— Я не ревную к Гарри, — раздраженно сказал Рон. — Я просто устал от того, что моя девушка обращается со мной как с ребенком. У меня уже есть одна мать.
— Так вот как ты меня воспринимаешь? Как свою мать? — потребовала Гермиона.
— Когда ты командуешь мной и поздравляешь меня с тем, что мне удалось схватить нужный конец моей палочки, да, я вижу тебя как свою мать.
— Нужно двое, Рональд! — промурлыкала она. — Мне не пришлось бы вести себя как твоя мать, если бы ты не вел себя как проклятый ребенок все время.
— Именно так! — воскликнул Рон.
Она замолчала на некоторое время.
— Так вот оно что. Ты собираешься выбросить все, что у нас было вместе?
— Я бы так не сказал. Но да. — Он снова смягчился. — Мне жаль, Гермиона. Я ненавижу причинять тебе такую боль. Но я думаю, что так будет лучше. Может быть, мы сможем снова стать друзьями.
Она начала дрожать.
— Я не могу поверить, что это происходит. — Она опустила голову на руки. — Я не могу поверить, что это происходит.
Он обнял ее, и на этот раз она не сопротивлялась. Она сильно плакала, когда он обнимал ее.
Через некоторое время она сказала:
— Я, наверное, пойду домой.
— Ты нормально доберешься до дома? — спросил он.
Она кивнула.
— Наверное, я могу сказать "Дом Грейнджер" достаточно четко. — Ссутулив плечи, она тяжело пошла к камину, и Рон пошел с ней.
— Мне очень жаль, — сказал он.
Не в силах ответить, она взяла щепотку летучего пороха и бросила её в решётку.
— Дом Грейнджер, — уныло произнесла она, прежде чем ее засосало домой к родителям.
Она вышла в гостиную, где ее мать сидела в кресле и читала.
— Так быстро домой? Как прошел вечер? — машинально спросила Эмили.
— О, мама, — воскликнула Гермиона, заставив Эмили вскочить с кресла и подойти к ней.
— Дорогая, что случилось? Все ли в порядке? — спросила она, обнимая дрожащую дочь.
— Все в порядке, — задыхалась Гермиона. — Только ... Рон... — Она не могла подобрать слова.
— О, моя малышка. — Она крепче сжала Гермиону.
Дэниел, который слышал суматоху, но не ее содержание, вошел в комнату.
— Что случилось?
Эмили ответила:
— Гермиона и Рон расстались.
— Мне так жаль, дорогая, — сказал Дэниел, поглаживая волосы Гермионы. — Ты давно об этом думала? Я знаю, что это ужасно в любом случае.
Рыдания Гермионы возобновились.
— Это была его идея, не моя, — сказала она, ее лицо пылало.
Они сидели вместе на диване, Гермиона была зажата между родителями, как маленький ребенок. Некоторое время она сильно плакала, а они обнимали ее и пытались утешить.
— Он проклятый дурак, — рычал Дэниел. — Ты одна на миллион, ты знаешь это.
— Не ту, которую он хочет, — задохнулась она.
Они помолчали еще немного, прежде чем Дэниел сказал:
— Поставить чайник? Я должен был предложить это раньше.
Гермиона медленно кивнула.
— Только тизан. Думаю, я просто хочу лечь спать.
Эмили держала ее, пока Дэниел ходил на кухню, и вскоре он вернулся с горячей кружкой. Гермиона села и взяла ее у него. Она вдохнула аромат и позволила пару успокоить ее ноющую бровь.
— Я просто не ожидала этого, — сказала она. — Он сказал, что мы не подходим друг другу. Он сказал, что я отношусь к нему как к ребенку.
Дэниел и Эмили обменялись взглядами.
— Что? — обвиняюще сказала Гермиона.
Эмили не смогла подавить небольшой смешок.
— Дорогая, ты неизменно наблюдательна даже в экстремальных ситуациях.
Гермиону это не забавляло.
— Значит, ты с ним согласна? Ты считаешь, что я обращаюсь с ним как с ребенком?
