Ладар, слыша перешёптывания за спиной, недоумённо пожил плечами. Ну наденут на них по паре железок, и что? Мало ли железа впустую уходит на войне? Всё прояснилось, когда он увидел, как Айяр скидывает рубаху, обнажая пульсирующую на плече эмблему — и его обступают недовольные маги с брезгливо сморщенными лицами. Только присутствие члена королевской семьи мешало им отказаться от бессмысленной траты магической энергии. Несколько коротких, ярких вспышек — и дроу, с белым как снег лицом, опрокидывается на руки подбежавших солдат.

— Ну, что уставился? Ещё тратить ману на обезболивание магических нововведений смертникам! Скидывай рубаху!

Ладар, закусив губу, посмотрел на так и не издавшего ни звука Айяра и торопливо принялся раздеваться. Он помнил прошлую боль и готовился к такой же, только сильнее — но было иначе. В плечо словно начали лить мёд — горячий и густой, он нехотя растекался по телу, обвалакивая мышцы. Терпкий и пахучий, он проникал сквозь влоть, впитываясь в кости. Сипал торопливо обмякнул на руках сослуживцев мысленным взором изучая происходящее. Боль, жгучую и неявную, вполне удавалось приглушить.

По старым, впитавшимся в систему жизненных токов сеть ограничений катилась волна изменений. Магические импульсы вскрывали отлаженные каналы команд, что-то углубляя, что-то соединяя. Похоже, теперь мышцы смогут сокращаться быстрей, да и приток сил к ним увеличиться. Интересно. А вот эти изменения, кажется, коснуться магии. Похоже, господа чародеи решили увеличить его запасы маны... за счёт жизненных сил. Не удержавшись, Ладар стал тихонько вмешиваться: ограничив возможность физического истощения, он успел приоткрыть дополнительные каналы для постоянного сбора энергий извне, из основных стихий и растений, когда.... Дикая боль пронзила всё тело, заставила выгнуться дугой, расталкивая державших его солдат, рот оказался полон солоноватой крови. Намеченные изменения вступили в силу.

Ладар, как в тумане, выслушивал поздравления, напыщенную речь кого-то из магов, рукопожатие Датима. Стоило высокому начальству шагнуть в открывшийся портал — и он ничком упал на траву, теряя сознание. Последнее, что успело заметить гаснущее зрение — это внимательный, чуть лукавый взгляд скрывающихся в серебристой дымке молодых глаз.

— Что с ним? — Айяр торопливо подхватил обмякшее тело, не давая окончательно упасть, однако глядя на подходящего Ируга. — Со мной уже всё в порядке!

— Это потому, что ты не стал не сопротивляться изменениям, ни перестраивать их на свой лад. А это чудо — умудрилось! Прямо под носом у наказующих! И они ничего не заметили.

— А... Вы уверенны, что никто ничего не заметил?

— Почему никто? Я заметил. Так как ждал нечто подобное. Интересный парнишка — сил крохи — но талантлив! И умудряется совершать просто невообразимые вещи. Впрочем, невообразимые с точки зрения так называемой классической магии. Ей он как раз не страдает. Так что будь уверен: наказующие ничего не заметили. Заметил только я и...

— И?

— Неважно! Тащите новичка в его палатку. К утру проспится и будет как огурчик!

— Так сейчас же утро!

— К завтрашнему утру! Ты думаешь, вмешиваться в магию такого уровня — это легко?

Тьма. Тёплая и почти домашняя. Здесь, на границе жизни и смерти, он почти дома — впору начать обустраиваться. Присесть на непонятно откуда взявшееся сучковатое бревно, запалить чёрно-золотистый шарик собственного феербола — и увидеть небольшую, уютную комнату, сотканную из плотной паутины, зажмуриться в нетерпеливом ожидании — и услышать:

— Привет! Ждал меня?

Илис была сегодня иной. Её руки не отсвечивали белизной, на них даже был заметен тонкий след румянца — или слабого загара. Глаза блестели, подобно сверкающим алмазам ночи, а губы, по-прежнему красные, словно кровь, были влажными и манящими...

Нельзя сказать, что оплеуха была недостаточно энергичной. Ладар плюхнулся на мягкую, затянутую паутиной землю, потирая горящую щёку, но на губах его медленно остывал жаркий мёд поцелуя.

