Пару секунд Джейми сидел молча, глядя на огонь.
— Меня огорчает, Дональд, что мы вынуждены стать в оппозицию, — сказал он, наконец, взглянув вверх. — Ведь вы не можете не знать моей точки зрения в этом вопросе. Я уже открыто заявил о ней.
МакДональд кивнул, слегка поджав губы.
— Я знаю, что вы это сделали. Но еще не поздно все исправить. Вы еще не совершили ничего непоправимого — и, безусловно, человек может признавать в свои ошибки.
Рот Джейми немного дернулся.
— О, да, Дональд. Значит, вы могли бы признать свою ошибку... и присоединиться к Делу Свободы?
МакДональд выпрямился.
— Может вам доставляет удовольствие дразнить меня, мистер Фрейзер, — сказал он, сохраняя самообладание, — но мое предложение было сделано всерьез.
— Я знаю, майор. Прошу извинить меня за неуместное легкомыслие. И еще за то, что вынужден так скверно отплатить за ваши усилия приехать так далеко в ужасную погоду.
— Значит, вы отказываетесь? — красные пятна вспыхнули на щеках МакДональда, и его бледно-голубые глаза стали цвета зимнего неба. — Вы отрекаетесь от своей семьи и своего собственного народа? Вы готовы предать свою кровь так же, как и клятву?
Джейми открыл, было, рот, чтобы ответить, но остановился. Я чувствовала, как что-то происходит внутри него. Шок от этого резкого и очень точного обвинения? Сомнение? Он никогда не обсуждал данную ситуацию в этом смысле, но, должно быть, осознавал ее. Большинство горцев в колонии либо уже присоединились к лоялистам, как Дункан и Джокаста, либо, вероятно, скоро сделают это.
Своим заявлением Джейми мог отрезать себя от многих друзей, а так же разорвать те немногочисленные семейные связи, что оставались у него в Новом Свете. Сейчас МакДональд протягивал яблоко искушения — зов клана и крови.
Но у Джейми были годы, чтобы хорошенько все обдумать и подготовиться.
— Я сказал то, что должен, Дональд, — ответил он спокойно. — Я обещал себе и своей семье поступать, как считаю правильным. И я не могу поступить иначе.
Минуту МакДональд сидел и пристально смотрел на него. Затем, не говоря ни слова, встал и стянул рубашку Роджера через голову. Его тело было бледным и тощим, но все же, с небольшим жирком вокруг талии и парой-тройкой белых шрамов — следами от пулевых ранений и порезов саблей.
— Вы же не собираетесь уходить, майор? Там очень холодно и уже темно! — я подошла, чтобы встать рядом с Джейми, Роджер и Бри поднялись тоже, добавляя свои протесты к моим. Однако МакДональд был упрям; лишь качая головой, он натянул свою собственную мокрую одежду и с трудом застегнул мундир, поскольку петли были тугими от влажности.
— Я не приму гостеприимство из рук предателя, мэм, — сказал он очень спокойно, поклонившись мне. Потом, выпрямившись, он по-мужски встретился глазами с Джейми. — Мы больше никогда не встретимся как друзья, мистер Фрейзер, — сказал он. — Мне очень жаль.
— Тогда давайте надеяться, что мы больше не встретимся никогда, майор, — сказал Джейми. — Мне тоже очень жаль.
МакДональд еще раз поклонился остальным и нахлобучил свою шляпу на голову. Выражение его лица сразу же изменилось, поскольку он почувствовал влажный холод на своей непокрытой голове.
— О, ваш парик! Минуточку, майор, я принесу его, — я выбежала на улицу и повернула к кладовой как раз вовремя, чтобы услышать грохот падения внутри. Я резко распахнула дверь, оставленную приоткрытой после моего последнего визита, и Адсо прошмыгнул мимо меня с париком майора в зубах. Внутри сарай горел ярко-синим пламенем.
* * *
ИЗНАЧАЛЬНО, Я СОМНЕВАЛАСЬ, смогу ли я бодрствовать всю ночь? В конечном счете, это оказалось не сложно. После возгорания я не была уверена, что смогу когда-нибудь спать снова.
