Омегаверс: Небесный дом

Приоткрыв глаза, омега увидел Хаула стоящим спиной к нему. Смолистые волосы Стража распущены по плечам, босые ступни притоптывают в каком-то ритме, по комнате разлетается мелодичное мычание, и Тейлз узнал мотив одной местной популярной песенки. На печной жаровне потрескивает сковорода, в очаге над огнём начинает пыхать чайник. Мирно, уютно.

— Хаул... — тихо позвал Тейлз, садясь и прикрываясь одеялом.

Страж обернулся, и Тейлз почувствовал, как краснеет под его взглядом. Сразу вспоминалось, как он стонал от каждого нового толчка, как таял от того, как Хаул облизывал его в таких местах, что сказать неловко. Предки, да если он признается кому-нибудь дома, как было хорошо в эти моменты, как хотелось, чтобы это никогда не кончалось, его просто запрут в комнате и заставят замаливать грех распутства и похоти неделями!!! На хлебе и воде, в полном одиночестве. А здесь никто не осудит. Кроме излишне строгих родителей. Которых у него нет. Есть только оми, который сейчас далеко.

— С добрым утром. Как спалось?

— Хорошо. — Тейлз отвёл взгляд.

— Ничего не болит? Ночка получилась бурная... — В голосе Двуликого проскочила тень беспокойства.

— Не болит. Просто чуть-чуть беспокоит, — признался Тейлз, ёрзая. — Так всегда бывает?

— Не у всех. У меня тоже было. — Хаул сел рядом. Он заметно робел, и это невероятно его красило. Тейлз так привык видеть Двуликого сильным, бодрым и уверенным в себе, что такая перемена была непривычной. Но это был всё тот же Хаул — нос омеги не мог ошибиться.

— И... как долго это будет?

— Недолго. Ты волновался, это был твой первый раз, и потому ты сжимался слишком сильно, а мне трудно было остановиться. Мы перевозбудились, и это тоже сыграло свою роль. Так бывает, когда долго отстраняешься от того, что тебе желанно. Особенно, если это делают оба. Сейчас, когда мы соединились, — Хаул взял Тейлза за руку, и юноша инстинктивно сжал его пальцы. — голод станет тревожить нас до тех пор, пока наши души не осознают, что стали единым целым. Тогда всё успокоится. Но раз тебя сейчас тревожат последствия нашей первой ночи, то стоит немного подождать... если ты захочешь повторить.

— Я почти ничего не сделал сам. Я не умею...

— Ничего особенного и не надо уметь. Слушай себя и делай то, что хочешь.

— Всего лишь? — удивился Тейлз.

— Сама наша суть такова, но в твоём мире об этом ничего не знают. Раанна едва не стала нашим заклятым врагом только потому, что долго не понимала, как мы множимся. Как у нас это возможно. И всё же мы смогли договориться. Различия в особенностях тела — это неважно. Их можно познать и принять. Различия в мыслях и взгляде на жизнь — это гораздо серьёзнее. Преодолеть эту стену труднее. Сейчас между нашими мирами стоит именно эта стена, и потому мудрейшие из Архимагистров запретили общаться с твоим прежним домом. Ты сумел перебраться через неё — я чувствовал, как ты отзывался мне. — Тейлз снова покраснел. — Ты всё понял. Быть может, когда-нибудь поймут и другие. Правда ведь рано или поздно становится доступна всем, как её не прячь.

— И что мне делать... сейчас?

— А что ты хочешь? — Хаул придвинулся ближе, и Тейлз прильнул к нему.

— Остаться с тобой. Навсегда.

— Так оставайся. — Двуликий запустил свои пальцы в его растрёпанные волосы, и Тейлз зажмурился от блаженства. Как же он это делает... Даже думать не хочется о чём-то стороннем, но...

— Я боюсь, что нас разлучат. Как разлучили моих родителей. Я не хочу прожить остаток своих дней с тем, кто мне омерзителен. Как оми. Мой дом теперь здесь. Ты здесь. И Рэдд и его родители. И Говард и господин Хенриксен. Все те, кто уже принял меня. Я хочу остаться с вами.

