Омегаверс Путь наверх (неполный вариант)

Жил Баррет на берегу речки за чертой Варанги. Пока они шли, стемнело, среди разрывов туч проглянула ущербная луна, и задремавший омега встрепенулся от внезапно зазвучавшего над ухом голоса нового хозяина:

— Мы почти пришли. Просыпайся. Поешь, умоешься, переоденешься и поспишь в приличной постели — у нас найдётся комната для тебя. Да и мой папа, верно, волнуется...

Птаха всё ещё с трудом верил, что это всё не сон. Этот запах, этот голос... Баррет всё больше отличался от всех встреченных им раньше альф. О своём родителе-омеге он говорил необычно тепло, и это тоже усиливало ощущение, что всё происходящее не на самом деле. Это было больше похоже на дивный сон.

— А... где мы?

"Мы..." Баррет говорил "мы", и это тоже было необычно. Говорить это короткое слово традиция предписывала лишь в особенных случаях... По крайней мере так говорили некоторые люди, встреченные раньше. От того, как Баррет говорил "мы", на сердце становилось всё легче и легче. Теплее, и это тепло согревало не хуже альфьего кафтана. Говорить это слово самому тоже было приятно. "Мы."

— Это один из притоков Галары, Юйкас. Здесь стоит мой дом... О, папа нас ждёт! Видишь, окно горит?

Птаха всмотрелся в осенний полумрак и разглядел тёплый огонёк окна.

— Вижу... Это... ваш дом?

— Да, это мой дом. Когда-то тут была деревянная хибара, но потом мой отец на её месте своими руками построил этот. Чтобы места хватило всем.

Птаха наслаждался хозяйским голосом. Такой приятный, низкий...

Когда Баррет подошёл ближе, Птаха привстал, крепко держась за него, и понял, что дом имеет два этажа и необычный вид. Он будто был почти полностью накрыт крышей! Конёк казался изогнутым, и если это так, то как отец Баррета смог это сделать? Птаха такие дома ни разу не видел. Соседние, которые кое-как виднелись в темноте, выглядели обычно... Чем ближе Баррет подходил, тем больше Птаха видел. Дом был окружён плетнём, за которым кое-как виднелся небольшой огород. Разглядел Птаха каменную печную трубу, из которой курился дымок, два окна, выходящих из самой крыши. Странный дом, но любопытный. Интересно, какой он изнутри?

Баррет спустил Птаху с рук и придержал.

— Так, не падай... Вот так. Скоро отдохнёшь. Потерпи ещё немного.

Птаха молча кивнул, вцепившись в его руку. Он просто захотел это сделать.

Едва они подошли к плетню, из-под края крыши выскочил крупный лохматый пёс и залаял, но очень быстро узнал хозяина и приветственно завилял хвостом. Присмотревшись, Птаха понял, что под тем краем находится его дом, а когда увидел, что оттуда же, потягиваясь, выходит кошка... Кошка живёт рядом с собакой? Разве так бывает?

— Я дома, — ласково потрепал пса по загривку Баррет, и тот прижался к его ноге. — Не бойся, — сказал альфа омеге, — Дон своих не кусает, а ты со мной пришёл. Просто дай себя понюхать, и он тебя запомнит.

Пёс обнюхал ноги Птахи, подол рубахи и вильнул хвостом. А в это время дверь дома распахнулась, и во двор с масляным светильником в руке выбежал омега в холщовом переднике.

— Баррет, сынок! Почему так поздно?!! Ужин уже остыл!!!

— Прости, пап, меня задержали, — повинился Баррет, позволив себя обнять, и это тоже поразило Птаху — альфа винится перед омегой! — Отец дома?

— Нет, ещё не вернулся, и меня это тревожит, — качнул головой омега. В свете лампы Птаха разглядел, что он ещё довольно молод и красив. Из-под тёмного платка выбиваются кудри, не собранные в косу и слишком короткие для замужнего омеги. Да и покрой его одежды мало походил на обычную омежью... Тут омега принюхался, и его брови приподнялись. — Ты не один?! Это?..

— Да, тот самый — я смог его забрать. Бумага при нас, и никто не посмеет подвергнуть сомнению, что я выиграл его честно.

