Сын навигатора

— Спасибо, — сказала она.— Как тебя зовут?

— !ткз, — сказала я.

— Кытыз, — повторила она. — Я хочу спросить. Вы откусываете нам головы и съедаете?

Я сначала не поняла, о чем она, но потом вспомнила рассказ богомола про земных богомолов.

— Нет, — сказала я. — Вам никто головы не откусывает. И не съедает.

— Тогда почему вы меня так испугались?

— Потому, что таких как ты у нас нет. Такие, как ты... Мальчики не вырастают в таких, как мы. И как ты.

— А во что вырастают?

Я достала планшет с видением.

— Это в натуральную величину, — сказала я.

Ккехн взяла у меня планшет и некоторое время смотрела на него. Потом она взяла с тумбочки зеркало и посмотрела себе под живот.

— Да, — сказала я. — Член такого размера как у тебя. В среднем чуть меньше, на самом деле.

— А остальное?

— Я же говорю, это в натуральную величину.

Я представила, как видение выглядит для нее. Лишенное шерсти сморщенное крошечное, по сравнению с членом, тело, неразвитые конечности с неразделенными пальцами, беззубый и непропорционально большой рот, нераскрывшиеся глаза

— А как же она оно... питается, дышит?

— Они живут в сумке. Девочки выходят из сумки и растут дальше, а мальчики вырастают вот такими. Флогистон содержится в молоке. Вне сумки они правда не выживут. Они живут не больше года или, обычно, умирают после первого оплодотворения.

— Опло...

— Того, от чего получаются дети.

— А которые необычно?

— Те после второго.

На самом деле, я слышала, что некоторые магией и снадобьями продлевают мальчикам жизнь, чтобы их хватило на пять-шесть, даже на дюжину совокуплений. Но я подумала, что про это говорить не стоит. Тем более, что открыто про это не говорили.

— И что теперь делать со мной?

— В смысле, делать?

— Как я буду жить у вас?

— Ну, я вот была на парламентских слушаниях. Там говорили, что у нас же живут дркнз с телесными отклонениями, а у тебя ведь тоже отклонение.

— Я далеко отклонилась... отклонилось? Я какого грамматического рода?

— Разумного. Поэтому отклонилась.

— А почему это со мной случилось?

— Бо... Хумансы сами не знают. Наши биоманты тоже. Они говорят, они не понимали нашу энтелехию. Возможно, что-то, что они пытались добавлять в заменители молока или в другую пищу. Или что-то, что было там с самого начала Что-то, что было в сырье для заменителей.

— Нетел?

— Жизненную силу, которая определяет, каким вырастет организм.

— Геном, по-человечески?

— Не знаю, я не биомант.

— Мне все это надо осмыслить, — сказала Ккехн и боком повалилась на кровать.

Эмпат потрогала меня за заднее колено, намекая, что лучше уйти.

Глава 5. Побег

Прошло две недели. Корабль-разведчик собрал свои расставленные по пустыне паруса и улетел. Взлетая прямо на восток с места стоянки, они прошли бы слишком близко от Порта Гтзн и коридоров гражданской авиации. Им согласовали траекторию примерно над взлетным коридором нашего Центра, поэтому им пришлось пролететь пять десятков километров на вращающихся крыльях на юг. Они взлетали очень полого, сначала набрали в тропосфере сверхзвуковую скорость на дышащих воздухом двигателях, потом разогнались до гиперзвука в стратосфере на этих же двигателях, и только потом перешли на свой неделимый водородитель.

Станцию они перехватили над западным побережьем Старого Света. Они ненадолго пристыковались к станции, провисели около витка и начали подъем в зону прыжка на двигателях малой тяги. Больше мы этот корабль в нашей системе не видели.

