Голос автоинформатора посуровел и начал пункт за пунктом перечислять то, что новоприбывшим — бизнесмену и его дочери — было категорически запрещено. Синтезированный ровный и уверенный голос не оставлял ни малейших сомнений в том, что все запреты и строжайшие ограничения администрация Тюрьмы Спектров будет выполнять в максимальной точности и полноте:
'Получение и отправление заключёнными писем и иных текстовых сообщений не предусмотрено для избранного для вас режима отбывания наказания. В рамках избранного для вас режима отбывания наказания не предусмотрено предоставление осуждённым права на аудиоконтакты и видеоконтакты. Не предусмотрена для избранного для вас режима отбывания наказания подача и приём предложений, заявлений и жалоб, адресованных администрации Тюрьмы. Свидания для избранного для вас режима отбывания наказания предусмотрены только при условии отличного поведения в течение минимум месячного срока. А также — отличных результатов выполнения производственных и иных заданий администрации Тюрьмы и отличного выполнения всех требований Правил Тюрьмы Спектров. Свидания с лицами, не относящимися к категории заключённых, для избранного для вас режима отбывания наказания не предусмотрены. Приём и получение посылок, передач и бандеролей для избранного для вас режима отбывания наказания не предусмотрены. Приобретение продуктов питания, вещей, предметов, оказание дополнительных услуг для избранного для вас режима отбывания наказания не предусмотрено. Выезды за пределы Тюрьмы для избранного для вас режима отбывания наказания не предусмотрены.
Голос автоинформатора ещё более посуровел:
'Вы находитесь в карантине. В установленный администрацией Тюрьмы срок вы будете переведены в жилые камеры капсульного типа. Режим отбытия вами наказания установлен как 'лёгкий'. В дальнейшем, согласно Правилам Тюрьмы, вы будете привлечены к среднему и тяжёлому физическому труду для оплаты штрафов и иных выплат, предусмотренных решением сотрудников Корпуса Спектров. За вами установлено и ведётся круглосуточное наблюдение. Активированы системы контроля поведения и общения. При передвижении в границах Тюрьмы вы будете находиться под конвоем. Перемещение без конвоя — запрещено. В случае выявления малейших нарушений Правил, вы будете переведены на 'строгий' режим отбытия наказания, предусматривающий усиленную изоляцию от других осуждённых, находящихся на иных режимах отбывания наказаний, лишение многих прав и возможностей, предусмотренных 'лёгким' режимом отбывания наказания. Вы будете привлечены к среднему и тяжёлому физическому труду в гораздо больших масштабах. При этом коэффициент соответствия отбытого срока наказания будет изменён так, что исчисление срока замедлится. В случае злостного неповиновения и серьёзных нарушений режима к вам будут применены меры физического воздействия, а также специальные средства, режим отбытия наказания изменён на 'Особо строгий', изоляция усилена до максимума с одновременным увеличением объёмов выработки и сроков привлечения к тяжёлому физическому труду.
Автоинформатор умолк.
— Повтор будем делать? — спросил младший турианец-контролёр, поочерёдно вглядевшись в изображения, транслируемые двумя экранами.
— Будем, — сказал старший турианец-контролёр. — Сейчас у нас время завтрака, так что пусть немного насытятся. К вечеру, возможно, они перейдут уже в капсулы, а затем их выведут на работы. Начнут отрабатывать свои долги пострадавшим и обществу.
Двое турианцев-контролёров принесли упаковки с пайками. Не гражданскими, не военными — тюремными. Эти пачки походили на плитки земного шоколада. Сантиметра полтора толщиной. Никаких столовых приборов не предусматривалось. Заключённый должен был взять эту плитку руками и сжевать её полностью в присутствии контролёра, который потом давал выпить только один стакан воды.
— Прониклись, — спросил один из пришедших контролёров.
