Волчица и пергамент. Том 10

Заняла оборону? — подумал Коул, меж тем как Иления уже пришла в движение.

— Господин Коул, — сказала она, высовываясь в окно. — Нас провели.

Миюри спрыгнула с лестницы и, встав рядом с ней, тоже выглянула наружу. В тот же миг её уши и хвост вырвались наружу, шерсть на них стояла дыбом.

— Брат, — сказала потом она, достала с груди мешочек с пшеницей и показала на свои волчьи уши.

Всё стало ясным.

Что первым делом сделала Миюри на маяке? Воспользовалась его возможностями, чтобы подать сигнал на корабль Вадена в море. Раз так, им следовало проявлять осмотрительность. Невозможно, чтобы хороший астроном был глупо, как младенец. А Коул, к сожалению, отпустил её наверх, когда она сказала, что не хочет присутствовать при обсуждении её участи.

Пока они обсуждали, Амаретта, как до того Миюри, воспользовалась маяком, чтобы подать сигнал сообщникам в городе.

— Быстрые лошади. Пять факелов... или шесть. Подняться по склону — много времени не понадобится.

Амаретта притворилась, что сдалась, разговаривала с ними и ждала возможности позвать на помощь. Для неё они ничем не отличались от стражи, получившей приказ её схватить. А доверять ей надо было союзу Рувик, уже доказавшему, что на его помощь можно полагаться.

— Брат, что делаем?

Даже после вопроса Миюри Коул продолжал неподвижно стоять. Не по какой-нибудь душещипательной причине вроде вероломства Амаретты. Он просто пытался взвесить возможные последствия.

Если бы Амаретта могла предсказать затмение, то, каких опасностей это ни стоило, её следовало захватить. Если Церковь получит срок затмения через союз Рувика, Коул со сторонниками окажутся в невыгодном положении в противостоянии с Церковью.

Но в противном случае польза от захвата Амаретты казалась Коулу сомнительной, особенно с учётом риска полномасштабного противостояния и с союзом Рувика.

Если предположить, что Амаретте в руках союза Рувика будет угрожать опасность, её можно было бы захватить силой.

Но Амаретта, обманув их, попросила помощи у союза Рувик. Раз так, возможно, будет лучше отступиться от неё, тогда положение не так запутается, и самой Амаретте будет так безопасней.

Если Амаретта будет настаивать на невозможности предсказать затмение, выборщик всё равно может цепляться эа его пророчество. Коул не мог отрицать возможность того, что выборщик не прислушается к его словам и, напротив, усилит давление на Амаретту, стараясь выдавить из неё несуществующую дату затмения. У него было для этого много возможностей, одна хуже другой, и исход любой из них был бы мрачным.

Было бы гордыней считать, что ты можешь найти наилучшее решение, такое доступно только Богу.

Однако следует делать всё, что можешь и насколько можешь.

— Мы...

...оставляем Амаретту и уходим, хотел сказать Коул.

Но тут он осознал нечто ужасное.

Амаретта обманула их и позвала сообщников.

В таком случае, не могло ли быть обманом и другое, сказанное ей?

— На самом деле... предсказание затмения?..

Пусть это маловероятно, но если на это положиться и просчитаться, произойдёт непоправимое.

Даже нищий мог стать большим мудрецом, если бы сумел предсказать затмение, при котором небесное тело исчезнет с глаз людей.

Церковь со своим пошатнувшимся влиянием может вернуть доверие людей и показать, кто представляет на земле волю Бога. И с лёгкостью отшвырнуть этого выскочку Предрассветного кардинала.

Если это так, не склонит ли оно чашу весом в определённую сторону?

Ответ должен определить наклон весов. Однако всё же...

— Господин Коул, — на его плечо легла ладонь Илении. — Есть золотое правило у торговцев. Хороший товар может встретиться раз в жизни. Его надо купить, а потом думать, что с ним делать дальше.

Иления, торговец, нанятая самой Ив.

У неё на губах всё время добрая, уверенная улыбка.

