Я против тебя

— Почему она плачет? — услышала я за спиной голос ботаника, полный страданий. Обернувшись на секунду, я вынуждена была с позором ретироваться из зала, потому как ошарашенно-тоскливый вид Федора ничего, кроме как нездорового смеха не вызывал. Я нырнула в спальню Светки и Петра, быстро расстелила на пеленальном столике клеенку, достала свежий памперс, влажные салфетки и чистое боди. Плач Наташи все еще раздавался в зале.

— Федь, неси ее сюда!!! — крикнула я в коридор. Тут же послышался топот слонов и в спальню вбежал взъерошенный Федор с орущим ребенком на вытянутых руках. В глазах парня читалась "Паника! Паника! Мы все умрем!!", а тело и руки судорожно придумывали, куда девать орущее нечто. Мозг в процессе не участвовал. Властной рукой я остановила готовящегося упасть в обморок (мне так показалось) Федьку и направила его к пеленальному столику.

— Клади! — раздалась зычная команда, и Наташка аккуратно, словно драгоценная корона английской королевской семьи была уложена на расстеленной на клеенке пеленке.

— Раздевай! — снова раздалась зычная команда, но тут заработал мозг ботаника. Как, блин, не вовремя!!!

— Я не буду! — судорожно отдернул руки Федька от пускающей пузыри Наташки. Кажется, этого ребенка забавлял мега-растерянный вид ботаника. Я же беззвучно хихикала за спиной несчастного.

— Чего это не будешь?! Поторопись, а то эта вертлявая егоза все какашки по попе размажет. Мыть ее еще придется! — мой тон не терпел никаких возражений.

— Почему я-то?! Ребенка тебе доверили!

— Но он же у тебя в руках оказался после того, как сделал приятственное дело! Тебе и убирать! — не отступала я. Честно говоря, подобные подгузники я терпеть не могла менять Наташке. Все остальное — пожалуйста, но какашки?!

— Нет! — почти с мольбой в голосе выкрикнул Федька. — Я никогда этого не делал! Я боюсь сделать ей больно!!

— Ничего, пацан, сейчас ты всему научишься! — проговорила я басом и похлопала ботаника по плечу. — Курс молодого папаши никому еще не вредил. И не переживай, от одного неумелого переодевания подгузника мазохистка из Наташки не вырастет. Приготовились!!!

Внезапно Федор оказался у меня за спиной, подтолкнул к пеленальному столику и прижался сзади. Очень сильно прижался. У меня перехватило дыхание, а из головы вылетела спитч размером на А4 с содержанием инструкции по переодеванию ребенка.

— Ты что делаешь, ирод? — из моего пересохшего вмиг горла вырвалось почти что воронье карканье.

— Курс молодого папаши собираюсь проходить, — шепотом проговорил мне в шею Федор. "Ах ты змей-искуситель!!!" — возопили толпы мурашек, пробежавшие с транспарантами на митинг, который организовался ими на моей спине.

— И как ты себе это представляешь? — я почувствовала, как горячие ладони Федьки прижались к моему животу. Кажется, я начала терять сознание. Что за бред!!! Ну-ка приди в себя, не хватало тут еще соплей растекаться от каких-то там прикосновений! У тебя тут ребенок обкаканный лежит!

— Чьорт! — я попыталась спиной отодвинуть от себя Федьку, но сделала только хуже: Федька провел правой рукой по животу наверх, а левой — вниз. Я оказалась в тисках и еще сильнее прижатой к мужскому телу.

— Слышь, упырь очкастый! — бросилось мне на выручку мое глубоко запрятываемое трамвайное хамство. — Тут ребенок вообще-то!!! Прекрати ко мне приставать! Руки убери, крокодил!

Парень словно и не слышал всего ушата оскорблений, что я попыталась на него выплеснуть. Он там под зонтиком что ли?

— Медленно подними руки и расстегни боди на ребенке, — скорее почувствовала, чем услышала я шепот Федора снова мне в шею. Мурашек на митинге прибавилось.