— Да. Но, вижу, что не до конца, — ответил старший турианец-контролёр. — Зато вечером, когда их направят на тяжёлые работы — проникнутся. Земляне-европейцы, они такие... мягкие. Чуть тронешь когтем — едва не рассыпаются в порошок. Стойких среди них — очень мало, — подытожил он. — Ладно, — нажатием нескольких сенсоров он разблокировал двери камер-капсул. — Кормите этих двоих, и запустим информацию по-новой. А потом — переведём уже в основные капсулы. Нечего им тут прохлаждаться в безопасных карантинных условиях.
— Именно, — сказал один из принёсших пайки турианцев-контролёров, входя в капсулу-камеру, где находился мужчина. Его младший коллега зашёл в камеру, где находилась девушка.
Двери синхронно закрылись.
— Это что? — мужчина бросил быстрый недовольный взгляд на плитку, уже освобождённую от упаковки.
— Пища, — ответил турианец-контролёр. — Ешьте в моём присутствии. Потом получите стакан воды.
— И как это есть? — недовольство в голосе бывшего бизнесмена нарастало.
— Руками. Как бутерброд. Берёте одной или двумя руками и откусываете. Прожевали — откусываете ещё и ещё. Затем — получите стакан воды, — спокойно и безэмоционально пояснил турианец-контролёр.
— Я не буду это есть, — бывший бизнесмен отвернулся к стене.
— Вас будут кормить насильно, — сказал турианец-контролёр. — Это — больно и неприятно.
— А оставить? — бизнесмен, видимо, начал осознавать, что голод — не тётка и второй раз он получит пищу очень не скоро.
— Нет. Ешьте в моём присутствии. Потом получите воду, — сказал турианец-контролёр, сохраняя ровность голоса и безэмоциональность.
— Её тоже накормят? — мужчина повернул голову к лежащей на подносе плитке пайка. — Мою дочь... — он никак не мог поверить, что высившийся над ним турианец с первого раза поймёт намёк.
— Её кормить никто не будет, — ответил турианец-контролёр. — Она — взрослый человек. Сама поест.
— Что, действительно руками? — мужчина протянул руку к плитке, взял её двумя пальцами, повертел. — Твёрдая.
— Не настолько, чтобы её невозможно было размять зубами, — сказал турианец-контролёр. — Ешьте.
— М-м-м, — бывший бизнесмен откусил кусочек, прожевал, проглотил. — И такая еда...
— Предусмотрена для установленного для вас режима исполнения наказания, — ответил турианец-контролёр. — Ешьте плитку до конца. И побыстрее — время, предусмотренное распорядком дня на приём пищи, подходит к концу, — он указал на горевшие над входом в камеру цифры часового табло. — Как только цифры покраснеют — время приёма пищи закончится. И я заберу и плитку, и воду. Независимо от того, успеете ли вы поесть и попить, — уточнил он. — И я поясняю это только один раз. В дальнейшем вы должны будете и съедать плитку, и выпивать стакан воды без понуканий. Будете сопротивляться — вас будут кормить насильно.
— Строго тут у вас, — пробурчал бывший бизнесмен, прожевав очередной кусок плитки. — И плитка... жестковатая.
— Это — Тюрьма Спектров, а не курорт, — равнодушно бросил турианец-контролёр. — Быстрее. Осталось пять минут.
— Ем, уже — ем, — пробубнил мужчина, запихивая в рот очередной кусок и со страхом поглядывая на постепенно краснеющие цифры. — И только стакан воды?
— Этого — достаточно, — турианец-контролёр дождался, пока мужчина дожевал последний кусочек, открыл клапан на скафандре, нацедил в развернувшийся из 'таблетки' стаканчик воды, подал заключённому. — Пейте. Из моей руки. Свои руки — держите вдоль тела, — он поднёс стаканчик к губам бывшего бизнесмена, подождал, пока тот допьёт до конца, убрал стаканчик в скафандровый карман. — Скоро вас переведут в мужскую зону Тюрьмы. С дочерью вы больше не увидитесь.
— А свидания? — спросил мужчина, протерев губы тыльной стороной ладони.
— Для вашего режима отбывания наказания — не предусмотрены, — турианец-контролёр направился к двери камеры. Несколько секунд — и створка закрывается за ним.
