— Ага, — подтвердил Ману, — так всё и было. Он меня отпустил. Потом меня послали выследить его отряд, и я нашел способ поговорить с Тоа... то есть, Вири. Он всё мне рассказал. Я вернулся и сообщил Хакавау о том, что узнал. Тохунга велел мне помалкивать. Я был уверен, что Вири можно как-то освободить, даже попробовал выкрасть тики — и чуть не попался в лапы тохунге макуту. После этого случая Пуарата стал осторожнее, и больше я уже их не встречал. Так что можете себе представить, как я обрадовался, когда вы появились в деревне. Только сперва наши люди должны были убедиться, что Вири больше не подчиняется Пуарате, и ваш визит — не какая-нибудь хитрая уловка, чтобы захватить па. Поэтому вас заперли и подвергли суду племени. Если что, я был против, это Хакавау настоял.

— Это ничего, брат, — усмехнулся Вири, — я не в обиде. После всего, через что я прошел, возможность просто побывать дома была для меня как подарок.

Никто не потревожил их в эту ночь, Мэт только заметил птицу моа в сумерках, а потом, когда совсем стемнело, ему показалось, что он слышит шум тысяч птичьих крыльев. Возможно, это слуги Птичьей Ведьмы искали Хатупату. Но не исключено, что птицы выслеживали Вири.

На другой день они встретили на реке небольшое парусное судно. На палубе английские моряки курили и жевали табак, с любопытством рассматривая Келли и Мэта на борту каноэ, но даже не попытались их окликнуть, а один из них, проводив каноэ подозрительным взглядом, напоследок показал гребцам свой мушкет. После этой встречи воины оставили песни, а Ману проверил свой пистолет.

К полудню третьего дня Фитци вернулся и, спикировав на каноэ, тут же снова превратился в собаку. Мэт и Келли поначалу встретили его сдержанно, но, когда лабрадор снова принялся по-собачьи прыгать и дурачиться, рассмеялись и приласкали его как прежде. Потом Фитци отправился на нос каноэ и, поговорив с Вири, опять притворился самой обычной собакой, и уже не разговаривал по-человечески до самого Гамильтона.

Прежде Мэт был в Гамильтоне лишь однажды, и это был обычный современный город реального мира. Гамильтон, представший их глазам, был маленьким городком с белыми домиками и деревянными изгородями, с запряженными лошадьми повозками на улицах; его населяли усатые мужчины в старинных коричневых костюмах и жилетках и женщины в капорах и юбках с кринолином. На улицах приглядывали за порядком служащие королевской полиции в черной форме. В городе можно было встретить и маори в английских обносках, вид у них был удрученный и подавленный; среди них бросались в глаза безногие и безрукие калеки. Улицы гудели криками торговцев, стуком топоров, скрипом колес, гулом разговоров и лаем собак, но Мэту и Келли, привыкшим к городскому шуму двадцать первого века, этот Гамильтон показался тихим и спокойным местечком.

На причале путников встретил улыбчивый молодой полицейский, с такими обширными бакенбардами, что при виде его Келли едва удержалась от смеха. Он поприветствовал Ману как старого приятеля, и они принялись весело обсуждать результаты последнего регионального чемпионата, сойдясь, наконец, на том, что надо опять как-нибудь собраться во "Вдалеке", чтобы за бутылочкой пивка посмотреть игру. Затем, вспомнив о спутниках, Ману представил своему другу Вири, Мэта и Келли. Полицейского звали капитан Тимоти Сприггз, он был родом из Лондона и перебрался в колонии когда-то очень давно. Рядом с мускулистыми воинами из Маунгатаутари его нескладная долговязая фигура смотрелась комично, однако он возвышался над ними всеми едва ли не на целую голову. У его левого бедра висела длинная сабля, а черная форменная куртка была украшена золотым шитьем.

Путники тепло попрощались с сопроводившими их в Гамильтон воинами — каждый был готов следовать за ними и дальше, хоть до самой Кейп Реинги, но Вири отказался. Остался один Ману, который должен был проводить их до условленного места, где вся компания должна была переместиться из Аотеароа обратно в мир людей, чтобы ускорить свое путешествие. Поскольку в мире людей Ману чувствовал себя как рыба в воде, эта миссия подходила ему как никому другому. Вири с грустью обменялся с товарищами прощальными объятиями и хонги, и потом печально смотрел вслед уплывающему каноэ.

