: — Мы должны ярко выглядеть: две блондинки, брюнетка и шатенка — это сразу бросается в глаза. Твоя сестричка если хотела, могла быть очень убедительной.

"Значит, уродский вид девушек — заслуга Алены", — удивилась я.

— Кстати, поехать в Апшеронский район, собирать фольклор — ее идея, — добавила Женя. — Мы не могли понять, зачем это надо, если мы поем современную попсу. Алена сказала: "Попробуем осенью выступить на фестивале фольклорной песни. Нужно поднимать планку". Мы загорелись этой идеей. — Толстушка с досадой стукнула кулаком по медной тарелке. Инструмент отозвался дребезжащим звуком.

— Ну и как, нашли старинные песни или частушки? — пробурчала я. На душу легла тяжесть, стало больно дышать.

— Ничего мы не нашли. Все напевали одно и то же. В сборнике народного творчества и то больше песен. — Вера враждебно посмотрела на меня. — Только зря потратили деньги и время.

— Девочки, а почему вы не хотите признавать, что хорошо зарабатывали? Алена, например, внесла большой взнос за квартиру, — не отставала я от ставших мне неприятными коллег сестры.

— Ты с дуба рухнула? Наш заработок не больше десяти тысяч в месяц. Можно на эти деньги купить квартиру? Думается, твоя сестренка еще где-то подрабатывала. — Вера насмешливо уставилась мне в глаза.

Ольга и Женя промолчали.

"Вера у них главная", — сообразила я и выпалила:

— Врешь!

— Ничего подобного. Квартиру Алене купил Вадим. Так, по крайней мере, она сказала. Сдается мне, Аленушка врала не только нам, но и своей семье, — ответила на мой выпад Вера.

Мне стало обидно. Легко хаять того, кто уже не может защититься.

— У сестры была настоящая подруга? — упирая на слово настоящая, поинтересовалась я.

— Нет. Только те, кого она время от времени использовала, — ехидно ответила Вера. — Если у тебя все, не мешай нам репетировать.

Я поняла, что больше ничего они не скажут, пошла к выходу, не попрощавшись.

После разговора с бывшими коллегами Алены у меня остался тяжелый осадок. Я бездумно шла по улице, разглядывая витрины, пока не заметила в стеклянном отражении Гориллу на другой стороне улицы.

"Опять! Он снова следит за мной, — возмутилась я. — Ну погоди!"

Я зашла в кафе "Минутка" на углу улицы Пролетарской. Дженибек расположился на лавочке напротив этого заведения. Кафе имело второй выход на другую сторону улицы. Я пробежала дворами до перекрестка, перешла дорогу и нарисовалась за спиной Гориллы.

— Шеф, по-моему, девчонка начала собственное расследование, — вещал мужчина в трубку. — Мне удалось перекинуться парой слов с вертихвостками из ансамбля. Они подтвердили, Настя расспрашивала о сестре.

Я наклонилась к самому уху Гориллы и воскликнула:

— Какая встреча! Ты следишь за мной?

Дженибек даже не вздрогнул. Он спокойно повернул голову в мою сторону.

— Приглядываю. Тебе рассказали о маньяке?

Я кивнула.

— А вдруг он и на тебя начнет охотиться. — Горилла сдвинул кустистые брови и зловеще улыбнулся, показав крупные желтые зубы.

Меня передернуло от этой милой улыбочки.

— Значит ты моя охрана?

— Что-то вроде этого. Спецагент. Ты иди куда шла, а я буду держаться рядом.

— Дурдом, — пробормотала я, а про себя подумала: — "Такие агенты кого хочешь заикой сделают".

* * *

Полицейские добавили беспорядка в разгромленную квартиру Алены. Пришлось целых два дня наводить в ней порядок. Среди бумаг и квитанций обнаружилась папка с документами на квартиру. Я смотрела на купчую и не верила своим глазам. Квартира под номером двенадцать по улице Березовой двести сорок приобретена за наличные, дата, расписка в получении денег. И никакой ипотеки и первого взноса, который якобы заплатил Вадим.

Зачем она врала мне и родителям? Где взяла деньги? Если их дал Веденин, почему скрывала? На вопросы теперь некому отвечать. Я положила документы в шкаф. Уже по привычке подошла к окну и оглядела двор. Горилла или хорошо спрятался на этот раз, или наконец оставил меня в покое, но я его не заметила. Замыкая входную дверь, я размышляла, что предпринять дальше.

С утра мне нужно было сходить в институт. В клинику, в которой работал Вадим, я решила отправиться после трех часов пополудни.

В буфете института съела парочку бутербродов с сыром, запила их чашечкой кофе и почувствовала себя готовой к новым подвигам.

Улица встретила меня палящим зноем. Вот за что я не люблю город и, наверно, никогда не смогу полюбить — за запах. Отвратительная смесь, выхлопные газов машин, смешивается с запахами множества потных людей, разогретых летним жарким солнцем. На первом курсе от городской суеты у меня часто болела голова, я быстро уставала и находила спасение только в скверах или парках. Среди зелени деревьев и цветущих кустарников я отдыхала телом и душой. После окончания института буду искать работу в сельской местности, в городе я оставаться не собиралась. Мои однокурсники мечтали попасть в лучшие танцевальные коллективы страны, некоторые хотели ставить танцы в театрах музкомедии, самые храбрые рвались на телевидение. Мои намерения руководить студией танцев в селе принимали за причуду.

До клиники, в которой работал Вадим, не менее пяти кварталов, но одна мысль забраться в железное горячее нутро маршрутки, отвращала от поездки напрочь. По пути я купила коробку конфет и баночку кофе.

Автостоянка перед зданием клиники пестрила множеством разноцветных машин. Я обогнула стоянку и вошла не то в сквер, не то в небольшой парк. Среди деревьев расположились корпуса Онкологического центра. У пробегающей мимо меня медсестры я поинтересовалась, где находится хирургическое отделение? Она махнула рукой в сторону светлого трехэтажного здания. В регистратуре я узнала, где работал Веденин. Поднявшись на нужный мне этаж, подошла к дежурной медсестре.

— Ольга, — прочитала я имя на бейджике, — вы не могли бы дать мне адрес Вадима Веденина.

— Как вы прошли на этаж и зачем вам адрес? — встрепенулась игрушечная медсестра.

Я небольшого роста, но эта кроха по сравнению со мной вообще пигалица. На первый взгляд ей не больше восемнадцати лет. А прошла я в отделение легко, никого не встретив по пути.

— Олечка, не сердитесь. Моя сестра была его невестой. Я хотела узнать, когда его будут хоронить и где?

— Завтра, но не в Краснодаре, его тело родители увезли домой в Кущевку. Вадим Николаевич оттуда родом. — Девушка опустила голову и стала перебирать бумаги на столе. На белый лист закапали слезы.

— Оля, простите... — Я достала конфеты и кофе. — Угостите меня чашечкой кофе и давайте поговорим. Нам, кажется, есть что обсудить.

Девушка подняла на меня заплаканные глаза.

— Как ваша фамилия?

— Зима.

— Алена Зима — ваша сестра... — пробормотала медсестра и решительно добавила: — Необыкновенно красивая стерва.

— Была, — горько усмехнулась я. — Она умерла в тот же день, когда погиб Вадим.

— Ой, извините. — Оля закрыла рот руками.

— Так как насчет кофе, — напомнила я.

Медсестра ловко сгребла подношение и кивком пригласила меня в комнату рядом с медпостом.

— Скажите, Оля, каким человеком был Вадим? — я дождалась, пока закипит чайник, девушка нальет в кружки кипяток и задала первый вопрос.

— О покойных плохо не говорят. — Медсестра опустила голову.

"Что-то здесь не так, — подумала я. — Она злится и скорбит одновременно. Неужели так расстроена гибелью доктора? Да и о моей сестре высказалась с неприязнью, будто ревнивица. Я смотрела на девушку и чувствовала: Оля мучается между выбором промолчать и высказать наболевшее.

— Оля, вы уже никому не навредите, а я хочу выяснить правду, — аккуратно нажала я на нее.

Медсестра отхлебнула горячий кофе, поморщилась, расправила складки на белоснежном накрахмаленном халатике.

— Послушайте...

— Настя, — подсказала я и пригубила напиток. От чашки пахло лекарствами, кофе показался мне ужасным на вкус. С трудом сделала еще один глоток и поставила чашку на стол. Еще в холле клиники я ощутила специфический запах любой больницы. Даже не знаю, как его описать: моющих средств, лекарств, йода и еще чего-то еле уловимого, но сразу заставляющего думать о боли и беде.

— Послушайте Настя, в сгоревшей машине Вадим находился один, никакой девушки не было.

— О-о-о, ты решила, что говорю об Алене? Нет. Она погибла в Апшеронском районе, утонула в реке. — Слова застревали у меня в горле. Неужели я смирилась и окончательно поверила в ее смерть. Все-все было не так в этой истории. — Оля, что случилось с Вадимом?

— Он не справился с управлением, машина упала с высокого обрыва и загорелась. — Медсестра сглотнула слюну, пытаясь остановить рыдание. — Его опознали по остаткам одежды и часам. Мобильный телефон Вадима валялся неподалеку, видимо вылетел в открытое окно во время падения. На автомобиле сохранился обгоревший номерной знак, поэтому полиция быстро выяснила: кому принадлежала машина.

— Ты не сказала, что за человек Веденин?

— Честно ответить?

— Желательно честно. — Я не могла поймать ее взгляд. Оля все время отводила глаза или смотрела в пол.

Две долгие минуты она теребила пуговицы на белоснежном халате. Потом решилась:

— Не знаю, как твоя сестра общалась с ним столько лет. Он был мерзким человеком, а я любила его и ненавидела одновременно. Я не знала, что он несвободен. Вадим умеет преподнести себя... Что говорить в свое оправдание? Потеряла голову, не хотела видеть его подлости. Только я у него оказалась не одна. Все узнала от твоей сестры. Полгода назад она пришла в клинику и высмеяла меня. Так обидно узнать, что ты всего лишь временное развлечение. Пыталась поговорить с Ведениным.

Он отмахнулся: "У меня все бабы временные".

Что я тогда пережила... Его смерть застала меня врасплох. Думала, все перегорело, ан нет... Так тяжело. — Оля вздохнула и на гладком лбу прорезалась морщинка. — Он не стоит того...а вот тут болит. Глупое. Глупое сердце...— Девушка дотронулась до груди.

— Вадим гад и изменщик это я поняла, а какой он работник? — пыталась я получить от Ольги вразумительный ответ.

— Хороший хирург, но плохой товарищ. Не брезговал капать начальству на коллег. К креслу заведующего отделением рвался, как сумасшедший. Подставил главврача, но всё делал интеллигентно с улыбочкой, не подкопаешься. Когда одну из наших медсестер привлекли за воровство наркотических лекарств, он первый потребовал ее уволить и отдать под суд. А я видела: Вадим часто шушукался с ней на лестнице, и ревновала его к ней — дура. Теперь подозреваю, он тоже замешан в краже. В общем, гнида наш Вадим Альбертович. Я себя простить не могу: все видела, но если бы поманил, побежала. — Оля не удержалась и залилась слезами.

— Мне пора, — пробормотала я, испытывая неловкость: чувствуя себя так, будто заглянула в замочную скважину и подсмотрела чужую жизнь.

Девушка не обратила на мои слова никакого внимания. Я поднялась и тихо вышла из комнаты.

Только покинув здание хирургии, вдохнула полной грудью. В помещении мне казалось, что дышу безвкусным стерильным воздухом.

Мог Веденин купить квартиру Алене? Где взял деньги? Вряд ли в больнице можно украсть много наркотиков... так мелочевка. Что же получается в итоге: Вадим сгорел, сестра утонула. Могут эти смерти, связаны между собой? Скорее всего, нет. Или все-таки да? Я размышляла, стоя на ступеньках клиники. Между деревьев мелькнула громадная обезьяноподобная фигура Джанибека. Охраняет! Невольно поискала глазами лысину Колобка. Нет. Ну, так несерьезно. Одного охранника для такой персоны как я, маловато.

* * *

Я вернулась в дом, где жила Алена. Поднимаясь по лестнице, увидела: из соседней квартиры на лестничную площадку выталкивают огромный древний шкаф. Пришлось сойти вниз и ждать, когда соседи с помощью грузчиков спустят во двор это жуткое произведение столярного искусства.

Эпопея с перемещением шкафа-чудовища затянулась. Я сбегала в магазин и купила булочку с кефиром. С этим нехитрым обедом уселась на лавочку у подъезда.

— Ты, чья будешь? — полюбопытствовала бабуля, сидящая на соседней лавочке.

— Зима, — представилась я любознательной старушке.

— Лето уже, какая тебе зима, — изумилась она.

— Зима — моя фамилия, — пояснила я собеседнице. — В квартире двенадцать живет моя сестра. "Или жила", — подумала я про себя.

— Белобрысая вертихвостка, — сердито буркнула бабуля. — Там раньше Еремины проживали. Дед заболел и попал в больницу. У них с Митревной детей не имелось — помочь старикам было некому. Вот и продала Маша квартиру твоей сестре аферистке, чтобы собрать деньги деду на операцию. Только он все равно помер, а Маше на старости лет пришлось переехать в хутор Прикубанский. Оставшихся денег едва хватило на хату в этом богом забытом месте. Ничего отольются кошке мышкины слезки, — зло добавила пожилая женщина.

— Уже отлились, — пробурчала я. Кефир показался мне горьким, булка застревала в горле, — она утонула в реке.

— Ах ты, Господи! Прости меня девонька, ты ж ни при чем. Видишь, как быстро он наказал за грехи...

— Послушайте, — возмутилась я. — Алена только купила квартиру, не она брала деньги за операцию. — Булку я засунула в пакет. Упаковку с недопитым кефиром отправила в урну.

Бабка уставилась на меня выцветшими голубыми глазами. Ее подбородок мелко дрожал, морщинистое лицо перекосилось от гнева.

— Не она, а ее дружок Вадим! Деда положили в отделение, где он работал. Хирург, — женщина покачала головой, — креста на нем нет. Знал, что старик умирает, но на чужое добро позарился. Оттяпал квартиру, стервец.

Я похолодела, на душе сделалось мерзко.

— Извините, — выдавила я из себя и поплелась в подъезд.

Шкаф-чудовище уже громоздился возле входной двери дома, освободив мне путь наверх. Возле квартиры Алены я упала, зацепившись ногой за сдвинутый с места толстый резиновый коврик. Бедная моя голова приложилась о дверную коробку так, что искры посыпались из глаз.

"Будет синяк", — расстроилась я и потерла ушибленный лоб.

Нагнувшись, стала поправлять коврик. Не тут-то было! Тяжелый уродливый коврик не хотел укладываться ровно.

"Интересно, зачем Алена приобрела такую некрасивую вещь? Ей скорее место в гараже. А-а-а, чтобы не позарились воры", — решила я.

Приподняла коврик, проверяя, что же мешает ему лечь на место. Оказалось: под резиной сдвинулась толстая кафельная плитка. С трудом оттащив коврик в сторону, топнула по плитке. Белая пыль взметнулась из-под нее, но плитка все равно не улеглась, как положено. Приподняла кафель и ахнула: в углублении плотно один к одному лежали маленькие пакетики. Точно как показывают в кино про наркоторговцев. Я приподняла ряд пакетиков, кто-то заранее сделал в цементе углубление, получился неплохой тайник. Плитка, тяжелый коврик сверху и никто ни за что не догадается о схроне. Я осмотрела площадку на этаже, везде уложен одинаковый кафель. Соседи, перетаскивая тяжелый шкаф, немного сдвинули и кафель, и коврик. Я взяла один пакетик, зачем-то понюхала его, будто знаю, какой наркотики имеют запах. Потом аккуратно поправила пакетики, вернула плитку на место, сверху водрузила резинового монстра. Оглядываясь вокруг, как воровка, вытерла похолодевшие руки носовым платком. Послышались шаркающие шаги. Я перегнулась через перила: бабушка, говорившая со мной у подъезда, поднималась по лестнице.

— Что стоишь у двери? Ключей нет? — Женщина подозрительно покосилась на меня и, тяжело подволакивая левую ногу, подошла к своей квартире.

— Страшно входить сюда без сестры, — почти искренне ответила я. — Симпатичная у вас лестничная площадка, — продолжила я, показывая рукой на кафель в черно-белую клетку.

— Это единственное доброе дело Вадима. Раньше здесь был просто крашенный цементный пол. Дом старый и площадка со временем стала вся в выбоинах и ямках. Зайцевы уехали в отпуск. — Бабка кивнула на дверь соседей. — Вадим спросил меня: не могу ли я тоже куда-нибудь уехать на время, а он наведет порядок на площадке. Мол, положу новую плитку, а то стыдно перед людьми, да и опасно — можно ноги переломать. Я уехала к сестре в деревню. Когда вернулась, увидела эту красоту. Вряд ли белоручка сам укладывал плитку, но все равно за это ему спасибо. — Бабуля подслеповато сощурилась, разглядывая ключи на связке, определила нужный и вставила в замочную скважину. — Все одно, плохой он человек и сестра твоя не лучше, — добавила она напоследок и, окинув меня неодобрительным взглядом, вошла в свою квартиру.

Я минут пять тупо смотрела на дверь соседки, обитую серым потрескавшимся дерматином, потом сглотнула слюну. Под ложечкой неприятно засосало. Вот что искали в квартире! Значит, тайник сделал Вадим, но почему на площадке? А ведь он оказался прав, никто не подумал шарить вне квартиры и плиточку, скорее всего, несостоявшийся шурин укладывал сам.

Может, когда захочет, — усмехнулась я. — Так что же получается: Сестра не могла не знать, чем занимался ее дружок. Откуда она взяла деньги на покупку квартиры? Как они получены? Если от продажи наркотиков и обмана хозяйки квартиры, то это грязные деньги. Стоп. Скорее всего, ни за какую операцию Вадим не платил, сестра отдала бабуле копейки, якобы остаток от платы. Они на пару провернули эту аферу. Кошмар! Не может быть! А если Веденин все сделал сам? И откуда взялись наркотики?

Я осталась ночевать в квартире сестры потому, что в хозяйкиных апартаментах расположился мой партнер по танцам с очередной подружкой. Я не боялась, рассудив здраво: обыск уже сделали и ничего не нашли. Значит, больше не полезут, пока, во всяком случае.

Ночью мне приснился кошмар: наркоторговцы предлагали свой товар, высыпая круглые камешки, похожие на обтесанную морем гальку, прямо на меня и кровать. Они уверяли: если лизать камешки языком, можно попасть в рай или войти в состояние нирваны. Камней становилось все больше, стало трудно дышать. Я проснулась в ужасе и с силой сбросила с груди что-то тяжелое и пушистое. Кот, спавший на мне, протестующе замяукал. Желтыми огоньками сверкнули в полумраке его глаза. Чертыхнувшись, я выпроводила разбойника за дверь. Огромный жирный котяра соседской бабули повадился лазать через балкон в квартиру Алены. Этот полосатый монстр имел наглость укладываться в кровать, а потом переползать на спящего человека. Сестра не раз жаловалась на беспардонного кота, теперь Пушистик заявился и ко мне.

В июле студенты уезжали на практику. Я свою практику договорилась пройти в родной станице. Спасибо тете Гале, маминой сестре, она напишет все, что надо. Тетя работала заведующей домом культуры в Павловской. Таким образом, у меня освобождались два месяца. Я могу поехать в Вереево и выяснить правду о смерти Алены. Мне было больно узнать столько плохого о сестре. Я не считала ее ангелом и знала, какая она бывает, но такого не предполагала. Но Алена родной мне человек, а кровь, как известно, не водица. Не собираюсь сидеть, сложа руки, и ждать, что накопают сыщики.

* * *

— Давно она в таком состоянии? — спросила я отца.

Мама, как китайский болванчик, молча кивала головой на все задаваемые мной вопросы. Ее пустые глаза смотрели мимо меня куда-то в угол, на губах играла легкая улыбка, от которой у меня по коже пошли мурашки.

Папа пожал плечами. Под его глазами залегли тени, лицо приобрело землистый оттенок.

— Так выглядит она уже пять дней. Не верит в смерть Алены. Уверяет, что мать всегда чувствует, что с ее ребенком. Говорит: она жива.

Отец зевнул и потер руками лоб. Я покосилась на маму и предположила:

— А может и правда Алена жива?

— И ты туда же. Она что, голая исчезла! Все вещи на месте — абсолютно все. Обрывки ее купальника нашли водолазы, — рассердился отец. — Не поощряй бредни матери, ей нужно примириться со смертью дочери.

У меня закололо сердце, и я тихо спросила:

— А ты примирился?

Его лицо сморщилось, в глазах заблестели слезы. Он усилием воли взял себя в руки.

— Нет, но надо жить...

Я поманила отца рукой, показывая, что нам нужно поговорить наедине. Мы вышли во двор и присели на лавочку под виноградной беседкой. Пьяняще пахло цветущей ночной фиалкой. На небе зажглись первые звезды.

— Папа, покажи мне вещи Алены и расскажи, как добраться в Вереево?

Отец посмотрел на меня повлажневшими глазами и насторожился. Достал из кармана пачку сигарет. Чуть дрогнувшей рукой вытащил одну сигарету и прикурил.

— Зачем тебе это нужно?

Я проводила взглядом улетающий вверх дымок.

— Хочу поехать в то село и попытаться выяснить, что произошло?

— Настя, не делай этого. Пусть полиция разбирается. Они считают: это сделал маньяк, погубивший трех других девушек. Я не хочу потерять еще и тебя. — Его руки сжали лакированную поверхность доски. На руке обозначились вены. — Поверь, все, что мог узнать, я узнал. У меня получится отговорить тебя?

Я покачала головой.

— Ты всегда была упертой, — с досадой сказал отец.

— Пап, обещаю, я буду осторожна. Алена физически не была сильной, поэтому не смогла оказать сопротивление. А я, как уж, меня не так-то легко вырубить.

— Ты сильная, ловкая, быстрая — это да. Но с мужчиной тебе не справиться, прошу тебя, Настя, не делай глупости.

— Папочка, вот увидишь, все будет хорошо, — я не собиралась сдаваться.

ГЛАВА 3

Автобус натужно взревел мотором и наконец взобрался на гору. Сверху открылся чудесный вид на долину, поросшую лесом. Под горку старый трудяга пазик катил резво и весело. Все больше пассажиров выходило на остановках. В салоне автобуса осталось всего семь человек. Я разглядывала в открытое окно далекие заснеженные вершины гор, подернутую дымкой сверкающую ленту реки, высокие холмы, похожие на зеленых ежей и чувствовала: ничего красивее не видела раньше.

— Девонька, а ты свою остановку не пропустила, — обратилась ко мне пожилая женщина в темном мешковатом платье, больше похожем на хламиду. Гладкозачесанные волосы, лицо без косметики и какой-то благостный вид выдавали в ней истово верующего человека.

— Надеюсь, нет. Мне на автовокзале сказали: Вереево конечная. — Я заметила, что лицо тетки скривилось, будто она укусила лимон.

— А к кому едешь? Если не секрет, конечно.

— Ни к кому, просто так. Слышала места у вас больно красивые, турбаза имеется, а неподалеку курорт с ийодо-бромными водами. А про себя подумала: "Очень интересно, что она так волнуется?"

— Природа у нас и правда красивая... — женщина замялась, было видно она хочет выяснить у меня еще что-то.

Я вздохнула. Придется немного удовлетворить любопытство собеседницы.

— Пишу курсовую по истории танца. Мне нужен покой и тишина.

— Не стоит останавливаться в нашем селе, — вмешалась в нашу беседу женщина в симпатичном брючном костюме голубого цвета. Ярко-фиолетовые волосы и алая помада заставляли задерживать на ней взгляд. — Хотя на турбазе безопасно, там ребята охраняют своих клиенток.

— Почему нельзя погостить в вашем селе? — удивилась я, строя из себя недалекую дурочку.

— Сейчас начало июля, а в это время в Вереево небезопасно для такой молодой девушки, как ты, — поддержала товарок третья женщина в цветастом сарафане, из-за излишней полноты она смахивала на нарядную клумбу. Когда автобус потряхивало на выбоинах, ее пышные телеса колыхались, аляповатые цветы на ткани двигались, как живые.

"Это они о маньяке", — поняла я, а вслух произнесла:

— Вы не могли бы сказать почему?

— Уже третий год пятнадцатого июля маньяк-колдун приносит в жертву одну девственницу, — объяснила мне "хламида", ее глаза подозрительно заблестели.

— Я слышала, что в этом году уже пропала одна девушка. Значит, до следующего года мне ничего не грозит, — проявила я свою осведомленность в местных событиях.

— Ошибаешься, пропавшую еще не нашли, и она могла просто утонуть в реке. До ведьминого шабаша еще десять дней и тебе действительно опасно находиться в это время в Вереево, — внесла свою лепту в общую беседу дама в сарафане.

Автобус подбросило на кочке, и мне показалось, что крупные ромашки на ее наряде качнули головками.

— У вас в селе совсем нет девушек? Почему именно мне нужно опасаться маньяка? — возмутилась я.

Пазик спускался по серпантину горной дороги, время от времени его подкидывало на ухабах и рытвинах так, что звенели оконные стекла.

— Потому что колдуны и ведьмы своих не трогают, только приезжих, — ехидным голосом сообщила "хламида". Ее лицо просветлело, оживилось, в глазах загорелся неподдельный интерес.

"Боже! Да она счастлива, что присутствует при появлении будущей жертвы маньяка и будет очень разочарована, если я останусь в живых".

Прежде миловидное лицо женщины показалось мне неприятным и злым.

С первого сиденья к нам повернулся лысый мужчина в камуфляжной форме.

— Бабы, прекратите ее пугать! А ты не верь про колдунов . — это выдумки старух. Да, какой-то псих убивает девушек, милиция его ловит и поймает. Не ходи одна в безлюдных местах и будешь в безопасности.

— Не буду, — пообещала я. — К тому же нет причины меня убивать, я уже не девственница.

"Камуфляж" смущенно крякнул. Бабка с кошелкой, сидящая напротив меня, возмущенно заквохтала:

— Тьфу! Нашла чем хвастаться.

Я, конечно, соврала, чтобы обезопасить себя. Вдруг до маньяка дойдет слух о моей порочности. Пусть он исключит меня из кандидатур на роль жертвы. Как-то так получилось, что никто из знакомых парней и мужчин не покусился на мое целомудрие. Ну не везло мне, в школе почему-то нравились именно те мальчишки, которых я совершенно не интересовала, а липли те, кто и даром был не нужен. Ключевое слово нравились, не могу похвастаться, что была хоть в кого-то влюблена до беспамятства. Да я с детского сада всегда была к кому-то не равнодушна. Легкая влюбленность жила во мне неизменно, как инфекция, но из-за взрывного темперамента объекты обожания постоянно менялись. Многие мальчишки в школе даже не подозревали, что на короткое время становились героями моих грез. Кажется, мне нравится само состояние возвышенной влюбленности. Переходить к физическим контактам пока совсем не хочется, или просто я еще ни разу по-настоящему не влюблялась. В институте меня, тем более, никто не заинтересовал: певуны и плясуны не мой тип мужчин. Честно говоря, даже не знаю: кто бы мог мне приглянуться. Я не привереда. Немного вредная, признаю, бываю взбалмошной и не серьезной, это да, но не заносчивая. Чего нет, того нет.

— Вот она нынешняя молодежь, ни стыда, ни совести, — пробурчала пухленькая, круглолицая бабулька напротив меня, отрывая от мыслей о моей не востребованности у мужчин.

— Скажите, где можно в селе снять комнату, — обратилась я к пышной даме в сарафане. Она больше других вызывала у меня доверие добродушным улыбчивым видом.

— В гостинице сейчас наверно мест нет, но у нас многие сдают комнаты приезжим. Через Вереево пролегает несколько туристических маршрутов: к озерам, в горы, к водопадам и дольменам, — ответила она, улыбаясь и сверкая парой золотых зубов.

— Ой, я читала о ваших дольменах. Три громадных сооружения в лесу, — вспомнила я.

— Точно. Рядом с селом три. А так намного больше. — И, помедлив, добавила: — И все-таки будь осторожна.

Автобус снова подбросило на ухабе, я чуть не прикусила язык. Бабуля порылась в кошелке, достала румяный поджаристый пирожок и впилась в него на удивление крепкими зубами. В салоне автобуса умопомрачительно запахло сдобой и ванилью. Я проследила взглядом за кулинарным изделием, чуть ли не заглядывая бабке в рот, и шумно сглотнула слюну. Совершенно не подумала взять с собой пару бутербродов, решив, что смогу перекусить в кафе автостанции или во время стоянки автобуса. Мне не повезло, водитель выбился из графика и сократил время стоянки. С раннего утра у меня во рту не было и маковой росинки, а время уже приближалось к одиннадцати. Почти обед! Бабуля поправила платок на голове и снова запустила руку в кошелку. Я заинтересованно замерла в ожидании.

— То не дольмены, а каменные могилы, — заявила вдруг бабка, копаясь в кошелке. — Святые места для живых не предназначенные. — Она выудила кружок домашней колбасы и смачно откусила приличный кусок.

Живот у меня предательски заурчал.

— Бред и суеверие, — возмутился "камуфляж".

— Сам ты бред, — огрызнулась бабка. — Я доподлинно знаю, у нас в Вереево живут две молодые ведьмы и колдун, а у самого леса старая ведьмачиха. В соседнем же хуторе древний колдун поселился. — Старушка бодро схрумкала колбасу и достала еще один пирожок, вызвав у меня непроизвольный стон.

— Это ты про Фому говоришь, — догадался мужчина, — так он же травник — не мели чепуху, обзывая так лекаря. А кого ты в нашем селе нарекла колдуном?

Женщины тихо переговаривались между собой.

— Аглая и Варька настоящие ведьмы, а Леший их полюбовник, — ответила бабка, вытерла жирные пальцы носовым платком и снова стала шарить внутри кошелки. Ее гладкие, полные совсем не старушечьи щеки подрагивали в такт движения автобуса.

"Неужели она не наелась", — промелькнуло у меня в голове.

Старушка выудила из недр лукошка детскую бутылочку с молоком и выпила ее в три глотка. Меня разобрал смех. Бабка покосилась в мою сторону и пояснила:

— Козье молоко.

— Ну Ленька-Леший может и околдовал кое-кого в деревне, допускаю, что и Варька-краса дорогу девкам перебежала. А что тихоня Аглая сделала? Почему ты ее в колдуньи записала, — заинтересовался "камуфляж".

К моему большому облегчению старушка закончила трапезу и перестала изощренно мучить меня.

— Люди видели: Варька с Агнешкой бегали по лесу и оборачивались в кошек.

— Бред, ну полный бред! Девки дурака валяли, а вы их сразу в ведьмы записали. Я еще пойму, почему Феодору кличут колдуньей, она на этот персонаж и смахивает, но девчат так обозвать, — мужчина звонко засмеялся.

Спавший на заднем сиденье автобуса молодой подвыпивший мужчина проснулся и внес свою лепту в разговор.

— Бабка Феодора точно колдовка. Я на спор мимо ее хаты с дулей в кармане прошел, так она сразу заявила мне: "Бездельник, будешь дули крутить — век не женишься". Все сбылось. Прокляла она меня. Мне уже тридцатник, а я невесту так и не нашел.

— Не проклятие не дает тебе жениться, а водка. Какая девушка захочет в мужья выпивоху, — усмехнулась дама в сарафане и поправила пышную прическу.

— Паха, подтверди. — Мужчина толкнул, спящего на соседнем сиденье друга. — Ты свидетель, все видел, подтверди, что бабка Феодора — ведьма.

Павел заворочался, почмокал губами и громко захрапел. Бабулька с кошелкой ядовито произнесла:

— Алкаши проклятые.

— Не-а, бабка, я может, и люблю выпить, а Паха нет. Его сморило с одной бутылки пива. А Феодора — все одно ведьма.

Автобус трясся на ухабах со скоростью двадцать километров в час. Густой лес подступил вплотную к щебеночной дороге. Пассажиры стали горячо ругать местную власть. Я поняла, что к интересующей меня теме больше никто не вернется, и стала рассматривать в окно проплывающие мимо деревья и кустарники. В сплошной зеленой стене мелькнула прогалина, и на ней возник неясный силуэт мужчины, вызвавший у меня внезапный озноб.

"Напугала-таки старуха", — рассердилась я за свой глупый испуг.

* * *

В гостинице действительно мест не оказалось. Но симпатичная дежурная, не старше меня, подсказала адресок.

— Бабушка Поля сдает комнату девушкам туристкам. Очень милая и невредная старушка. Выйдешь из гостиницы, повернешь направо. Через три перекрестка, свернешь налево на улицу Озерную, тебе нужен дом номер восемнадцать.

Я поблагодарила девушку и отправилась на поиски временного места жительства. Через два квартала урчащий живот напомнил о себе. В ближайшем магазинчике я купила немного "Докторской" колбасы, нарезной батон и бутылочку питьевого йогурта. Решив, что квартира от меня не убежит, уселась на симпатичную лавочку, полускрытую от дороги зарослями дикого винограда. Колбасу я умяла за пять минут. Насытившись, к йогурту приступила не так плотоядно. Успела сделать пару глотков, когда услышала на дороге странное цоканье. С бутылочкой в руке я вылезла из своего укрытия и чуть не попала под копыта огромного коня. Громкий крик ужаса мое горло издало машинально. Животное шарахнулось в сторону, женщина, сидящая в седле, завизжала на несколько тонов выше меня, так что заложило уши. Мне даже стало завидно. Рука, держащая йогурт дрогнула, содержимое бутылочки живописными розовыми каплями украсило мою белую футболку.

— Какого черта вы выскакиваете на дорогу! — заорал на меня мужчина, сидящий на черной лошади. Повернувшись к визгливой женщине, сразу сменил тон и заботливо поинтересовался: — Эля, с вами все в порядке? Придерживайтесь дороги, не захватывайте тротуар.

Вот гад! Значит, женщина ехала по тротуару, а он винит меня. Я окинула сердитым взглядом незнакомца. Мужчина лет тридцати симпатичный, загорелый до черноты, спортивного телосложения, спокойно глянул на меня и усмехнулся. Позабавил мой вид? Из-за этой Эли я теперь выгляжу замарашкой

"Бог мой, какие у этого всадника красивые зеленые глаза. Прямо колдовские", — восхитилась я.

Такие бредовые мысли явно возникли под влиянием рассказов попутчиков. Иначе с чего бы мне так восторгаться первым встречным. Группа всадников продолжила движение. Лошади шагом, размеренно повезли людей по улице. Я смотрела на ухоженных, красивых животных. Таких лошадей с роскошными блестящими гривами, пышными хвостами, гладкой лоснящейся кожей я видела только один раз: в цирке. Шесть молодых женщин неуклюже подпрыгивали в седлах, двое мужчин тоже неуверенно цеплялись за поводья и только тот, кто наорал на меня, составлял одно целое со своим вороным конем.

"Он проводник, — подумала я, — обязательно выберу время и покатаюсь на лошадях".

Когда мне было лет десять, я с друзьями пошла на конюшню. Конюх разрешил нам проехать на старенькой понурой лошадке. Потом мы помогали ему: разносили сено по яслям, насыпали овес в кормушки и угощали животных морковкой и сахаром. Я до сих пор помню бархатные губы лошади, которыми она осторожно брала сахар с моей ладони, и влажные печальные глаза, смотревшие прямо в душу. После той поездки я стала часто наведываться на конюшню. Кто-то любит кошек, кто-то собак, а я мечтала о собственной лошадке и упрашивала отца приобрести ее. Мы жили в собственном доме, держали небольшое хозяйство: кур, уток, гусей. Но покупать лошадь родители отказались наотрез. Четыре года в свободное от танцев время я садилась на велосипед и отправлялась на конюшню. В один далеко не прекрасный день обнаружила пустые ясли и пьяного конюха, сидящего на охапке сена с бутылкой в руке.

— Дядя Ваня, где лошади?

— Нету больше лошадок, Настена, всех увезли. Совхозу давно кирдык и так нас держали из жалости, а сегодня все: забрали. А мне посоветовали: сиди дома и получай пенсию. — Он отхлебнул водку прямо из горлышка и даже не поморщился.

Я посмотрела на его загорелое морщинистое лицо, на белый пушок волос, из-за которых голова дяди Вани походила на одуванчик, и к горлу подкатил ком.

— Куда их забрали?

— Не волнуйся, девочка, на другую конюшню. Это очень далеко. — Пресек он мои расспросы. — Там им даже веселее будет. — Дядя Ваня смахнул слезу, заплутавшую в глубокой морщине. — Ты иди домой, я хочу попрощаться с конюшней, почитай пятьдесят лет тут провел.

Только через год я узнала, что лошадей сдали на мясокомбинат. Даже сейчас, спустя шесть лет, у меня запершило в горле, а тогда я рыдала, как сумасшедшая. Мне мерещились грустные глаза кобылы по кличке "Малинка", которую я любила кормить с руки. Сглотнув ком в горле, оглядела себя. Розовые пятна на футболке подсыхали. Придется показаться бабе Поле в таком непрезентабельном виде. В три глотка я допила йогурт. Удачно закинула пустую бутылку в урну и, подхватив сумку, отправилась на поиски улицы Озерной.

Вереево показалось мне небольшим, но очень уютным селом. Дома утопали в зелени садов. Во время крутого спуска на автобусе я разглядела четыре длинных улицы, расположенных с востока на запад. Они пересекались десятком небольших улиц с короткими переулками. Центральная дорога, для сельской местности, в прекрасном состоянии: без выбоин и ям. Имелись даже тротуары из крупных бетонных плит. Веселенькие красочные урны украшали улицу. Дом номер восемнадцать порадовал яркой расцветкой: желтые стены, голубые ставни, бирюзовая беседка под виноград. Я покричала у калитки. На мой зов на пороге появилась бабуля: кругленькая, улыбчивая, в белом платочке и переднике с кружевами. Таких симпатичных старушек обычно снимают в рекламе сметаны и творога. На мгновение даже померещилось, что она сейчас предложит мне молока.

— Мне сказали, вы сдаете отдыхающим комнаты. — Я прижала дамскую сумочку к груди, скрывая пятна от йогурта.

— Да сдаю. А тебе надолго? — поинтересовалась бабушка, внимательно разглядывая меня, по-детски яркими синими глазами.

— Может на месяц, может на два. Я неловко переступила с ноги на ногу. — "Как рентгеном просвечивает", — промелькнуло в голове.

Пожилая женщина еще раз оглядела меня с головы до ног и приняла решение.

— Пойдем, покажу комнату. Если понравится, останешься. — Баба Поля толкнула голубую дверь и приглашающе махнула рукой.

В доме приятно пахло выпечкой, глаз радовался чистоте и уюту, но не той маниакальной стерильной чистотой, знакомой мне с детства, а житейской, простой. Мы прошли по коридору, по обе стороны которого располагались двери. Баба Поля провела меня в самый конец коридора и распахнула дверь.

— Ничего себе! Как красиво! — вырвалось у меня.

Золотисто-зеленый цвет комнаты пришелся мне по душе. На кровати ярко-желтое с золотым покрывало, три маленьких подушки цвета молодой травы и одна такого цвета, но большего размера. Окна украшали светло-салатовые шторы, на полу лежал темно-зеленый палас. Просторное помещение не загромождала мебель. Кроме кровати в комнате имелся небольшой шкаф светлого дерева, крохотное трюмо с пуфиком и кресло в желто-зеленую полоску. Возле зеркала стояла ваза с некрупными подсолнухами. Баба Поля, польщенная моим искренним восхищением, улыбнулась.

— Ну, коли понравилось, располагайся. Через полчасика приходи ко мне на кухню и тогда все обсудим.

Располагаться долго не пришлось. Я выложила косметику из сумочки на трюмо. Повесила ветровку и пару платьев на плечики, остальные вещи выложила на полку в шкаф. Черный трикотажный костюм и такого же цвета шапочку "Балаклаву" оставила в сумке. Я намеривалась ночью погулять по селу незамеченной. Как буду искать маньяка и за кем следить — не имела понятия. Разберусь по обстоятельствам. Я поменяла выпачканную футболку на чистую. После разговора с бабулей отправлюсь на реку, искупаюсь и заодно побываю возле камней, где нашли вещи Алены. Думаю, кто-нибудь да покажет мне это место.

Кухню я нашла быстро: по запаху. Аромат жареного лука и мяса буквально повел меня за собой. Хозяйка, стоящая у плиты, обернулась.

— Садись. Меня зовут Полина Андреевна. Можешь звать просто — баба Поля.

— Настя, — представилась я.

— Бери пирожки. Эти с мясом, эти с укропом и яйцом. — Бабушка Поля налила в кружку кипяток. — Чай или кофе? Руки вымой там. — Она показала на раковину у окна.

— Лучше чай.

"Ура! Сегодня и мне перепадут пирожочки", — обрадовалась я.

Внутренний голос посоветовал: "Не садись на пенек, не ешь пирожок".

"Заткнись", — ответила я вражине.

Вымыла руки и уселась за круглый стол, накрытый тонкой белой клеенкой, похожей на кружевную скатерть. Пирожки таяли во рту, ароматный чай показался напитком богов. Пока я ела, бабуля не хуже следователя допросила меня: как зовут, кто такая, зачем приехала? Я озвучила ту же версию, что и в автобусе: написание курсовой и отдых от шумного города.

Нужно сколько возможно скрывать, что я сестра Алены.

Хозяйка дома, слушая мои совершенно искренние хвалебные речи по поводу ее кулинарных возможностей, цвела улыбкой. Мои дифирамбы возымели немедленное действие. Баба Поля приняла окончательное решение и назвала смехотворную цену за месяц проживания в ее доме. Она мельком посмотрела мой паспорт и взяла деньги, которые я шустро вручила, пока она не передумала.

— Полина Андреевна, я хочу прогуляться по селу, сходить на речку.

— Вот это правильно. Погуляй, поплавай. Воздух у нас чистый, прямо кушать можно.

При этих словах я икнула, желудок запротестовал, не желая дополнительного питания. В комнату я вернулась полусонная и отяжелевшая от большого количества съеденных пирожков, ругая себя почем зря. Кряхтя, стала собираться на разведку. В пакет положила маленькое полотенце, купальник, фотоаппарат и блокнот с ручкой.

Выйдя за калитку, с минуту подумала и направилась в центр села.

Местные жители видимо обожают голубой и зеленый цвет потому, что заборы, ворота, фронтоны домов и ставни — все выкрашено в разные оттенки голубого, зеленого и синего цветов. Только магазины выбивались из общей картины оттенками бежевого либо серого пластика. На рынке под навесом за деревянными столами сидело штук пять старушек. Я купила кулек семечек, спросила, как пройти к реке. Вместе с нужными мне сведениями получила кучу советов: одной никуда не ходить, лучше собираться толпой, хоть купаться, хоть в лес за грибами. Я поблагодарила бабушек, но так как собраться толпой не могла, пошлепала к водной артерии, села в одиночку.

Я прошла по указанному маршруту метров восемьсот не больше, сразу за огородами лес стоял стеной. А речка, к моему удивлению, оказалась немаленькой, и, по-видимому, была глубокой потому, что посередине ее лихо промчался катер с несколькими пассажирами на борту. Вниз к пляжу с высокого берега вело несколько спусков разной степени удобства: с деревянными и просто земляными ступеньками, с перилами и без. Оглядевшись вокруг, поняла: если спуститься к реке, то со стороны села никто ничего не увидит, да и вряд ли услышит.

