Сугубо финский попаданец

Вот так, дважды Герой Советского Союза комбриг Кравченко лишился доверенной ему Особой Авиабригады, правда Микки это заботило мало. Погруженный в приятные воспоминания о своих сбитых, он набирая высоту шел на юг. Весеннее солнышко несмело распихало зимние тучи и осветило заснеженную землю. Клепфиш ахнул, по прибрежному шоссе в сторону моря, неотвратимый как прилив, двигался "железный поток" из сотен танков, бронемашин, грузовиков, подпираемый серо-черными колоннами пехоты.

Смену командующих, которая произошла 25 февраля, в 7-й армии ощутили все. Георгий Константинович Жуков два раза повторять не то что не любил, не умел. Для него всегда было четко понятно, что всего есть два мнения — одно его, а другое не правильное, в чем мгновенно смогли убедиться командиры штаба армии. В ближайшем будущем это стало ясно и комкорам и комдивам. Приказы должны были исполняться быстро, четко и с огоньком, вовремя не осознавшие, вылетали с командования быстрее своего визга. За две недели под суд военного трибунала ушли 18 человек. Такой подход в ситуации, когда устав предписывал выполнять все распоряжения вышестоящего командования, кроме заведомо преступных (А что может быть более преступное, чем посылать живого человека на смерть или увечье?), наверное было единственно верным. Новый комкор брал армию в "ежовые рукавицы". Кроме нового командующего, армия поучила еще три корпуса, так что штабным работы сильно добавилось. Теперь состав 7-й армии включал: 7 армейских корпусов (22 стрелковых дивизий, из которых 4 корпуса находились в первом эшелоне, 3 во втором); 5 отдельных танковых бригад; 9 артполков РГК. Особый танковый корпус подчинялся непосредственно штабу фронта. После "саперного штурма", дуэлей тяжелых орудий и ДОТ, грандиозной арт подготовки, армия вместе со всем СЗФ перешла в наступление. Правый фланг, следуя за рвавшим "все и вся — напополам" — танковым корпусом Павлова, без особых проблем двигался вперед, а левый 18 марта уперся в укрепрайон около поселка Муурила. Вот здесь то новый командарм первый раз проявил себя по всей красе.

Левофланговым шел воевавший с первых дней 19 корпус, под командованием комдива Парусинова. Наткнувшись на "колючку" и минометный обстрел, Филлип Алексеевич привычно дал команду "Закрепиться" и начал нащупывать фланги позиции, а какие здесь могут быть фланги? Слева море, справа лес, каждая тропинка которого завита проволокой, обложена минами и простреливается "кукушками". Значит тянем артиллерию, а ночью саперы и разведка-вперед! Все-таки четвертый месяц воюем, каждый шаг и в какой последовательности, знаем на зубок, финны научили, но как выяснилось, не всех. В 19.30 на КП корпуса примчался злой как сто чертей, Жуков. Не взирая на старое знакомство по Киевскому округу, в матерной форме, он поинтересовался :— " Какого хрена, как беременные бабы раскорячились посреди дороги и стоите как бараны перед новыми воротами?" На робкое пояснение комдива что де — "Финн, он в оборону встал и теперь пока огнем не подавим, вперед идти бесполезно...", получил асимметричный ответ в котором на русском языке были только предлоги и междометия. Далее командарм взяв управление корпусом на себя, погнал 24-ю дивизию в ночную атаку. Финны от такого подарка аж онемели, на целых пять минут, а потом понавесили "люстр" и шрапнелью и минами накрыли копошащуюся перед проволокой, одетую в маскхалаты пехоту. Попытка дивизионной артиллерии подавить батареи противника, была жестко пресечена, молчавшими до сих пор 122-ух миллиметровками. Полки попятились и не взирая на командирские рыки, залегли. Благо что ночи теперь были не очень холодные, а красноармейцы добротно экипированы в полушубки и валенки. Вскорости ракеты перестали взлетать, снова стало темно и можно было поотделенно отойти в расположение. Только раненые продолжали стонать на "ничейке". Так начался трехдневный штурм укрепрайона "Муурила".

