— Нет, я зеленщик.
— Тогда руки убери, и не трожь деревяшку, если не хочешь, чтобы он кровью изошёл.
Зеленщик растерянно переводил взгляд с кучера на меня, на толпу зевак и снова на кучера. В толпе же послышались слова согласия со мной.
— А девка дело говорит. У меня брат в егерях служил. Рассказывал, что ежели кого стрелою али копьём подобьют, то так до целителя и несли, с копьём. А то вынут, тут и скончается, кровь вся в дырку и выйдет.
— Так он и так помереть может, вона, с него скока натекло уже, — зеленщик всё же отошёл от пострадавшего, указывая рукой на лужу крови под ним. Толпа вокруг как-то так незаметно перегруппировалась, будто выталкивая меня вперёд из себя, словно намекая "ты вмешалась, тебе и карты в руки".
Быстрый осмотр показал, что кровь течёт в основном из сломанной руки, получившей открытый перелом. Перетянув плечо пострадавшего куском порвавшейся вожжи, что валялась неподалёку, я переключила внимание на рану в животе. Похоже, обломок доски и правда играл роль затычки, и его лучше не трогать. Обрезав у кучера рукав рубашки, соорудила из него тампон на рану, и вернулась к руке. По-хорошему надо наложить шину, но, как назло, не получалось вспомнить, что делать при открытом переломе. Кто-то вскрикнул и, судя по реакции окружающих, попытался упасть в обморок. Неудивительно, вид белого обломка кости, выглядывающего из предплечья в обрамлении лоскутов кожи и мяса, производил впечатление.
— Ну-ка, что тут у нас?
Пока я возилась, успел прийти лекарь. Низенький толстячок с бородкой и саквояжем. Я посторонилась. Пусть теперь работают те, кому по должности положено.
— Проникающее ранение в брюшную полость, открытый перелом правой руки, возможно сотрясение мозга и множественные ушибы. Большая потеря крови, — хоть и сам увидит всё это, но сообщить не мешает. Теперь можно уходить.
— Замечательно, — лекарь бегло осмотрел пострадавшего, приподнял импровизированный тампон с раны на животе и взял сломанную руку.
— Подержи её вот так, надо зафиксировать для перевозки.
Пришлось остаться и помочь. Вскоре подвели крытую повозку, похожую на катафалк, в которую аккуратно погрузили кучера.
Больница, куда мы приехали, миновав три или четыре квартала, встретила тишиной. Помещение чистое, светлое, ни никого, кроме худого мальчишки, старательно натирающего чем-то пол, не было. Пришлось помогать и с проведением операции. Обломок вытащили, рану тщательно очистили, чем-то промыли и зашили, на руку наложили шину.
— Сейчас праздник какой? — это были первые мои слова. Не относящиеся непосредственно к работе.
— Что? — лекарь не сразу понял, что я у него спросила.
— Никого нет, одному с таким хозяйством сложно. И работать без помощника неудобно.
— А, ты об этом, — поморщился лекарь. — Не задерживаются здесь. Кто посмышлёней, те ближе к центру перебираются, глупых сам выгоняю. Кстати, тебе работа не нужна?
— Нужна. Но я на лекаря не училась.
— Неважно. У тебя и без этого неплохо получается. Крови не боишься, в анатомии, как я успел заметить, что-то да понимаешь.
— Я в Училище хочу поступать на переломе, — заранее предупредила потенциального работодателя.
— До него ещё почти четыре месяца, и учёбу многие совмещают. Магикам же, даже недоученным — доплата положена.
— Хорошо, какие будут условия и оплата?
Лекарь назвал сумму, чуть ниже средней оплаты подмастерья. Пока добиралась до города, выяснила подобные вещи. Но тут предлагалось ещё и бесплатное проживание в мансардной комнатке. Обязанности заключались в помощи при операциях, следить за наличием лекарств, вести учёт посетителей, и ещё разное по мелочи.
