От оборотня при этих словах явственно повеяло жалостью и презрением. И ощутил эту смесь, похоже, не только Рунд, но и другие стоящие поблизости. Дуболесцу же хватило и смысла: он захлебнулся воздухом и начал медленно багроветь. Слуга же приосанился и торжественно возгласил:

— Гельд Проклятый объявляет нынешнего властителя Дуболесья трусом и предлагает ему покинуть Дикие Земли до полудня этого дня и прихватить с собой всю ту шваль, которую он привёл! Если же властитель Дуболесья или кто-либо из его подданных не выполнит данного требования или же попытается сделать очередную глупость, Гельд Проклятый оставляет за собой право применить любые из доступных ему сил и средств!

* * *

Просмотр пьесы, которая, будучи поставлена где-нибудь на подмостках, могла бы получить название трагедии "Цвет души" либо водевиля "Как покрасить человека", оказался грубо прерван весьма ехидным замечанием:

— Не тем любуетесь, почтенные!

Оторвавшись от созерцания возмущённо пыхтящего и меняющего цвет дуболесца, бароны Кай и Багол перевели взгляды сначала на стоявшего рядом и ухмыляющегося барона Нихор, а затем, следуя его кивку, на дальний край поля. Точнее, на стоящие там ровными рядами войска дуболесского князя. То есть стоявшие раньше. Сейчас же отряд ополченцев хоть и медленно, но явно неотвратимо превращался в толпу. И причина у этого могла быть только одна: растяпа-маг, вместо того чтобы совсем убрать заклинание усиления голоса, изменил его таким образом, что все высказывания слуги Его Сиятельства, а возможно, что и переговорщика были услышаны и там. Хотя — барон Кай посмотрел на как всегда непробиваемо спокойного друга (Его Сиятельство сам его так назвал!) — очень может быть, что не такой уж маг и растяпа. Во всяком случае, теперь дуболесский князь не сможет гордо развернуться и уйти — свои же не поймут. И не только ополченцы, но и дружина. А там новость и до тех, кто дома остался, дойдёт...

В это время Багол, додумавшийся до причины бурления во вражьем войске и до ужаса этим гордый, предложил если уж не высечь виновника, то хотя бы...

Что именно он хотел предложить, осталось неизвестным, поскольку Нихор ещё более ехидно поинтересовался:

— Багол, тебе твои бабы что, совсем мозги выели?

Багол не обиделся. Он, как подозревал Кай (и многие с этим соглашались), только притворялся туповатым увальнем, поскольку так было легче выжить в том курятнике, что ниспослали ему боги. Ну а попав в мужскую компанию, продолжал притворяться по привычке, легко отшучиваясь от таких вот нападок. Вот и сейчас, смерив Нихора взглядом, он гордо задрал нос:

— Зато у меня там чистота и порядок!

Тем временем командиры дуболесцев, наконец-то придя в себя, занялись наведением порядка, и всего через несколько минут войско наконец двинулось к замку.

Оно успело пройти с десяток шагов, прежде чем бравые дуболесцы ринулись в разные стороны, расталкивая недостаточно расторопных и топча упавших. При этом впереди тех, кто бежал в сторону замка, прямиком в закрытые ворота, с развевающимся за спиной алым плащом, безжалостно погоняя вороного скакуна, несся всадник. Нёсся, не разбирая дороги, и так бы и отправился на встречу с предками, однако в последний миг оказался выдернут из седла и повис, исходя пеной и вращая выпученными глазами, перед застывшим на самом краю стены Его Сиятельством.

Накрывшее стену тягостное молчание разрушил оборотень, обратившийся к барону Грат:

— Ваша Милость, мой господин считает, что можно отправить воинов ловить беглецов. Ловить и снимать с них оружие и броню. Ну и на поле выводить.

