Довольно скоро впереди показался мост, орфинг уверенно направил лодку в просвет меж осклизлых бревенчатых опор. На мосту стоял вурдалак из замковой стражи. Стоял в расслабленной позе, опёршись спиной на перила, посматривал лениво по сторонам, ветер легонько шевелил русые кудри. Вурдалак был знаком, встречались с ним, кажется, в подвале у Жварды. Крикнуть ему, что ли, мелькнуло у Степана, спасите, мол, враги в плен увозят... И тут же тяжёлая рука легла ему на затылок и, согнув в три погибели, заставила опустить голову ниже колен. Сиди, мол, и не рыпайся. Скрытная магия, оно, конешно, дело хорошее, но на всякий случай мы тебя, демон, ещё и так обезопасим, по-нашенскому, мордой вниз.
Это было не просто обидно, это было предельно унизительно. Жаркий гнев опалил лицо, сжал кулаки до боли... Степан всё же дёрнулся, попробовал вывернуть голову из захвата, но в итоге вынужден был склониться ещё ниже, почти к самому дну лодки. Уставясь ненавидящим взглядом на присохшую к доскам радужную рыбью чешую, клялся он самыми страшными словами отомстить обидчикам. Страшно отомстить, чтобы запомнили, чтобы навсегда зареклись поднимать руки на демонов. Злость и ненависть буквально разрывали его на части, он готов был взорваться, он задыхался от нестерпимого унижения и абсолютного бессилия... Он ждал, о, как он ждал, что вот-вот спасительная злость вскипит у него в груди и высвободит непобедимую и неостановимую внутреннюю силу! Как тогда — в лесу, когда он перерубил огромное дерево. Как в подвалах Оркулана, когда он нашинковал в мелкую лапшу стальных немороков... Дать бы сейчас, развернуться бы так, чтобы лодку вдребезги, в мелкую щепу, чтобы оркимаги с орфингами разлетелись во все стороны!.. Сердце едва не лопнуло, грудь, и без того сдавленная, болела всё сильнее, а желанного результата, увы и ах, не случилось. Ушла куда-то вера в гузгая — испарилось бесследно и горделивое убеждение в своём свермогуществе. И превратился непобедимый демон в обычного слабого подростка, которого любой взрослый дядя может безнаказанно согнуть в дугу. В самом прямом смысле, до скрипа позвонков и обидной боли в пояснице.
И потому пока приходилось терпеть. Шурхесс держал крепко, твёрдые его пальцы сжимали голову с такой силой, что, кажется, надави он чуть настойчивее — и хрустнет череп, только мозги брызнут по сторонам. Стёпка, удерживаемый вражьей рукой в нелепой позе, с трудом сдерживал слёзы ярости. Не хватало ещё расплакаться. Подумают ведь, что от страха. Особенно оркимажек ликовать будет, то-то ему радости — увидеть мокрые глаза на гордом демонском лице...
Гузгай, ты где, сволочь гадская? Мне без тебя плохо! Отзовись!
* * *
Лодка глухо ткнулась в мостки, и тотчас с лёгким хлопком лопнул невидимый магический полог, отрезающий все звуки.
— Приехали, — сказал оркимаг. — Выходи, де-емон.
Непонятно, зачем сказал. Выйти Степану не дали. Шурхес отпустил его голову, вздёрнул за шиворот и почти выкинул (да не почти, а именно что выкинул) под ноги стоящим на берегу нескольким вампирам и орфингам. И пока Стёпка возился в траве, пытаясь встать, пока оттирал испачканные при падении руки и колени, они молча смотрели на него и, наверное, облизывались. Вампиры в расчёте на свежую кровь, орфинги в надежде на угощение в виде запечённой демонской головы.
Степан, вглядываясь ночью в синие огни магических костров оркландского лагеря, и подумать не мог, что окажется здесь в таком вот унизительном качестве. Что будет смотреть в безжалостные вражьи глаза снизу вверх, не как гордый и свободный демон, а как бесправный и не способный постоять за себя пленник. Внутри у него всё кипело от гнева и бессильной злости. Разглядывать противные довольные рожи не было сил. Хотелось кого-нибудь убить.
