-Ай-яй! Не спеши. Сначала глаза — потом руки, хорошо?
-Извините, -я присмотрелся к дереву. -Не знаю. Дерево самое обычное. Может быть орешник, или, там, черёмуха...
-Внимательнее, Писатель. Ты же писатель? А писатели должны видеть каждую мелочь.
-Постойте. А ведь Вы правы, -воскликнул я. -Кора необычного вида. Кругляшками. Листья. Можно поднять?
Водзорд кивнул и я поднял опавший листочек.
-Листья необычной формы. Я таких никогда не видел. По крайней мере там, где я жил. Это не наше дерево. Ну, в смысле, не из моего мира.
-Ты начинаешь делать успехи, -похвалил меня Водзорд. -Вот видишь? Одна лишь капля внимания, а сколько открытий. Смотри.
Он очень медленно поднёс руку к ветви дерева. Каково было моё удивление, когда из веток начали быстро вытягиваться длинные, прозрачные иглы, растопыриваясь в разные стороны.
-Вот это — да! -поразился я. -Что это? Сосульки? Точно, сосульки! Растут прямо из дерева.
-Потому дерево так и называется — "сосулечник". В тёплое время оно покрыто листвой. Очень жгучей. Яд легко проникает через кожу, и настолько силён, что может убить животное небольшого размера. Да не бойся! -Водзорд рассмеялся, увидев, как я в ужасе отбросил листочек, тут же принявшись вытирать руку об штаны. -Когда они облетают — стрекательные клетки гибнут. Яд больше не действует. И дерево становится беззащитным перед любителями обгладывать его сочную кору и молодые веточки. Вот тут-то и включается его зимняя защита. Сердцевина сосулечника аккумулирует холод, как морозильная установка, и постоянно распределяет его под корой и внутри ветвей. Видишь, налёт на ветках и на стволе? Это иней. Будь ты ещё чуть повнимательнее — заметил бы эту очевидную странность. И вот, вода, накопленная внутри ствола, в случае угрозы, под давлением выталкивается через древесные поры, и на выходе быстро замораживается, превращаясь в твёрдые сосульки, на которые будет напарываться всякий желающий полакомиться корой и ветками. А если его не остановят сосульки, то обязательно остановит холод. Ведь не каждому приятно кушать мороженое в лютый мороз.
-Удивительно. Расскажите мне ещё что-нибудь, -попросил я. -Пожалуйста.
-Я бы с радостью, -улыбался Водзорд, -Но времени для этого маловато. Не забывай, нас ждут мясники.
-Наверняка Вы и тут меня удивите.
-Без всяческих сомнений, молодой человек! Только удивлять тебя буду не я, а они. Пойдём скорее...
-Кто же придумывает все эти названия? В смысле, для местных существ и для аномалий, -спросил я. -Ведь их одинаково называют и изгнанники, и сумеречники. Хотя друг с другом они фактически не контактируют.
-Общая база данных, -ответил Водзорд. -Местная живность, за редким исключением, вовсе не из этого мира.
-А откуда?
-Часть проникла сюда из периферии, через сумеречные разрывы, во время микроколлапса. Но основная масса была интегрирована из параллельных миров.
-То есть... Специально?
-Разумеется. Этот Тенебрариум строили таким образом, чтобы экосистема была замкнутой и самодостаточной. Зачем изобретать велосипед для своего велотрека, если уже существуют прекрасные, скоростные велосипеды разных достойных фирм? Приобрети их, и устраивай состязания!
-А Вы...
-А я изучаю процессы взаимного сосуществования различных биологических видов, и их адаптацию. Знаешь ли ты, что, примерно, из полутора тысяч видов интегрированных живых существ: от микроорганизмов — до высокоразвитых животных, здесь прижилось менее трети? Из, примерно, тысячи видов растений, грибов, мхов и лишайников — прижилась половина. Те, что ты встречал — самые живучие, выносливые и неприхотливые. Некоторые мутировали. Некоторые, ассимилировали с местной средой. Некоторые, до сих пор продолжают яростно бороться за выживание. Здесь не их земля. Но они изо всех сил стараются занять свою нишу и избежать вымирания. Эксперимент был довольно жесток, но без него было бы трудно оценить весь потенциал ноосферного биоразнообразия. Ну а названия существам присваивали научные отделы сумеречных корпусов, формируя общий биоклассификатор. Изгнанники их знают благодаря изначальной памяти.