— А то что? — сделала я попытку отвертеться от неприятной процедуры. Теперь, под напором увеличившегося количества мурашек, на голове зашевелились волосы. Причиной стали поцелуи Федора моей шеи. Я на миг закрыла глаза, переводя дыхание от нахлынувших ощущений — меня как будто на серфере волна тридцатиметровая перевернула.

Едва я стала расстегивать кнопки на боди Наташки, как поцелуи в шею прекратились, а количество мурашек значительно сократилось. Штуки так на три. Но стоило мне остановиться, как левая рука Федора пошла гулять по моим бедрам. Я тут же оголила Наташку, расстегнула подгузник, задрала ребенку ноги и стала влажными салфетками вытирать экскременты. Наташка сунула палец в рот и одним глазам глядела куда-то мне за спину.

— И что ты там увидела? — проворчала я. — Противную наглую морду, которой надо настучать кирпичом, чтобы не повадно было руки распускать?

Пока я вытирала попку младенца, руки Федора перестали бродить по моему телу и четко зафиксировались на талии. Зато я почувствовала тяжесть на правом плече: вконец обнаглевший Федяка положил свою голову мне на плечо.

— Так, ботаникус! Прекращай свои пошлые телодвижения, мне это абсолютно не нравится! — я возмущалась, не забывая при этом переодевать Наташку. Попка была суха и чиста, посыпана присыпкой, теперь настал черед подгузника. Я расстегнула подгузник, опять задрала ноги ребенку и аккуратно под попкой расстелила предмет детского нижнего белья. — Не видишь, я почти закончила, так что отепляйся от меня, хватит, согрелся уже после улицы!

Федор оттеснил меня от пелинального столика и в мгновение ока одел Наташку не только в подгузник, но и в боди. Наташка заулыбалась и смущенно прикрыла глаза ладошками. Потом выглянула из-под них, опять спряталась. Снова выглянула.

— Глазки мне строит, — улыбнулся довольный Федор, а я тем временем собирала челюсть с коленей и вытирала слюни с пола.

— Ты где так ловко научился надевать детям подгузники?!

— У меня сестренка младшая есть, у нас разница десять лет. Когда мама не успевала — я помогал переодевать сестренку.

— А что за спектакль ты тут устроил? С истерикой и совращением меня?! — от возмущения я напоминала закипающий чайник. Еще две секунды — и крышечку снесет паром.

— Спектакль устроила ты, — хитро улыбнулся Федор и взял Наташку на руки. Девочка положила парню ручонки на плечи, и туда же пристроила головку. Офигеть, против меня тут мировой заговор устроен! И когда Наташка так успела проникнуться симпатией к Федьке, что уже и глазки ему строит, и вон, вольготно разлегается у него на груди.

— Я?!

— Конечно. А кто насильно всовывал мне обкакавшегося ребенка с намерением заставить меня переодеть ему подгузник? — Федька рассмеялся, глядя на меня. По ходу, моя морда вытянулась от такой прозорливости. Или я просто плохая актриса?

— Ничего я не пыталась, — попробовала сдать назад мое величество. — Я просто сама запаниковала.

— Коралова, перестань строить из себя блондинку, твой мозг просвечивает аж в ушах. Не паниковала ты, ибо умеешь и какашки убрать, и переодеть ребенка, и все остальное. Иначе оставляла бы сестра тебе свое драгоценное чадо?

Вторичный хэдшот за последнюю неделю в мою голову. Чьорт! Я серьезно проигрываю ему по мозгам!!! Об этом я вообще не подумала.

— Ладно, уговорил-раскусил. Пойдем на кухню, я есть хочу, — пробурчала я и потянулась к двери, когда рука Федора остановила меня и притянула к себе.

— Ты забавная, Коралова, чокнутая и безбашенная, — прошептал Федька, глядя мне в глаза. Одной рукой он продолжал удерживать Наташку, а второй закрепил меня около себя. "Сейчас будет атас!" — запаниковали ожившие от прикосновения Федора ко мне мурашки, и снова устремили к спине устраивать внеплановый митинг.