Младший контролёр-турианец зашёл в камеру, где находилась девушка. Та взглянула на него и инстинктивно прикрылась. Вошедший остался спокоен, протянул, подойдя к полке-топчану, уже освобождённый от упаковки паёк.
— И это — всё? — в голосе заключённой просквозило удивление, граничащее с нарастающим возмущением и недовольством.
— Здесь — достаточно витаминов, микроэлементов и минералов. Стандартный паёк, — ответил младший турианец-контролёр.
— И как мне это есть... эту подошву? — спросила девушка, чуть подавшись назад от подноса.
— Руками. Обеими или одной — на выбор, — сказал турианец-контролёр. — Ешьте, пока цифры на часовом табло, — он сделал короткий резкий жест левой рукой в сторону входной двери камеры, — не стали ярко-красными. А они уже — краснеют, — добавил турианец.
— А вилка? Или... Или нож? Ведь такой кусок я сразу не прожую и тем более — не проглочу.
— Столовые приборы — не предусмотрены для применённого к тебе режима отбывания наказания, — безэмоционально и спокойно ответил турианец-контролёр. — Съешь всю плитку — получишь воду.
— Не хочу, — девушка ещё дальше отодвинулась от подноса.
— Будем кормить насильно. Это — больно и крайне неприятно, — сказал турианец-контролёр.
— Но это...
— Не более чем надлежащее исполнение режима предусмотренного для тебя наказания,— скучным тоном произнёс молодой турианец-контролёр. — Ешьте. Съешьте — получите стакан воды.
— А... А если я захочу ещё? — спросила девушка, не торопясь, однако, придвигаться ближе к подносу.
— Ты же прослушала сообщение информатора. Приём пищи — только в установленное время, в установленных местах, — спокойно сказал турианец-контролёр. — Ешь, — коротко бросил он.
Девушка вздохнула, плотнее свела ноги и, не убирая левую руку с грудей, правой рукой взяла с подноса плитку.
— М-м-м-м. Невкусная, — протянула она, с трудом прожевав и проглотив первый кусочек.
— Зато — полезная. Всё необходимое для твоего организма с учётом, что тебе предстоит много физически работать. Уже сегодня, — уточнил турианец-контролёр.
Заключённая откусила ещё кусочек от плитки, стала медленно разжёвывать, проглотила.
— И такое...
— Да, — подтвердил турианец-контролёр. — В ближайшее время вас переведут в женскую зону, с отцом вы уже не увидитесь.
— Разве... свидания не положены? Это действительно так?! — в голосе девушки, прожевавшей очередной кусочек, послышались нотки отчаяния. — Но он же...
— Ваш отец, — сказал турианец-контролёр. — Нам это известно. Правила Тюрьмы едины для всех заключённых. Свидания вам — не положены. Дожёвывайте и доедайте быстрее. — Турианец, не поворачивая головы, бросил быстрый взгляд на табло часов. — Цифры уже начали сильно краснеть. Если они станут алыми, то я забираю недоеденную плитку, а воду вы вообще не получите.
— Жую уже, жую, — девушка, поняв, что, по меньшей мере, сейчас с ней никто шутить не собирается, стала поспешно прожёвывать кусочек за кусочком. Несколько минут — и она вытирает тыльной стороной ладони правой руки рот. — А одежду...
— Тюремный комбинезон, — уточнил турианец-контролёр. — Принесут, когда вас переведут в отдельную жилую капсулу, — турианец нацедил из скафандровой ёмкости воду в небольшой пластиковый стаканчик, подал девушке. — Пейте. Двести граммов. Больше — нельзя.
— И ни капельки? — бывшая стритрейсерша, отхлёбывая глоток за глотком, попыталась 'надавить на жалость'.
— Не положено, — сказал турианец-контролёр, забирая из правой руки девушки опустошённый стаканчик. — Всё. Ожидайте перевода. А может быть, что раньше вас направят на работы.
— И что... никак нельзя какую-нибудь офисную? Пожа-а-луйста! — девушка с откровенной мольбой взглянула на турианца. — Я вас очень-очень прошу!