Я выбрала менее крутые земляные ступени. Купаться не решилась, потрогав босой ногой ледяную воду. Как-то необходимо выяснить, где нашли вещи Алены? К моему неудовольствию задать вопрос было некому. Сегодня вечером у отдыхающих и местных жителей пляж спросом не пользовался. Я поднялась наверх, прошла вдоль реки метров пятьсот и впереди на возвышенности увидела кладбище. Заинтересовавшись, решила подойти ближе. Первые могилы начинались метрах в десяти от обрыва. Это, вероятно, самое высокое место на берегу. Отсюда открывался замечательный вид на реку и часть села, остальное скрывали деревья. Мама всегда упрекает меня в излишней ироничности и несерьезности. Это правда, я терпеть не могу патетики, стесняюсь высокопарных речей. Как говорит папа: я не верю ни в бога, ни в черта, но тут он не прав, бога на всякий случай опасаюсь, мало ли что. А вот во всяких экстрасенсов, ведьм, колдунов и прочих представителей оккультных наук нет. Разговоры сельчан в автобусе о местных "темных" силах меня только насмешили. Ну не встретила я за свои двадцать лет ни одной даже завалящей ведьмы или приличной гадалки. Все время попадались обманщики, ищущие выгоду, или экзальтированные особы, верящие в свою избранность и в первую очередь, обманывающие себя. Как легко провести доверчивого человека, знаю не понаслышке. Как-то к нам в станицу приехал экстрасенс. Объявления были развешаны на каждом фонарном столбе. Ради интереса я с подружками пошла на разрекламированный сеанс "белой" магии. Мужчина, отдаленно похожий на Дэвида Копперфильда, симпатичный, стройный, долго и нудно говорил о своем третьем глазе, открывшемся у него благодаря дару и высшим силам. Он заявлял, что видит людей насквозь, что у него в покровителях архангел — в общем, нес всякую чушь. Потом пройдя по залу, выбрал несколько человек и принялся вводить их в транс. Я с удивлением наблюдала, как знакомые мне тетки машут руками, закатывают глаза, выполняют его команды. Экстрасенс под конец представления замахнулся на ввод в гипноз всех сидящих в зале зрителей. До сих пор помню свое недоумение: по его команде люди закрыли глаза, их головы маятниками закачались под размеренный голос новоявленного гуру. Я крутила башкой во все стороны, боясь засмеяться во весь голос, и искала глазами зрителей, не поддавшихся общему безумию. Мои глаза встретили насмешливый взгляд молодого парня, он задорно подмигнул мне и показал большой палец. После представления образовалась очередь, многие стали записываться на индивидуальный, платный сеанс с кудесником. Моя подружка тоже записалась, но в назначенное время пойти не смогла. Кира уговорила меня отправиться к магу, а потом ей все рассказать.

Экстрасенс снимал комнату в клубе, которую как мог, оборудовал под салон магии. Я сидела в очереди, чувствуя себя полной идиоткой, но женщины выходили от приезжего гуру с круглыми глазами и тут же принимались делиться впечатлениями с подругами и соседками. Обстановка становилась все напряженнее: возбужденные счастливицы, прикоснувшиеся к чуду, взвинчивали других. Я уж начала подумывать: а вдруг не права и сверхъестественные способности у этого "Копперфильда" имеются. Подошла моя очередь. Я осторожно отворила двери и вошла в импровизированный салон магии.

Темно-бордовые бархатные шторы на окнах были плотно задернуты, возле стены, напротив входной двери стоял стол, накрытый длинной почти до пола черной шелковой скатертью. Справа и слева от стола на каких-то треногах горели зеленые свечи, распространяя удушливый запах корицы и ванили. Сам экстрасенс, одетый в черную хламиду, держал руки на большом светящемся стеклянном шаре.

— Садись, — он кивком показал на низкий стул напротив себя. — Поведай мне свои печали, — произнес он ласковым размеренным голосом.

— Мне казалось, это вы должны поведать мне что-нибудь, — пробормотала я и уселась на неудобный стул с прямой спинкой.

— Я найду решение любой вашей проблемы, если вы озвучите ее, — с мягкой укоризной в голосе заметил гуру.

Вздохнув, я протянула ему свою детскую фотографию. На ней мне год и два месяца. Я еще лысая, нормальные волосы у меня почему-то отросли только к двум годам.

— Посмотрите это фото моего друга. Он переехал с родителями на другой конец страны. Хотела бы узнать: как у него дела? — соврала я, глядя в глаза экстрасенсу наивными честными глазами. Этот взгляд я отработала давно, услышав слова бабушки: "Лгуны всегда прячут глаза".

Мужчина закрыл глаза, провел рукой по фото. На его бледном худом лице играли тени от огоньков свеч, и оно показалось мне одухотворенным. В душе у меня забрезжила надежда: сейчас он разоблачит мой обман.

— С вашим другом все в порядке. Он сейчас едет в автобусе, на нем джинсы и черная футболка с надписью "Калифорния", — с трудом выталкивая слова, хрипло сказал гуру, всем видом показывая, как нелегко дались ему эти знания.

Ну вот, снова прихлопнули мою веру, не дав ей даже окрепнуть. Обычный мошенник, каких нынче развелось, как блох на собаке. Я рассердилась и ехидно ошарашила "провидца":

— Никуда он не едет, а сидит перед вами. — Я забрала фото и встала со стула.

— Я сразу догадался, что вы меня обманываете, и специально проверил вас, — попытался выкрутиться мужчина.

— Серьезно? Тогда угадайте, в каком классе я учусь?

— В последнем, — не моргнув глазом ответил экстрасенс.

— Прощайте. — Я подарила ему крокодилью улыбку и пошла на выход из душной комнаты.

Но этот нахал все-таки удивил меня, крикнув вдогонку.

— А заплатить за сеанс?

От возмущения я только и смогла вымолвить:

— За что?!

Вот таким получилось мое первое знакомство с экстрасенсами. Признаюсь, очень люблю читать готические романы, смотреть мистические фильмы, но в своей жизни ни разу не столкнулась ни с чем сверхъестественным. Правда мама говорит, что из-за моей вредности и желания подкалывать людей, все странное и необычное убегает от меня куда подальше.

Вторая неудачная встреча с мистикой случилась на улице. Старая цыганка пристала ко мне с предложением погадать. Я отказалась. И тогда возмущенная женщина стала угрожать всеми бедами и несчастьями, которые посыпятся на мою голову, если я не воспользуюсь ее услугами. Зря она это сделала. Очень не люблю, когда мне угрожают. Я повернулась к старухе, не мигая уставилась ей в глаза и зловеще прошипела:

— Ты не знаешь, с кем связалась. Я могу наслать на тебя такие болезни, что никто не сможет помочь.

К моему великому удивлению цыганка перекрестилась и пустилась наутек. Она оказалась шарлатанкой, иначе бы увидела: я не способна и муху обидеть.

Я добрела до кладбища. Высокие, покрытые ржавчиной и облупившейся краской железные ворота были гостеприимно распахнуты. Постояв немного на входе, я направилась к ближним могилам. Среди могильных крестов порхали бабочки, умиротворенно жужжали пчелы, на деревьях пели птицы. Я походила меж памятников и крестов, читая надписи на табличках, и остановилась у холмика, засыпанного выцветшими искусственными цветами. С фотографии на меня смотрела симпатичная девушка. Ее пушистые волосы, уложенные короной вокруг головы, придавали ее лицу загадочность. Под фото стояла дата смерти "пятнадцатое июля". У меня мороз пробежал по коже. А вдруг это не совпадение и я нашла могилу девушки, погибшей от рук маньяка? Решив узнать, а не похоронены ли на этом погосте и другие жертвы, стала целенаправленно обследовать могилы, глядя на нужную дату. Вскоре обнаружила еще одну могилу — на табличке была выбита та же дата смерти. На меня с чуть выгоревшего снимка смотрела милая девушка со старомодной прической. Гладко зачесанные волосы, толстая коса переброшена на грудь. Три девушки погибли в один и тот же день с разницей в год. Могилы двух несчастных я обнаружила, а третью жертву маньяка родственники видимо увезли домой и похоронили там. Значит, правда, в таком красивом селе орудует маньяк. Тогда до следующего убийства несколько дней, и пока я в безопасности. Что же получается: моя сестра просто утонула? Или он выкрал ее и выжидает время? От этих мыслей на душу легла тяжесть. Я поспешила уйти с кладбища.

После одного неприятного происшествия я стала вместо платьев предпочитать брюки или джинсы. Как-то вечером во дворе дома, где я снимала квартиру, на меня напал пьяный парень. До сих пор помню то неприятное чувство беспомощности и злости. Он заломил мне руки за спину и разорвал тонкое платье в клочья одним рывком. Я отбилась от насильника, применив все, что могла: зубы, ногти, каблуки. С того вечера на поясе в удобном чехле, похожем на сумочку для мобильника, я ношу электрошокер. Иногда прикрепляю его под брюки на щиколотку. Электрошокер мне подарил Димка на день рождения. После случая с нападением он несколько раз провожал меня до подъезда, пока мне это не надоело. Напарник придумал, как меня обезопасить. Он заявился на скромную вечеринку в честь моего появления на свет с коробкой в руках.

— Вот, Настя, носи его всегда с собой. Наконец-то я больше не буду переживать за твою шкуру, — сказал он, вручая подарок.

Я открыла коробку, осторожно вынула что-то похожее на фонарик или большую батарейку. Дмитрий заулыбался и пояснил:

— Восемь тысяч вольт, трещит, как бешеный. Высшая группа эффективности. Первый класс. При мощном разряде в течение трех-пяти секунд вырубает человека на полчаса.

— Ага. А если я нечаянно этой штукой убью человека. Ты мне будешь носить в тюрьму передачки? Забери. Не надо мне такую защиту, — возмутилась я и всучила ему коробку обратно.

— Спокойно. "Катран" официально разрешен для самообороны. Надеюсь, ты не садистка? — ехидно осведомился Димка

Я посмотрела в нахальные глаза напарника и хмыкнула:

— А при чем здесь мои личные наклонности.

— А при том, если человек упал от первого удара электрошокером и находится без сознания. Ты же не станешь его еще раз бить током, чтобы добить?

— Я похожа на больную?

Дмитрий ухмыльнулся:

— Самую малость. На. — Он вручил мне подарок назад. — Бери и не выпендривайся. Пригодится.

Так я оказалась обладательницей "Катранчика", такое имя теперь носил мой электрический спаситель.

Отправляясь на прогулку по Вереево, электрошокер я, конечно, прихватила с собой, в общем, экипировалась, как сумела.

Выйдя из ворот кладбища, я углубилась в лес, стараясь держаться одного направления. И так увлеклась наблюдением за странно ведущей себя стрелкой часов-компаса на руке, что чуть не врезалась в каменную стену носом. Стрелка вела себя странно: она дергалась то влево, то вправо.

На живописной поляне, заросшей крупной лесной ромашкой, синеголовником и высокими кустами черной бузины стояли два огромных сооружения. Я обошла постройки и обнаружила небольшие отверстия входы.

Это же дольмены! О них я слышала в телепередаче, читала пару статей в журнале. Несколько тропок от дольменов веером расходились по поляне. В дальнем углу этого замечательного лесного уголка я нашла сложенный из камней очаг, вокруг которого лежали отполированные до блеска седалищами туристов бревна. Походив вокруг, решила залезть внутрь дольмена, все-таки о них ходила слава, как о загадочных и мистических сооружениях. Почему бы не проверить самой? В отверстие залезла, согнувшись в три погибели, внутри оказалось просторно, пусто и кроме сухой земли больше ничего не было. Я уселась в центре каменного дома, закрыла глаза. Минут пять прислушивалась к себе, но никаких изменений ни в настроении, ни в самочувствии не ощутила. Снаружи на поляне послышались голоса нескольких женщин и мужчин. Я замешкалась и вовремя не вылезла наружу. Они стали фотографироваться на фоне дольменов, громко разговаривать — стало шумно. К каменной постройке, в которой я сидела, подошли девушки и мужчина.

— Ах, Ангел, скажите, мы доберемся до лагеря к ночи, — послышался воркующий девичий голос.

— Надеюсь, в палатке нас будут охранять. Я, например, не отказалась бы от вашей охраны. Говорят, тут маньяк завелся, — не менее игриво произнесла вторая незнакомка.

"Они тут надолго, — сообразила я. — Придется вылезать. Интересно, как выглядит мужчина, которого называют ангелом".

Представила себе белокурого жеманного херувима с глазами-блюдцами. Кряхтя, полезла к выходу, щурясь от заходящего солнца. Послышался дикий визг: у меня даже уши заложило. Я отряхнула джинсы от налипшей земли и подняла голову. Метрах в пяти от дольмена рослый парень закрывал своим телом перепуганных девиц.

— Что за черт, — выругался незнакомец, произнося букву р слегка рычаще.

— Сожалею, но я не маньяк, — усмехнулась я, рассматривая живописную троицу. — Что-то вы на ангела не больно похожи, скорее на дьявола, — вырвалось у меня, когда я разглядела мужчину.

Это был давешний знакомый конник с зелеными глазами, действительно, способными свести с ума некоторых слишком романтичных особ.

— Это вы? Что вы там делали? — расслабившись и отстраняясь от девушек, спросил "дьявол", никак не комментируя мои слова.

— Осматривала дольмен изнутри, разве неясно, — удивилась я, досадуя за свой неряшливый вид. Не везет мне. По шее прополз муравей или паук. Я отряхнула голову и шею. К пальцам прилипла паутина. Понятно: собрала в дольмене.

Девушки вышли из-за спины своего защитника и скептически осмотрели меня, а я их. Обе оказались высокими и очень симпатичными девушками с роскошными длинными волосами. Блондинка небрежно откинула волосы за спину и презрительно посмотрела на меня. Я понимала о чем она думает. До их модельного роста мне не хватает сантиметров двадцать, а короткая стрижка и грудь второго размера не впечатляли.

— Не боитесь клещей? — заинтересовалась я и кивнула на голые ноги девушек. Обе дамы щеголяли короткими шортами.

— Не боимся, сейчас репелленты от них выпускают. Не знала? — небрежно ответила мне шатенка и сморщила, к моему полному расстройству, замечательный носик.

— Ну, ну, — хмыкнула я и пошла прочь от этой троицы.

— Вы бы не ходили одна по лесу, — сказал мне в след тот, кого называли ангелом.

Я не оборачиваясь, помахала ему рукой.

"Глупое у тебя прозвище! Охраняй своих девиц дальше", — подумала я, признавая, что парень мне очень понравился.

Твердый четкий подбородок, красивая линия рта, высокие скулы Хорошая спортивная фигура: не накачанная излишне, а сухая, гибкая, как у танцора, уж в этом я разбираюсь. Немного, правда, плечи широковаты и мышцы на руках чуть больше, чем нужно.

"Кому нужно? И как только успела все заметить", — выговаривала я своему влюбчивому несерьезному сердцу. Скорее всего, этот представитель мужского племени так избалован женским вниманием, что на такую, как я, второй раз и не взглянет.

Проходя мимо привязанных к деревьям лошадей, я не удержалась и погладила каурую кобылку. Она доверчиво потянулась к моей руке. Я достала из кармана джинсов завалявшуюся там конфету. Как хорошо, что я сладкоежка. Теперь смогу угостить эту красавицу. Лошадь аккуратно взяла лакомство с ладони.

— Любишь лошадей? — услышала я позади себя уже знакомый грассирующий голос.

Мужчина подошел ко мне совершенно бесшумно. Я обернулась.

— С детства. Когда-то даже просила родителей купить мне лошадь.

— Ангел! Мы тебя ждем, — позвали его спутницы.

На пару секунд мне показалось: досада отразилась на его лице. Но он тут же улыбнулся и крикнул девушкам:

— Сейчас иду.

Потом снова повернулся ко мне.

— Вы отдыхающая?

Я кивнула.

— Извините, что напугали вас. Тогда на дороге.

— Извиняю, — улыбка растягивала мой рот до ушей. — Ну ладно, вам нужно идти, мне тоже.

Я возвращалась в Вереево, досадуя на себя. Приехала заниматься серьезным делом, а сама занимаюсь черте чем. Неужели боль от потери сестры не мешает мне заглядываться на мужчин. Дорога к дому бабы Поли заняла немного времени. Как-то я прочитала в книге выражение "Синие сумерки опускались на притихшую землю". Прочитала и решила: выдумки. Я сельский житель и сто раз наблюдала, как наступает вечер. Постепенно все вокруг теряет яркость. Темнота сначала поглощает дальние дома, деревья, предметы, подступая все ближе и ближе к любому источнику света. А в этом селе воочию увидела: не успело солнце скрыться за горизонтом, как вокруг все стало сине-фиолетовым. Я шла по улице и любовалась светящимся синим воздухом. Приятно пахло маттиолой и душистым табаком, видимо, пряные растения были посажены во многих дворах сельчан. У нас в семье тоже любили эти цветы — мы с мамой сажали табак и ночную фиалку не только в палисаднике, но и на огороде в нескольких местах.

Я открыла калитку хозяйского дома. Ага, у бабы Поли тоже имеется маттиола. Днем я не обратила внимания на невзрачные кустики, растущие вдоль дорожки от калитки и до крыльца. Во дворе дома за столом сидела Полина Андреевна и незнакомая мне старушка. Лампочка в круглом матовом плафоне, висящая над их головами, светила тускло, поэтому я не могла разглядеть собеседницу хозяйки.

— Настенька, чайку хочешь? — окликнула меня Полина Андреевна.

Я подошла к бабулькам ближе. Обе женщины, несмотря на теплый вечер, были одеты в байковые халаты с длинными рукавами. Расцветка халатов удручала: мелкие невзрачные цветочки на темном фоне. В отличие от хозяйки, новая знакомая мне не понравилась. Ее морщинистое лицо с обвисшими брылами щек, нос сливой, опущенные уголки губ — все вместе создавали образ вечно недовольного человека.

— Добрый вечер. Спасибо за приглашение, но нет. Сейчас приму душ и спать.

— Познакомься, это моя соседка и подруга Зоя Ивановна.

Старушка ехидно посмотрела на меня. Я попыталась изобразить радушную мину на лице.

— Приятно познакомиться.

Я потопталась у стола, не зная, что еще сказать.

— Пойду купаться. Хорошего вам чаепития.

Я еще не успела отойти на достаточное расстояние, поэтому услышала:

— Еще одну вертихвостку приветила. Не надоело еще за ними прибирать?

— Зря ты так говоришь, Зоя. С девочками мне не так одиноко. Ты вот не одна живешь, можешь с Колей перекинуться парой слов, а я с кем?

Соседка проворчала:

— Со мной. Почитай, кажный день видимся.

"Противная старушка, — решила я. — То-то она мне сразу не понравилась".

Перед сном позвонила родителям. Трубку взял отец. Я успокоила его, рассказала о замечательном доме Полины Андреевны, о доброй хозяйке. Пообещала быть осторожной и внимательной. Спросила о маме. Новости были неутешительные.

* * *

Проснулась я от оглушительного гомона птиц за окном.

"Они что, собрались сюда со всего леса?" — рассердилась я и накрыла голову подушкой.

— Настенька, я чай согрела, — послышался голос Полины Андреевны за дверью. — Ты уже встала?

Терпеть не могу, когда меня называют Настенькой. На ум сразу приходит фильм-сказка "Морозко" и нежная слабенькая героиня, дочь старика, Настенька. Видимо, не суждено мне сегодня понежиться в постели. Я вытащила голову из-под подушки, откашлялась и громко сказала:

— Минут через десять приду.

Окно в моей комнате выходило в небольшой сад. Сквозь деревья просматривались огородные грядки. Я открыла окно настежь и перегнулась через подоконник. Невысоко. Вполне можно вылезти и забраться вновь. Густой спорыш рос сразу возле отмостки дома. Прекрасно, он заглушит шаги. Травы не было только под деревьями, а так она густым ковром укрывала землю. Я накинула легкий сарафан, и отправилась на кухню.

— Давай быстренько умывайся и за стол, — заявила баба Поля.

Я сглотнула слюну. Стол радовал глаз горкой кружевных поджаристых блинов, золотистым медом и блюдцем густой сметаны.

После водных процедур, сделанных столь молниеносно, что солдаты бы обзавидовались, я сбегала в свою комнату и вернулась на кухню с палкой сухой колбасы и баночкой моего любимого варенья из брусники.

— От нашего стола вашему столу.

Баба Поля молодец, не стала отнекиваться.

— Будем резать колбаску или этого хватит? — обвела она рукой завтрак.

— Мне хватит. — Я уселась на древний, но очень удобный стул с закругленной спинкой.

— Тогда отправим колбаску в холодильник. — Старушка покрутила в руках баночку с вареньем. — Давно не пробовала брусники. Лет двадцать назад одна приезжая из Сибири угощала меня им.

— А у нас дома ни одно чаепитие без этого варенья не обходится. Нам тоже бабушка ягоду присылает из Сибири, — сообщила я, отправляя первый блин в рот. — Божественно. Вы, Полина Андреевна, повар от бога.

Старушка улыбнулась — ее круглое полное лицо словно осветилось изнутри.

— Рада, что тебе понравилось. А варенье твое вкусное, — похвалила старушка.

— И полезное. Знаете, как в старину называли бруснику? Ягодой бессмертия. В ней куча витаминов, полезных кислот и минералов. Я с детства люблю пить чай с брусничным вареньем. И папа, и дедушка его обожают, а вот мама и бабушка к нему равнодушны. Но больше всего мне нравится свежая ягода, такая у нее приятная кислинка и неповторимый вкус.

После шести блинов с разной начинкой и пары чашек чая я откинулась на спинку стула. Мой осоловелый взгляд уперся в пожелтевшую фотографию молодой женщины, стоящую на холодильнике в затейливой рамочке. Свежий утренний ветерок колыхал короткую кружевную занавеску, по снимку скользили тени и солнечные блики, от этого казалось, что незнакомка на фото движется.

"Наверно, это Полина Андреевна в молодости", — решила я. Уж больно женщина походила на мою хозяйку.

— Хороший снимок и красивая рамочка. Белые ромашки делают ее нарядной, — сказала я, показывая на фото.

— Красивая, — согласилась старушка. — Света больше других цветов любила ромашки и называла их по-старинному — Нивяника. Она рассказывала: в древности ромашку именовали "Романов цветок" и считали ее зонтиком для садовых гномов.

— Как интересно, — воскликнула я, понимая, что промахнулась с догадками, и на фото вовсе не Полина Андреевна.

Хозяйка загрустила, на ее глаза навернулись слезы. Я уже была не рада, что фото попалось мне на глаза.

— Света — моя дочь, — пояснила баба Поля. — Она умерла...

— Извините, Полина Андреевна, не хотела вас расстраивать.

— Ничего. Ты ни при чем. Сколько бы ни прошло с того дня... Время не лечит... — Старушка промокнула глаза салфеткой и стала убирать посуду.

— Давайте помогу вам. — Я вымыла чашки, тарелки и поставила их в сушилку.

Окна кухни выходили во двор, и отсюда прекрасно просматривалась дорожка до калитки и часть улицы.

— Спасибо вам за завтрак. Я пойду в сад, позагораю и заодно поработаю.

Баба Поля кивнула.

— Отдыхай, конечно. А я с Ивановной на рынок собралась. Может, тебе чего купить?

— Не надо. Если что-то понадобиться, я сама в магазин схожу.

В саду между деревьями я расстелила покрывало, положила на него ноутбук, блокнот и ручку. Рабочая обстановка создана. Ночью я собиралась сделать вылазку по селу. Для этого мне нужно днем хорошо исследовать пути-дорожки. Мне очень не хотелось, чтобы хозяйка узнала о моих будущих путешествиях по ночам. Повалявшись на покрывале минут десять, я влезла в окно своей комнаты, переоделась в джинсы и футболку. К щиколотке пристегнула электрошокер, мало ли кто может встретиться мне по дороге. Вдруг маньяк?

Ну что ж, начнем с обследования сада. Забор из сетки рабицы оплетал дикий виноград. Возле забора я набрела на кусты красной смородины. У нас дома эта ягода не растет. Мы с мамой сажали ее несколько раз, но кусты почему-то засыхали. Я срывала кислые упругие ягодки и отправляла их в рот. Они лопались на языке, как крупные икринки, орошая небо вяжущим соком.

— Ягода еще кислая, не стоит ее есть, — услышала я чей-то голос совсем рядом.

За невысокой сеткой стоял мужчина чуть за тридцать. Его по-совиному круглые глаза, за элегантными очками выглядели немного трогательно. Очки увеличивали не только глаза, но и ресницы, и они-то пушистые и густые придавали взрослому мужчине некоторую детскость. Чуть капризные полные губы и гладко выбритые щеки тоже не добавляли ему взрослости.

— Вы Николай, — догадалась я. Он чем-то неуловимо походил на подругу Полины Андреевны. Носом и глазами что ли? И уверенно добавила: — Внук бабы Зои.

По лицу мужчины пробежала тень досады.

"Бабка, кажется, конкретно достала своего внучка", — подумала я, глядя на его гримасы.

— Угадали. Давайте познакомимся, соседка. Меня вы уже знаете, — произнес мужчина и протянул ко мне руку над низкой оградой. На его ладони лежала крупная желтая малина. — Попробуйте. Это будет получше кислятины, которую вы ели.

Я подставила обе ладошки. Он высыпал на них янтарные ягоды.

— Меня зовут Настя, — представилась я. — Спасибо за малину.

— Ешьте на здоровье. Мне пора. Всего хорошего. — Николай помахал мне рукой.

Сквозь плети винограда я увидела: он нагнулся, сорвал несколько веточек укропа с грядки и пошел к дому.

Я посмотрела вслед его крупной, чуть сутуловатой фигуре и решила: иногда яблочко от яблоньки далеко падает. Приятный и обходительный мужчина, хоть и родственник бабы Зои. На первый взгляд он производил впечатление доброго, интеллигентного и умного человека.

В саду под краном я вымыла ягоду и с удовольствием съела, наслаждаясь ее медовым вкусом. Широкая дорожка делила огород бабы Поли пополам. Мне показалось, что если по ней пройти до конца, а потом свернуть на узкую полосу травы между следующими участками земли, можно попасть на улицу параллельную Озерной. Я прошла по дорожке до конца огорода и совершенно случайно обнаружила неприметную калитку, скрытую вездесущим диким виноградом. Сначала мне показалось, что калитку я не смогу открыть, так сильно ее оплела лоза. К моему удивлению, она распахнулась сразу. Пройдя по полосе травы метров сто, я выбралась на небольшую детскую площадку между домами и оказалась на другой улице. Замечательно. Теперь я знаю, что дом бабы Поли можно покинуть двумя путями. Пригодится.

Табличка на доме из белого кирпича гласила: улица Цветочная. Красивое название, но вот дорога на этой улочке ни в дугу — гравийка. Идти очень неудобно. Однако по улице Цветочной я добралась до реки быстрее: не пришлось делать круг. Постояв немного у воды, решила проведать дольмены. Я не стала спорить со своим внутренним, а потому более благоразумным голосом. Просто посоветовала ему заткнуться. Мне очень хотелось увидеть Ангела. Я шагала по щебеночной дороге, углубившись в лес, и радовалась прохладе. Стук копыт расслышала задолго и, не соображая, что делаю, юркнула в кусты. Мне пришлось вытерпеть десяток комариных укусов, прежде чем всадники показались на лесной дороге. К моему разочарованию и одновременно облегчению группу туристов сопровождал незнакомый мне мужчина. Коротко стриженые волосы незнакомца поблескивали сединой, немного угрюмое лицо с крепко сжатыми губами промелькнуло перед моим взором. Я выбралась из кустов и повернула назад в Вереево. Надежда увидеть сегодня Ангела угасла. Не доходя до улицы Озерной, заприметила великолепную поляну, сплошь усеянную крупными лесными ромашками. Я нарвала охапку цветов, сплела себе венок, полежала, глядя в небо. Поплакала, вспомнив о сестре, позвонила родителям. Высоко в небе надо мной звонко пела какая-то птица, тревожа сердце.

"Нужно возвращаться, а то баба Зоя начнет искать", — подумала я и тут обнаружила, что не знаю в какую сторону идти. На поляну выходило несколько тропинок. Метрах в шестидесяти от меня я вдруг заметила девушку в ярко-синем платье в белый горошек. Как она здесь оказалась и почему я не увидела ее раньше? Я обрадованно закричала:

— Подскажите, пожалуйста, в какой стороне село?

Незнакомка смотрела на меня и молчала. Я направилась к ней, решив, что она не слышит. Взгляд от девушки отвела только на секунду, а она исчезла из моего поля зрения. Я растерянно смотрела по сторонам, но нигде никого не было.

"Пригрезилось. Голову, наверно, напекло, — решила я, — пойду, как в сказке, куда глаза глядят.

Мне повезло, проплутала недолго. Задумавшись, обнаружила себя на окраине села у калитки старого дома. Покосившаяся от старости лавочка примостилась у ветхого забора. Я присела на нее и расшнуровала кроссовок. Камешек попал внутрь и натер ногу. Он оказался крохотным, но мешал идти.

— Это не поможет тебе, — проскрипел чей-то голос за спиной.

Я оглянулась. За низким забором стояла старуха — вылитая ведьма, как их изображают на картинках. Нос крючком, длинный подбородок загнут вверх, вместо губ щель, седые космы торчат из-под черного платка. И только ясные глаза смотрят цепко, колюче и серьезно.

Я проследила за ее взглядом и вспыхнула: штанина задралась, электрошокер выглядывал наружу.

"Вряд ли она знает, что это такое", — вздохнула я облегченно и поправила джинсы.

— Простите, что вы сказали? — Нового персонажа села Вереево я рассматривала с удовольствием.

— Ничего не поможет, когда он схватит тебя. Лучше просто уезжай отсюда, пока не поздно, — ошарашила меня старуха.

— Вы, Феодора, — догадалась я. — А откуда вы знаете про электрошокер? Скажите, вы и правда видите сквозь одежду?

Лицо бабки перекосилось, став еще непригляднее.

— Что, уже слышала про меня?

— Ага. От одного пьяного дурака в автобусе, — буркнула я и поежилась от пронзительного взгляда светло-голубых глаз.

— Гришка, — поняла она, о ком я говорю, — вечно мне дули в карманах крутил. — Феодора улыбнулась.

Я с удивлением увидела у нее во рту вместо ожидаемых желтых клыков — ряд ровных белых зубов.

— Извините. Вы и впрямь ведьма? — спросила я с запинкой, чувствуя себя даже не круглой, а квадратной идиоткой.

— А ты как считаешь? — уставилась на меня бабка.

— Не знаю. Впечатлили, но... нет...не верю, — твердо решила я.

Старуха распахнула хлипкую калитку.

— Зайдешь на чай, не побоишься?

— Конечно, зайду, честно говоря, очень хочу пить.

Бабка усмехнулась, сверкнув льдистыми глазами.

— Эта жажда у тебя не от жары, а от любовного томления.

Я вспыхнула от ее слов и обидчиво поджала губы.

— Какого еще томления?

Старушка, похожая на бабу ягу почему-то вызывала у меня сильный интерес.

— Скажу вам по секрету: я еще девушка, — призналась я, шагая к покосившейся избушке.

— Что девушка и без твоих слов знаю, а томление в тебе Ангел зажег, — хмыкнула Феодора и ловко обогнала меня у порога. Она что-то пробормотала и распахнула скрипучую дверь.

От старухи пахло травой и прелыми листьями.

— Какой он ангел, больше на змея искусителя похож! — возмутилась я. — Нашли ангела...

— Тут ты права: хороший мужской кадр, — согласилась со мной бабка, показывая рукой на стул у окна.

Она двигалась легко и бесшумно, совсем не по-стариковски.

— Помочь? — вызвалась я, видя, что она ставит на стол вазочку с вареньем, блюдечко с медом и сухарницу.

— Сиди, пока еще двигаюсь, — сердито отмахнулась Феодора.

Сколько же ей лет? Бабка была похожа на ворону: в темном платке, длинной юбке и черно-фиолетовой кофте. Я осмотрела комнату. Обычная старушечья обстановка: старенькая мебель, древний телевизор в углу, узкая кровать с горкой подушек. Только огромный шкаф со стеклянными узорчатыми дверками выбивался из общей обстановки. На полках рядами стояли старинные склянки, десятки, нет сотни фигурных баночек. В хате приятно пахло сушеными травами и яблоками. Феодора поставила на стол чашки с горячим чаем и уселась напротив меня. Я отхлебнула терпкий напиток.

— Мята, чабрец, листья малины и черной смородины и что-то еще не знаю, — похвасталась я знаниями трав.

— Точно, а что-то еще, просто душица, — кивнула бабка. — Сама чай делаешь?

— Маме помогаю. Я же в станице живу. Травы растут у нас на участке. Бабушка Ванда чабрец кладет даже в пироги. Она говорит: чабрец или тимьян, как его называют по-научному, происходит от греческого слова thymos — дыхание жизни.

Феодора усмехнулась.

— Ишь, ты. А в древней Руси чабрец называли богородичной травой, дикой мятой или фимиамником, — проявила свои познания старуха.

— Как интересно! — воскликнула я, отхлебывая травяной чай.

— Душа ее давно умерла, а оболочка еще бродит. Только ты не ищи ее, иначе попадешь в беду, — неожиданно глуховатым голосом сказала Феодора.

Я поперхнулась чаем.

— Вы о моей сестре?

— О ней. — Старуха посмотрела в маленькое мутное оконце и помрачнела. — Он снова вышел на охоту. Будь осторожна.

— Начинаю верить, что вы и впрямь ведьма. — Я попробовала странное зеленое варенье из вазочки и зажмурилась от удовольствия. — Царское.

— Верно. Царское варенье из крыжовника с орехами. Только ты не правильно говоришь, я не ведьма, а ведунья, — поправила меня Феодора.

— А есть разница?

— Конечно. Я ведаю, какие травы, от каких болезней лечат, и немного вижу, — она замялась, — так кое-что... Но лет пятьдесят назад была ведьмой. Теперь нет. Бросила это дело. Почти...

— А что делают ведьмы? — полюбопытствовала я. Бабуля сумела меня поразить, сказав об Ангеле и сестре. Неужели мне повезло столкнуться с самой настоящей пусть и бывшей ведьмой?

В комнату вошел огромный черный кот. Ага, еще один атрибут колдуний. Он остановился посреди комнаты, оглядел меня янтарными глазами и направился в мою сторону. Потом нагло запрыгнул мне на колени и замурлыкал. Старуха молча наблюдала за действиями кота.

— Ведьмы привораживают и отвораживают, насылают болезни и страхи, делают яды, вытравливают младенцев, — спокойно перечислила Феодора.

— И вы все это делали!? — ужаснулась я, не особо веря страшноватой бабке. "Она сумасшедшая", — промелькнуло у меня в голове.

— Хотела бы я быть сумасшедшей и не помнить, что творила полвека назад. — Уголки губ старухи дрогнули в горькой усмешке.

"Она читает мои мысли?" — испугалась я.

— Да у тебя на лице все написано — нет никакой необходимости читать твои мысли. Ты спросила, делала ли я все, что назвала? Да делала и получила этот облик. В юности внешность дарует нам бог. То как мы выглядим в старости, зависит от нас. Человек, сделавший много зла, жадный, сварливый получает уродливую внешность, а веселый, добрый, открытый, не помнящий обид — красив и в глубокой старости. Я поздно отвернулась от колдовства и долго не могла изжить обиду на весь мир. Вот и заполучила этот облик. Он мне в наказание. Правда, мои односельчане не дают мне позабыть мои прежние способности, то и дело просят "помочь".

Лицо бабки стало злым и отчужденным. Мне почудилось, что в ее глазах загорелись странные огоньки. По моей спине пробежал холодок, я невольно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Мало ли что покажется сперепугу.

— Поняла: каждая эмоция нагружает определенную группу лицевых мышц. С возрастом те мышцы, что работали сильнее всего и формируют внешность. — Довольная своим выводом я гордо посмотрела на Феодору.

Женщина вздохнула:

— Ну, можно и так сказать. Все в науку переводишь. Только не получится все перевести. — Ведунья принесла вазочку с еще одним вареньем изумрудного цвета. — Съешь хоть немного, — предложила она.

Я зачерпнула полную ложку странного варенья и положила в рот. Вкусовые рецепторы взбунтовались, не умея определить, что же такое коснулось языка.

— Понравилось?

— Очень.

— На запей, а то сейчас заснешь, — пробормотала старуха, подавая мне стакан с жидкостью янтарного цвета.

Перед глазами у меня все поплыло. Кот, сидящий у меня на коленях, увеличился в размерах. Я с трудом ухватила стакан непослушной рукой и медленно выпила. Голос Феодоры звучал так, будто она находилась от меня далеко-далеко.

— Я дам тебе баночку этого зелья, а ты обещай каждое утро и вечер пить с ним чай. — Бабка достала из шкафа старинную матовую баночку граммов на триста с изумрудным содержимым внутри.

— Зачем мне это есть и что за варенье в ней? — Я показала глазами на подарок старухи. В онемевшем теле происходило какое-то бурление. Появилось ощущение, что меня подключили к розетке с током и я теперь, как батарейка, накапливаю энергию.

— Здесь взвар на меду из молодых веточек акации. Он усиливает реакцию, укрепляет мышцы. Скоро тебе пригодится и сила, и ловкость. Ты же упертая, не уедешь, пока не разузнаешь о сестре все. Я права? — Ведунья покосилась на кота, безмятежно спящего на моих коленях.

— Точно. Пока не узнаю, не уеду, — подтвердила я ее слова. — Мне нужно идти, а то баба Поля волноваться будет. Спасибо за чай и варенье. — Я осторожно опустила тяжелого кота на пол. Пошевелила руками. Покрутила головой. Хотелось подпрыгнуть и взлететь.

— Ладно-ладно иди уже. — Феодора положила баночку в пакет и подала его мне.

Котяра потянулся, выгнул спину, а потом в два прыжка добрался до хозяйки и взгромоздился к ней на колени.

— Не провожаю. Сама выйдешь. Только калитку прикрой.

Я кивнула и направилась к выходу. На улицу Озерную добралась за пятнадцать минут и тут почувствовала дикий приступ голода. Мама моя, я как проглот стала, так и растолстеть недолго. Пришлось повернуть в магазин, благо он еще работал. Я купила банку тушенки и пакет гречки. Дорога назад к дому хозяйки показалась в два раза короче.

Во дворе на скамейке сидели обе подруги баба Поля и баба Зоя.

— Вот, Зоя, моя новая квартирантка загуляла без обеда, — доложила баба Поля, увидев меня.

Я остановилась возле старушек.

— Стало скучно, решила пройтись по селу и к речке.

— А заодно поискать приключений на свою задницу, — довольно грубо отреагировала соседка и недовольно нахмурилась.

Если допустить, что Феодора права: и внешность к старости приобретается такая, какую заслуживаешь, то баба Зоя еще та штучка. У старушки вместо рта образовалась сморщенная гузка, так сильно были сжаты губы. Три большие родинки с торчащими черными волосками прилепились возле крыльев носа. Морщинки на лице вырисовали облик брюзги, а глаза за толстыми стеклами очков, как и у внука, походили на совиные. Только волосы пышные и густые украшали пожилую женщину.

— Старалась, но не нашла, — я не удержалась и съехидничала старушке.

— Плохо старалась, — тут же отреагировала баба Зоя. Глаза за очками заинтересованно сверкнули.

"Думается, бабуля любит поспорить. Э-э-э, нет. Не собираюсь с вами болтать. Некогда мне", — подумала я, а вслух произнесла:

— Извините, бабушки, что покидаю вас, мне нужно писать реферат, а потом спать. У меня режим.

— Только половина пятого вечера, не рано ли. Время-то детское, — удивилась баба Поля.

— День мне показался бесконечным, — прервала я дальнейшие расспросы.

Приготовив гречку с тушенкой, слопала поздний и обед, и ужин одновременно. А потом, наплевав на талию, улеглась в кровать. Было о чем подумать.

Все предостерегали меня от маньяка. Три девушки получили одинаковые раны и, скорее всего, погибли от руки одного и того же человека. С Аленой не все ясно. Стоп. Пассажиры в автобусе говорили, что маньяк охотится на приезжих. Почему тогда на кладбище находятся их могилы? Разве тела погибших не забирают родственники домой? Или родня забрала только тело одной девушки, остальные предпочли своих погибших похоронить на здешнем кладбище.

Мысли перескочили на колдунью. Бабка Феодора очень интересный человек. Откуда она знает о современных средствах защиты и то, что я сестра пропавшей девушки? Почему она заявила, что душа Алены давно умерла? Как поняла, что у меня екнуло сердце при виде парня с дурацкой кличкой — Ангел. Кстати, почему его так все называют? И главное: почему я слепо поверила ведунье и лопала все, что она мне предлагала?

Во рту пересохло и захотелось пить. Я поплелась на кухню. В холодильнике на боковых полках в ряд стояли бутылки с минеральной водой. Я взяла одну, завтра куплю и верну бабе Поле. В высокий тонкий сразу запотевший стакан налила "Нарзан" и залпом выпила. Вкуснятина! Жаль только солоноватая немного. Я допила бутылку и вернулась в комнату. Вспомнив о подарке Феодоры, зачерпнула полную ложку странного зелья и принялась медленно его смаковать. Вяжущий терпкий чуть сладковатый вкус варенья оказался необыкновенно приятным. Я снова улеглась на кровать поверх покрывала и собралась еще поразмышлять о странностях, творящихся в Вереево. От мыслей меня отвлекло онемение сначала рук, потом ног, затем всего тела. Зелье! Старуха подсунула мне отраву, — перепугалась я. Тот золотистый напиток наверно был противоядием. А ведь его она мне с собой не дала! С чего это я решила, что она наделила меня витаминчиками, с какого перепугу доверилась ей? По всему телу прокатилась дрожь, все мышцы расслабились. Мне показалось, я превратилась в кисель. Попробовала пошевелиться, не получилось. Замерла, пытаясь успокоиться. Веки стали тяжелыми, неподъемными, мне больше не хотелось двигаться.

Я не заметила, как заснула. Разбудила меня скрипнувшая дверь. Кто-то вошел в комнату и остановился у кровати, от вошедшего пахло ландышами. Опасности я не чувствовала, открывать глаза не хотелось. Кроме любопытной бабы Поли зайти в комнату некому, и я проигнорировала посетителя. Второй раз меня разбудил крик филина. Я села на кровати с колотящимся от страха сердцем. Так беспечно спать и не отреагировать на ночного гостя — просто глупо. Почему я решила, что это заходила хозяйка?

"А кто же еще? — ответила сама себе.

Включила подсветку телефона — половина первого ночи. Пора прогуляться по селу. Замкнула дверь на ключ, хватит с меня гостей, да и не нужны мне свидетели ночных прогулок. Переоделась в черный трикотажный костюм, короткие волосы спрятала под темную шапочку-балаклаву, опустила ее на лицо. Черные кроссовки довершили мое превращение в невидимку. И тут я вспомнила о зелье, которое меня вырубило. Я пошевелила ногами и руками. Действие зелья прошло бесследно? Нет! Я чувствовала прилив сил и энергии. Появилось ощущение, что если подпрыгну, могу взлететь. Здорово! Вот спасибо, Феодора. Надеюсь, она не подмешала в него возбуждающих травок.

Окно распахнулось бесшумно, я осторожно выскользнула в сад, тихонько прикрыла створку рамы. Что собиралась искать ночью? Сама не знала. Крадучись, придерживаясь темных мест, пошла по селу. Стоит мне отойти к кустам или прижаться к забору и меня никто не заметит, а я увижу всех. Возле одного из домов мне попалась парочка, обойти ее не получалось. Вынужденно выслушала их размолвку: горячие уверения парня, что это последний раз, никогда он больше не посмотрит в сторону Варьки, и упреки девушки в нарушении обещаний. Наконец парочка рассталась, и я двинулась дальше. В лесу почувствовала себя свободнее, трещали цикады, несколько раз ухнула сова, из села донесся лай мелкой собачонки. На берегу реки почти возле воды я заметила еще одну парочку и уже собиралась уйти потому, что их недвусмысленная поза говорила сама за себя. Но тут девушка стала ожесточенно отбиваться от мужчины и несколько раз приглушенно вскрикнула. Луна зашла за тучу и скрыла от меня происходящее. Я слетела по ступенькам вниз, не чуя под собой ног и рискуя их переломать. Мужчина душил девушку, она хрипела и отбивалась из последних сил. Теперь было не до раздумий, подлетев, я ткнула душителя в спину электрошокером и держала его секунды четыре. Раздался оглушающий треск. Мужчина вскрикнул и упал навзничь. Потерпевшая оттолкнула обмякшее тело в сторону и сдавленно хрипя, стала озираться. Чтобы не напугать ее, я сняла шапочку и как можно спокойней спросила:

— Что произошло?

Незнакомка, тяжело дыша, лихорадочно поправляла на себе платье. Потом покосилась на нижнее белье, лежащее на песке.

— Не знаю, — просипела девушка, пятясь от меня по сырому песку. Ее руки тряслись, щека подергивалась от нервного тика. — Он был такой ласковый и нежный, а потом... начал душить...

Я присела на корточки и приложила пальцы к сонной артерии мужчины. Не ожидала от себя такой кровожадности, а вдруг убила его?

