Сёши 2. Черновик

— Сёши, у нас очень ограниченный выбор действий в этой ситуации... — внешне он казался совершенно невозмутимым, но внутри бесился ещё почище меня. — Самое разумное: разорвать всякие отношения с Сенджу и держаться от неё подальше.

Я помотал головой. Такая разумность нам не подходит, Тсунаде из тех, с кем нельзя ссориться. Не сейчас. Да и вообще никогда!

Какаши вздохнул:

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Сам не знаю, но переговоры за закрытыми дверями тут точно не помогут. Если вас оставить вдвоём, вы опять будете цедить слова, злиться и окончательно всё запоганите!

— Не могу так сразу ответить. Нужно подумать.

— Подумай, — он легко согласился. — Пары дней тебе хватит?

— Ага. Спасибо.

Хатаке Какаши, Майто Гай и Тёмная Сторона

Давно так не злился. Я бродил по улицам, в надежде успокоиться, но прогулка помогала слабо. Сёши расстроился, а меня душила ярость.

Сенджу! Безмозглая кукла!! Зато мнит о себе!

Окружающие люди болтали, что-то делали... Обычная вечерняя суета.

Тц! Раздражают.

Я почти собрался убраться в место потише, но не успел.

— Мой лучший соперник! — Гай, как обычно, сиял широченной улыбкой. — Какаши, я требую отмщения!! Весна — лучшее время для горячей схватки!

— Лето, вообще-то.

Зеваки начали оглядываться.

— Ну и ладно, — Майто неожиданно легко согласился и крепко ухватил меня за плечо. — Тогда пойдём, выпьем по стаканчику, и ты мне поведаешь о своих горестях! Лучшие друзья созданы для откровенности!!..

Согласие Гаю не требовалось. В мгновение ока мы оказались в ближайшей забегаловке, за столом в отдельном кабинете. Подавальщица принесла влажные полотенца, и я машинально снял перчатки.

А может, это и вправду неплохая идея? Слегка напиться. Чуток отвлечься... Даже мелкий поступил умнее меня, выпросив себе время подумать. Возможно, стоит воспользоваться толковым примером?

Мой лучший и проницательный друг отметил:

— Давно тебя не видел таким мрачным. Слышал, твои родственники прибыли.

— Угу.

— Тогда почему ты шатаешься по улицам как неприкаянный?

— Наделал глупостей, — откровенно признался я.

Поверил, кому не следовало. И теперь не знаю, как быть. Поговорить открыто? Или вскользь намекнуть, что мне всё известно? Прямо запретить этой бабе приближаться к мелкому?!..

Решительный Майто потребовал выпивку и отмечал блюда прямо в меню.

— Я буду это, и это и это тоже! Что скажешь, Какаши?

У меня перед носом возникла раскрытая картонка с названиями блюд и вложенной запиской. За тобой следит АНБУ. Почему?

— А я... хочу попробовать их песчанку!

— Отлично! — Гай разлил выпивку.

Дальше дело пошло по накатанной. Подавальщица приносила кувшинчики с водой и закуску, мы жевали, болтая о ерунде. Майто выяснял, сколько времени Рёко пробудет в Конохе, а я запугивал его вздорным характером братца Канзо и рвением, с которым он отваживал сестриных ухажёров.

Наблюдатель укрылся неплохо. Внутрь кайсэки он не входил — устроился снаружи, на другой стороне улицы. Фигурный стык двух крыш создавал удобную засидку в густой тени, прямо напротив нашего окна.

Через часок я отлучился в уборную, а за стол вернулся двойник.

Из едальни мы выползли уже в сумерках и долго прощались, Гай пытался сказать напутственные слова, но постоянно сбивался и начинал заново. Когда мы, наконец, разделились, наблюдатель уверенно последовал за "мной". Довёл до дома и сдал напарнику, притаившемуся в ветвях высокого дерева.

