Рена проснулась от того, что кто-то довольно ощутимо тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела, что над ней склонился Нейджи и с беспокойством спрашивал:

— Успокойся! Все в порядке! Что с тобой?

— Что случилось? — еще не совсем придя в себя, спросила Рена.

— Ты кричала. И так истошно, будто тебя тут убивали особо жестоким способом.

— Мне просто приснился жутковатый сон. Все уже нормально, — именно поэтому она и не любила спать. Рена приподнялась и с удивлением заметила, что у нее уже ничего не болит. В том числе и голова.

Нейджи выпрямился, но не спешил отойти от ее кровати, все с таким же беспокойством глядя на нее.

— Ну, чего пялишься? — раздраженно спросила Рена. — Это всего лишь кошмар.

— Курить меньше надо, чтоб такое не снилось.

— А вот насчет покурить — это хорошая идея! — издевательски ответила она и потянулась за сигаретами.

— Не вздумай.

— Нейджи-кун, иди к черту, — почти весело ответила Рена и закурила.

Возможно, он бы поворчал еще немного и гордо удалился, бормоча под нос ругательства в адрес полоумной девицы, но тут компания пополнилась еще одним лицом.

— Ты что тут делаешь, ублюдок? — злобное шипение от двери заставило шевелиться волосы на теле даже у непробиваемой нахалки.

Нейджи непроизвольно активировал бьякуган и медленно встал в базовую стойку.

— Я капитан команды и могу заходить к своим подчиненным когда хочу. А ты кто такой, что смеешь мне права качать? — с тихой, но явной угрозой в голосе ответил Нейджи.

— Тебя это не касается. Пошел вон, ублюдок белоглазый, — так же тихо ответил Гаара, складывая руки на груди. — Или я тебя убью.

— Мальчики, не ссорьтесь! — попыталась хоть как-то урезонить их Рена, но, получив два разгневанных взгляда, предпочла заткнуться и забиться в самый уголок кровати.

Ребята источали такую угрозу, что ей было уже не просто не по себе, а откровенно страшно. Воздух стремительно накалялся, а от их энергии сперло дыхание.

— Ну так что, сам уберешься отсюда или тебя вынести? Ты же знаешь, у нас не принято, чтобы к девушкам ночью бегали представители других селений, — Нейджи еще ниже склонился к полу, и по его коже заплясали всполохи чакры.

— Если я отсюда выйду, так только переступив через твой растерзанный труп, — холодно ответил Гаара, начиная завивать над собой гибкую плеть песка.

— Нет, ну чего вы тут сцепились? Вы похожи на двух петухов, не поделивших забор. Может, вы все-таки по-мирному как-то? — Рена снова попыталась их успокоить. Ей категорически не нравилось, куда все это вело.

— Молчи! — одновременно рыкнули на нее соперники.

— Ах так?! — Рена вышла из себя так быстро, будто кто-то кинул факел на склад с порохом. Ее миротворческое настроение испарилось мгновенно, сменившись жаждой убийства.

— Нет, ну вы меня достали! Какого черта вы устроили разборку в моей комнате?! Вы что, идиоты, не можете свой гонор попридержать? Нашли из-за чего сцепиться!!!

— Закрой рот, женщина! — почти хором огрызнулись соперники, перенося свою агрессию уже на Рену. Вот где вселенская справедливость?! Этот мужской пол всегда стремится владеть всем как какой-то пещерный человек, совершенно не считаясь с мнением потенциального "имущества".

Почему-то Рена решила, что лучше быть вежливой. Для начала она встала в полный рост на кровати, раздавила окурок в кулаке и полностью модифицировала глаза. Ее длиннющая коса, пропитанная энергией, изогнулась над плечом точь-в-точь как скорпионий хвост. Это было жутко.

— Вы кого тут на место поставить хотели, долбоебы?! Я сейчас вас обоих так отделаю, чтоб поняли, козлы вонючие, с кем связались. А если не дойдет, тогда вам вообще пиздец полный и бесповоротный настанет!