Чудес не произошло, пока не выяснили систему огня, не разрушили инженерные заграждения, не подавили артиллерию прорваться не удалось. Жуков рвал и метал, на него давила огромная ответственность, но поделать ни чего не мог. Финская бригада, до предела насыщенная автоматическим оружием и разнообразными средствами ПТО, находясь в хорошо спланированном и отлично построенном укрепрайоне, пожалуй была поустойчивее японской дивизии. Самое обидное, что большая часть современных вооружений, это "Карельские трофеи". Однако "сила — силу ломит". Подтянувшийся наконец тяжелый полк РГК, заставил заткнуться 122-ки и начал перепахивать выявленные ДЗОТы и полукапониры с противотанковыми пушками. В надолбах были сделаны проходы, а от "колючки" осталось лишь воспоминание, вечерняя атака танков и пехоты закончилась успешно, бала взята первая линия траншей и финны не решились на контратаку. Еще одно усилие и организованное сопротивление прекратится. Останется только добить разрозненные группы и взять пленных. Завтра с утра так и будет. Утром 21 марта, после полутора часовой арт подготовки пехота и танки пошли вперед. Противника в окопах, ДЗОТах и нескольких бетонных полукапонирах не было. Ночью с 20-го на 21-е финская бригада отошла на полуостров Койвисто.

По плану наскоро слепленным Генеральным штабом и спущенным командованию СЗФ, 7-я армия должна была выполнить довольно замысловатый маневр : 4-е корпуса первого эшелона двигаются широким фронтом на Выбог, стремясь как можно быстрей нащупать новую линию обороны и связать боем ее защитников. Второй эшелон двигаясь за левым флангом первого, поравнявшись с полуостровом Койвисто, двумя корпусами сворачивает на лево и начинает форсирование Выборгского залива по льду, с задачей обойти всю финскую группировку по западному берегу и перерезать дороги Хельсинки — Выборг. Третий корпус второго эшелона пока остается в резерве. Так что 8-я егерская бригада, ветеран боев в Карелии, отступившая на полуостров, почти сутки с недоумением наблюдала дефиле советских войск, совершенно не обращавших внимания на их полевые позиции. Правда потом внимание все-таки обратили, да еще как! Первыми сказали "здрасьте" танкисты 40-й бригады, тоже ветераны, только Перешейка. Почти сто пятьдесят танков с стрелково-пулеметным батальоном на броне, подпираемые сзади стрелковой дивизией, без излишней суеты стоптали приданный дивизион ПТО и раскатали в тонкий блин батальонный узел обороны. Для бригады только что державшей почти трое суток усиленную танками и тяжелой артиллерией дивизию, это было неожиданно. Только бешеный огонь артиллерийского дивизиона и наступившая темнота спасли финнов от полного разгрома. Полковник Суси заклялся еще раз принимать бой не имея перед собой как минимум трех рядов надолбов (лучше сразу вернуться на нары в уютную Хельсинскую тюрьму), отдал команду о спешном отступлении. Бригада споро встала на лыжи и бросив все тяжелое, рванула к заливу. Вторая линия полевых укреплений, не имевших противотанковых препятствий, внимания бывшего ЗеКа, а ныне волей Маршала — вполне достойного командира бригады, не привлекла. Одолев за ночь почти тридцать километров финны отошли к острову Уран-Саари.

На следующий день, 23 марта Георгий Константинович, двигавшийся со штабом 28-го корпуса, наблюдал привычную для Монголии и редчайшую для этой войны картину — вся дорога была усыпана боеприпасами и снаряжением. Во как белофины смазали пятки салом, все что могли побросали! Вечером того же дня 70-я стрелковая дивизия и 40-я танковая бригада наконец-то стояли на оконечности узкого мыса, со всех сторон было море.

Бег с препятствиями был окончен, начиналось самое трудное — форсирование ледяного поля, покрытого торосами — Выборгского залива.