Но эта улыбка принадлежала той, которая могла непринуждённо разговаривать и смеяться, даже когда отправленный ею корабль, гружёный под завязку шерстью, попадал в страшный шторм.

Сама она говорила, что лишь немного старше Миюри, вроде старшей сестры, но Коул думал, что это определённо было ложью, судя по её действия.

И ещё Коулу следовало учесть урок Орбурка.

Когда боишься запачкаться грязью, что полетит во все стороны, ты ничего не сможешь сделать. Если ты будешь просто прав, того мало, чтобы быть правым и для мира. В этом мире бывают моменты, когда нужно заставить считать себя правым.

Что для этого не хватало самому Коулу, так это грубой силы.

— Тогда остаётся положиться только на... — пробормотал он, потом медленно, глубоко вдохнул и выдохнул, будто молясь. — Миюри, могу я попросить тебя встретить тех людей внизу?

Изнывавшая от беспокойства девушка-волчица подмигнула и показала в хищной улыбке клыки:

— Предоставь это мне!

Миюри тут же стала раздеваться.

— Госпожа Иления, что насчёт потолка?

— Несомненно. Просто укройся немного ниже. Могут полететь обломки.

Иления, оставаясь в облике хрупкой девушки со слабыми руками, с быстротой, которую Коул не смог уловить, выпустила мощные бараньи рога из-под её пышных волос, взгляд её глаз стал жёстче.

В своей истинной форме овцы она могла перевернуть здание недобросовестного торгового дома.

— Смотри сюда, брат! — услышал Коул и почувствовал, что его тянут за подол одежды.

Он повернулся — Миюри уже в волчьей форме тянула его, вцепившись в подол зубами.

У Коула сложилось впечатление, что она могла разозлиться из-за того, что его взгляд задержался на Илении. Он поспешно собрал одежду Миюри и спустился по винтовой лестнице.

Спускаясь, он на миг оглянулся — Иления, вцепившись руками в лестницу, готовилась протаранить потолок. Когда Коул спустился на один виток, сверху до него донёсся тяжёлый, низкий звук, отдавшийся дрожью в его внутренностях, и мимо него ветром пронеслась вниз Миюри.

Снизу раздалось ржание лошади, кто-то застучал в железную дверь.

Коул был бессилен что-либо сделать, он лишь молил Господа, надеясь, что хотя бы никто сильно не пострадает.

Дикий общий вопль, донёсшийся снизу, сменился мгновением молчания потрясённых людей, за которым последовала быстрая череда криков ужаса и боли, сменявших друг друга, как в уличных представлениях лицедеев, а потом всё стихло.

Мгновением позже Коул ощутил чьё-то присутствие сверху и, посмотрев туда, увидел Илению, державшей на плече что-то, завёрнутое в простыню.

— У-у! У-у-у... — полупростонала-полупрокричала из простыни Амаретта, будто ей только сейчас это пришло в голову.

Воплощение овцы Иления, судя по всему, и в человеческом теле привыкла таскать тяжёлую шерсть и справляться с непослушными овцами поэтому была способна справиться с тяжёлой работой.

Коулу было приятно и в то же время немного жутко видеть её улыбку.

— Похоже, внизу всё улажено. Я дала сигнал на корабль. Они должны забрать нас на берегу, так что пойдём.

Спустившись, Коул увидел довольную Миюри, сидевшую у двери и благосклонно принимавшая знаки восхищения от крыс. Потом она, повернув к Коулу одно ухо, неторопливо почесала задней лапой загривок, после чего подсела к нему вплотную и стала тереться о него головой — похвали меня, ну похвали же.

Конечно, Миюри всегда вела себя подобным образом, но сейчас она была в форме волчицы, размером с медведя, и Коул чуть не падал от её заигрывания. Когда же он, приложив все силы, постарался её отодвинуть, Миюри только сильнее завиляла хвостом, прося приласкать её.

Тем временем крысы перебегали от одного поверженного мужчины к другому, ловко их связывая. Будучи моряками, они, естественно, умело обращались с верёвками.