Владетели зашевелились: если поучаствовать в... отлове, то можно будет рассчитывать и на долю в добыче, не так ли? Некоторое время они переглядывались, а потом Лагус Тогрис, чьё владение было самым маленьким и даже не считалось баронством, спросил, не будет ли Его Сиятельство возражать, если владетелю Грат окажут помощь в этом деле.

Его Сиятельство, явно удивлённый вопросом, даже оторвался от разглядывания продолжавшего висеть перед ним пленника и повернулся к спрашивающему, после чего всё тот же оборотень заявил, что поскольку дело происходит на землях Грат, то и обращаться с этим следует к их владетелю.

Не ожидавший этого владетель Грат ненадолго задержался с ответом, но в конце концов сообразил, что без сторонней помощи многих поймать всё равно не получится. А кроме того, даже с пойманных дружинниками других владетелей и ему, и Его Светлости всё равно что-нибудь перепадёт, а вот скупость может плохо отразиться на положении в обществе. Так что потратив ещё немного времени на подбор наиболее подходящих случаю слов, Рунд, третий барон Грат, поблагодарил владетелей за предложенную помощь и сообщил, что с радостью её примет. Закончилось же всё предупреждением Его Сиятельства, озвученным слугой, что в окрестностях замка ходят немёртвые из его дружины, сопровождаемые костяными гончими, и что при встрече не надо их бояться или, тем более, нападать, а достаточно произнести слово "Грат".

После этого владетели выразили благодарность Его Сиятельству за предупреждение, а также Его Милости третьему барону Грат за разрешение поохотиться на его землях, и спустя ещё четверть часа из ворот замка, расходясь веером, выбежали группы численностью от двух до пяти воинов.

Охота началась...

* * *

То, что победа может изрядно горчить, Рунд осознал в ту самую минуту, когда к нему подошёл Аргис и спросил, что Его Милость прикажет делать с пленными. Которых к заходу солнца, когда охота по понятным причинам закончилась, удалось собрать почти четыре сотни.

Нет, можно, конечно, всех казнить, но... А за что, собственно? За то, что верно служили своему господину?..

Да, конечно, те, что до сих пор валяются во дворе (не двумя правильными рядами посреди, а одной неприглядной кучей под северной стеной), тоже следовали воле своего господина, однако приказ приказу рознь. Одно — выйти в поле на честный бой, и совсем другое — заранее знать, что будешь убивать по-подлому. В спину.

Да и Его Сиятельство не одобряет, как сказал слуга, бессмысленной траты материала. Но это он наверняка пошутил. Хотя шутка, следует заметить, получилась такая... намекающая. А слуга потом ещё и добавил, что неплохо бы устроить суд над захваченным князем Дуболесья. И не просто устроить, а допустить на него несколько пленных, чтобы смотрели и слушали, а потом пересказывали своим.

Мысль, конечно, правильная, но она означала, что ночевать пленникам придётся в открытом поле на снегу и что сегодня вечером и завтра утром нужно бы им выдать чего горячего. И если первое для опытных воинов нестрашно — одежду-то у них не отобрали, только броню — то вот второе... Для владения Грат...

Озадаченный этим Аргис поскрёб в затылке и признался, что наварить мясной похлёбки он приказал, ещё когда охота только началась. Жидкой, конечно, получилась, но зато горячей. А вот как её раздавать...

Но в конце концов, пересчитав имеющиеся миски, плошки и горшки и немного пошевелив мозгами, придумали. Сами! Правда, Его Сиятельство, узнав, в чём дело, отправил с кормильцами слугу и немёртвого мага. Лича. Фельдом именуемого. На всякий случай. После

же Рунд, объяснив другим владетелям, что происходит, и пригласив поучаствовать в завтрашнем суде, предложил поужинать и отправляться спать. День всё же был нелёгкий, да и следующий наверняка таким же окажется...