Гаара и Нейджи от такого напора потеряли дар речи и уставились на мелкую скандалистку так, что ей стало казаться что вторая голова у нее на плечах уже проклюнулась. Но она разошлась и пока остывать не собиралась.

Нейджи неуверенно улыбнулся и, уже не обращая внимания на Гаару, успокаивающе заговорил, как только Рена набрала воздуха в грудь для следующего визга и он получил возможность вклиниться:

— Прошу тебя, Рена, успокойся. Это всего лишь небольшое недоразумение, и мы можем спокойно обсудить и закрыть вопрос.

— Недоразумение? Козлы! Да я вас в задницу имела с вашими недоразумениями, кретины конченые! Кого вы мне тут устроили, чтоб вас подбросило и приложило! Я из-за вас теперь злющая, как ведьма в климаксе!

Глаза Рены полыхали как два чумных костра, яростно и не предвещая ничего хорошего. Коса уже не просто изогнулась над плечами, а раздраженно стегала из-за них, задевая стену и выбивая из нее мелкую каменную крошку.

— Уймись, — решил вмешаться Гаара, не совсем понимая, что она этим хотела сказать, но вполне впечатленный ее гневом. — Думаю, орать тут не из-за чего. Может, мы действительно как-то извинимся и уйдем по-тихому?

— Так валите отсюда! Чтоб духу вашего тут не было! И только, суки, попадитесь мне на глаза! Поимею без жалости!

Нейджи убрал бьякуган и первым шмыгнул за дверь. Гаара более спокойно собрал песок в тыкву и с достоинством вышел.

Рена несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь, и стала приводить волосы в порядок.

— Ничего, им полезно, — вздохнула Рена, подкуривая новую сигарету.

А тем временем в коридоре совершенно ошалевшие от такого дела шиноби смотрели на дверь так, будто за ней притаился как минимум демон. О ссоре они уже и думать давно забыли.

— Что это было? — как в трансе спросил Нейджи. — Охренеть.

— Наверное, у нее критические дни. Говорят, что у женщин такое бывает, — попытался ответить Гаара, так же ошалело рассматривая дверь.

— Если все бабы такие — никогда не женюсь.

— Угу.

Нейджи развернулся и поспешно исчез за одном из поворотов коридора. Гаара же, сначала собирался уйти, а потом все же решился и осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь. Вроде все было тихо. Никто на него не кричал и не крыл трехэтажным матом.

Рена сидела на полу, прислонившись спиной к койке, и нервно курила. На Гаару она даже не подняла глаз.

— Рена... — немного неуверенно позвал он.

— Что?

— Я хочу продолжить разговор.

Она подняла на него задумчивый взгляд и сказала со вздохом, выпуская дым носом:

— Тогда запри дверь и ложись рядом.

Глава 14. Начало странных бесед

Глава, в которой Рена впервые в жизни говорит о своей истинной Семье

Гаара пересек комнату, растянулся на койке, поворочался, а потом и свесился с ее края, наблюдая, как Рена курит, все так же сидя на полу. Потом не выдержал, протянул руку и вытащил дымящуюся сигарету из ее пальцев и начал вертеть, рассматривая со всех сторон.

Рена подняла на него удивленные глаза:

— Ты чего?

— Как ты можешь брать в рот такую гадость? — спросил озадаченный Гаара и чихнул, попробовав понюхать дым поближе.

— Вовсе это не гадость! — искренне обиделась за свои сигареты Рена. — Одни из самых лучших!

— Не вижу разницы.

— И не увидишь, пока сам курить не начнешь.

Гаара с любопытством посмотрел на сигарету, поднес ее к губам и попытался затянуться. Результатом этой попытки стал мучительный кашель со слезами на глазах.

— Фу! — еле прокашлявшись, сказал он. — Гадость! И воняет.

— Просто ты неправильно затянулся, вот и все, — чуть грустно ответила Рена. — Что это за балаган ты мне с Нейджи на пару устроил?

Гаара перевернулся на спину и задумчиво посмотрел на потолок.