— У-у! — стонала Амаретта.

Под её стоны все покинули маяк.

В небольшой лодке, ожидавшей на песчаном берегу, их встретил сам Ваден. Он на миг удивился при виде Илении со свёртком на плече, та лишь вздохнула и пожала свободным плечом.

— В порту немного зашевелилось, у меня какое-то появилось предчувствие, — сообщил Ваден.

— Я хотел бы мирного продолжения, — отозвался Коул.

Невинность этих слов заставила Вадена рассмеяться.

Амаретту, связанную верёвкой, положили на дно лодки, и она не пошевелилась, даже когда лодка отошла от берега. Возможно, она жалась ко дну или затаивала дыхание, с ужасом заглядывая в будущее?

Когда её перетащили с лодки на корабль и освободили от маски лицо, стало ясно, что оба предположения не соответствовали действительности.

— Потащите меня этому королю?

Её взгляд был таким вызывающим и колючим, что, казалось: приблизишься неосторожно к ней — укусит.

Прежний Коул, каким он был до путешествия, растерялся бы и испугался. Но теперь он набрался достаточно опыта, чтобы опуститься на колено перед Амареттой и посмотреть ей прямо в глаза.

— У меня не было выхода, кроме как схватить тебя, ведь ты попросила помощи у союза.

Амаретта отвела взгляд с таким видом, словно хотела сказать: а как ты думал? Конечно, с её точки зрения это было разумно.

— Мы не хотим предавать выборщика, но и принуждать тебя нам бы не хотелось.

— Ха. Что ты можешь сделать, если просто выполняешь поручения?

Закрытая прежде среди книг на своём ложе, беспомощная, как бумажный жучок, Амаретта была извлечена из этого мирка. Быть астрономом непросто, если не относиться к какой-либо церкви или не быть носителем аристократической крови. Амаретта держалась теперь враждебно, подобно бездомной собаке, и Миюри, уже в человеческом обличье, хотела ей что-то сказать, но Коул остановил её движением руки.

— Меня зовут Тот Коул, — сказал он.

— Что? Зачем ты это?.. — попыталась что-то спросить Амаретта, словно увидела в полумраке что-то странное, что-то, что кажется добрым.

— Ещё я известен как Предрассветный кардинал.

— Хап? — резко вдохнула, раскрыв рот, Амаретта.

Коул сделал вид, что не видит Миюри, вставшую рядом с ним, скрестив руки на гордо выпяченной груди.

Однако Амаретта почти сразу вернула лицу суровое выражение.

— Та... такой насквозь прозрачной ложью ты собрался обмануть меня?

После того как в Орбурке самозванца признали настоящим Предрассветным кардиналом, её слова показались Коулу чем-то вроде иронии.

— Мне вполне понятны твои сомнения. Я и сам до сих пор не привык ко второму имени.

То ли смущённо поникший Коул выглядел правдоподобно, то ли его слова казались слишком невозможными, чтобы быть ложью, но недоверие покинуло лицо Амаретты.

— А с учётом обстоятельств, думаю, для тебя было бы лучше, чтобы я был Предрассветным кардиналом.

Судя по растерянному виду Амаретты, он попал в больное место.

— Если бы я была никому неизвестным, молодым и неопытным юнцом, то была бы не могла бы что-то посоветовать выборщику Дюрану, — заговорила Миюри. — Этот юнец, привыкший к простой жизни среди полей и гор, просто с гордым видом передал бы ему тебя — прямо такой, как ты сейчас. Ему останется лишь получить свою награду и отправиться с ней в таверну. А тебя быстренько бы доставили к месту, где отрубают головы.

Твоя голова упадёт, как падающая звезда! Вот чем пригрозила Миюри, и Коул, вздохнув, посмотрел на Илению, смотревшую на это с небольшого расстояния. Иления, поняв его взгляд, улыбнулась и ушла, прихватив с собой Миюри.