* * *

С развлечениями в Диких Землях было туго, и потому известие о предстоящем суде вызвало вспышку воодушевления не только среди высоких гостей. Всё население замка Грат, начиная с мальчика при кухне и вплоть до Аргиса, готово было наизнанку вывернуться, лишь бы при этом событии поприсутствовать. Чтобы потом, захлёбываясь словами, рассказывать о нём тем, кто такой возможности был лишён. А уж принять в нём участие...

Впрочем, Аргису опасность остаться в стороне не грозила. Поскольку именно на него Рунд, третий владетель Грат, и возложил подготовку, ограничившись только самыми общими указаниями. Как то: выказать повышенное уважение Его Сиятельству, выказать уважение присутствующим владетелям и обеспечить присутствие наблюдателей от пленников числом не более пяти (последнее — по совету Его Сиятельства, высказанному, как обычно, через слугу).

С представителями пообещал помочь оборотень. Прихватив лича (того самого, Фельда, благо утренняя раздача варева закончилась) и одного из дружинников Его Милости, он отправился отбирать видоков, а заодно и рассказать новости. Вернулся — и получаса не прошло, а с ним четверо хмурых вояк, от которых прямо-таки веяло тоской. Попав во двор, вояки огляделись по сторонам, заметили у северной стены кучу тел в знакомой (во всяком случае, двоим, судя по лицам) одёжке и посмурнели ещё больше. Так что Аргису их даже жалко стало. Правда, совсем немного, но всё равно, и он отправил одного из слуг на кухню, за травяным отваром — как ни крути, а придя в замок по приглашению, дуболесцы стали вроде как гостями. Ну а поскольку скамьи уже успели расставить, сразу и усадили. По левую руку от кресла судьи, установленного, согласно обычаю, на крыльце донжона.

Внизу, у самого крыльца, по правую руку от судейского стояло второе кресло, а чуть подалее — и скамья для владетелей.

Судить предстояло Его Сиятельству. Потому как больше некому. Потому как слова княжьего посланца ничем иным, как объявлением войны всем владетелям Диких Земель, не были. Ну а поскольку Его Сиятельство среди оных владетелей самый старший...

Кресло у крыльца предназначалось Его Милости. Его Сиятельство, когда понял, что спихнуть место судьи вассалу не получится, возжелал усадить его рядом, однако два кресла, по всеобщему мнению, смотрелись... Нехорошо смотрелись. А три на крыльце уже не помещались. Правда, Его Милость всё равно выглядел довольным. Пусть и не выше других владетелей, однако ж те на скамье (ну не хватало в Грате на всех кресел! Не хватало!), а вот он...

Аргис мысленно покачал головой: ох уж эта молодость!..

Ну и, наконец, к Его Сиятельству, помимо Его Милости, подошли также Нихор с Каем. Аргис сначала подумал, втроём Его Сиятельство у... беждать. Однако потом Его Милость обмолвился, что на самом деле Нихор и Кай, как самые уважаемые (понятно, после Его Сиятельства), пообещали от имени владетелей, что те примут любое решение, которое Его Сиятельство вынесет, будучи судьёй. Это было правильно. Конечно, большинство владетелей старались не обещать без крайней необходимости, а если уж пообещали — выполнять. Но попадались и любители сначала дать слово, а потом взять его обратно. Так что проявленная Его Сиятельством осторожность не просто разумна, а, можно сказать, очень даже мудра...

Решив так, Аргис вернулся к необходимому и одновременно приятному делу — разбору добычи. И занимался этим (не один, с помощниками) все полтора часа, оставшиеся до назначенного времени. До той самой минуты, когда с крыльца донжона прозвучало скрежещущее:

— Тишина! Суд начинается! Приведите пленного!

* * *

— Почтенные владетели! — голос слуги Его Сиятельства заполнил замковый двор, проникая, казалось, даже в мельчайшие трещины в окружающих его стенах. — Сей человек, именуемый князем Дуболесья Ризгором, обвиняется в том, что вторгся на землю владения Грат, имея с собой войско и не объявив войны. Кроме того, сей человек ещё до вторжения послал в замок Грат убийц! — слуга вытянул руку к лежащим у северной стены телам.