— Живой, только без сознания, — выдохнула я облегченно и вернула электрошокер на место. — Нужно вызвать милицию.

— Нет! — вскрикнула девушка и посмотрела на меня огромными, как блюдце, глазами.

"Ага. Вот как выглядят глаза, если здорово напугаться, — пришла мне в голову дурацкая мысль.

Незнакомка потрогала горло.

— Это Леший, местный колдун. Может, в него что-то вселилось? — на полном серьезе произнесла девушка. — Или он не контролировал себя в порыве страсти.

Она встала на колени возле лежащего мужчины и откинула его длинные темные волосы со лба. Я поморщилась: терпеть не могу кудри у мужиков. Когда вижу у представителей сильной половины человечества длинные волосы, все время вспоминаю навязчивую рекламу шампуня: толстый пузатый байкер, отбрасывает за спину роскошную гриву и при этом кокетливо улыбается. Смешно? А мне противно.

— Вы не понимаете. Его могли сгубить другие ведьмы. — Девушка кашлянула и помассировала шею. — Между ними идет непримиримая война.

И эта сумасшедшая погладила по щеке человека, чуть не отправившего ее к праотцам.

— Ага, война народная, — съязвила я. "И охота им было на холодном песке возиться", — подумала я, наблюдая, как незнакомка отряхивает колени от налипшего песка.

Мужчина застонал. Его очень красивое, но по мне, так слишком смазливое лицо, скривилось.

— Будешь дожидаться, когда он придет в себя и продолжит начатое или пойдешь со мной в село, а днем расспросишь его, почему он так страстно жаждал тебя придушить?

Девушка оказалась неполной дурой, и пошла со мной в Вереево. По пути она, запинаясь, оправдывалась:

— Мы познакомились неделю назад. Пару раз сходили в кино, погуляли по улицам, а сегодня он обещал устроить незабываемый вечер... Я не знаю, что на него нашло...

Мне стало смешно. Мужик сдержал свое слово и действительно устроил ей незабываемый вечер.

— Ты совсем не боишься его?

Она не ответила. Я проводила ее до первого фонаря и рванула назад к реке. По времени прошло минут двадцать пять. Леший уже очухался и, сидя на песке, ощупывал голову. Потом достал из кармана брюк телефон.

— Аглая, все сорвалось. Кто-то стукнул меня сзади, а эта придурочная убежала. Идите домой, не ждите меня. У нас в запасе еще девять дней. — Мужчина поднялся, привел одежду в порядок и, пошатываясь, направился к деревянным ступенькам.

Я похолодела от догадки и быстро нырнула в кусты. Через девять дней дата гибели всех девушек — пятнадцатое июля. Неужели вместо одного маньяка — трое. В автобусе говорили о Лешем и двух девицах. Может они приносят девственниц в жертву какому-нибудь демону. С этих ненормальных станется. Только вот нынешняя девица явно не сегодня потеряла невинность. Даже влажный песок не охладил ее страсть. Я заметила, как она ловко спрятала свои вещички в сумку. Холодные капли росы с листьев упали мне за шиворот. Леший пошатываясь, прошел мимо меня. Вскоре шаги мужчины стихли. Пора покинуть приютившие меня кустики, "колдун" уже далеко — можно выползать из зарослей. И тут послышались женские голоса со стороны дороги.

— Леший должен был напоить ее чаем со снотворным и просто подождать, когда она уснет. Что пошло не так? Кто мог его шарахнуть по башке? — воскликнула невидимая мне женщина.

"Не била его по голове", — возмутилась я про себя.

Вырубив Лешего электрошокером, я нечаянно наступила на пакет, лежащий рядом. Под ногой что-то треснуло, теперь поняла: это был термос с чаем. Только... если он должен был накачать ее снотворным, зачем душил? Я перестала дышать, прислушиваясь к разговору.

— Вот и узнаем у него. А ну-ка позвони еще раз. Видимо, мы с ним разминулись. — Послышался грудной, с приятной хрипотцой, голос второй женщины.

Такие голоса еще называют сексуальными, а его обладательницы злят меня сильнее всего.

— Варька, он не отвечает. Вот гад! Отключил телефон.

"Коллеги Лешего по цеху нарисовались, — поняла я. — Однако они не послушались и отправились на его поиски".

Наконец все звуки смолкли, я вылезла из кустов и напоследок решила посетить местное кладбище. Почему бы не проверить расхожую байку: якобы не упокоенные души безвременно погибших бродят ночами и взывают к отмщению. Я бы их внимательно выслушала и даже не сильно визжала от ужаса. Мне любые сведения пригодятся. Вот и Бунин сказал:

Нет, мертвые не умерли для нас!

Есть старое... преданье,

Что тени их, незримые для глаз,

В полночный час к нам ходят

На свиданье.

Только мне нужно увидеть эти незримые тени и расспросить их о маньяке.

Я не прошла и половину пути, как снова услышала голоса и цокот копыт. Шумное, однако, местечко это село. Все бродят, не спят ночами. Я уже по привычке спряталась за кустами и посмотрела на дисплей телефона. Мама родная, три часа ночи. На дороге показались всадники. Спасибо луне: я их прекрасно разглядела — это был все тот же Ангел и мужчина, сегодня сопровождавший группу туристов на конной прогулке.

— Олег, мы не поторопились с новым маршрутом? Мне кажется, он немного труден для неподготовленных людей, — сказал Ангел. — Даже мы затратили времени больше, чем предполагали.

— Все нормально, эта группа сама попросила маршрут большей сложности. Уж больно заказ хороший, не хочется упустить. Нужно сделать все, как надо, — ответил мужчина, названный Олегом.

— А когда мы делали по-другому? — В голосе Ангела прозвучало удивление.

— Не мы. Ты. Кто в последний раз был с дамами букой? — хмыкнул Олег.

— Надоело. Они думают: заплатив за экскурсию, покупают и экскурсовода в придачу.

— Больно ты, Матвей, стал привередлив. Два года назад таким разборчивым не был.

— Тогда я еще не знал, что силиконовые красотки, как спички в коробке, похожи одна на другую, — буркнул Ангел.

Я изо всех сил напрягала слух, но всадники уже отъехали далеко от моих кустов. И хотя звук их голосов в ночной тишине слышался еще какое-то время, слов я уже не могла разобрать. Так, значит, Ангела на самом деле зовут Матвеем. Оба мужчины водят экскурсии на лошадях и совершают пешие походы по маршрутам. А где-то неподалеку находится турбаза и конюшня. Я вышла на дорогу и постояла в раздумье. Пожалуй, для одной ночи приключений достаточно.

"На кладбище всегда успею", — невесело подумала я и побрела в село, придерживаясь обочины и спасительных кустов.

Недалеко от дома бабы Поли чуть не налетела на веселую компанию, пытаясь на слух обойти людей. На детской площадке в грибке-песочнице расположилась молодежь: трое парней и две девушки. Они сидели на низеньких бортиках песочницы со стаканчиками в руках.

Ё-мое! Придется их как-то обойти. Через час окончательно рассветет, а я в своем черном прикиде. Распугаю всех местных жителей-жаворонков.

— После пятидесяти жизнь только начинается. Поэтому я разливаю еще по пятьдесят грамм, — произнес крупный парень, плеская темную жидкость в протянутые ему стаканы.

— Долго мы вас, девки, уговаривали, но после того, как я сломал зуб, а Коля штопор, наконец, вы перестали отнекиваться и пожалели нас, — добавил невысокий щуплый парень.

— Ребята, а вы слышали, что в реке нашли утопленницу. Говорят, снова маньяк объявился, — произнесла одна из девушек.

Я, собиравшаяся уже обойти компанию, насторожилась. Душа замерла и похолодела. Все-таки я надеялась на чудо. Хотелось верить: Алена жива! Неужели нашли сестру?

— Хорошо, что маньяк выбирает только приезжих, мы можем не волноваться, — спокойно заметила другая девушка.

Щуплый парнишка встал, расправил впалую грудь и поднял стакан.

— Дамы, мы бы вас защитили, даже жаль, что в этом нет необходимости.

— Не скажи. Хотя убиты приезжие, но жили-то в Вереево. Детдомовка собиралась хатку купить, а другая за местного замуж собиралась и до свадьбы жила на квартире у бабы Поли. Так что эти двое почти нашими уже были, — возразила защитнику одна из девушек.

— Но родились-то они не здесь, значит, не местные. Своих маньяк не трогает, — стоял на своем рослый парень.

"Какой патриот сыскался", — от злости у меня перехватило дыхание.

* * *

Проснулась я от стука в дверь, посмотрела на часы — десять утра. Какого черта! Протирая глаза, распахнула дверь. На пороге стояла баба Поля. Она посмотрела на мое заспанное лицо и улыбнулась.

— Горазда же ты спать. Иди завтракать. Я снова блинчиков испекла.

— Баба Поля, не надо меня кормить! Вы и так мало за комнату взяли. Мне удобнее приготовить самой.

— Сделай приятное бабке, одной-то кушать нет никакого удовольствия. А ты соня, легла рано — встала поздно. — Старушка пытливо посмотрела на меня.

— Слишком вымоталась, сдавая экзамены, — скорчила я жалобную мину.

После по-райски вкусных блинов меня снова потянуло в сон.

— Настенька, а ты не больна? — заволновалась хозяйка, видя мои героические усилия, держать глаза открытыми.

— Нет. Просто переела и теперь лень двигаться. У вас такие вкусные блинчики — чуть язык не проглотила.

Баба Поля улыбнулась:

— Правда? Ну ладно, иди подремай, видно и правда, замучили тебя учебой.

"Интересно, сколько времени продлится действие зелья?" — зевая, подумала я и улеглась на кровать. Перед чаем с блинами я съела ложку Феодориного варенья. Проснулась я свежая и отдохнувшая. Посмотрела на часы и не поверила глазам — прошло всего полчаса.

Из своей комнаты я позвонила следователю.

— Егор Петрович, я услышала о девушке, выловленной из реки. Ее уже опознали?

— Настя, а откуда ты узнала? Ее обнаружили только вчера вечером в половине десятого — В трубке слышался шум двигателя машины.

— Случайно услышала от местных жителей. Я сейчас нахожусь в Вереево.

— Этого еще не хватало. Я еду в село, подходи через час к опорному пункту. Если не боишься, посмотришь на утопленницу. Или лучше на опознание отца вызвать?

— Не нужно. Я приду. — К горлу подкатил ком, руки похолодели.

Я привела себя в порядок и вышла из дому. Полина Андреевна лущила горох, сидя на маленькой скамеечке.

— Прогуляюсь, — пояснила я, видя ее недоумение.

Дорогу до местных пинкертонов я спросила у прохожего, пока мне ничего не хотелось говорить хозяйке дома. На улице мне дважды попался на глаза полный не видный мужичонка в круглых очках. Я бы не обратила на него внимания, если бы не натолкнулась на его очень внимательный и серьезный взгляд, резко контрастирующий с внешностью скромного и робкого интеллигента. У меня мороз прошел по коже от этого взгляда. От интеллигента исходила нешуточная угроза. Я одернула себя. Вот так и начинается паранойя. Невысокий, аккуратный мужчина в тщательно отглаженной одежде меньше всего походил на убийцу, скорее на учителя.

"А ты, конечно, в курсе, как выглядят убийцы", — прозвучал внутренний голос.

Одноэтажное приземистое здание совсем не украшала неопрятная серая штукатурка "короед". Решетки на окнах и стальная дверь красоты не добавляли. Правда, дверь была гостеприимно распахнута настежь.

Поднимаясь по ступенькам в опорный пункт полиции, я почувствовала на себе еще один необычный взгляд: трезвый, оценивающий, у забулдыги, сидящего на скамейке. Так, спокойно! Мужичок сильно смахивал на любителя заложить за воротник.

"Может, и его начнешь подозревать? — укорила я себя. Вокруг одни маньяки. А разве нестранно, что алкаш сидит на лавочке возле полиции? Нестранно. Захотел посидеть, вот и сидит".

Я прошла по коридору, читая таблички. Оказывается, здесь есть котельная, камера предварительного задержания и какая-то комната под названием КВД, возле двери с табличкой "Участковый" я притормозила. Ладони вспотели, сердце забилось быстрее. Ой, как не хочется входить! Взяв себя в руки, отворила дверь и вошла в кабинет.

— Присаживайтесь, Зима. — Следователь хмуро посмотрел на меня. — Прежде всего, Настя, отругаю тебя. Ты зачем приехала в село? Неужели не понимаешь, что здесь опасно!

— Егор Петрович, я осторожна. Мне просто необходимо было приехать сюда. — Дрожь в руках не унималась. Я вытерла мокрые ладони о джинсы и зажала кисти между коленей.

— Зачем тебе нужно было ехать сюда? Надеюсь, ты не собираешься сама выяснять, что произошло с Аленой?

— Собираюсь, — буркнула я и сердито посмотрела на следователя.

— О Господи! — вырвалось у него. — Ты просто напрашиваешься, чтобы преступник обратил на тебя внимание. А у меня нет людей для охраны сумасбродных девиц. Соберись, я покажу тебе несколько очень неприятных фотографий. А ты, если сможешь, скажешь — это Алена?

— Но я думала, что буду опознавать тело.

— Его еще вчера увезли в городской морг. Фотографий будет достаточно. А если окажется, что нашли Алену, вызовем твоего отца. — Он разложил передо мной на столе жуткие фото.

У девушки на снимках не было лица — сплошное кровавое месиво. Прекрасно сохранились только красивые светлые волосы очень похожие на волосы сестры. Фигура, телосложение тоже вроде бы ее.

— Что скажешь?

— Не знаю. Тут нечего опознавать, — растерялась я. — Одежда на ней осталась?

Егор Петрович недовольно нахмурился и нехотя обронил:

— Нет. У Алены были особые приметы: родинки, тату, шрамы?

— Я давно не видела сестру раздетой... с детства, но заметных родинок на теле Алены точно нет. Она очень гордилась этим, и считала свою кожу идеальной. На щиколотке правой ноги Алена всегда носила золотую цепочку с тремя колокольчиками. При ходьбе они тонко звенели. Вадим еще смеялся: буренушка наша звенит колокольчиками.

Следователь протянул мне еще пару снимков

— Такая цепочка?

Я ахнула и зажала рот рукой. Крупный план щиколотки утопленницы — цепочка с колокольчиками, очень похожая на ту, что носила сестра. И тут я вспомнила:

— Была родинка у Алены, ее скрывали волосы... за правым ухом, — я взмолилась про себя: "Пусть ее не окажется у этого тела... пусть".

Егор Петрович протянул мне еще одно фото. Волосы у девушки откинуты и за правым ухом четко виднелась темная родинка средних размеров. Я стиснула зубы: сомнений не оставалось — это Алена.

— Боже мой! — Я все-таки надеялась на чудо и зря. Меня затошнило. — Можно я выйду? Мне что-то нехорошо.

— Иди.

Я встала со стула и, с трудом переставляя непослушные ноги, добрела до двери. — А группа крови тоже совпала? — Наверно, на моем лице следователь увидел остатки надежды.

— К сожалению да. Может тебя проводить?

Я покачала головой.

-Уезжай, Настя, отсюда и побыстрей.

Тошнота подступила к горлу, во рту стало кисло и горько. Я еле успела забежать за угол здания, как меня вырвало. Я приклонилась спиной к шершавой стене, пытаясь отдышаться. Поискала в кармане джинсов носовой платок, не найдя его, вытерла рот рукой. На душе лежала такая тяжесть, что дышалось с трудом. Закрыла глаза. Послышался звук шагов. Сквозь ресницы я увидела: подошел следователь.

— Выпей. — Он протянул мне бутылку минералки.

Я отпила немного, потом полила на руки, умылась.

— Тот, кто сделал это с Аленой сядет в тюрьму. Я найду его, — заявила я, еле сдерживая слезы.

— До чего же ты упертая. Мне не нужна еще одна жертва. Позволь профессионалам делать свое дело. Не путайся под ногами, тоже мне мисс Марпл...

— Уже четыре нераскрытых убийства, не очень-то ваши профессионалы стараются. Вы не можете мне запретить. Я попробую!

— Могу. Если будешь мешать следствию, запру в КПЗ.

Почему-то меня не испугала угроза Егора Петровича.

— До сих пор я вам не мешала.

Следователь красноречиво поднял глаза к небу.

— Да пойми ты, наконец, это не игрушки. Твою сестру сначала ударили ножом в спину, а потом били по лицу чем-то тяжелым. Ее убийство отличается от предыдущих.

— Егор Петрович, все говорят: три девушки были убиты пятнадцатого июля. А откуда такая точная дата?

— Последний раз их видели четырнадцатого. Скорее всего, он убивал их сразу или спустя несколько часов.

— Если это так, почему он Алену убил раньше? Она не вписывается в график маньяка.

— Выясним.

Егор Петрович! — послышался чей-то голос.

— Я здесь, — откликнулся следователь.

К нам подошли двое мужчин в полицейской форме. Один, лет пятидесяти, невысокий, лысый, выглядел неопрятно: пуговицы на его объемистом пивном животе расстегнулись, в прореху выглядывала серая майка. Другой — молодой, стройный, розовощекий выглядел элегантно. Только большая лопоухость все портила, делая его лицо смешным и несерьезным.

— Вам звонят из Апшеронска. — Мужчина вытер лысину несвежим носовым платком.

Лопоухий заинтересованно посмотрел на меня.

— Александр Васильевич, это Настя, сестра, найденной вчера девушки. — Следователь повернулся ко мне. — А это участковый села Вереево. — Вдруг чего обращайся к нему. Запиши его телефон. Продиктуйте ей, — сказал Егор Петрович пузатому недоразумению в форме. — А этот юноша его помощник Владимир, — следователь кивнул на ушастика. — К нему тоже можешь обращаться. Володя, скажите Насте свой номер, на всякий случай.

Я записала в память мобильника названные номера. Мужчины ушли. Попыталась отклеиться от стены и не смогла: ноги не держали.

"Вот, блин, сыщица! Возьми себя в руки", — отругала я себя.

На негнущихся ногах смогла доковылять до скамейки и рухнула на нее рядом с сидящим алкашом. Сейчас мне было все равно где сидеть, лишь бы прийти в себя и отправиться к дому бабы Поли.

— Что влипла? Посадят? Не расстраивайся, в тюрьме тоже люди живут, — посочувствовал мужичок.

Я удивленно покосилась на него, невольно отмечая, приятный мягкий баритон.

"Не пропил голос, надо же", — подумала я.

— Сестру у меня убили. Опознавала ее по фотографиям, — мой голос дрогнул.

— Ах ты, горемыка. На глотни. — Мужик сунул мне чекушку, аккуратно открыв непочатую бутылку водки.

— Не пью.

— А я пить и не предлагаю, только глотнуть, прийти в себя.

Я взяла бутылку и сделала глоток. Жидкость обожгла горло, меня передернуло от отвращения.

— Какая гадость! — Я опустила голову, пытаясь остановить слезы. Соленые капли упали на грязный асфальт.

— Вот она развращенная сельская молодежь с утра хлещет водку, — послышался чей-то голос.

Я подняла голову и замерла с бутылкой в руке. По улице двигалась целая кавалькада всадников на знакомых мне уже лошадях. Уже знакомая мне блондинка в щеголеватом костюме, сильно похожем на "амазонку" английских леди презрительно смотрела на меня. Она ехала на белой лошади, такое красивое животное я видела впервые. Рядом с ней заметила Ангела на вороном жеребце.

"Вот гадство, откуда они взялись? — подумала я, чувствуя как лицо и шею, заливает краска.

Матвей молча посмотрел на меня. Шатенка, едущая чуть позади этой пары, на роскошной каурой кобыле, не преминула уколоть:

— Не удивлюсь, если окажется, что рядом с ней ее бойфренд.

Мужичок хмыкнул и показал девушке средний палец. Я демонстративно сделала еще пару глотков под неодобрительным взглядом Ангела.

— Спасибо. Мне полегчало. — Я отдала доброхоту бутылку. С грустью провожая всадников взглядом.

— Зови меня Серега и не обращай внимания на этих финтифлюшек, — посоветовал новый знакомый. — Если ты упадешь — поднимешься, а они никогда.

— Да вы, Серега, философ. Спасибо за сочувствие.

А ведь мне, и правда, полегчало. Тошнота отступила, камень в груди превратился в кипящую злость на убийцу, погубившего Алену

"Найду тебя, сволочь, и ты за все заплатишь", — пригрозила я неведомому врагу.

Полина Андреевна встретила меня, сидя у раскрытого окошка кухни.

— Прогулялась?

Я кивнула. Прошла в дом и легла на кровать. Так плохо мне никогда еще не было. Проснулась с больной головой. Посмотрела на часы — прошел час, а показалось, проспала весь день. Ужасно хотелось пить. На кухне баба Поля ела борщ. Она принялась нахваливать его. Соблазнительный запах витал в комнате. Я махнула рукой.

— Ладно, наливайте.

Старушка повела носом.

— Мне кажется или от тебя спиртным несет? — скривилась она.

— Вам не кажется. Я опознавала сестру, а это не очень радостное событие, — Улыбчивая, симпатичная бабулька сейчас раздражала меня.

— Боже мой, та бедняга, которую нашли вчера — твоя сестра? — Она всплеснула пухлыми ручками. — Но люди говорили, что пропала девушка из ансамбля. Я помню ее, красивая такая... вы совсем не похожи...

— И все же она моя сестра. Погодите-ка, вы ее видели?

— Да. — Баба Поля встала из-за стола, нарезав хлеб, добавила его в хлебницу.

Я выжидательно смотрела на нее. Старушка уселась на стул и продолжила:

— Девушки в нашем клубе дали один концерт, а после попросили пожилых людей остаться и помочь им записать старинные песни. Только зря все это. Никто в нашем селе не знает этих песен, по строчке только и напели.

Я сказала: "Сходите к Феодоре, может, она вспомнит песни своей молодости".

Но певуньи, как узнали, что бабка ведьмой слывет, наотрез отказались. Только беленькая, твоя сестренка, не струсила.

"А и схожу", — сказала она.

— Баба Поля, вы не знаете, ходила она к Феодоре?

— Чего не знаю, того говорить не буду. А ты ведь приехала не реферат писать. — Старушка подперла голову рукой и внимательно посмотрела на меня.

— Хотела узнать, что произошло с Аленой, почему утонула. И побыть там, где она провела последние дни. — Я не стала говорить собеседнице, что сестру убили. — Полина Андреевна, не сообщайте никому, что я родственница погибшей.

— Все одно узнают, село-то у нас небольшое. Ну да ладно, болтать не буду. Жаль ее. Очень красивая девушка... была... — смутилась женщина.

Борщ оказался выше всяких похвал. Мне казалось, я не смогу после случившегося проглотить и крошки, а умяла целую тарелку.

— Ничего вкуснее не ела, — искренне похвалила я готовку бабы Поли. — У вас волшебные руки. А я оказывается черствый человек: сестра умерла, а у меня даже аппетит не испортился. — Горло сжали спазмы, слезы брызнули из глаз.

Старушка встала, прижала мою голову к груди и погладила по волосам. От фартука бабули пахло ванилью, корицей и жареным луком одновременно, этот запах почему-то подействовал на меня успокаивающе.

— Поплачь, поплачь. Горе все по-разному переживают, и еда тут ни причем.

После обеда я посидела у ноутбука, действительно поработав над рефератом по истории русского обрядового танца. Потом собралась проведать Феодору. Я решила поспрашивать ее о коллегах по ремеслу: Лешем, Аглой и Варваре.

Мне очень не хотелось, все во мне буквально восставало, но пришлось позвонить родителям и сообщить: нашли Алену. Отец сказал, что приедет в Апшеронск через пару дней. К тому времени он надеется, что закончат вскрытие и отдадут тело. В трубке слышались крики и плач мамы. Я выпила воды и сглотнула слезы. Как и ей, мне не верилось, что Алены больше нет. Я не чувствовала утраты и ругала себя за черствость и бездушие.

* * *

У калитки я долго кричала, вызывая хозяйку. Из-за угла дома вальяжно вышел кот и лениво потрусил в мою сторону.

— Где твоя владелица? — обратилась я к животному.

— Что тебе нужно? — послышался неласковый голос позади меня.

Я оглянулась. Феодора с корзиной полной трав неслышными шагами подошла ко мне.

— Хотела расспросить вас о Лешем и девушках, которых называют в селе ведьмами.

— Всего-то, а больше тебе ничего не нужно, шнурки там погладить... — заявила бабка, насмешив молодежным жаргоном.

— У меня мокасины на липучках, но за предложение спасибо, — улыбнулась я.

— Нахалка! — смягчилась старуха, усаживаясь на хлипкую лавочку и пристраивая корзину около себя.

Я опустилась рядом, котяра тут же залез ко мне на колени, потоптался немного и свернулся калачиком.

— Скажите, они, правда, что-то могут или слухи об их умении колдовать вранье? — Я пощекотала кота за ухом, он вытянул лапу и легонько царапнул мою коленку.

— Аглая и Варька две дуры, заморочившие парню голову. Раньше Семен был просто красивым лоботрясом, но девки сумели внушить ему мысль об его особой миссии на земле. Свернули бедолаге мозги набекрень, а дальше он и сам поверил в свою особость. Девки силятся выполнить Обряд крови и стать настоящими ведьмами. Обе балуются черной магией и почти переступили последнюю черту, — на полном серьезе сообщила Феодора, нюхая какую-то травку.

Я покосилась на спокойное лицо старухи. Неужели она верит в то, что говорит? Такое ощущение, что я попала из современной цивилизации в дремучее средневековье.

— А что такое Обряд крови?

Старуха замялась, пошамкала губами и ошарашила меня:

— Убийство человека и переход на новый уровень от обычных ворожей до черных ведьм.

— Вы серьезно говорите о превращении девушек в ведьм? А по-моему они просто станут убийцами и преступницами. Их нужно остановить, — заволновалась я. — Сообщить о их намерениях в полицию.

Мне показалось: в глазах Феодоры сверкнули злые и насмешливые огоньки.

— И кто тебе поверит? Пока они не убили — ловить их не за что, а убьют следов не оставят, — усмехнулась бабка и глянула так, что мое сердце ухнуло от страха в низ.

"Да она точно сумасшедшая!", — подумала я, но вслух сказала другое.

— А если они уже переступили черту и все эти убийства девушек дело их рук?

— Нет. Убийства совершены не ими. Я видела Аглаю, Варвару и Леньку-Лешего — они еще не продали души дьяволу, — возразила Феодора. — Она растерла в пальцах несколько стебельков незнакомой мне травы. В воздухе поплыл приятный запах свежего огурца.

"Огуречная трава, — сообразила я, наблюдая за ее действиями. — А ведь она и правда верит в то, что говорит. Действительно считает, что можно превратиться в ведьму"

— Ты думаешь, я сумасшедшая? Не хочешь признать, что помимо этого видимого мира есть и другой — невидимый. И там действуют свои не менее строгие, но совсем другие законы. — Старуха поднялась с лавочки и добавила: — не приходи ко мне больше! Тяжело быть рядом с такой, как ты.

— Какой такой? — опешила я.

— Глупой жертвой, — буркнула Феодора, поднимая корзинку с травами. — Думала никогда больше не столкнусь с вашей семейкой, а вот, поди ж ты... Хотя, мне очень интересно посмотреть на его потомков, только из любопытства я и разговариваю с тобой.

Я недоуменно посмотрела на старуху. О чем она говорит? На чьих потомков ей интересно смотреть? И уже собралась задать вопрос, но Феодора отрицательно покачала головой. Ехидно окинула меня с ног до головы и заявила:

— Хочешь ночью посетить кладбище? Сходи обязательно, тебе полезно. Авось что и заметишь. — Старуха глянула на кота и что-то прошипела.

У бедного животного шерсть стала дыбом. Он подскочил, оцарапав при этом мне колени выпущенными когтями, и спрыгнул на траву. Феодора открыла калитку и направилась к дому. Кот пошел за ней. Я, открыв рот, смотрела им в след. Откуда она узнала, что собираюсь на кладбище?

Всю дорогу до улицы Озерной меня преследовало ощущение чужого взгляда. Не иначе Феодора заразила своим сумасшествием, и теперь мне чудится: за мной следят!

В комнате я обнаружила новую странность: вещи лежали немного не так, как их оставила. У меня хорошая зрительная память, поэтому всегда замечаю, если что-то сдвинуть хоть на сантиметр. Явно кто-то побывал в комнате и обыскал ее. Вот и ноутбук, и записи лежат по-другому. Что происходит? Зачем кому-то рыться в моих вещах? Если это сделала Полина Андреевна то, что хотела узнать? Я проверила шкаф и сумку — там тоже вещи лежали иначе. В недоумении почесала макушку. Неудобно как-то спрашивать хозяйку: что она искала?

Потратив на раздумья почти час безо всякого результата, я отправилась в магазин за конфетами и чем-нибудь вкусненьким: надо угостить бабу Полю, не все же ее продукты лопать. А за чаем глядишь и выясню, что старушка забыла в моей комнате? Но прежде я решила навестить участкового и кое-что у него выяснить.

В опорном пункте Александра Васильевича не оказалось, зато его помощник был на месте. Он обрадовался мне, словно увидел лучшую знакомую, вскочил навстречу. Я с трудом вспомнила, как его зовут — Владимир.

"А ведь это даже лучше, что застала именно его. Еще неизвестно захотел бы участковый отвечать на мои вопросы", — сообразила я.

— Здравствуйте, Володя. Егор Петрович сказал, чтобы обращалась к вам за помощью. — Я улыбнулась растерянному парню как можно шире и приветливее.

Володя одернул китель и молча кивнул. При этом его лицо медленно заливала краска. Трогательная лопоухость придавала его лицу некоторую наивность.

"По-моему, он младше меня", — решила я.

— Можно присесть?

Мой молчаливый собеседник покашлял в кулак и, наконец, произнес первое слово.

— Конечно.

— Володя, я пришла к вам с просьбой. Вы не могли бы мне показать карту окрестностей села. Если можно?

Владимир облегченно выдохнул и суетливо полез в ящик стола. Минут пять он перебирал бумаги. Издал еще один громкий вдох-выдох и с довольным лицом вытащил лист бумаги, сложенный вчетверо. Развернул карту на столе и посмотрел на меня вопросительно. Я тут же одарила его еще одной улыбкой и нагнулась над картой. Прекрасная подробная карта Вереево и окрестностей.

— Володя, покажите мне, где именно в лесу нашли тела девушек? — Я посмотрела в глаза парню, наклонившемуся рядом со мной над пожелтевшим листком бумаги. Он покраснел еще больше. Уши приобрели бардовый оттенок. Капельки пота усыпали его лоб и верхнюю губу. Голубые глаза стали виноватыми.

"О нет! Только не это. Сейчас заявит мне, что-то о тайнах следствия" — запаниковала я и быстро прошептала:

— Все жители села в курсе. Эти сведения ведь никому не повредят?

Володя утвердительно махнул головой.

— Так почему и я не могу узнать, где их нашли?

Видимо, мой довод показался ему резонным. Володя ткнул пальцем в точку с надписью "Чертово урочище". Я постаралась запомнить карту.

— А где выловили первую утопленницу?

Палец парня медленно двинулся по схематичному изображению реки.

— Здесь, — произнес он второе слово с начала нашей беседы.

— А мою сестру?

Володя показал точку значительно выше по течению реки.

— Спасибо, Володя вы мне очень помогли, — искренне сказала я и в знак благодарности пожала ему руку.

— Пожалуйста, — ответил он и стал торопливо складывать карту.

"Как он с такой стеснительностью собирается работать в полиции?" — посочувствовала я парню.

Покидая кабинет участкового, я еще раз поблагодарила Володю. Теперь можно отправляться и за покупками.

Из магазина навстречу мне вывалился новый знакомый Серега. Он отсалютовал мне зажатой в руке бутылкой водки.

"Силен мужик, сколько же ему требуется выпивки", — промелькнуло у меня в голове. Заметив мой красноречивый взгляд, он ответил на не высказанный вслух вопрос.

— Чем больше пью, тем быстрее соображаю.

— Не может быть! — Я притормозила у двери.

— Точно!

Его взгляд действительно показался мне цепким и осмысленным.

— Десантура сильнее всех, — хмыкнул он. — Нам нет равных ни в выпивке, ни в драке.

Почему-то мужчина вызывал у меня чувство безграничного доверия. И я рискнула:

— Серега, а что вы делаете завтра часика в два пополудни, — поинтересовалась я.

— Хочешь куда-то отправиться, и нужно мое сопровождение? — удивил меня Сергей своей догадливостью.

— Я хотела обследовать дольмены и Чертово урочище, но думаю, одной ходить туда не стоит. А кроме вас и еще двух старушек, никого в селе не знаю.

— Понял. Буду рад сопроводить. Я в отпуске, и мне все равно делать нечего. Только знаешь что, давай на ты.

— Мне неловко взрослого человека на ты называть, — возразила я.

Серега присвистнул и округлил глаза странного неуловимого цвета. Тогда у полицейского участка мне они показались карими, а сейчас оказались серо-желтыми.

— Мне тридцать пять, а не сто лет, — усмехнулся он.

"Ни фига себе! Я думала ему за пятьдесят, а он еще молодой оказывается".

— Да, Серега, алкоголь тебе не друг, — сделала вывод. — Только ты не обижайся, — исправилась я, заметив, что он расстроился. — Водка еще никого не молодила.

— И не говори. Ладно, замяли для ясности. Где встретимся? — спросил он, деловито засовывая чекушку в карман ветровки.

— В конце улицы Озерной, у реки.

* * *

В свою комнату я отправилась в десять вечера, сообщив бабе Поле, что у меня режим — привыкла ложиться спать вовремя. Я экипировалась в черный костюм и уже привычно вылезла в окно.

Интересно, почему я попросила Серегу днем сопроводить меня в Чертово урочище, а по ночам брожу сама? Ответ нашелся сразу — боюсь одна идти в это урочище. Страхом что ли заразилась от местных. Все-таки двух убитых девушек там нашли. А еще меня мучило дурное предчувствие, и я ничего не могла с собой поделать. Кажется, моя вера в то, что сверхъестественного в мире не существует, грозила лопнуть, как мыльный пузырь.

А вот покойников я не боялась совершенно, поэтому и кладбища не вызывали у меня страха. Прививку бесстрашия нечаянно мне и Кире сделал сосед Юрка. Дело было летом. Он подбил нас посетить погост в полночь, чтобы мы увидели блуждающие над могилами огоньки. Юра уверял: он самолично ходил на кладбище и видел не только огоньки, повстречал и парочку привидений. Если повезет, мы тоже сможем увидеть их. Мы восхищались Юркиной храбростью и смотрели на него, как на героя.

В половине двенадцатого ночи я вылезла в окно и помчалась к месту встречи. Кира и Юрка уже ожидали меня на лавочке. Мы, подбадривая друг друга, добрались до скорбного места. Я сгорала от любопытства, нетерпения и страха, по-моему, подруга испытывала то же самое. Возле ворот кладбища нас обуял жуткий страх, но мы храбрились. Оглядываясь по сторонам, мы робко ступили на центральную аллею. Стояла гробовая тишина. Гравий шуршал под нашими ногами, хотя мы шли буквально на цыпочках. Полная луна ярко освещала гранитные памятники и простые деревянные кресты. С боку раздалось тихое мяуканье, и на дорогу вышел котенок. Он стал тереться о мои ноги. На Киру напал нервный смех, сначала подруга смеялась тихо, потом стала хохотать громче. Мы с Юрой невольно стали подхихикивать ей, и страх нас отпустил. Подруга взяла на руки котенка и принялась гладить его влажную от росы шерстку. Ни огоньков, ни приведений мы не встретили, но ощущали какое-то торжественно-мистическое очарование этого последнего пристанища людей. Мы уже отправлялись на выход из кладбища, когда услышали громкие пьяные голоса нескольких человек. На аллее показались трое забулдыг, освещая фонариками могилы, они что-то искали.

— Есть улов! — послышался крик одного из мужчин. — Закусон и беленькая.

— А у меня пирожочки и винцо, — сообщил радостно еще один кладбищенский посетитель.

Третьему, видимо, повезло меньше, он молчал.

Появление этой троицы разрушило мистическое очарование погоста, вернуло нас на грешную землю. Страх исчез совершенно. Мы еще немного понаблюдали за поисками выпивки и закуски завсегдатаями этого места, и отправились домой. С той поры я поняла: россказни о таинственном и сверхъестественном часто на поверку обычные выдумки и объясняются просто и обыденно.

Вот и теперь я не трусила и спокойно, ну почти спокойно, намеривалась посетить местное кладбище.

Пробираться к погосту пришлось огородами: слишком ярко светила луна. По мере приближения к реке, приходилось останавливаться все чаще и затаиваться в кустах. Сначала встретились парочки, возвращающиеся после ночного купания, потом пришлось обогнуть подростков у костра. Их я не опасалась: они так орали песни под гитару, что заглушали все звуки. Возле самой реки тоже слышались голоса. Осторожно приблизившись к берегу, я глянула в низ. Маленький песчаный пляж освещала луна. Блестели гребешки небольших волн, лунная дорожка пересекала водную гладь от одного берега до другого. Три девушки и двое мужчин плескались в реке. Громкий смех женщин разносился далеко по берегу, голоса мужчин звучали глуше. Накупавшись, компания вышла на берег. Дамы элегантно закутались в большие махровые полотенца, мужчины энергично растерлись маленькими полотенцами и все присели к импровизированному столу: пледу или покрывалу, расстеленному на песке. Громко хлопнула пробка от шампанского, девушки взвизгнули, снова весело засмеялись, подставляя стаканчики. Мужчина повыше ростом разлил шампанское и произнес тост.

"Вот так и становятся любителями подглядывать", — укорила я себя и собралась покинуть укрытие, как неожиданно узнала во втором незнакомце Ангела. Сердце подпрыгнуло, чувство досады и злости охватило меня.

"Пижоны, днем катают клиенток на лошадях, ночью купают в реке. Смотрите, какой сервис устроили. Прямо высший уровень романтики. Хорошая у них работка, неплохо устроились", — разозлилась я.

Во втором мужчине я узнала напарника Матвея. Олег усердно наливал дамам шампанское, в ход пошла уже третья бутылка. А я все не могла заставить себя уйти от этого места. Зазвучала музыка, кто-то включил магнитофон. Женщины сбросили полотенца и устроили танцы на пляже. Одна из девиц активно флиртовала с Матвеем, две других с переменным успехом пытались поделить Олега. Мне почему-то было очень неприятно наблюдать, как девушка, смеясь, обнимает Ангела, а тот с удовольствием отвечает на ее заигрывания.

"Еще немного и превращусь в вуайеристку, подглядывая за чужой жизнью. Только это подсматривание никакого удовольствия не приносит. Вечно я делаю неудачный выбор, — отругала я себя. — Мне на фиг не нужен этот бабник".

Ехидина, сидящая внутри, присовокупила: "Да ты ему тоже не больно-то нужна". Так, препираясь сама с собой, я вылезла из кустов и медленно двинулась в сторону кладбища. Прошел час, но я все еще не пересекла дорогу, ведущую к месту последнего упокоения.

Черт, неужели я заблудилась, отойдя от реки? Ведь это просто невозможно. Кладбище находится на возвышении рядом с рекой. Но я действительно заплутала в ночном лесу, чуть удалившись в сторону. Какой-то странный звук послышался впереди, я остановилась и прислушалась: сквозь стрекот цикад и писк комаров раздавалось заунывное пение или монотонный речитатив. Осторожно, боясь наступить на сухие ветки, я пробралась вперед и замерла: что-то огромное и черное торчало передо мной. Еле сдержав крик ужаса, внимательно присмотрелась — дольмен. Плутая по лесу, я набрела на каменные могилы древних людей. Чуть в стороне от дольмена горел костер, а вокруг него двигались, как сомнамбулы Леший и его подружки-ведьмы. К узнаваемым персонажам добавился еще один незнакомый мне мужчина. Он, как и я, был во всем черном, капюшон, закрывал лицо — разглядеть его внешность не удавалось.

"Еще один приверженец темных сил, — подумала я.

Поклонники дьявола водили хоровод, что-то пели и бормотали. Потом Аглая высыпала из мешочка в костер какую-то траву, ветер донес до меня приятный, сладковатый запах. На ум пришел анекдот про деревни. О том, как в одной из деревень сожгли коноплю, а другой сильно повезло — ветер дул в их сторону. Вот и я сейчас нанюхаюсь всякой дряни.

Компания поскакала вокруг костра веселей, тряся головами и руками. Леший подсыпал еще травки, пляски возобновились с новой силой. Я невольно вдыхала этот ароматный дымок, через пять минут с трудом еле сдерживалась, чтобы не хихикать, глядя на их Соловецкие пляски. Аглая сняла блузку, Варвара последовала ее примеру. Леонид достал из мешка петуха.

"Ага, значит, будут приносить в жертву эту птицу-бедолагу", — сообразила я.

Аглая вцепилась в голову петуха, Варя взялась за тушку, а Леший начал пилить шею птицы ножом. Но или нож забыли наточить, или парень, нанюхавшись дыма, не мог осилить несчастное петушиное горло. Птица отчаянно вырывалась и била крыльями, наконец, ее мучения закончились. Голова петуха полетела в костер. Под текущую из горла птицы кровь, девушки подставили ладони и начали себя мазать. Все это действо походило на пародию африканского обряда Вуду, подсмотренного в кино. Мужчина в черном прикиде забрал у Лешего обезглавленного петуха и хозяйственно положил его в холщевый мешок.

"И правильно, — хмыкнула я. — Чего зря добру пропадать. Завтра лапшу сварит".

После обмазывания кровью, Аглая подсыпала в костер еще травки и вся четверка, бодро запрыгала вокруг огня. Это выглядело комично и совсем не страшно. Почитатели нечистой силы пыжились изо всех сил, но со стороны их потуги смотрелись более чем забавно. Их танцы продолжались долго, меня начало клонить в сон, заболела голова. Очнулась я от тишины и сопения. Мужчины слизывали с обнаженных бюстов ведьм подсохшую кровь.

Тьфу, гадость. Меня затошнило. Я начала догадываться, чем закончится обряд по недвусмысленным движениям мужчин. Пора покинуть эту обкуренную компанию, никакого желания созерцать дальнейшее у меня не было. Я знала, как добраться от дольменов к кладбищу. Выбравшись на дорогу, не удержалась и выплеснула содержимое желудка в траву. Голова нещадно болела, перед глазами крутились звездочки. С трудом удалось разглядеть стрелки часов.

"Ничего себе, половина третьего ночи".

Добралась до кладбища только из упрямства. Проходить внутрь не стала, решила постоять у ворот. Дело в том, что я помнила одну старую байку, рассказанную мне бабушкой — матерью отца. Есть поверье, будто после полуночи все неупокоенные души, погибшие насильственной смертью, обязательно проходят через ворота погоста на места своей гибели, а потом в "мертвый час" возвращаются к своим могилам. Ворота служат проходом в потусторонний мир мертвых. Честно сказать я не верила ни в эту байку, ни вообще в подобный бред, щекочущий нервы. Но почему бы не проверить самой. Где-то в самой глубине души мне очень хотелось, чтобы это оказалось правдой. Тогда бы смогла увидеть сестру и расспросить ее. Я находилась еще довольно далеко от ворот кладбища, когда со стороны реки показался неясный белесый силуэт. Пришлось закусить губы до крови, чтобы не огласить окрестности своим диким визгом. Одно дело рассуждать, а другое встретить что-то чуждое и страшное от невозможности понять и объяснить его. Медленно, как бы плывя над землей, к воротам кладбища приближалась девушка с распущенными по плечам волосами. Что-то очень знакомое почудилось в ее фигуре, чертах лица. Я не верила своим глазам: в открытые ворота погоста заходила моя сестра. Вот она медленно повернула голову в мою сторону, словно могла видеть, где я нахожусь. Алена замерла на миг и глянула прямо на меня. Такого ужаса я никогда не испытывала. Каждый волосок на голове и теле стал дыбом. Я моргнула несколько раз и попыталась отступить назад, но ноги не слушались. Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло. Я не могла отвести взгляд от ее бледного лица с черными впадинами глаз. Наконец Алена все также медленно повернула голову в сторону ворот и вплыла в них. Пока я приходила в себя от страха, она исчезла.