— А ты.., — я судорожно придумывала обвинительное слово в адрес ботаника. — А ты невыносимый обманщик! Вот!

Как глупо и нелепо это прозвучало, а судя по лыбе Балдурина — ему так вообще понравилось. Ррррр, лопату мне, лопату!!! Почему я теряю контроль над ситуацией?! Почему весь мой план обернулся против меня?!

Поток мыслей сбился с ритма "агрессии" на судорожный "вдох-выдох", когда Федор нежно поцеловал меня в губы.

— Искуситель! — выдохнула я ему в губы и, вывернувшись из его захвата, убежала на кухню готовить чай и что-нибудь пожевать.

Как выяснилось, добрая Светка приготовила неплохой обед из двух блюд: супа и вермишели с котлетами. Проголодавшийся за время просмотра киносеанса и борьбы с детскими какульками, желудок довольно заурчал.

— Неплохо звучишь, — на кухню вошел Федор. Наташка продолжала возлежать у него на груди. Маленькая предательница!

— Да я вообще сплошной орган! Который в церкви, придурок, чего ржешь! — почти швырнула я в мойку контарку от супа. Сам суп медленно подогревался в кастрюле — Ты еще в меня пальцем потычь и по коленке себе постучи!

Федька реально ржал. Орган ему, видите ли, не понравился. А между прочим, это потрясающий музыкальный инструмент! Способный издавать такие звуки, что можно умереть за прослушиванием и не заметить!

— Есть будешь?

— Буду! — тут же водрузил Наташку на детский стульчик Федор и присел рядом за стол. Наталья Петровна хмуро оглядела кухню и тут же оглушительно завопила.

— Что ж ты, Лилия, о своем желудке подумала, а про ребенка забыла? — сквозь вой еле продрался голос Балдурина. Я чертыхнулась, достала из холодильника баночку с прикормом и поставила ту на три секунды в микроволновку. Как только микроволновка пикнула, я вынула баночку, открутила крышку, макнула туда маленькую детскую ложку и сунула ее в зев ребенку. Наступила долгожданная тишина. Кабачок Наташке нравился, а я никак не могла понять, как можно есть нечто зеленое, полужидкое, без соли и специй, и при этом еще издающее не самые прикольные запахи. Но ведь есть, причмокивает и еще добавки просит!!!

Баночку "милый" ребенок умял за пять минут. Едва ложка заскребла по дну баночки, как Наташка тут же потеряла всякий интерес к еде. Ну, можно было теперь и взрослым покушать. Я поставила баночку в мойку к скучающей контарке и поставила в микроволновку вермишель с котлетами. Суп за время Наташкиного перекуса уже согрелся, я выключила огонь и стала разливать его по тарелкам.

— Если ты сейчас скажешь, что я весьма естественно смотрюсь на кухне — есть суп будешь с пола, — предупредила я Федора, который явно замыслил сказать какую-то гадость в мой адрес.

— Да я просто хотел сказать, что очень вкусно пахнет, — хитро улыбнулся Федор. Наташка нашла среди игрушек, что кучковались на столике детского стульчика, длинную деревянную ложку и принялась тыкать ей в Федьку.

— Смотри, стремится обратить внимание людей на твое плохое поведение, — мстительно прокомментировала я действие ребенка и принялась есть суп.

— По-моему, я просто нравлюсь ей больше, чем ты, — философски раздалось из-за второй тарелки. Я чуть не подавилась от такой наглости, и следующие пять минут обдумывала ответ, шумно доедая суп. Суп Светка варила действительно вкусный, с копченостями, специями, кусочками теста, огурчиками и перловкой. Кажется, подобный назывался "рассольником", но что там делало тесто — я так и не поняла.

— Второе? — вопросительно посмотрел на меня Федька. Блин, он и суп съел быстрее меня! Я послала в сторону парня молнию, пожалела, что его не схватили корчи от природного явления, и сложила тарелки в мойку. Затем достала разогретую вермишель и котлеты.

— Твоя сестра вкусно готовит, муж, наверно, счастлив, — Федор углубился в изучение строения вермишели и котлеты.