— Ну ладно, ребятки, — прервал всеобщее молчание Сприггз, — я так думаю, надо вот что сделать. Ты, парень, ступай поймай кэб, чтобы юная леди и джентельмен могли на нем доехать. Леди неплохо бы переодеться во что-нибудь приличное, а то, вон, люди смотрят, не нужно нам этого. И вам, мистер Мэт, тоже бы переодеться. Ничего, моя женушка всё это сделает в лучшем виде. Ну, что скажете?

Мэт завороженно внимал его странному говору и послушно залез в кэб, когда разгоряченные лошади остановились прямо рядом с ним. Его спутники последовали за ним, а Фитци с невероятно страдальческим видом втиснулся к ним под ноги. Повозка тронулась и покатила по улицам Гамильтона.

Сприггз объяснил, что они едут к нему домой, чтобы переночевать, а утром нанять экипаж для путешествия на север. Он обещал помочь им добраться до Окленда, где кто-то из его друзей должен был препроводить их дальше.

— Нам надо бы поостеречься, особенно тебе, Вири, — заключил он. — Ману говорил, ты, так сказать, в бегах, а нам по дороге придется миновать несколько караульных постов. Наш старший уже показывал бумагу насчет вас. Там говорится: "Девица семнадцати лет, волосы рыжие, коротко остриженные, звать Келли, да мальчишка пятнадцати лет, маори-полукровка, звать Вирему Мэтиу Дуглас." Так что вас уже во всю ищут, это ясно как белый день.

Мэт и Келли испуганно переглянулись.

Капитан наклонился и попытался погладить Фитци, но лабрадор увернулся от его руки.

— Эй, бобик, — сказал Сприггз. — Не бойся, не обижу. Как тебя звать, бобик?

— Можешь называть меня Фитци, — холодно отозвался туреху, и капитан отпрянул, словно тот его укусил.

— Мать честная! — воскликнул Сприггз. — Мне сейчас почудилось, что пес заговорил!

Фитци в ответ тихонько тявкнул.

— Похоже, послышалось, — решил капитан, прочистив ухо. — Как, ты сказал, его звать? — обратился он к Мэту. — Фитци? Ну, Фитци — так Фитци. Да вы не беспокойтесь, доставим вас в Окленд в целости и сохранности — глазом моргнуть не успеете!

Наконец кэб остановился, и путешественники вышли на тихую улочку перед домом Сприггза. Дом был совсем небольшой, деревянный, весь выкрашенный в белый цвет, с эркером, высокими потолками и деревянными полами. У дверей их встречала невысокая пухленькая женщина. Наклонившись к ней, Сприггз быстро чмокнул покрасневшую от смущения жену в шею.

— Это Амелия, свет очей моих, — сообщил капитан. После того, как он представил жене своих гостей, она с никак не соответствующей ее мягкой внешности твердостью отправила подростков переодеваться, а затем, хлопнув в ладоши, вызвала с кухни служанку-маорийку и велела ей приготовить на ужин побольше еды.

— Мы ожидали, что вы прибудете не ранее, чем завтра, — извиняясь, призналась Амелия. — У нас достаточно еды, но ее еще надо приготовить. Поэтому прошу меня простить, но я вынуждена вернуться на кухню. А вы, молодые люди, — прибавила она, обращаясь к Вири и Ману, — как самые сильные из присутствующих мужчин, натаскайте-ка воды в ванну. В нашем доме никто не садится за стол, не помывшись.

Первой в ванну отправилась Келли, пока хозяйка стояла под дверью, "оберегая честь бедной девушки", как она выразилась, при этом успевая выдавать указания своей маорийской служанке.

— И смотри, чтобы бобы не разварились, слышишь, Сильвия? — кричала Амелия, между делом рассказывая Мэту, как ей жаль, что электричество еще не открыто: — Это такая досада, когда знаешь, что оно есть, но ты не можешь им пользоваться!

