Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?

Осторожно, исподлобья посмотрела на лицо Ознобина и вжала голову в плечи. Психолог сидел с таким неописуемым выражением... Это не просто "двойка". Это — "кол с минусом"!

— Что ж... — спустя всего-то десять минут (настрочено-то всё за пятнадцать), Ознобин оторвался от изучения моего шедевра. По-моему, он раз десять перечитывал. Я ж вроде ничего такого там не писала. Просто изложила на бумаге своё мнение, сложив воедино все случаи общения с исследуемым объектом.

— Так плохо? — пискнула я.

— Плохо... — эхом повторил психолог, и у меня перед глазами моментально вспыхнула картинка, как я сдаю Ознобину экзамен...

— Это великолепно! — в порыве эмоций Виктор Михайлович подскочил на ноги, оббежал стол, вцепился в мои плечи и затряс, как ненормальный. Меня сразу же замутило, а мир поплыл перед глазами. Но переполненное радостью:

— Родионова! Однозначно пять! Дай я тебя расцелую! — быстро привело в чувство.

Зажмурилась и забрыкалась необъезженной лошадью. Оказалось — зря. Ознобин просто пошутил.

— Дабы не сидела с кислым видом, — скрывая насмешку, пояснил преподаватель и вернулся на место.

— Зачётка с собой? — невинно поинтересовался психолог, беря ручку.

— Эмм... — выдала я в ответ. Не успела отойти от шутки с поцелуями, а тут новое микропотрясение.

— Это "да" или "нет"? — вопросительно изогнув бровь, уточнил преподаватель.

— Да! То есть, нет! — выпалила я. Как дура, ей Богу. М-да... А почему, собственно, только "как"? Ксения Станиславовна, теряешь хватку. Ты ещё покрасней...

— Ладно, зайдёшь как-нибудь за автографом.

— Можно идти? — осторожно уточнила я. Желания смотреть, как мою работу разбирают по кусочкам, не было, а препод снова погрузился в это увлекательное занятие.

Ознобин недовольно оторвался от текста, посмотрел на меня, словно на душевнобольную психопатку с ножом в руке, вздохнул и изобразил жест "свободна".

Я кузнечиком вскочила со стула и тут же села обратно. Стало до одури интересно: за что же мне обломилась пятёрка?

— Виктор Михайлович.

— Появились вопросы? — наш психолог привычно проницателен и зрит в корень. О нём по институту уже ходят слухи. Да что там! Его сам ректор обходит стороной. Говорят, они что-то там не поделили или на что-то поспорили. В итоге, ректор проиграл и теперь...

— Ну? Родионова, я весь во внимании, — недовольный голос преподавателя вернул меня в реальность. Да-да, ведь сейчас трачу его законное время отдыха. Сегодня пятница, вечер и вместо того, чтобы...

— Ксюша!

— Я! — непроизвольно вырвалось у меня.

— Так-то лучше, — улыбнулся мужчина. — А то летаешь где-то в облаках. Так что ты хотела узнать?

— За что мне "пять"?

— За искренность и терпение. А ещё за самую точную характеристику Тимофея. Ни один психолог, ну кроме меня, ещё не давал настолько точного описания.

Мои брови непроизвольно полезли на лоб, а рот открылся в немом вопросе. Что значит "кроме меня"? Они что, знакомы?

— Не смотри на меня таким кровожадным взглядом, — опасливо попросил Ознобин.

— Вы знаете Морозова?

— Я всех студентов знаю. Изучал их личные дела, — навесив улыбку, выкрутился препод. Это ему кажется, что выкрутился.

— Виктор Михайлович, — прищурив глаза, я упёрла руки в преподавательский стол и начала медленно подниматься. Наверное, со стороны это выглядело смешно. Я, хрупкая мелкая студентка, пытаюсь наехать на здоровенного мужика, который и бровью не повёл. Прям как Морозов, когда начинаю ему угрожать. Морозов? Да быть этого не может!

— Этот урод сдал Вам работу? — вопрос я прорычала.

Ознобин удовлетворительно кивнул, и я упала обратно на стул. Скрестила руки на груди и начала пыхтеть, как простуженный паровоз.

