Важно, что тем же самым комплексом страдала и Оксана — выходец из Русского Мира.
Когда она только загорелась идеей, новизна предприятия заглушила ее глубинные эмоции. Но чем дальше, тем сумрачнее она становилась. Государственный департамент САД представлял для нее начальство из начальств, особенно после того, как она какое-то время провела в Ниппоне. Идти против него, возражать ему для нее казалось немыслимым, а единственно подсознательно верным решением являлось полностью им поддаться и пойти на любое затребованное сотрудничество. Как эксперт по человеческим эмоциям я отлично видел нарастающие внутреннюю борьбу и сомнения. Она пыталась их скрывать, но и я, и Алекс читали ее как открытую книгу. И, со сто стопроцентной уверенностью мог предположить я, потенциальные собеседники из САД ее психологические особенности тоже отлично знали и намеревались использовать. Историю следовало заканчивать как можно скорее, потому что еще немного — и она не выдержала бы и сломалась даже без внешнего давления.
Чтобы немного отвлечь ее от предстоящего разговора и уменьшить мандраж, я показал ей гордость школы и всего поселения — черешневый дуб в рекреационном модуле школы. Корнями он уходил в далекое прошлое, до восстания внезов, когда терране еще проводили биологические эксперименты в безвесе. В отличие от прочих погибших или списанных образцов, дуб чувствовал себя великолепно. Его раскидистая крона, эффектно подсвеченная фонариками, занимала весь выделенный для него прозрачный гермоконтур внутри большого зала, освещая его оттенками зеленого и коричневого. Кроватка регулярно продавала желуди и отводки другим поселениям, но ни в одной из них его потомки не достигли такого королевского величия — в том числе потому, что никто не был готов выделять на него столько места и энергии, как мы. Вместе с гоночной школой дуб являлся отличным туристическим аттракционом, на котором поселение неплохо зарабатывало.
Дуб давал два-три урожая желудей во вгод, и теперь хелперы как раз обследовали ветку за веткой, чтобы найти и снять спелые (натуральный желудевый кофе продавался туристами впятеро дороже обычного с биоферм). Контейнер с ними наполнялся прямо на глазах. Сцена заметно впечатлила даже девушек-терранок. Оксана же просто прилипла к прозрачной стене, расширенными глазами наблюдая за деревом. На ее лице появилось выражение, характерное для мощного приступа ностальгии. Терран-иммигрантов судьба заносила сюда редко, но все они демонстрировали точно такие же эмоции: впитанная привычка к окружению Терры оставляла на их психике мощный шрам, заставляющий тихо тосковать по ушедшей жизни. Я приказал одному из хелперов достать из контейнера желудь и переслать в зал. Оксана осторожно, словно хрупкую вещь, взяла его в обе ладони и посмотрела на него как на бриллиант немыслимой красоты.
— Я уже и забыла, как выглядят деревья, — пробормотала она тихо.
— Оставь себе, — посоветовал я. — Пусть служит напоминанием.
Она кивнула и судорожно сжала в пригоршне свое новое сокровище.
Диверсия помогла. Оксана заметно отвлеклась от мрачных мыслей и слегка расслабилась. И в день, когда мы зависли над запланированной точкой терранской поверхности, она снова выглядела спокойной и уверенной в себе. Алекс заставил ее облачиться в комбез в состоянии первой готовности, да еще и напялил сверху широкие свободные штаны и блузу из легкой светлой ткани. Такая одежда позволяла ей затушевать язык тела, затрудняя возможное психологическое манипулирование со стороны гостей. Шлем она тоже надела, хотя Алекс с сожалением признал, что опускать забрало нельзя — гости могут не поверить, что имеют дело лично с Оксаной.
