Твое... величество-3!

Ишуро еще раз кивнул.

А, ну да, если благословение Многоликого... понятно, император. Но ведь и благословение же?

Рэн не может быть выше императора или равен ему, это немыслимо! Но Многоликий выразил свою волю? Так что же делать?

Император разрешил и этот вопрос.

— Садись, Рэн Тори, и рассказывай все по порядку. Я хочу знать, как ты обрел вторую ипостась.

— Ваше императорское величество, я не смогу рассказать вообще все, — тихо предупредил Рэн. — Это было одним из условий...

— Расскажи, что сможешь.

— Да, ваше императорское величество.

Рэн не стал скрывать ничего. И своей самонадеянности, и гибели друзей, и попыток вернуться на Шагрен — вообще ничего. Упомянул и про Бертрана, так, мимоходом. Промолчал о Фардании — мальчишка мог сбежать из дома по любой причине.

Не сказал про Марию. Называл ее только 'Человек, благословенный Многоликим'. Но зато рассказал про все ее советы относительно вулкана. И что с ним происходит, и как с этим можно справиться.

Император внимательно слушал.

— Говоришь, этот человек собирает вокруг себя двуипостасных?

— Нет, не собирает, ваше императорское величество. Скорее, они просто пока находятся рядом, по своей воле.

— Это и так бывает.

— Бывает, ваше величество.

— Выпей чая, Тори. И я кое-что объясню тебе, то, что ты не мог узнать или услышать в другом месте.

Рэн послушно глотнул чая. Рядом точно так же поднес пиалу к губам Ишуро.

— Это знание было доступно только императорам. Или тем из императорского рода, кто стал драконом. Когда многоликие по доброй воле начинают приносить присягу кому-то одному... нет, я сейчас говорю не о вассалитете, не о клятве верности, а именно о присяге, которая идет от сердца. От самой души, когда многоликие готовы были отдать свою жизнь за кого-то...

Рэн слушал, а слова становились все глуше и глуше, и комната расплывалась перед глазами, и...

Кажется, он потянулся вперед. И перед носом оказалась золотистая циновка... и рядом лежал брат.

Почему?

Что произошло?

Рэн уже не видел, как Мушаши насмешливо перевернул пиалу с чаем над его телом.

— Ты глуп, мальчишка. И мне не будет тебя жаль. И твоего брата тоже. Ты принес мне необходимое, и я заберу свое. У Шагрена опять будет император-дракон. А ты... Покойся с миром, Рэн Тори.

Медленно лился из пиалы отравленный чай.

Не яд, нет, но снотворное. Часов пять-шесть проспит мальчишка, больше суток — его брат, а потом... потом уже будет поздно.

Мушаши тряхнул колокольчик.

— Ишуро Тори удавить. Объявить изменником, весь его род выгнать из столицы с запретом на появление. Навечно. Рэна Тори заковать в кандалы и в самую тесную камеру. В каменный мешок.

— Да, ваше величество.

— Подготовить главный храм. Мне нужно там... помолиться.

— Когда, ваше величество?

— Провести полное очищение храма, воскурить благовония... три часа. У вас ровно три часа. И в мои покои ванную, в мои покои жреца... ах да! Еще и главного палача позовите! И Мушаши быстрым шагом направился в свои покои.

Ему предстояло очень сложное дело.

Благословение Многоликого можно забрать у другого человека. Но для этого надо серьезно подготовиться. И кое-что сделать. И... ах, времени мало, но больше у него просто нет!

* * *

Бертран метался по кораблю, от борта до борта.

Капитан смотрел с пониманием. Мальчишка же... как тут не волноваться?

И когда в городе началась какая-то суматоха... конечно, капитан прислушался. И...

— Кричат про род Тори!

— ЧТО?! — чуть не взлетел в воздух Бертран.

— Род Тори объявлен вне закона... за измену императору они изгоняются из столицы. Кричат что-то про казнь... Ишуро Тори.

— Ишуро?!

— Да.

— Не Рэна?