Так, пора прекращать походы по ночам, а то свихнусь, от кошмаров на яву. Что-то не так в этом Вереево. На одно село целая стая ведьм и колдунов. По кладбищу призраки шастают, в лесу маньяки орудуют. Дольмены зачем-то рядком стоят — полный набор аномалий. И тут меня осенило: Алена не похоронена на этом кладбище, она вообще еще не похоронена. Тогда почему ее призрак здесь бродит?

Чуть успокоившись, но все равно перепуганная и порядком подрастерявшая веру в свою храбрость, я отправилась домой. Теперь я пугалась каждой тени и каждого куста. Добравшись к дому Полины Андреевны, с облегчением вкарабкалась на подоконник и шлепнулась на пол своей комнаты. Хорошенько прикрыла раму на шпингалет и быстро разделась.

Вот, гадство, придется идти в душ, от меня несло потом, как от рабочей лошади — видимо, я испугалась сильнее, чем предполагала. Тело отреагировало, выделив липкий пот и неприятный запах. Чтобы не разбудить бабу Полю, снова выбралась через окно и потопала в летний душ. Вода была еле теплая, но принесла огромное облегчение. Уже привычным путем вернулась в комнату. Мне или показалось, или так было на самом деле, но в комнате пахло ландышами. Я недоуменно принюхалась и пожала плечами. Ложась в постель, впервые в жизни перекрестила подушку, бормоча "Отче наш".

Проснулась я от голоса бабы Поли. Добрая старушка снова звала меня завтракать. У нее уже вошло в традицию будить меня по утрам.

— Попозже, я еще не выспалась, — пробормотала я, глядя на дисплей телефона. "Господи, только девять утра".

За дверью послышались ворчливые слова Полины Андреевны.

— Впервые вижу таких сонь. Спит половину суток, как сурок.

Проснувшись, я побрела на кухню и попила чаю с конфетами. Бабы Поли рядом не оказалось, и помешать моему сладкому пиру было некому. Происходящее ночью, теперь белым днем показалось бредом.

"Наверно дыму нанюхалась у костерка будущих колдуний?"

Пришлось стирать черный костюм, пропахший всякой дрянью. Вдруг еще пригодится? Со стиркой я провозилась почти час: постирала пару футболок, костюм, сарафан и джинсы. От непривычки стирать руками грубые джинсы, растерла пальцы. Довольная от хорошо выполненного дела, повесила мокрое белье на веревке в саду. Потом уселась с ноутбуком за стол во дворе. Из открытого окна кухни доносились голоса бабы Поли и бабы Зои. Они вспоминали чьи-то похороны. Фраза соседки о том, как красиво лежала Анна в гробу покоробила меня и напомнила о кладбище. Я старалась не слушать их пересуды, но потом насторожилась, услышав слова Полины Андреевны.

— Хорошо, что моя новая квартирантка не гулена. Никто не задурит ей голову. Правда поспать любит, дрыхнет по двенадцать часов.

— Это все умственный труд. Коля тоже спит полдня. Сама знаешь, какая у него сложная работа. Вся бухгалтерия леспромхоза на нем.

Ага, значит внучек Зои Ивановны бухгалтер. То-то он выглядит, как ботан.

— Сравнила, у Николая ответственность, а вот с чего Настя такая соня. Зоя, ты слышала, что бабы болтают насчет наших ведьм и Леньки?

— Нет, не слышала. Я седни в магазин не ходила.

Я насторожилась и навострила уши. Что там местное сарафанное радио передает?

— Леонид как связался с Варькой и Агнешкой совсем с катушек съехал. Девки воображают себя ведьмами, и парня с панталыку сбили. Тьфу! — сплюнула баба Поля. — Так вот бабы спозаранку за малиной в Дальний кут отправились и видели, как из лесу сначала выбежал черт, а спустя время за ним с того же места, где дольмены, вышли девки и два мужика. Одного-то мужика признали — это был ваш Ленька, а другого не смогли. У него капюшон все лицо закрывал. Видать они черта вызвали, что-то просили у него.

Так, значит, местные кумушки меня за черта приняли. А я думала, что удалось проскочить в село незамеченной. И сколько же времени женщины просидели в кустах, если дождались выхода поклонников нечистой силы? Словно отвечая на мой вопрос, послышался взволнованный голос Полины Андреевны.

— Бабы так перепугались, что ноги отнялись, они в орешнике почитай час просидели.

Я тихонько фыркнула, усердно делая вид, что печатаю на ноутбуке. У обоих старушек я была, как на ладони. Из окна кухни прекрасно просматривался весь двор.

Почему сборщицы малины не подумали, что у черта должен быть хвост? Неужели воображение женщин само его дорисовало?

— А все девки виноваты. Учились в какой-то Академии магов в Москве, всем стали говорить, будто у них третье око открылось и они теперь способны на многое: будущее видеть, талисманы на богатство спроворить, порчу снять, чакру открыть, — добавила баба Зоя.

Послышалось звяканье ложек о фарфоровые чашки. Бабульки добавили себе чайку.

— Чакры, — поправила подругу Полина Андреевна. — Я фильм про Индийских йогов видела, чакры — это энергетические центры на теле человека.

— Вот-вот их и открывают. Аглая на кофе и костях гадает, Варька с духами разговаривает. Сама видела: к ним люди на прием идут. — Досада чувствовалась в голосе пожилой женщины. — А Ленька, как телок, на веревочке за ними ходит. Не по душе мне это все.

— Самое смешное, что находятся такие люди, что им верят, — возмущалась Полина Андреевна.

— А ведь доиграются, попадут дьяволу в лапы. Боюсь я за Леньку, все-таки какой никакой, а родственник. И Маша мне говорила: совсем сынок от рук отбился. Твердит одно и тоже: "Каждый зарабатывает на жизнь, как может".

— Вот идиотки! Поглядели бы на судьбу Феодоры, может, расхотелось бы становиться ведьмами.

— А и правда, Поля, расскажу Леньке, как Феодора свою жизнь поломала. И умение колдовское не спасло ее. А ведь она ведьма природная не то, что эти свиристелки.

"Ничего себе. Леший — родственник бабы Зои", — удивилась я. И, заинтересовавшись разговором, подошла к окошку.

— Можно и мне с вами чайку попить? — умильным голоском хорошей девочки спросила я.

— Заходи, Настя, — обрадовалась новому собеседнику Полина Андреевна.

— Я тут краем уха услышала про ведьму Феодору. Расскажите мне очень интересно

— Все женщины их семьи — ведуньи. Людей лечили, скоту помогали. И Феодора такой была, столько добра сделала. Как-то к нам в село в тридцать четвертом году прислали в колхоз нового ветврача. Он приехал в Вереево с молодой женой. И вот влюбилась наша Феодора в него. Все сделала, чтобы разлучить их. Приворот сделала на крови, присушила его. Он жену беременную бросил, а та с горя ребеночка-то и скинула. А ветврач чахнуть и болеть стал. Присушить-то Феодора присушила, да видать он сильно жену любил. Поэтому его душа с телом не в ладах находилась. Жена ветврача пожила здесь еще несколько месяцев одна, да и уехала домой к родителям. А там через некоторое время умерла. Ветврач, как узнал об этом, в петлю полез. Пришла Феодора из лесу и вынула из петли уж хладный труп. А спустя два месяца сама родила двух мертвых младенцев. Больше она вредительством не занималась, да поздно: жизнь отомстила ей за чужую исковерканную судьбу. С тех пор она помаленьку лечит и живет бобылкой почитай уже лет пятьдесят. Всех родных схоронила, осталась в роду последней.

— А ведь Феодора ездила на родину ветврача покаяться и прощения у его семьи попросить, — вдруг заявила баба Зоя.

— Да ты что! — удивилась Полина Андреевна.

— Знаешь, что ее добило? Феодора узнала, что жена ветврача уже дома родила второго ребенка-мальчика и умерла родами. Значит, они как-то преодолели ведьмины чары и сумели увидеться без ее ведома. Кстати, у него была фамилия как у тебя, Настя, странная такая. Я еще подумала: где ее раньше слышала? — Зоя Ивановна пристально посмотрела на меня.

Баба Поля смутилась.

— Это я Зое сказала. К слову пришлось. Уж больно занятная фамилия. Ты ж мне паспорт сама показывала, — напомнила мне Полина Андреевна.

— Вы хотите сказать, тот ветврач носил фамилию Зима? — мое сердце колотилось, как перепуганная птица в клетке.

— Точно. Не твой ли родственник это был? Фамилия-то редкая, — предположила баба Зоя. — Ты на всякий случай держись подальше от Феодоры. Мало ли чего.

— Нет, вряд ли, — покачала я головой. — В наших семейных преданиях нет такой истории. Или... мне никто не рассказывал. Хотя... я знаю, что дед Иван рос сиротой. Он потерял родителей в младенчестве. Его воспитали бабушка с дедушкой. А вы не знаете, как звали ветврача? — поинтересовалась я у Зои Ивановны.

Бабулька пожала плечами.

— Не припомню. А ты, Поля?

Полина Андреевна покачала головой.

— Давно это было. Разве все упомнишь.

— Понимаю теперь, почему Феодора нелюдимая, — заявила я. — К ней, наверно, никто не обращается за помощью или лечением?

Обе старушки смутились и отвели глаза.

— Ходят люди к ней, чего же не ходить. Если помогает, — озадачила меня баба Зоя и потянулась за очередным пряником.

А Полина Андреевна добавила:

— Лекарка-то она неплохая, знающая.

— Баба Зоя, а Феодора моложе вас?

Несмотря на устрашающую внешность, походке и фигуре ведьмы оставалось только позавидовать.

— Какой моложе! — возмутились бабульки хором.

— Нам с Полей по семьдесят два, а Феодоре под девяносто, — добавила соседка.

— Извините. У нее вид бабы яги без возраста — трудно угадать, сколько ей лет.

— Это точно, а ведь в молодости она красавицей считалась, — сообщила Полина Андреевна и, добавив мне в чашку кипятка, протянула заварной чайничек. — Еще чашечку?

Я обреченно кивнула. Напившись чаю, так что он плескался в горле, встала из-за стола.

— Спасибо за чай и интересную беседу, пойду прогуляюсь к реке.

Я переоделась в брюки и рубашку. В два часа меня будет ждать Сергей у кромки леса. На этот раз я вышла из двора парадным входом и направилась к реке.

На высоком берегу сидел Серега с неизменной бутылкой водки в руке, увидев меня, ухмыльнулся.

— Куда сударыня изволит направить свои ходули? — спросил он и, не морщась, отхлебнул из чекушки.

"Как молоко пьет. Вот она сила привычки", — я поглядела на его манипуляции с бутылкой.

Он любовно вытер горлышко чекушки и сунул ее во внутренний карман ветровки.

— Не жарко? — показала я на куртку.

— Нормально. Куда все же идем?

— В Чертово урочище. — Я показала направление, будем придерживаться реки.

Вскоре мы углубились в лес, но его пересекали многочисленные тропки и все время приходилось сверяться с компасом, чтобы не заблудиться.

— Зачем? — он посмотрел на меня внимательным взглядом совершенно трезвого человека и тут же дурашливо ухмыльнулся.

— Что зачем? — усмехнулась я.

— Зачем мы идем в урочище?

— Двух девушек нашли в лесных ямах недалеко от реки в Чертовом урочище. Труп первой и второй утопленниц могли скинуть с берега в том же месте. Вот и проверим. Река делает изгиб, смотрела по карте, — пояснила я, заметив удивленный взгляд своего спутника. — Сбросим с берега в воду бревно, и посмотрим, где его прибьет к берегу?

— Что это тебе даст? — удивился Серега.

— Алену нашли выше по течению. Ее никак не могли сбросить в воду на пляже. Никто, будучи мертвым, не плавает против течения. Я это поняла, когда на карте случайно увидела название места, где ее нашли. Следователь сказал: "Алену прибило к берегу в Кривом логу". Я случайно запомнила. А после рассматривала карту местности и сообразила: если ее ударили на пляже, там обнаружили ее кровь. Как она попала в Кривой лог? Сестру явно перенесли с пляжа. Куда и зачем?

— Убийца мог ударить ее по голове, перенести в машину и сбросить в реку выше по течению, — предположил мужчина.

— Как я поняла, он нападал на девушек в разных местах, но все трупы связаны с Чертовым урочищем, будто это место что-то для него значит.

— Ты сама хочешь найти убийцу сестры?

— Хочу, если получится. — Я подошла ближе к нему и с удивлением уловила исходящий от Сереги дорогой мужской парфюм.

"Пьет он его что ли?"

— Не лучше ли доверить поиски убийцы ментам, — задал он резонный вопрос.

— Они и за три года не поймали маньяка. Где гарантия, что поймают теперь? — возмутилась я.

— Сдается мне, что расследуя убийство сестры, ты выставляешь себя приманкой. Да ты просто чокнутая! Человек, убивший четырех девушек, тебя прихлопнет, как надоедливую муху. — Серега с жалостью в глазах окинул меня с ног до головы.

— Ну, во-первых, я не кричу на каждом углу, что я сестра Алены.

— И не надо. Тебя вызывали на опознание. Кто-то мог заметить твою персону возле опорного пункта полиции, ты поселилась у бабки, где до этого жили трое из убитых девушек. Только одно это привлечет к тебе внимание.

— Что? Что ты сказал? — Я открыла рот и долго не могла справиться с удивлением. — Ты откуда об этом знаешь?

— Уши имеются. Может, некоторые уже ставки делают. Какого числа тебя грохнет маньяк?

— Погоди, — я остановилась. — Все знают, что погибшие девушки жили на квартире у Полины Андреевны?

— Ну да. Хотя у нее, кроме этих троих, еще куча народу проживала, но их никто не трогал. Я решил, что ты специально сняла у нее комнату, так сказать, вызвала огонь на себя, — усмехнулся Серега. — Я каждый отпуск провожу в Вереево и в курсе всех местных новостей.

От его сообщения у меня голова пошла кругом. Ничего себе совпадение!

— Я не специально поселилась у бабы Поли. Мне девушка в гостинице дала ее адрес.

Сергей поднял парочку блестящих темно-коричневых желудей и принялся ими жонглировать.

— Далеко еще до урочища? — поинтересовался он, добавляя к двум желудям еще один.

— Нет. От пляжа всего километра два, мы прошли приблизительно полтора. Скоро должна появиться балка-низина в лесу. Я что смогла, разглядела на карте в кабинете участкового.

Мужчина прекратил жонглировать, выкинул желуди в кусты. Допил свою чекушку, бросил вслед желудям.

— Тогда чего стоим? Пошли.

Я сверилась с компасом. Мы немного сбились в сторону. Пришлось взять чуть левее. Я наступила на корни дерева, торчащие на поверхности земли и сплетенные в клубок. Они очень походили на змей. От неожиданности я вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Серега расхохотался.

— Храбрая ты наша, думаю, маньяк одного твоего визга испугается. — Он остановился, снял ветровку. — И впрямь жарко.

Мы шли через лес, не разбирая дороги, стараясь не сильно отклоняться от реки. Я снова сверилась с компасом и присела отдохнуть на поваленное дерево. Стрелка компаса вдруг начала крутиться в разные стороны.

— Что происходит? — Я показала на компас.

— Это признак Чертова урочища. Я слышал от местных, что здесь легко заблудиться. Компас не работает. Человек начинает себя странно чувствовать.

Я обрадовалась. Неужели столкнусь с настоящей аномалией.

— Вот и проверим. Я отдохнула, ну что, в путь?

Серега с готовностью согласился. По-моему, ему доставляла удовольствие наша прогулка, во всяком случае, вид у него был довольный.

Метров через триста появилось ощущение пристального взгляда. Правда, это ощущение преследовало последнее время меня везде, но здесь стало более явным. Стрелка компаса продолжала свое верчение. Даже Серега замолчал, перестав балагурить.

— Извини за нескромный вопрос. Ты женат? — Спросила я, чтобы только не молчать.

Серега прищурился, оглядел меня с ног до головы и усмехнулся:

— Предлагаешь свою кандидатуру?

Я сердито фыркнула в ответ. Мужчина наигранно возмутился:

— Ты мне не подходишь! Брать в жены чокнутых девиц не в моих правилах. Но скажу по секрету: сейчас я свободен.

Я с удивлением обнаружила, что у него обаятельная улыбка.

— Вот гад! — Мне тоже стало смешно.

И тут, зацепившись за корягу, я не удержалась и полетела по склону вниз. Серега ринулся следом, пытаясь меня удержать. Скатившись, я с трудом поднялась и осмотрела себя. Правая брючина разорвалась до колена, тонкая рубашка порвалась в нескольких местах. Сквозь прорехи виднелись многочисленные царапины. От боли я втянула воздух сквозь крепко сжатые зубы, стараясь удержать слезы.

— Представляю, сколько новых шрамов появится на шкуре, — с досадой сказала я.

— Скажи спасибо, что на твоей любопытной мордочке только одна царапина — невозмутимо произнес Серега, отряхивая джинсы и поднимая куртку.

Он пострадал меньше: на плече по шву лопнула рубашка и у ворота отлетела пуговица.

Я испуганно дотронулась до саднящего подбородка.

— Ты повредила ногу? Смотри у тебя вся штанина в крови.

Я задрала намокшую левую брючину и озадаченно посмотрела на вымазанную, но совершенно целую без единой царапины ногу.

Серега насторожился и сразу весь подобрался. Сейчас он меньше всего напоминал безалаберного алкаша. Он осторожно приподнял ветки, на которые я упала, скатившись со склона.

— Ни фига себе! Только этого не хватало: вокруг наши следы. Теперь вовек не отмазаться.

Я подошла к нему ближе.

— О Господи!

Под ветками еще не успевшими завять, лицом вниз лежала девушка, рядом с ней земля и прошлогодняя листва все пропиталось кровью. Видимо я вымазалась в ней. Белая футболка незнакомки на спине побурела от крови.

Серега наклонился, стараясь не наступить на кровь, и дотронулся до шеи убитой.

— Мертва. Убита ножом или чем-то острым в спину. Кровь успела натечь сюда на листву. — Он показал рукой на темную вязкую жидкость. — Потом ее перевернули лицом вниз и накрыли ветками. Прошло не так много времени с момента убийства. Листва на ветках чуть привяла, правда здесь тень..., но все равно это произошло не вчера.

У меня от жалости к бедной девушке и страха перед неведомым убийцей пропал голос. Я с трудом просипела:

— А вдруг он где-то рядом и смотрит на нас?

— Не думаю. Что же делать? — Серега поскреб небритую щеку.

— Как что! Сообщить в полицию. — Я попробовала набрать номер следователя. — Нет сети. Придется возвращаться...

— Ты прямо ходячая неприятность. Я буду подозреваемым номер один, — буркнул Серега.

Я удивленно посмотрела на его недовольное лицо.

— Это еще почему? Я же с тобой.

— По молодости и глупости отсидел за угон машины, а менты любят вешать всех собак на бывших зеков.

Наверно, я сумасшедшая, но почему-то доверяла алкашу, а теперь еще и оказывается зеку.

— Нас вместе никто не видел. Давай скажу, что нашла ее одна. — Я покосилась на лежащее неподалеку тело несчастной.

— Так будет лучше, — Серега сразу повеселел. — С меня бутылка. Давай выбираться отсюда, не до экспериментов с бревнами. — Он внимательно осмотрел листву, устлавшую землю ковром. — Надеюсь, четких следов не осталось. Наверх не полезем, пойдем по пологому склону. Так дальше, но надежнее.

Он шел медленно, все время проверяя, куда наступает.

— Да не видно же ничего, — попыталась я его успокоить.

— Может быть, но это мало что даст, если собака пойдет по следу. За мной должок, Настя. Ты меня сильно выручишь.

— А кто втянул тебя в это? — напомнила я и добавила: — Хотя, ты можешь отдать должок уже сегодня вечером.

Мужчина заинтересованно протянул:

— Я тебя внимательно слушаю...

— После полуночи проводишь меня на кладбище.

Серега открыл рот.

— На фига! Ты что, гробокопательница?

— Мне просто страшно идти туда одной во второй раз. Я хочу еще раз увидеть привидение сестры и проверить, не померещилось ли оно мне в первый раз. Ты будешь смеяться, но вдруг удастся расспросить призрак и узнать, кто убийца? — Я посмотрела на свои дрожащие руки. — Бедная девушка, так жалко ее.

— Ты видела привидение сестры на кладбище? — удивился мужчина.

— Кое-что произошло в тот вечер — не могу доверять своим глазам... В общем, нанюхалась дыма и мне могло померещиться черт знает что, — смутилась я.

— Ты употребляешь травку? — Глаза у Сереги округлились.

— Нет! — возмутилась я. — Скажем так, вдыхала дымок от чужого костра.

Серега недоверчиво покосился на меня, но ничего не сказал.

— Я знаешь что подумал: по срокам мы нашли жертву маньяка, ну почти по срокам... А твою сестру убили раньше, может, она погибла от руки другого человека.

— Неужели в таком маленьком селе есть еще один убийца. — Мне вдруг стало зябко в жаркий летний день.

"Куда я суюсь со своими расследованиями? Девушка, убитая в лесу, не выглядела хилой крошкой. Что она делала в урочище? Как попала туда?"

Мы вышли на дорогу, ведущую к поселку. Я снова попробовала дозвониться следователю, но трубку никто не брал. Придется идти в опорный пункт.

— Ты иди, Настя, а я в реке умоюсь и приведу себя в порядок.

— А я?

— Что ты? — удивился Серега.

— Как я пойду по селу в таком виде?

Он чертыхнулся, а потом снял рубашку и протянул мне.

— Бери, прикроешь свои лохмотья.

Даже в таких обстоятельствах я ухитрилась заметить красивый торс мужчины, ранее скрытый мешковатой одеждой.

"Видимо, в тюрьме спортом занимался, и алкоголь не успел испортить его вид ", — решила я, одевая его рубашку.

Серега осмотрел меня и остался недоволен. Подошел ближе, молниеносно вытащил откуда-то нож и присел возле моих ног. Я отшатнулась.

— Стой, чокнутая. Обрежу брюки. Сделаем короткие бриджи. Или топай сначала на квартиру переоденься, а потом сообщай об убийстве.

— Ладно, сойдет и так, — махнула я рукой.

— Настя, ты это отстегни свою игрушку. — Он показал на электрошокер на моей щиколотке.

— Ой, совсем о нем забыла. — Я отстегнула электрошокер и прикрепила его к поясу под рубашку.

Серега смотрел на меня задумчиво и серьезно.

— Ты не должна забывать о нем. Раз уж вооружилась.

Я вздохнула.

— Ну, я пошла?

— Ага. И не спались, давая показания следователю.

На улице села прохожие, заметив меня, таращили глаза от удивления, многие оглядывались. Я поняла, какую колоритную фигуру представляю, увидев себя в витринном стекле магазина. Всклокоченные волосы торчали дыбом, в них запутались травинки и кусочки листьев. Широкую рубаху украшала живописная прореха на плече, а неровно обрезанные брючины дополняли последний штрих к бомжеватому виду.

"Ну, Серега, погоди! Не мог сказать, что похожа на чучело. Мне показалось, что я более прилично выгляжу, — разозлилась я на него.

С пару секунд я разглядывала свое отражение. Из двери магазина выскочил продавец.

— Чего встала? Вали отсюда, алкоголичка. Всех клиентов распугаешь, — закричал он.

— Почему алкоголичка? — возмутилась я.

— Нормальные люди в таком виде не ходят, — справедливо заметил мужчина.

Я взглянула на него угрюмо. Собралась нагрубить, но сдержала себя и промолчала.

"Нет! Только не это", — мне хотелось провалиться сквозь землю.

Ангел и, его компаньон Олег, вели группу туристов. За плечами мужчин возвышались большие рюкзаки, женщины несли маленькие. Туристы с удивлением уставились на меня.

— Вот к чему приводит распитие спиртных напитков с утра пораньше, — ехидно заметил Матвей и с усмешкой оглядел меня.

— А не пойти ли вам, господа хорошие, куда подальше, — буркнула я, заливаясь краской от досады.

Мой второй поход в Чертово урочище состоялся через полтора часа. До прибытия следственной группы из района участковый успел записать рассказ о моем походе в лес.

— Александр Васильевич, там группа приехала. Нас ждут, — сообщил Володя, заходя в кабинет.

Участковый взглянул на меня участливо.

— Настя, выдержишь? Придется показать место, где ты обнаружила девушку.

Я вздохнула.

— У меня есть выбор?

В микроавтобусе "Ниссан", куда меня посадили, находилось много людей. Я обрадовалась, увидев Егора Петровича.

— Настя, кратенько суть дела, — попросил он.

Участковый показывал дорогу, будучи местным жителем, он прекрасно знал, где находится Чертово урочище. Лесная дорога стала узкой, дальше микроавтобус проехать не мог.

— Придется пешком, — сказал Александр Васильевич.

Машина остановилась, люди высыпали на дорогу.

Вместе со мной я насчитала двенадцать человек. Ко мне подошел помощник участкового.

— Володя, а зачем так много людей приехало? — поинтересовалась я.

— На место преступления всегда выезжает оперативно-следственная группа. А сегодня к ним еще добавились ребята из группы немедленного реагирования. Я мечтаю, со временем конечно, попасть к ним в отдел.

Я с уважением посмотрела на щуплого паренька. Дорога к месту, где мы с Серегой нашли убитую девушку, показалась мне короткой. Ужасно не хотелось туда возвращаться снова. Я показала на кучу веток.

— Она там. Я скатилась по склону прямо на нее.

Мужчины рассредоточились, осматривая кусты, траву, землю. Над трупом склонился Егор Петрович и пожилой мужчина в гражданской одежде.

Я села на сухой ствол поваленного дерева. Старый дуб выворотило с корнями, и они теперь торчали над землей, смахивая на щупальца осьминога. Ко мне подсел Володя. Я понаблюдала за несуетливой работой полицейских. На душе было муторно, и только чтобы не молчать, поинтересовалась у парня.

— А кто здесь главный?

Ушастик оживился и повеселел.

— Егор Петрович, начальник отдела, он и руководит расследованием. Посмотри, у него на погонах красная полоса и четыре звездочки. Он капитан, и здесь старший по званию. А тот лысый мужичок, — Владимир показал на толстяка осматривающего труп, — судмедэксперт. Вон тот в голубой рубашке — эксперт-криминалист.

— А есть разница? — удивилась я.

— Конечно. Каждый занимается своим делом. Как бы объяснить тебе проще. Лысый спец по трупам, а в голубой рубашке спец по отпечаткам и уликам. Те двое, — Володя показал на молодых людей, внимательно осматривающих землю и траву вокруг, — опера. Ну а двое с автоматами — это ребята из следственной группы.

— А какое звание у оперов? — полюбопытствовала я, глядя на их голые погоны с тремя звездочками.

— Оба старшие прапорщики.

— А твой начальник какое звание носит?

— Александр Васильевич старший лейтенант. — Володя отломал веточку и пытался ею перекрыть дорогу бегущим по стволу дуба муравьям.

Я посмотрела на плечи собеседника. Он понял мой красноречивый взгляд и покраснел.

— Две лычки, я всего лишь младший сержант. В полицию пришел сразу после армии. Но я собираюсь поступать в академию, — заверил он меня смущенно.

Глядя на кропотливую работу следственной бригады, я вдруг осознала: они еще зададут мне очень неудобные вопросы. Долго ли смогу скрывать, что была здесь не одна?

Домой вернулась я в седьмом часу вечера голодная, измученная морально и физически. На кухне чаевничала баба Поля.

— Бродишь целыми днями не евши, — посетовала она и, приглядевшись, охнула: Кто тебя так отделал?

— Гуляла по лесу и заблудилась. Упала со склона, порвала рубашку и брюки. Нашла то, чего совсем не собиралась найти.

— И чего же?

— Труп девушки, — возвестила я горестно. И тут невероятная догадка промелькнула у меня в голове. Там в лесу мне показали лицо убитой, перевернув ее на спину. Следователь спросил: "Знаю ли я эту девушку?"

Погибшая была незнакома мне.

— Полина Андреевна, до меня у вас случайно не проживала блондинка со странной прической: среди белых волос красные и голубые пряди.

— Жила. Ира. Она пробыла у меня всего неделю и съехала не попрощавшись. Деньги за комнату оставила на столе. Претензий у меня к ней нет, но обида осталась: не по-людски так поступать. Мне она показалась доброй сердечной девушкой, а вот поди ж ты... Неужели я доброго слова не заслужила? А почему ты спрашиваешь? — Руки бабы Поли нервно теребили уголок белой клеенки, похожей на кружевную скатерть.

— Именно ее и нашла в лесу мертвой, — выдавила я из себя и внимательно посмотрела на старушку. Так или иначе, но уже с четырьмя убитыми девушками она общалась. Что если этот божий одуванчик — маньячка?

— Не может быть! — всплеснула руками Полина Андреевна. — Что же такое, в конце концов, происходит? — губы старой женщины задрожали, лицо сморщилось, став похожим на трухлявый гриб.

"Притворяется или правда переживает? — размышляла я, наблюдая за ней.

— Настя, не ходи больше одна по лесу, а еще лучше уезжай домой. Видишь, что у нас творится? И чего он прицепился к моим квартиранткам? — произнесла расстроенная старушка — Пойду к себе в комнату. А ты садись, ужинай. Каша пшеничная с тушенкой на плите стоит.

Я посмотрела ей вслед. Потом отправилась в душ. Голова пухла от мыслей. Под мои подозрения попал и Серега. Мог он убить девушку и вернуться на встречу со мной? Обходную дорогу из Чертова лога он знал, но почему-то поперся со мной по заросшей тропке вдоль берега. Хотя это я потащилась, а он просто шел за мной. И удивился страшной находке довольно натурально. После сытного ужина я завела будильник на половину двенадцатого ночи и легла в кровать. Нужно выспаться перед походом на кладбище.

Проснулась я за пять минут до звонка. Снилась мне полная чушь: за мной с ножами в руках, по очереди, гонялись: баба Поля, Серега, местный участковый и даже продавец магазина. Все они требовали вернуть им мешок. Я так и не поняла, что в нем лежало, но усердно прятала его то в кусты, то за груду непонятных камней. Ополоснув лицо холодной водой, напялила коричневую тонкую водолазку, черные брюки. Волосы спрятала под трикотажную темную шапочку. Уже привычным способом вылезла в окно и огородами пробралась на соседнюю улицу. В условленном месте меня уже ожидал Серега. Коротко рассказала ему о приезде следственной группы и втором походе в урочище в сопровождении полиции. В двенадцать ночи мы заняли пост рядом с воротами кладбища. Прождали с час. Привидение не появилось.

— Пошли к дольменам, — предложила я.

— Зачем? — поинтересовался мужчина и привычно отхлебнул из горлышка бутылки водку.

"У него прямо неиссякаемый запас спиртного" — подумала я и сказала туманно:

— Проверим кое-что.

Подходя к дольменам, мы услышали смех, звуки музыки. Нос уловил дразнящий аромат мяса, жарящегося на углях. Мы вышли на поляну, напугав местный народец.

— А-а-а, старые знакомые, — противным голосом произнес Ангел. — Потянуло на халявную выпивку.

Я стояла дура дурой, не зная, что ответить, не ожидая повстречать здесь эту компанию.

— Никакого уважения к гостям, — спокойно ответил Серега.

Мужчина, бренькающий на гитаре, прекратил мучить инструмент. Потом картинно тряхнул пышной шевелюрой и заиграл новую песню, неимоверно фальшивя. Серега поморщился и подошел к нему.

— Слышь, мужик, не издевайся над гитарой. Хочешь, покажу, на что способна твоя семиструнка.

К моему огромному удивлению гитарист покорно протянул Сереге инструмент. Мой провожатый похлопал рукой по бревну рядом с собой.

— Садись, Настя, передохни.

— Вас вроде бы не приглашали к нашему костру, — буркнул Ангел и сердито посмотрел на меня.

— Да ладно, Матвей, пусть сыграет, послушаем, как играет блатняк, другое он вряд ли умеет, — съехидничала уже знакомая мне блондинка.

— Хорошо, послушаем. — Матвей уселся на бревно неподалеку от меня.

Серега тронул пальцами каждую струну, подкрутил что-то на грифе гитары и с перебором заиграл. Я уже говорила, что обожаю музыку. Вот и сейчас душа встрепенулась и замерла. Мне так необходимо было очиститься от кошмара в лесу. Музыка смывала страх и ужас смерти. Заставляла отчаянно жаждать жизни во всем ее многообразии. Настроение у меня немного поднялось. У моего провожатого оказался неожиданно сильный и приятный голос.

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела...

"Вот вам! — Я гордо посмотрела на Серегу. — Молодец! Умыл зазнаек".

По просьбе дам воодушевленный мужчина сыграл "Скалолазку" и "Привередливых коней" Высоцкого. А потом, помедлив с минуту, заиграл из мюзикла "Юнона и Авось" знаменитую песню "Я тебя никогда не забуду".

Ты меня на рассвете разбудишь

Проводить не обутая выйдешь

Ты меня никогда не забудешь

Ты меня никогда не увидишь

Заслонивши тебя от простуды

Я подумаю: Боже, Всевышний

Я тебя никогда не забуду

Я тебя никогда не увижу

Не мигая слезятся от ветра

Безнадежные карие вишни

Возвращаться плохая примета

Я тебя никогда не увижу

И качнутся бессмысленной высью

Пара фраз залетевших отсюда...

Когда умолк последний аккорд, наступила тишина. Я украдкой смахнула слезу. У меня наворачиваются слезы при виде необыкновенной красоты природы или при встрече с талантом любым, будь то танец, пение, картина. Я стесняюсь своей сентиментальности и восторженности.

Серега оглядел слушателей и, легко касаясь струн, заиграл аргентинское танго. Две девушки поднялись и пригласили кавалеров. Танцевали пары на мой профессиональный взгляд плохо. Потом музыкант сыграл ламбаду, что-то вроде кадрили и фокстрота. Я еле сдерживалась, чтобы не выскочить в круг и пританцовывала сидя. Чувство странной истеричности и другие непонятные сумбурные чувства переполняли меня.

— Что завидно? — ехидно осведомился Ангел. Он, видимо, заметил мои горящие глаза. — Это тебе не водку бухать, тут умение необходимо.

Серега посмотрел на нас и сунул гитару мне в руки

— Подержи. — Он подошел к женщине, кутавшейся в большую цветную шаль. — Мадам, позвольте на пять минут ваш платок.

Женщина сняла шаль и протянула ему. Серега приблизился ко мне и тихо сказал:

— Сбацай "цыганочку" с выходом. Забей гвоздь в головенки этим снобам. Пусть умоются. — С этими словами он поднял меня с бревна и ловко повязал шаль на бедрах. Я стащила шапочку с головы и, не менее картинно тряхнув короткими волосами, также тихо ответила ему:

— Я сейчас покажу им, как надо танцевать.

Уже потом дома я задумалась. Откуда Сергей знал, что умею танцевать? А тогда я просто встала и сплясала от души, выплескивая потрясение тяжелого дня.

Не совру, если похвастаюсь, туристы просто обалдели. Если Серега вложил всю душу в музыку, то я в танец. Мы им показали! Все бы отдала, чтобы еще раз увидеть потрясенное лицо Ангела (дурацкая кличка). Нас умоляли играть и танцевать еще. Серега посмотрел на меня вопросительно.

— На прощание лезгинку, — улыбнулась я своему аккомпаниатору. Взяла два шампура и показала веселой гоп-кампании "Танец с саблями". Мы произвели фурор.

Покидая людей, ставших гостеприимными, поймала задумчивый взгляд Матвея.

"Ну, ну, тебе полезно поразмышлять. А то мастак ярлыки вешать", — подумала я.

* * *

Утром меня разбудил уже привычный стук в дверь и голос бабы Поли.

— Настя, подъем! Омлет с грибами готов. Опять продрыхла бог знает сколько.

— Полина Андреевна еще рано, — простонала я, взглянув на часы: десять ноль-ноль. Повозмущавшись еще несколько минут, почувствовала дикий голод.

Спать или есть? Спазмы в животе решили за меня эту проблему. Зелье Феодоры я стала употреблять после завтрака, оно сначала вырубало меня минут на тридцать, а потом я чувствовала необыкновенный прилив сил. Вечером я тоже не забывала съесть ложечку этого волшебного снадобья.

Крепкий чай, вкуснющий омлет оживили мой измученный организм.

— Полина Андреевна, как вы думаете, почему маньяк выбирает именно ваших квартиранток?

Старушка вздрогнула, глаза ее испуганно заметались.

— Поэтому я и боюсь за тебя. О твоей сестре я узнала раньше тебя, но не стала ничего говорить. Подумала: если захочешь, сама расскажешь. Село-то у нас небольшое, Зоя видела тебя у полицейского участка и поинтересовалась у Васильевича, нашего участкового, зачем тебя вызывали? Он ей ничего не ответил, а Вовка, помощник его, добрая душа, сообщил: вызывали на опознание сестры-утопленницы. Настя, скажи правду, для чего ты приехала в Вереево?

— Я вам уже говорила. Захотела побывать там, где погибла Алена. Что тут неясного?

— Сдается мне, правду ты не скажешь. Хорошо хоть фамилию не соврала. Только вещи для простой студентки-практикантки ты с собой взяла странные. Одна черная шапочка с прорезями для глаз чего стоит.

Полина Андреевна вытерла фартуком руки.

— И нож с электрошокером я видела, — совершенно спокойно произнесла она.

— Вы шарили в моей сумке? — возмутилась я и отодвинула от себя пустую тарелку.

"Спасибо накормила", — возмущение бурлило во мне на манер вырвавшейся из бутылки теплой газировки.

Сейчас баба Поля совсем не походила на "Божий одуванчик". Ее лицо сморщилось и стало злым.

— Не шарила, а посмотрела. Должна же я знать кого селю в своем доме. Вдруг воровку какую? И все-таки, зачем ты приехала?

"А пусть знает", — решила я.

— Хочу найти убийцу сестры.

— Да ты безголовая! Сидела бы дома. Уже четвертый год ищут убийцу. Думаешь, ты умнее всех? — Полина Андреевна достала из холодильника любимую минералку и, налив в стакан, стала пить маленькими глотками.

— Не умнее, а настойчивее. У меня стимул есть.

— Как бы ты сама не поплатилась. Хорошо, что дрыхнешь ночами, но вот днем зря одна по лесу бродишь. — Баба Поля осушила стакан, промокнула рот полотенцем и начала убирать со стола тарелки.

— Спасибо за омлет.

— На здоровье, — прежним ласковым тоном сказала баба Поля.

Я вышла во двор и уселась на лавочку.

Пора подвести итоги.

Следователь из меня вышел, прямо скажем, никчемный. Я начала подозревать еще и хозяйку дома. Девушки, жившие у бабы Поли, спустя какое-то время погибали от руки убийцы. Ну не может эта старушка оказаться маньяком: не производит впечатления физически сильного человека. Как бы она справилась с молодыми и крепкими девушками? От дома Полины Андреевны до Чертова урочища три километра, у бабульки сил не хватит дотащить туда тела. Или она их отводила в урочище? Чем-то прельщала? Полный бред. Конечно, сегодня баба Поля показала и другую сторону своей натуры, но это не повод делать из нее преступника. А ведь ни Алена, ни найденная мной в лесу девушка не вписываются в схему и сроки прошлых убийств. А что если причины, по которым погибли четыре девушки, разные, и убийца не один, как думают многие? Серегу я уже подозревала, но потом отмела дурные мысли. Слишком потрясенное лицо было у мужчины, а самое главное: по неизвестным причинам я доверяла ему. После наших с ним песен и плясок у дольменов теперь еще и уважала. Странный алкаш, знающий Пастернака и умеющий замечательно петь. Ох, не прост Серега, совсем не прост. Откуда же все-таки он узнал, что я умею танцевать? Я подпрыгнула на лавочке. Нужно сходить к участковому, вдруг узнаю что-нибудь. И надо, наконец, осмотреть село при дневном свете. Вернувшись в комнату, я слопала ложку изумрудного снадобья. В этот раз порог онемения тела я прошла быстрее, за двадцать минут. Но и прилив сил оказался сильнее, чем обычно. Меня просто распирало от бурлящей в крови энергии. Если попросить, интересно, Феодора откроет мне секрет странного зелья? Я выбрала светлое льняное платье, нанесла макияж. С собою всегда стараюсь быть честной и прекрасно понимала, для чего прихорашиваюсь. Вдруг встречу Ангела — пусть хоть раз увидит меня в нормальном виде.

На лавочке возле опорного пункта сидел помощник участкового Владимир. Увидев меня, он ловко кинул сигарету в урну и кивнул, как старой знакомой.

— Володя, следователь Егор Петрович уехал?

— Нет. Он с Александром Васильевичем в кабинете.

— Как думаешь, к ним можно зайти?

Парень кивнул.

Я поднялась по ступенькам. В открытую настежь входную дверь над моей головой пролетела ласточка. В узком коридоре в двух углах под потолком птицы соорудили гнездо. Я посмотрела на птичий помет на полу, немного выпачканную землей стену и подумала: "А ведь им приходится убирать за ласточками каждый день, но гнезда не разорили. Значит, тут работают еще не огрубевшие люди" Настроение у меня поднялось, и я решительно постучала в дверь.

Следователь встретил меня неласково.

— Ты еще здесь? Все слишком серьезно, твоя игра в сыщика не доведет тебя до добра.

— Егор Петрович, не волнуйтесь так за меня, я могу за себя постоять. Скажите, появилась хоть маленькая зацепка?

— Ты думаешь, что все погибшие девушки были слабенькими? Ошибаешься. Не собираюсь я тебе болтать о тайнах следствия. Лучше ответь на один вопрос. Ты знала, что Веденина и Алену подозревают в связи с наркоторговцами?

Я охнула от неожиданного вопроса и перепугалась: нашли тайник? С трудом справилась с волнением. Заставила голос не дрожать. Надеюсь, Егор Петрович подумал, что я растерялась от неожиданного известия.

— Значит, не знала.

Я покачала головой.

— Вадим, будучи еще студентом, попал под наблюдение, но он оказался умным и хитрым. За руку его поймать не удалось ни разу, хотя знали: продает студентам дозы. Видимо, потом Веденин вовлек в это дело и твою сестру. Они поднялись на ступеньку выше по сравнению с обыкновенными барыгами, стали наркокурьерами. По нашим каналам мы случайно узнали: Вадим и Алена привезут в Краснодар большую партию афганского героина. Сообщили в наркоконтроль. Оказалось, сладкая парочка давно находится у них под подозрением. И о провозе партии "Снежка" они уже знали. Но произошел прокол: их не смогли поймать. И тут случилось непредвиденное: Веденин попал в аварию, Алена пропала. Я это к чему тебе рассказал? — следователь посмотрел на меня в упор. — Не только мы ищем ответы, но и хозяева героина пытаются узнать, что произошло с их товаром? А мы точно знаем, курьеры не доставили его по назначению. Я уверен, за тобой присматриваем не только мы, но и бывшие работодатели Алены. А тут еще и маньяк действует. Я, конечно, расследую убийства, наркотиками другие занимаются. Но вот на твоей сестре сошлось все и сразу. Настя, уезжай, не путайся под ногами.

— Егор Петрович, вы не расследуете убийства девушек, вы ищите наркотики? — возмутилась я.

— Глупости. Я уже сказал тебе — наркотиками другие занимаются. Заявление твоих родителей стало основанием к возбуждению уголовного дела. Я дознаватель. Моя группа собрала доказательства и установила наличие преступления. Следственная машина закрутилась. В ходе расследования всегда выплывает много интересного и неожиданного. Когда дела о гибели девушек объединили, дело твоей сестры оставили расследовать отдельно: оно все-таки сильно отличается от других.

— Вам тоже показалось, что маньяк совершил последние преступления не в тот день, какой намечал. — Я поерзала на жестком стуле.

— Разве можно предположить, что творится в голове убийцы. Может, он решил поменять дату и время. Последняя девушка убита по-другому: сначала ножом в сердце, а остальные три удара в спину нанесены уже после смерти.

— Другой убийца?

— Не знаю. Теперь понимаешь: ты должна покинуть Вереево и как можно скорее. Да... и не болтай о том, что я рассказал тебе.

— Кроме меня других девушек в селе нет?

— Есть, но они не бродят по лесу в поисках приключений и не находят трупы убиенных.

— Егор Петрович, а как же туристки?

Следователь усмехнулся и посмотрел на коллегу. Участковый красноречиво покачал головой. Мол, понимаю, упертая девица.