34 глава. Марш Авиаторов.

"У Смушкевича стальное сердце, ведь в тазобедренном суставе у него не кости, а творог. Не представляю себе, как он на ногах стоит."— говорил профессор Фридман, в январе 1940-го. К марту комкор, начальник ВВС РККА и по совместительству командующий авиацией СЗФ, от боли стоять на ногах уже не мог, по этому крупнейшим в истории СССР, а может и мира, воздушным наступлением Яков Смушкевич командовал лежа на диване. Личное руководство авиацией СЗФ он принял 25 февраля 1940 года. Картина на этот момент особого оптимизма не вызывала. По сути ему достались три, организационно слабо связанные группировки — ВВС 7— й и 13-й армий, полки и бригады подчиненные фронту, да еще независимая авиация КБФ, все действовали в меру своего разумения. Самолетов было много, более трех тысяч, а толку чуть, всех волновали только количественные показатели — число боевых вылетов и тоннаж сброшенных бомб, а куда, зачем и с какой целью эти вопросы беспокоили авиационных командиров постольку-поскольку. В противоположность ВВС РККА финны действовали крайне централизовано, по единому плану, намечая цель и добиваясь результатов. Именно по этому их командующий — генерал Линдквист, имея в шесть раз меньше самолетов сумел нанести чувствительные удары в Карелии и Эстонии, да и над Перешейком инициативы не уступал. Еще один момент уравнивал силы — интенсивность полетов. За первые две декады февраля средний налет на самолет составлял едва 0,8 вылета в день, причиной были — не очень хорошая погода и отвратительное наземное обслуживание и снабжение, в первую очередь ГСМ. Если снабжение и обслуживание можно было относительно быстро подтянуть, то с погодой ни чего сделать было нельзя. В своей массе советские летчики не готовы к полетам в сложных метеоусловиях. Вот и получалась странная картина, вроде бы силы огромные, а финны почти безнаказанно бомбят и штурмуют наземные войска, взрывают мосты, разносят вдребезги аэродромы. Во время воздушных боев, пользуясь хорошо налаженной связью могут быстро сосредоточить превосходящие массы истребителей и одерживать убедительные победы. Ко всему прочему начало сказываться техническое отставание: "Ишаки" и "Чайки" не могли на равных драться с "Мирски" и "Хейнкелями", а специализированных пикирующих бомбардировщиков в СССР не было вообще. Ситуация выглядела даже хуже, чем в прошлом году на Халхин-Голе, но и возможностей у Якова Владимировича было неизмеримо больше, все-таки теперь он начальник ВВС РККА. Этим то и воспользовался комкор, начался "большой грабеж". Из всех округов на курьерских самолетах перебрасывали командиров и специалистов, тащили запчасти и средства связи, новейшую технику и вооружение. Лучших ассов страны снова сводили в "Особую группу" на новейших И-16 тип 24 с ПТБ, 57-й скоростной авиаполк КБФ получал новую матчасть — реактивные орудия и временно на прямую подчинялся штабу фронта, 12 отдельная авиаэскадрилья окончательно превратилась в 85 полк ОсНаз и должна была работать с пикирования. К началу "Второго Ворошиловского наступления" в ВВС обеих армий остались только разведывательные, корректировочные и эскадрильи связи, вся остальная авиация была сосредоточена в одних руках. Результат не замедлил сказаться. После четырех массовых воздушных боев истребительная авиация финнов была выдавлена из прифронтовой зоны, впервые удалось добиться трехкратного превосходства по числу самолетов, а "особая группа", атакуя с высоты, реально сбила несколько машин. Вскрытые разведкой пять передовых аэродромов постоянно засыпались бомбами и штурмовались новинкой — И-15 с РС, за линией вражеских окопов на глубину десять километров ни одна сволочь не смела днем выйти, не то что выехать на дороги. Как венец всех этих усилий прошел Единый массированный авиаудар. Сопротивления истребителей противника не было, ни одна зенитка не тявкнула на той стороне, советские самолеты отбомбились в "тепличных" условиях, правда это не уберегло от досадных аварий и катастроф, но тут уж ни чего не поделать, квалификация "среднего летчика" была пока далека от идеала.