Мэт сочувственно кивнул, размышляя, каково это — знать о будущем.

Фитци подкрался к нему и вполголоса попросил:

— Можешь раздобыть у нее что-нибудь и для меня, а, Мэт? Я умираю с голоду. Не отказался бы от сыра, если найдется. Обожаю сыр. Молоко тоже сойдет.

Амелия милостиво выдала Фитци обрезки мяса, однако наотрез отказалась переводить сыр на собаку.

— Какое унижение, — буркнул туреху и набросился на еду. — Но ты все-таки поделись сырком, — заключил он, когда в миске остались одни кости, — а то я кого-нибудь покусаю!

Закончив мыться, Келли выскочила из ванной, завернутая в полотенце, сверкая белыми, как сметана, ногами. Вири и Ману встретили ее восхищенным свистом и были немедленно выдворены возмущенной хозяйкой дома. Затем настала очередь Мэта. Ванна уже остыла, в ней плавали ошметки мыльной пены, и Вири с Ману пришлось принести еще горячей воды с кухни. Мэт с удовольствием погрузился в ванну и принялся скрести кожу жесткой мочалкой. Потом вымыл волосы с мылом и, завернувшись в полотенце, прошмыгнул в комнату, которую ему выделила Амелия.

На кровати уже лежал комплект одежды, примерно подходящей ему по размеру: грубые хлопковые штаны, белая рубашка, пояс и клетчатая кепка. Усмехнувшись, Мэт надел последние трусы из своих запасов и принялся натягивать старинную одежду. Все прочие его вещи, вероятно, отправились в стирку. Одевшись, он немного повертелся перед зеркалом, принимая картинные позы и воображая себя Томом Сойером, после чего надел на шею все свои амулеты, на мгновение сжав в ладони кору и кельтский узел, прежде чем спрятать их за ворот рубашки. Деревянные медальоны напомнили ему о родителях. Как далеко были они теперь!

Мэт осмотрелся. Комната была обставлена антикварной мебелью — впрочем, почему антикварной, она была обставлена по последней здешней моде. Комод ручной работы был накрыт кружевной салфеткой, на нем лежали серебряные гребни и щетки для волос. "Как в музее," — подумал Мэт. Впрочем, в доме капитана всё выглядело вполне современным и уместным.

Перебравшись в гостиную, Мэт уселся ждать. Его внимание привлекли безделушки на каминной доске: похожая на морского конька манайа, вырезанная из кости кашалота, и деревянная модель парусника. Мэт взял в руки манайю, чтобы проверить, всякая ли резьба в этом мире обладает силой. Но нет, он ничего не в ней почувствовал. Вернув фигурку на место, Мэт принялся рассматривать висевшую над камином картину, изображавшую сурового мужчину с косматой бородой. "Полковник Горацио Эдвард Сприггз, 1789-1834", гласила надпись под портретом. "Интересно, — подумал Мэт, — как они здесь считают время?"

— О, Мэт, дорогой! — в гостиную заглянула Амелия. — Ты выглядишь чудесно, милый. Только у нас не принято носить кепку в доме. Это отец Тимоти, — она кивнула на портрет. — Ужасный был человек, прости меня, Господи, нехорошо так о покойниках! Ладно, ты не мог бы принести немного дров и растопить камин, мой мальчик? Умница! Спасибо! — она снова исчезла за дверью и продолжила раздавать команды домочадцам.

Мэт нашел на заднем дворе дрова, принес в гостиную несколько поленьев и разжег огонь, предпочтя из всех имевшихся способов простую и надежную газовую зажигалку из своего времени. Затем в гостиную переместился капитан Сприггз, а с ним Вири и Ману, чисто вымытые, гладко выбритые и переодетые в европейскую одежду. Они втроем устроились у камина, потягивая виски из хрустальных стаканов и болтая о кино и спорте, что звучало особенно странно здесь, в этом старинном колониальном доме. Мэту выдали стакан лимонада — не той химической шипучки, что продается в супермаркетах, а настоящего, из свежевыжатого лимона. Он вполуха прислушивался к болтовне приятелей, пока Сильвия накрывала на стол под руководством хозяйки дома. Похоже, никто, даже воины-маори, не видели ничего предосудительного в том, что им прислуживает одна из их соплеменниц, и Мэту было за них немного стыдно. Он уже раздумывал, как бы потактичнее намекнуть им об этом, но тут в комнату вошла Келли, и Мэт растерял все свои мысли.