— Отдыхающие с турбазы ходят в лес и походы только в сопровождении Громова и Ангела, так что они в безопасности, — подтвердил Александр Васильевич.

— Ангел? Неземной охранник? — удивился Егор Петрович.

Я хмыкнула.

— Местный парнишка. Ангел — его фамилия. Матвей и Олег работают проводниками и экскурсоводами по совместительству. Друзья построили в лесу турбазу. Обычно отдыхающие приезжают к ним на две недели. Ребята катают их на лошадях, водят в пешие походы к Пшадским водопадам и дольменам. За три года ни одного несчастного случая. Их гости в надежных руках, за них волноваться нечего, — добавил Александр Васильевич.

Причудлива человеческая мысль, я почему-то подумала о грустной девушке на фото в комнате бабы Поли и решила узнать о ней.

— Александр Васильевич, от чего умерла дочь Полины Андреевны?

— Несчастная любовь. Она долго дружила с местным парнем, собиралась за него замуж. Насколько я знаю, даже дата свадьбы была назначена. Никто не знает, что произошло потом. Светлана покончила с собой, бросившись с обрыва в реку у Чертова урочища.

— Именно там, где теперь находят убитых девушек, — сообразила я. — Может она не сама прыгнула в реку? Ей помогли.

— Нет, Настя. Светлана прыгнула сама. Она оставила предсмертную записку и на ее теле не было других повреждений, кроме, естественных от падения. Дочь бабы Поли осталась бы жива, но она неудачно упала, ударилась головой о камни.

— Когда Полина Андреевна начала пускать в свой дом квартиранток? — В голове забрезжила мысль: "Вдруг бабка сумасшедшая? У ненормальных силы возрастают в три раза. Где-то я об этом читала".

Александр Васильевич посмотрел на меня насмешливо.

— Я понял, о чем ты подумала. Полина Андреевна не убивала девушек. У нее больное сердце, и она дальше нашего магазина никуда не ходит, сразу появляется одышка. Так что силенок у бабушки маловато. На роль маньяка не тянет.

— Но разве не странно: четверо из пяти убитых девушек снимали у нее комнату. — Меня возмущало, что они не допускают даже мысли о причастности старушки к преступлениям.

— Все, Настя, не искушай судьбу, уезжай. Я тебе сказал свое мнение. — Егор Петрович устало потер ладонями лицо.

Я заметила на столе стопку фотографий поверх папок.

— Это снимки девушек, погибших от руки маньяка?

— Да. Я попытался обнаружить между ними хоть что-то общее. Непонятно по какому принципу он выбирает свою жертву. Все девушки из разных мест и внешне между ними нет никакого сходства. Их связывает только одно: все они жили на квартире у Полины Андреевны. Но пропадали в разных местах района.

— Можно, я взгляну?

Следователь протянул мне фото.

Я посмотрела на миловидную девушку с длинными светлыми волосами. Даже смерть не смогла изуродовать ее прекрасное лицо.

— Ольга Широкова из Перми, — пояснил Егор Петрович. — Ее он убил первой и бросил в реку.

На следующем снимке в яме среди веток лежала симпатичная девушка с короткой стрижкой, совершенно не похожая на первую жертву.

— Это Елена Котова. Детдомовка. Приехала на экскурсию из Саратовской области. Ее и Марию Санаеву, — следователь показал на третий снимок девушки с длинной роскошной косой, — похоронили на кладбище в Вереево. Мария собиралась выйти замуж за местного и жила до свадьбы у Полины Андреевны. После ее смерти несостоявшийся муж упросил родителей не увозить покойницу домой, а похоронить здесь.

"Вот почему девушек похоронили на местном кладбище. А тело Ольги увезли родители домой.

— Не верю в совпадения, — заявила я. — Вы сами сказали, что Светлана погибла в том же месте, что и другие.

Александр Васильевич улыбнулся:

— Это было давно, но мне помнится, что она покончила с собой в начале мая, а девушек маньяк убивает в июле.

Я смутилась.

— Да, немного неувязочка выходит, но все равно Чертов лог связывает всех.

Мужчины встревоженно переглянулись. Мне показалось, они что-то скрывают от меня. Егор Петрович попросил:

— Будь добра, придержи эти мысли при себе и не озвучивай их нигде, а то посажу в кутузку.

Пришлось пообещать, но пальцы на руках я на всякий случай скрестила. Интересно, что еще утаивает от меня следователь и участковый? Боюсь, многое. А посмотрела на Владимира. Он отвел глаза и покраснел.

"Вот жук, — возмутилась я, — никому нельзя верить".

ГЛАВА 3

Я шла по улице, бормоча себе под нос, разглядывая симпатичные деревенские дома, утопающие в садах. А ничего село, аккуратные улицы, маленькие палисадники возле заборов, правда, дорога и тротуары узкие, но это уже мелочи. Вереево окружено лесом, чистый и свежий воздух, никаких тебе промышленных предприятий и загазованности. Дыши — не надышишься. Жаль, что в этом красивом месте вершится зло. Я прислушалась к себе. Боюсь ли за свою жизнь? Да. Мне немного не по себе. Но тут я вспомнила потерянный мамин взгляд, несчастное лицо отца, опустившего руки и не верящего в возмездие. Я должна найти убийцу Алены ради моих родителей. Мы не были близки с сестрой. Имели разные вкусы в одежде, музыке, подходе к жизни, читали разные книги, смотрели различные фильмы, но она моя сестра, и этим все сказано.

Будучи подростком, я очень обижалась, когда слышала: "До чего же девочки разные: старшая красавица, а младшая никакая".

Эти слова запомнились мне надолго, я долго считала себя серой мышкой. Спасибо Сережке Углову, в восьмом классе он вдруг обратил внимание на мою незначительную персону, да так, что это заметили все одноклассники. Он сидел за школьным столом впереди меня, развернув стул вполоборота, и не сводил своих чернущих глаз с моего лица. Сначала меня это жутко смущало, потом стало забавлять, и я начала подкалывать его. Несмотря на свою неприметную внешность, оказалось, что я влюбчива. С первого класса мне нравились разные мальчишки. Симпатии мои менялись и от времени, и от обстоятельств. Меня могло разочаровать грубое слово, плохой поступок, даже грязная шея избранника могли напрочь погасить мои нежные чувства. Повышенное внимание к мальчишкам выражалось в насмешках и подколках с моей стороны. В пятом классе мне нравились сразу три одноклассника, и я на полном серьезе не могла определиться, кому из них уделять больше внимания. Теперь мне смешно вспоминать. Понравившийся мальчик становился жертвой моих розыгрышей и приколов. Он искренне не понимал: за что я возненавидела его. Отсутствием фантазии я не страдала и счастливчикам, на которых вдруг обратила внимания, доставалось больше всех. По-другому свои чувства выразить не умела и не хотела. Я хорошо бегала, и на уроке физкультуры легко обгоняла одноклассников, быстрее всех взбиралась на канат, не тряслась от страха на бревне, как другие девчонки. Меня магнитом притягивает любая высота. Когда я гляжу вниз, сердце замирает от восторга. Хочется прыгнуть вниз, раскрыв руки, как крылья. По всем предметам я училась ровно, не напрягаясь, на четверку. Злило то, что особого таланта за собой не замечала, умение хорошо танцевать не считала чем-то особенным. Для меня танцевать так же естественно, как дышать. Все мои влюбленности были поверхностны, как пузырьки шампанского, они делали мою жизнь бурлящей, воздушной и интересной. Настоящее чувство не затрагивало мою спящую душу. Безмолвный поклонник Сережка заставил ее проснуться. А произошло это эпохальное событие так. Он как обычно смотрел то на меня, то в мою тетрадь и ловко списывал контрольные задачки. Нежные чувства ко мне не мешали ему пользоваться моими знаниями. За два года я так привыкла к тому, что он таращится на меня и при этом не предпринимает никаких попыток к сближению. Моя душенька чувствовала себя в полной безопасности. В тот день у меня было хорошее настроение, подняв голову, натолкнулась на его взгляд. Из чувства протеста не стала, как всегда, поспешно отводить глаза, продолжила смотреть на него и вдруг почувствовала тягучее томление в груди и животе. Потом внутри меня все замерло и онемело, как перед прыжком с парашютом. Я тонула в его черных глазах и, не выдержав, первая отвела взгляд. За какие-то две минуты, что мы смотрели, не отрываясь друг на друга, все изменилось. Я осознала: какой желанной выгляжу в его глазах. В тот момент во мне родилась женщина. А Сережка понял, что разбудил во мне что-то, но совсем не для себя. После этого казалось бы незначительного эпизода, я заново начала познавать мир. Трава стала зеленее, небо выше, музыка прекраснее, а желание танцевать превратилось в способ выразить свои мысли и чувства. Я поняла: хочу танец сделать своей профессией. Заглянуть Сережке в глаза я больше не отважилась, ибо сообразила: он затронул совсем не душу, а пробудил во мне чувственность. Только мне это еще не нужно было. Предметом своих грез я выбирала совершенно разных мальчишек. Они отличались характером, внешностью: среди них были и рыжие, и блондины, и брюнеты. Но в каждом моем избраннике я находила то, что отличало их от других мальчишек. Прежде всего, это выражалось в некотором бесстрашии, умении постоять за себя, чувстве юмора и уме. Я не переношу, когда парень, ничего не представляя собой, "гнет пальцы" и пыжится выглядеть значительнее, чем есть на самом деле. Все мои увлечения длились недолго, я быстро охладевала и так же быстро находила новый предмет обожания. Мне нравилось само состояние эйфории и влюбленности. Самое интересное: большинство мальчишек даже не догадывались, что нравились мне. Почему-то противоположный пол побаивался меня и считал злоязыкой врединой. Может, так оно и было, но я-то в душе считала себя трепетной ланью. В старших классах мои одноклассницы вовсю крутили любовь с парнями, а я оставалась одна. Как-то так получалось: те, к кому я испытывала симпатию, не подходили ко мне, а те, кто приставал, не устраивали уже меня. Совпадения все не случалось и не случалось, вот и получилось, что в школе я не гуляла ни с кем. Все мои влюбленности оказались легкими, без продолжения, проходили быстро, как простуда, не расстраивая меня понапрасну. Так называемой первой любви я не испытала и даже целовалась из интереса всего три раза. Однажды родители оставили меня гостить у бабушки, папиной мамы, на целый месяц. Тетя Соня сестра папы, для компании привезла свою дочь Аллу, мою ровесницу. Я помнила двоюродную сестру худым нескладным подростком, теперь предо мной стояла крупная рослая девушка, ее волосы рваными асимметричными прядями нависали на густо подведенные глаза, красивый большой рот кривился в усмешке. На моем лице, видимо, отразилась целая гамма чувств. Алла выплюнула жвачку и лениво произнесла:

— Привет, сеструха, не узнала? А ты, как была шкетом, так и осталась?

— Ничего себе шкет! — возмутилась я. — Сорок три кило чистого веса.

— Идеальный бараний вес, — хмыкнула она и тряхнула челкой. — Месяц без присмотра родителей. Ох и погуляем, Настена.

В первый же день на песчаном пляже у реки мы познакомились с двумя местными ребятами. Амур в тот день не спал и все сделал правильно, возникшие симпатии были обоюдными. Мы купались, болтали. Ребята пригласили нас в кино, а после сеанса и на дискотеку. Фильм я не помню. Танцы же обожала — с новыми друзьями плясала до упаду. Домой парни провожали нас разными тропинками. Игорь смущался. Разговор то и дело затухал. Мы оба мучительно искали тему для разговора. Вчетвером было проще. У бабушкиного дома присели на лавочку, полускрытую кустами сирени. Светила полная луна, прохладный ветерок шевелил листья сирени, тоненько посвистывала ночная птица. Глаза Игоря с отблесками лунного света показались мне очень красивыми. Он взял мою руку и приложил ладонь к своей щеке. С тех пор прошло много лет, а я до сих пор помню: меня поразила мягкость и упругость его горячей кожи. До этого я не представляла, что у парней тоже нежная кожа. Хотя мне не с чем сравнивать: при всей свой любвеобильности, я, что называется, ежик. Терпеть не могу девчачьих объятий и поцелуев. Родители у меня тоже не любители нежных ласк, не помню случая, чтобы они целовали или обнимали меня. Может, совсем маленькую, тогда я это просто забыла. У нас в семье не принято бурно выражать чувства. Теперь-то понимаю, что на меня произвело впечатление: я не ожидала от юноши нежности. Мы посидели так некоторое время, мне не хотелось убирать руку, но Игорь отпустил ее. Взял мое лицо в ладони и нежно коснулся моих губ своими. Я почувствовала его легкое дыхание на лице. Мне показалось, стук наших сердец раздавался на всю улицу. Послышался голос Аллы, мы отпрянули друг от друга. На следующий день мы снова встретились на пляже. В компании Игорь вел себя смелее: шутил, смеялся, рассказывал анекдоты, но я не могла представить произошедшего поцелуя днем. Вечером волшебство вернулось, он чуть смелее обнял меня и прильнул к моим губам. Я испытывала противоречивые чувства, понимая, что-то здесь не так. Игорь умница, запечатлел поцелуй, словно поставил на мне клеймо и больше не прикасался. Мы проговорили до полуночи. Я впервые узнала, парней волнуют те же проблемы, что и нас девушек: непонимание родителей, предательство друзей, страх перед будущим. После третьего вечера и третьего поцелуя у меня открылись глаза. К Игорю я испытывала физическое влечение, влюбленностью здесь и не пахло. Это открытие смутило и сбило меня с толку. Не знаю, как дальше развивались бы наши отношения, но все оборвалось в один день. Какая-то беда стряслась в его семье, и он уехал домой на Дальний Восток. Игорь прибежал попрощаться, взял номер моего телефона, обещал звонить, а я слушала его и чувствовала печаль напополам с облегчением. На этом мое трепетное знакомство с противоположным полом закончилось. В институте пару раз я принимала приглашение однокурсников сходить в театр, кино, но неожиданно обнаружила: мне неприятны их поцелуи. Я невольно сравнивала их с давними волшебными поцелуями в юности. Теперь же не чувствовала ни того волнения, ни того физического отклика. Совсем ничего. После небольшого размышления сообразила: придется искать мужчину и внешне физически привлекательного для меня и подходящего на другом, тонком уровне. Моя вредная натура жаждала найти ту самую неуловимую половинку. Как бы мне не пришлось искать ее до глубокой старости.

До пятого класса свою правоту я отстаивала кулаками. В шестом, увидев себя со стороны, глазами новенькой девочки, глядевшей на меня с презрением и ужасом, прекратила это. В восьмом я завидовала одноклассницам. У Гали Антоновой, например, была высокая грудь и полные ноги. Они красиво смотрелись в резиновых сапожках осенью и кожаных ботиночках зимой. А мои худые ноги болтались в голенищах сапог, и никаких округлых форм, приятных глазу, в ближайшее время не намечалось. К одиннадцатому классу кое-что появилось и у меня. Я перестала завидовать, хотя до пышных фигур иных девочек мне было ох как далеко. Зато, наконец, я оценила легкость и гибкость своей фигуры. От размышлений меня отвлек чей-то голос. Через дорогу ко мне шел Матвей.

— Ау! Не спать. Что за тяжкие думы в ясный день.

"Вблизи он еще привлекательнее", — досадовала я.

Хорошая фигура атлета, глаза цвета зеленого крыжовника и умопомрачительные губы.

"Интересно, как он целуется? Тьфу, какие глупости лезут в голову", — разозлилась я и ехидно осведомилась:

— Тебе что-то нужно?

— Нужно. Вижу, ты трезвая и чистая. — Ангел оглядел меня с ног до головы.

Предательская краска залила лицо и шею, но я не осталась в долгу.

— А ты без эскорта из поклонниц.

— Я ищу тебя. Баба Поля сказала: ты ушла гулять по селу.

Вот удивил, так удивил. Интересно, зачем я ему понадобилась?

Матвей сложил руки на груди.

— У меня к тебе деловое предложение. Ты ведь студентка и лишние деньги тебе не помешают?

В моей голове заиграла дурацкая песенка: "О Боже, какой мужчина..." У Ангела оказались густые длинные, будто накрашенные ресницы. Нет, ну вы скажите: это честно! Зачем парню девичьи ресницы. Я преувеличенно спокойно произнесла:

— Деньги еще никому не помешали. Тем более лишние. В чем суть предложения?

— Твои танцы пришлись по душе туристкам, они просят дать им несколько уроков. Что если ты организуешь у нас на турбазе танцкласс? Ты ведь свободна до сентября?

Я кивнула.

— За полтора месяца сможешь хорошо заработать. Как тебе моя идея?

— Дело в том, что у меня в Вереево есть одно дело...

— Знаю я твое дело, говорил с участковым только что.

— Знаешь? Наводил обо мне справки? — Мне надоело задирать голову, и я отступила от собеседника на два шага назад.

— Конечно, наводил. Все встречи с тобой были прямо скажем...необычные... И впечатление ты произвела, мягко говоря, двойственное.

— Алкоголички и чокнутой, — подсказала я и отступила еще на шаг, Матвей на этот же шаг приблизился.

— Скорее ты походила на человека, попавшего в беду и нарывающегося на еще большие неприятности...

Я не желала слушать его дальше потому, что начала млеть от него не хуже девушек с турбазы.

— Сколько? — поинтересовалась я сердито.

— Что сколько? — Он сделал еще шаг ко мне.

— Сколько платить будешь? — Я снова отступила. Интересно, он слышал о зоне комфорта? — И пожалуйста, не подходи близко, из-за твоего роста я чувствую себя неуютно.

— Тебе семьдесят процентов от оплаты уроков танца. О сумме я договорюсь с твоими будущими ученицами. Мне кажется, они думают, что вернувшись домой, поразят воображение друзей умением сплясать цыганочку. Им даже не приходит в голову, сколько для этого нужно учиться.

— Хорошо. Я попробую. А теперь мне нужно в магазин.

— Занятия лучше проводить вечером.

— Договорились.

На ступеньках магазина я столкнулась с Лешим. Он угрюмо оглядел меня.

— А постоялица тети Поли. Видел тебя у нее. Нравится у нас?

Не знаю, какой черт толкнул меня под руку, заставив произнести:

— Так себе. Не люблю, когда петухам режут головы для забавы, а не для пропитания.

— Чего? Кто тебе сказал?!

Глаза Лешего зло засверкали, но он тут же справился с собой.

— Меньше слушай досужих старух. Небось, баба Зоя накляузничала. Приходила вчера в гости, пыталась жизни учить.

Б-р-р, мороз по коже, какой мерзкий тип. Я попыталась обойти его, но он схватил меня за руку и прошипел:

— Ходи и оглядывайся.

— Да пошел ты, курощуп, колдун липовый!

— Дура, не знаешь, с кем связалась, — пригрозил он.

В магазине я купила замороженные пельмени, йогурт, сметану и молочные ириски. Люблю их с детства. Выйдя из магазина, увидела у ступенек Матвея.

— Умение наживать врагов твой главный талант, после танцев, — заявил Ангел, забирая у меня пакет с продуктами.

Оказывается, он не ушел и ждал меня возле порога. Пакет я отдала беспрепятственно. Хочется, пусть тащит.

— Решил проводить?

— Ага. Заметил: без приключений и скандалов ты не обходишься. Такое впечатление, что в детстве тебя не ставили в угол. А били об него.

Я решила объяснить свое поведение.

— Этот субъект вызвал у меня сильную неприязнь.

— А мирно проходить мимо неприятных тебе личностей не пробовала?

— Не получается. Ты хоть знаешь, что ваше Вереево более чем странное село?

— Конечно. Здесь кругом аномальные зоны. А они по-разному действуют на людей. Я как-то поднимал сводки происшествий за последние тридцать лет и обнаружил: процент убийств, самоубийств, разводов, драк с поножовщиной в нашем районе на сорок процентов выше, чем в соседнем районе. Но и процент усыновлений, пожертвований, дарения, то есть добрых дел тоже больше. Значит, зона усиливает в человеке все его лучшие и худшие качества.

— Как бы высвечивает суть человека.

— Точно. Александр Васильевич сказал: "Ты бродишь по лесу одна, изображая из себя мисс Марпл".

"Ну, конечно, местные жители, мужчины, какое им дело до чужих секретов. Однако, участковый — болтун", — рассердилась я.

— Не всегда одна.

— Видел. А что за странный тип, днем поил тебя водкой, а вечером играл на гитаре?

— Серега. Я познакомилась с ним возле полицейского участка. Он сидел на лавочке.

— И вот так сразу прониклась к нему доверием?

— Прониклась. На маньяка он не похож.

Матвей усмехнулся:

— Тебе известно, как выглядят маньяки?

Возле дома Полины Андреевны он передал мне пакет с покупками.

— Жду тебя завтра на турбазе "Серая сова".

"Вот же голова садовая, не узнала у него ни время, ни место", — подумала я и спросила:

— Понятия не имею, где находится ваша турбаза?

— Извини. Заеду за тобой в половине пятого и все покажу.

Ангел не успел скрыться за поворотом, как ко мне подошла баба Зоя.

— Зря ты девонька связалась с Ангелом, потому как он, скорее дьявол, чем божий посланник. — Она неодобрительно покачала головой.

— И в чем же предосудительном он замечен?

— И Матвей, и его дружок Олег не одной женщине жизнь испортили.

— Каким образом? — Ручка у целлофанового пакета лопнула, и я еле успела подхватить покупки.

Бабуля не обратила внимания на мой вопрос.

— А ты знаешь, что первую убитую девушку Матвей и Олег обнаружили. Заявили, что новый маршрут в лесу прокладывали. Конечно, маршрут в Чертово урочище самое то. Кто знает, может они ее не просто нашли, а сами же и убили. Их долго милиция допрашивала. Смекаешь? Их отпустили. А я говорю — это Ангел с Громовым девушек жизни лишают.

Я поразилась логике бабули.

— Зачем им убивать?

— А чтоб не жениться. Говорят, все девушки были беременны, — заговорческим тоном произнесла бабка.

У меня глаза на лоб полезли.

— Откуда вы знаете? А как же версия, что маньяк убивает девственниц.

— Оттуда, — загадочно сказала баба Зоя и гордо удалилась, бормоча: — Какие девственницы? Одни шлюхи и остались.

Я осталась стоять у калитки, растерянно глядя ей в след. Потом перехватила пакет с продуктами удобнее и открыла калитку.

Бред! Я, конечно, видела, как на Ангела смотрят женщины. Сама еле сдерживалась, чтобы не пускать слюни. Но не полный же он кретин убирать любовниц, ставших ему ненужными. А если и правда, не хотел жениться? Личная свобода оказалась дороже жизни девушек. Фигня! Он что, в дремучем лесу живет и не знает, как избежать не желанных последствий от связей с женщинами? Матвей не показался мне дураком.

Противный внутренний голос ехидно заметил: "Ангел понравился тебе с первого взгляда и сильнее прежних избранников. Ты прямо обалдела. Видела бы ты себя со стороны".

Я приготовила обед. Любопытная Полина Андреевна по обыкновению не путалась под ногами и не доставала с вопросами. После сытной еды, при ярком дневном свете воспоминания о ночных страхах на кладбище потускнели. Я решила рискнуть и еще раз посетить место упокоения после полуночи. Вдруг удастся увидеть сестру и поговорить с ней. Читала, что привидения всегда жаждут наказать своих убийц. Чтобы как-то убить время, решила сходить на речку искупаться. Днем на реке людно и безопасно.

Вода в реке оказалась ледяной. После десятиминутного барахтанья в воде я замерзла, как цуцик. Зубы выбивали чечетку, а кожа покрылась гусиными пупырышками. С трудом согрелась на тридцатиградусной жаре. Опасаясь сгореть, перенесла покрывало под иву и блаженно растянулась на нем. Не заметила, как задремала, проснулась от ощущения пристального взгляда. Повернув голову, увидела мужчину, сидящего на песке рядом со мной.

— Вы так крепко спали, решил вас поохранять.

Я тихо ойкнула и села на покрывале. Как долго он здесь сидит? Так тихо подошел, что я ничего не услышала.

— Кто вы такой?

— Отдыхающий. Приехал полюбоваться на местные красоты. Меня зовут Илья. Позвольте узнать ваше имя, спящая красавица.

Я посмотрела на него, не издевается ли? Атлетическое сложение, симпатичное лицо. Серьезный взгляд карих глаз. Интересно, Вереево что, притягивает видных представителей мужского пола? Я зевнула, прикрывая ладошкой рот и нехотя буркнула:

— Настя. Почему вы решили меня охранять?

— Я искупался и три раза прошел мимо вас. Вы спали, как убитая. Ни разу не шевельнулись. Сначала даже перепугался — в голову полезли дурные мысли. Потом наклонился... Да не дотрагивался я до вас... — Мужчина поднял вверх обе ладони, заметив выражение моего лица. — Просто наклонился и увидел: дышите. Решил посидеть рядышком, пока не проснетесь. Может, вы не слышали: в этом селе девушке одной небезопасно бродить?

Я хмыкнула и красноречиво обвела рукой на пляж. Местная детвора прыгала в воду с мостков, две или три компании расположились неподалеку с закусками и спиртным.

— Как же, наслышана, но я здесь не одна. Спасибо, что поохраняли, но теперь я проснулась, можете покинуть свой пост.

— Настя, давайте на ты. Если не возражаешь, провожу тебя домой.

Я подумала немного: почему бы и нет?

— Не возражаю.

Собрала вещи. С реки подул холодный ветерок. По спине пробежали мурашки.

"Сколько же времени я дрыхла?"

На дисплее телефона высветилось: семнадцать тридцать.

"Ничего себе. Что-то я в последнее время впадаю в спячку? Может, это нервное?"

Илья кратенько поведал о себе. Ведет спортивную секцию дзюдо в Апшеронске. Сюда любит приезжать на рыбалку в выходные. Сейчас в отпуске. Решил отдохнуть на природе в лесной тишине.

Как назло возле дома Полины Андреевны нам встретилась баба Зоя. Старушка зорко оглядела моего провожатого и без стеснения заявила:

— Шустрая ты девка, Настена. В обед один провожает, к вечеру другой. Не девки пошли, а вертихвостки.

"До чего же вредная бабка", — подумала я и заметила:

— Баба Зоя, я буду очень вам признательна, если будете держать свое мнение при себе.

Пожилая женщина фыркнула и направилась к своему дому. Илья, наклонившись, сказал мне в самое ухо:

— Успокойся, Настя. Бабушка завидует. Знаешь анекдот? Фраза врача: у вас до свадьбы все заживет — в глазах старушки зажгла блеск.

Я засмеялась. Илья улыбнулся. Мне отчего-то показалось: он редко смеется. У него была приятная, но грустная улыбка.

— Уже лучше. Настя, я задам вопрос, набивший оскомину. Что ты делаешь сегодня вечером?

— Сегодня я занята.

"Нет, ну зачем все портить! Мне только понравилось беседовать с ним".

— А завтра?

"С чего вдруг я стала пользоваться вниманием у мужчин? Что-то это подозрительно", — подумала я и записала нового знакомого в список кандидатур на роль маньяка.

— Завтра вечером начинаю учить танцам отдыхающих на турбазе "Серая сова".

— Замечательно! Завтра и увидимся на турбазе. Как раз меня туда пригласили на день рождения, — обрадовался Илья.

Мы попрощались, я направилась в дом. На кухне баба Поля убирала со стола вазочки с медом, вареньем и чайные чашки.

— Зоя сказала: тебя до дома Ангел довел?

— Точно. Только я не пойму: какое дело Зое Ивановне, с кем я общаюсь?

— Просто она не любит легкомысленных девиц, — сверкнула золотыми зубами старушка, — вот и воспитывает по мере сил.

— Меня есть кому воспитывать и без нее. Хотя и родителям уже поздновато это делать: я совершеннолетняя. Собираюсь работать на турбазе у Матвея. Буду вечерами учить отдыхающих танцам.

— Хорошее дело работа. Но учить танцам. Небось, дерганье под музыку ты называешь танцами?

"Ну все, достали!", — психанула я.

Принесла из комнаты маленький магнитофон.

— Пойдемте, Полина Андреевна, покажу, чему буду учить туристок.

С ровного пятачка во дворе убрала скамейки. На диске нашла запись русской плясовой. Сбегала в коридор, сняла цветной платок, висящий на вешалке, и врубила музыку. Закончив танец, я увидела плачущую бабу Полю и торчащие поверх забора обалделые физиономии бабы Зои, Николая и Лешего.

У меня на лице отразилось не меньшее удивление: "Что рядом с ними делает этот Курощуп. В гости к тетке и брату пришел?".

— Спасибо, Настя, порадовала. Ты талант. Если хоть капельку кого научишь, уже хорошо. Не ожидала. — Полина Андреевна промокнула уголки глаз кончиком фартука.

Я еще раз посмотрела на заглядывающих во двор соседей и поразилась сердитому выражению лица бабы Зои.

"Теперь-то, что не так. Как тяжело угодить этой старушке", — посетовала про себя.

Я отнесла магнитофон в дом. Скамейки поставила на место. Соседи покинули наблюдательные места за забором.

— Полина Андреевна, а Леший часто приходит в гости к бабе Зое?

— Часто. Они с Колей со школы дружат. Его и Лешим прозвали за любовь блукать по лесу. Он здешние места, как свои пять пальцев знает. Хороший был парень, пока с этими дурами Агнешкой и Варькой не связался. — Полина Андреевна присела на лавочку. — Коля совсем другой, совсем не похож на двоюродного брата. Николай ласковый, добрый, заботливый, повезло с ним Зое. Он поддержал меня после гибели Светочки. Я не знала, как пережить гибель доченьки. Все время задаю себе вопрос, почему она так поступила?

Я глядела на старушку и недоумевала: ей семьдесят четыре. Во сколько же она родила дочь?

— Баба Поля, а сколько лет исполнилось вашей дочери на момент гибели?

— Двадцать пять. Я поняла: о чем ты размышляешь? Я родила в сорок два года, Света поздний ребенок. Мы с мужем мечтали о детях, а бог все не давал. Уже и не чаяла подержать младенца на руках. Мы с Зоей вместе рожали. Ее Коля на два дня старше моей Светочки. Наши детки росли крепкие, дружили с раннего возраста.

Я не сдержала удивления и воскликнула:

— Так Николай не внук Зои Ивановны, а ее сын?

— А я тебе о чем рассказываю. Ты не слушаешь меня. — Баба Поля обидчиво поджала губы.

— Вы говорите, они дружили с детства. Может, он знал, почему Света так поступила?

Полина Андреевна замялась. На ее лице, как в зеркале, отражалась борьба.

"А ведь она знает причину, но не хочет говорить, — подумала я.

— Полина Андреевна, сколько лет прошло со дня смерти вашей дочери?

— Пять лет. — Старушка взяла пожелтевшую фотографию в рамке, стоящую на холодильнике, и прижала к груди.

Снимок выгорел на солнце, поэтому я решила, что от старости и давности. Да и лицо у Светланы отличалось какой-то старомодностью, присущей лицам людей из прошлого века.

* * *

В половине двенадцатого я привычно вылезла в окно. На мне красовался мой обычный черный костюм. В половине первого заняла пост у ворот кладбища. Тучи то и дело закрывали луну. Трещали цикады, несколько раз ухнул филин. Противно проблеял козодой. Последней каплей, заставившей меня дрожать осиновым листом, раздался вой волка или собаки. Со страха голова у меня соображала плохо.

Я маялась у ворот погоста: "Нужно было позвать с собой Серегу, хотя теперь и ему не доверяю".

У страха не только глаза велики, но и большие чуткие уши имеются. Мне казалось: шуршит и осыпается земля в могилах и вот-вот на свет выйдут покойники-зомби. Слышалось даже шуршание чьих-то шагов. Я стала поминутно озираться вокруг. Кусты за спиной зловеще шевелили листвой. Ощущение, что я здесь не одна, усиливалось с каждой минутой. С низины по дороге медленно пополз туман. В этой белесой мгле мелькнуло что-то белое. Метрах в пятидесяти от меня появилась плывущая по воздуху Алена. Я готовилась к встрече с сестрой, но все равно вздрогнула при ее появлении. Какой-то странный глухой голос донесся до меня:

— Настя, ты в опасности, уезжай.

Совладав со страхом, на подгибающихся ногах я рванулась к ней и, запнувшись, упала. Не обращая внимания на ушибленные коленки, закричала:

— Кто убил тебя?

Светлый силуэт сестры растворился в воздухе. Я забегала по дороге взад вперед, надеясь увидеть ее снова.

"Почему привидения говорят загадками? Почему не скажут ясно и точно, всего два слова — имя и фамилию злодея?" — расстроилась я.

За спиной в кустах послышался треск и на дорогу вывалился Серега.

— Ты следил за мной? — удивилась я. Страх мгновенно улетучился при виде его поцарапанной физиономии. Где логика? Я же решила ему не доверять, а теперь радуюсь его появлению.

— Охранял, — ответил он и, прихрамывая, направился ко мне.

— Что-то многовато развелось охранничков, — усмехнулась я. — Лучше бы помогли найти убийцу сестры. Чего хромаешь?

— Ногу отсидел. А комары в кустах всю рожу искусали. Послушай, разве твою сестру похоронили?

— Нет. Тело еще не отдали родителям.

— Тогда почему она появляется здесь? А не на берегу реки, где ее ударили по голове? Или аура кладбища притягивает покойников?

Мне не понравился цепкий подозрительный взгляд Сереги, сейчас он менее всего походил на веселого алкоголика.

— Я возвращаюсь в село. Ты со мной или будешь бродить по кладбищу?

— Вообще-то я собирался на ночной клев.

Мы спустились по дороге вниз. На повороте в улицу Серега вытащил из кустов удочки и рюкзак.

— Шел к реке, когда увидел ниндзя, направляющегося к кладбищу. Подумал: до чего же неугомонная девчонка, надо посторожить, чтоб ничего не случилось. Ну ладно, я пошел, до дома близко, сама дойдешь. А почему меня не позвала на ночную прогулку. — Его глаза блеснули в свете луны.

Я поежилась и стала подбирать слова.

— Э-э-э...

— Понятно. Ты меня записала в подозреваемые? — улыбнулся Серега. — Весьма польщен. Боюсь, вынужден тебя разочаровать. К убийствам не имею никакого отношения. — И он посмеивалась, пошел назад к реке.

А я решила больше не искушать судьбу и вернуться к дому бабы Поли. Я открывала щеколду на калитке, когда сзади послышался шорох. Мне показалось: моя голова разлетелась на куски. Очнулась я от того, что кто-то хлопал по моим щекам.

— Настя, открой глаза, — послышался незнакомый голос. — Удар пришелся по касательной. Тебе очень повезло.

Голова гудела, как колокол.

— Кто вы?

— Друг Ильи. Иннокентий. Лежите спокойно, не волнуйтесь. Не тошнит? В глазах не двоится?

Я сосредоточилась и в неярком свете луны увидела полное, добродушное лицо молодого мужчины.

— Не тошнит, но в глазах искорки, — прошептала я.

— Илья пытается догнать человека, напавшего на вас. Мы гуляли по улице и случайно увидели, что кто-то ударил вас по голове. Когда подбежали, мужик задал стрекача.

Вернулся запыхавшийся Илья.

— Не догнал. Явно житель Вереево: хорошо ориентируется на местности, — сказал он, пытаясь отдышаться. — Ну как наша бедолага?

— Темно. Видно плохо. Я нащупал только небольшую шишку. Кожа не лопнула. Мы его вовремя спугнули.

— Вы уверены, что это был мужчина?

Я села и потрогала шишку на затылке. От боли втянула воздух сквозь зубы.

-У тебя на примете есть обиженная тобой женщина? — развеселился Илья.

Я сердито вскинула голову и снова охнула от боли. Илья посерьезнел.

Точно, мужик. Роста выше среднего, крепкого сложения. Во всем черном, как ты. На лице маска или чулок.

— Настя, почему ты бродишь ночами, да еще в таком виде?

Мужчины вдвоем аккуратно подняли меня на ноги.

— Ходила на кладбище, хотела увидеть сестру, — буркнула я.

— Что! — хором воскликнули мужчины.

— А что такое? Я ее уже два раза видела, но поговорить не удается. Сегодня и Серега ее видел. Мне не померещилось. Призрак Алены появился на дороге, ведущей к погосту.

— Все-таки тебя по голове стукнули сильнее, чем я подумал. — Илья жалостливо посмотрел на меня.

— Если мне не верите, спросите Серегу, — обиделась я.

— Такой, небольшого роста балагур-весельчак, не расстающийся с бутылкой водки? — спросил Иннокентий.

Я обрадовалась:

— Вы его знаете?

— Знаем. Лучше, чем хотелось бы, — усмехнулся Илья. — Настя, пожалуйста, не ходи больше одна ни ночью, ни днем. Мы думаем, ты таки заинтересовала убийцу, и он выбрал тебя следующей жертвой.

— Вы не отдыхающие... — Я покачала головой. — Кто вы? Может, скажете правду?

Мужчины переглянулись.

— Хорошо, — начал Иннокентий. — Давайте присядем на лавочку под сирень, а то отсвечиваем у калитки, как фонари.

Мы переместились на лавочку. Я постаралась сесть от них как можно дальше, на самый край.

— Мы из ГНК, оперативно следственной группы по борьбе с наркотиками. Я Илья Перегудов, а его зовут Иннокентий Славин.

— Серега тоже ваш?

— Нет, Настя. — Лицо Ильи стало строгим. — Он из другого лагеря. Серега профессиональный дознаватель из криминальных структур или банды, называй, как хочешь. Сергей Петрович Прянишников. Его можно назвать следователем мафии. Он занимается розыском людей, похищенных ценностей, слежкой. Официально работает частным сыщиком. И ему от тебя что-то нужно. Не догадываешься что?

— Нет. Думала он просто интеллигентный пьяница с легким характером. — Я не сумела справиться с эмоциями — на моем лице отразился страх и недоумение.

— Настя, не скрывай ничего. Дело очень серьезное. Это не игрушки. Твое переодевание в ниндзя просто детство. — Перегудов показал на мой черный костюм.

Меня захлестнула обида. Илья, не обращая внимания на мое сердитое сопение, продолжил:

— Твоя сестра и ее дружок были в их банде курьерами, перевозили наркотики. Тебе что-нибудь об этом известно?

— Нет. А Серега убийца? — Меня почему-то сильно это волновало.

— Прянишников не мокрушник. Его нанимают для розыска пропавших людей или, как в нашем случае, наркотиков.

Я облегченно вздохнула. Илья закатил глаза: мол, ненормальная, что с нее возьмешь. Значит, Серега ищет украденный Аленой и Вадимом героин.

* * *

Я вертелась в кровати с боку на бок. Сон бежал от меня куда подальше. От дум пухла голова. Кому рассказать про наркотики? Конечно, я не собираюсь на слово верить Илье и Иннокентию. Днем позвоню Егору Петровичу и все выясню о них. Если отдать наркотики полиции, сестра даже мертвая точно окажется наркокурьером. Я поняла: они только подозревают ее и Вадима, но доказательств нет, поймать с поличным их не сумели. Умом понимала, как правильно поступить, но не хотела подставлять Алену. Мое молчание делало меня соучастницей их преступления, но как только я представляла потрясенные лица родителей, вся решимость тотчас покидала. Поэтому, я как страус, прятала голову в песок. Отдав наркотики Сереге, можно конечно отвязаться от банды навсегда. Они явно ищут пропавший у них товар. Но, во-первых, они могут не поверить, что я не знала о делах Алены, а во-вторых, наркотики несут смерть, не желаю в этом участвовать. За окном послышался шорох и чьи-то шаги. Ужас, охвативший меня на секунду, сковал тело. Но потом я вскочила и захлопнула открытое настежь окно на шпингалет. Почти до утра я не смыкала глаз от переживания и волнения. Как поступить? Что делать? С этими вопросами и заснула под утро.

На кухне я появилась в одиннадцать часов дня. Запила водой болеутоляющее. В висках пульсировала боль. Баба Поля неодобрительно покосилась на меня, но промолчала. Сегодня блинчиками меня не угощали. Когда я допивала мой любимый брусничный чай с бубликами, она не выдержала:

— Хочу рассказать, что произошло с моей девочкой.

Я отодвинула от себя кружку, перестала хрустеть бубликами. Полина Андреевна присела к столу. Ее пальцы судорожно смяли кухонное полотенце.

— Она покончила с собой, прыгнув с обрыва в Чертовом урочище.

— Вы уверены, что она сама прыгнула? Ей не помогли?

Баба Поля глянула на меня глазами полными боли и горя.

— Света оставила записку... Тело моей девочки нашли через два дня после ее гибели. Его прибило к берегу метрах в пятистах от пляжа. Я хочу тебя предостеречь, Настя, не связывайся с Матвеем. У него нет сердца. Моя доченька была счастлива, работала, собиралась замуж, но однажды встретила Ангела. И... как с ума сошла. Они учились в одной школе, только Матвей на три года младше ее. В школе Света не обращала на него внимания, никого кроме своего парня не замечала. А тут на этом бабнике будто свет клином сошелся. Сама мне призналась в этом. До встречи с Матвеем Света была доброй веселой девушкой, а после стала раздражительной, злой, все не так, все не по ней. Я так и не знаю, сказала она своему жениху или нет, что полюбила другого. Про записку я никому не говорила. Сообщила только участковому — попросила не распространяться о ней. И так в селе решили: у моей девочки поехала крыша. А она не смогла выдержать холодности и безжалостности Матвея. Ее нежная душа нашла выход. Света остудила сердце, прыгнув в ледяную воду. После смерти моей девочки ее жених так горевал... по-моему, он сам съехал с катушек. С тех пор ничего кроме дома и работы для него не существует. Никуда не ходит, ни с кем не дружит. Запрется в своей комнате и все вечера и выходные читает книги или смотрит телевизор. На работе его ценят. Смирный, работящий, безотказный. Золото, а не мужик. К тому же не пьет и не курит. С виду живой человек, но... душа его умерла вместе со Светочкой. А во всем он, Матвей, виноват, играючи две судьбы разрушил.

Во время рассказа Полины Андреевны я заметила: она старательно избегает назвать имя жениха дочери.

— Баба Поля, а кто был парнем Светланы?

— Незачем трепать его имя, — рассердилась старушка. — Он еще молодой, вдруг сможет забыть Свету и наладит свою жизнь.

Я удивилась вспышке ее гнева, как мне показалось, на пустом месте. Какой смысл делать из этого тайну, если захочу узнать, поинтересуюсь у Александра Васильевича. Только зачем мне это?

— Какого числа умерла Светлана? — Я уже знала, но лучше уточнить лишний раз.

— Пятого мая не стало моей кровиночки.

— Скажите, Света была в положении?

Баба Поля побледнела.

— Неужели Александр Васильевич не сдержал слова.

— Не волнуйтесь, участковый мне ничего про вашу дочь не говорил. Я сама сопоставила факты. Значит, была беременна. И кто отец ее ребенка?

— Матвей! Кто же еще. Поиграл и выбросил, как испорченную игрушку. — Глаза Полины Андреевны горели ненавистью, и если бы ей сейчас повстречался Ангел, он бы сгорел в огне этого чувства.

— Но точно вы не знаете?

Лучше бы я этого не говорила. Бабушка вскочила, смахнула кружку с недопитым чаем на пол, а потом в гневе рванула тонкое кухонное полотенце, разорвав его пополам.

— Ты думаешь, моя Света шлюха, и спала не только с Матвеем?

У меня заныло сердце. Неужели оно обманулось, приняв безжалостное чудовище, за прекрасного принца?

— Бог с вами, Полина Андреевна, я просто спросила. Записку действительно написала ваша дочь? Графологическую экспертизу делали?

-Зачем? Что я, почерк своей дочери не знаю!

— Его мог подделать убийца.

Баба Поля недоуменно посмотрела на куски полотенца в своих руках.

"А старушка-то плохо контролирует себя в гневе", — подумала я.

— Я не пойму, к чему ты клонишь? — Полина Андреевна насупила белесые брови.

— Все погибшие девушки, кроме моей сестры, в ее случае я не знаю, были беременны. Смерть троих наступила в Чертовом урочище, то есть там же, где якобы покончила самоубийством ваша дочь. А вдруг ее убили?

— Ты думаешь, она стала жертвой маньяка?

— Предполагаю. Вы записку сохранили?