Кроме самого лекаря в больнице работали ещё сестра-сиделка, усталая немолодая женщина, два санитара, крепкие парни, не отягощённые интеллектом, и мальчик на побегушках. Он и мыл пол, когда мы прибыли с пострадавшим. Нормального общения ни с кем из них не получилось. Мальчик оказался закупом, отданным за долги, и не смел ничего говорить без разрешения. Сиделка хоть была из свободных граждан, недалеко от него ушла, считая то ли неприличным, то ли недостойным разговаривать не по работе с людьми другого класса. Санитары такими условностями не заморачивались. Но уже я не стремилась к общению с ними.
Санитары, правда, пытались подшучивать над новым человеком не господского статуса. Ничего особенного и оригинального — то туфли вместе шнурками свяжут, то инструменты местами поменяют, то по больнице погоняют в поисках лекаря, который меня будто бы звал. Впрочем, после одного случай, они и это прекратили.
Был обычный день. Ко мне подошёл Вара, один из санитаров, и сказал, что тан Ласто просит срочно подойти к нему в холодную. Несколько удивлённая, я пошла в подвал. Лекарь редко спускался туда, он всё-таки работал с живыми пациентами, и в подвале, выполняющем роль морга, ему делать было нечего. Стражи и городские дознаватели обычно изучали тела со своими врачами.
Холодная соответствовала названию. Будь там чуть влажнее, не избежать инея на стенах и сосулек с потолка. Но с этим успешно боролись специальные артефакты, поддерживающие микроклимат, не позволяющий телам быстро портиться.
Я спокойно шла по проходу между лавками, на которых покоились жертвы пьяных драк и бандитских нападений. Добропорядочные граждане предпочитали помирать дома, либо их очень быстро вывозили отсюда скорбящие родственники. Привычно окинула взглядом прикрытые простынями тела. Надо будет сказать тану Ласто, чтобы вон того, крайнего, обязательно правильно похоронили, иначе к весне он сможет встать. В Карстене тела обычно сжигали, но в городах на топливе экономили, скидывая вот таких бедняков, бродяг и неопознанных в ров, опустошаемый огнём по мере накопления. Могильщикам вменялось обрабатывать тела перед сбросом, но с завидной регулярностью кто-нибудь да вставал.
Кроме мёртвых тел в этой части подвала никого не было видно. В полной уверенности, что это очередной тупой розыгрыш санитаров, я всё же решила проверить оставшийся закуток — подвал в самом конце загибался, и что там происходит, можно было разглядеть только подойдя к повороту. Остался один шаг, когда оттуда выскочило что-то с грозным рыком. Ещё не успев ничего сообразить, я рефлекторно отшатнулась назад и швырнула в это нечто ком недооформленного заклинания. В идеале это должен быть магический кулак, но я не успела довести его до автоматизма. Андин постоянно ругался, что я вбухиваю в него много лишней энергии, которая не уходит на работу заклинания, ведь многие существа с удовольствием её поглощают, а всяческая нечисть может ещё и окрепнуть после этого.
Однако, нападавший, получив в грудь удар, сразу прекратил рычать и сполз на пол возле стенки, куда его отбросило. Нормальная человеческая аура показала, что он особо не пострадал. Подумаешь, шишка на затылке от встречи со стеной, да синяк на груди от кулака. Значит, Свен. Вара остался наверху, а больше так шутить некому. Ну, ладно, я тоже шутить умею.
— Так, согласно какому-то там указу главы государства, — делая вид, что вспоминаю, я медленно подходила во всё ещё лежащему санитару. По ауре видела, что он в сознании, да и подсматривающему у входа напарнику тоже не мешает послушать. — Все восставшие мертвяки должны быть упокоены при обнаружении. Насколько я помню, лучший способ — отрезать голову. Та-ак, — протянула я многозначительно, — нож есть, туповат, правда, пилить долго придётся, но мертвяку это как-то без разницы.