Богомолы организовали представительство в Порт Гтзн. Мы увидели их челноки — легкие аппараты, предназначенные для регулярных рейсов между планетой и орбитой. Они были похожи на нашу блевальную комету, только с тупым носом, и крылья были не треугольные, а довольно причудливой формы, с плавно изогнутой передней кромкой. Мне они в плане напоминали стрельчатую арку со шпилем.

И у них было очень развитое хвостовое оперение, а еще на нем и на задней кромке крыльев были маленькие поворотные плоскости, как рули у водных кораблей. Как и у разведывательного корабля, их днище и нижняя поверхность крыльев были черными, и у них были черные полосы по передним кромкам хвостового оперения и даже рулей.

Как объясняли богомолы, у этих челноков тоже было несколько двигателей, а именно три: портативный атанор, трансмутировавший водородитель в солнечный газ, двигатель на неделимом водородителе и дышащие воздухом крыльчатки. Я заметила, что переводящая машинка иногда называет атанор "атанором шестикрылых небесных духов", но почему-то не придала этому значения.

На орбите они маневрировали при помощи атанора, и орбитальную инъекцию делали с помощью этого же двигателя. А на аэродроме они использовали атанор, чтобы делать молнию, а с ее помощью водородитель из воды. Поэтому им не надо было расставлять солнечные батареи по перрону, как разведывательному кораблю. Да и водородителя ему надо было гораздо меньше, чем разведчику, он же был намного меньше и легче.

Солнечный газ, получавшийся в атаноре, они просто выпускали в атмосферу. Они говорили, что он совершенно безопасен, если только не вдохнуть его вместо воздуха, а к тому же он еще гораздо легче воздуха, поэтому быстро будет рассеиваться. Наши натуроманты пытались изучать этот вопрос и, действительно, никаких угроз от челнока с работающим атанором не обнаружили.

В принципе, говорили богомолы, челнок вполне мог бы сесть с запасом водородителя, достаточным для возвращения на орбиту, но его взрыв сжег бы не только челнок, но и половину аэропорта. А при посадке много чего может пойти не так, здесь богомольская авиация не сильно отличалась от нашей.

Крыльчатки могли работать и на неделимом водородителе, и на жидком топливе. В качестве жидкого топлива богомолы покупали у нас масло, обычно отработанное масло из кафе. При посадке и в начале набора высоты они использовали масло, а в стратосфере переходили на водородитель.

Богомолы рассказывали, что вообще-то эти корабли предназначены для посадки с пробегом на аэродромы с длинными взлетно-посадочными полосами. Но при необходимости они могли садиться и взлетать вертикально, не на вращающихся крыльях, как разведчик, а за счет поворота дымовых труб.

Пыли при таком взлете было, конечно, меньше, чем от корабля — все-таки челнок был намного легче. Но струи били по гораздо меньшей площади с гораздо большим давлением, так что летела не только пыль, но и прямо куски глины. Руководство аэропорта быстро осознало, что с новыми взлетами и посадками количество пыли не уменьшается: дымовые струи выбивали даже из утрамбованного и смоченного грунта все новый и новый материал. После второго рейса для челнока соорудили специальную площадку, замощенную булыжником.

Они входили в атмосферу на широте Центра, над пустыней и над горами, потом, уже на мористой стороне Небесных Гор, поворачивали к северу, делали разворот к северу от Порта Гтзн, и садились в аэропорту по стандартному посадочному коридору. Им даже разрешили поставить свои маяки в точках разворота и возле самой посадочной площадки.

Взлетали они на восток, сначала набирали высоту в коридоре аэропорта, потом отклонялись к югу, входили в сектор нашего Центра и начинали свою гравитационную дугу. Обычно они выбирали время старта для прямого перехвата станции. Иногда, если окно перекрывалось с расписанием аэробусов, они запрашивали взлет пораньше и делали несколько кругов над морем, в секторе Центра.