— Нет, милая, я не это имела в виду, — сказала Эмили. — Я просто согласна с тем, что вы с Роном не обязательно подходите друг другу. Ты просто такая замечательная молодая женщина и...
— Вы хотите сказать, что Рон недостаточно хорош для меня? — возмущенно спросила Гермиона.
— Мы твои родители, — сказал Дэниел. — Никто не достаточно хорош для тебя, насколько я понимаю.
— Мы просто беспокоились, потому что волшебники женятся так рано, — объяснила Эмили. — Первая любовь — это обычно просто первая любовь. Я рада, что у меня была первая любовь, но, слава богу, я не вышла за него замуж.
Муки Гермионы, казалось, на мгновение улеглись, но на смену им пришла тяжелая печаль.
— Но как я смогу найти кого-то, кто знает меня так же, как Рон? Кто сможет понять, через что мне пришлось пройти?
— Дорогая, так и будет, — ворковала Эмили. — Ты так молода. Я даже не встретила твоего отца, пока мне не исполнилось двадцать четыре года.
— Двадцать четыре! — задыхалась Гермиона. — Я не хочу ждать так долго!
— Нет, милая, — ответил Дэниел. — Это не обязательно должно быть так долго. У тебя вся жизнь впереди. Я не думаю, что ты понимаешь, какая ты замечательная и как много ты можешь предложить.
Чай Гермионы остыл, и она спокойно пила его. Это немного успокоило ее пересохшее горло.
— Как я вообще буду взаимодействовать? Сейчас я не могу его видеть, но я не могу попросить Гарри избегать его. Они же лучшие друзья!
— Конечно, Гарри сможет найти время для вас обоих, — сказала Эмили.
Дэниел добавил:
— Ты найдешь время. Вы же не тратите по часу в день на дорогу.
Гермиона улыбнулась.
— Спасибо, папочка, — сказала она, выливая последний стакан чая. — Мне пора идти спать. Я очень устала.
Ее родители поднялись вместе с ней. "Хочешь, чтобы я пришла тебя уложить?" — спросила Эмили.
— Да, пожалуйста.
Вскоре после этого Гермиона лежала под одеялом в своей односпальной кровати, а Эмили сидела в кресле рядом с ней.
Поглаживая волосы дочери, Эмили сказала:
— Я знаю, это ужасно. Я сама прошла через это, когда была примерно в твоем возрасте. Но время поможет, и все твои замечательные качества — твоя доброта, твое любопытство, твое огромное сердце — все это поможет тебе пройти через это.
Гермиона кивнула, фыркнув.
— Я не сомневаюсь, — продолжала Эмили, — что ты пройдешь через это. Вот увидишь, милая.
— Спасибо, мама, — сонно сказала Гермиона.
Эмили наклонилась вперед и поцеловала ее в лоб.
— Я так люблю тебя, дорогая.
Гермиона тяжело выдохнула, и Эмили выключила лампу, уходя.
* * *
Рано утром следующего дня Гарри проснулся от приятного ощущения теплых, переплетенных конечностей. Джинни, с удовлетворением подумал он и перекатился к ней. Но когда он открыл глаза, знакомый веер ярко-рыжих волос отсутствовал, а вместо него он увидел темноволосую женщину, которая все еще спала. Он почувствовал небольшой укол разочарования, но за ним последовали бурные воспоминания о предыдущей ночи.
Они с Элизабет покинули Полутень довольно рано, так что у них было достаточно времени, чтобы исследовать окрестности после удовлетворения первоначальной насущной потребности Гарри. Она была в таком же нетерпении, как и он, и, когда он смог собраться с мыслями, он основательно занялся ею. Джинни хорошо его обучила.
Были и отдельные разговоры — она больше рассказывала ему о своей жизни и амбициях. Она призналась, что его фотография в "Пророке" "взбудоражила" ее и повлияла на ее решение отправиться в Полутень в тот вечер. Естественно, она не ожидала встретить самого Гарри.
Он очень мало говорил о своей собственной жизни — в основном задавал открытые вопросы или говорил ей, какой привлекательной он ее находит. Элизабет несколько раз пыталась увести разговор в сторону, но ей это не удавалось, отчасти из-за его слабых вербальных навыков, но в основном из-за его пожизненной привычки к самозащите.
