Москва Атакует

— Давай помянем командира, да и остальных тоже.

Марк кивнул, плеснул водки в стаканы, посидели молча, залпом выпили.

— Полгода из меня доставали осколки, одиннадцать операций, в итоге сшили. Но вердикт медкомиссии — к строевой службе не годен, после чего быстренько списали на гражданку. Попробовал бизнесом заниматься, не вышло, наехали какие-то отморозки, хотя беспредел девяностых остался позади, а все равно твари остались.

— Они всегда есть и будут, — разбавил монолог Топазова Вадим, — посмотри, сколько гнили повылазило.

Марк кивнул.

— Так вот, положил я их. Всех положил. Замом у меня бывший ВДВшник был, вот вдвоем мы и замочили эту семерку. Короче, посадили, дали восемь, вышел через пять. В бизнес уже не лез, пошел начальником охраны к одному бизнесмену, с которым подружился на зоне.

— Бандит? — спросил Вадим, снова разливая водку по стаканам.

Марк отрицательно покачал головой.

— Просто бизнес левый. Я не лез, но вроде через него какие-то тачки шли из-за бугра мутные. Пять лет с ним работал, перед самой эпидемией оказался в Коврове, что-то он там покупал, детали вроде, а может, еще что.

Вадим сходу определил, что Топаз темнит, но поправлять и выпытывать не стал, не хочет говорить человек, что с ним было, не надо, да и в прошлом все это осталось, первого июня у каждого началась новая жизнь.

— Короче, в результате эпидемии остался я без боса и сотрудников, все заболели и умерли еще до пятого числа. Посидел, подумал, что дальше делать. Во Владивосток, там где вроде бы дом, хрен попадешь. Да и нет там ничего кроме двухкомнатной квартиры, да подружки, с которой прожил два месяца, а тут слух прошел, что Владимир жизнь налаживает, вот я и оказался здесь. Тут никого моя медкомиссия не интересует, и пошел я служить начальником блокпоста. Неделя здесь, неделя во Владимире, мне квартиру выдали, благо с ними никаких проблем. Выпьем?

Вадим кивнул.

— За встречу, и за нас! — Марк улыбнулся и, бодро чокнувшись, мужики выпили.

— А с тобой что? — спросил Топазов.

— Примерно тоже, — отмахнулся Вадим, — только без отсидки и прочей фигни. Выучился на тридэшника, освоил компы, открыл небольшую конторку по разным компьютерным фишкам — реклама для телевидения и прочие проекты. Потом сестра погибла, забрал к себе ее сына. Так и жили. А потом... — Токарь плеснул в стакан водки и залпом, не дожидаясь, Марка выпил. — А потом началось все это, сын умер одним из первых.

— Прости, — посочувствовал Топаз.

— Брось, — отозвался Вадим, — ты же не знал, да и перегорел я. Как из запоя вышел, пошел в военкомат и попросился добровольцем, неделю вывозил из города трупы, потом охранял полевые общественные кухни, а сейчас вот здесь.

Они снова выпили закусили тушенкой.

— Давай спать, — предложил Марк, — тебе выдвигаться на рассвете.

Вадим кивнул.

— Деникин совсем с катушек съехал, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Дергача ему завали, город освободи, и на все про все десять человек и группа поддержки в тридцати километрах.

— Как обычно, — улыбнувшись, заметил Марк, — если не прочно — сломай, если вкусно — сожри.

— Ладно, спокойной ночи, — Вадим выкурил сигарету и пошел в "казарму", где ему все-таки выделили койку.

На рассвете бойцы собрались возле Урала и трофейной Нивы, оставшейся от погибшего водителя, прорывавшегося через Покров, пробитой десятком пуль, с выбитыми стеклами и с трудом отмытой от крови. Машина была на ходу, в ней почти новый движок, для разъездов и разведки — это самый подходящий вариант.

— По коням, — приказал Вадим, пожал руки Милованову и Марку и запрыгнул в Ниву.