Требование Генштаба о срочной глубокой разведке, пришедшее в 17.00 16 марта, полноценно выполнить не удалось, почти все машины только что вернулись с полетов и по новой их подготовить быстро не получилось. Стартовали восемь СБ разных полков, через два часа вернулись только пять, так ни чего путнего не доложив. Ночью поступило сообщение о "массовом отступлении финских войск", Смушкевич почувствовал себя уязвленным, получается это он прохлопал отход. Информация от немногочисленных "ночников" конечно поступала, ее передавали в штаб фронта, но все, в том числе и Яков Владимирович, настолько были увлечены идеей прорыва линии Маннергейма, что все эти "многочисленные огни фар" принимали за подтягивание резервов и колонны снабжения. Теперь стало понятно, все придется делать снова, перебазироваться вперед, проводить разведку, давить ПВО и добиваться господства в воздухе. Нет, ну какие сволочи эти финны!

21/III-1940г. 12.30 Район поселка Хеинйёки.

Комкор Павлов, стоя на башне КВ с биноклем в руках, фальшиво насвистывал "Марш Авиаторов", -"Мы рождены, что б сказку сделать былью...". Прямо на его глазах сказка действительно становилась былью, уже четвертый полк вываливал свой груз на форт "Хеинйёки". Правда финны огрызались, было видно как то один бомбардировщик, то другой внезапно начинал дымиться и либо падал, либо со снижением уходил на восток. Не особо помогала целая стая И-15-х с ракетами, они жужжали, с шипением запускали куда-то свои "шутихи", но зенитный огонь не прекращался. Хорошо, что истребителей пока нет. Тем не менее авиаторы слово держали, сказали "забомбим" и действительно вот уже второй час бомбят, да как здорово!

После того как позавчера танковый корпус вырвался на оперативный простор, им была поставлена задача,— выйти на главную линию обороны противника и не пытаясь штурмовать, попробовать обнаружить слабое место. Они дошли до станции Хоканиели, уткнулись в очередные надолбы с проволокой и свернули на право, картина была везде надоедливо-однообразна, врытые в землю рельсы, колючка, леса-перелески, а на возвышенностях с редколесьем угадывались странные сооружения. Пленные говорили — заглубленные в землю бетонные форты, "как у французов". Пошли еще правей, взяли деревушку, тоже Кямаря, вчера продолжили движение, после небольшого боя заняли еще один поселок теперь Хеинйёки, захватили перекресток шоссейки и железной дороги, слева поле с холмами и надоевшими заграждениями , прямо — городок какой-то, по карте глянули — что за притча — опять Хеинйёки, тряхнули пленных, "Хеинйёки" — говорят, тьфу чухна, названий у них других нету, что ли? Если продолжать движение прямо в Вуоксу упремся. Получается на самый фланг позиции вышли, атаковать надо. 214-я десантная бригада и танкисты из 35-й городок заняли, пустой, даже кошек нету. Шоссе через него проходит, но пока решили вперед не лезть. Решение напрашивается само -собой, вдоль железки, мимо этого городка, который еще один Хеинйёки, как раз в обход Выборга и получится. Только холмики эти уж больно подозрительно выглядят. Всю ночь утрясали планы с штабом фронта, сейчас корпус находится в полосе 13-й армии, Мерецков как обычно ели ползет, но к завтрашнему обеду дивизию обещает (об артиллерии никто вообще не заикнулся), зато авиаторы крылья расправили. Штаб твердо пообещал, что вместо артиллерии сработает авиация, да так что все ахнут, "забомбим" говорят. Ну ни чего не скажешь, бомбят классно! По плану у них сейчас будет перерыв на два часа, а корпус первую разведку боем готовит, правей железнодорожной насыпи.