Собравшиеся поглядеть на суд зашумели, но тут же утихли, придавленные холодным взглядом оборотня. Тот же, дождавшись, когда опять установится тишина, продолжил:

— Кроме того, сей человек нанёс обиду словом всем живущим в Диких Землях купно, от земледельца, охотника и ремесленника и до владетеля, — при этом обвинении ответчик попытался было что-то сказать, однако не смог издать ни звука. Слуга же, не обращая внимания на его дёрганья, закончил: — А также, заявив свои права на Дикие Земли, трусливо отказался подтвердить их в поединке! В плен же был взят Его Сиятельством Гельдом Проклятым, когда не разбирая дороги бежал с поля боя!

По двору прокатились смешки. Многие видели, как разбегалось в панике вражеское войско. И ненамного меньше было тех, кто понимал, почему. Но одно дело — понимать, и совсем другое — иметь доказательства. А таковых не было.

Переждав приступ всеобщего веселья, слуга Его Сиятельства осведомился у "почтенных владетелей", желают ли они что-нибудь добавить, а когда те отказались (кто покачал головой, а кто просто промолчал), обратился к пленнику:

— Ризгор, князь Дуболесья, можешь ли ты сказать что-нибудь в своё оправдание?

Дуболесец, неожиданно для себя получивший возможность говорить, сначала закашлялся, а потом прохрипел:

— Колдовство! Мерзкое колдовство! Ты, — он ткнув пальцем в спокойно сидящего в судейском кресле Его Сиятельство, — мерзкий колдун!

Владетели, а с ними и другие присутствующее на суде затаили дыхание, ожидая, что ответит Его Сиятельство, однако тот лишь шевельнул пальцем, и пленник захрипел, вновь лишившись возможности говорить. Слуга же Его Сиятельства возвестил:

— Ризгор, князь Дуболесья, отказался говорить в свою защиту!

Зрители одобрительно загудели, дуболесские же видоки уткнулись взглядами в землю, то ли не желая видеть позор своего властителя, то ли чтобы не дать окружающим увидеть их горящие ненавистью глаза.

В этот раз шум утих быстро и сам, без призывов к тишине, и слуга обратился к сидящим по правую руку от судьи:

— Желают ли почтенные владетели высказаться о наказании?

Возникла небольшая заминка. Нет, высказаться желали все, но вот быть первым?.. В конце концов взгляды владетелей сошлись на Баголе, и тот, скривившись, как будто хлебнул прокисшего пива, встал и повернулся к Его Сиятельству:

— Я, Вордир, второй барон Багол, говорю: сей преступник должен быть подвергнут прилюдной порке вымоченным прутом по голому заду! Я сказал!

Зрители заволновались: в Диких Землях пороть взрослых было не принято. Тем более — прилюдно. Отвесить провинившемуся затрещину, по-отечески, вразумления ради — куда ни шло, а вот пороть... А уж пороть князя, пусть даже и вражьего...

Шум всё никак не унимался. Споры среди собравшихся становились всё более ожесточёнными, грозя перерасти во всеобщую драку, и потому, когда двор накрыло скрежещущее "Тишина!", многие вздохнули с облегчением. В том числе и те, кто уже приготовился отстаивать свою правоту при помощи кулаков. Но всё равно слуга Его Сиятельства выждал ещё почти минуту, прежде чем спросить "почтенных владетелей", желает ли кто-нибудь возразить почтенному Вордиру, второму барону Багол, либо же поддержать его предложение.

На этот раз переглядываний не было. Не успел умолкнуть слуга, как поднявшийся владетель Кай заявил, что порка, да ещё прилюдная, наказание серьёзное. И его надо сначала заслужить. Преступник же хоть и пакостник, но мелкий. Помолчал немного и, прежде чем опуститься на скамью, заметил: