— Это верно.
Люру вздохнула. — Радость парадоксов путешествий во времени. Вы можете получить ответ на проблему, не прибегая к ее решению! Но в вашем дизайне должно быть гораздо больше. Ваши замкнутые временные кривые должны быть довольно короткими.
— На самом деле всего миллисекунды.
— Конечно, вы не можете решить ни одной проблемы, решение которой заняло бы больше времени, чем этот промежуток времени.
Торек улыбнулась, ее уверенность росла. — Нет. Разбивая проблему на части, вы можете решить что угодно. — Она описала, как проблема была разбита на иерархию вложенных подкомпонентов. На базовом уровне вычисления были настолько тривиальны, что их можно было выполнить за короткие периоды ЗВП-процессора. Ответы передавались назад во времени, чтобы стать входными данными для следующего прогона, и так далее. Таким образом, ответ собирался по частям и многократно возвращался к нулевому моменту, пока не была решена общая проблема. — Техническая задача на самом деле заключается, в первую очередь, в декомпозиции проблемы и управлении потоком информации обратно по линии, — сказала она.
Люру рассмеялась, странным, глухим звуком. — Вы выполняете вычисления с несколькими временными циклами, и думаете, что это единственная проблема? Энсин, вы истинная прагматик... Думаю, что уже почти пора.
Над сверкающим, многократно исправленным массивом прототипа процессора парили роботы, совершенно неподвижные на фоне еще большей лунной тишины. Позади прототипа завис пустой виртуальный экран, ожидая, когда на нем появится решение.
Истекали последние секунды.
И на нуле экран заполнила молекулярная диаграмма. Просто так, без затраченного времени. Это было почти разочаровывающе, подумала Торек.
На общих каналах связи царила полная тишина; никто не двигался, ни техники, ни наблюдатели из военно-космического флота или министерства, даже робот. Но на экране диаграмма закружилась, поскольку ее яростно анализировали для проверки. Через десять секунд экран стал зеленым, и по его поверхности прокрутились числовые результаты.
Торек не нужны были подробности, да она и не поняла бы их; она просто знала, что означает этот зеленый цвет. — Лета, — прошептала она. — Мы сделали это.
Раздался вопль. Она обернулась и увидела комиссара Нилиса, скачущего босиком по поверхности Луны. Из-за какого-то сбоя в передаче его изображение было пиксельным, и его голос звучал слабо, отдаленно.
Но его торжествующий вопль подхватили техники. Одна из них неуклюже побежала вверх по склону к Торек. — Это сработало! — Дородная девушка с Земли, она схватила Торек и попыталась поцеловать ее в губы. Это было типично неподобающее поведение дождевого червя, приведшее лишь к столкновению забрал шлемов, но Торек пропустила это мимо ушей.
Роботы спустились на прототип комплекса, проверяя его физическую целостность. Но, по иронии судьбы, Торек знала, что им почти нечего было найти: поскольку парадоксальная работа процессора осуществилась, не было необходимости решать проблему методом перебора, и даже маленьким игрушечным кораблям не нужно было болтаться взад-вперед во время их сверхсветовых прыжков, во всяком случае, на этом черновике временной шкалы. Кривые во времени сослужили свою службу — и сделали ненужным их собственное существование. Это было еще одним особым преимуществом компьютера для путешествий во времени. Если он работал правильно, то на самом деле вообще никогда не запускался — и поэтому никогда не должен изнашиваться. Некоторые технические специалисты даже обсуждали, смогут ли они сэкономить, сделав процессоры некачественными, почти на грани отказа — поскольку этот сбой никогда не будет проверен.
Они вчетвером стояли неровным кругом: Торек, Люру Парц, Нилис и Пила. Из четверых физически присутствовала только Торек, хотя все они были одеты в скафандры, за исключением упрямо неотесанного комиссара. Свет, падающий на каждого из виртуалов, исходил из разных невидимых источников, под разными углами, и это, на фоне черного неба и сияющей поверхности Луны, усиливало у Торек ощущение нереальности происходящего.