За руль сел Костя, на заднее сидение, зажав между ног Абакан, забрался Митяй. Остальные под руководством Буратино полезли в Урал.

Блокпост остался позади. Вадим смотрел вперед, выставив через выбитое ветровое стекло старый ПКМ, получилось довольно удобно, сошки на капоте — легко принять встречный бой. "И что впереди, — подумал сержант, — обосноваться, боевые выходы до поной ликвидации банды Дергача". Денисов накануне передал частоты московских спецов, которые тоже должны в ближайшее время прибыть в окрестности Покрова. А дома Оксана, Нина со странной девочкой Алиной, которая именует ее мамой, и почему-то похожей на одного его друга.

Не доезжая до Покрова, свернули на поселок Вольгинский, рядом с ним всего в паре километров стоял шикарный санаторий, идеальное место для базы, до Покрова десять км и до ближайших людей три, если, конечно, в Вольгинском кто-то уцелел.

Через полчаса, соблюдая все меры предосторожности, подъехали к санаторию. Вадим отправил Костю и Митяя на разведку, те вернулись минут через двадцать, ничего не обнаружив.

— Все разорено, разрушено, сожжено, несколько трупов, живых нет, — доложил Митяй.

— Что и следовало ожидать, — выбравшись из кабины, прокомментировал увиденное Илья.

Вадим согласно кивнул.

— Знаешь, было бы глупо ожидать, что здесь по-прежнему стоит шикарный санаторий, с джакузи, тренажерными залами, сауной, бильярдом и готовыми на все девочками. Давай к тому двухэтажному корпусу, который ближе к лесу.

Буратино кивнул и снова полез в кабину Урала.

— А хорошее было местечко, — заметил Костя, когда Вадим сел в машину. — Жаль, я здесь никогда не был.

— Жаль, — согласился Вадим. — Я как-то провел здесь выходные с одной весьма приятной компанией, теперь довольно грустно видеть все эти руины.

Вадим проводил глазами тело человека, валяющееся под балконом пятиэтажного корпуса. Сразу видно, что его сбросили сверху, и мужик свернул себе шею. Сам корпус был закопченным и полностью выгоревшим. На асфальте валялись разбитые телевизоры, холодильники, по пути увидели еще несколько тел, но этих застрелили в спины.

— Что происходит с людьми? Почему в критической ситуации они начинают убивать себе подобных? — паркуя машину, спросил Митяй.

Это был риторический вопрос, и Вадим не стал на него отвечать, но сам он думал об этом же.

Прошло двадцать дней с момента начала эпидемии, умерли миллиарды людей. Уцелели, конечно, не единицы, миллионы, но... Но двадцать дней — и полная анархия. Понятно, что власть ослабела, мало того, что выбили политиков первой сотни, устранив наиболее ярких лидеров, и бороться с последствиями стало некому. Но почему тогда полковнику Калюжному удалось справится с ситуацией, он взял власть в городе в свои руки, обезопасил его, оградил от разгорающегося бунта, справился с голодом и повторной эпидемией, которая могла начаться из-за разлагающихся трупов. Почему он не собрал вокруг себя волков и не бросил их в атаку, чтобы они прикладами и стволами автоматов не принесли ему власть. Почему он своими делами завоевывал авторитет? Ведь в вместе с Токарем и Ильей к майору пришли еще двое, и он зарубил их, хотя как раз мог взять, наняв за продуктовый паек стрелять в гражданских, ведь, в принципе, они были согласны. Они не хотели вывозить трупы, но были не против увеличить их количество на пару лишних сотен. И вот мы подошли вплотную к вопросу — почему? А потому! Ответа на этот вопрос нет, и не будет. Просто каждый не чувствует себя в безопасности и готов пристрелить "ближнего" своего ради нее, или отобрать банку тушенки, чтобы протянуть еще один день. Но как быть с мразью, готовой убить ради удовольствия, их в какой перечень воткнуть? Наверное, подобные нелюди просто неизбежное зло, и когда закон становится иллюзией, эти больные, трусливые люди начинают воплощать в жизнь свои мечты. То, что им мешало, мертво: общество, мораль, закон. И вот теперь, глядя на разоренный санаторий, где тупая зависть была вымещена на нескольких служащих и обстановке, становилось страшно, тут просто били, сжигали, чтобы уничтожить воспоминания о том, чего никогда не имели и не могли себе позволить. Эти люди, разорившие санаторий, не имеют ничего общего с мародерами из Петушков, там никто мародеров не трогал. Да, они были, да они ходи по домам, вскрывали двери, но ничего не рушили и не поджигали. Если находили трупы, сообщали похоронной команде, забирали необходимое и уходили прочь, прикрыв дверь и мысленно поблагодарив хозяев. Разница на лицо.