— Совсем сдурел? Или жить надоело?

— Я всё равно... Всё равно найду способ тебя целовать!

Девушка смутилась. Она отвернулась, накручивая на палец чёрный локон, и неожиданно улыбнулась:

— Может, и найдёшь! После твоего финта с артефактом я не знаю, что от тебя и ждать!

— Он что-то с тобой сделал? — Тревога поневоле вкралась в голос юноши, однако сидящая напротив него девушка лишь радостно улыбнулась.

— Да ничего особенного. Просто подарил мне пару лет хождения во плоти.

— То есть — теперь ты живая?

— Ну ты скажешь! Материальная, только и всего — Девушка вытянула вперёд руку, любуясь изяществом кисти и остротой багрово-красных ногтей. — Я уже и забыла, что это такое... Постоянно нахождение на грани бытия превращает твоё собственное тело в нечто пустое и аморфное, поддерживаемое лишь энергией — и силой воли. Теперь несколько лет я смогу вновь чувствовать себя почти нормально.

— А потом?

— Потом тело не выдержит нахождения тут — и истает, уходя по потокам жизненных сил. Однако и несколько лет — безумного много для того, кто давно лишился самой надежды.

— А нельзя...

— Хватит об этом! Ты тут ненадолго, скоро твой обморок перейдёт в спокойный, нормальный сон, а я хотела бы тебе кое-что показать. Где кость вампира?

— Вот. — Ладар с изумлением увидел странную, белоснежную косточку лежащей на собственной ладони, хотя твёрдо помнил, что запаковал её в ворох шкур, уложив в самом дальнем углу палатки. Илис прыснула.

— Ну что же ты! Это обычная астральная проекция, как и с твоим медальоном. Главное, не забудь совместить всё, как проснёшься.

— Хм. Я как чувствовал, что это что-то необычное.

— Ничего удивительно. Ты и должен чувствовать такие вещи, коль идёшь тёмными путями. Вот только спешу разочаровать — силы в этой вещице нет. Ни капельки.

— А что есть?

— Возможность взаимодействия с пустотой. Поверь мне, это много. Пустота могущественна, она способна уничтожить практически всё. Вот только управлять ей невозможно... Если нет объекта, с ней взаимодействующего.

— С помощью этой косточки я смогу разрушать леса и города?

Звонкий, беззаботный смех. Слишком звонкий и долгий — для искреннего.

— Это вряд ли. Даже если и хочется — ничего не выйдет. Всё, что может удержать такая кость — несколько тонких и длинных прядей, свитых в единое целое.

— Кнут!

— Что, знакомая игрушка? — Илис взмахнула руками — и перед оторопевшим парнем в воздухе завертелся целый клубок жадных и смертельных нитей. — Тогда действуй!

Действуй... Длинные нити небытия, извивались, пытаясь дотянуться до человека. И как их взять в руки? Малейшее прикосновение — и пустота накинется на человеческую основу, с удовольствием растворяя в себе подаренное лакомство. Старая наработка — силовые поля, способные заставить пустоту схлопнутся, раствориться в себе самой — тут не годились. Ему нужны вполне живые, действующие ленты, а не их уничтожение.

— Илис! У меня ничего не выходит!

— Ну наконец-то! А я уже начала бояться, что такой самородок, как ты, вообще не знает преград. Такие долго не живут.

— Не смейся! Лучше скажи: ты мне поможешь?

— Конечно! — Илис с серьёзным видом взмахнула руками — и её творение, сотни тонких извивающихся змей пустоты, растворились во мраке серой комнаты. — Всё, помогла. Дальше — думай сам!

Она засмеялась, лукаво подмигнула — и исчезла за стеной паутины — там, где тонкими огоньками поблёскивала вечность: то ли звёзды, то ли гнилушки... Что, в принципе, одно и то же.