— Наверно. Они вообще редко ссорятся. — Я задумчиво наматывала вермишель на вилку. Светке повезло с Петром. Не смотря на свою комплекцию, вес и рост, Петька был забавным, добродушным медведем. Он иногда приходил в состояние крайней агрессии, но предпочитал в этот момент отсидеться в спортзале или пробежаться с друзьями. Причем, основными причинами агрессии являлась вовсе не жена или ребенок, а скорее соседи, работа и "тупые паркователи своих недо-машин". Так Петр ласково называл тех, кто ездил на отечественных машинах и подержанных иномарках, и бросал последние "предметы кустарного искусства" где попало. Подобный держатель "ведра с болтами" мог расклячить свою тачку на два парковочных места, мог закрыть проезд другим или прижаться так, что Петру приходилось буквально изображать кольчатого червя при попытке пробраться на свое водительское место. После подобных упражнений с парковкой Петр, попадись ему подобный любитель "громыхающего кузова", мог заработать на пожизненное одиночное заключение. Больше Петр ни на что не сердился, чем весьма радовал мою семью, свою и окружающих людей.

— А ты?

— Что я? — я захлопнула дверь в свои раздумья.

— Ты любишь ссориться?

— Не очень, — я зверски разделила котлету на кусочки. — Мне кажется, что ссора — это конец отношениям. Потому что после нее появляется рубец на отношениях, который может и затянется, но осадок все равно останется. И потом, в процессе ссоры причина забывается через пять минут, и ор начинает плавно перетекать в разборки "кого что в друг друге не устраивает". Зачем ссориться, если можно просто сказать "Знаешь, я очень люблю когда носки лежат в определенном месте". Или, "ой, тараканы заведутся, надо мыть посуду обязательно". Что-то в таком роде. Это, конечно, из плана бытовой жизни, но ведь мы к ней в итоге и приходим?

Я вопросительно взглянула на Федора. Он задумчиво кусанил котлету, которую целиком насадил на вилку.

— Тут я с тобой согласен, многие вещи можно обговорить заранее. — Федька с тоской посмотрел на крохотный кусочек мяса, который остался от внушительной котлеты. — Только, почему-то, наши люди сначала воз икры намечут, а потом уже начинают планово списки составлять.

— Доешь уже его! — не выдержала я. — Хорош гипнотизировать несчастный кусок мяса, он обратно в котлету не превратиться!

— Ага, — Федька быстро сунул вилку с остатками котлеты в рот. Наташка в это время продолжала издеваться над плечом парня, тыкая и лупя его лопаточкой.

— У тебя там синяка нет еще? — я доела остатки вермишели и поставила тарелку в мойку.

— Не-а, я крепкий человек, — ухмыльнулся Федька, перехватил лопаточку и выдернул Наташку из детского стульчика. — Иди-ка сюда, егоза, дядя тебе сейчас покажет, как надо правильно бить мужчин.

— Не воспитывай из нее феминистку!

— Не, наоборот! Вырастет женщина, которая точно будет знать, на какие точки давить, — Федька усадил ребенка на колени и принялся с ней играть в "ладушки". Через две секунды на кухне раздался детский смех.

Пока полугодовалый "взрыватель мозга" был увлечен игрой, я быстро перемыла посуду и посмотрела на время. КАК!!!!!!!!! Прошло всего полчаса?! Мда, а сестра и зятек обещались быть только к восьми. А если Наташка спать захочет, и я останусь одна с Федькой?

— Пойдемте в зал, — промямлила я, все еще придумывая, чем и как занять ребенка и парня в оставшиеся полтора часа.

— И чего мы там будем делать? На, теперь твоя очередь, — Федька совершенно наглым образом вручил мне Наташку. Я устроила ребенка в удобную для меня позицию и потащилась в зал.

— Что мы будем делать? Что мы будем делать? — шепотом передразнивала я Федьку. — Не знаю, блин!

— Давай в карты сыграем? — Федька меня как будто услышал.

— Опять на желание?! — почти взвизгнула я.