Я сделала ещё шаг. В воздухе резко и характерно запахло, Свен, не вставая, на четвереньках рванул к выходу из подвала. Вот балбес. Нашёл, чего бояться. Он же меня одной левой удержать может. Уходя, бросила взгляд на тела. Да, зря силу так выпустила, теперь тот мужик до весны точно спокойно не долежит, к середине зимы созреет. Надо тану Ласто сказать, пусть решает. Я бы и сама упокоила, да вдруг этот труп на что нужен, а я его испорчу. К тому же нет желания светить умения, и без того в медицине знаю не намного меньше лекаря, а то и побольше. Здесь в лечении полагаются на магию, а без неё — здравствуй, дикое средневековье с травками и мазями из какашек редких зверушек.
Прошла осень, началась зима, и наступил тот самый день, что я назначила себе на вторую попытку поступления. На этот раз пришла поближе к полудню. Поздоровавшись с бабкой-вахтёршей, прошла на второй этаж и остановилась у знакомой двери, успокаивая лёгкий мандраж. Или меня сегодня принимают в Училище, или придётся искать способы устроиться получше, чем помощником лекаря городской больницы бедного квартала.
Постучав в дверь и получив разрешение войти, я глубоко вдохнула и, с ощущением, будто прыгаю вниз головой в незнакомую реку, переступила порог. На этот раз глава Училища был один. Он сидел всё за тем же столом, на этот раз почти полностью покрытом разными бумагами. Мужчина хмуро поднял на меня глаза.
— А, некромант, — почти сразу признал. У меня сердце будто пропустила удар — опять откажет, раз вспомнил.
— Учиться хочешь?
Я обречённо кивнула.
— С отработкой, поди — он не спрашивал, а как-то грустно и досадливо утверждал.
— Нет, с оплатой, — мне удалось его удивить. Взгляд из рассеянного стал острым и цепким.
— Год обучения — четыре ладьи. Знак и доступ в библиотеку ещё две короны. Сколько времени займёт обучение зависит только от тебя. Оплата за год вперёд. Нет, не мне, — он предупреждающе поднял руку, увидев, что я потянулась за кошельком. — Оплата у коменданта, у него же спросишь подробности об учёбе. Подпиши вот эти бумаги, — он достал из ящика стола договор об обучении и протянул мне, — и можешь считаться студентом.
— Всё, иди, это дашь коменданту, — после того, как я прочитала договор и подписала его, глава Училища протянул листок с быстро написанными на нём несколькими строчками. Вежливо поклонившись, я взяла записку и вышла из кабинета. Остался последний шаг — найти коменданта и официально стать студентом Училища.
Дар Сартий проводил взглядом новоиспечённого студента, покачал головой, будто не веря, что кто-то, особенно девушка, по собственной воле хочет стать некромантом, и вернулся к бумагам. Это её проблема, как будет учиться, а четыре золотых прекрасно закроют вот эту небольшую брешь в бюджете.
Кабинет коменданта располагался в самом дальнем конце на первом этаже. Хотя, на кабинет помещение не тянуло, больше напоминая комнату кладовщика при складе. На не очень вежливый вопрос, что я тут забыла, протянула записку от ректора. Неопрятный пузан быстро пробежал её глазами и без дополнительных вопросов требовательно произнёс, ткнув пальцем в стол:
— Четыре ладьи и две короны.
Монеты с тихим звоном кучкой легли на указанное место. Тщательно осмотрев каждую, и не найдя изъянов и следов подпила, комендант смахнул их в ящик стола. Затем достал толстую тетрадь, и, спросив моё имя, корявым почерком сделал в ней запись. Писал он медленно, и я успела прочитать. Сегодняшняя дата, принято от Эсме Ренато оплата за год первой ступени четыре ладьи и за прочее две короны. Остальные строки были того же вида. Как только они с такой бухгалтерией баланс сводят?
Закончив писать, комендант не торопясь сходил в "складскую" часть и принёс большой, почти с ладонь, кругляш на толстой цепочке.
