— Привет хулиганка! — обняла ее Кристина.
— Привет. Почему именно моя квартира? — хлопая глазками, спрашивала Фиалка.
— Ну, мы же собираемся компанией друзей. Мне хотелось, чтобы все было как обычно. Ведь там, в реальности мы всегда собирались у тебя.
— Почему ты так изменила свое (виртуальное) пространство? — стоя у порога Селина, сразу заваливала вопросами.
— Решила, что последние мгновения мы должны провести в теплой родной домашней атмосфере. Так будет приятнее. Давай уже проходи!
В виртуальной версии гостиной Фиалки, в идеале воспроизводящей оригинал в центре мягкий уголок диваном и тремя креслами зажавший маленький столик, на котором горели свечи. На диване при свете свечей сидели облаченная в белое Алекса и серый неприметный обнимающий свою прекрасную богиню Хьюго. При виде подружки они расплылись в улыбках. Расцеловавшись с друзьями Селина села в одно из кресел, Кристина села напротив.
— А ты малышка, почему последние секунды не проводишь со своими мамами? — спросила Алекса.
— Они не хотят никаких 'последних мгновений'. Они гуляют по своим волшебным лугам. Для них будто ничего не происходит. Они говорят, что если смерть и настигнет нас, то они хотят уйти резко и внезапно как все живое, оставшись просто людьми. Самими собой вернее. Для них происходящее это катастрофа, перед которой мы бессильны, поэтому какой бы ни была участь, ее нужно молча принять, ведь от нас все равно ничего не зависит. Во всяком случае, так я их поняла.
— Та же фигня, — согласилась Алекса.
— Как и у всех нас, — добавил Хьюго. — Быть может и нам следовало разделить мудрость наших родителей. Также провести последние мгновения так будто ничего страшного не происходит?
— Да ну, — недовольно сморщилась Алекса, — Когда все к чертям разрушается глупо делать вид, что типа ничего плохого не происходит. Лично я рада тому, что увидела вас, тому, что последние мгновения мы проведем вместе.
— Я тоже! — воскликнула с улыбкой глядя на друзей Селина, чем заставила всех улыбнуться тоже.
Кристина, пьющая вино налила Селине ее газировки в красивый бокал для вина как та любила. В мрачный час в ожидании смерти все задумались о чем-то своем, нависла пауза напряженной тишины.
— Жаль что мы тут не все. Жаль, что нет Рурханчика, — тяжело вздохнув, пролепетала Селина.
— И Джейсона, — шмыгнула носом Кристина.
— Тогда уже всех наших родных, — добавила Алекса взглядом зависшая в одной точке.
— И Шатуни и Джерри и... — сама остановилась Селина.
— Ладно. Как существа способные смотреть на мир разумно без эмоций мы всегда видели свою неизбежную погибель, что ожидает в конце. Все равно она придет. Это естественно, хотя все равно страшно и никакой разумностью этот страх не прикрыть, — рассуждала Кристина.
— Все так безнадежно? — спросила Алекса ласкаемая Хьюго.
— Да, моя ничем не интересующаяся блондиночка! — улыбнулась Кристина.
— Самостоятельно ничем не интересующаяся! — поправил Хьюго, за что получил от любимой щелчок по носу кончиком пальца.
— От армии в численном выражении осталось меньше трех процентов. А тварей Тьмы еще очень много. Всего один процент и мы...
— А как Джейсон? — от переживания прикрыла рот рукой Алекса.
— Он ранен. Но жив. Наверное, находится в госпитале где-то в Цитадели, — отвернувшись, она, скрыла проступившие слезы. — Все бы отдала лишь бы увидеть его последний раз...
— А нам как... Придется самоотключаться... самоликвидироваться... Всем по отдельности, возвращаясь в свое сознание? Поступит команда или как? — осторожно чтобы не напугать малышку Селину поинтересовался Хьюго.
— Вообще-то я думала этот вопрос последует от Селины! — вытерев глаза, улыбнулась Кристина. — Нет. При полной самоликвидации, по решению принятому большинством из нас Дух просто отключит нас всех автоматически, разом. Все оборвется в один миг. Мы станем просто трупами в кусках льда. Ой! Селиночка прости.