Ккехн все-таки перевезли на планету. Комиссия решила, что она еще не готова к попыткам интеграции в общество. Впрочем, я думала, да и доктор Фшк мне об этом говорила, что это наше общество было не готово интегрировать ее. Парламенты и бюрократы обсуждали все это за закрытыми дверями, но на политических форумах бушевали эмоции. Теория моей бабушки, что богомолы — это подземные духи, едящие и пьющие только для видимости, открыто не звучала, но что-то похожее время от времени проскакивало.

Впрочем, кроме неготовности общества была еще одна проблема, очень беспокоившая и наших, и богомольских врачей. Выросшая в полной изоляции от нашей биосферы, Ккехн не имела иммунитета ни к одному из наших заболеваний. Наши врачи гордились, что могут вылечить любую известную инфекцию, но всем было понятно, что если бы Ккехн заболела всем сразу, то, скорее всего, ни мы, ни богомолы не смогли бы ей помочь.

Согласившись в этом, врачи нашли еще одну точку соприкосновения, что главным компонентом иммунной защиты являются живущие в кишечнике микроорганизмы. А значит, прежде чем инокулировать Ккехн какими бы то ни было нашими инфекциями, надо привести ее микрофлору хотя бы к какому-то подобию нормы. Для этого Ккехн следовало от нескольких недель до пары месяцев прожить в относительной изоляции, употребляя продукты и снадобья, которые наши врачи считали полезными для пищеварения.

Первые опыты в этом направлении поставили еще на орбите. Ккехн привезли имбирного кваса и квашеной спаржи. Она это съела и выпила без немедленных фатальных последствий, а квас ей даже понравился.

Ккехн потребовала, чтобы я на планете была с ней. Доктор Фшк подтвердила, что это ее должно было бы успокоить. Командир категорических возражений не высказала, но явно была не очень довольна. Все-таки пилотов в Центре было мало, а контакт требовал регулярного сообщения с орбитой, и богомольский челнок с его пятиместной пассажирской кабиной тут мало чем мог помочь. Разве что, богомолам в креслах челнока было гораздо удобнее, чем в гамаках наших кораблей. Ну и вообще они в наших кораблях боялись, многие отказывались даже туда переходить без вакуумных доспехов, и закрывали забрало еще в шлюзе.

Я попросила было оплату как за орбитальный полет. Но политики из комиссии по контакту сказали, что за такое им бюрократы карапакс прогрызут, и они могут мне предложить только оплату по фиксированной ставке, как за простой между полетами.

Мне казалось, что я и так много налетала за последние недели, и я решила, что отдых мне не помешал бы. С бабушкой мы не разговаривали после ее звонка про подземных духов. Но мама мне позвонила и подумала, что бабушка очень недовольна — и тем, что я связалась с этим чудовищем, и тем, что денег теперь будет меньше. Мнение самой мамы я спрашивать постеснялась. И даже постеснялась выдать домашнюю заготовку, что у меня больше налета в неделю, чем норматив у аэробуса. Хотя это было правдой. И я за это время заработала больше, чем обычно за полгода.

Нас поселили в странном жилище, назначение которого я так до конца и не поняла. Мне сказали, что это правительственная дача, но для королевской семьи оно было слишком скромным и маленьким.

Дом размещался в десятке километров на юго-восток от окраин Порта Гтзн, довольно высоко в предгорьях. По альтиметру повозки, в которой мы туда прилетели, около двух тысяч метров над уровнем моря. Здесь уже заканчивались тропические джунгли и начинались дождевые леса, похожие на субтропические.

В принципе, в этом высотном поясе еще есть вполне регулярная жизнь: до этой и даже большей высоты доходят рисовые террасы и сады субтропических фруктов, особенно апельсиновые. Но дом размещался в месте, не подходящем для сельского хозяйства, на крутом склоне ущелья. На дне ущелья, в полусотне метров от дома по высоте, шумел ручей. От самого дома вверх по ущелью шла почти горизонтальная тропинка, выводившая к красивому водопаду.

