Легенда об Огненном Змее (Агентство "Лилит" - 2)

— Зеркало нам поможет, — сказал Астерий. Правда, без особой уверенности.

— Хорошо выглядишь, красавица, — старуха окинула меня одобрительным взглядом. — То есть ты, конечно, всегда хорошо выглядишь, просто, я хотела сказать, что вид у тебя сейчас подходящий. Если девчонка провела все эти годы в плену у сахов, то она вполне может быть так одета. Я видела этих карликов. Они ходят или голые, или напяливают на себя балахоны, которые шьют из хорошо выделанной кожи аскейров. Альды тоже используют шкуру этих тварей — для доспехов. У некоторых аскейров очень плотная кожа. Одежда воина не может состоять из одного металла. Тонгинит лёгкий, но не настолько.

Наряд для меня сшили дэлги — что-то вроде туники из очень тонкой кожи с широким поясом. Сандалии я решила оставить свои, вернее, подаренные Андой. Они были прочные и удобные.

— Ну-ка проверим, как на тебе будет смотреться это украшение — подойдя ко мне вплотную, Ламия надела мне на шею кулон с желтовато-оранжевым камнем в виде наконечника стрелы. — Детка, пожелай, чтобы он засветился... Нет, вы только посмотрите! Камешек сияет!

Вблизи Ламия была просто пугающе уродлива. Стараясь скрыть отвращение, я уставилась на кулон. Он и правда слегка светился.

— По-моему, светится всё, к чему прикасается эта Златовласка, — старуха рассмеялась хриплым, каркающим смехом.

— Ты права, — задумчиво произнёс Астерий. Похоже, слова Ламии были для него не просто удачной шуткой. Они навели его на какую-то мысль. Но делиться ею с нами он не стал.

— Эльхангон признал Диану своей хозяйкой, — продолжал Астерий, немного помолчав. — Возможно, дело не только в том, что в ней есть кровь альдов. Возможно, она потомок Дии, хотя и непрямой — ведь Дия умерла ребёнком. Думаю, ты принадлежишь к этому роду. Род Анхемон правил на Далейре очень долго. Кажется, вплоть до её гибели... То есть до последней катастрофы, которая по сути равняется гибели. Однако, довольно разговоров.

Перстень Астерия вспыхнул лиловым светом, и дэлги ввели в мои покои золотистого красавца-дракона размером с пони.

— Вот твой приятель, который увязался за тобой, когда я возвращал тебя из твоего мира. Пришлось с ним немного поработать, — Астерий был явно доволен плодами своего труда. — Таких созданий хорошо питает огонь. Скорее всего, он постепенно уменьшится до прежних размеров. А может, и нет. С теми, чьи тела содержат много тёмной материи, всё очень непредсказуемо. Мы должны поторопиться.

— Да, но вот только у нашей красавицы сна ни в одном глазу, — недовольно заметила Ламия.

— Я могу напоить её сонным зельем. Но может, обойдёмся без снов. Ты же говорила, у неё очень яркие мысли, очень чёткие воспоминания. Встаньте обе перед этим зеркалом, и пусть Диана представит тебе ту картинку Огненного Мира, которую видела. А ты представь ту, что видела, когда посетила Хангар-Тану через три с половиной года после гибели принцессы Дии. Это создаст коридор, который перенесёт вас в нужный пространственно-временной слой. Диана, сосредоточься на той картине, которая открылась из погребального святилища.

Астерий взмахнул рукой, и в комнате потемнело. Светилось только зеркало. Оно то мерцало разноцветными искрами, то вспыхивало бледно-голубым пламенем, а потом подёрнулось туманом, в котором угадывались смутные очертания знакомого мне пейзажа. Я вдруг поймала себя на том, что непреодолимо хочу туда попасть. Я понятия не имела, что там со мной произойдёт, но знала, что непременно должна там оказаться. Лучше бы сейчас возле пещеры никого не было...

Картинка становилась всё чётче и ярче: арка пещеры, а за ней тропа среди разноцветных камней, между которыми растут цветы с плотными, словно сделанными из воска белыми лепестками...