— Да ладно! Что я ничего, не понимаю что ли! — улыбкой Селина пыталась смягчить тяжесть на душе Кристины. — А если мы умрем все вместе, значит, вместе уйдем на тот свет, там может, еще увидимся?
— Нет малышка, — успокаивающе, с улыбкой Кристина смотрела в глаза маленькой подруге. — Наши души это уже не мы. Ты это тонкая прослойка чувств, эмоций, всего живого поверх холодного ядра — разума — души. При смерти отомрет твоя эмоционально-чувственная составляющая, делающая тебя Фиалкой, останется чистый разум, так пробудится твоя душа. Мы, наши личности — это то, что здесь и сейчас. Туда мы уйдем холодным обезличенным разумом.
— Как-то странно. Напрягает не сама смерть, а нежелание покидать жизнь. Ведь столько всего было. Куда же теперь все это? — поделилась чем-то своим Алекса.
— И как так получилось... — неожиданно заговорил Хьюго. — Ведь что кому лично мы сделали плохого, ведь просто жили. Мы виноваты в том, что были счастливы в этом мире? Неужели нельзя договориться, нельзя решить все миром? К чему все это? Зачем тогда вообще все это было? И кто уничтожает нас. Зло? Зло побеждает, сметает нас, мы уходим, не желая этого. Получается, в этом мире зло побеждает, значит, этот мир уродлив. И пошел он, значит, нечего нам в нем делать. — Девчонки дослушали его, просто дали выговориться. Даже Селина сейчас не перебила своего 'глупого Плюшку'. Алекса приласкала его, прижавшись покрепче.
— Что это такое было? — переглянувшись с Селиной, заулыбавшись, Кристина отреагировала на слова своего глупого Хьюго. — Хьюи я чувствую какой-то гнев, обиду в твоих словах. Перестань малыш. Селиночка скажи, какой этот мир?
— Прекрасный и... веселый! — улыбнулась малышка.
— Ненужно никакого гнева, только не в конце, — позабавившись Селиной, Кристина снова вернулась к Хьюго. — Это глупо покидать этот мир с гневом на душе. Нужно уходить с легкой душой, все этому миру прощая. Тем более в нашем случае. Вспомни все то, сколько всего прекрасного было у нас в этом мире. Сколько радостных счастливых дней он нам подарил. Вспомни наш первый секс! — рассмеялась Кристина. — Ладно, не первый... Третий? Третий был нормальный! Его вспомни!
— Вспомни нашу ночь на озере! — заерзала в кресле Селина.
— Какую именно?! — заулыбался Хьюго. Девчонки его все-таки развеселили.
— Про наши ночи мой маленький беззащитный пупсик я молчу, — прошептала ему на ухо Алекса.
— Сколько улыбок, счастья, счастливых дней. Нужно помнить лишь прекрасное. Все плохое на то и плохое, чтобы быть забытым. Для нас этот мир был прекрасным и веселым! Не надо гнева и сожалений, все это было важным в процессе жизни. Сейчас в конце ничего не имеет значения. Нужно просто расслабиться, все отпустить, ведь все уже пройдено. Уходить надо легко, даже с улыбкой, все, всему, прощая! — подытожила Кристина.
— Получается, мы станем частью массового самоубийства, — явно ляпнул лишнее Хьюго, за что получил шуточный подзатыльник от Алексы.
— Хьюи, ну что это за негатив! — улыбаясь, воскликнула Кристина. — Прекрати!
— Хьюик даже сейчас не может расслабиться! — смеялась Селина.
— Я вроде как хотел пошутить, — оправдывался он.
— Глупая шутка! — выпучила губки Селина.
— Я ее не закончил...
— Это не самоубийство, — заговорила Кристина. — Самоубийство это ошибочный выход из тупиковой ситуации принятый под давлением эмоций. Ошибка, грех. Следствие безысходности, которая существует в основном только в голове самоубийцы. Разумное же осознанное расставание с жизнью ставшее следствием трезвого осознания бессмысленности продолжения существования — это самоликвидация. И мы в этот мрачный час давайте будем разумными. Мы уходим, потому что у нас нет выбора, никого ничем не обременяя, не создавая никому проблем. Никого не бросая. Уходим, потому что у нас ничего в этом мире не остается, — на ходу рассуждала Кристина.