Услышав это, Птаха потерял дар речи. Что это значит???

— И что ты собираешься теперь делать?

— Сначала Птахе надо хорошенько вымыться, поесть и выспаться, а уже завтра решим. Комната для него уже готова?

— Да, и я застелил постель. Значит, надо подогреть воду...

— Я всё сделаю, а ты пока подбери ему одёжку.

— Прямо сейчас и подберу, — кивнул омега и протянул Птахе руку для приветствия. — Здравствуй. Меня зовут Сати. Баррет мой сын. Ты Птаха?

— Д-да...

— Не бойся, в нашем доме тебе ничто не угрожает. Идём.

Птаха снова кивнул, Сати приобнял его за плечи и повёл к двери, из-за которой лился тёплый свет.

Птаха сидел за широким столом и молча наблюдал, как Сати хлопочет на просторной кухне возле большой добротной печи. Эту печь отец Баррета тоже построил сам? А дом очень даже тёплый и уютный! Чистота кругом, порядок, и пахнет чем-то особенным, что Птаха чуял и в новом хозяине. Из-за приоткрытой двери едва виднелись две лестницы, которые, видимо, вели в отдельные комнатки, окна которых Птаха видел со двора. Пахло ужином, который Сати сейчас подогревал в растопленной печи. В свете домашних светильников с маленькими зеркальцами из отполированной меди особенно хорошо было заметно, насколько родитель Баррета отличается от своих замужних сородичей. Он держал спину прямо, двигался уверенно и без лишней суеты, и его одежда, и правда, была далека от традиционной, пусть и добротной. Во всём доме чувствовался достаток. Похоже, что эта семья отнюдь не бедствует!

— Господин Сати... — осмелился заговорить с хозяином дома Птаха.

— Не надо называть меня господином. Просто Сати, хорошо? В этом доме господ нет. Ты хочешь что-то спросить?

— Да... Вы знали... что я приду?

— Конечно. Когда ты и твои бывшие хозяева только-только пришли в "Дикого гуся", Баррет моментально тебя приметил и решил освободить. Только действовать надо было осторожно, чтобы у твоих хозяев не возникло ни малейших подозрений, иначе нашей семье снова придётся туго. Баррет не один день усыплял их бдительность, чтобы сегодня выиграть тебя и забрать.

— Но зачем... он это сделал?

— А разве он не сказал?

— Он сказал... что никак не мог найти себе омегу по вкусу...

— Это правда, но правда не вся. Баррета хорошо знают все молодые омеги Варанги, и любой был бы рад выйти за него замуж, но Баррет не мог себе позволить взять первого попавшегося. Он хочет, чтобы его муж подходил ему по всем статьям.

— По каким статьям?

— Позже объясню. И он выбрал тебя. Но если ты не захочешь выходить за Баррета замуж, то заставлять тебя никто не будет. Баррет просто даст тебе вольную, и ты можешь идти, куда захочешь.

— Он так просто... меня отпустит??? — снова не поверил услышанному Птаха.

— Его отец когда-то сказал мне то же самое. — Сати выложил на стол краюху хлеба и стал её нарезать на ломти. Омега тепло улыбался. — Поверь, мне тогда было тоже страшно, как и тебе. Мне было трудно поверить, что боги прислали мне такого чудесного альфу. И он бы, и правда, меня отпустил, но я не захотел уходить. Мы уже много лет живём в мире и согласии, у нас вырос замечательный сын, и я счастлив. Мы воспитывали Баррета, чтобы и его будущий муж тоже был счастлив. Воспитывали его в уважении к нам, омегам. И если ты решишь остаться, то точно не пожалеешь. — Сати взял один ломоть хлеба, чуть присыпал его солью и протянул гостю. — Вот, съешь пока — ужин скоро будет готов.

— А почему Баррет у вас один? У вас такой большой дом... Я думал, что у вас и семья большая.

Сати перестал улыбаться и сгорбился, упираясь руками в стол и крепче стиснув нож. На его лицо легла тень неизбывной боли.