Полина Андреевна покосилась на пол, переступила через лужу и отправилась к себе в комнату. Вернулась она с небольшим клочком бумаги в руке.

Я взяла у нее обычный тетрадный листок в клеточку.

"Мама прости, так жить больше не могу. Без любви я ничто. Ухожу в лучший мир. Корми кошку".

— Что за кошка? — поинтересовалась я.

— Понятия не имею, у нас не было кошки. — Полина Андреевна выбросила разорванное полотенце в мусорное ведро, достала из шкафа целое и повесила на крючок возле мойки. Вытерла лужу на полу.

— И вас это не насторожило? Ее могли заставить написать или это не она писала? Можно, я отдам ее следователю?

— Неужели моя девочка не бросала меня? — заплакала баба Поля.

— Это всего лишь предположение, — перепугалась я. — Вдруг, ошибаюсь.

* * *

— Егор Петрович, нельзя ли отправить эту предсмертную записку на экспертизу, а это тетрадь по литературе дочери бабы Поли — Светланы. Мне дала хозяйка.

— Настя, я просил тебя не бродить по лесу. Ты не слушаешься. Илья Перегудов рассказал, в какой переплет ты чуть не попала. — Следователь выровнял стопочку бумаг на столе.

— Положим, вы тоже многое от меня скрыли. Оказывается, ваши люди следили за мной, — проявила я свою осведомленность.

— Они не мои люди, а сотрудники ГНК.

— Чего? — Я второй раз слышала эту аббревиатуру.

— Группа по борьбе с организованной преступностью. А они оперативники из отдела по борьбе с распространением наркотиков. Хотя мне кажется, что Иннокентий Славин из ОП — отдела прослушки. Я же следователь из убойного. У нас разные функции и задачи. Но вот в случае с твоей сестрой наши интересы совпали.

— Но вы знали, что они за мной следят?

— Конечно. Наши дела пересеклись. И я рад, что они присмотрели за неуемной мисс Марпл местного разлива. У меня все люди заняты, нам некогда бегать за тобой по лесу. Что за бумажку ты притащила?

Я принялась рассказывать, выложила Егору Петровичу все, что узнала, присовокупила и свои предположения. Он внимательно выслушал и наконец забрал у меня тетрадный лист.

— Это называется притягивать факты за уши. Настя, даже этот клочок нужно правильно оформить, а его уже лапали все, кому не лень. Пятнадцатое июля через два дня, поумерь свой исследовательский энтузиазм.

— Егор Петрович, вы знали, что Серега мафиози?

Следователь поперхнулся.

— У кого-то языки совсем без костей.

Я погрустнела. И печально посмотрела на него.

— А я с ним водку пила.

Егор Петрович округлил глаза.

— И как ты только все успеваешь?

* * *

В четыре часа вечера возле дома бабы Поли остановился мотоцикл. Мужчина снял шлем, расстегнул ветровку. Я глядела на него через сетчатый забор. Матвей почувствовал взгляд и посмотрел в мою сторону.

— Привет. Собралась?

— Что бедной девушке собираться? Только подпоясаться.

— Тогда поехали.

Я ждала Ангела на лавочке во дворе, неподалеку баба Поля пропалывала цветочную клумбу. Она молча слушала наш разговор. Лицо женщины выражало целую гамму чувств: ненависть, обиду, злость. Я поднялась, повесила сумку на плечо и, обращаясь к старушке, сказала:

— Попробую заработать немного денег. А ваши предупреждения я помню.

Матвей увидел, с кем я разговариваю, вежливо поздоровался с хозяйкой дома. Полина Андреевна отвернулась.

Турбаза "Серая Сова" расположилась в лесу. Уютные деревянные дома построили, не затрагивая высоких старых деревьев. Попытка сохранить природную красоту леса удалась, и коттеджи вписались в лесной пейзаж идеально. Дорожки, посыпанные песком, петляли между домами. Матвей подвез меня к зданию больше и выше остальных построек.

— Это столовая, а в дождливую погоду танцзал и клуб по интересам в одном лице. За столовой удобная крытая площадка со сценой, там и будешь вести уроки танцев. Вчера вечером я объявил: занятия начинаются в семнадцать ноль-ноль и продолжаются два часа, то есть до ужина. Мы сдвинули программу наших экскурсий. Сколько будет длиться один курс занятий, решишь сама, но я рекомендую тебе уложиться в две недели, обычно на такое время приобретаются у нас путевки.

Мы обошли столовую, и я увидела сцену с крышей в форме ракушки, перед ней несколько рядов деревянных скамеек, покрытых светлым лаком.

— О-о-о, здесь даже комната для переодевания имеется, — удивилась я.

— А как же. Мы иногда приглашаем сюда артистов, — он улыбнулся. — Смотря какие гости находятся на турбазе. Некоторые способны заплатить звездочкам второго ранга из Москвы, чтобы устроить себе праздник и потешить самолюбие.

— А музыка? Я, конечно, захватила диски с собой, но у меня крохотный магнитофон.

— Здесь все подключено. Почти каждый вечер наши отдыхающие до одиннадцати часов вечера поют в караоке или организуют дискотеку.

К нам подошли несколько женщин и девушек.

— Матвей, из мужчин пока никто не изъявил желание танцевать. Как быть, мы без партнеров? — сказала, немного растягивая слова, уже знакомая мне блондинка.

— Милые дамы, все вопросы к Насте, она ваш учитель, а я ухожу, у меня дела.

И он оставил меня наедине с моими будущими ученицами. Я оглядела женщин: только трое из десяти не имели лишнего веса. Остальные отличались изрядной пышностью форм.

— Если у кого-то имеются противопоказания к интенсивным физическим занятиям: повышенное давление, слабое сердце, хрупкость костей? Скажите мне сразу и откажитесь от занятий. А теперь я хотела бы с вами познакомиться. Заранее прощу прощения, если не сразу запомню ваши имена.

Женщины по очереди представились.

Рыжеволосая, небольшого роста Дина ответила за всех.

— Не волнуйтесь, Настя. Мы все здоровы, как лошади и нам не помешает немного взбодриться.

— Предлагаю сначала разучить пару сольных танцев. Партнеры нам не понадобятся. Потом вы сможете продемонстрировать умение танцевать на вечеринках, свадьбах, днях рождения, — сообщила я.

— А вот это было бы замечательно, — обрадовалась рослая, крупная, как гренадер, темноволосая Анна — Так хочется умыть некоторых задавак на работе.

— Тогда давайте начнем с цыганочки, которую ты показала нам у дольменов, — предложила шатенка Эля.

От своей белокурой чуть флегматичной подруги Сони она отличалась не только цветом волос и глаз, но и живостью. Симпатичная родинка на ее правой щеке добавляла девушке обаяние.

Смуглая худенькая Ева обрадованно всплеснула руками.

— Точно. Хочу произвести фурор на дне рождения мужа. Подарю ему танец.

— Лучше приватный, — хором сказали подруги и все засмеялись.

Я честно два часа показывала движения цыганочки медленно, а потом быстро. Поправляла и хвалила, сердилась и восхищалась. Самое интересное и мне, и великовозрастным ученицам это доставило большое удовольствие. Я сразу запомнила имена семи женщин и только с остальными тремя путалась. Для первого урока неплохо. Сразу не понравившиеся мне подружки оказались способными ученицами, обе девушки обладали врожденным чувством ритма. Я была вынуждена себе признаться, что отнеслась к ним предвзято. В семь часов на площадке появился Матвей.

— Ужин теперь переносится на полчаса позже, у вас, дамы, есть немного времени привести себя в порядок.

Женщины, как стая шумных птиц, наперебой делились с ним впечатлениями. Я молча стояла в стороне. Наконец, все ушли.

— Устала?

— Совсем чуть-чуть. — Не говорить же ему, что у меня разболелась голова, ушибленная ночью незнакомцем.

— По-моему, они в восторге от учительницы. Оставайся на ужин. Сегодня он праздничный. У одного из гостей день рождения.

— С удовольствием останусь. Я голодная, как волк. Мне бы принять душ. Это возможно?

— Конечно. Пойдем, покажу.

Ангел отвел меня к кабинкам летнего душа.

— Как освободишься, подходи к столовой. После ужина подпишешь что-то вроде договора на работу.

Я быстро выкупалась, привела себя в порядок и направилась в столовую.

Матвей встретил меня на открытой веранде и провел к столику рядом с цветущим рододендроном. За столом сидело двое мужчин: Олег и незнакомый мне пожилой усатый дядечка.

— Петрович, познакомься — это Настя, наш учитель танцев поработает у нас до осени.

Мужчина кивнул и продолжил торопливо поглощать еду.

Я запила таблетку анальгина компотом. Матвей покосился на меня, но промолчал.

— Петрович, да не торопись ты так, ничего с кобылой за двадцать минут не случится, — пробурчал Олег и пояснил для меня: — Его любимая лошадь вот-вот ожеребится.

Еда была простая, но приготовленная очень вкусно. Греческий салат, свиной стейк с тушеной капустой, тушеная рыба. Из напитков: компот, чай и кофе.

— Ну, как готовят наши повара? — поинтересовался Ангел.

— Очень вкусно.

Повар внес в зал большой торт. Все захлопали. Я проводила взглядом кулинарное чудо в виде замка с башенками. Повар поставил торт на стол, за которым сидело шесть человек. Среди них находились мои знакомые, спасшие меня ночью. Перегудов подмигнул мне. Я услышала, как рядом хмыкнул Матвей. Именинник крепкий веселый мужичок задул свечи. Торт разрезали и раздали всем по кусочку.

— Объеденье, — похвалила я искусство повара, доедая свою долю от замка.

— А то. Степаныч знатный кулинар, — улыбнулся Ангел и подвинул мне свой кусочек.

Я удивилась, не понимая, как можно отказаться от такого лакомства.

— Ты точно не хочешь?

Матвей покачал головой. Он не сводил с меня глаз. Его улыбка весь вечер ласкала меня, как теплый солнечный луч.

Я не стала отказываться и слопала торт. В этот чудесный вечер меня немного огорчали только недовольные взгляды подруг. Там на танцевальной площадке мне показалось мы поладили. Неприязнь, исходящая от подруг, буквально пронизывала насквозь. Видимо, они конкурировали за внимание Матвея, а теперь невольно объединились против меня. В глубине души я была этим довольна — значит, они видят во мне конкурентку, в отличие от меня самой. Куда мне до этих рослых красоток. Я очень редко лукавлю перед собой и обычно сразу понимаю: опять влюбилась! К Ангелу я испытывала целую гамму противоречивых чувств: он восхищал и раздражал одновременно. Не люблю плейбоев, избалованных вниманием женщин. Уж очень не хочется стоять среди толпы поклонниц для получения доступа к телу и душе кумира.

В восьмом часу вечера в кабинете Ангела я подписала типовой договор на временную работу. Оплата мне полагалась в конце каждой недели. Дата окончания договора осталась открытой, вдруг желающих учиться танцам в дальнейшем не окажется вовсе.

— Я буду забирать и отвозить тебя домой, если не смогу, то это сделает Олег, — сообщил Матвей, убирая документ в стол.

— И в пятом часу вечера, и в восьмом по окончании занятий еще светло — я могу сама приходить сюда и возвращаться домой. Какое расстояние от села до турбазы? Километра три? Не больше.

— Нет, Настя, мы отвечаем за тебя, теперь ты считаешься нашим работником.

Значит, он волнуется потому, что я его временная служащая и только. Мне стало досадно.

— Раньше я как-то справлялась без вас.

Ангел глянул на меня сердито.

— Откуда взял, туда и отвезу. Идем.

— Подожди. Мне кое-куда нужно сходить, — покраснела я, почувствовав некую нужду.

Матвей улыбнулся.

— Кое-что расположено прямо в доме, в конце, по коридору. Подожду тебя на улице. Давай только быстро.

— Как получится, — хмыкнула я. — А на улице домика задумчивости нет?

Ангел хмыкнул.

— Какие мы, однако, стеснительные. Есть и на улице возле столовой.

Вдоль песчаной дорожки через каждые десять метров стояли невысокие шарообразные светильники, между ними на одинаковом расстоянии расставили крохотные декоративные светильники в виде бабочек, рыбок, птичек и стрекоз.

"Наверно вечером здесь очень красиво", — подумала я.

Из окна, одного из домиков, мимо которого я проходила, раздавались громкие голоса.

— Если ты не оставишь Катерину в покое, я расскажу все следователю, а ему будет интересно узнать, к кому ходила Ира на свидание в Чертово урочище. В день ее гибели она тоже туда собиралась. Я слышал, тюрьма способствует развитию дурных наклонностей.

Я навострила уши: словосочетание Чертово урочище мигом пригвоздило меня на месте. Пригнувшись, я подкралась к окну домика.

— Кто тебе сказал, что я сидел в тюрьме, — услышала я знакомый голос Громова.

— Птичка на хвосте принесла.

— А тебе не кажется, что Катя сама выберет, с кем ей общаться. — В голосе Олега чувствовалась еле сдерживаемая ярость.

Глухой голос незнакомца прозвучал самодовольно.

— Не кажется. Если не хочешь снова попасть в тюрьму, оставишь девочку в покое. Ментам пофигу, кого назначить на роль маньяка. Не беспокойся, я смогу Катеньку утешить.

Хлопнула дверь. Я прижалась к бревенчатой стене. Из коттеджа выскочил Громов.

"Олег сидел в тюрьме, и встречался с девушкой, которую я нашла убитой! Хорошего же сопровождающего выделил мне Матвей".

Я обошла дом и бегом помчалась искать туалет.

Ангел встретил меня на улице. Он стоял возле мотоцикла, держа в руках оба шлема.

— Я уже начал волноваться, не украли ли тебя маньяки, а ты просто задумалась в душевном месте.

— За что твой друг Громов сидел в тюрьме?

Матвей сердито уставился мне в лицо, его глаза сузились, на щеках заиграли желваки.

— Ты уже успела сунуть свой любопытный носик, куда не следует.

Я не собиралась сдаваться, его грозный вид совершенно не пугал меня.

— Так за что?

— Превышение самообороны. Защищал такую же, безалаберную девицу, как ты. — Он сунул шлем мне в руки. — Садись.

— Торопишься? — мне ужасно не хотелось отпускать его к девушкам. Буйное воображение рисовало непристойные картины оргии с участием Матвея и подружек.

— Тороплюсь. Мне нужно проверять снаряжение. Завтра с утра идем в однодневный поход.

— Все?

— Нет. Часть отдыхающих собралась на рыбалку под руководством дяди Ивана, кто-то поедет с Олегом на конную прогулку, остальные отправятся со мной на Пшадские водопады.

Меня так и подмывало спросить, куда пойдут девушки-подружки. С трудом удержала язык за зубами.

— Настя, еле нашел! — крикнул Илья, показавшийся из-за домика. Он торопливо шел по песчаной дорожке к нам. — Ты забыла, я же приглашал тебя на день рождения?

Перегудов явно перебрал спиртного. Его пошатывало, а речь казалась слегка замедленной, за ним на дорожке нарисовался Иннокентий. Добродушное лицо мужчины побагровело, ноги выделывали замысловатые кренделя, рот растянулся в широченной улыбке. Я мысленно застонала: "Ну, за что мне такая напасть, Матвей сейчас решит, что у меня все дружки алкоголики и пропойцы.

— Настена, идем. Мы приберегли для тебя розовое шампанское. Не какую-то подделку, а настоящий сухой брют, — сообщил Илья, пытаясь стать прямо. Его шатнуло в сторону, он ухватился за столб.

— Едешь домой или останешься с друзьями, — тоном сварливой дуэньи спросил Ангел.

— Иннокентий, Илья сегодня я немного устала и хочу отдохнуть, — пролепетала я, краснея и запинаясь.

— Ладно. Как-нибудь в другой раз, — махнул рукой Перегудов и глянул на меня совершенно трезвым взглядом.

"Они играют, — поняла я и сообразила: — Наверно, им что-то нужно выяснить на турбазе, а пьяные люди обычно вне подозрений.

До дома бабы Поли мы доехали молча. Я слезла с мотоцикла и сняла шлем. Ангел взял его и, не удержавшись, съязвил:

— Я вижу у тебя все знакомые любители выпить, давно употребляешь?

— С пеленок. Разве по мне не видно?

Я открыла калитку и пошла к дому.

"Зачем что-то объяснять человеку, уже сделавшему свои поспешные выводы".

— До завтра, — крикнул мне в след Матвей. — В то же время.

Я, не оглядываясь, помахала рукой. Зачем ему видеть мою обиду?

Во дворе за столом восседали обе старушки-подружки.

— Как бабочки на огонь, так и глупые девки летят к Матвею в лапы. И ты, Настя, такая же, как другие.

— Зоя Ивановна, вы ничего не перепутали, я вам не внучка, чтобы вы меня воспитывали, — рассердилась я.

Старушка обидчиво поджала губы.

— Была б ты моей внучкой, ремня бы получила.

— Хватит ругаться. Чай пить будешь? — поинтересовалась у меня баба Поля.

— Пожалуй, выпью. Не сердитесь, Зоя Ивановна, я понимаю, вы добра желаете, но я уже взрослая сама разберусь.

"Лучше бы своего родственника-курощупа воспитывала", — подумала я, усаживаясь на стул. На столе, покрытом клеенкой веселенькой расцветки, лежала горка карточек и небольшая сумма денег.

— Ого, играем на деньги?

— Так, по мелочи, — смутилась Полина Анреевна. — Кто больше метаграмм собрал на заданное слово, тот и выиграл.

Я удивилась продвинутости старушек в русском языке.

— Можно с вами поучаствовать?

— Давай. Только деньги на кон. Первая ставка десять рублей, за каждое выигранное слово рубль, — объявила Зоя Ивановна.

Я порылась в кармане джинсов и положила на стол медную монетку.

— Не подглядывать. — Баба Поля выбрала из стопки бумажных квадратиков карточку. — Заданное слово — гора.

— Нора, — сразу же сказала баба Зоя.

— Кора, — пришло мне в голову.

— Пора, — внесла свою лепту Полина Андреевна.

— Фора, — обрадовалась баба Зоя.

— Бора, — ветер такой пояснила баба Поля.

— Не пойдет, — возмутилась Зоя Ивановна. — Имена собственные, названия городов, животных, растений и так далее не участвуют в игре.

Я, как ни старалась, не могла вспомнить ни слова. Выиграла Зоя Ивановна. В ее банк пошел выигрыш в тридцать два рубля. Через полчаса совместными усилиями старушки разбогатели каждая на сто рублей.

— Все. Хватит. Признаю, вы мастера слова, — заявила я бабулькам и встала из-за стола. — Мне пора на боковую.

— Настя, последний вопрос, — ехидно улыбнулась соседка. — Какой самый печальный гарнир на свете?

— Не знаю.

Зоя Ивановна обрадовалась:

— Пюре из картошки.

— Это еще почему? — удивилась я. Голова у меня сейчас плохо соображала.

— Она такая подавленная, — захихикала баба Зоя, как девочка.

Ветер стих. Стало душно. Я почувствовала себя липкой и отправилась в летний душ, ополоснуться прохладной водой. Быстро стемнело. После купания пришлось идти буквально на ощупь, чтобы не налететь на деревья в саду.

— Вы замечательно танцуете? — послышался голос из темноты.

От неожиданности я подпрыгнула и потеряла в траве резиновые шлепки. Как-то раньше не замечала за собой такой пугливости.

— Извините, я не хотел вас стращать. — Луч фонарика осветил траву.

Я нашла шлепки, надела, досадуя, что придется снова мыть ноги. За сеткой стоял Николай, я узнала его по голосу.

— Вы меня заикой сделаете.

— Прошу прощения. Вышел подышать свежим воздухом и заметил вас. Настя, вы не обидитесь за совет.

Луч фонаря освещал траву передо мной, лица собеседника я не видела.

— Смотря какой совет.

— Вам не стоит общаться с Матвеем. Такой милой девушке он не пара.

Я молчала, не зная, как реагировать на эти слова. Не будешь же грубить человеку, который желает тебе только хорошего. Хотя это его совсем не касается. По моему молчанию Николай понял: я в замешательстве.

— Извините еще раз, у нас шапочное знакомство, но я почувствовал: вы чудесная девушка, а он негодяй. Доброй вам ночи и подумайте над моими словами.

— Подумаю, — пообещала я и потопала в дом.

Приняв душ повторно, теперь уже в ванной, позвонила родителям. Трубку опять поднял отец. Я спросила его о здоровье мамы. Уверила, что не ищу неприятностей на свою голову и веду себя паинькой. Рассказала о работе на турбазе. Папа поведал вкратце новости станицы. В конце разговора добавил: "Завтра приеду на опознание Алены в Апшеронск". Я похолодела. Так старательно отгоняла мысли о сестре, что почти сумела убедить себя. Та утопленница вовсе не Алена.

Лежа в кровати, стала перебирать события прошедшего дня. Вспомнила Матвея. Сердце замерло на секунду, а потом застучало с новой силой.

Как глупо и не вовремя. А главное, у него таких, как я, целый пучок.

Проснулась я от шороха за окном.

Идиотка, опять забыла закрыть створки рамы! Полежала, не шевелясь. Что-то шуршало за окном, я слышала чье-то шумное дыхание.

Ну, погоди, сволочь, я тебе покажу, как пугать девушек по ночам! Резко вскочила с постели и бросила подушку в распахнутое окно.

Человек вскрикнул тоненьким голоском и побежал в сторону огорода. Мне показалось, я слышала женский голос. Я поднялась и закрыла окно. Заснуть больше не сумела. Лежала и перебирала всех кандидатов в маньяки. У меня их набралось уже несколько штук. Перед рассветом встала с постели, мне просто необходимо увидеть Ангела. Я знала, по какой дороге он поведет группу. Быстро оделась и перемахнула через подоконник.

Кажется, через окно я лазаю чаще, чем хожу через дверь. Подняла с травы влажную от росы подушку и положила на подоконник. Уже знакомым путем двинулась в сторону реки. Через полчаса я была на месте.

Определенно я сбрендила, если сижу в кустах, искусанная комарами, вымокшая в росе и все ради того, чтобы убедиться: пойдут в поход подружки или нет?

Разозлившись на себя, уже собралась вылезти из зарослей. Но тут на дороге показалась группа туристов. Как я и подозревала, девицы находились в эскорте и обе старались держаться рядом с Ангелом.

"Убедилась. Хотела увидеть Матвея. Увидела. Довольна", — укоряла я себя.

Выбралась из зарослей орешника, отряхнула одежду от налипших мокрых листьев. И тут метрах в пятидесяти от дороги заметила Феодору, без размышления юркнула обратно в спасительные кусты. Старуха медленно шла по поляне, рвала какую-то травку и складывала ее в корзину. Я сидела, как мышка. Она поравнялась с моим укрытием и остановилась.

— Выходи, не прячься и так комары всю искусали.

Я обреченно вылезла из кустов.

— Как вы меня заметили?

Феодора усмехнулась:

— Дышишь шумно, слышно за сто метров.

Я взглянула на нее и внутренне содрогнулась: "До чего же она уродлива".

— Вы не могли меня слышать.

— Ну хорошо, заметила твои шараханья. За кем следишь? Неужто за Матвеем? А зачем?

Я покосилась на старуху. "Потому, что ревную", — хотелось ей сказать, пусть посмеется, но благоразумно промолчала.

— Молчишь. Что смотришь? Страшна на рожу-то? — Феодора переложила корзинку из одной руки в другую.

— Есть немного, — смутилась я, расчесывая зудящую кожу в местах укусов насекомых.

Бабка порылась в корзинке, достала какую-то травку.

— Разомни ее и потри укусы. Зуд пройдет.

Я взяла незнакомое растение с сочными округлыми листьями и поникшей розеткой бледно-голубых мелких цветочков.

— Оно же грязное.

Феодора фыркнула.

Я посмотрела на руки в пыльных разводах. Действительно. Мне ли говорить о чистоте. Выдавив сок травы, натерла все места укусов, куда смогла дотянуться. Зуд утих.

— Замечательная травка. Запомню. Как она называется?

— Научное название не знаю, а по-простому кровезатворница.

Я заглянула в корзинку и полюбопытствовала:

— А что вы еще собрали?

Феодора прищурила глаза и сердито буркнула:

— Что надо, то и собрала. А ты, я вижу, добрых советов не слушаешь. Почему не уехала?

— Пока не найду убийцу сестры, не уеду.

"И что всем хочется меня отправить домой", — разозлилась я.

— У не убитых убийц не бывает. А вот над тобой, как дамоклов меч висит "черное облако" — это грозящая тебе опасность. И она все ближе. — Старуха с интересом стала всматриваться во что-то над моей головой, а потом перевела взгляд на грудь. — Понятно. Теперь тебя отсюда не выгонишь. Любовь расцветает. Иш, каким цветком проклюнулась.

Я покраснела.

— Опять по лицу прочли?

— Да нет, по душе. Она у тебя поет. Настоящее чувство к тебе пришло, но вот радость принесет или горе — не ведаю. Ты из счастливого рода: любовь не ко всем является.

Я справилась со своей растерянностью. Любопытство взяло верх.

— А вам не видно, ответное чувство или нет?

— Не скажу, не хочу влиять на твое решение, вдруг надумаешь уехать.

— Так нечестно. Ой, вы меня совсем запутали! Что вы сказали о моей сестре? Ее никто не убивал, она погибла сама?

— Вроде не глупа, а тугодумка. С твоей сестрой все просто: ее нет среди мертвых. Не вижу этого.

Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом заработало на манер отбойного молотка.

— Вы хотите сказать, что Алена жива? А как же труп?

Я видела: Феодора не хочет говорить правду. По какой-то причине старуха скрывает то, что ей известно.

— Ты сестру хорошо знала? Мне довелось с ней пообщаться. Вот кому фамилия Зима точно подходит. На душе у нее зима, а в сердце лед. Ты другая — настоящее лето. Искришь и вспыхиваешь, как блуждающий огонек. Внешне она на Степана похожа... — сказала Феодора и рассердилась: — Все заболталась я с тобой. Дел полно. Роса высыхает, а мне еще кипрей собрать надо. — Бабка пошла от меня прочь. Прежде ее ровная спина сгорбилась.

Вот это да! Мой предок и эта старуха. Та жуткая история все-таки произошла с прадедом. А родился тогда у прабабки Анны мой дедушка Иван. Это он остался сиротой, его Феодора лишила родителей.

— Вы сильно любили моего прадеда? — ляпнула я.

Феодора глянула на меня так, что моя душа от страха прыгнула в пятки

— Полина рассказала?

Я промолчала.

— Слишком сильно хотела заполучить Степана, на все пошла. Да только зря. Что сверкаешь глазенками? Вот полюбишь, может, немного поймешь меня. У него хоть сын остался, а у меня никого. Я как услышала от посетительницы фамилию "Зима", чуть с ума не сошла. Оказалось, правнучка Степы в Вереево приехала. Твоя сестра на него похожа, а ты, наверно, в мать.

— Ничего подобного, Алена копия мамы, а я отдаленно на папу смахиваю. Неужели прадедушка походил на белокурого кучерявого херувимчика? — удивилась я.

— Сама ты херувимчик! — обиделась бабка. — Он был мужчина редкой красоты: холодной, отстраненной, по-настоящему мужской. А ты, балаболка, лучше постарайся пережить эту ночь. — Старуха окинула меня пронизывающим взглядом, покачала головой и направилась в сторону дольменов.

Я вернулась домой, переоделась в сухие брюки те, что были на мне, вымокли в росе. Меня занимала только одна мысль: я должна снова посмотреть на фото утопленницы. Что-то упустила я на снимке. Что-то важное. И теперь мне кажется, там не моя сестра".

В милицейском участке наблюдалось оживление. В коридоре Александр Васильевич разговаривал с Ильей и Иннокентием. При виде меня они замолчали. Участковый отчего-то смутился.

— Вот товарищи отдыхающие зашли ко мне по делу...

Илья улыбнулся и подмигнул мне.

— Она знает, кто мы, можно не конспирироваться.

Александр Васильевич неодобрительно покосился на них и официальным тоном спросил:

— Что ты хотела, Анастасия?

— Мне нужно еще раз посмотреть на фото сестры, возникло одно подозрение.

— Хорошо.

Участковый открыл дверь в кабинет. Жестом пригласил зайти. Из сейфа он достал папку, покопался в ней и протянул мне жуткий снимок. Я глубоко вздохнула и попыталась отстраненно смотреть на утопленницу.

Так родинка на шее с правой стороны, именно она убедила, что передо мной Алена, цепочка с колокольчиками на ноге, светлые волосы и все... Лица-то почти нет. Может у нее имелись на теле шрамы или ожоги. Надо бы маму спросить. Вот крохотный шрам от аппендицита. Стоп, а сестре не делали операцию. Или все-таки делали? Не помню. И тут я увидела уши. Краска отхлынула от лица. У Алены чуть заостренные уголки ушей.

Она еще смеялась: "Я такая красивая потому, что эльф, а ты серая мышка, наверное, гном".

У этой девушки оказались обычные округлые кончики ушей. Что-то удержало меня, и я не поделилась своим открытием с новыми знакомыми и участковым. Иннокентий не спускал с меня глаз и сейчас совсем не походил на добродушного толстячка, каким выглядел минуту назад.

— Разглядела? — Участковый взял протянутый мной снимок.

— Да. Ничего нового. — Кажется, я справилась, даже голос не дрогнул.

* * *

В половине пятого вечера возле калитки бабы Поли остановился мотоцикл. К моему разочарованию за мной приехал Олег. Возле столовой меня поджидали ученицы. Их оказалось больше десяти.

— Добрый вечер. Нашему полку прибыло, — обрадовалась я. — Предлагаю разделиться на три группы и через неделю устроить концерт-соревнование.

Еле удалось уговорить женщин, кроме "цыганочки" разучить еще польку и греческий танец сиртаки. Я понимала, что за семь дней невозможно научиться танцевать по-настоящему, поэтому показывала простые, но самые эффектные движения. Женщины и я выложились на совесть. После душа отправилась в столовую со своими ученицами. Моя надежда увидеть Ангела таяла, как дым. Отужинав, я отправилась на поиски Громова. Щуплый мужичок, встретившийся на моем пути, подсказал:

— Олег на конюшне. — И показал направление.

Деревянное строение с высокой крышей, небольшими оконцами и широченными, как ворота, двухстворчатыми дверями находилось метрах в трехстах от турбазы. Двери были широко распахнуты. В загоне рядом с конюшней бродило с десяток ухоженных лошадей разной масти. Изнутри здания слышались голоса. Я прошла в открытую дверь. Пряно запахло свежим сеном. По обе стороны от центрального прохода длинными рядами располагались стойла. В одном из них испуганно всхрапывала лошадь, и раздавались голоса мужчин. Я прошла, ориентируясь на звуки, вглубь конюшни. Белая кобыла с раздутым животом снова заржала и покосилась на людей, стоящих рядом. На меня никто не обратил внимания.

— Олег, я вижу, ты занят. Я сама могу вернуться в село.

— Нет. Матвей попросил не отпускать тебя одну. Подожди немножко. Рябинка вот-вот ожеребится и я отвезу тебя домой.

— Хорошо. Поброжу по турбазе.

На выходе я подняла голову вверх и поняла: зачем такая высокая крыша. Потолком служили широкие лаги, на них уложили сено. Видимо его заготовили в июне. Вот оно-то и пахло так одуряюще вкусно.

"Может в прошлой жизни я была лошадью? Раз мне так нравится запах сена", — пришла мне в голову забавная мысль. Я послонялась по тропинкам и прибилась к компании, игравшей в волейбол. Помешала им немножко: со мной в команде они быстро проиграли и порекомендовали больше им не мешать. На другой площадке две "грациозные" стокилограммовые лани играли в бадминтон. Они попросили составить им компанию. Я удивилась:

— Как, третьей?

— Зачем же. Оленька иди сюда, поиграй с девушкой.

Девочка лет пятнадцати, сидевшая на лавочке под березой, резво встала и быстро подошла ко мне.

— Сыграем на интерес, все-таки это теперь президентская игра.

Я улыбнулась шустрой малолетке.

— Если следующий лидер нашей страны начнет играть в шашки, и их объявим игрой президента. Извини, на интерес не могу, нет с собой денег, вчера меня даже бабульки обули на двести рублей.

Девочка нетерпеливо переступила с ноги на ногу, и фыркнула, как молодая лошадка.

— Просто так играть скучно. Тогда давай на желание.

— Согласна, — ответила я и ухмыльнулась про себя: — "Ты еще не знаешь, с кем связалась. Я в институте турнир по бадминтону выиграла".

Ох и погоняла меня Оленька по площадке, ну и ей победа досталась нелегко. Со счетом тридцать шесть: тридцать семь выиграла моя соперница. Стемнело. Мы с трудом могли разглядеть летящий воланчик.

— Завтра выполнишь мое желание, — заявила акселератка.

— Какое? — поинтересовалась я, понимая, Оленька постарается и придумает какую-нибудь пакость. Уж очень злорадно блестели глаза у девочки.

— Поцелуешь Ангела в столовой при всех, — ошарашила меня Оля и тут же смилостивилась: — Можно в щеку.

— Только не это, — взмолилась я. — Желание у тебя глупое.

— Я хочу посмотреть, как Элька и Соня взбесятся. Терпеть их не могу! — сообщила девочка и, подражая подругам засюсюкала: — Деточка, тебе не рано на взрослых дядечек заглядываться?"

— Тебе нравится Матвей, — сообразила я. — Хочешь им пощекотать нервы с моей помощью? А почему сама не поцелуешь?

Девочка с вызовом ответила:

— Да. Мне очень нравится Ангел и ... еще Сережа.

— В твоем возрасте и у меня так бывало. Все не могла выбрать, кто же больше нравится? — усмехнулась я.

— Что, правда? А то я считала себя ненормальной, — повеселела девочка.

— Так почему сама не поцелуешь? — повторила я вопрос.

— Они только посмеются потому, что относятся ко мне, как к ребенку. А в тебе увидят конкурентку.

Я махнула рукой.

— Да какая конкурентка.

— Блин! Да самая настоящая. Я чуть от злости не лопнула, когда увидела, как Матвей на тебя смотрит. Тебе он тоже нравится, — заявила Оля.

Я смутилась.

— Совсем чуть-чуть.

К нам подошли женщины, пригласившие меня поиграть в бадминтон.

— Оля, мы идем на дискотеку, а тебя, наверно, папа обыскался.

— Да. И мне пора, — спохватилась я. — Наверно Олег уже освободился.

Вдоль дорожек зажглись круглые белые шары и цветные светильники. Турбаза вмиг стала нарядной и яркой. Любуясь красивыми светящимися бабочками и птичками я добрела до конюшни. Олег и Петрович все еще занимались кобылой. Бедная Рябинка никак не могла ожеребиться.

— Послушай, — отвлекла я Олега на минуту. — Я доберусь сама. Тут ведь недалеко, со мной все будет в порядке.

Громов нетерпеливо кивнул.

Вся моя храбрость быстро прошла, как только я отошла от базы на километр. Дорогу прекрасно освещала луна, но мне было очень неуютно. Стало казаться, кто-то крадется следом и дышит в затылок.

Я рассердилась на себя: трусиха. Надо было остаться. Нет же поперлась домой. Чего теперь-то дрожать?

Как в фильме ужасов сначала заухала сова, потом послышался странный звук, будто провели железом по стеклу. Следом раздалось противное мяуканье — это филин подражал кошке. Мерзкая птица: звуки что она издает, самые отвратительные. Первому филину ответил второй, потом третий, любят они собираться компаниями. Зашелестела листва на кустах. Краем глаза я заметила метнувшегося ко мне человека и среагировала молниеносно — отскочила назад. Мужчина, промахнувшись, упал. Я не стала рассматривать, кто это? Сорвалась с места и побежала в сторону села. Бегаю я хорошо, пусть попробует догнать. Возле первых домов притормозила и оглянулась. Никого! Со стороны турбазы донесся треск мотоцикла. Через три минуты возле меня притормозил Ангел.

— Ты что, чокнулась! — закричал он на меня. — Я же просил не ходить по ночам одной.

— Ничего же не случилось, — возмутилась я — Меня обидел его крик, но порадовал испуг. А вдруг он ко мне неровно дышит? Я решила: не стоит ему говорить про попытку нападения в лесу.

— Садись, подброшу до дома.

Он что-то пробурчал, я не расслышала.

Возле дома бабы Поли слезла с мотоцикла и стала прощаться:

— Пока. До завтра.

— Подожди. Извини, что накричал. Как узнал, что Олег отпустил тебя одну, чуть не прибил его. Ты понимаешь, я испугался. Никогда ни за кого так не переживал...

Мое сердце колотилось в грудной клетке, как бешеное. Он волновался за меня. Ура! Я ему не безразлична.

— Завтра в столовой мне придется поцеловать тебя. Говорю заранее, чтобы ты не свалился со стула от удивления.

— Прямо детский сад какой-то. Придется? Тебя можно заставить?

— Заставить нельзя. Я проиграла в бадминтон, и девочка Оля озвучила свое желание. Она захотела, чтобы я при всех поцеловала тебя.

Веселый смех раздался в ответ на мои слова. Я удивленно уставилась на него. Ангел умеет так заразительно смеяться?

— Я готов. Можешь потренироваться прямо сейчас, — предложил Матвей.

— Ничего, я как-нибудь без тренировки справлюсь.

— У тебя на щеке грязь. — Он показал рукой, где именно.

— Все вытерла?

— Нет подойди.

Я не просто догадалась, почувствовала: он хочет дотронуться до меня. Ну что ж, и я умею играть в эту игру.

Она называется: ой, совсем не знаю, чего ты желаешь на самом деле.

Подошла к нему ближе. Матвей протянул руку и легонько провел пальцами по моей щеке, а потом притянул к себе и поцеловал. Я и не подумала отстраняться. Его губы были чуть солоноватые, горячие и упругие. Если в седьмом классе от взгляда Сережки во мне проснулась будущая женщина, то теперь я поняла, что такое страсть. Он, задохнувшись, отпустил меня. По его глазам я поняла: Ангел не ожидал, что так получится. Иногда интуитивно чувствуешь: не надо никаких слов. Между нами проскочила даже не искра, вспыхнул пожар. Он смущенно кашлянул:

— Не будешь играть со мной.

— А ты со мной, — усмехнулась я. Нашел кого дурить, я прекрасно видела: ему понравилось целоваться со мной.

Баба Поля видимо уже спала. Свет во всем доме был погашен. Осторожно ступая, я прокралась в свою комнату.

— Не включай свет, — раздался до боли знакомый голос. От него душа ухнула в пятки, а сердце на секунду дало сбой. — И не вздумай орать.

— Значит, я сделала правильный вывод, та утопленница только похожа на тебя. Откуда у нее твоя цепочка?

Я села рядом с Аленой на кровать. У меня к ней накопилось много вопросов. А еще я так была на нее зла, что даже не успела обрадоваться появлению сестры.

Алена тоже не изъявила желания обнять меня, свою младшую сестричку.

— Все шло по плану, пока не явилась ты. Будь человеком, уезжай.

— Я устроилась на работу и пока не уеду.

Алена встала и подошла к окну.

— Видела я твою работу. Не будь дурой, Матвей на такую, как ты, два раза не посмотрит.

От обиды у меня сжало горло. Сразу вспомнились все детские обиды. Вот мама говорит соседке, не замечая меня:

— И в кого только Настя уродилась — нескладеха. Ей бы толику от красоты Аленушки взять.

— И не говори. Жаль, когда природа, потрудившись над одним ребенком, потом отдыхает.

Я прогнала воспоминания: нашла время.

— Так как цепочка попала на ногу девушки, — повторила я вопрос.

— Ты подозреваешь, что ее грохнула я? — оскорбленным тоном произнесла сестра. — Нам с Вадей просто сильно повезло, в Чертовом урочище наткнулись на еще теплый труп.

Меня передернуло от ее слов. Алена сообразила, что проговорилась.

— Веденин тоже не сгорел в машине. Вы все спланировали заранее, — сообразила я. — Когда?

— Идея пришла мне во время первого посещения Вереево.

— Ты была здесь раньше? — удивилась я.

— Мы с Вадимом отдыхали на турбазе в прошлом году. Помнишь, мы уезжали на две недели из Краснодара. Вот тогда и услышали про местного маньяка, которого не может найти наша доблестная полиция. Все обдумали и решили: меня убьет маньяк, а Вадим сгорит в машине. Ты не знаешь, но поверь, нам грозит серьезная опасность.

— Почему же, знаю. — Меня охватила апатия, вот теперь я поняла выражение "воротит с души". Моя сестра должна быть близким мне человеком, а оказалась совершенно чужой незнакомкой. Рядом со мной сейчас находилась расчетливая, лживая и жадная женщина. Она не пожалела родителей, особенно маму, обожающую ее. Алена не могла не осознавать, какой удар нанесла маме. Она любит свою белокурую красавицу, гордится ей.

— Что ты можешь знать! У тебя запросы деревенской дурочки, — ехидно сказала сестра.

— Куда уж мне. Чтобы удовлетворить твои запросы, тебе пришлось с твоим подельником, — при этих словах Алена дернулась и зашипела, — украсть наркотики, — добила я ее. — Из-за них вы устроили спектакль со смертями.

Я не видела выражение ее лица, но почувствовала исходящую от нее ярость.

— Откуда ты знаешь? Как ты их нашла? Куда дела?

— Они лежат там, куда вы их положили. Соседи двигали тяжелый шкаф и сдвинули коврик и плитку.

Алена прекратила бегать по комнате и плюхнулась на кровать.

— Черт! Вот такие глупости и сводят на нет всю замечательную задумку.

— Вы нашли девушку в лесу и что сделали с ней? — не отставала я, не понимая, что меня тревожит.

— Ничего. Вадим осмотрел ее — понял, что убита ножом в спину. Сказал мне:

— Смотри, у нее на шее родинка, прямо, как у тебя, и цвет волос похож, правда, прическа немного другая. Фигуры схожи. Это подарок нам. Выход из тупика. Лицо ей пришлось подпортить, а труп сбросить в реку, — сестра запнулась: — Но ведь ей уже было небольно.

Меня затошнило от спокойных слов сестры. А она продолжила:

— Мы ее раздели. Ведь по вещам ее могли опознать. На ногу одели мою цепочку.

За окном завел свою отвратительную песню филин, словно аккомпанировал жутким словам Алены.

— У нее шрам от аппендицита, — пробормотала я, чувствуя во рту горечь.

— Мне тоже вырезали аппендицит.

— Я не знала.

— Чего ты так расстроилась? Ее никто искать не будет, — заявила сестра.

Вот, что меня задело в ее словах. Откуда сестра знает, что девушку никто не будет искать? И не слишком ли удачное совпадение родинок и телосложения для случайно найденного трупа. Я поняла: Алена мне врет, и правды не скажет.

— Кто погиб вместо Вадима?

— Бомж из морга. Бесхозный труп.

На душе стало не просто противно — мерзко. И тут случайный труп. Какое совпадение. Опять вранье.

Сестра словно не замечала моего состояния, рассказывала дальше:

— Пришлось пожертвовать часами, телефоном. У этого бомжа был похожий перелом ноги, как у Вадима.

— Как удачно, — съязвила я.

Алена рассердилась:

— Да удачно. Трупу же все равно. Свою стоматологическую карту Веденин уничтожил. У нас все получилось. Сначала организовали его аварию, потом приехали сюда и совершили мое "убийство". Заранее сняли квартиру у местного алкаша любителя астрономии и решили пересидеть шум и расследование. Вадим сказал: никто не догадается искать нас под носом у целой толпы полиции. Но тут явилась ты, а за тобой Сергей Прянишников с Владимиром Волковым.

— А это кто такой?

Я не понимала, о ком она говорит.

— Серега играет под рубаху парня, его амплуа умный алкаш, свой парень в доску. Владимир толстенький такой мужичок, в круглых очечках, недотепа с виду, кажется безобидным, мухи не обидит, но на самом деле он страшный человек. Лучше тебе не знать, чем он занимается.

Спокойные слова сестры вызвали у меня озноб.

Господи! Я совсем не знаю ее. Передо мной сейчас сидит совершенно чужой человек, и он рассуждает о слежке, инсценировке убийства, краже наркотиков.

Мне захотелось потрясти головой и прогнать наваждение — эта злая, холодная женщина не может быть обаятельной и веселой Аленой. Я разомкнула закушенные губы и с трудом произнесла:

— У меня несколько раз возникало ощущение: кто-то смотрит мне в спину. Чувствовала себя неуютно.