Вновь нависла такая тяжелая в нынешней атмосфере тишина. Немного развеселившись все снова помрачнели.
— Придайтесь эмоциям в последний раз, — глядя в сторону сказала Кристина, пока по ее щеке текла слеза. Алекса и Хьюго поцеловались.
— Жаль, что так все получилось. Мне нравилось быть Фиалкой, — наверное, впервые серьезным тоном говорила Селина.
— Ничего не изменить, остается только смириться, — Кристина.
— Как сделаем? Возьмемся за руки? — Алекса.
— Да. Давайте возьмемся. Все вместе дружно, как и шли по этой жизни. Теперь в последний час давайте вспомним, что мы артэоны. Как существа способные разумно смотреть на этот мир мы в какой-то мере обязаны смотреть на жизнь сквозь призму неизбежной смерти. Мы всегда знали, что этот момент может наступить. Цепляться за жизнь — неразумно. Я просто предлагаю стать сильнее, перестать бояться. Уйти от колющих душу невыносимых в этот час эмоций. Всем вместе. Раз наша жизнь разрушается, все, что мы любили, обращается пеплом, то все что нам остается так это подстроиться под обстоятельства. Как разумные существа мы должны принять свой исход, стойко, без эмоций, — сказала Кристина, протянув руку сидящей рядом на диване Алексе. Стоящий посередине столик исчез, все происходило во сне, он просто растворился, кресла и диван сдвинулись ближе, друзья взялись за руки. 'Прощайте малыши', — сказала напоследок Кристина. Ее 'малыши' ничего не ответили, потому как они, в особенности Фиалка, разумеется, наполнились страхом в последний момент, но этот страх должен стать последним в их жизни. Все они, закрыв глаза, погрузились в себя, в глубину своего сознания, там, в полной тишине в силу способности присущей им как артэонам каждый из них отключил свою личность — заблокировал все эмоции, оставив только базовые. Фактически в них осталось только голое сознание, опирающееся лишь на простые ощущения. Это была еще не душа, ведь сознание еще заперто в теле. Открыв глаза, каждый из них смотрел на мир по холодному разумно, без эмоций. Их глаза похолодели, лица бездвижно замерли. Кристина откинулась на спинку кресла. Селина будто зависла, уставившись пустым взглядом в одну точку. Алекса и Хьюго отсели друг от друга.
— Как же все оказывается бессмысленно, — глядя на мир без эмоций пришла к выводу Селина. Сейчас глядя на свою жизнь она не видела в ней смысла. Смерть из чего-то дикого, немыслимого и ужасного в нынешнем состоянии стала чем-то вполне разумным, необходимым в силу обстоятельств явлением.
— Да вообще на все пофиг, — холодным тоном сказала Кристина. Никто ей не возражал.
На возвышающейся среди руин огромной башне, на козырьке Лунной площади вокруг здания ЦентрЦитадели солдаты продолжали держать оборону. Оставшиеся несколько десятков плазмометов продолжали бить по тварям, пробирающимся по дну огромного рва Цитадель окружающего. Оборотни все также ползли по стенам к Лунной площади, взбирались по различным трубам, торчащим неровностям и кабелям которыми пестрили стены оголившейся подземной части Цитадели, местами вцепляясь когтями в камень, местами в тела других тварей собой образовавших живые лестницы. Твари запрыгивали на площадь или хватали стоящих у края солдат и с ними падали вниз. К обороняющимся присоединялись солдаты из групп сумевших прорваться от гавани через задымленные руины в Цитадель. Их было немного. В рядах, вернувшихся с водной обороны, на площадь вышел и Нахирон. После того как все бойцы вернулись или не вернулись, погибли по пути, остались в дымящихся руинах, пополнили волчий легион, все тайные входы в Цитадель были завалены взрывами. Теперь в разрушенном городе осталась только ЦентрЦитадель и сотни тысяч оборотней вокруг.