Капитан внимательно вслушивался в крики глашатаев. Да, именно это и подвело Мушаши. Приказ он отдал, а вот подробности... он не знал, что Рэн прибыл на Шагрен на корабле. Он даже не подумал, что кричать будут на всю столицу... да и что с того? Такова процедура, так положено.

А если бы и подумал... о сообщниках? Но откуда у Рэна Тори сообщники? И что они могут сделать? Ведь через пару часов...

Бертран неожиданно встряхнулся. Словно сбросил всю тревогу в сторону... страшно ждать и бояться за близких. А когда беда случилась, переживать уже некогда, надо действовать! Да побыстрее!

— Капитан. Если ровно через сутки мы с Рэном не вернемся — уходите. Расскажите обо всем его величеству Саймону. Это приказ.

Бертран так и помчался бы по трапу, да капитан не дал — поймал за шиворот.

— Молод еще, приказы отдавать. Ты куда сейчас побежишь? Во дворец?

— Пусти! — трепыхнулся Берт.

— А тебя — пустят?

— Пролезу!

— Ну, найдешь ты друга! Погоди, возьми с собой кой-чего полезного!

Бертран перестал трепыхаться.

— Что именно?

— Нож у тебя хороший? Так еще парочку возьми. Другу дашь, если что. Веревку возьми, отмычкой пользоваться умеешь? Мало ли что?

— Умею, — кивнул Бертран.

— Золота тебе с собой много не дам, но с десяток монет? Оно везде ценно...

Берт кивнул.

— Давайте. Спасибо, капитан. Я так-то и не подумал.

— И лекарства. Немного. У меня обезболивающее есть, мало ли, что там с твоим другом. И нюхательные соли. И бодрящее... выжимка из зерен одного растения, гадость страшная, но мертвого на ноги поднимет. Пошли ко мне в каюту, я тебе сейчас все это дам — и беги.

— Спасибо. Но почему?

— Его величество Саймон распорядился помогать, чем смогу, — капитан хитро улыбнулся. — А чем хуже Шагрену, тем лучше Картену.

Бертран кивнул.

— Доберусь я до этого императора... с-сука!

Капитан не возражал. Только вежливо уточнил, не надо ли милому мальчику еще и удавку с собой дать? Так, для уверенности?

Надо?

Сейчас найдем, дорогую, шелковую, с виду неприметную, такой подпоясаться можно, а при нужде в пальцах скользнет, на горло ляжет — не вырвешься...

Хорошая вещь!

* * *

Бертран и не собирался идти по городу человеком! Вот еще не хватало!

Он — иноземец, круглоглазый, чужак, и идет к императорскому дворцу? Да вы шутить изволите?

Его и к ограде не подпустят! А вот если лисом... так что Бертрану нужен был только укромный уголок, который он и нашел на пристани, под прогнившими досками. Там он и перекинулся, и увозился по уши, сначала в воде, а потом в грязи, да так, что стал похож непонятно на что. Или крупная кошка, или собака такая, или лиса... только лысая? Да и вообще откуда в городе лиса?

Тем более, не разберешь породу существа, когда оно бежит по городу так, что за ним и ветер не угонится. А Бертран мчался, как на пожар. Что-то подсказывало ему, что времени мало. Его почти совсем нет...

Вот и дворец.

Это для людей там стена и стража. А лису много не надо. Если что, лиса прыгает на полтора метра в высоту, на три с хвостиком метра в длину... и это обычная лиса. А еще она отлично лазит по деревьям.*

*— серая лиса. Если захочет, конечно. Но это еще что, а вот как по деревьям КОЗЫ лазают! Прим. авт.

Так что дворцовую стену лис преодолел, особенно не задумываясь. Его и не заметили. Ползет пятно грязи... да показалось! Точно! Потер стражник глаза, да и решил промолчать, чтобы не получить от десятника. Точно ведь прицепится, гад такой, будет орать, что пива меньше пить надо, а как его не пить-то? И выпил-то всего ничего!

Так что Бертран быстро попал во дворец, а вот дальше...