— Нет. Только физическая. Средняя и тяжёлая, — уточнил турианец-контролёр. — Ожидайте, — сказав это, он вышел из камеры. Дверь закрылась с лёгким стуком и 'чавком', обозначившим нормативное срабатывание системы изоляции.
— Поели, — сказал старший турианец-контролёр. — Выкаблучивались. Думаю, это выкаблучивание они продолжат. Повторят, как минимум несколько раз. При самых разных обстоятельствах.
— Поначалу они все пытаются 'качать права'. Это обычно, — сказал старший пары, принёсшей пайки. — Ладно, мы пойдём, нам ещё ряд камер посетить надо. Не в карантине, кстати.
— Успешного дня вам, — ответил старший турианец-контролёр, поудобнее устраиваясь в кресле и кидая внимательный взгляд на экраны и индикаторы.
— И вам — того же, — сказали почти одновременно двое турианцев, покидая комнату.
— Поступило сообщение от админов Тюрьмы, — сказал младший турианец-контролёр. — Вывожу на экраны.
— Почитаем, почитаем, — сказал старший. — Да. Их сначала переведут, два часа дадут на адаптацию в капсулах, а затем — направят на физические работы. Тюрьма Спектров совершенствуется, тяжёлой работы предостаточно, надо будет разобраться с внутренностями нескольких старых корпусов. Там и пригодятся силёнки этих двоих. Пусть сразу почувствуют, что такое физическая нагрузка. Разленились. Слышал, девка прямо пожелала себе получить офисную работу. Как таких имперцы-земляне называют?
— Слышал, что неженками. Да и другие, эм, эпитеты тоже 'там', где слышал, присутствовали. Неприятные, — ответил младший. — Через полчаса прибудет конвой — пара наших знакомых, другая.
— Значит, полчаса понаблюдаем. Пока с ними — на 'вы', а как переведут в капсулы — будут только на 'ты'. Заслужили они, — резюмировал старший. — Автоматика автоматикой, но и самим расслабляться — не следует.
— Не будем, — сказал младший, подсаживаясь ближе к экранам.
Ровно через полчаса дверь в комнату, где находились турианцы-контролёры, открылась. Вошли двое турианцев из группы конвоя, доставившей привезённых на доставщике землян в недра Тюрьмы Спектров.
— Накормлены, — констатирующе сказал старший прибывшей группы, взглянув на экраны. — Я беру на себя мужика, ты — девку, — сказал он своему напарнику. Тот едва заметно прикрыл веки, шагнув к двери камеры, где содержалась бывшая стритрейсерша. — Переведём их обоих быстро, опомниться не успеют, как окажутся в капсулах.
— Людям... — начал было младший турианец-контролёр, но взгляд, брошенный старшим прибывшей пары, был красноречивее несильного пинка в спину.
— Он — нанёс огромный экономический и финансовый ущерб, — процедил старший пары. — Она — убила трёх людей, женщину и её двоих детей. Так что — потерпят. Пострадают. Теперь — их очередь, — он открыл дверь камеры, вошёл и с порога приказал, — Встать. Руки за спину. Лицом — к стене.
Бывший бизнесмен повиновался.
Старший пары конвоиров видел, что делать это ему непривычно, но... по первости всем непривычно, затем привыкнут, да так, что психика капитально деформируется в этом пункте. Захотят избавиться — не смогут. А этим двоим — сидеть пожизненно. Сарен Артериус — жесток, но теперь его жестокость — ох как будет нужна. Со Жнецами и их пособниками, особенно, если в их роли будут выступать синтеты-геты, надо быть предельно жестоким.
— Пшёл вперёд, спокойно. Шагом — марш, — подал команду старший пары конвоиров. Обнажённый мужчина повиновался.
Выведя заключённого в комнату, где находились контролёры, конвоир тычком стека заставил мужчину встать лицом к стене у выходного люка. В этот момент из камеры вышла девушка. Младший пары подталкивал её ударами стека по спине.