Ведь все могло быть намного хуже. Майор МакДональд, несмотря на то, что теперь был заклятым врагом, благородно пришел нам на помощь, выбежав наружу и бросив свой, все еще мокрый, плащ на огонь, предотвратив тем самым полное уничтожение кладовой — и, несомненно, хижины. Хотя плащ не потушил пожар полностью, но немного загасил огонь, возникающий то тут, то там, и вызвавший много волнения и суеты, в ходе которых был потерян Орри МакКаллум — он уковылял наружу и свалился в сурковую печку для обжига, где, через долгие минуты отчаянных поисков, и был найден Ролло.
Мальчик был выужен невредимым, но шумиха вызвала у Брианны то, что она посчитала преждевременными родами. К счастью, это оказалось всего лишь тяжелым приступом икоты, спровоцированным сочетанием нервного напряжения и чрезмерного поедания квашеной капусты и пирогов с сушеными яблоками, к которым у нее недавно появилась тяга.
— Она говорила — "огнеопасно", — Джейми взглянул на обугленные остатки пола в кладовой, затем на Брианну, которая, вопреки моему совету — полежать, вышла посмотреть, что можно было спасти от копоти. Он покачал головой. — Это просто чудо, что ты давно не сожгла здесь все дотла, девочка.
Брианна издала сдавленный "ИК!" и сердито посмотрела на него, положив руку на свой выпирающий живот.
— Я? Даже не пы... ик! ...тайся выставить все так, будто это моя — ик! — вина. Разве это я положила парик майора — ик! — рядом с фосфором.
— Буу! — прорычал Роджер, взметнув руку к ее лицу.
Она вскрикнула и ударила его. Джемми и Эйдан, выбежавшие посмотреть, что за суета поднялась, начали приплясывать вокруг нее, бешено крича: "Буу! Буу!" — как шайка маленьких безумных призраков.
Бри, угрожающе сверкнув глазами, наклонилась и зачерпнула пригоршню снега. В один миг она слепила комок и бросила его в голову мужа с чрезвычайной точностью. Снежок прилетел ему прямо промеж глаз, взорвавшись фонтаном из белых гранул, которые застряли в его бровях, а растаявшие комочки снега потекли по щекам.
— Что? — негодующе воскликнул он. — За что? Я только пытался... эй! — он увернулся от следующего, но тут же пригоршни снега залепили его колени и живот — Джемми с Эйданом, разбушевавшиеся в конец, забросали его в упор.
Сдержанно приняв благодарность за свою помощь, майор позволил себя уговорить, — не в последнюю очередь тем фактом, что наступила полная темнота, и снова пошел снег, -принять гостеприимство в хижине, с убеждением в том, что именно Роджер, а не Джейми, предложил его. Наблюдая, как хозяева, с гиканьем и воплями, обстреливали друг друга снегом, он выглядел так, словно был готов передумать, и сожалел, что отказался от ужина с изменником. Но он довольно сухо поклонился в ответ, когда Джейми и я попрощались с ним, и поплелся к хижине, зажав в руке грязные клочья, которые Адсо оставил от его парика.
Казалось невероятно уютно и, главное, радостно, вот так пробираться вдвоем сквозь падающий снег к собственному дому. Небо было розоватым, цвета лаванды, и белые хлопья плыли вокруг нас, сказочные в своем безмолвии.
Дом стал вырисовываться перед нами, его спокойная громада казалась почему-то гостеприимной, несмотря на темные окна. Снег кружился по крыльцу маленькими вихрями, собираясь в сугробы у порога.
— Думаю, будет сложно начаться пожару, если идет снег, тебе так не кажется?
Джейми склонился, чтобы открыть входную дверь.
— Я не буду возражать, если дом сам вспыхнет синим пламенем, Сассенах, но при условии, что у меня сначала будет ужин.
— Холодный ужин, ты имеешь в виду? — спросила я с сомнением.
— Нет, — сказал он уверенно. — Я намерен зажечь огонь в очаге, поджарить дюжину яиц на масле и съесть их все, затем уложить тебя на ковер у камина и ласкать до тех пор, пока ты... тебе нравится? — спросил он, заметив мой взгляд.