— О чем задумался, командир? — спросил Митяй, выбравшись из машины.

Вадим покачал головой, мол, ни о чем.

-Выгружаемся, — приказал Токарь, — оборудовать наблюдательный пост, спрятать машины, обустроить жилье.

Илья козырнул и начал раздавать те же приказы, но уже конкретным людям. Вскоре все завертелось. Вадим вдохнул полной грудью воздух, пропитанный ароматами леса, и жестоко ошибся. Здесь был безумный коктейль из запаха гари, бензина, гниющего мяса от ближайшего трупа. Где-то на дороге заурчал двигатель, но быстро затих вдали.

— Что ж, вот и новый дом, — заметил Вадим.

— К счастью, временный, — ответил Андрей, беря ящик с боеприпасами, сгруженный с Урала. — В таком доме и спятить недолго, мы тут такое видели.

— Что? — обеспокоено поинтересовался Токарь.

— Да ничего серьезного, — нехотя ответил Андрей, видимо ему было неприятно вспоминать увиденное. — Просто в подвале кто-то оборудовал пыточную, там останки двух девушек, я такого даже у боевиков не видел, хотя прошел две чеченские, это безумие.

— Где это?

— Подвал. Там коморка метров пять в самом конце, по запаху найдете. Только не ходили бы вы туда, товарищ сержант.

Вадим кивнул и пошел в сторону двери, за которой ступени вели вниз в котельную и прочие технические помещения.

Бойцы под руководством Ильи продолжали перетаскивать зеленые ящики внутрь. Надо сказать, что Деникин прислал немало. Два десятка ящиков, часть с оружием, часть с боеприпасами. В принципе то, что у них сейчас в наличии, хватит для вооружения трех полноценных отделений, для роты маловато, конечно, но на половину, если поднапрячься, хватит.

Запах Вадим почувствовал сразу, спустившись в подвал. Едва он толкнул дверь какой-то бытовки, как тут же отпрянул назад, рой толстенных отожравшихся мух поднялся с изувеченных тел, прикованных к стене. Вадим многое повидал, но такое... Его вырвало в еще свежую лужу, оставшуюся от предшественника. Женщин пытали несколько дней, буквально разрывая на куски. Клочья мяса, свернувшаяся кровь, глаза Вадима выхватывали отдельные куски, мозг запоминал их, но каждое подобное воспоминание отдавало острой болью, как будто кто-то вбивал раскаленные гвозди прямо в мозг, навечно выжигая картинки в памяти. На полу валялись инструменты, используемые палачами: пилы, кусачки, ножи, битые бутылки, газовые ручные автономные горелки, еще непонятные приспособления — все это было густо измазано в крови. Вадим подавил новый позыв рвоты и, отвернувшись, вышел в коридор. Женщины умирали долго, несколько дней, в итоге их застрелили. Все, что с ними проделали, проделали при жизни, наслаждаясь муками, криками, глядя, как они сходят с ума.

Вадим выбрался из подвала и перевел дух, однако, ничего было не кончено.

— Илья, мне нужно трое добровольцев с крепкими нервами, приказывать никому не буду. Девушек нужно похоронить, они заслужили покой.