Один из вампиров склонился вдруг к нему и шумно втянул воздух, принюхиваясь. И уже когтями своими жуткими на Стёпкину шею нацелился.
— Урфак, цу линн! — резко одёрнул его оркимаг.
Вампир, не сводя ненавидящего взгляда с пленника, попятился с недовольным ворчанием.
На берегу они надолго не задержались. Мейстер К'Санн выразительно двинул бровью, Шурхесс сноровисто накинул на пленника мешок, взвалил его на плечо и припустил следом за уходящим хозяином. Такой подлянки Стёпка не ожидал и совершенно не был к ней готов. В мешках его ещё не таскали, и новый опыт ему совершенно не понравился. Мало того, что это было оскорбительно, это было ещё и очень неудобно и душно. Но приходилось терпеть, поскольку брыкаться и вырываться было бесполезно. При малейшем намёке на сопротивление орфинг встряхивал ношу с такой силой, что у Стёпки лязгали зубы и перехватывало дыхание.
Когда его наконец опустили на землю и сдёрнули с него мешок, он даже прийти в себя толком не успел. Пока пытался отдышаться и проморгаться, тот же Шурхесс рыкнул что-то устрашающее впихнул его куда-то... Стёпка не сразу понял куда. Но все звуки опять как ножом отрезало.
Разминая ушибленную ногу и отдавленный твёрдым орфингским плечом бок, он огляделся. Впрочем, оглядывать-то было и нечего. Новая темница на этот раз оказалась не совсем темницей, хотя света в ней и в самом деле не хватало. Это был большой четырёхугольный шатёр, несомненно элль-фингский, с расписными полотняными стенами и ничем не прикрытым земляным полом. И ни стола, ни стула, ни даже какого-нибудь ведра. Оставалось надеяться, что находиться в этом шатре ему придётся недолго. Либо враги переведут в помещение получше, либо свои успеют выручить. Новоявленному узнику второй вариант, разумеется, нравился больше.
Это я в который раз уже в плен попадаю? Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачноватой действительности, Степан принялся загибать пальцы. Когда в Предмостье по башке от карлика получил — это раз. Полыня заманил в обложной силок — это два. Лихояр сон-травой опоил — уже три. В Оркулане не считается — плена там не было. Так что выходит — это уже четвёртый раз. А сколько было неудавшихся покушений! Всех уже и не припомнишь. Ладно, успокаивал он себя, выкрутился тогда, вывернусь и сейчас. Чародеи в беде не оставят, да и Ванька тоже что-нибудь придумает. Пожалеют ещё оркимаги, что с нами связались, ой, пожалеют.
Не успел он обойти место своего заточения по периметру, как входной полог откинулся, и перед Степаном оказались две орфингские старухи, безжалостно нагруженные объёмными мешками с каким-то барахлом. Сказать, что они были страшные, значит, ничего не сказать. Баба-Яга, доведись ей встретить эту парочку на узкой тропинке в лесу, заработала бы себе сердечный приступ. Стёпка, разглядев их сморщенные, безобразные лица, тоже не обрадовался. Сердце у него не дрогнуло, но холодок страха по спине пробежал довольно ощутимо.
Не глядя на пленника, эти "две старушки из ларца — жутковатые с лица" принялись раскатывать по полу цветастые коврики и раскидывать меховые тюфяки; появился откуда-то невысокий раскладной столик, на котором чуть ли не по мановению волшебной палочки возникло наполненное фруктами широкое серебряное блюдо, стеклянный кувшин с непонятным мутным напитком (самогонка, невесело хихикнул про себя Степан), узорные чашки и даже полотенца для рук. Общаться с пленником старухи не желали, а когда он ненароком попадался у них на пути, бесцеремонно отпихивали в сторону, больно с вывертами щипались и бурчали себе под крючковатые носы что-то определённо ругательное. Благодаря их усилиям обстановка в шатре в считанные минуты разительно изменилась. Под конец опять же словно из ниоткуда встали вокруг столика две низенькие лавки без спинок. Страшные старухи в последний раз крутнулись по шатру, там одёрнули, тут подвязали, здесь что-то поправили, добавили пару самосветок в светильник, ещё раз ущипнули Степана с двух сторон за бока и испарились.