— Пока я, что? — уточнила я, очарованная его описанием вечерней программы.
— Полагаю, пока ты не вспыхнешь пламенем и не увлечешь меня за собой, — проговорил он и, наклонившись, подхватил меня на руки, перенося через темный порог.
ГЛАВА 112. КЛЯТВОПРЕСТУПНИК.
2 февраля 1776.
ОН ПОЗВАЛ ИХ ВСЕХ, и они пришли. Якобиты из Ардсмуира, рыбаки из Те?рсо, изгои и авантюристы, которые обосновались в Ридже за последние шесть лет. Он созвал мужчин, и большинство из них явились в одиночку, проделав свой путь сквозь промозглый лес, скользя по замшелым скалам и грязным тропам. Некоторые приехали с женами; женщины были любопытны и насторожены, но скромно стояли в стороне, и Клэр одну за другой приглашала их в дом.
Мужчины стояли у крыльца, и он пожалел об этом, так как воспоминания о дне, когда они в последний раз собирались здесь, были еще слишком свежи в памяти каждого. Но выбора не было — их было слишком много, чтобы поместиться внутри. К тому же, сейчас вместо ночи был ясный день. Но он заметил, как несколько человек, резко повернув головы, взглянули на каштаны, словно могли увидеть там призрак Томаса Кристи, готового еще раз пройти сквозь толпу.
Он перекрестился и прочел короткую молитву, как делал всегда, когда вспоминал Тома Кристи. После этого вышел на крыльцо. Мужчины разговаривали друг с другом с напускной беззаботностью, хотя и испытывали неловкость, однако, при его появлении резко замолчали.
— Я получил сообщение, что меня вызывают в Уилмингтон, — сказал Джейми безо всяких предисловий. — Я еду, чтобы присоединиться к ополченцам, и возьму с собой тех, кто пойдет добровольно.
Они уставились на него, как встревоженные на выпасе овцы. Был даже момент, когда ему захотелось рассмеяться, но смех тут же испарился.
— Мы пойдем как ополченцы, но я не приказываю вам делать это, — в глубине души он вообще сомневался, может ли приказывать кому-то из них, кроме маленькой горстки людей, но не лишним было делать хорошую мину при плохой игре.
Большинство все еще таращились на него, моргая, но некоторые уже взяли себя в руки.
— Ты объявляешь себя мятежником, Мак Дью? — это был Мурдо, благослови его Бог. Верен, как пес, но тугодум — ему нужно было все объяснять как можно проще. Но как только он схватывал суть вещей, то упрямо доводил дело до конца.
— Так и есть, Мурдо. Я — мятежник. И мятежником станет всякий, кто пойдет со мной.
Предложение вызвало значительный ропот и взгляды, полные сомнений. Тут и там в толпе он слышал слово "клятва" и приготовился к очевидному вопросу. Но он был поражен тем, кто задал его. Арчи Баг выпрямился, высокий и суровый.
— Ты дал клятву королю, Seaumais mac Brian, — сказал он неожиданно резким голосом. — Так же, как и все мы.
В толпе пронесся одобрительный ропот, и к нему повернулись хмурые беспокойные лица. Джейми глубоко вздохнул и почувствовал, как желудок сжался комом. Даже сейчас, зная то, что знал он, и также понимая безнравственность клятвы, данной по принуждению, публичное нарушение клятвенных обещаний заставило его ощутить, что он делает шаг в пустоту.
— Да, мы все давали, — согласился он. — Но то была клятва, которую нас как узников, заставили принести, а не та, какую дает человек чести.
Это была правда, но, тем не менее, это была клятва, а горцы не давали клятв легкомысленно. "И пусть я умру и буду похоронен далеко от семьи... проклятым или нет", — он мрачно подумал, что такая судьба их, скорее всего, и ожидает.
— Но, ведь это клятва, сэр, — сказал Хирам Кромби, плотно сжимая губы. — Мы поклялись перед Богом. Вы просите, чтобы мы забыли об этом?
Несколько пресвитериан, ворчливо поддакивая, приблизились к Кромби в знак поддержки.