— Я тебе уже пообещал и скажу это ещё раз. Что бы не случилось, я всегда найду тебя и заберу сюда. И никто меня не остановит. Клянусь.

Тейлз всхлипнул, прижимаясь плотнее и впитывая желанное тепло объятий Хаула.

— Ты ведь не бросишь меня? Даже если меня замарает чужой?

— Я просто не смогу этого сделать... — Вдруг Хаул вскинулся, повёл носом и начал торопливо вставать. — Боги, завтрак! Чуть не забыл! — Двуликий кинулся к печи и выдохнул с облегчением. — Слава богу! Ещё бы немного...

Тейлз невольно рассмеялся, утираясь краем одеяла. И как только всё это может так просто находиться рядом — высокие слова о любви и клятва с обычной повседневной суетой по поводу едва не сгоревшего завтрака? Удивительно!

Тейлз с трудом вытерпел вынужденное воздержание — первая ночь в объятиях Хаула вспоминалась постоянно, и тянуло к возлюбленному со страшной силой. Они то и дело забывали о делах, смотрели только друг на друга, обнимались, целовались, Хаул мимоходом учил Тейлза науке любви, принятой в их мирах, и эта наука оказалась простой и свободной. Хаул даже принёс две книги достаточно фривольного содержания — одолжил у Говарда, и Тейлз с удивлением узнал, что подобные книги в большом ходу у молодняка. И никто их не запрещает! Только незрелым детям их читать не следует — они мало что поймут правильно. Справедливо.

Разумеется, острое чутьё и верный глаз молодого дежурного не пропустили последнюю новость. Когда Тейлз вышел в Гиз, чтобы посетить баню, а на обратном пути заглянуть к Филу за новым выпуском, альфа с самым невинным видом осведомился, высыпается ли омега. Тейлз густо покраснел, заметив хитрые огоньки в глазах друга, на что Говард только рассмеялся, от души поздравил и пообещал, что подглядывать не будет. И всё же Тейлз решил следить за переговорным шаром, чтобы убедиться, что Говард действительно держит слово.

На следующий день в гости пришёл Рэдд со своими родителями — едва не застали парочку с поличным! — и Тейлз лишний раз убедился, что капитан Радклиф только на службе такой строгий. Они время от времени встречались в городе, беседовали, и Тейлзу всё больше нравился этот могучий зверь. Госпожа Ребекка по-прежнему была очень ласковой и заботливой, а когда узнала, что Хаул и Тейлз стали парой, то даже обронила пару слезинок на радостях.

— Вот и хорошо, — сказала она, приобняв обоих омег. — Вот и славно. Вы так хорошо друг другу подходите! Как Истинные!

— Правда? — удивился Тейлз — он уже слышал об Истинном Предназначении и злился на то, что в закрытом мире его считают проклятием наравне с Двуликими.

— Да это все поймут, как только принюхаются! Ваши запахи очень хорошо сочетаются. Я надеюсь, что вы так и останетесь вместе — ведь Хаул такой хороший мальчик!

— Да... я знаю.

Слух о том, что Страж-Двуликий нашёл себе постоянного партнёра, быстро разлетелся, и Тейлз, выходя в очередной раз в город за покупками, то и дело ловил на себе любопытствующие взгляды тех, кто уже знал, что он служит при Вратах. Фил, который с недавних пор начал щедро отсыпать постоянному покупателю комплименты, заметно расстроился, а когда в ближайшей к Вратам бакалее на Тейлза налетел злой, как сам Деймос, Ли, Тейлз вместо того, чтобы испугаться, рассмеялся преследователю Хаула в лицо. Ли так растерялся, что надолго потерял дар речи, а потом выскочил на улицу, с трудом сдерживая слёзы. Но что особенно поразило омегу, так это то, что некоторые молодые сородичи осмеливались расспросить о подробностях отношений Стражей, к чему Тейлз оказался совершенно не готов. Воспитанный на лицемерных догмах Церкви, юноша просто не мог говорить об этом открыто с кем-то, кроме Хаула и Рэдда — язык цепенел, пропадал голос. Когда он пожаловался на это любимому, то Страж только вздохнул.