Мотоко надела взятый напрокат в Кроватке туристический скафандр, рассчитанный на терриков — сооружение громоздкое и неуклюжее, но безопасное, подходящее для ее роста и куда более удобное, чем спасмешок. После недолгой, но ожесточенной борьбы Алекс также заставил ее надеть шлем и опустить зеркальное забрало, чтобы скрыть лицо. Ее аргументы о том, что шлем резко ограничивает поле зрения, он проигнорировал.
— Все происходящее здесь они запишут на свои наглазники, — заявил он. — Совершенно нефиг им знать, что дочка предводителя ниппонского мятежа тусуется в нашей компании. Хочешь охранять Оки — охраняй, но инкогнито. Кстати, если захочешь ей что-то незаметно подсказать, в таком виде куда проще.
Боккэн он взять позволил, но в большом мягком тубусе от монтажного штатива, предназначенного для работ в безвесе. А еще Мотоко прихватила с собой блок дальней связи, переданный ее отцом.
— Зачем он тебе? — удивился Алекс. — Он замкнут на шлюз на территории Ниппона. Схема подключения таких блоков — всегда точка-точка. Ни с Поясом, ни со Стражами ты через него не свяжешься.
— Так и надо, — пояснила Мотоко. — Я незаметно подключу отца. Он очень опытен в таких вещах, подскажет, если потребуется.
— Верно. Имеет смысл, — задумчиво согласился Алекс. — А чтобы у него появилась личная заинтересованность, можем попытаться повернуть разговор так, чтобы узнать что-нибудь о планах САД в отношении Ниппона.
Сам же Алекс надел свой обычный комбез и оставил шлем в стенном зажиме, однако прицепил к наглазникам блестящие декоративные накладки с аляповатыми узорами, скрывающие почти все лицо. Еще он надел на плечи и лодыжки комбеза застегивающиеся браслеты из золоченого пластика с красными стеклянными вставками. Такие сделали бы честь любой палатке с сувенирными товарами для туристов где-нибудь в Кении.
— Они не знают, кто именно сопровождает Оки. Если примут меня за дикаря или провинциального идиота, тем лучше, — пояснил он. — Всегда лучше, если враг тебя недооценивает. Проще подкрасться, чтобы внезапно между глаз дать.
— А ты собираешься им дать между глаз? — заинтересовалась Оксана. — Сразу по прибытию? Или подождешь, пока поздороваются?
— В любой необходимый момент и при каждой неожиданности, — усмехнулся Алекс, пристегивая на правое предплечье пружинную кобуру и проверяя выбрасыватель. Рукоять игломета ложилась ему в ладонь так естественно и непринужденно, словно он всю жизнь провел в милиции. На пальцах левой перчатки ненавязчиво сливались с поверхностью четыре гильзы молекулярных лезвий. Его спектр возможных неожиданностей явно включал в себя полноценный огневой контакт и рукопашную. — Хотя искренне надеюсь, что до физической стычки не дойдет.
Опознавательные знаки на своем скафандре я отключил. "Гаврон" неоднократно засветился на терранских сенсорах, скрыть его название возможным не представлялось, а по названию гости могли связать его с одиноким Стремительным в гермоконтуре. Однако догадки догадками, но всегда оставалась возможность сделать вид, что кораблем управляет кто-то другой из нашего клана. На всякий случай я воткнул кабель СЖО в стенную розетку и проверил, что автономный запас скафандра не задействуется.
Приготовившись таким образом, мы передали координаты контакту в Госдепе и получили заверение, что их представители уже вылетают. Подвесив "Гаврон" над запланированной точкой планеты, убедившись, что синхронизация движения действует, как запланировано, и уведомив ОДК о нашем положении, я принялся отслеживать окружающий трафик.