— Вы, Ксения, слишком эмоциональны для той сухонькой характеристики, которую написал Тимофей.

— Потому что он козёл... — под нос буркнула я. Ознобин услышал. Хмыкнул, снисходительно посмотрел и рассмеялся. С этим бархатным смехом ему только девушек соблазнять. Ненавижу таких самоуверенных мужиков.

— Можно вопрос? — хмуро поинтересовалась я. Психолог прекратил раздражать меня неожиданным весельем и принял серьезный вид:

— Если только один. Время уже позднее, — и демонстративно вскинул руку, на которой болтались дорогущие часы. Это что, ко мне клеится преподаватель? Чур-чур-чур! Не может быть! Хотя насчёт времени он прав: за окном давно стемнело и повылезали всякие маньяки, типа того же Морозова.

— Как давно Вы знаете Тимофея?

Виктор Михайлович замялся. В глазах мелькнула секундная неуверенность. Кто-то другой, наверное, и не заметил бы. Только не я, пристально наблюдающая за выражением лица психолога. Хочу знать правду.

— Ну-у... — почёсывая затылок, протянул мужчина, а потом искренне улыбнулся и, заговорчески наклонившись к столу, поманил меня к себе. Я, объятая любопытством, подалась вперед.

— Знаешь, он меня убьет, но тебе, пожалуй, надо знать правду. Тимофей мой племянник, так что знаю я его с пелёнок.

Если бы я не сидела, точно бы упала. Вот ты какой, северный олень...

В первый момент захотелось немедленно пойти искать Морозова, чтобы набить гаду морду. Потом возник вопрос: а за что, собственно, бить? Скосилась на доброго дядюшку, едва ли не с лупой наблюдающего за мной.

— Что такое? — удивился Ознобин.

— А вот мне интересно, Вы у нас в институте появились...

— О-о-о... — психолог обречённо шлёпнул себя ладонью по лицу и скорбно вздохнул. — Ладно уж, умница. Так и быть, расскажу. Но, чур, Тима не трогать.

Повторно проснулось желание задушить псевдоботаника. Значит, без него мои мучения точно не обошлись!

Устроилась поудобнее и приготовилась слушать. Ознобин снова вздохнул и заговорил.

— Я пишу работу по изучению нетривиального поведения человека во время стресса. Материала и того, кто добровольно будет трепать себе нервы, сама понимаешь, не хватало. И тут ко мне заявился Тимофей и предложил провести пару лекций в его институте. Я этот шанс упустить не мог, здесь без вариантов. Студенты — это... — лицо преподавателя сделалось таким одухотворенным, я аж испугалась, как бы он не взлетел. Но обошлось: улыбнулся и виновато развёл руками. — Представляешь, мне даже не пришлось ни с кем договариваться: шустрик сам всё сделал...

Шустрик... Желание покалечить Морозова возросло в несколько раз. Ноги ему там переломать... Договорился он! Ему заняться больше нечем?! А сам уверял, что у него нет свободного времени для всякой ерунды! Это меня он называл ерундой!? Как же я его ненавижу!

— У Тимки было лишь одно условие... — продолжал Виктор Михайлович.

— Дайте догадаюсь.... Я? — язвительность из меня можно было черпать половниками.

— Догадалась, — усмехнулся преподаватель.

— Он попросил слегка вывести тебя из себя, "чтобы увидеть её истинное лицо". А потом подстроить всё так, чтобы вы с ним были в паре...

"Урою тварюгу!" — замаячила перед глазами новая цель моей жизни. Я резко поднялась, рыкнула психологу благодарность и направилась к выходу. Ознобин что-то кричал вслед, но я не обратила внимание. Как бык, увидевший красную тряпку, мчалась на тореадора с улыбающимся лицом Морозова. Пусть только теперь появится — задушу собственными руками!

* * *

К сожалению, эта козлообразная сволочь, именующаяся Морозовым, на моём пути не попадалась. Умный, блин.