— Чувствовала она! — прошипела сестра. — За всеми вами следили еще двое: высокий парень и среднего роста рыхлый увалень. Этих мы не знаем. Кого ты притащила по нашу душу? — Алена нервно хрустнула пальцами.

Я поняла, о ком она говорит: об Илье и Иннокентии, но благоразумно решила промолчать.

— Не понимаю, о ком ты говоришь? — соврала я. Меня все больше тяготил разговор. Сестра ни капельки не раскаивалась в содеянном. — Откуда вы знаете о слежке за мной?

— Я же сказала: у алкаша, бывшего учителя астрономии, имеется классный телескоп. Вот он-то нам и пригодился. Твои похождения разглядывали, где могли, конечно. В лесу не больно-то понаблюдаешь.

— Ты собираешься сообщать родителям, что жива?

— Настя, ну не настолько же ты идиотка, чтобы не понимать: тогда нам с Вадимом точно крышка! За всеми вами следят. Сейчас мама убита горем. А узнает правду, повеселеет или проболтается. Мы пять лет по мелочи возили эту дрянь, каждый раз рисковали. Наконец, нам доверили большой куш. Мы не собираемся упускать этот шанс. Ты не представляешь: каких деньг стоит героин.

Я посмотрела в окно: сад освещала луна, вышедшая из-за туч. Лицо сестры белело в полумраке.

— Алена, зачем вы все это затеяли? Вам придется скрываться всю жизнь. Неужели оно того стоит?

— Стоит. Мы знаем, кому толкнуть снежок. Ты должна уехать и за тобой потянутся все топтуны. А местной полиции и с маньяком дел хватает.

— А вы не заметили: кто девушек убивает? Ведь последнее убийство произошло недавно.

— Нет, не видели. Думаешь, сквозь листву и деревья много можно разглядеть? Мы могли наблюдать часть улиц, дорогу, берег реки, немного кладбище, — тут Алена захихикала: — Когда я первый раз увидела тебя возле ворот кладбища, меня разобрал смех. Вспомнила, как ты с друзьями искала блуждающие огоньки среди могил. Мы решили тебя попугать, думали: струсишь и уберешься отсюда. Но куда там, ты лезешь, как одержимая, куда не просят!

— Но... ты плыла по воздуху и ... — И тут я сама догадалась: грим, длинное белое платье, туман от реки сделали свое дело. Я поверила в призрак. Наверно, голос записали на плеер, чтобы губы не шевелились.

Алена промолчала.

— Ты в курсе, что Веденин в больнице воровал наркотики и если бы якобы не погиб, то уже сидел бы в тюрьме? Это он подбил тебя на преступление?

Сестра встала с кровати, подошла к окну. Долго молчала, а потом тихо сказала:

— Много ты понимаешь. Он все делал ради меня. Мы любим друг друга.

— Значит, из-за него ты стала курьером наркомафии, — сделала я резонный вывод.

— Вместе, — разозлилась Алена. — Мы все делали вместе! Последний раз прошу, уезжай!

— А то что, убьете меня?

— Ты убьешь нас. Из-за тебя мы находимся, как на пороховой бочке. Столько чужих людей крутится вокруг — это становится опасным для нас. И еще, ты снова ходила в полицейский участок. Зачем? Что-то заподозрила?

Я разочарованно вздохнула.

— Вот почему ты здесь. Не из-за меня или родителей. Тебя волнует, не заподозрила ли я чего при опознании утопленницы? Представь себе, только вчера поняла: погибшая вовсе не ты.

— И ты доложила это следователю? — голос Алены дрогнул.

Вместе с яростью и негодованием я ощутила панический страх сестры

— Нет.

— Слава богу, — выдохнула она облегченно.

Я с досадой произнесла:

— Бога хоть не упоминай. Противно тебя слушать. Могу хотя бы немного успокоить маму и намекнуть, что ты жива?

— Сказала же, нет! Горе мамы лучшее доказательство для заинтересованных лиц, что я мертва.

— Ну ты и сволочь! — Мне хотелось схватить ее за грудки и встряхнуть, как следует.

— Тебе не понять, ты не любила. Да и запросы у тебя деревенские, а я всегда мечтала о большем...

Я сделала последнюю попытку воззвать к разуму сестры.

— Нельзя же вот так рушить свою жизнь. Алена, может, пойдете в полицию, отдадите наркотики, и все обойдется. Вы никого не убивали — это самое главное.

Сестра стукнула кулаком по кровати и негромко воскликнула:

— Я догадывалась, что ты ненормальная, но не настолько же! Да нас убьют до суда, в назидание другим, чтобы не воровали. Никакая полиция не защитит. Я еще не сошла с ума отдать такую уйму деньжищ. Если ты мне сестра, просто забудь обо всем и живи дальше.

И тут до меня окончательно дошло: они не могли случайно обнаружить в лесу девушку, так, кстати, похожую на Алену. Сестра врала. Они подготовились. Будущая утопленница, была на самом деле выбрана ими заранее и подготовлена на роль жертвы. Боже мой, они убили ее! А бомжа, скорее всего, Вадим присмотрел в больнице и как-то завлек в свою машину. Моя душа заледенела. Можно смотреть фильмы, читать книги об убийцах. Они представляются монстрами, неприятными личностями, но моя сестра-красавица с лицом херувима и нежным голосом райской птички не может быть убийцей! Не может!

— Девушку убил Вадим или вы это сделали вместе? А бомжу он видимо предложил подбросить его до ближайшего подвала или что-то пообещал? — спросила я севшим от волнения голосом.

— Зачем тебе знать? Догадалась и ладно. Тешь свое самолюбие дальше, — буркнула сестра.

— Ладно, бомжа искать никто не будет. А неужели девушку никто не хватится?

— Она детдомовка. Работала медсестрой в больнице. У нее такая же группа крови, как у меня. Между прочим, Веденину проходу не давала. Когда Вадим предложил ей отдохнуть пару дней на базе, она согласилась без раздумья. И в лес на романтическую прогулку отправилась с радостью, хотя знала: у него есть невеста...

— И ты думаешь, это оправдывает тебя? Господи, ты ревновала: ведь ему пришлось проверить, нет ли у нее на теле татуировок, шрамов, каких-нибудь дефектов. Иначе бы при опознании весь ваш план пошел насмарку.

Алена откашлялась и нехотя сообщила:

— Я ее не убивала.

— Алена, опомнись: Вадим чудовище. Ты не опасаешься своего дружка-убийцу?

— Он любит меня и хочет для нас обеспеченной жизни. Да и поздно... Уже ничего не исправишь... — Сестра замолчала и опустила голову.

Мы сидели в тишине и слушали пение цикад и стрекот кузнечиков за окном. Мне было так тяжело и хотелось плакать в голос.

— Я не могу без него и буду с ним до конца. Он обещал, что больше никакого криминала. Начнем честную жизнь, — прошептала Алена, но в ее голосе не ощущалось уверенности. Она подняла голову и произнесла с нажимом: — Уезжай.

— А вам не приходило голову, уехать самим, пока все заняты слежкой за мной, — сказала я и подумала: "Моя сестра — сообщница убийцы. Действительно, родителям лучше не знать, что их принцесса превратилась в монстра".

Сестра вскочила и забегала по комнате.

— Вадим считает, лучше прятаться на виду, но с другой стороны: квартиру уже обыскали, все заняты тобой. Можно рискнуть, — размышляла Алена. — Ты их единственная ниточка ко мне, родители сидят дома. Тогда тебе и впрямь лучше остаться в Вереево и отвлекать наших врагов на себя.

— А как же маньяк? Он уже дважды нападал на меня, — ехидно осведомилась я. — Тебе меня не жалко?

— Ты любого маньяка уморишь своими вопросами и вредностью, — утешила меня сестра. — Не таскайся по лесу одна, и все будет в порядке. И держи рот на замке. Пожалей меня, сестренка, — вдруг ласково добавила Алена. Подошла, присела рядом и обняла меня за плечи.

Мне захотелось сжаться в комок, даже тело не верило ее словам.

— Пожелай нам удачи. Я кое-что положила тебе под подушку, потом посмотришь. Это после... спустя время, лучше слов докажет родителям, что я жива. — Сестра поднялась и выглянула в окно. К чему-то долго прислушивалась, а потом помахала мне рукой и ловко вылезла в окно.

Она скрылась в ночи, а я, оглушенная услышанным, не расстилая кровать, легла поверх покрывала. Моя душа, до краев наполненная горечью и разочарованием, нестерпимо болела. Я наивно верила: вот вырасту, и мы с сестрой сблизимся. Наконец, я стала взрослой и доросла до нее, но оказалось: нам никогда не стать близкими людьми. Пришлось признать, мне отвратителен человек, в которого она превратилась. Ни будучи ребенком, ни взрослой девушкой я ей была не нужна. Мысли путались, превращаясь в клубок из оборванных слов и переживаний. Но постепенно из этого клубка показалась тонкая прозрачная мысль-воспоминание о раннем детстве. Я плохо помню себя до четырех лет, память выдает яркие обрывочные картинки из прошлого.

Родители всегда уверяют, что любят своих детей одинаково. Чепуха! Нельзя любить одинаково совершенно разных людей. Вернее, говорить, что любят по-разному, но с одинаковой силой. Хотя и это неправда. Бывает так, что один ребенок ближе к матери, другой по ритмам, душевной гармонии совпадает с папой.

Мне шесть лет. Мы в гостях у маминой сестры Галины. Взрослые и четырнадцатилетняя Алена сидят за большим столом. Для нас, малышей, накрыли отдельно: меня и мальчишек, сыновей тети Гали усадили за неудобный пластиковый детский столик. Мальчишки едят "Наполеон" неаккуратно, крошки падают мимо столешницы на пол, я пытаюсь подставлять ладошку под рассыпчатый кусочек торта. Игорь, мой ровесник, корчит смешные рожицы, и мои усилия не сорить пропадают втуне. Крошками вокруг нас усыпан пол. Мама сердится и грозит мне пальцем.

— Галя, Настя будто твой ребенок, так она похожа на мальчиков.

Я смотрю на большеротых, скуластых, короткостриженых братьев и расстраиваюсь: не хочу быть похожей на них.

— Мои-то мальчишки вырастут и если не станут красавчиками — это не страшно. Мужчине необязательно походить на Алена Делона. А вот невзрачной девочке будет трудно найти мужа, — заявила тетя, и все посмотрели на меня.

Братья захихикали. Они тоже прислушивались к разговору взрослых. Я покраснела, как вареный рак и впервые осознанно ощутила себя неполноценным человеком. От жгучего стыда и унижения слезы навернулись на глаза.

— Галя, а по-моему ты преувеличиваешь. У нашей дочери столько живости и обаяния, что его хватит и на пятерых ровесников, — ринулся отец на мою защиту.

Я почувствовала к нему безграничную благодарность.

— Дима, ты путаешь ослиную упёртость и непослушание с живостью. Вот Алена всегда была доброй и послушной девочкой, а Настю ни уговорами, ни лаской не сдвинуть с места, если она не хочет.

Мальчишки навострили уши, с удовольствием слушая беседу взрослых. Еще бы, сейчас публично унижали их врага. Дело в том, что я накануне ухитрилась поссориться с обоими братьями. Мама повернулась к тете Гале.

— Месяц назад в садике она повалила Валеру в лужу — это мальчик из ее группы — и давай макать ребенка головой в воду.

Мне хотелось закричать: "Мама, пожалуйста, не надо! Ничего не рассказывай. Братья задразнят меня". Но я промолчала, зная, что просить бесполезно. Мама считала меня виноватой во всем.

— Представляешь, Галя, что я чувствовала, слушая крики матери Валеры. Она говорила: "Настя садистка и место ей в колонии для несовершеннолетних". Мне было стыдно за своего ребенка. Алене в ее возрасте мальчики цветы дарили, а сейчас вообще молчу, стихи сочиняют, песни в ее честь пишут.

"Как же, молчишь, — подумала я, — все рассказала".

Я искоса взглянула на сестру. Алена мило покраснела и опустила голову. А мне вспомнилось, как вчера вечером она схватила меня за нос и больно сдавила, приговаривая: "Не смей ходить за мной шмакодявка". Я имела глупость увязаться за сестрой, которая пошла гулять на улицу с подружками.

— А до этого происшествия, моя девочка навешала плюх Юрке, — засмеялся папа.

— Не понимаю, чему ты радуешься? — разозлилась мама. — Девочка растет оторвой и хулиганкой.

— Глупости, Тоня, я уверен: у Насти была причина так поступить, — упорствовал папа.

У меня потеплело на душе. Причина была.

"Почему когда дерутся мальчишки — это нормально? А когда девочка — нет? А если по-другому не получается?" — размышляла я, ковыряя в тарелке. Торт меня больше не интересовал. Тогда у моей подружки Киры Валера отобрал ее любимую куклу и бросил в лужу. Кира плакала, а он стал на куклу ногой и раздавил ее пластмассовую голову. Я толкнула его, чтобы он сошел с поверженной игрушки. Валера поскользнулся и упал. Конечно, он разозлился и пхнул в лужу меня. Мы с ним подрались в этой луже. Я оказалась сильнее и повалила его. В этот момент и прибежала воспитательница. Валера соврал: будто я без причины напала на него. Валентина Петровна не стала слушать моих объяснений. Она поставила нас обоих в угол. А когда пришла мама Валеры, он наябедничал ей.

До сих пор помню ту обиду: никто не удосужился выслушать меня или Киру. Я почувствовала такую беспомощность, словно стала пустым местом, никем и ничем.

А Юра рассыпал мои пазлы, сложенные с таким трудом. Ну, тут я тоже была виновата, обозвав его рыжим и конопатым, убившим дедушку лопатой. Мы подрались и выяснили с ним отношения. Ни я, ни Юра ничего родителям не говорили, но воспитательница, которая разнимала нас, все доложила маме.

"Почему взрослые, считая себя мудрее, так не справедливы к детям?" — не раз задавала я себе этот вопрос.

Следующий отрывок из памяти. Клубочек воспоминаний сделал еще виток.

Я вхожу в комнату. Мама и Алена сидят на диване в обнимку и о чем-то шепчутся. На улице мне удалось поймать блестящего зеленого жука, держа сокровище на ладони, я приблизилась к ним. Дикий крик Алены полоснул по ушам.

— Мама, скажи ей, пусть выкинет эту гадость!

Мама оборачивается ко мне.

— Настя, сколько можно говорить: не приноси с улицы всякую дрянь. — Она берет с журнального столика салфетку, хватает жука с моей ладони и выбрасывает в открытое окно.

Я реву: замечательный жук исчез в траве.

— Она нарочно издевается! — сердится сестра.

Мама с укоризной смотрит на меня.

— У твоей сестры фобия. Это ты у нас толстокожая и ничего не боишься. Настя, нужно уважать чужие чувства, — выговаривает она мне.

"А мои чувства кто-нибудь собирается уважать? — обижаюсь я и иду искать жука.

— Она все делает назло, — слышится голос сестры.

Поднимаю голову. Алена стоит у окна и наблюдает за мной. Я упрямо лазаю по траве: такого жука нет в Юркиной коллекции, а я собиралась подарить насекомое ему.

— Настя, иди в дом, — тихим напряженным голосом говорит мама.

Я молчу и надеюсь, отыскать жука прежде, чем у нее кончится терпение. Мне знаком этот ее обманчиво спокойный голос, предвестник бури и крика.

— Настя, не делай вид, будто ты глухая. Иди в дом, — мама произносит эти слова громче.

— Сейчас, сейчас, — бормочу я, лихорадочно раздвигая стебельки травы. — Да не буду я пугать Алену. Жука положу в коробочку.

— Немедленно иди в дом! — голос мамы срывается на крик.

Оказывается, она уже вышла из комнаты и стоит рядом со мной. Я облегченно вздыхаю: "Нашла!" Судорожно хватаю жука. В этот момент мама больно дергает меня за руку. Жук падает, она наступает на него ногой. Я слышу, как маленькое тельце хрустит под подошвой ее туфли.

— Ты плохая, — бросаю ей в лицо злые слова.

— А ты гадкая, непослушная девчонка. Иди в угол и пока не попросишь прощения, не выйдешь.

Она чувствует: я не считаю себя виновной и прощения просить не буду. Мне вообще трудно извиняться. Язык прилипает к небу, слова застревают в горле. Теперь-то я понимаю. Она хотела переломить мое упрямство, но от ее действий оно только усиливалось.

— Мне не за что просить прощения, — говорила я и часами стояла в углу, пока мама не признавала свое поражение. Выдавить из меня слова извинения у нее не получалось.

Маму любили в школе, она интересно вела уроки и отлично знала свой предмет. На ее уроках стояла тишина. Она как-то призналась папе: "Мне не удается справиться только с одним человеком — моей дочерью".

Но иногда, если я считала себя виновной, что бывало очень редко, просила прощения сразу и этим ставила ее в тупик.

Мама радовалась: "Наконец-то моя девочка поумнела".

В следующий раз, ожидая от меня послушания, получала в ответ прежнее упрямство и злилась пуще прежнего. Со временем я осознала, что была трудным ребенком. С Аленой у мамы проблем не было. Белокурый ангелочек сразу бросался на шею и вымаливал отпущение всех грехов. Она не дралась с мальчишками, не лазала по деревьям, не собирала жуков, улиток и красивые камешки. Думаю, со старшей дочерью маме было легко. Она не замечала, что ее пудру рассыпала не я. Зачем мне-то пудра?

Сестра со слезами на глазах рассказывала: "Настя полезла в ящик трюмо и уронила пудру. Я говорила ей: нельзя трогать чужие вещи, но ты же знаешь, мамочка, она не слушает".

Алена протягивала обиженной маме разбитую пудреницу, которую только что уронила сама. От такой наглости и несправедливости я на минуту теряла дар речи, а потом начинала визжать, как поросенок, не умея справляться с эмоциями. Мама глядела в спокойные, честные глаза старшей дочери, окидывала презрительным взглядом беснующееся существо, младшую дочь и безоговорочно верила Алене. Меня ставили в угол, но я уперто твердила: к пудре не прикасалась.

— Умей признавать свои проступки и не сваливай их на других, пытаясь уйти от ответственности, — поучала мама и отправлялась на кухню пить чай с мятой. Так она успокаивала расшатанные мною нервы.

Из своего угла я наблюдала, как мама и Алена тихо беседовали. Я знала: сестра сейчас рассказывает ей свои девичьи секреты и выслушивает мамины советы. Я злилась, в такие минуты мне казалось: ненавижу обеих. Признаюсь, иногда я подслушивала их разговоры и завидовала той особой связи, что существовала между ними. Моя мама по национальности настоящая полька. В годы войны ее дедушку, польского офицера Янека Крицкого, не расстреляли, а вместе с другими пленными офицерами отправили в Сибирь. После войны жена деда, пани Зося, нашла его больного в сибирской деревушке Мокша. Она не побоялась отправиться в чужую страну с пятилетним сыном и единственным чемоданом в руках. Прекрасная полячка оказалась стойким бойцом. Она перенесла все тяготы послевоенной жизни в России, но мужа выходила. В Польшу Крицкие не вернулись, в пятьдесят шестом переехали в Норильск, спустя время получили квартиру. В шестьдесят первом сын Зоси Витек женился. Через год на свет появилась моя мама. Своего прадеда Яна Крицкого я видела два раза в жизни: первый раз пуская слюни в колыбели (поэтому этого случая не помню) и второй раз, когда мне исполнилось десять лет. Прадеду было без году девяносто, он три года, как овдовел, но горе не согнуло его спину, не помутило память. Я тоже хотела бы так красиво состариться. Мама внешностью пошла не в своего отца, высокого рослого мужчину, она оказалась почти точной копией своей мамы Ванды, гордой белокурой полячки небольшого роста. Бабушка отличалась просто необыкновенной красотой, в свои семьдесят три она выглядела королевой на пенсии. Я ни разу не слышала, чтобы бабуля повышала голос или некрасиво бранилась. Когда Алене исполнилось четырнадцать лет, бабушка подарила ей старинную брошь из червленого золота. Изящная вещица была ценной, прежде всего своей древностью. Стрекоза на листочке клевера, выполненная филигранно и со вкусом. Сестра оценила подарок и не расставалась с ним ни на минуту, несмотря на уговоры мамы. Она отказывалась положить драгоценность на хранение и не носить брошь ежедневно. Алена цепляла украшение у ворота на любую одежду и не снимала его никогда. Я думаю, брошь для сестры являлась доказательством ее избранности и особости. Когда мне миновало четырнадцать, я тоже получила подарок — золотые серьги с изумрудами. Вручая их, бабушка Ванда сказала: "Надеюсь, ты продолжишь нашу семейную традицию и в свое время передашь эти серьги своей дочери. Серьги я отдала на хранение родителям. Уши не проколола до сих пор. В отличие от Алены, зная свою неугомонную натуру, я себе не доверяла и попросту боялась потерять бабушкин подарок.

Мама, как потомок мелкопоместных польских дворян, унаследовала от них красоту, элегантность, гордость, граничащую с гордыней и маниакальную чистоплотность. Поэтому ей было трудно понять меня, которая обожала возиться после дождя в лужах, бегать босиком по траве, возиться с букашками, а при первых же звуках музыки скакать, как молодая лошадь, называя это непотребство танцем. Даже маленькой я догадывалась: мы "разной группы крови", но это не мешало мне любить маму.

Приходил с работы усталый отец, увидев меня в углу, сочувствовал:

— Ты так полжизни в углу проведешь, если не научишься идти на компромисс.

Я представляла этот самый компромисс маленьким лысым дядькой с кривой улыбкой, приниженно кланяющимся на каждом шагу, и вздрагивала от гадливости. Папа шел на кухню. Мама разогревала ужин, Алена рассказывала ему о моей новой выходке.

— Сколько она стоит в углу? Час? Может, хватит? Выходи доча. Надеюсь, ты осознала. Будешь исправляться?

Я молчала, опустив голову. А папа смеялся:

— Партизаны не сдаются!

Мама обижалась:

— Ты зачем ее выпустил? Хочешь быть добреньким, а я получается злая. Если не переломить ее упрямство, то в жизни ей придется несладко.

— Доча, ты не будешь больше трогать мамину косметику?

— И не собиралась, — буркнула я.

— Вот и молоток. Иди ужинать.

— Не хочу. Я пойду к себе в комнату. — Мне не хотелось видеть снисходительную улыбку сестры.

— Получил! — вспыхивала мама и тонкими пальцами поправляла прическу. — Поощряй ее дальше, скоро она на голову сядет.

Последний год перед отъездом сестры на учебу превратился для меня в долгий кошмар. Мне исполнилось девять лет, Алене семнадцать. Она тайком от родителей стала курить. С меня сестра взяла клятву — молчать о ее шалостях. Я ненавидела доносчиков, поэтому и не пикнула о проделках Алены. А она умела добиваться своего. В доме по мелочи стали пропадать деньги. Мама первая заметила неладное и спросила меня. Я не поняла о чем идет речь. Тогда она зашла в мою комнату. Открыла шкаф и на нижней полке, в дальнем углу нашла куклу Барби. Я сильно удивилась: откуда она взялась? Мама побледнела и спросила:

— У тебя мало кукол? Ты воруешь деньги у родителей и покупаешь эту дребедень!

Я возмутилась:

— Никогда не брала деньги без спросу, а эту куклу вижу в первый раз.

Мама выпрямилась, сжала подрагивающие пальцы в замок.

— Вот так становятся не только лгуньями, но и воровками. Остановись, дочь, пока не поздно. Если тебе позволяет совесть, можешь играть ей. — Она швырнула куклу на кровать, окинув меня презрительным взглядом.

Алену я нашла в саду. Сестра лежала на клетчатом пледе и читала очередной женский роман.

— Ты положила куклу в мой шкаф и сказала, что я взяла деньги?

Алена лениво покачала ногами, посмотрела на меня, прищурив глаза.

— Нет. Зачем мне это делать.

Я опешила. Минут пять стояла над ней, открыв рот и, кипя негодованием. Сестра хмыкнула, уж больно глупо я выглядела, и процедила сквозь зубы:

— Малышка, не парься. Ты так испортила свою репутацию, что одним проступком больше, одним меньше, не все ли равно?

Потрясенная наглостью и спокойствием сестры я пролепетала:

— Но я не брала денег у родителей...

— И я не брала, — ухмыльнулась Алена. — Как думаешь, кому поверят?

Не оправдываю себя, вспоминая это, потому что не была паинькой. Спорила по пустякам, вредничала, без конца влипала в неприятности. Посмотрев фильм "Тарзан", лазала по деревьям и однажды упала. Еще хорошо отделалась — три сломанных ребра. А у мамы чуть сердечный приступ не приключился. Ходила с разбитыми коленками — училась без рук ездить на велосипеде. Бедные родители не ведали покоя, ибо не знали, что от меня ждать. В четвертом классе к занятиям танцами добавилось недолгое увлечение легкой атлетикой. А еще я мечтала прыгать с парашютом. Высота манила меня. Мама переживала, видя синяки после тренировок. Она морщилась, разглядывая мои ноги, называла их ногами скаковой лошади.

После поступления сестры в институт и отъезда ее на учебу в нашем доме наступил мир и тишина. Мама сильно скучала по Алене. Ей не хватало совместных бесед и посиделок за чаем. В этом я не могла заменить сестру. Мне шел десятый год, и мои детские увлечения не стоили и выеденного яйца. Да и не умела я секретничать или рассказывать о прошедшем дне в школе: не привыкла делиться радостями и печалями. Ведь раньше никто не интересовался мной и моими мыслями. Она иногда приглашала в гости соседку, скрашивать ее одиночество до прихода папы. Мама меня любила по-своему, просто мы были с ней разные и не только внешне. У нас оказались неодинаковые предпочтения в еде, одежде, мы читали разные книги, смотрели разные фильмы. И дело тут не только в разнице лет, моя подруга Кира и ее мама вместе смотрели фантастические фильмы и одинаково увлекались дайвингом. А у нас было мало точек соприкосновения. Мама не понимала меня, а я ее. Она даже не подозревала, насколько ее дочь влюбчива, считала меня не способной на нежные чувства. В детстве я чуралась объятий, и она привыкла считать меня диковатой и неласковой. Клеймо невзрачной девочки висело на мне так долго, что я привыкла считать себя такой. Спасибо Сережке, после его жгучих взглядов я поверила в себя. А приехавшая в гости тетя Галя только подтвердила то, что я подозревала. Пусть гадкий утенок и не превратился в лебедя, но симпатичной девушкой я все же выросла.

— Настя стала обаятельной, правда, ее немного портит ямка на подбородке, — сделала вывод тетя Галя, закончив разглядывать меня. — Она выдает упрямство девочки.

После неудачной попытки тети поговорить со мной по душам, она добавила:

— Жаль, у Насти нет трогательной нежности юного существа — одни колючки.

Разговоров по душам я не любила, считая их вмешательством в личную жизнь. Мама рассказывала: будучи совсем малышкой, на попытки чужих теть и бабушек приласкать меня, я сердито вырывалась и отталкивала их. При этом приговаривала: "Не надо меня слюнявить".

— И в кого она такой ежик, — сокрушалась тетя Галя. — Вот Аленушка ласковый и нежный ребенок. Между сестрами ничего общего.

Подразумевалось, что одной досталось все: красота, хороший характер, талант к пению. А другую, то есть меня, природа обделила, выдав несносный характер, упрямство и единственное умение ловко скакать под музыку.

— О хороших танцорах почти не говорят, а вот о певицах пишут во всех газетах и журналах, — говорила мама, наливая чай тете Гале.

Приятный голос Алены им обеим казался божественным. Со временем я поняла: все родители послушных детей считают хорошими, а если послушный ребенок еще красив и умен или наделен каким-нибудь талантом — это вообще верх родительского счастья. Сестра любила маму, но себя еще больше. Не желая доставлять огорчение родителям, которые считали ее чудо ребенком, она научилась скрывать свои неблаговидные поступки. Благо козел отпущения, то бишь я, всегда находился рядом. При всем умении манипулировать людьми, сестра все-таки была подвержена влиянию других людей. В восьмом классе ее новая подружка Карина начала курить, вскоре и Алена взяла сигарету в руки. К десятому классу сестра под влиянием Карины начала считать тех, кто не умеет зарабатывать большие деньги — идиотами и лохами. Как хорошо может притворяться сестра, я поняла, услышав разговор Алены с подругой по телефону.

— Представляешь, они не могут купить мне новый телефон. С этой допотопной трубкой стыдно ходить, — жаловалась сестра Карине.

Я хмыкнула: полгода назад мама подарила Алене на день рождения розовую "Нокию". Красивый изящный телефончик, украшенный стразами. Он стал предметом моей жгучей зависти и несбыточной мечты. Сестричка продолжила изливать душу подруге.

— Отец не понимает, зачем мне хорошая косметика и красивая одежда. — Алена передразнила отца, понизив голос: — Доченька, тебе не нужно краситься, ты у нас и так красавица. Ага, красавица, только я золушкой выглядеть не хочу. Представляешь, он заявил: "У тебя достаточно нарядов". Мои тряпки он назвал нарядами. Не умеешь зарабатывать на достойную жизнь жене и детям, иди — воруй. Те копейки, что папочка получает, гордо именует деньгами. Мамуля с ее красотой могла бы найти кого получше.

Я ахнула: слышал бы отец, что думает о нем ненаглядная дочурка. Карина, видимо, что-то ответила Алене. Та фыркнула и с досадой произнесла:

— Тебе повезло с родителями: отец деньгами снабжает, а мама берет с собой по клубам. У меня же все сю-сю, пу-сю...

Я вспомнила лысого, обрюзгшего с маленькими глазками отца Карины и сравнила со своим, пусть тоже лысым, но высоким, сильным и красивым отцом. Нашла с кем сравнивать. Конечно, тогда я многого не понимала, но слыша нелицеприятные высказывания своих родителей о родных Карины, кое-какие выводы все же сделала. Папа же вообще отца Карины называл жуликом и проходимцем, а ее маму — молодящейся теткой. Алена заметила, что я подслушиваю у дверей и пригрозила:

— Вякнешь — голову оторву!

Я долго задавалась вопросом, почему папа и мама не видят ее двуличия? Пока не поняла: они не видели плохую сторону Алены. Позже подрастая, убедилась: многие родители просто не знают своих детей. А потом сильно удивляются, когда детки преподносят сюрпризы. Через два дома от нас жил мальчишка старше меня на два года. Я буквально сражалась с ним за место под солнцем. Внешне это был опрятный, чистенький, застегнутый на все пуговицы, вежливый мальчик. Его ставили мне в пример. Занятая своими мыслями я часто забывала сказать взрослым — здравствуйте, а Петя никогда не забывал поприветствовать знакомых. Соседи жаловались маме на мою невоспитанность. Я же ненавидела этого тихоню всей душой. Однажды на моих глазах он бросил живого ежика в костер. Я схватила палку и кинулась спасать животное, а всеми обожаемый садист не давал мне вытащить ежа из огня. Мы подрались, и я нечаянно в пылу схватки порвала ему рубашку. Когда мне все-таки удалось вытащить ежика из костра, уже было поздно. Он обгорел. Я смотрела на подрагивающее тельце животного и плакала. Ежик свернулся в плотный чадящий клубочек и замер. От ненависти у меня потемнело в глазах, я схватила половинку кирпича. Петька испуганно вскрикнул:

— Ты чё! За какого-то ежа убьешь человека?

— Убью, — пригрозила я и отвела руку для броска.

Он позорно бежал. А вечером его мать принесла рубашку к нам домой и кинула ее в лицо моей матери со словами:

— Ваша малолетняя хулиганка приставала к моему мальчику и угрожала бросить кирпич ему в голову.

Конечно, Петенька представил свою версию произошедшего. После ее ухода оскорбленная мама, ставшая белой, как стена, прошептала:

— Господи, как стыдно!

Я попыталась объясниться, но мама спросила:

— Ты угрожала Пете кирпичом?

Я кивнула и стала торопливо рассказывать о еже.

Мама печально посмотрела на меня.

— Пусть так, но защищая животное, ты готова была убить человека. Так нельзя себя вести, нужно держать себя и свои эмоции в узде.

Меня возмутило ее спокойствие.

— Да не собиралась я его убивать! Только попугала.

— Ты меня огорчаешь, а рубашку, зачем разорвала?

— Нечаянно.

— Никаких мультиков и телевизора неделю смотреть не будешь и марш в угол на два часа.

С того времени Петенька не упускал возможности сказать мне гадость. Мне хотелось заткнуть уши и не слышать его мерзких слов. Однажды, не выдержав, я схватила первый попавшийся под руку камень и пригрозила его прибить по-настоящему. Видимо, в тот момент я выглядела и впрямь, как ненормальная. Петя отступил.

— Все! Успокойся. Я больше не буду. Нужна ты мне.

А я впервые испугалась сама себя, потому что на самом деле хотела его ударить — лишь бы он замолчал. Я так ненавидела его, что болела грудь, и прерывалось дыхание. Это жуткое состояние запомнилось надолго, оно тяжестью легло на душу — значит, я способна нанести вред другому человеку. Во мне действительно есть что-то темное и плохое. Глубоко внутри я спрятала этот мрачный росток зла, он остался во мне занозой. Петя больше не рисковал обзывать меня без свидетелей, но будучи с дружками не упускал возможность напомнить: что он сделает со мной, когда подрасту. Слыша мерзкие речи гадкого мальчишки, я кипела от негодования, чем всегда приводила его в прекрасное расположение духа. Так продолжалось до тех пор, пока я не сообразила: нужно скрывать эмоции, не давать повода для его радости. А потом издевательства надо мной кончились, прекратила их, к моему удивлению, Алена. Она услышала речи Петеньки в мой адрес, рассвирепела не хуже меня. Сестра подошла к нему вплотную, что-то тихо сказала. Как я не напрягала слух, расслышала только последние слова: "Никто не смеет обижать мою сестренку! Ты понял!"

Алена и раньше изредка защищала меня, а после этого случая взяла надо мной шефство. Я очень благодарна сестре: до ее отъезда на учебу и почти два года после меня никто не трогал. Потом я поумнела и научилась контролировать свой гнев. Кстати, Вадим мне чем-то напоминал Петеньку. Я не понимала, чем он приглянулся маме, а сестра и вовсе потеряла от него голову. В десятом классе на вопрос подруги, какой тип мужчин мне нравится, я не смогла ответить, потому что у меня не было определенного типа, но точно знала: у мужчины должна быть какая-то особенность. Не понимала, в чем она проявляется, не могла объяснить. Сказала Кире просто: "Он должен быть настоящим мужчиной, как Лановой, Тихонов, Высоцкий, Безруков, Машков".

Сейчас бы я ответила подруге: "Спокойная мужественность, умение защитить, рискнуть собой". И мне все равно, какого цвета глаза, волосы будут у моего избранника. Особенно не переношу слащавость у парней, трусливые тоже не в моем вкусе.

Алена по-своему хорошо ко мне относилась, не обижала по пустякам, в школе разбиралась с моими обидчиками. При этом не считала зазорным сваливать на меня свои проделки. Мне кажется, она считала меня недалекой и даже глупой. Она не понимала, как можно часами стоять в углу, если достаточно попросить прощения, и свободна. Я же не могла выдавить из себя слова признания, если считала себя не виновной. Мне легче отстоять три часа в углу, чем попросить прощения. Честно сказать, я не всегда была права, упрямство действительно присутствует в моем характере. Осознаю, родителям нелегко приходилось со мной, трудно любить вредную и неласковую девочку. Но они любили меня, я это знаю. В пятом классе, пытаясь закаляться, я обливалась холодной водой и переборщила с закалкой. Я попала в больницу с высокой долго не спадающей температурой. Однажды ночью меня разбудил тихий мамин шепот. Она молилась: "Господи, спаси и сохрани мою девочку. Пусть она будет самой большой врединой на свете, лишь бы жила. Я люблю ее всякую. Боже, умоляю, отдай ее боль мне. Я на все согласна".

С тех пор как бы не злилась на маму, всегда помнила: она меня любит. А уж доставать я умела. Наслушавшись передач о воспитании детей, стала поучать родителей, как правильно меня воспитывать, чем доводила их до белого каления. Как-то подбила Киру и сына своей крестной тети Раи, залезть в сад бабушки Фени за клубникой. В темноте под слабым светом молодой луны мы с трудом различали, где спелая, а где зеленая клубника и, конечно, потоптали ягоды. Бабушка Феня, убитая горем, пришла к моим родителям.

— Тонечка, я пришла жаловаться на потраву. Без твоей Насти точно не обошлось. Всю ягоду мне испортили. Или заплати, или участковому пожалуюсь.

— Настя, немедленно иди сюда! — услышала я сердитый голос мамы.

Я, нехотя отложила игрушки, и вышла из комнаты. Увидев бабу Феню, поняла: настал час расплаты.

— Настя, первое — ты не послушалась нас с папой и отправилась ночью гулять, второе — залезла в сад к соседке. Два серьезных нарушения за один вечер. Моя дочь воровка! Как тебе вообще это пришло в голову?

Я покраснела от стыда, хотелось провалиться сквозь землю. Признаваться в содеянном, не собиралась.

— Не рвала я вашу клубнику, — мой голос дрогнул. Краска залила не только лицо, но и шею.

— Рвала и скорее всего не одна. С кем? — поинтересовалась мама.

— Одна, — вырвалось у меня.

— На месяц никаких гулянок, друзей и сладкого. Иди в свою комнату. Я с тобой после поговорю, — вынесла мама свой приговор и спросила у бабы Фени: — Сколько вы хотите за испорченную ягоду? Мы заплатим.

С тех пор не люблю клубнику. Тридцать июньских дней я пробыла в доме, читая книги, рисуя бумажных кукол, которыми не с кем было гулять, но друзей не выдала. Я изучила все трещинки на потолке, от скуки пересчитала завилюшки и цветочки на обоях. Алена называла меня идиоткой.

"Вы вместе шкодили, вот и отвечать должны вместе. Тебе необидно, что они гуляют, а ты сидишь взаперти. По-хорошему твои друзья должны сами признаться и разделить наказание с тобой".

Я понимала, в ее словах была доля истины, но рассказать о друзьях не могла. В другой раз я без разрешения взяла из шифоньера небольшой кусок голубого шелка. Мы с Кирой пошили новые платья куклам, из остатка материала сделали скатерти на игрушечные столики. Вечером мама обратила внимание на обновку моей куклы.

— Настя, где ты взяла этот шелк. — Пальцы мамы гладили ткань на кукольном платье, а глаза наполнялись слезами.

Я тут же сообразила: красивый кусок ткани чем-то дорог ей и мне сейчас здорово попадет.

— Мам, ну я не знала, что эта тряпочка тебе нужна. Она давно лежит без дела. — Мое оправдание получилось жалким и неудачным.

— Эту, тряпочку, как ты ее называешь, папа подарил на мое совершеннолетие. Я собиралась сшить блузку, как только нашла бы подходящие кружева.

— Мама, но с тех пор почти двадцать лет прошло! — поразилась я.

— Настя, дело не в том, сколько прошло лет, а в том, что ты без спроса полезла в мой шкаф. Нехорошо трогать чужие вещи. Ты должна понять: у каждого человека существует личное неприкосновенное пространство. Это касается и его вещей. Иди в кладовку и все обдумай, а после я жду твоего извинения. — Мама отвернулась от меня и направилась в свою спальню.

Кладовка, маленькая комнатка рядом с моей спальней, имела единственное крохотное окошко. Раньше в кладовке хранились детские вещи, мои и Алены, но недавно ее освободили для следующей партии ненужных вещей. На данный момент она пустовала. Света в этой комнате не было, а я с недавних пор стала панически бояться темноты.

— Только не туда! Можно, я постою в углу спальни? — взмолилась я.

Мама вернулась, взяла меня за плечо недрогнувшей рукой и повела отбывать наказание в кладовую. Я слышала, как с работы пришел папа. Мамин звонкий голос долетал до меня без искажений, а негромкий басок папы доносился в комнату лишь обрывками фраз. Я не знала, сколько прошло времени, но за окном стало темнеть. Ото всех углов ко мне поползли тени, и только крохотный светлый квадратик еще белел на стене. Я зажмурила глаза, вся обратившись в слух. Чьи-то коготки заскребли по полу. Обеими руками я закрыла рот, удерживая крик.

— Ты подумала? — услышала я голос мамы за дверью. — Готова попросить прощения?

До сих пор не знаю, что заставило меня молчать, тем более, что я чувствовала свою вину.

— Не хочешь разговаривать? Посиди еще, это пойдет тебе на пользу.

Я казнила себя, не понимая собственного поведения. От страха сидела ни жива, ни мертва. Царапающий и грызущий звук раздался ближе. Я подобрала ноги и обхватила руками колени, сжимаясь в комок. Сквозь тонкую ткань футболки ощущалась шероховатая стена, и спине было немного больно. Я напряженно всматривалась в темный комочек на полу. Мышь! Пересохшее горло издало еле слышное сипение. Рефлекторно поджала ноги еще сильнее. В окно заглянула луна, осветила крохотного зверька. Любопытная мордочка, сверкая бусинками глаз, смотрела на меня. Я шевельнулась, мышка испуганно метнулась в угол. Мне стало смешно. Страх испарился. Зверек боялся намного больше, и это почему-то обидело меня. Я порылась в кармане шорт, высыпала на ладонь крошки печенья и кусочек конфеты, любовно завернутый в бумажку. Развернула конфету и, медленно двигаясь, высыпала крошки и конфету на середину каморки. Осторожно вернулась в угол и замерла. Минут десять ничего не происходило. Тени ложились на пол гуще, луна двигалась дальше. Скоро я не смогу увидеть, возьмет ли мышка мое угощение. Послышалось еле слышное шуршание, зверек вышел в центр комнаты. Стало совсем темно, но я успела заметить, как мышка принялась подбирать крошки.

Проснулась я от звука открываемой двери. Протерла сонные глаза кулаками. Комнату освещало солнце. Я не заметила, как заснула, лежа на полу.

— Настя, прости нас, малышка, мы забыли про тебя, — воскликнул папа.

Я зевнула и потянулась, расправляя затекшие мышцы от непривычно твердого ложа.

— Ты готова просидеть всю ночь, лишь бы не просить прощения. — Мама сокрушенно покачала головой.

Я еще раз зевнула и впервые легко произнесла:

— Прости, мама, больше не буду трогать твои вещи без спроса.

— Неужели так трудно было сказать это раньше, — улыбнулась она и обняла меня.

В ту ночь я полностью излечилась от страха темноты. Спустя три года подбила друзей, проверить есть ли блуждающие огоньки на кладбище? Огоньков мы не обнаружили, но пару тройку алкоголиков напугали. А уж они распустили по станице слух о ходячих мертвецах. Что окончательно убедило меня: большинство страшилок — плод воображения слишком эмоциональных и трусоватых личностей. До двенадцати лет во всех наших с Кирой приключениях участвовали и двое закадычных друзей Юра и Андрей. Мальчишки жили на соседней улице и частенько наведывались к нам в гости. Мы все учились в одном классе, и наша дружба основывалась еще и на взаимопомощи. Я хорошо соображала по алгебре и геометрии, Кира замечательно писала сочинения, Андрей любил физику и географию, а Юра увлекался химией и биологией. Мы быстро приноровились списывать друг у друга и этим сильно облегчали себе жизнь. Родители Юры часто бывали в гостях у моих родителей, и однажды я услышала, как мать Юры, моя крестная, сказала:

— Вот бы наши дети поженились, тогда бы мы породнились и вместе воспитывали внуков.

Я потрогала враз заполыхавшие уши.

— Рая, не боишься заполучить в невестки такую упертую особу? — поинтересовалась мама.

— Нет. Моему Юрке такая бойкая и нужна. Он же телок на веревочке, ему же любая кто подставит себя, та и окрутит.

Взрослые засмеялись. А мне стало противно. Юрку действительно легко уговорить на любые проделки. С детсадовского возраста у нас попеременно были, то периоды дружбы, то вражды. Он никогда не ябедничал и по мере сил отбивался со мной от общих врагов. С Кирой я познакомилась позже в первом классе, ее родители купили дом на нашей улице. Этот разговор положил конец легкости в наших отношениях. Постепенно сначала я, а потом и Кира перестали находить время для общения с мальчишками.