-Ну а что насчёт аномалий? Их тоже "завезли"?
-Не знаю. Вопрос аномалий лежит за пределами моей компетенции. Но могу сказать с уверенностью, что их изучением и классификацией занимается научный спецотдел сумеречного корпуса. Основные сведенья по аномалиям поставляет Апологетика. Ответственным специалистом является Эвилон. Он обрабатывает данные, группирует, и передаёт их Нибилару для формирования отчёта на Периметр. Ну а Эвилону сведенья предоставляют изгнанники, нашедшие Суфир-Акиль. Именно благодаря им, у аномалий такие забавные названия. Берутся-то ассоциации из памяти "старых хозяев". Впрочем, сумеречники и без нас занимаются изучением аномальной активности. Вот только в возможностях они ограничены гораздо сильнее, чем апологеты. Потому, что внутрь Тенебрариума сумеречники решаются проникать крайне редко. Особенно в последнее время. Ну а мы... Мы тут живём!
-Луриби...
-Т-с-с-с! Теперь поменьше шума. Мы подходим к иглоклювам.
"Иглоклювы. Они же птицы-скальпели. Они же "чумные доктора". Весьма и весьма странные существа. Это всё, что я могу про них рассказать. Дело в том, что их так и не смогли изучить. Они просто не поддаются изучению. Даже безумный натуралист Водзорд знает о них ровно столько же, сколько и я. Доподлинно известно, что иглоклювы пришли в Тенебрариум сами, через пространственный разрыв. Но их родина не периферия, а один из неведомых ноосферныых миров. Я в этом плохо разбираюсь, поэтому просто передаю то, что рассказал Водзорд".
Птицы-скальпели никакими птицами, разумеется, не являются. С пернатыми их роднит некая отдалённая похожесть на пингвинов и длинные, около метра, изогнутые, шилообразные клювы, которые вовсе никакие не клювы, а бивни. Рост иглоклювов разнится: от полуметра — до полутора метров. Их шкура напоминает сплошной балахон, сотканный из мешковины. Тела не видно. Из "балахона" торчит лишь круглая клювастая голова. Глаза округлённые и маленькие, как чёрные блестящие пуговки. Рук и ног у этих созданий, по всей видимости, тоже нет. Передвигаются они без помощи нижних конечностей, бесшумно левитируя над самой поверхностью земли.
Водзорд сказал, что иглоклювы, теоретически, очень опасны, но он сам никогда не видел, чтобы они на кого-то нападали. Лично его они не трогали, потому что он к ним ни разу не приближался. Ещё иглоклювы заражены каким-то смертельным вирусом, который передаётся при непосредственном контакте с ними. Это отпугивает хищников, включая экрофлониксов. Возможно, со временем, этот вирус убивает самих иглоклювов, так как они вполне смертны. Вирус был обнаружен при попытке изучить их останки. Хотя, после гибели, от них почти ничего не остаётся. Лишь смятая шерстяная ветошь, горстка праха, да клюв.
Когда я смотрел на этих существ, на то, как они скользят между деревьями в полнейшей тишине по ведомым только им траекториям, всё никак не мог понять, вызывают ли они у меня чувство страха, или всё-таки нет? Безусловно, какую-то оторопь они во мне порождали, но не более того.
-А что если приманить их поближе к нашему дому? -осторожно спросил я у Водзорда. -Какая им разница, где тусоваться? Трогать их мы не будем. Зато экрофлонисы к нам уже не подойдут.
-Понимаешь, -глубокомысленно ответил отшельник. -Даже если бы мы знали, чем их можно приманить, вам вряд ли стоило бы это делать.
-Почему?
-Они слишком загадочны.
-Загадочны? Ну и что с того? Зато не агрессивны, как экрофлониксы.