Сразу две незнакомые маски и непонятная причина наблюдения смущали. Обычно, когда Хокаге бывал мною недоволен, он говорил об этом прямо. Результат последнего задания его устроил, за исключением переполоха, учинённого в Тюгоку. Тогда почему слежка? Из-за Канзо и Рёко? Или дело в Сенджу? Мог ли кто-то пронюхать о плите?.. Гадать можно долго.

Спасибо Гаю, впредь буду осмотрительнее и попробую выяснить, что их интересует.

У Сёши непростые деньки — 2

Два дня — не так уж мало, но я не хотел тратить время попусту, поэтому пропустил фазу обиженных стенаний и сразу перешёл к решению задачи. Тсунаде наглядно продемонстрировала, что никакого доверия между нами нет, уважения я пока не заслужил, а свои интересы она реализует с изумительной простотой. Ей что-то понадобилось, и она это взяла, а потом мило улыбалась, приглашая заходить в гости. Причины поступка не слишком важны — довольно и самого отношения.

Какаши с самого начала не одобрял Сенджу и теперь считает, что лимит её ошибок исчерпан. Подход обоснованный. У каждого из нас вагон секретов и полные шкафы скелетов. Без взаимного доверия и уважения (в том числе к чужим тайнам) вся затея с семьёй заранее обречена на провал. Мы мигом увязнем в обмане, взаимных обидах и не факт, что выпутаемся живыми.

Я сам далеко не ангел, но нескольких болезненных и глупых фальстартов научили меня простой вещи — людям нужно давать вторую попытку. Каждый заслуживает шанс выбраться из вранья и непонимания. Если Тсунаде на самом деле нужна семья, а не формальный повод держать под рукой необычную зверушку — у меня есть для неё хорошее предложение, практически рецепт здоровых отношений. Не воспользуется? Ну ещё раз почувствую себя доверчивым слюнтяем. Несмертельно.

Я вытряхнул из рюкзака бумажки соглашения. Значит, говорите, можно не стесняться, Сенджу-сама?

Не буду.

Над договором, составленным каким-то трудолюбивым крючкотвором, я глумился долго и вдохновенно. То, что в тексте стыдливо именовалось "стороны" решительно переправил на "семья" и "родственники". Тотально изничтожил всякое упоминание о старших и младших. Вымарал всю ересь, касающуюся имущественных прав. А нефиг лезть с квартирным вопросом туда, где речь идёт об отношениях!

Карающей кистью я прошёлся по статусам и обязанностям, навтыкал ехидных комментариев и меленько между строк вывел дополнительный текст... По окончании моего надругательства солидные бумажки выглядели, как сочинение двоечника, распятое гневным профессором литературы.

Действительно сложным было убедить Какаши в необходимости второй попытки, но я справился. Остальное, по сравнению с этим — плёвое дело! Просто пригласить Тсунаде к нам и сказать, что у меня возникли вопросы по тексту соглашения.

Не чуя подвоха, Сенджу обещала растолковать всё непонятное и постараться учесть пожелания. И только тогда я выложил на стол ЭТО!

Отец сразу всё понял и зажмурился, как от боли. Тсунаде осознала проблему, только начав читать:

— Обязательства сторон?.. Хм-м...

Этот пункт особо от меня пострадал. Но кто здесь виноват?! После чтения гнусных измышлизмов я ощутил себя спорным имуществом, которым по очереди собирается пользоваться то одна, то другая сторона. Каково?!

— В семье все принимают ответственность за своё поведение. Родственники уважают себя и друг друга. В случае противоречия или спорной ситуации родственники стараются найти такой выход, который бы устраивал их всех... Кхм! — дальше она читала молча.

Да-да! С развёрнутыми пояснениями. А вы как думали? Или нормальные отношения, или никакие!

Сенджу перелистнула вторую страницу и сморщила нос, не зная смеяться или сердиться. Да, там я тоже погулял всласть.

— Сёши, а что это такое? — Какаши с любопытством уставился в листок, изрисованный вдоль и поперёк.

— Где? — я опрометчиво сунулся ближе и немедленно об этом пожалел. — Ай! Ухо-ухо-ухо!..