"Наверное, дядя предупредил", — злорадно усмехался внутренний голос, и я, в который раз за учебный год, была с ним согласна. А потом внезапно началась сессия, и стало не до Морозовых с их придурью. Надо было готовиться к зачётам и экзаменам. И в этом, критическом для любого студента вопросе поблажек не делали даже такой "ботаничке", как я. Преподаватели сразу предупреждали: милости не будет ни для кого. А это значило: никаких автоматов, натянутые до предела нервы и бессонные ночи. В такие моменты и понимаешь, что ты ни черта не знаешь, сколько бы ни старалась весь семестр. Я не трус, но очень боюсь. Вдруг завалю? Как тогда буду смотреть самой себе в глаза?

"Завесь все зеркала и успокойся", — посоветовал всё тот же злорадный внутренний голос. Сейчас пришлось с ним не согласиться и, забыв обо всём на свете, засесть за учебники. Одно радовало: "пятёрка" по психологии. Правда, до сих пор так и не хватило духа проставить её в зачетку. Боялась, не сдержусь и наброшусь с кулаками на дядю...

Ладно, признаю, время от времени морозовскую рожу я всё-таки видела, но та благоразумно держалась на безопасном расстоянии и не предпринимала никаких террористических актов. Значит, не представляла для меня интереса. Только взгляды...

От них кровь не просто стыла — превращалась в кусочки льда и рассыпалась от лёгкого дуновения. И так же резко они меняли свою полярность, становясь обжигающими. Я непроизвольно замирала и... Вспоминала, какая Морозов сволочь, "вскапывала копытом" пол коридора и разворачивалась в сторону парня, чтобы нанести тяжкий вред его здоровью. Или убить. Одно другому, в принципе, не мешало. Мешал Смольный как бы невзначай каждый раз преграждающий мне путь. А когда Макс заканчивал извиняться за мои рассыпанные по полу вещи или прекращал задавать глупые вопросы, Чудовище уже исчезало со своего наблюдательного пункта. Но я точно знаю...

— Оксан! — окликнул меня Николай. Я мысленно застонала, но заставила себя улыбнуться, удобнее перехватила учебники и обернулась. Демидов за эти полгода изменился. И совсем не в лучшую сторону. Ну, то есть, не имею в виду, что он стал пить, курить и водить дружбу с плохими ребятами. Он просто достал меня своей назойливостью и бездействием. Впрочем, последнее было хорошо. С Морозовым в этом ему всё равно не сравниться. И всё же...

Когда же эта сволочь покинет мою голову? Природа и та против меня! За окном почти тридцатиградусные морозы. Без многослойной "капустной" одёжки из дома лучше не выходить. В институте, конечно, топят... Но я всё равно мёрзну. А стоит подумать о...

Рр-р-р-р-р...

— Оксан, ты чего? — опасливо поинтересовался Николай. Поняла, что зарычала вслух и готова спорить на что угодно: выражение лица у меня тоже не ангельское.

— Прости... эти экзамены кого хочешь доведут, — на ходу придумала я. Демидова объяснение вполне устроило.

— Это точно! — радостно согласился парень. — Они поступили несправедливо. Ты весь семестр вкалывала, а эти... — он мотнул головой в сторону бригады Жданова и прочих собравшихся вокруг него умников, косящих от армии, — сидели и молчали. Вот пусть они сдают! А тебе могли бы и так поставить. Ты ведь умница...

И покраснел.

Я мысленно закатила глаза, вновь попросила себя ещё чуть-чуть потерпеть и смущённо потупилась.

— Спасибо, — мой дежурный ответ на все его комплементы. И зачем-то добавила:

— Ты тоже молодец — второе место в рейтинге за семестр!

— Ну, первое-то у тебя... — усмехнулся Николай. Против такого аргумента не попрёшь.

Я действительно лучшая на потоке и горжусь своими достижениями. Бесило одно: по институту мне принадлежало почётное второе место. Не трудно догадаться, кто единолично властвовал на первом! Морозов доставал везде! Иногда хотелось, чтобы он умер в страшных мучениях. Но тут вспоминался другой парень, и Кеше приходилось срываться и забирать меня домой. Он спрашивал, что происходит, а я отмахивалась, сваливая всё на расшалившиеся из-за экзаменов нервы.