— Да... С такими друзьями и врагов не надо! Объяснила, называется...— Ладар привычно ворчал, но в голове билась странная, пугающая мысль: невозможно приручить чужое небытиё? Найди своё собственное! Утины раздвинулись — и он увидел

Он и не заметил, как заснул. В какой-то момент всё стало нечётким, грёзоподобным, стены паутины раздвинулись — и он увидел залитый светом луг, полный цветов, и уютно устроившуюся в тени небольшого стожка девушку. Илис! Торопливо прибавляя шаг, он бежал по свежей, пахнущей весной и жизнью траве, но до того, как увидел лицо сидящей, уже понял: это не она. И тем не менее она обернулась, взметнулись рыжие локоны, и спросила:

— Так кто же всё-таки такая эта Илис?

Знакомый голос заставил тут же вынырнуть и объятий сна. Марго сидела рядом, в небрежной, расслабленной позе, опираясь на матерчатую стенку палатки. Вот только выражение её глаз больше подходило бы изготовившемуся к прыжку хищнику.

— Привет! Давно не виделись.

— Марго? Привет... — Блин, тяжело общаться с девушками. Последний раз она была готова разнести его в клочья вместе с палаткой, причём отнюдь не фигурально, учитывая её магическую силу и способности к магии воздуха — и вот пожалуйста, сидит как ни в чём ни бывало, спрашивает — правда, опять об Илис.

— А меня наградили.

— Знаю. Слышала. И заскочила убедиться. Действительно, магическая подпитка налицо. Вот уж не ожидала! Датим всерьёз хочет использовать штрафников по крупным ставкам.

— И ты... ставишь?

Мадлен хмыкнула. Чуть отвернувшись, она улыбнулась — чуть виновато, но со скрытым торжеством.

— Знаешь, сколько я выиграла на вашем походе за кристаллом? После того, что ты умудрился сделать с метателями, я рискнула поставить на тебя все свои деньги, что у меня были — и теперь в шоколаде. В полном!

— И как, шоколад — не горчит? Оно бывает, когда на крови замешано.

Девушка вспыхнула, но не от смущения — от злобы.

— Не нужно слов. Идёт война и люди гибнут, это нормально.

— Угу. Ты ещё расскажи о пользе диверсий, об отвлекающих факторах. Слов можно сказать много, но это не изменит одного простого факта — никто уничтожением кристалла не воспользовался, а значит, у нашего рейда была одна цель — очередной забег в вашем тотализаторе.

— Ты хочешь сказать, что уничтожение одного из старейших форпостов магической обороны противника, большей части его обслуги, причём из элитных частей — это всё никак не влияет на войну?

Ладар смутился.

— Влияет, конечно...

— Тебе просто обидно — никто не кинулся вперёд в образовавшуюся брешь, не уничтожил противника, потому что тогда вы были бы героями, а так — просто удачливые диверсанты. Увы: наше королевство в глубокой обороне. Всё, что мы можем — это вот такие отчаянные рейды, способные если не ослабить противника, то поколебать его уверенность в себе — и копить силы.

Ладар задумался, прикидывая варианты и тут же все мысли вылетели у его из головы: Гибка фигурка одним движением выскользнула из платья и нырнула под покрывало из шкур, заменяющее ему одеяло.

— Мадлен...

Тонкая кисть легла ему на губы

— Не говори ничего. Говорить — у тебя не получается. А вот двигаешься ты замечательно!

Парень вздохнул — и принялся ласкать юное и нежное, но совершенно чужое ему тело, внимательно наблюдая за изменением энергетических потоков, выстраивая их в той особой композиции, которая могла создать музыку. Если не любви, то утончённого удовольствия.

Позже, когда уставшая и довольная девушка, чмокнув его в щёчку на прощанье, исчезла в дымке портала, он продолжал лежать, задумчиво глядя на потемневшую от времени парусину палатки. Почему мужчинам неприлично отказывать? Женщины могут твердить '-Нет!' хоть по сто раз на дню, это лишь повышает её цену, но мужчина... Отказывая, он автоматически становиться злейшим врагом, посмевшим оскорбить, унизить. В лучшем случае к нему прилепят кличку 'Импотент', а в худшем... О, женщины — мастерицы плести интриги, распускать слухи и создавать или рушить репутации. А всё потому, что в постоянном желании мужчины — его слабость, короткий поводок, с помощью которого им легко управлять. И насаждается выигрышный образ энергичного самца, способного на бесчисленные победы. Образ, к которому нужно стремиться и которому нужно подражать. Не можешь? А мужчина ли ты, или маньяк с отклонениями? Или — презренный импотент, ни на что не годная тряпка?