Вниз по склону вела лестница, спускавшаяся к сооружению, по крайней мере частично объяснявшему назначение дома. Там, у основания скалы, была небольшая, но довольно роскошная купальня, снабжавшаяся водой из горячего источника. Купальня состояла из трех бассейнов, выложенных мозаикой из изразцовых плиток. Один был под открытым небом, помельче и погорячее. Второй, с более прохладной водой, был поглубже и под навесом. А в третий, в котором можно было охладиться, если перегрелся в горячем, вода поступала из ручья по акведуку.

Самым удивительным было то, что я не заметила не только наземных дорог, подходивших к дому, но даже заросших следов этих дорог. Получалось, что не только жильцов и припасы привозили по воздуху, но и стройматериалы доставлялись таким же образом. На драконах привозили даже питьевую воду и дрова. Только вода для мытья была местная: в нескольких сотнях метров выше водопада от ручья был отведен мини-акведук, доставлявший воду самотеком.

Домик был маленьким и довольно уютным, в стиле жилищ Туманных Островов. Фундамент из дикого камня на пуццолане, покрашенные желтой охрой глинобитные стены, крытая черепицей крыша, коньковые балки, украшенные резными мордами драконов, веранда с ротанговыми креслами и диваном.

Часть окон была застеклена витражами в деревянных переплетах, на мой вкус слишком яркими — но Ккехн они очень понравились. Окно в гостиной застеклено не было, но у него была деревянная рама и амулет, позволявший закрыть окно экраном. В гостиной был кондиционер, под которым была подвешена дощечка с выгравированной надписью, напоминавшей, что надо устанавливать экран при включенном кондиционере.

Главным достоинством дома был, конечно же, вид с веранды. Склон заслонял от нас высотки Порта Гтзн, но открывался великолепный обзор на побережье почти до самого Центра. А вверх по ущелью можно было разглядеть снежные вершины Небесных гор. Впрочем, чаще там были видны только облачные флаги.

У дома была пристройка со спальным помещением на шесть гамаков, видимо для обслуживающего персонала. Сам дом состоял из гостиной и двух спален с канами. Мне показалось занятным, что у каждого кана своя топка. В первую ночь, опасаясь, что будет холодно, я протопила оба кана, но Ккехн запротестовала, что ей жарко, и ушла спать на диван на веранде (там были и гамаки, но в гамаке ей показалось неудобно). К утру она замоталась в одеяло, так, что только нос торчал. Мне, что интересно, жарко вовсе не было.

Мы с Ккехн ночевали в доме вдвоем. Днем прилетали доктора Фшк и Ркнз. Лингвист учила Ккехн языку. Грамматику Ккехн уже знала удивительно хорошо, главная проблема у нее была с произношением. После обеда прилетали медики, каждый день наш и через день богомольский. Богомолы выдали Ккехн медицинского голема, к которому надо было каждый богомольский час прикладывать ладонь, и он передавал какие-то там параметры в представительство.

Еду нам привозили почти готовую. Приезжали двое поваров и официант, у них все уже было порезано, что надо посолено и замариновано. Даже супы они только подогревали. Почти единственное, что они делали в летней кухне дома — это жарили то, что должно было подаваться к столу жареным.

Ккехн умела есть палочками, но держала их необычно. Одну палочку она укладывала в основание большого пальца и придерживала ее безымянным, и она была неподвижной, а вторую держала большим, указательным и безымянным пальцами. Я вспомнила, что богомолы держали грифели и губки для рисования точно так же, как она верхнюю палочку.

У нас все культуры едят палочками, только дикари и жители Туманных Островов едят руками. А на Земле, оказывается, было несколько культур, одна большая по общей численности населения ела палочками, другая специальными вилками. Еще было несколько культур, которые ели лавашем или другими лепешками. И были весьма многочисленные культуры — причем, в том числе, и такие, которые еще до ихнего Исхода сами научились запускать спутники, строили свои ковчеги и имели свои колонии — которые ели руками.