— Да, ты угадал. Когда-то у нас было четверо детей, но остался только Баррет. Его старший брат Фалькон был вероломно убит на боях, а наши младшие, Кари и Солан, похищены. Мы не успели их спасти... Им было всего по девять лет. Чудесные близняшки-омежки... У нас была такая дружная семья! Мы были не просто семьёй — мы были одной стаей. Если бы Фалькон, Кари и Солан не погибли, то сейчас наш дом был более шумным. — Сати взглянул на Птаху, и в его глазах блеснули слёзы. — Я очень надеюсь, что ты останешься. Я чую, что ты и Баррет подходите друг другу. Я хочу тебе сказать, что что бы ты не решил, но лучше, чем у нас, тебе нигде не будет. Да, жизнь сейчас непростая, в полной безопасности не может быть никто... но мы всегда защищаем своих. А если кто-то чужой посмеет посягнуть на одного из нас — даже если это омега — то он дорого заплатит за эту наглость. Когда я увидел, что сотворили эти сволочи с моими малышами, то не пощадил ни одного, кто попался под мой нож. — Сквозь слёзы блеснула настоящая кровожадность, и Птахе стало не по себе. Что за омега? О чём он толкует? — Мы отомстили за наших мальчиков, и нас надолго оставили в покое. Нас не смеют трогать, нас знают, и это станет надёжной защитой и для тебя. Баррет будет тебе хорошим мужем, поверь. — Лицо Сати смягчилось, и его снова озарила улыбка. — И я надеюсь поскорее увидеть внуков... чтобы в нашем доме снова стало шумно.

— В-вну...ков? — Птаха почувствовал, как краснеет.

— Да. — Сати утёрся, проверил огонь в печи и продолжил собирать на стол. — Может, я и убил нескольких человек когда-то, может, в юности я делал немало ужасных вещей, чтобы выжить, но я всё же был счастлив и мечтал когда-нибудь заиметь свой дом. Дом у меня появился, заботливый муж уже был, потом пошли дети... Как бы не было трудно, я ни о чём не жалею. Если ты останешься, то тоже, скорее всего, не пожалеешь. Подумай как следует, сынок, а до тех пор живи у нас. Места у нас много, и никто тебя не тронет против твоей воли — у нас это не принято. Баррет хороший, добрый и отзывчивый, но эту его сторону знают лишь немногие. И я уверен, что ты сам чуешь это.

В кухню вошёл сам Баррет.

— Я затопил печку в нашей баньке, скоро можно будет мыться. Ты Птахе поможешь или я сам?

— Лучше ты — я хочу твоего отца дождаться.

Птаха напрягся, чувствуя, как у него снова вспыхнуло лицо. Банька? У них своя банька? И Баррет будет помогать ему мыться? А разве в бане не?.. Но тут зашевелившееся внутри чувство оборвало новое потрясение — Баррет обнял своего родителя, который готов был снова пустить слезу.

— Пап, не стоит так переживать. Это же мой отец!

— Да, он сильный... но не каждый одиночка способен выстоять против целой стаи! — Сати вцепился в сына. — Да, он раскидает двоих или троих... а если их будет пять? Восемь? Десять? Твоего отца вся Варанга знает!

Птаха обмер. Отец Баррета настолько известен? Кто же он такой??? Куда он попал?!!

— Всё будет хорошо, — продолжил утешать Сати сын. — Отец обязательно вернётся. Он просто задерживается.

— Я не хочу потерять ещё и вас. — Сати крепче прижался к сыну. — У меня больше никого не осталось.

— Не потеряешь. Помнишь о предсказании? Значит, боги нас не оставят.

Банька была маленькая, тесная и освещалась тускловатым фонарём со слюдяными стенками. Птаха сидел на полке и вздрагивал от каждого прикосновения Баррета к его телу. Тепло, влажно, и запах альфы от этого становился только гуще. Краем глаза омега замечал, что его близость заметно возбуждает Баррета, но тот не пытался овладеть им прямо сейчас.

— Чего молчишь? Боишься меня?

— Я... я не боюсь...

— Боишься. Это из-за того, как эти сволочи тебя продавали. И прежде тебе наверняка не раз доставалось. Поэтому ты меня боишься. Я это чую.

— Вы...