Амелия подыскала для нее восхитительное платье из зеленого бархата и парчи и к тому же украсила ее шею жемчужным ожерельем. Келли остановилась среди комнаты и густо покраснела, когда все присутствующие, разом замолчав, уставились на нее.

— Келли, дорогая, это прелестно! — воскликнула Амелия.

Капитан поднялся на ноги и, поцеловав Келли руку, забормотал:

— Выглядите сногсшибательно, милочка, просто сногсшибательно. Оч мило.

Вири и Ману вскочили и отвесили смущенной Келли глубокий поклон. Затем Ману тоже прижал ее руку к губам, а Вири, наклонившись к ее уху, прошептал нечто такое, что ужасно развеселило Кели, и парочка обменялась пронзительным взглядом, таким продолжительным, что Амелия была вынуждена прервать их, деликатно кашлянув.

— Ну что ж, наверное, пора за стол? — многозначительно сказала она.

На ужин была вареная картошка с разварившимися бобами и сочная баранья нога в мятном соусе. После угощения в па эта еда казалась совершенно обыденной. Капитан Сприггз открыл бутылку шардоне из Хокс-бей, добавив современных мотивов в старомодный ужин. Мэт, как и обещал, не забыл украдкой припрятать в карманах немного чеддера для Фитци. Однако вскоре уют и спокойствие застольной беседы начал ускользать от него, оставляя его в одиночестве и растерянности. Капитан сыпал остротами, Ману одобрительно цокал, когда Вири и Келли заглядывались друг на друга слишком долго и откровенно. Мэт же погрузился в мысли о маме. Как она? Где она? Может, ей сейчас одиноко и страшно? А папа? Как же папа?..

Мэт резко встал, и все замолчали.

— Что-то не так? — спросил Вири.

Мэт помотал головой, думая только о том, чтобы ему хватило сил совладать с собой.

— Так, молодой человек, — сказала Амелия, поднимаясь из-за стола, — похоже вам пора в постель. Давайте-давайте, отправляйтесь. И не забудьте почистить зубы!

Добравшись до кровати, Мэт быстро уснул, и, если Амелия и заглядывала в комнату, проверить, как он, Мэт этого не слышал. Последнее, что он запомнил, засыпая, — это то, как туреху в своем истинном обличии прокрался в спальню и принялся рыться в карманах его брюк в поисках сыра.

Наутро они снова отправились в путь. К величайшему неудовольствию Келли, Амалия снова нарядила ее в платье — гораздо более практичное, чем накануне, но всё же это было платье.

— Я не надевала юбку с тех пор, как закончила школу, — проворчала Келли.

Вдобавок ко всему, миссис Сприггз выдала ей белый капор, чтобы прикрыть коротко стриженные волосы. Мэт снова надел старинную мальчиковую одежду, а их вещи, заботливо выстиранные и высушенные у огня, были аккуратно упакованы и рассованы под сиденья экипажа.

Капитан на прощанье чмокнул жену в щечку, и Амалия вдруг расплакалась и стала уговаривать его не лезть на рожон лишний раз и возвращаться поскорее. Она сердечно распрощалась с Мэтом и Келли, взяв с них обещание когда-нибудь снова навестить дом Сприггзов. Затем обняла обоих воинов, и львиная доля ее нежности досталась Вири.

— Не думайте о смерти, молодой человек, — сказала она ему. — Думайте лучше о жизни.

Фитци обернулся птицей и полетел вперед. Мэт ему немного завидовал: путешествие в старинном экипаже обещало быть долгим и малоприятным. Дорога, несмотря на ясную погоду, была довольно грязной, но движение всё равно казалось весьма оживленным, особенно в южном направлении, куда непрерывно следовали повозки и маршировали отряды.