— Вперёд! — скомандовал Астерий, подсадив меня на ящера. Прямо передо мной, на мощной шее дракона рядом с оранжевым гребнем, пристроился маленький сагн.

— Это я, — сказал он голосом Ламии. — Я уже в мире твоих грёз. Я вижу то, что видишь ты, и мне это очень нравится. Поехали!

Я еле успела помахать Астерию рукой. Комната исчезла, а окружавший меня пейзаж изменился. Тропа стала уже, а среди камней, напоминающих кусочки цветного льда, росли уже другие цветы — не с плотными белыми лепестками, а голубоватые, похожие на огромные лилии. Что ж, неудивительно, что пейзаж изменился. Это другое время. Тогда тут росли другие цветы. И роща, в которой терялась узкая тропа, была другая... Или та же, только более старая? Точно. Золотые деревца выросли, и теперь кроны с блестящими, как пластинки тёмного золота, листьями, вздымались над гладкими белыми стволами. Слышался шум воды. Я поняла, почему листва кажется такой блестящей. У большинства деревьев она была мокрая, и с неё капало, хотя дождя не наблюдалось. Я вспомнила, что здешние деревья сами источают влагу, иногда так интенсивно, что становятся похожи на фонтаны.

Боже, как тут легко дышалось! Мы довольно долго ехали сквозь рощу, время от времени попадая под мелкий "древесный" дождь. Среди золотой листвы играли маленькие радуги. За рощей оказалась поляна, покрытая изумрудным мхом и цветами, похожими одновременно на розы и на пионы. Спрыгнув со спины дракона, я обнаружила, что этот изумрудный ковёр не такой мягкий, каким кажется с виду.

— Тут же почти нет земли, — сказала моя спутница, оставаясь в образе сагна. — Этот мох и цветы растут на камнях.

Я хотела сорвать белый цветок, и вдруг земля — или что там было под этим обманчиво мягким ковром — содрогнулась. Раздался гром — глухой и грозный, идущий откуда-то снизу. Как будто некое божество, живущее в недрах этого мира, было разгневано моей попыткой нарушить царящую здесь гармонию. Персефона, ты ещё не поняла, что собирать цветы порой небезопасно? Особенно в незнакомом месте.

— Поехали отсюда, — сказала Ламия. — Нам надо туда, где я была тут последний раз. Так что умерь свои желания и позволь мне тоже помечтать. Я очень хочу увидеть того юношу, который спал у входа в пещеру возле рощи тёмных деревьев. Кажется, она вон там... Гони свою лошадку следом за мной.

Ламия превратилась в ящера, в точности похожего на моего дракона. Когда я снова на него села, тряхнуло ещё сильней. Мы пересекли изумрудную поляну, долго мчались сквозь заросли кустарника, на толстых белых ветвях которого набухали синеватые почки размером с небольшие яблоки, и выехали на другую поляну, где островки ярко-зелёного мха перемежались с плоскими белыми валунами. Какое-то растение с длинной серебристо-чёрной хвоёй оплетало небольшую пещеру, возле которой спал юный светловолосый воин. Рядом дремал его лурд — золотой красавец с огненно-рыжей гривой. Пещера была в скале из камня, напоминающего янтарь, которая терялась в роще темноствольных деревьев. Увидев нас, лурд поднял голову и тихо зарычал.

— Да, это они, — Ламия превратилась в маленькую птичку и, хлопая серыми крылышками, зависла на уровне моего лица. — Его зверь видит, кто я, и сейчас разбудит хозяина. Мне пора возвращаться. Лучше успеть, пока зеркало работает, а то потом будет труднее. Слушай, красавица, не будь дурой. Развлекись с этим парнем, раз уж мне не удалось.

Серая птичка, весело чирикнув, улетела прочь. А парень, с которым мне посоветовали развлечься, проснулся, вскочил на ноги и с ужасом уставился на меня большими светло-карими глазами.

Часть 4. Дия.

Глава 1. Дом Большого Дерева.