— Вот тут. Сбоку.

— Ау-уу!.. Это примечание. Видите же, красненьким написано!..

— Вот как. Примечание... — папуля процитировал сомнительный отрывок: — Эту путаную белиберду вычеркиваем! Слишком вычурная и допускает многочисленные толкования. Тебе не кажется, что для примечания это несколько грубо?

Пойманное ухо вывернули до характерного щелчка, намекая на целесообразность извинений, но я был несгибаем. Чёрта с два стану оправдываться! Сегодня День плохости. Наглеть — так до упора!

— Там же дальше всё разъясняется.

Тсунаде рассмеялась.

— Действительно разъясняется и довольно доходчиво. Вот это мне нравится: В семье все имеют право выражать свои чувства и мнение, соглашаться или возражать, говорить "мне все равно" и признаваться, если чего-то не понимают...

— Извините, Сенджу-сама, мой сын ещё недостаточно воспитан, — коротко поклонился Какаши, не принимая её веселья.

— Думаю, это нужный пункт, Хатаке-сан.

От удивления отец утратил цепкость, и я немедленно убрался на другой край стола. Сенджу призналась:

— Сказать по правде, в детстве мне частенько не хватало смелости попросить объяснений. Хорошо, что Сёши не такой застенчивый.

Олухи! Можно подумать, я для себя стараюсь!

Но надо отдать им должное — никто не взял свои слова назад. Усевшись, голова к голове, взрослые принялись продираться через коряво изложенную философию личной ответственности. Где-то на середине укоризненные взгляды прекратились, и началось вполне рабочее обсуждение. У меня даже потеплело на душе. Любо-дорого посмотреть, как они неуверенно переглядываются. Чуют, что их хотят нагреть по самое не балуйся, а в чём заключается подвох понять не могут.

Недоумённо оглядев почти полностью замазанный чёрным лист, Какаши протянул его Сенджу.

— А здесь что было?

Сравнив бумажку с остальными, Тсунаде предположила.

— Права младшей ветви... кажется.

Я тут же влез с пояснениями

— Да! Мне такие права не нужны. На следующей странице написал, чего хочу. Там совсем немного.

Отец недобро сощурился, но суровый взгляд скатился с меня как с гуся вода. Даже если влетит, то потом.

Сенджу нашла искомое и зачитала:

— В семье все могут просить помощи и рассчитывать на то, что их внимательно выслушают и отнесутся серьёзно... — на последнем слове уверенный голос надломился. — Прошу меня простить!

Скомкав листок, она пулей вылетела наружу.

Какаши с отвращением отодвинул моё творчество.

— Ты хоть что-нибудь одобрил?

— А как же! Раздел: "Ответственность сторон за нарушение обязательств". Я его даже дополнил: С нарушителями не общаются до тех пор, пока они не решат раскаяться и искупить свою вину.

— Сурово, — отец с сомнением покосился на двери в сад. — Думаешь, она примет твоё предложение? Менять поведение всегда тяжело, а привычки бывают посильнее любых доводов рассудка.

Я пожал плечами. Уж кто бы заикался насчёт трудностей. Сам-то ого-го как изменился за этот год. Небо и земля, по сравнению с тем, что было раньше. Про меня и говорить нечего.

Сенджу не торопилась. Моталась по саду. Присаживалась, вскакивала и снова начинала бродить, бормоча себе под нос. Мы по уши залились чаем и в деталях обсудили моё безобразное поведение, когда она, наконец, вернулась.

— Подпишу!

— ???

— Давай сюда эти бумажки! — требовательно потрясла рукой. — Я подпишу!

Повисшее молчание можно было потрогать.

Отец с непроницаемым лицом разглядывал испоганенные документы. Женщина всё больше недоумевала и хмурилась. Не выдержав тишины, я со стуком поставил на стол свою чашку.

Какаши усмехнулся.

— Не стоит трудиться, Сенджу-сама. Думаю, вашего согласия вполне достаточно.

В конце концов, провокационную писанину спалили в печке.