— Я не хочу, чтобы рядом с тобой кто-то околачивался.

— Что?! — Глаза Рены полезли на лоб

— Я. Не. Хочу. Чтобы. Рядом. С. Тобой. Кто-то. Околачивался, — раздельно, чуть ли не по слогам сказал ей Гаара, все так же с неослабевающим вниманием рассматривая потолок.

— Я расслышала, не глухая. Но с какой стати ты ставишь мне такие условия? — Рену переполняло раздражение, и голос ее звучал резко и неприятно. Она недоверчиво щурилась, в упор рассматривая возмутителя своего спокойствия.

— Ты мое развлечение. Ты и жива пока только из-за того, что не даешь мне окончательно заскучать.

Она встала на ноги, уперла кулаки в бока и внимательно посмотрела на распластанного на кровати нахала, который никак не отреагировал на нее.

— Ты очень сильно заблуждаешься. Очень. Если ты думаешь, что имеешь на меня какие-либо права, то этим лишь демонстрируешь всю глубину своего невежества. С огромным удовольствием сейчас надавала бы тебе по шее!

— Так давай, попробуй, вот он я — только руку протяни.

Она сложила руки на груди и запыхтела как закипающий чайник.

— Я пока еще не планировала умирать.

Гаара закинул руки за голову и как следует потянулся всем телом, похрустывая суставами. Его лицо пересекла улыбка, и вышла она у него перекошенная, злая и совершенно отрицающая здравомыслие.

— Ты не боишься смерти. Но ведь есть что-то похуже прекращения существования, правда?

— Да? И что же для меня страшнее смерти? — ухмыльнулась Рена, принимая более расслабленную позу.

— Я еще не знаю. Но скоро найду. Знаешь, я с огромным удовольствием тебя сломаю, — с мечтательным выражением на лице произнес он. — И хочу, чтобы честь тебя растоптать принадлежала только мне. Поэтому заруби себе на носу — еще кого-то увижу рядом с тобой, и этот смельчак навеки упокоиться. Моими стараниями.

— А с чего ты взял, что меня это беспокоит? — Рена удивленно задрала брови, напрочь игнорируя совершенно не двусмысленную угрозу. Да, она понимала, что Гаара — не тот человек, который будет разбрасываться своими словами. Но страха не было, только любопытство.

— Ты хочешь сказать, что тебя совершенно не тронет, если я начну потрошить кого-то из твоей команды у тебя же на глазах? — с интересом спросил Гаара и даже приподнялся на локтях.

— Нет, — она пожала плечами.

— И я могу выбрать любого? — он смотрел на нее так, будто видел первый раз.

— Ну, допустим, Нейджи или Ли ты так просто не выпотрошишь, как хвастливо замечаешь. Так что рекомендую начать с девчонки. Мне она не нравится, но трогать ее запрещено, и я пока не придумала, что сделать с ней такого, чтобы прямо обвинить меня было нельзя. Но теперь мне пришла в голову мысль, что если ее тронешь ты, то я получу сразу два оргазма — первый от того, что она не будет мне больше мозолить глаза, а второй от того, что я знаю наверняка — ты придумаешь что-то интересное, когда возьмешься за нее.

Гаара удивленно приподнял брови.

— Ты странная.

— Как и ты.

— Не так, иначе. Мы хотим очень похожих вещей, но все таки разного. Ты безумна, как и я, но твое безумие идет из голого, холодного расчета. Я тебе даже немного завидую.

Рена ласково улыбнулась и толкнула Гаару в бок.

— Подвинься.

Гаара подвинулся без малейших колебаний, уступая ей место, на которое она тут же прилегла. И вновь им было тесно вдвоем на узкой постели, но никто не пытался отвоевать себе больше места.

— Давай продолжим прерванный разговор. Ты же за этим пришел?

— Да.

— Спрашивай. Ведь, если мне не изменяет память, твоя очередь задавать личные вопросы.

— Да. Ты говорила, что являешься временным сосудом для душ десяти Матерей-Змей. Что это значит?