Пила холодно сказала: — Испытание, очевидно, прошло успешно.
— Спасибо, — сказал Нилис. — Но это нечто большее. — Он махнул рукой, и перед ним появилась грубая виртуальная схема. Торек увидела, что это был ранний набросок Пириуса на доске, звездочка обозначала главный радиант, а окружающие его препятствия были отмечены красным цветом — сверхсветовое предвидение символизировалось полосой поперек траектории захода на посадку, превосходные вычислительные и оборонительные возможности ксили — кругом вокруг радианта. Теперь Нилис щелкнул пальцами, и кружок вокруг звездочки стал зеленым. — Сегодня мы устранили один из трех фундаментальных барьеров, лежащих между нами и завоеванием Галактики. Мы можем перехитрить ксили, перехитрить их последнюю оборону!
— Но вы все понимаете, что этот прототип — только начало, подтверждение концепции, — сказал он. — Потребуется гораздо больше работы, чтобы превратить этот грубый, растянутый дизайн прототипа в закаленное в боях устройство. Сейчас самое время выделить новый транш финансирования.
— Мы в министерстве это понимаем, — сказал Пила с едва заметной снисходительностью. — Вот почему я была уполномочена сообщить вам, что после успешного завершения испытаний проект будет продолжен под эгидой военно-космического флота. Технология, очевидно, обладает стратегическим потенциалом, и будут предоставлены средства на ее полное развитие. — Она просияла, как будто раздавала подарки.
Торек молча сжала кулак. Она почувствовала себя оправданной. Но Люру Парц промолчала.
Нилис шагнул вперед. Его лицо, изуродованное недостатками разрешения, напряглось, когда он попытался сохранить улыбку. — Военно-космический флот? Но процессор ЗВП — это только первый шаг к великой цели, удару по главному радианту.
— Что было всего лишь несбыточной мечтой, не так ли? — мило сказала Пила. — У вас все еще нет ничего, даже концепций, для преодоления оставшихся препятствий. Комиссар, пора остановиться. Министр считает, что он выполнил свой долг, поддерживая вас до сих пор, основываясь на ваших предыдущих достижениях. Вы хорошо поработали! Купайтесь в лучах славы. Вы снова выполнили свой долг во имя Третьей экспансии, и теперь ваш сад нуждается в вас.
Нилис рассмеялся. — И вы передадите это чудо военно-космическому флоту? Который будет использовать его, чтобы проиграть еще больше сражений еще более изощренными способами — о, вы, дураки, разве вы не видите, что делаете?
Пила вздрогнула, и ее лицо закрылось. Но ее виртуальный образ содрогнулся.
В беззвучном взрыве пикселей он распахнулся, и стройную женщину сменила массивная фигура министра Грамма. Он был без скафандра, и подбородок у него был измазан жиром. И дрожал от ярости. — Ты называешь меня дураком? Я предупреждаю тебя: убирайся отсюда, комиссар. Пойди домой. Если ты устроишь еще какие-нибудь неприятности, я брошу тебя в ямы Меркурия вместе с этим твоим ребенком-солдатом.
Нилис тоже задрожал от гнева и страха. Но стоял на своем.
Люру Парц встала между ними. — Хватит. — Ее виртуальная форма задела Грэмма, и его живот взорвался градом мутных пикселей.
Грэмм неуклюже попятился. — Не вмешивайся в это, Люру Парц.
— Я вмешаюсь. Возможно, вы не в состоянии увидеть здесь потенциал, министр, но я могу. Впервые за три тысячи лет мы, возможно, видим проблеск способа положить конец непрекращающимся трениям в этой войне — закончить ее до того, как она покончит с нами.
— Мой вердикт окончательный, — закричал Грэмм, выпучив глаза.