Удивляясь внешнему виду Нахирона, солдаты расступались, давая ему дорогу. Без эмоций, внешне казалось с лютым гневом глядя на все вокруг, Нахирон подошел к краю площади. Твари, выползающие на площадь одна за другой, были для него легким развлечениям. Он убивал их так чтобы трупы падали вниз и не мешались под ногами. Он был недоволен собой. Главная цель под вопросом, оборона может прекратиться в любой момент. Он думал что еще такого может сделать чтобы помочь и никаких разумных вариантов не находил, продолжая кромсать оборотней взбирающихся на площадь. Окружающие солдаты видя как хорошо у него получается расправляться с тварями, расступились, уступив ему около двадцати метров края площади, лишив его возможности остаться без дела. Оборотни по высоким стенам продолжали карабкаться вверх на площадь, так же как вниз продолжали падать мертвые тела.
Касмий собрал вокруг себя офицеров столько сколько смог. 'Я все понимаю, все озадачены вопросом потерь. Эти два процента и конец обороны это всех напрягает. Скажем так, лишает возможности надеяться на победу. Знаю нас здесь осталось меньше трех процентов от общего числа армии, и наша численность тает с каждой секундой. Но не следует об этом беспокоиться. Все эти проценты — условность. На самом деле реальный остаток нашей армии более десяти процентов. Несколько десятков тысяч солдат размещены ранеными в госпитале, здесь в Цитадели. Так что продолжайте держать оборону, не думайте о цифрах. Реально нас осталось еще очень много. Вопрос только в том, как рассудит Дух, и надеюсь, он будет на нашей стороне. Не думаю что он примет решение о полном самоуничтожении, так что сообщите всем, чтобы бились до конца', — объяснил офицерам Касмий. Те стали расходиться по концам площади, чтобы пересказать это все сержантам, чтобы те своими сорванными голосами тяжело дыша, криком на ходу оповестили об этом отбивающихся от оборотней рядовых бойцов, чем хоть немного обнадежили их. Но эта попытка поднять упавший моральный дух солдат была каплей в море. Казалось остатки огромной армии, зажатые на Лунной площади среди руин, оставшихся от города, уже ничто не могло обнадежить. И оставшись без надежды, солдаты умирали один за другим, оборона была обречена, но тут на самом краю можно сказать надежда зажглась.
— Солдаты! Все кто свободен. Офицеры, сержанты, рядовые. Все подойдите сюда! — громким криком на Лунной площади раздался голос Тарда. Позабыв обо всем, в ожидании благих вестей так важных в этот час несколько сотен уставших, потрепанных солдат стали собираться вокруг него. — Я понимаю, вы устали, вы выбились из сил. Но в этот тяжелый час соберите волю в кулак и вспомните о победе. Нашей победе, которая уже не за горами! — когда солдаты собрались вокруг него, Тард, стараясь не смотреть на отца (чтобы не рассмеяться), громким голосом обращался ко всем к ним. — Проклятие Таргнера уничтожено... Я сразил огромного оборотня Мечом Света. Мы уже победили. Мы уничтожили проклятие, спасли от него мир. Теперь все что вам осталось воины так это перебить оставшихся тварей ползущих по стенам Цитадели. Давайте быстрее, перерубите их уже всех, и пойдем отдыхать!
Какой-то один солдат начал хлопать в ладоши и все последовали его примеру. Получается, Тард сорвал овации своей речью. Раздавались радостные крики вроде: 'Молодец Одноглазый!' — на лицах солдат появились улыбки, они заметно приободрились, воспарили духом. Тард можно сказать спас их, подарив им надежду, но при виде их улыбок его пробирал страх. 'Боже что я творю!' — говорил он себе, ведь проклятие не уничтожено, он обманул, как ему казалось — предал этих воинов. Подведя всю оборону, в действительности облажавшись по полной, он хотя бы вселил в сердца защитников города надежду или просто спасся ложью? Ему было страшно даже думать над тем, что будет на его душе, когда все узнают правду. Пока Тард замер зажатый душевными терзаниями вокруг, в этот радостный для обороны момент, даже не лице генерала Касмия появилась улыбка. Твари продолжали взбираться на площадь, солдаты, приободрившись, разбежались к ее краям, помогать сражающимся товарищам, пока разные офицеры, включая пожилого генерала Персила, жали Тарду руку, дружески хлопали его по плечу. 'Ты пришел в тот момент, когда у нас совсем не осталось надежды. Спасибо тебе за это!' — улыбался генерал Персил.