— Так, давай ты не будешь мне выкать, ладно? Я же уже сказал, что ты по сути теперь свободен. В нашей семье не признают рабства. Что бы ты не решил по итогу, я всё равно дам тебе вольную. — Баррет пошевелил волосы на затылке Птахи, и по спине омеги побежали мурашки. — У тебя клейма нет! Так ты не был рождён рабом?

— Я не знаю, — тихо ответил Птаха. — Сколько я себя помню... я часто переходил от одного хозяина к другому.

— Да, слышал о таком, — кивнул Баррет. — Или тебя продал собственный отец, чтобы лишний рот не кормить, или тебя просто украли, как когда-то украли моих младших братьев. Ты очень хорошо пахнешь.

— А... что случилось с... твоими братьями? — решился сказать "ты" Птаха.

— Кари и Солан родились на наших с Фальконом глазах. Помню, какие они тогда были смешные! И отец сказал, что когда они подрастут, то обязательно похорошеют. Мы с Фальконом помогали о них заботиться, работали по дому, чтобы папа не отвлекался и успевал ухаживать за нашими малютками... Потом они подросли, и я сам увидел, как они меняются. Это было настоящее чудо! Мы очень их любили. Когда Кари и Солану исполнилось девять, они побежали на речку рыбачить, мы с Фальконом замешкались, и мальчиков украли. Сосед увидел, как их силой уволакивают какие-то мерзавцы, описал их нашим родителям... Ты бы видел, как отец рассвирепел! Он быстро узнал, где эти сволочи живут, и мы все вместе туда пошли. Папа тоже пошёл с нами. Но мы опоздали. Кари и Солан пытались сопротивляться, воры разозлились и убили их. Когда папа увидел их мёртвых, то впал в такую ярость, что одного из убийц потом было трудно опознать — он превратился в простой окровавленный кусок мяса.

— Твой... папа... обезумел?

— Да, но в этом нет ничего странного. И папа умеет драться ножом — отец сам обучал его этому мастерству. Ещё мой папа имеет редкий дар для омеги — он очень стоек перед силой Адама. Отец рассказывал, что его папа тоже был таким. Мы отомстили за Кари и Солана, и с тех пор никто не смел нас тронуть. Впрочем, моего старшего брата это не спасло — его не смогли честно победить на боях и убили подло. За это мы тоже отомстили. Нас и уважают за честность и боятся одновременно. Если наша репутация способна тебя защитить, то тебе лучше остаться с нами. Захочешь — выходи за меня замуж. Захочешь — стань моим новым братом. Папа в любом случае будет рад.

— Но ты же... хочешь меня сейчас...

— Да, врать не буду. Я захотел тебя сразу, как увидел, — просто и откровенно признался Баррет, набрал в ковш воды и начал смывать мыльную пену с омеги. Откуда у них мыло? Хорошее мыло... — Но я как-то взял одного омежку силой — был грех, не сдержался — так потом, когда увидел, что натворил, мне было очень плохо и стыдно. И удовольствие это подпортило. Я предпочитаю, чтобы всё было по взаимному согласию — так гораздо лучше. Так всегда жили мои родители, и так собираюсь жить я. Если ты не захочешь лечь со мной, то я лучше найду кого-нибудь другого, чем буду тебя принуждать. Я достаточно сильный, чтобы сдерживать свои желания.

Горячая вода смывала мыло вместе с грязью, и Птахе было удивительно хорошо от этого чувства чистоты. И страх ушёл совсем.

— Спасибо...

— Не стоит, — понял, за что эта благодарность, Баррет. — Не торопись, подумай как следует. А если решишься, то приходи ко мне, а уж я постараюсь тебя не разочаровать.

Когда они вернулись на кухню, то там Сати уже был не один — он сидел за столом рядом с новым альфой и смахивал слёзы радости. Это был отец Баррета. Вернулся. Возле очага грыз внушительную кость Дон, рядом что-то лакала из миски кошка. Мир и покой. Так странно... Учуяв чужака, альфа обернулся, и Птаха оцепенел, увидев на его лице огромное родимое пятно. Длинные тёмные волосы с проседью собраны в хвост на затылке, жёлтые глаза цепко и пронзительно смотрят на пришлого. По этим приметам Птаха в один миг понял, кто отец Баррета, и от этого омеге снова стало страшно.