Мальчишка банально растерялся.

Это — дворец!

Он большой, и людей тут много, и все ходят туда-сюда, и все заняты, и вынюхать Рэна просто нереально! Бертран сильно рассчитывал на свой нюх, но... братья Тори приехали во дворец в паланкине, а где их оставляют, Берт не знал. Даже и не догадывался. О таком в старых свитках не пишут. Так что нюх не поможет. Расспросить кого?

А кого?

И... его же потом убить надо будет? Или связать хватит? Или нет?

Бертран растерялся, заметался, и точно натворил бы глупостей, да помогло гортанное, шагренское, произнесенное рядом:

— Император приказал... главный храм...

Чего там приказал император, Бертран не понял, не так он хорошо знал шагренский. Но одно было точно. Если надо у кого-то узнать про Рэна — это у императора. И в заложники брать тоже лучше императора, и требовать чего-то именно у него. А у кого еще?

Если они тут все — просто рабы императора? Кто для него будет иметь ценность, кроме него самого?

Возможный скандал Бертрана вообще не волновал, даже наоборот. Пусть император потом с Фарданией воюет! Не жалко!

Где тут главный храм?

Рэн рассказывал, что перед храмами у них всегда делают такие интересные ворота, вроде как между тем и этим миром... где?! Что-то он такое видел со стены...

Туда Бертран и помчался, забывая обо всем.

Другу требовалась его помощь.

Император? Тем хуже для императора! Бертрана сейчас могла остановить только смерть, а то может, и она не остановила бы. Когда-то он не сумел спасти своих друзей. Но сейчас он не отступит! Иначе просто не сможет жить...

А вот и ворота — хории!

Бертран пролетел через них и огляделся.

Он точно был в главном храме.

* * *

Мушаши еще раз оглядел себя.

Все сделано правильно. Обряд очищения, хоть и сокращенный, он прошел, одет он правильно, по-хорошему бы еще денек попоститься и помолиться, да времени нет! И нужно это больше для сосредоточения, а Мушаши и так весь сейчас устремляется к одному.

Благословение Многоликого!

Это ему, ЕМУ оно нужно! А не какому-то Тори! Смешно даже! Первый дракон на острове, за столько лет, и не император?

Такого допускать нельзя!

Это Он обязан быть драконом, и он им станет!

Вот и храм.

И Рэн Тори, в кандалах, пока еще бесчувственный, но скоро он уже придет в себя. Вот и палач.

— Мой повелитель!

Упал на колени, уткнулся лбом в пол. Рэн Тори, кстати, спину гнул плохо, непочтительно кланялся. Заразился он за пределами Шагрена вольнодумством, а оно тут совершенно и не к чему!

— Слушай меня, палач. Ты сейчас должен будешь пытать этого человека.

— Да, ваше величество.

— Пытать, не давая ему и минуты передышки. Но так, чтобы этот человек не умер.

— Повинуюсь, ваше величество.

— Перед тобой стоит очень сложная задача. Боль должна быть непрерывной, достаточно сильной, чтобы этот человек не смог ни на чем сосредоточиться, но калечить его пока нельзя.

— Да, ваше величество.

— Ни минуты роздыха! Ни секунды!

— Воля вашего величества — закон!

На серую тень в углу храма никто и внимания не обратил.

Палач сноровисто принялся расставлять жаровню и стол, выкладывать свои инструменты... вопреки трактирным рассказам, они были совершенно чистенькими и блестящими. Разные там громадные клещи, да с запекшейся кровью — это сказочки, попугать кого, а в реальности палаческий инструмент содержится аккуратнее иного лекарского. Врачам-то что! А палачу точность нужна! И уморить клиента раньше времени тоже неправильно!

— Когда я прикажу, залепишь себе уши воском, — кивнул палачу Мушаши.

И это у палачей тоже практиковалось. Много услышишь — мало проживешь, так что... император в своем праве. Приказал — делаем!

Бертран молча ждал.

Ждал, пока приведут друга в кандалах.

Ждал, пока его положат на пыточный стол.