— И это тебя спрашивают самые смелые. А сколько так и не решилось подойти, поскольку точно так же стеснялись?!

— Это всё... твои прежние? — ревниво уточнил Тейлз.

— Не все. Я же какое-то время учился в здешней школе, помнишь? И в Академии тоже учился. А когда начал созревать повторно, то желающих отхватить моего внимания прибавилось — мы такие же омеги, как и вы, и лучше понимаем своих сородичей. Двуликих, конечно, больше, чем таких, как наш Рэдд, но всё же мы не так часто встречаемся, и некоторые считают большой удачей провести с нами хотя бы час. А когда я созревал, то часто уступал чужим просьбам — мне это самому было нужно.

Тейлз скрепя сердце смирился со всем этим, напомнив себе, что теперь они пара, и по другим Хаул точно бегать не будет. Если только "пёсику" опять помощь понадобится.

До Нового Года оставались считанные дни, и город вовсю наряжался. В разных мирах это событие праздновали в разное время, и всё-таки лишний раз повеселиться хотели многие. Праздники в Гизе вообще славились красотой и размахом, и потому снова ожидалось большое количество гостей. Тейлзу тоже хотелось погулять, но служба... Спасение пришло в лице господина Рутгера, который прямо предложил подежурить за них ночку, пока влюблённые гуляют в городе.

— А разве вы сами не хотите пойти на праздник? — удивился Хаул, только что успешно сдавший отчёт. Они случайно встретились в чайной лавке, где Тейлз всегда покупал развесной чай, кофе и сласти вприкуску, и Хаул пригласил знакомца в гости.

— Успею ещё, — отмахнулся пожилой Страж. — Я Яся к себе приглашу, и мы отлично встретим Новый Год вместе. Да и я уже старый. А вы молоды, влюблены... — Тейлз зарделся под многозначительным взглядом мудрого зверя. — Вам это нужнее, чем мне. Идите и хорошенько повеселитесь.

Ясэн помогал Тейлзу одеваться на выход, а сам Тейлз с некоторым удивлением наблюдал за тем, как общаются между собой этот ещё молодой омега и пожилой зверь. Ясэн и господин Рутгер были женаты уже пять лет, вполне счастливы вместе, вот только детей у них не было. Впрочем, это не мешало Ясэну искренне любить детей мужа от первого брака. Прежняя спутница господина Рутгера скончалась от тяжкой болезни, перед которой оказались бессильны лучшие Целители Гиза, и новый спутник жизни сумел залечить раны на сердце старика. Ясэн искренне любил мужа, и Тейлзу было тяжело осознавать, как больно станет сородичу, когда господин Рутгер уйдёт в мир иной.

— Господин Ясэн... неужели вы не боитесь того, что ваш муж... уйдёт гораздо раньше вас?

— Боюсь, — признался омега, поправляя юноше шёлковый платок на шее, — но так уж вышло. Осталось от силы несколько лет, и я постараюсь, чтобы эти несколько лет прошли для нас как можно лучше и светлее. Чтобы было потом что вспомнить. Боги не спрашивают нашего согласия, когда сводят с кем-то. Мы можем только решать, что делать с отпущенным нам временем. Мы с Рутгером просто радуемся тому, что мы вместе. Здесь и сейчас.

— Но ведь вы любите его...

— Да, и многие приняли наше решение быть вместе с осуждением. Сейчас Рутгеру уже тридцать два года, мне тридцать три, я ни разу не был замужем... Но какое им дело до нас? Это наша жизнь. Нам и решать. Мы счастливы, и это главное.

— Но времени остаётся всё меньше...

— Я знаю. Как и то, что никого и никогда уже так не полюблю. Я буду жить ради его детей и внуков. Я никогда их не оставлю.

Тейлз задумался. Как можно жить, зная, что скоро придётся расстаться? Ему страшно даже представить, что Хаул просто исчезнет из его жизни. Что, возможно, это будет навсегда. Почему Ясэн так спокойно говорит о предстоящей разлуке? Когда омеги вышли на улицу, и Хенриксен пожелал им счастливого праздника, Тейлз осторожно спросил.