Вместо выволочки мне достались дополнительные уроки. На этот раз по безопасности еды и питья, с распознанием посторонних привкусов, запахов и примет отравления. Легкотня!

Тсунаде разрешила обращаться к ней анэ-уэ, а Какаши гнусно ухмылялся по этому поводу. Они что-то обсуждали в замке, и отец вернулся оттуда пьян как фортепьян.

А потом у меня выпал первый молочный зуб.

Глава 16

Мораль и нравственность регулируют неформальные отношения в обществе и часто противопоставляются законам как регулятору формальных отношений. Мораль и нравственность определяют то, что люди себе традиционно разрешают или запрещают в связи с их представлениями по поводу плохого и хорошего.

Владимир Крысько

Хатаке Какаши, новости и подозрения

До стен Конохи оставалось всего ничего. Команда зубоскалила, обсуждая удачное путешествие в Тетсу-но-Куни. Мы с Ямаширо переглядывались молча. Зная, сколько сил было приложено, говорить о "ерундовой работёнке" язык не поворачивался.

Возвращение внучки тайсё заняло больше месяца. Собрать информацию. Найти замок в горах. Узнать, что девчонку увели прямо у нас из-под носа. Суметь проникнуть в гакуре, вытащить её и доставить в Коноху. Затем ирьёнины и менталисты две недели выплясывали вокруг родовитой подопечной — удаляли разросшуюся джуин, исправляли последствия хирургических вмешательств и подчищали память от самых болезненных воспоминаний. Зато теперь чунины радовались приятной прогулке до страны Железа и обратно.

Меня волновало решение Хокаге. После вылазки Джирайи данных об Отогакуре более чем достаточно. Как скоро начнётся подготовка к нападению? Когда мы уходили, Сарутоби был настроен решительно, и Советники его поддерживали. Возможно, приказ уже отдан.

Сейчас и постараюсь выяснить. Всё равно на доклад к Сарутоби.

Вот только на месте Хокаге меня ждала Утатане Кохару.

— Что... произошло? — от удивления все положенные приветствия как-то забылись.

Увиденное не желало складываться в единую картину — рассыпалось на отдельные фрагменты. Траурная одежда на сидящей Утатане... Стол без привычного вороха бумаг... Советница за столом каге... В трауре. На месте каге. Советница.

Но нам бы сказали, если бы... что-то...

Случилось.

Утатане и рассказала.

Погиб Сарутоби Гэнсай — старший сын Хокаге. Не один, а ещё с тремя шиноби. Вся команда. Не вернулись с задания в стране Звука.

Нашли их только недавно.

— Асума?

— В деревне.

Я с облегчением выдохнул. Сарутоби-младший в запале мог натворить глупостей. Не хватало потерять ещё и его.

— Сандаймё?

— Хирузен сейчас дома с родными.

Верно. У Гэнсая осталась жена и сын совсем кроха.

Утатане дала мне время переварить новости.

— Докладывай, Какаши-кун.

У нас всё прошло согласно приказу. Девочка доставлена и передана с рук на руки. Посланник и его охрана задержались в стране Железа по приглашению главнокомандующего. Никаких происшествий по дороге.

— Могу я узнать, как это произошло? С командой Гэнсая...

Советница недовольно пожевала губами.

— Я не дам тебе отчёт, но... если вкратце. Их обнаружили в лесу прямо на месте гибели. Примерно через шесть дней после нападения. Сложно сказать что-то определённое — тела сильно пострадали от животных. Похоже, команду застали врасплох во время движения, — она быстро набросала схему и понимающе кивнула на моё удивление. — Боя не было. Никаких следов применения ниндзютсу. Никто не успел оставить ни одной метки, говорящей о противнике. Тела после смерти далеко не перемещали, но обыскали.

Понятно. Если обыскали, значит, определили деревню. Не самая сложная задача. И то, что их бросили, не пытаясь замести следы, — это открытый вызов. Противник дал понять, что знает о нашем присутствии. Но знает ли он то, что мы знаем?..