Как и ожидалось, окрестности оставались практически пустыми. Редкие точки орбитальных и суборбитальных шаттлов не сближались с нами ближе, чем на полтысячи кликов. Немного ближе проходили траектории отдельных спутников — метеорологических, связи, военных — но и они оставались в отдалении. Больше всего на нервы мне действовали неподвижно, как и мы, висящие в окрестностях фрегаты-часовые Объединенных военно-космических сил и Чжунго. Как и "Гаврон", они обладали безынерциальными двигателями, но, в отличие от "Гаврона", имели на вооружении резонансные копья, каждое из которых могло превратить наш корабль во вспышку в течение пары секунд. Сенсоры показывали энергетические сигнатуры, не оставлявшие сомнений: копья поддерживались в горячем состоянии, готовыми разить. Висящий над Северным полюсом в каких-то полтора тысячах кликов от нас двухкопейный эсминец принадлежал САД. Я гадал, не намеренно ли его поставили на вахту именно здесь и не захочет ли Госдепартамент решить проблему Оксаны, какой бы она ни была, самым радикальным образом. С другой стороны, корабль Стражей мы решили использовать именно для того, чтобы задавить в зародыше подобные искушения.
Шаттл с представителями Госдепа показал свою сигнатуру на двадцать вминут раньше назначенного времени и на сто кликов ближе к поверхности. Судя по ускорению и траектории, он только что стартовал откуда-то из Европы. С нами он не связался и молча ушел завершать подъемный виток в сторону Тихого океана.
— Почему они взлетели не из Америки? — пробормотал Алекс, мысли которого текли в том же направлении, что и мои. — Я, конечно, не спец по околотерранской навигации, но оттуда они могли бы состыковаться с нами сразу, сэкономив виток.
— САД является союзником СНЕ, — неуверенно сказала Мотоко. — Почему бы и нет?
— Мне не нравится непредсказуемость, — сухо ответил Алекс. — Мы еще не успели встретиться, а неожиданности уже начались.
Он нервно сжал правый кулак, в ладонь которого с готовностью скользнул игломет, провел большим пальцем по кнопке предохранителя и вернул оружие в кобуру. Он явно нервничал больше, чем хотел показать.
— Возможно, они взлетели из Америки, но специально прошли по низкой разгонной орбите, чтобы предварительно нас осмотреть, — предположил я. — Возможно, они тоже не уверены в себе. Или в нас.
— Что-то мне все меньше нравится наша затея, — пробурчал Алекс под нос так тихо, что его едва разобрали внешние микрофоны скафандра. — Оки, как ты? — уже в голос спросил он. — Нервничаешь?
— Есть немного, — призналась та. — Ничего, потерпим еще немного.
Через двадцать минут шаттл появился над западным горизонтом снова — уже в нашем эшелоне и без бустерной платформы. Выхлоп маршевого двигателя еле светился, лишь компенсируя трение о почти нулевую здесь атмосферу и помогая маневрировать. На расстоянии восьмисот кликов шаттл развернулся хвостом вперед и начал аккуратно тормозить. Прогнозируемая траектория уперлась прямо в нас. В системе навигации замигал индикатор запроса адхок-канала. Я принял.
— Шаттл "Дискавери" вызывает корабль "Гаврон", — прозвучал в канале мужской голос на английском с акцентом, который переводчик пометил как "оксфордский". — В соответствии с договоренностями просим о стыковке. На борту нет пилотов, лишь мы двое. Идем под внешним контролем.
— "Гаврон" — шаттлу "Дискавери". Запрос на стыковку принят, — подтвердил я, тщательно проверяя гостей на признаки укрытого оружия. — Сближайтесь, приму вас в механический захват. Потом шлюзуйтесь к нам.
— Сближаемся, "Гаврон". До встречи на борту.
— До встречи.
Я отключил внешний канал и переключился на внутренний.
— Стыковка через две вминуты, — уведомил я, следя за тем, как шаттл подходит к нам. Кто бы им ни управлял, делал он это ювелирно. Траектория проходила возле "Гаврона" на расстоянии не более ста пятидесяти метров, так что мне почти не приходилось корректировать свое положение.