— Нет, — просто сказала Люру Парц. — Это не так. Проект продолжается. — Она выдержала его взгляд.
К изумлению Торек, первым отступил Грэмм, министр Коалиции, каким-то образом побежденный этой маленькой, изможденной, загадочной женщиной. Не в первый раз Торек жаждала узнать секрет могущества Люру.
Люру отвернулась. — Здесь не осталось ничего, кроме деталей. Мы должны перейти к следующему этапу. Мы встречаемся через неделю. Лично, если вы не возражаете; эти виртуальные конфронтации неудовлетворительны.
Торек спросила: — Где?
— Порт-Сол, — сказала Люру Парц. И она позволила своему виртуалу распасться, пиксели исчезли из поля зрения в ярком свете позднего лунного утра.
Глава 16
На базе Квин, после того, как утих первоначальный шквал любопытства, Пириус Блю старался держаться на расстоянии от других кадетов. Он был слишком старым, слишком непохожим, слишком сторонним, чтобы когда-либо вписаться в эту толпу детей.
Но, несмотря на свою сдержанность, Пириус стал неожиданным фаворитом трех девушек, которые называли себя Тили-один, Тили-два и Тили-три. Они были похожи своим хрупким телосложением, темным цветом кожи и маленькими зубастыми личиками. На самом деле они были тройняшками, продуктами одной и той же яйцеклетки. Это не было такой уж редкостью, как он узнал, если вы родом из некоего крупного инкубатория на периферии этого звездного скопления, где по какой-то причине были распространены многоплодные роды. — Но в этом есть смысл, — сказала Коул со своим обычным кислым юмором. — Это кластер из пяти элементов...
Тройняшки Тили почти все время проводили вместе. Казалось, у них всегда все получалось, поэтому они работали вместе во время тренировок, а в свободное от дежурства время держались еще ближе. Когда они ели, возились со своим снаряжением, они всегда хихикали, разговаривали, их три такие похожие головы были прижаты друг к другу. Они делили одну койку, и когда спали, все трое сплетались в теплую кучу конечностей и голов. Они даже занимались любовью на виду у всех, ничуть не смущаясь. Но их занятия любовью были нежными, очень трепетными, почти пресексуальными, подумал Пириус. Конечно, все это было неуместно. Семейные единицы, даже близнецов и тройняшек, не предполагалось оставлять вместе, чтобы узы, которые они образовывали, не мешали верности человечеству в целом. Но тогда многое из того, что здесь происходило, не было доктринальным.
Все осложнилось, когда тройняшки остановились на Пириусе. Очевидно, у них были какие-то зачатки летной подготовки в качестве штурманов, прежде чем они попали в конфликт с властями. Итак, у них было что-то общее. Когда одна из них предложила показать Пириусу, как починить потертости на его скафандре или вычистить заросли водорослей в его рюкзаке, он любезно согласился.
Казалось, они относились к нему как к большому неуклюжему домашнему животному. Он смирился с этим. Может быть, это было потому, что Тили так очевидно принадлежали друг другу, что он чувствовал себя с ними немного в большей безопасности.
Правда, было пару раз, когда они пытались заманить его в свою переполненную постель. Когда они проводили своими маленькими пальчиками по его животу и икрам, никакое предложение не могло показаться более заманчивым. Но он отстранился, снова испугавшись, что может каким-то образом потерять себя. Он также беспокоился о том, сколько лет тройняшкам; как и другие кадеты, они казались очень маленькими, очень несформировавшимися, очень юными.
Но когда одна из них пришла к нему в постель одна — возможно, их было двое, а возможно, и трое, — он обнаружил, что сопротивляться невозможно. И когда позволил себе погрузиться в ее кожу, губы и мягкие конечности, он испытал огромное, утешительное облегчение.
Он попытался обсудить свои чувства с человеком, Это Бремя Должно Пройти.