— Да, я тоже об этом постоянно думаю, — ответил Двуликий, беря Тейлза под руку и сжимая его ладонь в шерстяной варежке. — Я не хочу тебя отпускать, да только Деймос и Безмолвные Стражи несут свою службу исправно, не спрашивая нашего разрешения. Всему своё время. Многие с этим сталкиваются, когда принимают решение связать свою жизнь с кем-нибудь из расы зверей. Любовь непредсказуема, она даже в человеческие пары способна внести ту ещё сумятицу. Я слышал, что кто-то, потеряв любимого, так и не смог вернуться к обычной жизни. Кто-то находил нового спутника жизни и утешался. Кто-то посвящал себя детям и внукам, заботясь о продолжении своего возлюбленного в этом мире. Путей обрести душевный покой множество, в том числе и не самых законных. Каждый выбирает свой. Наша вера учит, что жизнь — это как множество дорог, которые пересекаются, делают петли, сводят и разводят. Всем этим управляют боги, создавая окружающий мир и управляя им. И главный в деле плетения судеб Деймос. Он не зло, как учат у вас. Он лишь создаёт условия выбора. Да, любит подлянки кидать, но его можно переиграть или умилостивить. Все мы изначально свободны выбирать свой путь, однако это накладывает определённую ответственность за последствия выбора. Какие-то последствия можно предвидеть, какие-то нет. Понимание этого способно остановить особенно горячие головы от совершения роковых ошибок. И наше учение учит принимать смерть как естественный порядок жизни. Что имеет начало, то имеет и конец. А любой конец может стать началом чего-то нового.

У вас всё иначе. Когда первые смельчаки поведали, что у вас проповедуют с храмовых кафедр, наши мудрецы ужаснулись тому, к чему способны привести — и привели! — эти проповеди с течением веков. Да, мы когда-то проходили нечто подобное, но нашлись мудрые люди, которые сумели растолковать, насколько это опасно. Сейчас даже в школах учат смотреть вперёд и видеть. Учат думать. И это привносит в наши миры известную долю гармонии. Ведь мы знаем, что кара за совершённое может настигнуть уже при жизни — или в лице мстителя или в виде закономерных последствий ошибки. У вас же то и дело находят оправдания самым ужасным вещам, и мы можем только удивляться тому, как вы до сих пор не истребили самих себя. Только тот факт, что вы всё ещё живы и продолжаете развиваться, даёт надежду, что когда-нибудь ваш мир созреет до схожей с нами мудрости, и тогда мы сможем стать добрыми соседями.

— Может, ты и прав... Но мне всё равно страшно, что ты вдруг исчезнешь.

— В этом нет ничего странного. Это часть нас. Смысл любой жизни в том, что она рано или поздно закончится. Настоящую ценность имеет то, что ты успеешь сделать за это время. Будет ли тебе о чём-нибудь пожалеть, лёжа на смертном одре. Если, несмотря на осуждение окружающих, ты решишь, что прожил хорошую жизнь, значит, так оно и есть. Это твоя жизнь и только твоя. Дядя Рутгер доволен своей жизнью. Он счастлив. И он знает, что жизнь его на исходе. Он знает цену каждому прожитому дню. Эта мудрость обычно приходит только с возрастом.

— Значит, мне так страшно только потому, что я ещё очень молод?

— Как и я. Мы с тобой нашли друг друга, и это не просто удача. Это великое счастье. Естественно, что мы боимся его потерять. Я намерен приложить все усилия, чтобы мы так и остались вместе.

— А если нас всё-таки разлучат? И мы больше никогда не встретимся?

Хаул остановился и крепко обнял Тейлза, готового разрыдаться.

— А вот это ещё неизвестно. Будущее слишком туманно, чтобы загадывать наперёд. Я верю, что смогу защитить тебя и вернуть сюда. Быть может, эта вера умилостивит Деймоса, и он создаст условия, чтобы ты смог вернуться ко мне. Лишь бы тебя не успели отдать замуж, иначе Ковен точно откажет тебе в приюте.

— Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь другому!..

— Тогда пусть так и будет. Но если вдруг так случится... не спеши делать этот шаг один. Жди меня, и я приду. Если ничего другого не останется, то мы уйдём вместе. Рэдда только жалко бросать...