— Готовы, — коротко сказал Алекс, пристраиваясь вместе с Оксаной возле шлюзового люка — так, чтобы из него нельзя было достать их внезапным выстрелом. Мотоко пристроилась у той же стенки с противоположной стороны шлюза. Боккэн она из тубуса не достала, но крышку откинула и сунула руку внутрь.
Впрочем, мне тут же стало не до их маневров. Оказалось, что я слишком понадеялся на свои рефлексы и опыт пилота, заточенные под безвес и бездых. В постоянном векторе, когда корабль удерживался "на месте" лишь постоянной работой движков, а сближающееся для стыковки тело не обладало необходимой маневренностью, они не особо помогали. Пришлось отключить автопилот, который только мешал, и применить все свои навыки пилота-гонщика, чтобы перехватить шаттл так, чтобы не разрушить его вибрацией пространства, да еще и зацепить хрупкими грузовыми манипуляторами, чтобы подтянуть к шлюзу. Но поскольку я недооцененный гений пилотирования, я справился, хотя и тяжело дышал от напряжения. Через несколько вминут шаттл прочно прилепился к шлюзу "Гаврона", и я смог слегка расслабиться.
И тут же снова напрягся.
Знакомые нередко спрашивают меня, как Стремительные различают людей. Люди нас умеют различать только по самым базовым параметрам, таким как размер тела. Необходимость носить скафандры при личном общении, а также переводчик, заменяющий натуральный голос синтезированным, тоже распознаванию не способствуют. Если бы не метки в каналах связи и на скафандрах, подавляющее большинство людей не смогло бы отличить одного Стремительного от другого.
Изгнанники распознают людей немногим лучше, чем люди Стремительных. С нами, однако, история иная. Во-первых, каждый Страж знаком с человеческими изображениями с младенчества. Детей обучают распознавать человеческие изображения и эмоции, показывая рядом с натуральным изображением модель Стремительного, показывающую эквивалент нашего поведения. Во-вторых, черты лица людей, не говоря уже о волосяном покрове на голове, куда ярче выражены, чем детали строения тела у нас. В-третьих, мы используем специальные улучшения в каналах связи, подчеркивающие индивидуальные черты человека. То есть для подавляющего большинства Стражей проблемы для различения двух человеческих индивидуумов не возникает, несмотря даже на чужеродное происхождение. Ну, а я с младых ногтей специализировался на работе с внезами, так что по людям являюсь вполне себе экспертом.
Однако двоих мужчин, вплывших во внутреннее пространство "Гаврона" через шлюз, я поначалу отличить не сумел. На первый взгляд мне показалось, что передо мной оказались два идентичных близнеца: белые (буквально бледно-белые) мужчины в возрасте около тридцати пяти лет, коренастые, со среднеевропейским типом лица, с короткими армейскими стрижками, в одинаковых деловых костюмах и блестящих ботинках. Лишь несколько секунд спустя я понял, что их видимые под наглазниками лица все-таки слегка разные. С толку меня сбил не только внешний вид, но и движения — двигались в безвесе они весьма уверенно и без ошибок, но совершенно одинаково, словно человекообразные роботы с одинаковой программой.
— Хало! — поздоровался один из них на английском, выплывая в середину отсека, тормозя дуйками, скрытыми в рукавах пиджака, и улыбаясь широкой белозубой улыбкой. Его зубы выглядели идеально, словно в рекламе стоматолога. — Меня зовут Джон Адамс. Я официальный представитель Государственного департамента Северо-Американского Договора. Позвольте представить моего секретаря Эндрю Холла.
Второй просиял такой же идеальной улыбкой, но не проронил ни слова и только кивнул. Он прилепился к стене возле люка, непринужденно уцепился пальцами за страховочную сеть, не влезая, однако, в нее, и неподвижно замер. В моем входном канале блеснули сигналом два айди — они и в самом деле удостоверяли личности двух сотрудников Госдепа и были подписаны всеми правильными сертификатами.