Оглядываясь назад, он был поражен тем, как легко он затащил ее в свою постель. Он не знал, было ли это следствием алкоголя, разговора с Алистером, "восхитительно греховной" атмосферы бара или какой-то комбинации этих трех факторов. Он задавался вопросом, сможет ли он повторить это.
Элизабет перевернулась на спину. В конце концов ее дыхание стало более поверхностным, и вскоре она открыла глаза. Узнав его, она улыбнулась и хриплым голосом сказала:
— Привет.
— И тебе привет, — ответил он и лениво поцеловал ее в лоб. Она потянулась к нему, и вскоре они уже лежали на спине, довольные друг другом.
Должно быть, он заснул, потому что, когда он открыл глаза, она уже встала с кровати и надевала верхнюю половину светящейся в темноте пижамы "Сохатый", которую подарил ему Джордж Уизли.
— Доброе утро, — сказала она, присаживаясь на край кровати. — Может, позавтракаем?
Гарри сел и потянулся.
— Да, я проголодался.
— Еще бы!
Проведя рукой по волосам, он сказал:
— У нас есть два варианта. Мы можем либо позавтракать в постели, любезно предоставленной моим немного сумасшедшим домовым эльфом, Кричером. Или я могу приготовить завтрак сам. Что бы вы предпочли?
Она посмотрела скептически.
— Ты действительно умеешь готовить, или ты угрожаешь мне "холостяцкой кухней волшебника", которая обычно включает в себя поджаренный палочкой хлеб и консервированные бобы?
Он рассмеялся:
— Не забудь про помидор, искалеченный режущим проклятием, и стакан мутного тыквенного сока. Но нет, я действительно умею готовить — меня воспитали магглы.
— Ах да, я забыла... Как бы мне ни хотелось остаться с тобой в постели и есть виноград с тарелки, я не могу отказаться от возможности попросить Гарри Поттера приготовить мне завтрак.
— Хорошо. Давай я спущусь первым, чтобы сообщить новость Кричеру. Кухня находится тремя этажами ниже.
Гарри встал с кровати, натянул шорты и халат.
Посетив туалет, он спустился на кухню и обнаружил Гермиону за столом с чашкой чая и нетронутой булочкой перед ней. Ее глаза были налиты кровью, под ними залегли темные круги, а волосы были вьющимися.
— Гермиона, в чем дело?
— Рон бросил меня, — хрипло ответила она.
— Рон порвал с тобой? — повторил он, садясь рядом с ней. — Почему? Что случилось?
Она фыркнула и вытерла нос носовым платком.
— Он сказал, что мы не подходим друг другу. И что я обращаюсь с ним как с ребенком.
— О, Гермиона, мне так жаль. — Он обнял ее. — Когда это случилось?
— Вчера вечером, после ужина.
Элизабет неуверенно вошла в кухню, на ней все еще была только пижама.
— Простите меня..., — сказала она.
Гермиона побледнела и отстранилась.
— О Боже, у тебя гости... Я просто уйду...
— Нет, — запротестовал Гарри, положив руки ей на плечи, чтобы остановить ее. — Пожалуйста, не уходи. Подожди минутку.
Он подошел к Элизабет и потянул ее в коридор.
— Мне очень жаль, Элизабет, но у моего друга кризис. Боюсь, тебе придется уйти.
— Это была Гермиона Грейнджер? — спросила она, заглядывая ему через плечо.
— Могу я предложить вам завтрак в другой раз? — спросил он, игнорируя ее вопрос. — Мне ужасно жаль выгонять вас вот так.
Она выглядела разочарованной.
— Конечно. Значит ли это, что мы еще увидимся? Я не была уверена, чего ожидать. Полутень, ты знаешь.
Он глубоко вздохнул.
— Да. Я не могу сказать, что я подхожу для отношений. Я только что вышел из чего-то серьезного и...
— Я понимаю, — сказала она. — Пришли мне как-нибудь сову. Или приходи ко мне в отдел каминной сети.
— Ты можешь увидеть себя со стороны? Камин находится этажом выше. Мне очень жаль.