Повзрослев, я поняла: моя мама из той породы женщин, которые привыкли находиться под надежной защитой мужчины. Таких, как она, опекают, любят, оберегают от грубой действительности. Они нежные, слабые. Боятся всего: пауков, змей, темноты, высоты, плохих людей. Поэтому меня мама воспринимала существом из другого мира. Она не понимала, как можно драться — это так ужасно. Лазать по деревьям, царапая колени, добровольно искать неприятности на свою голову — это неумно. Старшая дочь была ей ближе и понятней. Не зная настоящий характер Алены, мама считала ее отрадой своей души. И вот теперь эта "отрада" сознательно вычеркивала нас из своей жизни. Ради денег и мужчины она поставила на карту все: прежнюю жизнь, родителей, дом, работу, друзей.

Я лежала на кровати, смотрела в темноту за окном и мысленно перебирала прошлое. Алена поступала неправильно, более того, ужасно, но это был ее выбор. А мне предстояло решить, что делать дальше. Понимала: донести на сестру не могу. Меня мучила совесть. Из-за Алены и Вадим выйдет сухим из воды. А вот по нему давно тюрьма плачет. Вряд ли когда-нибудь еще я увижу сестру. Но я не ощущала боли от расставания с Аленой, испытывала только досаду и злость. Именно теперь навсегда сестра исчезала из моей жизни и души. Что-то во мне сломалось. Может, я и правда неправильная, с поврежденными генами? Недаром Кира обижалась, называя меня сухарем. Подруга делилась своими тайнами а в старших классах подробностями отношений с мальчишками, того же ожидала и от меня. Я молчала, не умея делиться переживаниями и личными чувствами даже с близкой, верной подругой. Да я просто не могла об этом говорить. Все попытки Киры ограничить круг друзей, встречали яростный протест с моей стороны. По мнению Киры, если мы настоящие подруги, то должны ходить только вдвоем и желательно общаться друг с другом. Поначалу она обижалась, высказывала обиды, но постепенно привыкла и смирилась с присутствием в нашей теплой кампании и других людей. В девятом классе наша дружба подверглась испытанию: мы обе влюбились в одного мальчика. О ее чувствах я слышала ежедневно, о моих она не знала ничего. Впервые в жизни я испытывала жгучую ревность, и это мне не понравилось. Ревность кислотой разъедала нашу дружбу. На мое счастье эта влюбленность оказалась недолговечной, я быстро разочаровалась в "прекрасном принце". Теперь без эмоций, с облегчением могла выслушивать рассказы Киры. В отличие от меня подруга долго страдала за этим мальчиком, он оказался ее первой, неразделенной любовью. Глядя на ее страдания, я ощущала себя неполноценной, неумеющей любить. После наши пути разошлись. Вначале мы часто перезванивались, потом все реже и реже. У меня появились новые друзья, у нее, видимо, тоже.

За окном начало светлеть. Ночь воспоминаний закончилась. Я помассировала виски, голова казалось тяжелой, а тело наоборот стало легким, невесомым. Разостлала постель и под подушкой обнаружила любимую брошь сестры. Вот значит, что она оставила в доказательство своей любви к нам. На глаза навернулись слезы. Я сбросила одежду, легла в кровать и тотчас провалилась в глубокий сон.

ГЛАВА 4

Забирая меня из дома бабы Поли, Ангел заметил, что у меня плохое настроение.

— Что случилось?

— С чего ты взял?

— У тебя лицо человека усталого и разочаровавшегося в жизни. Вчера ты выглядела веселее.

— Я не спала всю ночь, а утром смогла подремать часа четыре, не больше, иначе Полина Андреевна забила бы тревогу.

— И чем же ты занималась? Или это секрет? — Матвей вроде бы говорил шутливо, но смотрел серьезно.

— Не секрет. Мысли о сестре не дали заснуть.

— Скучаешь по ней? — Ангел участливо посмотрел мне в лицо.

"Есть ли справедливость в этой жизни? — подумала я. — Зачем парню зеленые глаза, в которые хочется смотреть не отрываясь. Вслух же произнесла:

— Немного, — соврала я и покраснела: то, что чувствовала к сестре, было очень далеко от тоски по ней.

Матвей, не отрываясь, глядел на меня.

"Неужели нашел во мне что-то интересное", — смутилась я.

— Ты всегда так немногословна?

— Иногда меня трудно заткнуть, — усмехнулась я и забралась на сиденье мотоцикла позади Ангела. — Мое любимое дело: спорить по любому поводу.

Дорога до турбазы сегодня показалась мне особенно короткой. Я слезла с мотоцикла и зевнула.

Днем, пообедав, я честно пыталась доспать положенное время, чтобы вечером на занятиях не валиться с ног. В саду расстелила покрывало, подложила под голову маленькую подушку и попыталась заснуть на свежем воздухе. Глаза пекли, словно в них насыпали пыли, но сон не шел. Сначала мне мешали муравьи, заползшие на покрывало, я смахнула их. Потом разорались воробьи, не поделившие скворечник, потом мне показалось, что солнечные лучи стали светить сквозь листву ярче. Мне мешало все. Я плюнула и, вернувшись в дом, улеглась в кровать. Проворочавшись безрезультатно почти два часа, встала. Захотелось есть. На кухне баба Поля пила чай.

— Обедать будешь?

Я кивнула. На кухне умопомрачительно пахло только что приготовленным борщом. У меня потекли слюнки. Полина Андреевна налила полную тарелку борща, положила в нее столовую ложку сметаны, сверху посыпала мелко нарезанным укропом.

— Кушай. — Сама села напротив и подперла голову рукой. — Насть, я слышала, ты ходила к Феодоре. Не связывайся с ней. Она, люди говорят, может силу и красоту украсть.

— Полина Андреевна, я случайно с ней встретилась и, честно говоря, не верю во все эти сказки о ведьмах. — Я наклонила тарелку и вылила в ложку последние капли борща. — Спасибо. Очень вкусно.

— Зря не веришь. Я заметила, ты много спишь, и все время норовишь прилечь. А это первый признак, что ведьма крадет твои силы. — Баба Поля с состраданием в глазах посмотрела на меня. — Будь осторожна.

"Эх, знали бы вы, как на самом деле я мало сплю", — подумала я и встала налить себе чаю.

— Будете? — Я показала на чайник.

— Спасибо, я уже пила. У меня к тебе просьба сходи в магазин за минералкой. День жаркий, а она у меня закончилась.

Я купила минералки, прогулялась по селу. Вернувшись домой, время оставшееся до приезда Ангела провела за ноутбуком, читая всякую чушь о колдунах и ведьмах.

Вот так и получилось, что я приехала на занятия хмурая и уставшая.

Мои ученицы потребовали к трем разучиваемым танцам добавить ламбаду и что-нибудь современное. Их не смущало, что они смогут овладеть только парой движений каждого танца. Я предложила разучить танец живота и полезно, и очень красиво. С каждым занятием все больше мужчин стало появляться на танцплощадке. Самых настойчивых приходилось отгонять, объясняя, что готовим для них сюрприз. И через четыре дня проведем конкурс на звание королева турбазы "Серая сова". К концу занятий я валилась с ног.

Во время ужина на турбазе ко мне подошла малолетняя интриганка Оля и напомнила о проигрыше.

— Черт! — сорвалось с языка. — Совсем забыла...

— Сейчас самое время, — ехидно произнесла она и в предвкушении забавы оглядела столовую. — Подружки все глаза проглядели.

Матвей с улыбкой смотрел на мое, наверно, пунцовое, смущенное лицо. Во всяком случае, оно пылало. Я уже сильно сожалела о пари. Не такая я уж и пай девочка, просто очень не люблю выполнять чужие команды.

— Не дрейфь. Все не так страшно, — прошептал он.

Я встала и подошла к нему. В лесу не трусила, а тут дрожала, как осиновый лист. Решительно наклонилась и дотронулась до его губ. Удивленные возгласы от соседнего столика означали, что авантюра Оленьки удалась. Я села на свое место и залпом выпила компот.

— Видела бы ты их лица, — хихикала девочка. — Наши красотки прямо обалдели. Дар речи потеряли.

— Дар речи говоришь? Ну, это вряд ли. Я слышу их встревоженное кудахтанье, — заметил Ангел и добавил: — Видишь, все обошлось, я тебя не укусил.

Девочка помрачнела.

— Ладно, я пошла. Приятного вам аппетита.

После ужина Матвей предложил мне остаться на дискотеку.

— Нет. Спасибо. Я на сегодня достаточно натанцевалась. Хочу спать, бессонная ночь сказывается.

— Тогда поехали. Отвезу тебя домой.

Мне показалось: Ангел расстроен.

Приятная мысль пришла мне в голову: "Неужели ему хотелось побыть со мной".

Обе подружки проводили меня злобными взглядами. Я немного расстроилась: "А мы ведь почти подружились".

— Благодаря Оленьке я нажила себе новых врагов, — хмыкнула я. — Выбрал бы ты уже одну из них...

— Почему из них? Я не очень-то люблю, когда девушки разыгрывают меня в качестве приза. Предпочитаю выбирать сам. Да и не нравятся мне они.

"Ой ли? — не поверила я: — А кто тогда на реке с ними резвился?"

Замечательно, что мотоцикл не машина. Можно прижаться к спине водителя, вдохнуть запах его кожи, волос и на уровне обоняния понять, подходит тебе этот человек или нет? Я до сих пор помню, как в восьмом классе пригласил меня на танец мальчик, который очень мне тогда нравился. Счастливая, я подала ему руку, и ... потом весь медленный танец мечтала сбежать от него поскорее. Меня буквально передернуло от одного прикосновения, а уж запах его тела и вовсе оказался неприятным для моего обоняния. Я давно заметила, что к некоторым людям не могу заставить себя даже прикоснуться, словно мы особи несовместимого вида. Так вот Матвей оказался со мной одной группы крови. Его запах будоражил меня.

У калитки мы постояли минут пять. Из соседнего двора за нами наблюдала баба Зоя.

"Ну и чего старушке неймется", — досадовала я.

Еще было достаточно светло, и мы были, как на ладони.

— Пока. До завтра, — глядя мне в глаза, со значением произнес Ангел.

Я молча кивнула.

Во дворе бабы Поли за столом сидел отец. Всего за неделю он постарел лет на десять. У меня защемило сердце. Я впервые не стыдилась проявлять чувства, бросилась ему на шею.

— Папа, что ты здесь делаешь?

— Меня попросили привезти медицинскую карту Алены... ну и на опознание. И конечно, повидать тебя, мою упертую девочку.

Я проглотила ком, застрявший в горле.

— Почему не предупредил, в каком часу приедешь.

— Хотел сделать тебе сюрприз. Как твои дела?

Со мной все в порядке. Решила немного подзаработать. Я говорила тебе.

Папа рассеянно покивал.

— Да-да припоминаю. Ты уже опознала Алену, — голос его дрогнул.

Я растерялась, если отец так выглядит, на что же похожа мама. В эту минуту и решила, как следует поступить.

"Хватит потакать сестре, скажу родителям, что Алена жива".

— Папа, пойдем ко мне в комнату, нам нужно поговорить. Баба Поля вы не возражаете? — Я посмотрела на хозяйку, молча сидящую за столом.

— Конечно-конечно. Пусть ночует на диване в твоей комнате. — Полина Андреевна поднялась. — Сейчас принесу постельное белье.

Отец встал из-за стола и поцеловал руку старушке.

— Большое вам спасибо, Полина Андреевна. Накормили, напоили, приняли, как родного.

Баба Поля махнула рукой, глаза старушки подозрительно заблестели.

Я заметила на столе бутылку водки. "Ага, приняла, как сына, только, что не отлупила и в угол не поставила".

Отец поймал мой взгляд.

— Помянули мою красавицу, — и всхлипнул.

Я вздрогнула: никогда раньше не видела его плачущим.

В комнате выглянула в окно, убедилась, что никто не подслушивает. Открыла дверь. Баба Поля во дворе убирала со стола посуду и остатки трапезы.

— Ты ведешь себя странно. — Отец присел на диван и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Сейчас поймешь... дело в том, что Алена жива. Я вчера разговаривала с ней.

Отец издал странный сдавленный звук, его лицо перекосилось. Слезы побежали по небритым щекам. Он порывисто прижал меня к груди.

— Бедная моя девочка, нельзя было отпускать тебя одну. Разговаривала с призраком... Понимаю, тебе тяжело...

От отца пахло бензином и пылью. Я с трудом освободилась из его объятий.

— Папа, какой призрак. Нормальная живая Алена. Она попала в большие, смертельные неприятности. — Я не могла разрушить образ милой девочки в памяти родителей. — Ей пришлось симулировать, тьфу, изобразить свою гибель. На эту мысль ее навели слухи о местном маньяке. О нем она узнала, когда была здесь с девочками. Алена уехала туда, где ее никто не найдет. Папа, если ты хочешь когда-нибудь увидеть свою старшую дочь, нужно скрыть, что она жива. И завтра ты должен опознать чужую девушку, как свою дочь.

— Настя, не шути с этим, — простонал он, хватаясь за голову.

Я посмотрела на него и вздохнула: "Убила бы Алену за то, что она сделала с родителями.

Отец вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер лицо.

Я собралась с духом и с жаром воскликнула:

— Клянусь самым дорогим, что у меня есть — своей жизнью. Алена жива. Она вынуждена скрываться, поэтому так жестоко поступила с нами. — Как последний аргумент. Я достала из-под подушки брошь. Ты же знаешь, она никогда не расставалась с нею. Четырнадцать лет таскала на себе, тряслась над брошкой, как Кощей над златом. Я протянула украшение отцу.

Он взял брошь дрожащими руками. Погладил стрекозу, дотронулся до листочка клевера, словно не мог поверить в существование украшения.

— Господи, моя девочка жива! Когда ты видела ее?

— Я же говорила, вчера. Она пришла сюда ночью, чтобы ее никто не увидел. Алена очень рисковала...

— Почему сразу не позвонила нам?

— Алена просила ничего вам не говорить. Как видишь, я не выполнила ее просьбу.

Папа помассировал пальцами лоб. Усталая улыбка появилась на его измученном лице.

— Какое счастье, что она жива! Почему не обратилась в полицию?

— Вряд ли они смогли бы ее защитить. — Я еле сдерживала негодование: "Папа, если бы ты знал правду". — Нужно смириться — это ее решение.

— Опознавать незнакомую девушку... назвать ее своей дочерью, а потом еще и хоронить чужого ребенка под именем Алены — это неправильно. — Он покачал головой. — А как же родные девушки? Как же они? Это все Вадим, недаром он мне не нравился — скользкий тип.

Папа посмотрел на меня так, будто я могла разом решить все проблемы.

— Девушку никто искать не будет: она детдомовка. Я, кстати, тоже терпеть не могла Веденина.

Отец фыркнул, его рот скривился в горькой усмешке.

— Правда? А мне казалось вы все от него без ума.

— Ничего подобного. Я даже маме сказала, как могла Алена выбрать такого неприятного мужчину.

— А мне она ничего не говорила...

Я ехидно заметила:

— Конечно, что значит мое мнение. Кого оно интересовало?

Отец смутился.

— Извини, доча, мы действительно редко прислушивались к тебе.

— Папа, тебе сказали привезти медкарту. Она с тобой?

— Нет. Ты представляешь три недели назад Алена взяла ее в регистратуре на прием к терапевту и назад не вернула.

"Моя сестричка оказалась очень предусмотрительной. Они хорошо спланировали свое исчезновение" — подумала я. Разговор вымотал меня. Голова разболелась так сильно, что стук крови в висках показался ударами молотка. С детства сестра выставляла меня лгуньей, а теперь я вру уже сама, но снова из-за нее.

— Папа, как ты считаешь, маме нужно говорить, что Алена жива?

— Обязательно. Ты не видела ее всего неделю, но она уже не спит без таблеток. Так долго продолжаться не может. Поверь, мама сумеет держать себя в руках. Для нее главное знать, что она не повредилась в уме — ее девочка жива. Ты ведь помнишь, что она говорила?

Я кивнула. Еще бы не помнить. Маме говорили, что Алена умерла, а она не ощущала этого и буквально сходила с ума от раздвоения сознания.

— Пап, только не выдайте себя, а то навлечете на Алену беду. За вами могут следить.

— Не волнуйся, малышка. — Отец снова обнял меня. Я прижалась лицом к его груди. — Мой маленький ежик подрастерял колючки? — Голос его дрогнул.

— Что-то вроде этого, — согласилась я с ним.

— Господи, я не могу поверить счастью. Алена жива!

* * *

Утром папа с участковым поехал в морг, а я осталась досыпать. Но через пять минут вскочила от мысли, пришедшей в голову.

"А вдруг они еще здесь в Вереево? Пусть Алена напишет маме коротенькое письмо. Утешит ее немного".

Дом любителя астрономии я нашла быстро. Благо, его знали в Вереево все, стоило только поинтересоваться, где живет бывший учитель? Я перелезла через забор. На мое счастье во дворе не оказалось собаки, из дома не доносилось ни звука. В нерешительности постояла на пороге, пару раз постучала в дверь — тишина. Вспотевшими пальцами обхватила ручку двери и легонько потянула на себя. Деревянное полотно на удивление мягко и беззвучно отворилось. Я вошла в дом и в ужасе замерла на пороге: в первую секунду мне показалось, что рычит собака. Через некоторое время осознала: слышу храп. На цыпочках направилась в сторону звука. В кухне, положив голову на стол, спал мужчина в замызганной одежде. Запах перегара, прокисшей еды, кислого пота заставил меня скривиться от отвращения. Стараясь ступать неслышно, оглядела комнаты первого этажа — никого. Так же осторожно поднялась по лестнице на второй этаж. Светлая, огромная на весь этаж комната была полупуста: кровать, стол с парой плетеных стульев, узкий шкаф, вот, пожалуй, и все убранство. Столько пустого места, хоть в футбол играй. У одного из окон стоял большой телескоп. Я подошла, с любопытством взглянула в него и чуть не отшатнулась. Двор бабы Поли оказался так близко, прямо на ладони.

"Вот значит, чем вы тут развлекались", — подумала я.

Опоздала. Видимо, они скрылись ночью или под утро. Спустилась на кухню и растолкала хозяина дома. Мужчина открыл мутные глаза.

— Ты кто такая?

Я проигнорировала его вопрос и задала свой.

— Где ваши квартиранты?

— Уехали рано утром, — он протянул в мою сторону трясущуюся руку и разжал кулак. На ладони лежала смятая тысячная купюра. — Хорошие люди, вот... заплатили за постой. Слышь, сбегай за водкой.

Я описала внешность Вадима и Алены. Хозяин кивал и настойчиво совал мне деньги.

— Сбегай, будь человеком.

На подоконнике я заметила початую бутылку водки, поставила ее на стол перед носом мужчины. Он уставился на выпивку, появившуюся из ниоткуда, изумленными глазами. Почмокал губами, стряхнул с ладони купюру на пол, как мусор. Сграбастав бутылку, прижал ее к груди.

Я вышла из дому. Значит, сестричка с Вадимом скрылись. Скорее всего, они направились в Краснодар, чтобы забрать наркотики.

* * *

Мы с Полиной Андреевной сидели на лавочке во дворе, когда подъехал отец. Знакомые синие "Жигули" двенадцатой модели остановились у ворот. Отец вышел их автомобиля осунувшийся, бледный. Баба Поля всплеснула руками.

— Горе-то какое. Ничего нет страшнее, чем хоронить своего ребенка. — Старушка промокнула глаза фартуком, который заменял ей носовой платок, а иногда и полотенце. — Я пойду к себе, что-то мне нехорошо. — Полина Андреевна ушла в дом.

Отец подошел ко мне и присел рядом.

— Бедная девочка. Тот, кто сделал с ней такое — чудовище.

— Пап, убедился? Что это не Алена.

— Убедился. Хотя, лица у девушки нет, сплошное месиво. Искал шрам на ноге. В пятилетнем возрасте Алена наступила на осколок бутылки и сильно поранила пятку. Шрам остался приличный. Стыдно сказать, но я, как заметил отсутствие шрама, будто гора с плеч. И вот теперь предстоит взять на себя грех — хоронить чужую девочку под именем дочери. Ты уверена, что ничего нельзя сделать? Можешь, мне сказать правду, во что она ввязалась?

— Не знаю. — "Как же противно врать, но лучше папе не знать горькой правды", — подумала я.

— Настя, собирайся. Всю экспертизу провели, и нам отдают тело. Машину я уже нанял, поедем домой.

— Нет, — вырвалось у меня.

— Тебе придется ехать. Очень странно, если ты не будешь присутствовать на похоронах сестры. Нам нужно пройти это вместе, если мы хотим спасти Алену. Она хоть приблизительно сказала: где собирается остановиться?

На этот вопрос я могла с чистой совестью ответить правду.

— Не знаю, но они уехали. Папа, давай съездим на базу. Здесь рядом. Предупрежу Матвея, что меня не будет дня два. Не хочу подводить человека.

На турбазе я спросила охранника:

— Могу я увидеть Ангела?

— Я бы тоже этого хотел, но ангелы не показываются кому попало, — подмигнул мне мужчина.

В другой раз я бы поддержала его незамысловатый юмор, но сейчас настроения не было. Охранник понял, мое нежелание шутить и добавил:

— Кроме поваров, двух горничных, дворника и конюха больше никого нет. Все ушли в горы.

— Передайте Матвею, что Настя поехала домой хоронить сестру.

Мужчина растерянно посмотрел на меня. Я пояснила:

— Найденная в реке девушка моя сестра.

Лицо охранника помрачнело.

— Когда только найдут эту тварь. Я нашел первую девушку, до сих пор вспоминаю с ужасом.

Теперь пришел мой черед удивляться.

— Извините. Не знала.

"Вот оказывается, с кем нужно было побеседовать. Вдруг открылись бы новые обстоятельства или улики, — подумала я. — Вернусь, обязательно расспрошу".

* * *

Увидев маму, я испугалась. Некогда красивая элегантная женщина пятидесяти лет превратилась в старуху с землистым серым лицом. Мы с папой торопливо поведали ей, сочиненную мной историю. Я отдала брошку Алены. А потом в воочию наблюдала возрождение мамы, как птицы Феникс из пепла. Сначала заблестели ее глаза, порозовели губы, жизнь возвращалась к ней.

— Я чувствовала, Алена жива. Мне казалось, что схожу с ума. Думала я плохая мать, раз не ощущаю потери дочери. Перестала спать, есть не хотелось. Господи, я нормальная и с головой у меня все в порядке.

Мама заметила хмурый взгляд отца.

— И не смотри на меня так. Я возьму на себя грех — ради спасения своего ребенка похороню чужую девочку под ее именем.

От ее слов на душу камнем легла тяжесть, не вздохнуть. Сейчас я была готова сама прибить сестру за ее выходки.

На кладбище мама горько рыдала, оплакивая незнакомку в гробу. Она прощалась со своей любимой дочерью, расставаясь с ней на долгие годы, а может быть и навсегда. У меня болело сердце: от обмана родителей, от обиды на Алену, от того, что я стала невольной пособницей сестры. Мне показалось, в толпе провожающих мелькнуло лицо Сереги. Я постаралась незаметно оглядеть людей, но больше его не видела. Если он действительно был на похоронах, значит, хотел убедиться в смерти Алены.

Родители не хотели, чтобы я возвращалась в Вереево. Папа приводил различные доводы.

— Алена жива. Твое дилетантское расследование окончено. Что тебе там делать?

Я не хотела признаваться, что влюбилась и ради Матвея готова вернуться, пренебрегая опасностью. И даже боязнь маньяка не могла меня остановить. Пришлось напирать на возможность заработать.

— Осенью мне необходима новая одежда, деньги нужны на костюмы для танцев, да и за квартиру лучше оплатить месяца за два. Вы же все деньги на похороны потратили. — Услышав мои слова о похоронах, мама вздрогнула и отвернулась. — Обещаю, буду очень осторожна. Мне жаль потерять хороший заработок. Да и скорее всего я буду жить на базе, а там охрана, — убеждала я родителей.

Мама только вздыхала, а папа не находил аргументов, чтобы меня отговорить от поездки.

* * *

В Вереево я вернулась вечером на второй день отсутствия. Ангелу звонить не стала, до базы добралась пешком, хотела сделать ему сюрприз. Мне было приятно, когда он откровенно обрадовался, увидев меня, но тут же не преминул упрекнуть:

— Разве телефоны отменили? Позвонить могла? Я бы встретил. Настя, пожалуйста, не рискуй больше.

Я еле сдерживалась, чтобы не улыбаться во весь рот, тогда он сразу поймет: еще одна дура влюбилась в него, как ненормальная. Дома я окончательно осознала, какие на самом деле чувства испытываю к нему. За два дня соскучилась так, будто не видела Ангела вечность. И главное, меня несильно волновало, взаимно ли влечение. Меня переполняли эмоции чистые, восторженные на грани умопомешательства, их было достаточно, чтобы ощущать себя счастливой. В глубине души меня грызло раскаяние и теребила совесть. Как я могу радоваться в такой трудный и трагичный для семьи период? Но ничего не могла с собой поделать. Рот то и дело растягивался до ушей, хотелось петь и танцевать. В мое отсутствие ученицы закрепляли показанные мною движения. До нашего конкурса-концерта осталось совсем немного. Я посмотрела, чему научились женщины, и с досадой отметила: подружки танцуют лучше всех. Пришлось, скрепя сердце, похвалить их. Девушки ехидно улыбались, но мое одобрение им понравилось и слегка растопило лед между нами.

После занятий Матвей проводил меня в столовую. Я заглянула в тарелку и обрадовалась:

— Мои любимые макароны по-флотски.

— Фу, макароны, словно мы в детском лагере, — хором возмутились мои соперницы и демонстративно отодвинули тарелки.

Матвей наклонился ко мне и тихо произнес:

— Прямо как дети. Если бы ты сказала, что терпеть не можешь макароны, они бы их уплетали за милую душу.

— Проверим? — прошептала я и громко заявила: — А вот салат из стручковой фасоли я не переношу, брр.

— Некоторые не понимают, что фасоль очень полезна для фигуры, к тому же в ней много витаминов, — тут же отреагировала Эля.

— Ну, некоторым и она не поможет, — поддакнула София.

Ангел опустил голову и сдавленно хрюкнул.

— Веселишься? Девушки ради тебя готовы фасоль есть, — хмыкнула я, глядя, как он давится смехом, и поинтересовалась: — Подружек на самом деле зовут Эллой и Софией или они сами так представились?

— Девушек действительно так зовут. Я паспорта видел. А насчет фасоли. С их стороны это и правда, жертва. В прошлый раз они как раз из-за фасоли повару скандал устроили.

А ведь я не лучше, ради этого мужчины тоже готова съесть все что угодно.

После ужина я попросила Матвея показать мне жеребенка, который недавно родился.

— Это к Громову. — Ангел позвал Олега, стоящего возле двери столовой. — Покажи ей Ночку. — Потом добавил мне: — Я поработаю с бумагами в конторе. А потом отвезу тебя к бабе Поле.

Нет! Хотелось мне крикнуть ему. Хочу, чтобы ты показал жеребенка. Пришлось взять себя в руки, сделать довольное лицо и отправиться вслед за Громовым на конюшню.

В стойле возле белоснежной кобылы стоял совершенно черный жеребенок. Малыш странно смотрелся рядом с мамой.

— Ой, какой уголек! Совсем не похож на мать.

Я подошла к жеребенку и потрепала его по голове. Кобыла настороженно покосилась на меня, переступила ногами и звучно фыркнула. Малыш потянулся губами к моей руке.

— У него горячая мордочка. Так и должно быть? — поинтересовалась я у Олега.

Громов тотчас приблизился к жеребенку и осмотрел его.

— Как же мы просмотрели. Ночка заболела. Извини, Настя, мне нужно позвать конюха.

— Все нормально, я пойду в контору к Матвею. Он обещал отвезти меня в Вереево.

Я шла по песчаной дорожке, петляющей между домиков, когда заметила мужчину, заглядывающего в окно спальни. Стараясь ступать неслышно, я подкралась ближе и сквозь кусты попыталась разглядеть: чем он так заинтересовался? В комнате у зеркала переодевалась красивая рыжеволосая женщина. Я узнала Дину. Она ходила на мои занятия танцев. Высокий, крепкий, чуть полноватый мужчина, не отрываясь, смотрел на нее. Вдруг он обернулся, я застыла, боясь шевельнуться. Мне показалось, что он заметил меня. Ожидала увидеть любое выражение на его лице, но только не злобу и ненависть. Когда он вновь повернул голову к окну, я смогла вдохнуть воздух. Мне повезло: будь он чуть внимательней, сразу бы заметил меня. К дорожке я отступала, замирая на каждом шагу. Уф. Повернув за следующий домик, ускорила шаг.

Ангел сидел за компьютером, увидев меня, улыбнулся и показал на диван рукой.

— Я сейчас закончу. Посиди рядом.

На стене напротив дивана висели фотографии в рамках. В составе разных групп нашла на снимках Матвея и Олега. Тридцать четыре фото — посчитала я. Самый крайний снимок уже немного выгорел. По дате определила: пять лет назад. Наверно первый год работы турбазы "Серая сова".

— Я закончил. Не хочешь остаться на наши танцы. — Матвей выключил компьютер.

— Ты уже спрашивал. Нет. Не хочу. Натанцевалась. — Я поерзала на диване. — Когда шла от конюшни, видела мужчину. Он подглядывал за девушкой в окно.

— Палыч, скотина! — разозлился Ангел. — Обещал ведь больше не подглядывать. А сам взялся за старое. Не волнуйся, он безобиден. Придется поговорить с ним в последний раз. Видишь ли, мужику тридцать пять, а его уже успели бросить четыре жены, и каждая ухитрилась отжать часть его бизнеса. Палыч топчется на граблях: всякий раз женится на новой стервочке. Видимо только такие его и прельщают. Он талантливый бизнесмен, светлая голова. Пять раз начинал новое дело и очень быстро поднимался. Сколько раз давал себе зарок найти порядочную женщину, но снова вляпывался в очередной "брак".

"Не очень-то он безобиден", — подумала я, вспомнив, перекошенное от ненависти лицо Палыча.

— Как давно он приезжает сюда?

— Каждый год. С момента открытия базы.

Матвей встал из-за стола, потянулся, расправляя мышцы.

— Поверь, Палыч мухи не обидит. Но у него есть одна страсть: обожает смотреть, как переодеваются женщины. Из-за этого у нас с ним не раз случались конфликты. Я его предупреждал: еще одна жалоба и больше он сюда не приедет.

Ангел присел передо мной на корточки и взял мои руки в свои.

— Не бойся, я спасу тебя от маньяка.

Я смотрела на него сверху вниз и в который раз подумала: "До чего природа несправедлива. Матвею было бы достаточно высоких скул, четкого рисунка губ, так нет же, она еще расщедрилась на замечательные глаза, в которых тонешь... тонешь".

— Ты обо мне думала? — улыбнулся он.

— Какое, однако, самомнение, — возмутилась я, пойманная им врасплох. — У меня есть о чем поразмышлять и помимо тебя.

Ангел легко поднялся на ноги и протянул руку. Я подала свою. Он притянул меня к груди и крепко обнял. Биение его сердца раздалось у меня в ухе, прижатом вплотную к нему. Я почувствовала: он прикасается губами к моей макушке. Постояла еще немного, притиснутая к его телу и попыталась освободиться.

— Вот видишь, ты ощутила себя в клетке. Ты напоминаешь мне ртуть, все время в движении. Замечала за собой, что не можешь долго стоять в одной позе? Я хотел проверить: сколько времени ты выдержишь в моих объятиях? Твои спокойные слова и твой взрывной темперамент как они уживаются вместе? — поинтересовался Матвей.

— Хорошо уживаются. И я могу долго стоять в одной позе...Может быть... — хмыкнула я. — Надо же, подметил.

Я выскользнула из его рук и отошла на безопасное расстояние. — С чего ты взял, что у меня взрывной темперамент? Просто обниматься сейчас жарковато.

Глаза Ангела смеялись.

— А вечер-то совсем не душный. А темперамент твой танцы выдали. Ты такая... такая... когда танцуешь. — Он попытался подобрать слова.

Я старалась не встречаться с ним глазами. Мне до умопомрачения хотелось, чтобы он поцеловал меня. В следующую секунду я снова оказалась в объятиях Матвея. Он будто прочитал мои мысли и приник к моим губам. Если Ангел думал: буду вырываться, то напрасно. Мне очень понравилось целоваться с ним, и я наслаждалась этим до звона в ушах.

— Ах ты, маленькая плутовка, — хрипло произнес Матвей, отрываясь от моих губ. — Танцы не единственный твой талант.

Я не отводила глаз от зеленых омутов на его лице.

— Какой же еще у меня талант? — Я с трудом узнала свой мурлыкающий голос.

— Сводить с ума мужчин.

— Надеюсь, ты о себе говоришь? — Я облизала пересохшие губы.

— Конечно, о себе. Талантов у меня в отличие от тебя немного, а вот недостатков полно. Один из них ревность. Увижу тебя с другим — убью — добавил он серьезно.

— Иначе говоря, ты ставишь на мне клеймо своей девушки. Я правильно тебя поняла? — Голова шла кругом. Слишком быстро все закрутилось.

Матвей и не думал шутить.

— Совершенно верно. Ты моя и не собираюсь тебя отпускать. Так уж получилось, что ты ну просто внедрилась в мою голову. Не представляешь, как я много думал о тебе в последнее время.

— Правда? Но виду ты не показывал.

— Сначала меня заинтересовало, что делает незнакомка в лесу одна. Потом она же ночами шастает в компании алкоголика. Я о тебе все что мог, разузнал у Александра Васильевича. А уж твои танцы у костра — это вообще запрещенный прием. Ты меня, как арканом, к себе притянула.

Я не верила своим ушам: наконец-то танцы помогли мне околдовать мужчину. Стоило только ради этого учиться танцам.

— Настя, не хочешь оставшиеся дни пожить у меня в домике? И не надо будет возить тебя туда-сюда. Давай заберем твои вещи у Полины Андреевны?

Видимо, на моем лице попеременно отразилось то изумление, то разочарование. Матвей поспешил объяснить свое предложение.

— Нет, ты не поняла меня. Я конечно, счастлив видеть тебя рядом, но в данном случае имел в виду, что волнуюсь за тебя. Хочу, чтобы ты была под моим присмотром. У твоей хозяйки одна за другой пропадали квартирантки. Я не обвиняю бабу Полю, но и не доверяю ей.

— А больше нигде нельзя поселить меня, кроме как в твоем домике? — полюбопытствовала я и удивилась: Ангел покраснел. Ничего себе! Смутился. Что-то сильно сомневаюсь в его непорочности. Он явно не страдал отсутствием внимания со стороны слабого пола.

— Все домики заняты, — справившись со смущением, ответил Матвей.

Неужели у него на меня виды или он не разучился краснеть?

— Сегодня я вернусь в дом к Полине Андреевне, но обещаю подумать.

— Подумай. — Ангел коснулся моего подбородка. — Странно ямочка не портит твое лицо, а наоборот усиливает впечатление трогательности и детскости.

— Надеюсь, на ребенка я все же непохожа?

Глаза Матвея сузились.

— Совсем непохожа.

Он наклонился и принялся целовать меня с такой страстью, что я начала задыхаться. Еще немного и я бы согласилась остаться у него этой же ночью. Чего тянуть? Последние остатки воли таяли с каждой секундой.

Дверь домика открылась без стука, на пороге стоял Громов.

— Матвей, Ночка заболела, возьми в аптеке вот это лекарство. — Олег протянул листок бумаги Матвею и с любопытством оглядел нас.

Ангел неохотно разомкнул объятия. Если бы он не придержал меня, я бы зашаталась, как пьяная, а так сохранила равновесие и остатки гордости.

— Сейчас отвезу Настю и заеду за лекарством.

Олег постоял еще немного на пороге и ушел. Матвей, не говоря ни слова, притянул меня ближе и продолжил целовать. Мне на секунду удалось оторваться от его губ.

— Поехали.

— Одну минуточку.

Через десять минут от поцелуев у меня не только голова кружилась, но и пол стал уплывать из-под ног. Я заслужила медаль, нет орден. Собрав последние силы, повернула голову в сторону.

— Поехали.

— Сейчас. — Он провел губами по щеке, дотронулся до уха.

Я поежилась и засмеялась:

— Ангел, ангел, да ты демон искуситель. — Мне удалось выскользнуть из кольца его рук и отойти в сторону.

Он запустил пальцы в короткие волосы и мрачно заявил:

— От тебя башню сносит. Ладно, поехали.

Через десять минут Матвей остановил мотоцикл возле дома бабы Поли. Прощаясь, он прижал мою руку к губам.

— Буду скучать.

Я улыбнулась.

— Не успеешь, завтра увидимся. — Открывая калитку, послала ему воздушный поцелуй.

Во дворе под беседкой бабули распивали чай. При моем появлении они прервали это увлекательное занятие.

— Ох, Настя, не слушаешь ты добрых советов. Связалась таки с этим чертом, подведет он тебя под монастырь, — проворчала баба Зоя.

На столе у старушек стояла бутылка наливки, на тарелке лежали подсохшие кусочки колбасы и сыра. На заветревшемся хлебе съежились кружочки свежего огурца. Заметив мой взгляд, Полина Андреевна пояснила:

— Решили помянуть Светочку и Колю. Может, и внуков уже нянчили бы, если бы доченька осталась жить, — всхлипнула она.

— И мой мальчик не сидел бы дома бирюком, хороня себя заживо.

Я подсела к столу. Так, так, что это еще за новость?

— Баба Поля, ваша дочь собиралась выйти замуж за вашего сына? — повернулась я к бабе Зое.

Старушка кинула. Вот о каком женихе Светланы не хотела тогда говорить Полина Андреевна. Получается, ее дочь предала сына Зои Ивановны и погубила мечту бабушек иметь внуков. Баба Поля не хотела вспоминать об этом.

Хозяйка подперла кулаком щеку и с надрывом в голосе произнесла:

— Они дружили с детских лет и в июле должны были пожениться. Но тут на несчастье, моей девочке повстречался Матвей. Он вернулся в село и со своим дружком начали строить турбазу. Запудрил девке голову и в кусты. А она бедная с обрыва вниз головой кинулась.

"Понятно, — посмотрела я на старушек. Бабульки выпили лишнее и языки развязались"

Перевела взгляд на бабу Зою и вздрогнула, увидев искаженное злобой лицо соседки.

— Матвей погубил не только ее. Коля до сих пор не женат и тоскует, тоскует. Он и его убил.

— Да, Николай изменился, — подтвердила Полина Андреевна. — Такой был светлый, тихий мальчик, а стал нелюдимым человеком. Вот так походя, Матвей перечеркнул и наши, и их судьбы. — Баба Поля вытерла ладонью бегущие слезы. — А ты не слушаешь, когда тебя предупреждают.

Я никак не могла уразуметь, в чем вина Ангела?

— Что произошло? Почему ваша дочь покончила с собой?

— Она голову потеряла от него, а он плевал на ее чувства. Сколько слез выплакала моя девочка.

Соседка налила полный стакан наливки и подала подруге.

— Выпей. Полегчает. Отольются злодею наши слезы.

Баба Поля посмотрела на стакан и выпила залпом.

Я ошарашенно уставилась на старушку.

— Налить тебе, — Зоя Ивановна показала на бутылку.

— Спасибо, не надо. Я не пойму, вашей дочери исполнилось двадцать пять, когда она погибла. Все произошло пять лет назад. Как все-таки получилось, что вы обе так поздно родили своих детей?

Старушки своим детям годились не в матери, а в бабушки. Я все еще переваривала новость, что с бабой Зоей живет не внук, а сын.

— Для нас с Зоей это был последний шанс родить ребенка.

Я удивилась еще больше.

— Вы говорите так, словно своих детей заказали в магазине.

Баба Зоя икнула и зло глянула на меня.

— Ты еще будешь осуждать, соплячка!

— Нет! Что вы, какое осуждение. В Европе многие рожают после сорока лет, — заверила я.

— Мы Феодору упросили, она поспособствовала. Ведьма долго отказывалась. Я перед ней на коленях ползала. — Зоя Андреевна с силой сжала стакан с остатками вина.

Баба Поля всхлипнула.

— И я кланялась ей до земли. "Жизнь за жизнь", — сказала Феодора. Мы согласились. Так и вышло. Ровно через год, один за другим, умерли наши мужья. Теперь понимаешь, какой ценой достались нам наши дети?

— Бред какой-то. Феодора убила ваших мужей? — удивилась я.

— Нет. Но она предупредила: бог не дал нам детей, значит так надо. Она не хотела совершать обряд, уговаривала смириться. Феодора считала, что души, призванные не в свой срок, заберут другие души: наши или мужей. Мы ее еле уговорили. Я была согласна прожить всего год, лишь бы увидеть своего малыша. Судьба распорядилась по-своему, забрала у детей отцов, — печально повествовала Полина Андреевна.

— Да ладно, Поля, не велика потеря, — ехидно заявила соседка, — твой мужик никчемушный был.

— Да, он немного ленился, не мог семью обеспечить, но зато не пил, как твой, — ответила обиженная хозяйка.

— Мой хоть и пил, но зарабатывал, а твой лодырь, все работу менял. И тут ему тяжело, и там его не понимают, — парировала баба Зоя.

Я поморщилась, от старушек сильно пахло вином.

— Зато руки не распускал, как твой. Пожизненно битая ходила. Тьфу! Мужичок с ноготок, а прыгал, будто петух голландский. — Лицо Полины Андреевны пошло пятнами, голос молодо зазвенел.

"Надеюсь, бабки не подерутся", — подумала я, вставая со стула.

— Может и прыгал, — стукнула по столу кулаком баба Зоя. — Но он мужик был, а твой неспособный ни на что. Евнух!

"Так, пора сматывать удочки. Про интимную жизнь старушек слушать удовольствие малоприятное". Я громко, перекрывая шум, сказала:

— Спасибо за вечер. Иду спать.

Они не обратили на меня никакого внимания, продолжая, осыпать друг друга оскорблениями. А ведь приличные были старушки, пока не выпили. Что-то не то с самоубийством Светланы. Не может это быть совпадением. Она якобы покончила с собой. А что если и, правда, она первая жертва маньяка? Ведь и посмертную записку, как выяснилось на экспертизе, Света не писала. Кто же тогда ее написал? А что если кто-то просто мстит девушкам. За что? За неудавшуюся жизнь? Тогда это может быть сын бабы Зои, или Олег, или Леший, или вообще незнакомый мужчина, о котором я просто не знаю. Скромный, спокойный Николай не похож на убийцу. Совсем не похож. Кандидатуру Ангела на роль маньяка я даже не рассматривала. Сердце уверяло — это не он. Я хотела ему верить. Между прочим, на базе есть еще один человек, — напомнила я себе, — любитель подглядывать. Уж ему-то, есть за что ненавидеть женщин. И на базу он ездит давно. С Громовым тоже не все понятно, — размышляла я. — он тесно общался с одной из жертв. И выглядит угрюмым бирюком. Кто же, ты чудовище? А может, это Леший мстит за неудавшуюся судьбу брата? Совмещает полезное с приятным. И за Николая расплачивается и девушек к своему покровителю сатане отправляет. Чем так знаменательно пятнадцатое июля для маньяка, что значит для него это число? Я чувствовала: разгадка рядом. Но усталость взяла свое, и я решила поразмыслить утром, на свежую голову.

Во дворе утихли крики. Я выглянула в окно кухни. Старушки сидели на скамейке, обнявшись и горько плакали.

"Хорошо, что не подрались", — обрадовалась я и отправилась в душ. После душа вернулась в свою комнату. На подоконнике стояла запотевшая бутылка минеральной воды. Вот за это спасибо, баба Поля. Не очень люблю "Ессентуки", но хозяйка всегда покупает только эту воду, и я приучилась ее пить. Последний раз в магазине по заказу Полины Андреевны я приобрела пять бутылок ей и себе три штуки. Еле дотащила, чуть руки не оторвала. Я налила полный стакан и с удовольствием выпила.

Эллочка-людоедка — персонаж из книги Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев".

Настя немного перефразировала стихотворение Ивана Бунина, выкинув несколько строк.

"Мертвый час" — четыре часа ночи. Мозг снабжается минимальным количеством крови, в этот час люди умирают чаще всего.

Борис Пастернак "Зимняя ночь".

Существует поверье: пальцы, скрещенные на руках якобы разрешают нарушить данное слово.

1