— И кого ты пытаешься обмануть? — гладя меня по волосам, устало спрашивал Кеша.

Ближе брата у меня никого не было. Именно он первым оказался рядом, когда я узнала... когда увидела...

Я и сейчас, словно маленькая, забиралась на колени брата и пряталась от всего мира. Не понимаю, как он до сих пор терпит мои детские выходки.

"Ты моя сестра", — всегда отвечал Кеша на этот вопрос. А потом мы заедали печаль сладким и вместе смотрели какой-нибудь мультик.

— Оксанчик... — щеки коснулись чьи-то пальцы. Я вздрогнула и вернулась в реальный мир.

— Коля? — я удивлённо выпучила глаза. Чтобы этот парнишка и решился на подобное прикосновение?.. Совсем забыла, что он шёл рядом.... А я, погружённая в свои мысли, остановилась. Это хорошо, иначе могу такими темпами попасть под машину или ещё чего... В последнее время слишком часто ухожу в себя.

— Оксан, всё в порядке? — обеспокоенно спросил Демидов.

Неуверенно кивнув, сгрузила учебники на подоконник, от греха подальше, и сама опёрлась о столь надёжную бетонную конструкцию. А за окном, который день, пурга. Я не вижу её за узорчатым от мороза стеклом. Но чувствую.

С некоторых пор очень негативно реагирую на снег. Даже продукты заказываю по интернету, чтобы лишний раз не выходить на улицу.

— Ты не поверишь, как я устала, Коль, — глубоко вздохнув, поплакалась я парню. Рядом с моей стопкой учебников примостились талмуды Демидова, а сам он приобнял меня за плечи и притянул к себе. Возражать не стала. Иногда так хочется почувствовать рядом заботливую и надёжную мужскую руку.

— Убрал от неё руки! — угрожающе зарычали сбоку, не успела я уткнуться в плечо Коли. Холодно, властно и так знакомо. Николай дрогнул, а я лишь крепче прижалась к парню. Ему нечего бояться, пока я здесь. Морозов дам не бьет.

Он их душит.

— Дважды повторять не буду, — как стальным клинком прошёлся.

Николай попытался отойти, но я насмерть вцепилась в парня, не позволяя и помыслить о побеге. Неужели он боится какого-то ботаника? Сам же такой.

Ну, вступись же за меня, идиот!

— Ксана... — теперь настала моя очередь вздрагивать.

Так ко мне ещё не обращались: слишком интимно прозвучало. И необычно. "Ксана"... Покрутила имя на языке и, чёрт возьми, оно мне понравилось. Ровно, как и тон: обволакивающий, мягкий и одновременно напористый. Он не угрожал, но требовал.

Мне стало любопытно. Ведь убить его успею всегда. Так что...

Я отпустила Демидова, поправила его свитер и обернулась.

Морозов собственной персоны. И — ба! — без своей верной свиты рядом? Что, и Макса достал? Я б на месте Смольного... Впрочем, я не на его месте и быть там совершенно не хочу.

— Чего тебе? — надменно спросила я, опираясь всем телом на стоящего позади Николая. Во-первых, чтобы не убежал (какая-никакая, а моральная поддержка не помешает). Во-вторых, при виде Морозова у меня просыпается желание убивать, а при Коле я не решусь сильно выходить из образа серой безобидной мышки.

Неожиданно появилось "в-третьих". Николай, стоило привалиться к нему, обнял меня за талию, чем вызвал волну морозовского гнева. Глаза Чудовища потемнели, руки сжались в кулаки, и моего чуткого уха коснулось глухое, полное ярости рычание. Что это с ним?

Будь моя фантазия более развитой, могла бы поклясться: Морозов ревнует.

— Ты плохо слышишь? Руки убрал от неё. — Угрожающе пророкотал Тимофей. А говорил, дважды не повторяю...

Несколько студенток, проходящих мимо, вжали головы в плечи и поспешили быстрее покинуть опасный участок. И, как назло, больше в этом закутке коридора никого не было. Где все люди, когда они так нужны? Или преподаватели, умеющие появляться в самый ненужный момент? Где они все?!