— Что, нравится тебе это? — спросил Коул, и Амаретта опустила глаза. — Госпожа Амаретта, возможность того, что ты на самом деле можешь предсказать, усложняет наше положение. Ты... — и Коул опустился на оба колена и посмотрел на неё взглядом священника, призывающего грешника к исповеди. — Ты всё-таки можешь предсказывать затмения или нет?

Конечно, Коул был не столь наивен, чтобы ожидать от неё честного ответа. Он ожидал, что она проявит должную сообразительность. Если она правильно оценит положение, то сможет понять, кому ей нужно довериться.

Амаретта бросила на Коула взгляд, вновь опустила и задумалась. Потом медленно произнесла:

— Никто не верит тому, что я говорю.

В прозвучавших словах не чувствовалось опустошения и безысходности. Скорее, что-то вроде толстого и очень тяжёлого осадка, осевшего за долгое время. Эта девушка была астрономом и могла рассказывать об очень странных вещах.

Коул вспомнил одну подробность, которую слышал от неё на маяке.

— Это как-то связано с твоей матерью?

Амаретта сказала тогда, что её мать была астрологом. Астролога от астронома отделяла тонкая, не толще бумажного листа, грань. Но этот тонкий лист отделял истинную веру от вероотступничества.

— Что, по-твоему, я тоже вероотступник, которого надо отдать на костёр инквизиции? — зло спросила Амаретта, и через её злость, казалось, можно было увидеть её прошлое.

В то же время Коул понял, откуда в ней эта одержимость историями об охотившемся на луну медведе.

— Твоя мать попала в поле зрения инквизиции из-за какого-то гадания о падающей звезде?

Однажды в какой-то деревне увидели падающую звезду. В одних краях в этом видят хорошее предзнаменование, в других — плохое, но обычно это решает, в конечном счете, духовенство. Но в удалённых, затерянных деревеньках, если там и есть церквушка, то священником служит в ней какой-нибудь неуч или пьянчуга, не имеющий понятия о падающих звёздах. И там люди часто обращаются к деревенским гадалкам.

Гадание, колдовство и лечебные травы — это то, что иногда становится источником существования семей, оставшихся без мужской руки. Хотя эти занятия являются источником распространения вероотступничества, но они всё ещё оставались необходимыми там, куда истинное учение проникает с трудом.

— Ха. Во как. И теперь ждёшь, что я похвалю тебя за проницательность?

— Я хочу поступить хорошо по отношению к выборщику Дюрану и в равной степени я хочу помочь тебе. Но я не смогу тебе помочь, если не буду знать действительного положения вещей.

Сложность состояла в том, что Амаретта уже лгала Коулу, лицедействовала перед ним, и так же она поступала и с другими.

В Орбурке, городе надежд, самозванца быстро признали Предрассветным кардиналом. Но здесь ложь исходила прямо из человеческого сердца, тут было по-другому. Когда лжёшь ради своей защиты от окружающего мира или от болезненных событий прошлого, уже не знаешь, чему вообще можно доверять.

— Госпожа Амаретта, — обратился Коул.

На лице Амаретты впервые отразился испуг. Вероятно, не от осознания, что сейчас может решиться её судьба. А потому что по-настоящему поняла, что даже если она попытается попросить ей помочь, поверить словам из её уст уже не смогут.

— Охотящийся на луну медведь, — прозвучали вдруг странные в этой ситуации слова.

И сказала их не Амаретта. Это была Миюри, которую должна была увести Иления.

— Разве ты не шла по следу Медведя-Лунобивца?

Коул увидел, что Амаретта смотрела на Миюри с недоумением, кажется, ещё большим, чем испытывал он сам.

— Ты забралась так далеко в горы, чтобы что-то найти по этой истории, это так или нет? Каждому ясно видно, что как король этот король-наёмник — всеобщее разочарование. Нет причин стараться изо всех сил использовать что-то потрясающее, вроде затмения, в качестве наживки для него. А значит, — Миюри освободила Амаретте руки, — ты всерьёз шла по следу медведя, охотившегося на луну. Так?