Ладар чувствовал себя плохо. Им воспользовались — просто и цинично, получив от него желаемое, тут же отставили в сторону. Продолжая мысленно бичевать всех женщин мира, он понемногу успокоился и вновь уснул.

Утром он опять слышал шутки сослуживцев. Внутренне негодуя на Мадлен (ну что ей стоило поставить полог тишины?) торопливо позавтракал, и, подхватив белую косточку, отправился искать Ируга. Вначале он собирался вставить её в обычную деревяшку, но, подумав, решил поискать более изящное решение.

— Значит, тебе нужно что-то небольшое и смертоносное, что бы использовать как рукоять хлыста? — отставной маршал в задумчивости почесал бровь, мысленно пробегаясь по своему арсеналу. Пожалуй, в схорон идти не нужно, есть у меня одна вещица... он открыл небольшой сундук, аккуратно поставленный у стены, и принялся копаться в груде, позвякивающей характерным звоном. Как тебе это?

Небольшая, вытертая от времени металлическая трубка, зачерненная, со сложным спиральным узором. Всего в две ладони длинной — и без каких-либо опасно-привлекательных лезвий.

— И что в ней такого?

— Пойдём на воздух.

Ируг вышел из палатки, встал поудобнее, и принялся легко перекатывать странную трубку в ладони — вращая, перехватывая, поглаживая. Внезапно она стала расти, превращаясь в небольшой стальной шест с остриями на концах.

— Вот. Лови. Не знаю, как называется — взяли мы её в бою и секрет стальных жал нашли случайно. Тут есть такой хитрый завиток — видишь? Его повернуть нужно, плавно и аккуратно. А если нажать на вот этот, то должен вылететь стальной шип, вот только как они заражаются, мы не нашли, а те, что были, давно истратили. Удобная штука. Наверняка есть ещё один секрет: древние мастера любили цифру три, наверняка и тут есть третья загадка. Но какая — это уж ты сам. Берёшь?

Ладар решительно кивнул — и протянул руку. Вытертая рукоять легла в ладонь — мягко и удобно.

— Спасибо! Разберусь. И добавлю ещё один секрет — четвёртый.

Ируг задумчиво посмотрел на подопечного.

— Тогда добавь и пятый. Четвёрка — не самое лучшее число, говорят, это знак смерти.

— Хм... Не знаю, не слышал. В любом случае, смерть не так страшна, что бы бояться её знаков. И достаточно умна, что бы не путать знак призыва — и восхищения.

Подмигнув оторопевшему маршалу, Рикс направился подальше из лагеря — к ручью, где можно в относительном ( всё-таки он должен быть в пределах слышимости от лагеря — мало ли что!) покое.

Кость аккуратно легла в зазор между завитками рукояти. Небольшое магическое усилие — и металлический усик, отогнувшись, плотно обхватил белоснежное тело. Вышло надёжно и аккуратно — тонкая кость была почти незаметна и общего вида не портила.

— Готово. И где мне взять собственное, личное небытиё? Стоит закрыть глаза — и перед ними возникают тонкие, ажурные конструкции магических токов мира. Их много — в природе, в мощных потоках стихий, в нём самом. И можно потянуться, зачерпнуть, наполнив собственные, скудные резервы — вот только в данном случае это не поможет. Ему нужна не сила, а отсутствие — силы, мощи, движения, самой материи. Всех тех протокирпичиков, которые составляют саму основу мира. Отсутствие всего того, что заставляет мир — быть. Не-бытиё. Даже там, в пустом гобелене пространства, в котором живут звёзды, по рассказам учителя пустом, есть что-то. Свет и тьма, тепло и холод. И — время. Оно течёт и там, от звезды к звезде, заставляя их светить, крутясь вокруг своих неземных, протоптанных за миллионы лет дорожек. Когда-нибудь и звёзду умрут — а значит, они живы, значит, небытию среди них не место. Только смерть способна создавать такие инструменты, уничтожающие окончательно и бесповоротно. Только смерть... Илис! Такая хрупкая и ранимая, такая весёлая — и живая. Живая!