Потирая пострадавшие места, шипя от боли и ругаясь втихомолку нехорошими словами, он подошёл к столику. Мясом не пахнет, зато есть яблоки, груши и виноград. Значит, морить его голодом оркимаги не планируют. Уже хорошо. Только вот фигушки им. Ничего не буду есть и пить. Мало ли, вдруг там отрава какая-нибудь. Хотя... Он приподнял кувшинчик, принюхался. Если бы хотели убить, попробовали бы ещё в лесу. В кувшинчике была точно не самогонка. Что-то хвойно-цитрусовое. Пить хотелось всё сильнее, но он с сожалением поставил кувшин на место. Какое-то время можно и потерпеть.
Вспомнив первые минуты в подземной тюрьме у весских магов, внимательно осмотрел шатёр, подошёл к пологу и попытался одним пальцем, очень осторожно отодвинуть его в сторону, чтобы... ну, для начала просто выглянуть наружу. Короткая злая молния больно укусила его в руку, заставив отпрыгнуть и зашипеть. Показалось даже, что пострадавший палец обуглился... Нет, просто показалось. Стены шатра стрелялись такими же молниями. Стёпка мужественно вытерпел ещё несколько разрядов, чтобы убедиться наверняка. Молнии жалили ногу сквозь кроссовку и кусали руки сквозь деревянную лавку, которую он попробовал использовать в качестве тарана. Ну что — проверил и убедился, что выйти отсюда просто так, по своему желанию не получится. С молниями он уже имел счастье познакомиться в склепе, теперь они стерегли его здесь. А кто оркимагам мог такое посоветовать? Ну, конечно же, Полыня с Алексидором, кто же ещё. Так что сиди, демон, и не рыпайся. Большой Гномий Отговор тоже бесполезен, потому что дверей здесь нет. На тряпичный полог спасительное заклинание не действует, три раза Стёпка повторил, чтобы уж наверняка. Ну и ладно. Подождём. Скоро, наверное, кто-нибудь придёт. Поговорить или допросить. Или договориться о чём-нибудь. В общем-то время работает на нас, и хотя уже вечер, спасение всё равно не за горами. Ванька друга в беде ни за что не бросит, не такой он человек. Уже, наверное, со Смаклой летит, дракона подгоняет.
Посетители не заставили себя долго ждать. И первым пленника навестил — кто бы вы думали? — наш старый друг, юный оркимажик по имени Г'Варт. Заглянул (жаль, что молнией его не шарахнуло), поводил носом, наткнулся взглядом на стоящего у дальней стены Степана и ехидно оскалился.
— Ци-итес, юппа? — спросил он и добавил, заставив вспомнить слегка поджаренную Ц'Венту. — Хей-хей, штуц!
— И тебе того же по тому же месту, — не остался в долгу Стёпка. — Чё припёрся? Делать нечего?
Ответить на этот выпад зло нахмурившийся оркимажик не успел. Кто-то снаружи повелительно рыкнул, и Г'Варт задёрнул полог, успев всё же напоследок выразительно провести ребром ладони по горлу, как бы предсказывая пленнику его ближайшее будущее.
* * *
Следующие посетители оказались ничуть не лучше. Хрипло перерыкиваясь и похохатывая, ввалились в шатёр три приземистых косолапых орфинга. По свирепо оскаленным мордам понятно было, что ничего хорошего от них ждать не стоит. Стёпка напрягся весь, к худшему приготовился, решил, что или бить будут или завернут руки и потащат к оркимагам на допрос. Однако орфинги, увидев его, почему-то притормозили, словно глазам своим глубоко посаженным не веря, переглянулись, безмолвно спросили что-то друг у друга и вновь уставились на пленника.
О причине их удивления догадаться было несложно. Стёпка оглядел себя и хмыкнул. Его зачарованная одежда опять сама по себе поменяла покрой и фасон (или это одно и то же?). Орфинги ожидали увидеть в шатре сломленного и перепуганного демона в ненавистном костюме таёжного порубежника, а вместо того перед ними стоял весь из себя строго-парадный демон-студиозус определённо благородных кровей. И было в его новом облике даже что-то оркимажье: чёрные полусапожки, чёрные брюки, чёрная безрукавка на ослепительно белой сорочке.
Впрочем, увы, смятение орфингов длилось недолго. У них имелся приказ и они его поспешили выполнить. Бить Степана они, к счастью, не стали, но за руки всё же схватили и растянули в стороны. И пока двое держали его в таком растопыренном положении, третий сноровисто обыскал его с головы до ног: охлопал, ощупал, обмял, заставил открыть рот, а под конец стянул с него обувь. Стёпка, внутренне кипя и едва не взрываясь, вынужден был подчиняться. Поворачивался, терпел, морщился, а сам думал, что ещё часа два назад он такое унижение и представить не мог. Часа два назад эти орфинги к нему даже на два шага не смогли бы приблизиться. Часа два назад у него ещё была в руках эклитана... У орфингов на поясах тоже висели тяжёлые ножи. Выхватить бы один, да как взмахнуть бы перед этими ненавистными рожами!.. А вообще, поздновато оркимаг спохватился, обыскивать пленника нужно было сразу, на месте, потому что мало ли какие опасные вещички могли иметься у вражеского демона.
При всей дотошности и тщательности результата обыск не принёс. У демонской магической одежды и карманцы были магические. Обнаружить в них что-либо без желания хозяина не мог никто, даже самые могучие маги, не говоря уже об их не столь могучих слугах. Поэтому зажигалка-огниво и двойной драк, взятый в подземном хранилище, так и остались лежать в Стёпкиных карманах. Хоть это осталось при нём, не исчезло подобно гузгаю.
Ничем не выдав своего разочарования и уж, конечно, даже не подумав извиниться за бесцеремонное обращение, орфинги молча покинули шатёр. Стёпка догадывался, что они отправились с отчётом к пленившему его оркимагу и даже догадывался, что они ему скажут: ничего, мол, не нашли. Он не знал только, что после этого первый крон-мейстер К'Санн встретился с неким весским магом-дознавателем, тем самым, стараниями которого состоялся недавно поединок между демоном и оружничьим княжьей охранной сотни боярином Всегневом.
— У демона ничего не-ет, — сказал оркимаг. — А свой ме-еч, как вам известно, он отдал мне.
— Это плохо, — на орклингве весич говорил почти без акцента. — Значит, жезл у второго. Поспешите. У нас очень мало времени.
— Времени всегда ма-ало, — согласился оркимаг. — Будем ждать. Его друг придёт, я уве-ерен. Так всегда быва-ает, эти юные восторженные герои о-очень предсказуемы.
— Вы уверены, что наш прыткий друг отсюда не вырвется?
— Я мало в чём уверен в этой жи-изни, — сказал старый оркимаг. — Однако пока всё говорит о том, что наш де-емон каким-то образом полностью лишился своей силы. Если он, конечно, не притворя-ается. Вы не знаете, как это произошло-о?
— В него недавно два раза попали заклинанием малой молнии.
— И он остался жи-ив? Любопытно.
— Это же демон.
— Демоны тоже умирают. Вы не зна-али?
— Это особенный демон.
— Не буду спорить. Я пришлю за ва-ами, когда что-нибудь выяснится.
Собеседники сдержанно раскланялись и разошлись каждый в свою сторону. Весич скрылся в наступающих сумерках, а оркимаг, чему-то усмехаясь, направился к раскинутому посреди двора походному элль-фингскому шатру.
* * *
А к Степану в гости пришёл вампир. Осторожно отодвинул полог длиннющим когтем, невесомо скользнул — и вот он уже внутри. Несмотря на почтенный возраст (если слово "почтенный" применимо к кошмарному высосу) двигался он легко и плавно. Как старый кот, ободранный, но ещё полный сил. Это был тот самый Урфак, который на берегу уже пытался подобраться поближе к пленнику. И гляди-ка, подобрался, посетил, так сказать, в порядке живой очереди. Сначала замер, прислушиваясь, поводил головой из стороны в сторону, убедился, что больше никого нет, потом остановил взгляд на Степане.