— Вот, твой знак ученика. Терять нельзя, передавать другому нельзя, на занятия без него нельзя. Первые сутки держать при себе всё время. Куратор первой ступени — дар Грибин, по всем вопросам к нему. Расписание в холле на первом этаже.
И небрежно рукой махнул, мол, разговор окончен, иди отсюда. Ага, подробности обучения у коменданта. Держи карман шире. Надеюсь, разговор с куратором выйдет поинформативней, а то и в договоре ничего конкретного не указано. Если кратко, то Училище обязалось обучать пока ученик исправно вносит оплату, а специальность и сроки обучения — на усмотрение и кошелёк учащегося.
Всё же, особо не надеясь, пошла искать куратора. Но сначала завернула к бабке-вахтёрше, отдать монеты за совет. Старушка разулыбалась, долго радовалась, что меня всё же приняли, что есть ещё на свете честные люди, помнящие обещания, и объяснила, как пройти в аудиторию, где теперь уже у моего куратора идут занятия.
Ждать, пока он освободится, пришлось около четверти диска. За это время успела изучить широкий коридор, куда выходили двери аудиторий. Больших отличий от привычных зданий не престижных ВУЗов не было. Разве что светильники располагались не на потолке, а на стенах, и каждый требовал отдельной зарядки магического накопителя. И стёкла в широких окнах забраны более частым переплётом. А так — те же обшарпанные стены, те же отполированные множеством задниц широкие подоконники, такие же истоптанные полы. В общем, классическая картина слабого финансирования провинциального ВУЗа и долгого отсутствия хотя бы косметического ремонта. Меня это сильно удивило. В Карстене маги считались уважаемыми людьми, за услуги брали немало, а тут такое пренебрежение к состоянию здания.
Звон колокола отвлёк от созерцания грязной улицы, куда выходили окна коридора. Почти сразу же из дверей вывалилась толпа людей, в основном парней лет двадцати на вид. У всех на шее висело "блюдце" ученического знака, такого же, что выдал комендант, и пока лежало в кармане. Кстати, довольно интересный артефакт. Для обычного человека это был крупный медальон с символом Училища. Для умеющих видеть — своеобразное удостоверение личности. Я смогла разобрать, что знак как-то запоминает ауру владельца, потому для его привязки требуется сутки с ним не расставаться. Там ещё были какие-то конструкции заклинаний, но я решила подробней рассмотреть дома, в спокойной обстановке и без лишних глаз.
Из аудитории вышел последний студент, и я зашла внутрь.
— Дар Грибин? — на всякий случай уточнила у мужчины за кафедрой, складывающим бумаги в папку.
— Да? — он поднял взгляд. — Чем могу...
В глазах промелькнуло узнавание.
— А, некромант, кажется. Нужна помощь в поступлении?
Я отрицательно мотнула головой.
— Нет, меня уже приняли. Комендант сказал, что вы куратор первой ступени.
— Первых двух, — поправил мужчина. — И где твой знак? Уже получила?
— Да, вот он, — я достала кругляш из кармана.
— Учащиеся обязаны всегда носить его в пределах Училища и при выполнении заданий от него. Надень, — проследив за выполнением указания, он продолжил. — Сходишь в библиотеку, возьмёшь список требований для перехода на вторую ступень. Где расписание занятий, надеюсь, уже знаешь, раз нашла меня. Если будут проблемы или решишь, что готова перейти на следующую ступень — обращайся. Вопросы есть?
— А как догнать остальных?
— Куда догнать? — недоумённый взгляд. Неужели какую-то глупость спросила?
— По учёбе.
— Зачем догонять? Каждый ведь сам учится, — он явно не понимал проблему.
— Сейчас ведь уже перевал зимы, а занятия идут с начала осени. Я же, получается, всё это время пропустила, — то, что основная масса начинала обучение сразу после лета, я давно выяснила и ожидала того же принципа разбиения студентов на группы и обучения по семестрам.