Джейми сделал еще один глубокий вдох и почувствовал, как внутри все напряжено.
— Я ничего не прошу, — отлично осознавая, что именно он делает, и, презирая себя за это, он пустил в ход древний ораторский прием демагогии и идеализма. — Я уже сказал, что присяга на верность королю была клятвой принудительной, не добровольной. Эта клятва не имеет силы, ибо никто добровольно не клянется, если сам не свободен.
Никто не возразил, и он продолжил, повышая голос, но стараясь не переходить на крик.
— Вы ведь знаете о декларации АрбрСта, не так ли? Четыреста лет минуло с тех пор, как наши деды и прадеды, приложив свои руки к сердцам, произнесли те слова: "Доколе хоть сотня из нас останется в живых, никогда и ни в коей мере не покоримся мы английскому владычеству", — он остановился, чтобы выровнять голос, затем продолжил. — "Ведь не ради славы, богатств или почестей мы сражаемся, но лишь во имя свободы — ради того единственного, от чего ни один честный человек не откажется, разве, что ценой собственной жизни".
Затем он замолчал, но не для того, чтобы произвести эффект на мужчин к которым обращался, а из-за самих слов — неожиданно, он оказался лицом к лицу с собственной совестью.
До этого момента он сомневался в оправданности революции и, гораздо больше, ее целей; он был вынужден принять повстанческую позицию из-за того, что ему рассказали Клэр, Брианна и Роджер Maк. Но, произнося слова древней клятвы, он обрел ту убежденность, о которой думал, что притворялся — и был поражен мыслью, что, действительно, идет бороться за нечто большее, чем благополучие его собственных родных.
"В конечном итоге, ведь все равно умрешь, — смиренно подумал он. — И я не жду, что будет легко, если даже и знаешь, что во имя благого дела — но, возможно и будет".
— Я уезжаю через неделю, — сказал он негромко и оставил их, смотрящих ему вслед.
* * *
ДЖЕЙМИ РАСЧИТЫВАЛ, что приедут его люди из Ардсмуира: три брата Линдсей, Хью Абернати, Патрик МакНил и остальные. Не ждал, но был приятно удивлен приездом Робина МакГилливрея и его сына, Манфреда.
Юта МакГилливрей простила его, с несомненным удовольствием отметил он. Помимо Робина и Фредди, приехали еще пятнадцать человек, живущих близ Салема — все родственники грозной фрау. Впрочем, больше всех удивил Хирам Кромби, единственный из рыбаков, решивший присоединиться к нему.
— Я молился обо всем этом, — сообщил Хирам, умудряясь выглядеть более набожно-суровым, чем обычно, — и считаю, что вы правы насчет клятвы. Хотя думаю, что, скорее всего, из-за вас нас повесят, а наши дома сожгут, но, тем не менее, я поеду.
Остальные, после долгого ворчанья и возбужденных споров, не пришли. Он не винил их. Выжив после битвы при Каллодене, в опасном переезде в колонии и в тяготах изгнания, самое последнее, что здравомыслящий человек мог пожелать — это взять в руки оружие и повернуть его против короля.
Однако, самое большое удивление ждало Джейми, когда их небольшая компания выехала из Купервилля и свернула на дорогу, ведущую на юг.
На развилке ждала группа решительных мужчин, приблизительно человек сорок. Когда Джейми с опаской приблизился, один из них, пришпорив коня, отделился от толпы и поравнялся с ним — это был бледный и мрачный Ричард Браун.
— Я слышал, вы едете в Уилмингтон, — сказал Браун без предисловий. — Если так, то это нам подходит, мои люди и я едем с вами, — он кашлянул и добавил, — под вашим командованием, разумеется.
Позади себя он услышал слабое "хмфф!" от Клэр, и подавил улыбку. Спиной ощущая пристальные взгляды своих людей, он поймал взгляд Роджера Мака, и его зять слегка кивнул.
Война порождала странные союзы; Роджер Maк также хорошо это знал, как и Джейми. Что же до него самого, то во время восстания он бок о бок сражался с гораздо более худшими, чем Браун.