Парень был очень хорош собой. Стройный, с гибким, мускулистым телом, он явно ещё не перестал расти. Я бы дала ему не больше семнадцати. Короткая серая туника оставляла открытым правое плечо, на широком кожаном поясе висел кинжал в красивых ножнах, и пальцы юноши — длинные, как у потомственного аристократа, — сжимали рукоять. Секунда — и кинжал будет извлечён из ножен. Однако юноша медлил. Видимо, чувствовал, что нападать на него пока никто не собирается. Светлые волосы длиной до плеч, перехваченные вокруг головы узкой белой повязкой, сияли на солнце. Как и его покрытое золотистым загаром тело. В светло-карих глазах сверкали золотые искорки. Золотой юноша... Я мысленно сравнила его с Теофилом. Все девчонки зеленели от зависти, когда я появлялась на какой-нибудь тусовке с Теофилом Каллистосом, но рядом с этим парнем Фил явно проигрывал. Его совершенство, как и совершенство античной статуи, меркло рядом с этой дикой юной красотой и бьющей через край жизненной силой. Красота этого юноши казалась одним из проявлений некой магической силы, которая пронизывала здесь всё и которая теперь передавалась мне. Да, это был мой мир. Наверное, в большей степени, чем Ариана.

Возможно, я бы и увлеклась этим парнем, если бы моё сердце окончательно и бесповоротно не принадлежало Терри. Но даже будь моё сердце свободно, этот парень, как вскоре выяснилось, был тут единственным, с кем я не могла "развлечься". Этот юный светловолосый воин с золотисто-карими глазами оказался моим братом-близнецом. То есть не моим, конечно, а Дии. А его лурд, самка по имени Тирена, была одного помёта с Тирном, лурдом Дии. Позже я узнала, что ребёнок племени альдов выбирает себе лурда в возрасте трёх лет, то есть шести земных. Вообще-то тут было не совсем понятно, кто кого выбирает, главное, чтобы между человеком и зверем установилась прочная связь. Взрослели лурды гораздо дольше своих африканских предков — четыре земных года. На сайте "Сообщество далейран" говорилось, что далейранские сутки практически равны земным. Так и оказалось — по моему внутреннему ощущению. В первый же день своего пребывания на Далейре, то есть на Хангар-Тану, я узнала, что тут тоже есть деление года на месяцы — зилумы. Один зилум — оборот вокруг планеты тёмно-красного небесного тела под названием Зила — равнялся пятидесяти девяти суткам. Я решила измерять здешнюю историю и возраст окружающих в земных годах. Это нетрудно, учитывая, что соотношение земного года и здешнего — ровно два к одному. Тирн погиб в схватке с аскейром, не дожив и до трёх лет, когда Дии и её брату Диону было около девяти. А спустя год не стало и самой принцессы. Альды с детства прекрасно владеют собой и хорошо умеют скрывать страх, но, зная историю Дии во всех подробностях, никто бы не удивился, что моё появление повергло её брата Диона в такое смятение. Пещера, возле которой спал юный воин, называлась Пещерой Сновидений и считалась вратами в Ханте-Манну, Царство Снов, граничащее с Ханте-Меранду, Царством Смерти. Оказывается, Дион часто бывал здесь и засыпал у входа в пещеру, пожевав листья дерева манока, явно имеющие галлюциногенные свойства. Он пытался вызвать мерн своей сестры. Мерн по понятиям альдов — это умерший в том виде, в каком он продолжает своё существование в Нижнем мире. Я так до конца и не разобралась, может ли умерший иметь в точности такой облик, какой у него был при жизни. Засыпающий у врат в Царство Снов надеется увидеть покойного во сне, но никак не наяву. Можно представить, что почувствовал Дион, когда проснулся и увидел перед собой девушку, похожую на его сестру, да ещё и восседающую на таронге. Все ящеры и змеи, которые в огромном количестве водились на Хангар-Тану, назывались аскейрами, но каждый вид имел и своё название. По иронии судьбы ящер, который "вытаял" из оранжевой глыбы и любезно согласился поработать моей лошадкой, оказался очень похож на таронга, а именно таронг несколько лет назад загрыз лурда принцессы Дии. Более того, аскейры считались существами, способными проникать в Царство мёртвых и возвращаться в мир живых. Однако всё это я узнала позже.