Добровольцы нашлись: Вадим, Илья и один из бойцов Андрея, который представился Федей, но попросил звать его по позывному Бонд, чем-то он и вправду был похож на агента 007, аккуратный, с приятным лицом, светлыми волосами, атлетического сложения, пожалуй, ему не хватало только фрака со стреляющими пуговицами. Остальные молча прятали глаза, стыдясь своего ужаса, брезгливости, трусости. Эти люди, прошедшие по нескольку войн, видевшие все, не хотели идти в этот жуткий подвал, и Вадим не мог их в этом винить, он сам не хотел идти туда, но его гнал долг. Единственное, что они сделали, так это быстро вырыли могилу под высокой сосной, после чего убрались подальше.

Они нашли несколько здоровенных кусков пленки метров по пять каждый, надели перчатки, которые обнаружили в маленьком чулане, в котором хранился инвентарь уборщиц, замотали лица тряпками, дабы не задохнуться, и пошли вниз. Через час все было кончено. Но Вадим знал, что он еще очень долго будет просыпаться в холодном поту от собственного крика.

Вечером вся троица была в стельку пьяна. О том, чтобы провести на следующий день разведку, и речи не шло.

Тарановск. Бывший город Солнца. 21 июня 2015 г. Бывший офис корпорации

Сергей Ястребов сидел в кресле Таранова, за последние дни он жутко устал, сил работать просто не было. Он был неплохим дипломатом, но до Таранова ему было далеко, все, что удалось сделать олигарху за пятнадцать дней, рухнуло за пять. Области больше не чувствовали себя обязанными и снова отделились, теперь в них шла борьба за власть. Тарановск был пока что в относительной безопасности, полторы тысячи бойцов "Ястреба" поддерживали порядок железной рукой. Единственное, что удалось добиться полковнику-мэру так то, что в ряды его бойцов влились остатки службы безопасности "Taran Industries" и лишившиеся генерала остатки сагитированного Тарановым полка. Хотя приток вышел и небольшой, но жутко необходимый. Семьсот бойцов позволяли расширить зону ответственности и контролировать пару мелких городков, в которых находились несколько предприятий, необходимых для существования Тарановска.

— Сергей Александрович, — раздался из селектора голос секретарши, служившей еще Тарану.

Ястребов не стал ее убирать, верность ей было хранить некому, шеф был мертв, теперь девочка работала на него, не за страх а за совесть. Так поступило большинство сотрудников "Taran Industries", прекрасно понимая, что уцелеть удастся только, если Ястребы будут защищать их. Слишком много наворотил Таранов, слишком многих озлобил, слишком большие богатства свез в город.

— Что там? — потерев руками лицо, спросил Ястреб.

— Ваш зам, — ответила секретарша, — у него какие-то важные новости.

— Пропускай, и запомни, Всеволоду ко мне можно в любое время дня и ночи.

— Хорошо, Сергей Александрович, — просто согласилась девушка и отключила связь.

Дверь распахнулась, и в нее своей быстрой уверенной походкой вошел Всеволод.

— Плохие новости, полковник, — едва опустившись в кресло, без всяких прелюдий начал он.

— А что, за последние четыре дня были хорошие? — ехидно поинтересовался Ястребов.

— Терпимые, — отозвался зам. — А теперь плохие. Киприянов принял решение уйти из Москвы.

— Дай-ка я угадаю, куда он идет?

— Верно, он идет сюда, — подтвердил предположения полковника зам. — И у него до хрена солдат и техники. Если он захочет, сметет нас, и не заметит.

— Похоже, мы что-то упустили, — массируя виски, произнес Ястребов. — Почему он не дергался, когда был жив Таран, что его останавливало двинуть сюда войска?

Всеволод пожал плечами, вопрос был риторическим, очень много тайн унес на тот свет Таранов.

— Вот и я не знаю, — согласился с замом Ястреб. — А Таран знал. Но теперь поздно пожимать плечами, нужно думать, что делать, как остановить Киприянова? Сколько у него войск?

— По самым оптимистичным подсчетам около двадцати тысяч, но сюда он возьмет не всех. Да нам и половины хватит. Есть данные, что военные, которые остались на дальнем востоке и в Сибири, присоединятся к нему.