-Экрофлониксы понятны. А иглоклювы — нет. Они очень, очень странные.
Водзорд вложил в слово "странные" столько эмоций, наводящих на подозрение, что я больше не стал допытывать его относительно приручения иглоклювов. Если даже Водзорд относится к ним с опаской, то связываться с ними уж точно выйдет себе дороже.
-Пойдём скорее дальше. Не следует здесь задерживаться слишком долго, -звал меня за собой отшельник. -Будешь долго смотреть на них — сойдёшь с ума.
-Это действительно так? -заволновался я.
-Не знаю. Возможно. Я же говорю, что они очень странные. Слишком странные. Пошли. Не смотри на них больше. Пусть они остаются.
Скользкая тропка, местами уже присыпанная рыхлым снежком, вела всё выше. Потом, подъём стал совсем крутым. Несколько метров пришлось подниматься почти на четвереньках, опираясь руками, и хватаясь за торчащие коренья. Наконец, мы выбрались из овражка. Прошли сгнивший забор, и увидели разрушенные постройки, заросшие высоким кустарником. Здесь уже начинался городской район, хоть и сложно было поверить в то, что леса тут когда-то не было впомине. Там, где когда-то жили люди, теперь простиралась сплошная лесная чаща. Особенно гротескно смотрелась пятиэтажка посреди зарослей. Будто бы какие-то больные на всю голову строители взяли, да и отстроили здание на опушке леса, втиснув его впритык между деревьями и кустами.
-Раньше здесь была территория изгнанника Z-345/4-20, -поведал мне Водзорд.
-Это тот самый? Которого убила Райли? -спросил я.
-Да. Его дом располагался на краю леса. Сейчас мы как раз пройдём мимо него. Когда я перебрался в эти места, двадцатый уже тут закрепился. Мы не особо дружили, но были добрыми соседями. Ну а потом, пришли мясники, и он был вынужден искать себе новое прибежище. А вот и его бывшее жилище. Гляди-ка, ещё не развалилось.
На границе с лесом располагалось двухэтажное здание, обнесённое полуразрушенным забором, из обломков которого торчали мотки колючей проволоки. Проходя мимо него, мы услышали громогласный рёв, раздавшийся где-то неподалёку.
-Это они? -слегка труханул я.
-Да. Мы приближаемся к их гнезду. Теперь будь очень осторожен. Не шуми, не приближайся к ним, старайся не привлекать их внимания, и главное — не бойся их. Страх выдаст тебя, как бы хорошо ты не спрятался, -отшельник с сомнением посмотрел на меня. -А может ты передумал? Может вернёмся?
-Нет. Я не отступлю.
-Молодец. Тогда идём дальше.
Узкая тупиковая улочка была завалена мусором и поваленными деревьями. Водзорд объяснил, что это — последствия смерча, пронёсшегося здесь два года назад, и чудом не затронувшего лес. Аномалий тут нет. Именно поэтому мясники выбрали себе данный участок. Из-за мясников, в округе вообще нет других хищников. Травоядных животных тоже нет, по понятным причинам. Есть только всякая мелочь, прячущаяся в развалинах старых домов. Единственная головная боль у мясников — это скутобаги. Оттуда, где они заводятся, мясники уходят. Как говорится, "вот вам, пожалуйста". Монструозный мясник, ввергающий в ужас большую часть местной фауны, трусливо бежит от каких-то жучков. Но после того, как я стал свидетелем нападения скутобагов на гомункула, причину бегства мясников понимаю прекрасно.
Ветер донёс до нас тяжёлый запах крупных существ. Мясники были уже совсем близко, но пока что их не было видно за домами. Водзорд выискивал место поудобнее, для того, чтобы за ними понаблюдать. Мы дошли до улицы, в которую "впадал" тупик, и свернули влево. Здесь находилась девятиэтажка, указав на которую, проводник сообщил: "Летом, этот дом — идеальное место для наблюдения. С третьего этажа всё гнездо как на ладони".
-А почему сейчас нельзя им воспользоваться? -спросил я.