Ламию парень не видел, так что не заметил и её ухода. Лурд видел всё и с исчезновением Ламии отчасти успокоился. Мой дракон вёл себя мирно. Если не сказать индифферентно. Возможно, Астерий и его слуги что-то такое с ним сделали, чтобы он, оказавшись в этом мире, сразу не спровоцировал неприятную ситуацию.

Впрочем, такая ситуация всё равно назревала. Лурд больше не рычал, но его поза говорила о готовности к прыжку, а юный воин продолжал сжимать рукоять своего кинжала. Уж не знаю, как он надеялся пробить шкуру ящера. Или альды знают уязвимые места этих тварей?

— Не бойтесь, он... — я поймала себя на том, что чуть не сказала "он не кусается". — Он не опасен. Сейчас я постараюсь его спровадить...

Мне даже стараться не пришлось. Едва я слезла со спины ящера, как он на хорошей скорости умчался в рощу.

— Пить хочет, — констатировал юноша с некоторым облегчением. — Он сытый, сразу видно. Там, дальше, много луж, вода только к ночи уйдёт под землю... Ты кто?

— Ты же видишь, что я человек.

— Никогда не видел, чтобы человек ездил на аскейре. Откуда ты приехала на сыне Змея?

— Видишь ли, я мало что помню, — ответила я, изображая по совету Астерия амнезию. — Я проснулась в какой-то пещере, и он там был. Мне показалось, он ждёт, что я на него сяду. Я села, и он пошёл. Я ехала очень долго. Сперва было темно, потом рассвело... И вот я приехала сюда.

— И это всё, что ты помнишь?

— Может, потом я вспомню что-нибудь ещё.

Я заметила, что юноша пристально смотрит мне на грудь. То есть не на саму грудь, а на кулон в виде наконечника стрелы, который я нарочно надела поверх своей кожаной туники.

— Откуда у тебя этот амулет?

— Не знаю... Кажется, он мой.

— Этого не может быть. Ты хотя бы помнишь, как тебя зовут?

— Моя мать называла меня Дия, — ответила я, немного помедлив. Мне не хотелось обманывать этого юношу, и я подыскала слова, которые не были ложью. Хотя и скрывали ложь.

Это имя произвело на юношу эффект удара. Он даже побледнел.

— Этого не может быть!

— Почему?

— Послушай... Так звали мою сестру. Мы с ней были близнецами. Она погибла. Мы нашли её сандалии. Дождь смыл все следы и кровь... Откуда у тебя её амулет? Ведь ты не она.

— Наверное, не она, если ты так говоришь, но этот амулет принадлежит мне.

— Ты на неё похожа, — юный воин положил руку на загривок своего лурда, изучавшего меня с добродушным интересом. Теперь, когда ящер убежал, огромный лев успокоился окончательно. — Но ведь это же не она, Тирена? Как ты думаешь?

Я вспомнила, что гривы есть у всех лурдов, независимо от пола. Позже я узнала, что пара человек-лев примерно в девяноста процентах бывает разнополой. Наши психологи определённо связали бы это с теорией анимы и анимуса1.

Львица медленно подошла ко мне и деликатно понюхала мою руку, обдав меня тёплым дыханием. Потом так же осторожно понюхала мою одежду и волосы. На мгновение мне стало страшно. Сейчас мудрое божество с солнечной гривой распознает обман и покарает меня. Самозванку, которая проникла в этот мир и пытается занять место легендарной героини. Может, лучше сказать всё как есть? Но моя настоящая история выглядит ещё более невероятной, чем история чудесного возвращения принцессы Дии. Как они воспримут подлинную информацию о девушке из другого мира и другого времени? Менталитет этих людей был для меня загадкой, зато, изучая в университете историю, я усвоила, что в большинстве древних и раннефеодальных обществ к чужакам относились подозрительно и зачастую враждебно. Даже к чужакам из соседней деревни...