— Мы можем говорить с тобой сейчас как Джинчуурики? — она вздохнула.

— Что ты имеешь в виду? — Гаара был заинтригован и удивлен.

— То, что на нас охотятся, а обо мне еще не знают. И о Сестрах тоже пока ничего не известно.

— Но тогда почему ты мне об этом говоришь? — он был потрясен. — Я же представитель вражеского лагеря.

— Потому что ты — Джинчуурики. Ты не сделаешь с моей тайной ничего плохого, как только примешь идею о том, что оба мы — одержимые медиумы. Ты не сможешь — Шуукаку тебе просто этого не позволит. Я могу даже предложить тебе потом с кем-то обсудить эту тему.

— Откуда ты это знаешь?

— Скажем так, интуиция, — она улыбнулась. Сестры дали ей понимание, как функционирует "сожительство" духа и человека независимо от того, как они были объединены в одно тело. В общих чертах это напоминало закрытую секту — все одержимые могли делать друг с другом что угодно, но умышленно передать секреты непричастным лицам — не могли. Поэтому Рена совершенно свободно могла говорить о Сестрах с Гаарой и быть уверенной, что дальше него это не пойдет.

— Хорошо. Я принимаю тебя как равного мне медиума-Джинчуурики. Теперь рассказывай.

— Матери-Змеи — очень стары и пришли в этот мир еще до того, как Мудрец разделил Десятихвостого на Биджуу. Они никогда не пытались влиять на мир, жили весьма уединенно, поэтому и не привлекали внимание людей и нелюдей. Я не знаю, кто они на самом деле, откуда пришли. Я долго искала хоть что-то, но упоминания о них настолько путаны и малы, что опираться на эти данные не представляется возможным. Возможно, они — остатки древней нации, существовавшей задолго до того, как люди слезли с пальм. Если это так, то мне жаль их — от Матерей остались лишь осколки души, они утратили дух, утратили разум, став голой эмоцией. Скатились почти что к животному существованию.

— Но тогда откуда ты знаешь о них?

Рена рассмеялась.

— Гаара, не смеши меня! Ты же ощущаешь Шуукаку внутри себя?

— Конечно.

— Общаешься с ним?

— Бывает и такое, хотя общением это трудно назвать, — Гаара нахмурился. — Мне неприятно об этом говорить.

— Ну вот. Я называю их Сестрами, потому что они явно не породили меня, чтобы называться матерьми. Хотя фактически они были прародителями всех духов-змей.

— Кто их в тебе запечатал?

— Никто. Сестры особенные, они по своей воле иногда выбирают носителей. Как я поняла, их материальная форма неудобна для странствий в мире и слишком привлекает внимание. Возможно, на остатках разума они понимают, что если будут жить открыто, то их разделят и свяжут как всех остальных Биджуу. То, как они реагируют на тебя, дает мне понимание, что они не сильнее Хвостатых и поэтому опасаются совершенно не напрасно. Так было и со мной: стала человеком-носителем, а они поселились в моем теле, сознании, разуме и душе.

— И что дальше с тобой будет? — Гаара был искренне заинтересован.

— Не знаю, но не думаю, что это продлится долго — они покидают людей с такой же легкостью, как и вселяются. Это зависит от их желания и настроения.

— То есть ты хочешь сказать, что в любой момент они изойдут из тебя?

— Да. Сбросят меня как старую шкурку.

— И что тогда будет?

— Ну... Очевидно же — много ли жизни остается в сброшенной змеей коже?

— Кто твои родители?

— Не знаю. Если они еще живы, то пусть молят богов, чтоб я их не нашла.

— Почему?

— Меня выбросили в лесу. Новорожденной. Вот именно тогда во мне и поселились души Сестер. Если я им так мешала — можно же было просто утопить меня в ближайшем ручье. Я бы просто умерла несмышленым младенцем и не была бы вынуждена влачить столь жалкое существование. Являться лишь коконом, сезонной оболочкой — что может быть нелепее.