— Когда-то я чувствовал себя как ты, — сказал Бремя. Он лежал на своей койке, опершись на локоть, обнаженный по пояс, лицом к Пириусу. Обычный бессмысленный шум казармы накрыл их. Бремя сказал: — Я тоже служил на флоте. Сначала здесь просто поток лиц. Но через некоторое время ты начинаешь понимать.
— Ты понимаешь?
— Пириус, ты чувствуешь, что эти маленькие кадеты чем-то отличаются от тебя, не так ли? Не просто в опыте, в предыстории — в чем-то более фундаментальном. И ты знаешь почему? Потому что это правда.
Запас эмбрионов, вылупившихся из родильных резервуаров Квина, был создан на основе генетического запаса самих солдат. Конечно: откуда еще это могло взяться? Мало того, военные планировщики пытались обеспечить размножение только успешных солдат. Это должно было стать стимулом для того, чтобы заставить вас пройти обучение, бороться, выжить. В этом мире не было семей, не было родительских уз. Но что-то глубоко в каждом человеческом существе откликалось даже на абстрактное знание о том, что что-то от него самого переживет эту короткую жизнь.
Пириус, конечно, знал об этом; на Арчес было то же самое. Но он никогда раньше не задумывался о последствиях.
Это было селекционное разведение. И оно продолжалось по всей Галактике задолго до того, как война с ксили завершится полным успехом. В течение почти двадцати тысяч лет человечество превращало себя в расу детей-солдат.
— Посмотри на Тили, — пробормотал Бремя. — Они, вероятно, могли бы скрещиваться с кем угодно в Галактике, если бы у них была такая возможность; мы еще не выделились в новый вид. Но их тела приспособлены к низкой гравитации или вообще к ее отсутствию. Их кости не омывает поток несбалансированных жидкостей, как это делали наши предки-дождевые черви, когда впервые отправились в космос. Их разум тоже приспособился; они могут мыслить и работать в трех измерениях. Тройняшки не страдают от стресса, головокружения или клаустрофобии. Они даже относительно невосприимчивы к радиации.
— Это еще не все. Здесь, на Квине, если ты выживаешь в бою, ты размножаешься, но ради генов лучше не ждать, не рисковать. Таким образом, кадеты становятся фертильными все раньше и раньше, пока не начнут производить яйцеклетки и сперматозоиды задолго до того, как их тела будут достаточно развиты, чтобы сражаться. Пириус, Тили, я думаю, около шестнадцати. Но они были фертильны с десяти лет. Пехота — это крайний случай. Уровень вымирания ужасающий; здесь очень мало совместных поколений. Но тебя, Пириус, сформировало то же самое тонкое ваяние. И меня. Ни один из нас не дождевой червь.
Пириус был шокирован. — Бремя, я знаю, что тебя не волнуют Доктрины. Но почему офицеры позволяют продолжаться этому генетическому дрейфу?
Бремя покачал головой. — Ты все еще этого не видишь? Потому что это полезно, Пириус. Если ты просто запомнишь это, многие загадочные вещи о здешней жизни встанут на свои места.
Бремя рассказал о себе. Мальчик по имени Кверо родился на базе внутри еще одного скопления в центре Галактики. Когда-то он летал на зеленых кораблях: фактически, он сам был пилотом и прошел через одну миссию.
Но все это время, по его словам, его вера развивалась.
Семя веры Друзей Вигнера попало сюда в легендах со старой Земли, легендах о Майкле Пуле и восстании против кваксов. Это в высшей степени утешительное послание быстро пустило корни среди солдат Ядра Галактики. К настоящему времени вы могли бы найти Друзей прямо на Фронте, по всему центру Галактики.
— На самом деле я вырос с этим. Слышал детские истории о Майкле Пуле и Конечном Наблюдателе. Я не воспринимал ничего из этого всерьез, не совсем; это было просто на заднем плане. И когда начал проходить обучение и узнал, что официально на все это наложено табу, я заткнулся.