-Пушки Периметра. Сейчас кроны деревьев сильно прорежены. Сквозь них нас могут засечь. Поэтому придётся рисковать и подбираться к мясникам ближе. Но ты же не боишься, я прав?
Я мотнул головой.
Немного пройдя по улице, мы свернули в сторонку, прижавшись к домам, и, дойдя до угла очередной развалины, притаились за бруствером из обломков. Водзорд выполз чуть вперёд, рассматривая что-то из укрытия, затем, тихонько поманил меня. Помня уроки Тинкербелл, я с максимальной осторожностью, на локтях, подполз к отшельнику, и залёг с ним рядом, высунувшись над насыпью.
Передо мной раскинулась просторная площадка, изрытая котлованами. Вдали чернели широкие ангары, с дырявыми стенами. Кое-где виднелась раскуроченная техника. Лес вплотную подступал к этому полигону, и даже немного залазил на него, но далее не распространялся. Противоположную сторону огораживали здания какого-то предприятия. И по этой площадке, словно слоны в зоопарке, бродили мясники. Они были разных размеров. Те, что помельче, жались отдельно, прячась под крышами ангаров. Те же, что покрупнее, топтались по открытой местности, время от времени поднимая что-то с земли, грызя, и тут же выбрасывая. Один мясник ковырял кузов автобуса, словно ребёнок сломанную игрушку. Ещё один — дремал, привалившись спиной к цистерне. Всего их было около десяти. Я впервые увидел столько мясников одновременно, на сравнительно небольшом участке. От самого ближайшего нас отделяло метров тридцать — не больше. Но ветер дул нам в лица, поэтому они не могли нас унюхать. Со своим страхом я боролся как мог. Судя по тому, что мы их не привлекали — у меня получалось.
-Ну, как? -шепнул мне Водзорд.
-Их так много. Но они, в основном, не очень крупные, -как можно тише ответил я ему. -Тот, который жил около нас, был крупнее.
-Ты прекрасный ученик, Писатель. Быстро начал опираться на внимательность. Всё верно. Это молодняк. Здесь они держатся вместе до наступления зрелости. А потом уходят из гнезда.
-Сколько таких гнёзд в городе?
-Одно. То, что ты видишь — вовсе не один выводок. Это потомство от разных пар. Своеобразный "детский сад".
-Обалдеть можно. Луриби, прошу, расскажите мне про них побольше. Я хочу знать о них всё.
-Тише-тише-тише. Говори только шёпотом. У них очень тонкий слух.
-Простите. Я так взволнован. Расскажите, как мясники растут, как размножаются?
-Взрослые мясники — одиночки. Пары у них образуются на очень непродолжительный период: два-три месяца. Потом они рассатются. Но бывают исключения, когда пара не распадается всю оставшуюся жизнь. Такое я тоже видел. Они живородящие. У самки появляется довольно крупный детёныш, размером с тебя, который ходит за ней около года. Мясники быстро растут. За год мясник вырастает до трёх метров в высоту. Вон, видишь, в ангаре мелюзга? Это как раз годовашки. Сюда мамаша приводит своё чадо, когда оно выросло и окрепло. И оставляет здесь. А сама уходит. Детёныш живёт тут, в окружении других детёнышей и подростков. Условия жизни у них, конечно, довольно суровые. Происходит естественный отбор. Сильные — лидируют, слабые — подчиняются. Но у слабых появляется стимул бороться за жизнь и место в гнезде. Когда приходит время, подростки, достигшие зрелости, покидают гнездо и уходят блуждать по городу. До той поры, пока не наступает время приводить сюда уже своих собственных детёнышей.
-У них такие клювы. Как у птиц.
-Правильно. Потому что это промежуточное звено между птицей и животным. Их детёныши не вылупляются из яиц, но выкармливают их не молоком, а... По-птичьи.
Пока Водзорд рассказывал, пара мясников сцепилась из-за чего-то. Один сильно толкнул другого, и отогнал в сторону. Поревев друг на друга, они утихомирились.
-А чем они здесь питаются? -спросил я.