Ждал, пока закроются ворота храма, отсекая троих людей и одного лиса от мира снаружи. Ворота — хории, говорите? Двери между двумя мирами?

Будут вам... миры!

Еще минуту... двадцать секунд...

Пошел последний отсчет.

* * *

Мушаши терпеливо ждал, пока парня не положили на алтарь.

— Приводи его в чувство, — приказал он палачу, — и закрывай уши.

Палач повиновался.

Засунул в каждое ухо по шарику белого воска, для проверки Мушаши хлопнул в ладоши у него за спиной, но мужчина даже не дернулся. Что ж, тем лучше. Не придется его убивать.

Или придется?

Верных слуг не так и много, а этот проверенный. Хотя Ишуро, вот, тоже казался надежным. А что получилось? Как он мог подсунуть императору такую свинью? Что он — не знал, что из себя его братец представляет? Или все это нарочно затеял?

Палач тем временем привел Рэна в чувство, тот дернулся и застонал.

— Голова...

— Голова и будет болеть. Но недолго, — вежливо разъяснил император. А что? Он почти победитель, может себе позволить! — Ты что, думал, я все это тебе прощу?!

Рэн хлопал глазами, как сова.

Что простят?

Зачем ему вообще что-то прощать? В чем он виноват? Он просто выполнил приказ императора!

Мушаши оскалился, не хуже, чем драконы.

— Не понимаешь? Объясню! Дракон на Шагрене может быть только императорской крови. Лучше — император. А ты... как ты посмел?!

— Я не выбирал облик, — голова все еще жутко болела, но что-то Рэн уже соображать начинал.

— Это неважно! Ты не имеешь на него никакого права! Я — император. И я должен быть драконом.

— Я...

Рэн хотел сказать, что Мария не откажет. Что он разговаривал с королевой, и она согласилась... она не поедет на Шагрен, но можно организовать встречу — и император обретет свой второй облик...

Не успел.

Просто не успел, потому что Мушаши разозлился. — Ты! А должен быть я! Поэтому, ты сейчас умрешь! Но не просто так! Ты не знал об этом, но можно, при определенных условиях, можно перетянуть на себя благословение Многоликого!

Рэн и рот открыл.

— К-как?

Мушаши снисходительно улыбнулся, и коснулся кольца.

— Каждое утро, начиная с пятнадцати лет, каждое утро я принимал буквально по щепотке праха одного из моих предков-драконов. Так делают давно, в надежде, что утраченное вернется к нам, но раньше... раньше этого не было. Если сейчас благословение вернулось... не стану скрывать. Чтобы оно перешло ко мне, тебя придется убить.

— Ваше величество!

— Да. Убить медленно и мучительно, чтобы от твоей крови проснулся мой внутренний зверь. И тогда... тогда я стану драконом, а тебя уже не будет. Так делали мои предки. Так сейчас сделаю и я. И приготовься, умирать ты будешь долго. Может, сутки, а может, и побольше. Мертвить жертву надо правильно, под конец ты вообще превратишься в кусок мяса, воющий от боли и ужаса, забудешь обо всем... и с радостью согласишься отдать мне свою сущность.

Рэн смотрел с ужасом, но молчал.

— И не думай, ты не сможешь перекинуться. Эти кандалы сделаны специально, порвать их не сможет даже дракон. Тело ящера умнее тебя, если ты обернешься в этих оковах, тебе просто оторвет лапы, оно на такое не пойдет. Да и постоянная боль не даст тебе сосредоточиться, и зелье, которое я тебе подсыпал... это сильный яд. Твой брат уже умер, а ты жив, и выживешь... выжил бы. Просто у тебя не будет такой возможности.

— Просто, потому что благословение?

Мушаши пожал плечами.

— Мне оно нужно. Тебе — нет, вот и все. Ах да, чтобы ты знал. Род Тори объявлен вне закона и изгнан из столицы. Вы с братом казнены за измену, Ишуро уже выставлен на всеобщее обозрение, а ты... а тебя мало кто знает. Так что прощай, Тори.