— Да, конечно, — ответила она, и они снова поцеловались, прежде чем она вернулась в его спальню, чтобы одеться.
Гарри натянул халат и вернулся на кухню, где Гермиона разрывала свою булочку на все более мелкие кусочки. Он снова сел рядом с ней.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Нет, я не в порядке, — сказала она. — Все кончено. Мы не подходим друг другу. Я недостаточно его уважаю.
— Это то, что он сказал?
Она кивнула.
Гарри не знал, что ответить, поэтому постарался молча поддержать ее. Он любил Гермиону, но должен был признать, что Рон оценил ситуацию правильно. Гарри никогда до конца не понимал их отношений.
— Я до сих пор не могу в это поверить, — сказала она. — Я так долго ждала, когда он вырастет, и он наконец-то это сделал... — Слезы покатились из ее глаз, и Гарри протянул ей свежий носовой платок.
— Он стал мужчиной, которого я всегда хотела... у него даже появились манеры поведения за столом. — Она начала всхлипывать.
— И теперь, когда он обучен, — продолжала она. — Он найдет кого-нибудь другого, и он достанется ей.
Гарри, все еще не зная, что сказать, издавал неопределенные успокаивающие звуки.
— И его родители! — сказала она в новом порыве горести. — Я уже думала о них как о своих родственниках. А теперь этого никогда не будет.
— Э, Гермиона, — начал Гарри. — Разве ты не жаловалась в основном на миссис Уизли и на то, как она обращается с Флер?
— Возможно, — сказала она. — Но я была готова к этому.
К этому моменту Гарри был голоден, но он понятия не имел, как выкрутиться и приготовить завтрак. Может быть, он сможет беззвучно общаться с Кичером, используя связь дом-эльф?
"Кричер!" — в отчаянии подумал он.
"Да, хозяин!" ответил Кричер, находясь в сознании Гарри.
"Не мог бы ты приготовить мне завтрак? Как обычно, но с дополнительной колбасой и тостами с маслом."
"Кричер рад служить Хозяину таким образом! Только самые удачливые домовые эльфы могут получать приказы молча! Кричеру очень и очень повезло! Спасибо, хозяин!"
Гарри не был уверен, как отшить Кричера, и боялся, что Гермиона заметит, что он не уделяет ему должного внимания.
"Спасибо, Кричер. Это все."
Гарри почувствовал в голове крошечный хлопок, который, как он надеялся, означал, что Кричера больше нет. Не хватало еще, чтобы там был Волдеморт, подумал он.
— ... а потом он сказал, что я доказала его правоту, — продолжала Гермиона, все еще плача.
Гарри с облегчением услышал звуки приготовления пищи с другого конца кухни.
— Мне так жаль, Гермиона, — сказал он. — Поверь мне, я знаю, как это ужасно.
— О, Гарри, конечно, знаешь! Я забыла о тебе и Джинни. — Ее глаза расширились: — И я не могу поверить, что вторглась к тебе и твоей... компании.
— Не бери в голову, — ответил Гарри. По крайней мере, я еще раз зашел туда до завтрака, подумала маленькая часть его сознания, и ему стало стыдно за это.
— Ты встретил ее вчера вечером? Как думаешь, увидишь ее снова?
— Я был бы не против увидеться с ней еще несколько раз, но я не планирую ничего серьезного.
— Надеюсь, она это знает, — предостерегла Гермиона.
— Мы познакомились в вампирском баре в Ноктюрн Аллее, так что я сомневаюсь, что у нее могут быть какие-то недоразумения.
Гермиона ахнула.
— Ты пошел в Ноктюрн Аллею? У тебя есть желание умереть?
Гарри приложил все усилия, чтобы объяснить Алистера и его необычные обстоятельства.
— Он был в Гриффиндоре? Сколько веков назад? Было бы интересно поговорить с ним — он звучит гораздо более информативно, чем любой из хогвартских призраков или портретов. У меня было бы столько вопросов!
— Я не уверен, что рекомендую это делать. По крайней мере, не в твоем нынешнем состоянии. Он был странно ... убедительным.
