|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Пролог
— Ваше величество, я счастлив.
Адмирал буквально своим светом светился. В маяк его воткни, так два года дров не понадобится! Мария смотрела на него, как на врага народа.
— Адмирал, что вас так радует?
Рикардо даже растерялся ненадолго. А правда, как тут объяснишь?
Он же НАШЕЛ!
Королеву нашел, с принцессой, а значит... а правда, вот что это значит? И что с этим дальше делать? И почему не рада королева?
Тупым Рикардо не был. Просто уж очень ситуация сложная, сразу и не сообразишь, как реагировать. Вот и обрадовался. А потом понял, что надо радость приглушить, пока его чем тяжелым не огрели. А могут ведь, вон, как у королевы глаза сверкают!
Какая женщина!
— Ваше величество, нам есть, о чем поговорить.
— Определенно, — согласилась Мария.
Анна подошла, взяла мать за руку, и с вызовом посмотрела на адмирала.
— Нам ВСЕМ есть, о чем поговорить.
Мария, не глядя, знала, что за ее спиной стоят Тина и Мелисса. Не просто так, она беременна, и нуждается в поддержке. Когда она человек.
Желудок свело противным спазмом.
— Охххх!
Тина тут же развернула ее величество к ближайшей вазе, и поддержала за плечи, пока ту выворачивало наизнанку.
— Тихо-тихо, все уже закончилось.
— Токссссикозсссссс! — злобно прошипела Мария сквозь спазмы.
Особенно ее не тошнило, но вот... после превращений случалось. Тина утверждала, что это нормально. На переход между ипостасями тратится много сил, вот тело и начинает сбиваться с ритма. Так-то Мария себя отлично чувствовала, хоть ты стометровку беги, но и на солнце бывают пятна.
— Ваше величество, так вы все же беременны, — сообразил адмирал.
Мелисса покосилась на него без особого уважения. Как вообще такое можно было не заметить? Хотя и зря она фыркала. Мария, пока маялась на море от безделья, предложила Тине ввести в моду стиль "ампир". А что? Почти вампир, но без клыков, оборотни есть, теперь и вампиры будут. Очень удобно, живот свободен, шнуровка под грудью, шея тоже свободна, кусай — не хочу. Тина заинтересовалась. Шили они с Мелиссой хорошо, так что Мария обзавелась парой платьев из теплой толстой шерсти. На ней сейчас именно такое и было. И живот в нем было видно плохо.
Где уж адмиралу понять? Да тут еще потрясение, тут еще пираты...
Желудок успокаивался, и Мария повернулась обратно.
— Что с пиратами.
— Парочка живых еще есть, — доложился Феликс. — И главарь тоже пока жив.
— Это ненадолго, — пообещал Рикардо. — Что там за главарь такой?
— Сам Дерек Черный, — усмехнулся в ответ Феликс.
Он пока опасности не видел, если что, он королеву отсюда вытащит. Но вдруг адмирал что-то умное или интересное скажет? Послушаем...
— Да ты что? Какая встреча! — обрадовался Рикардо. — И что же привело сюда этого подонка?
— Стоунам мстить собирался, — разъяснил Феликс.
Тим и Клара переглянулись. Тим шагнул вперед, поклонился.
— Эрр Тим Стоун, к вашим услугам, адмирал. Моя сестра, эрра Клара Стоун.
— Эрр Рикардо Марен, к вашим услугам, — отозвался адмирал. — Рад знакомству, молодые люди. Полагаю, ваши родители сейчас в столице?
— Отец там. Мама умерла, — голос Тима все же дрогнул.
— Простите, — почувствовал неловкость Рикардо.
— Пираты убили ее вчера. И нас хотели бы убить, и исса Шента... это наш управляющий. Мы спаслись чудом. Эрр Нейман помог.
Феликс чуть склонил голову, помог — и что? Не надо лишних слов.
Рикардо тоже спорить не стал.
— Мы подоспели хоть и с опозданием, но... мои люди уничтожили в море три пиратских корабля.
Тим и Клара переглянулись.
— Надо полагать, это те самые. Которые маму... — тихо сказал Тим.
— А эти решили остаться, чтобы вас добить, — согласилась Мария. Это было логично. Шли за жизнями Стоунов, получили не все, что хотели, оставили отряд, чтобы добить вас, а потом вышли бы на шлюпке в море, или где-то место встречи назначили, их бы там подхватили. Все логично.
— Теперь они не опасны. Этого повесим, да и все, не в столицу ж его тащить, — Дерек пока еще не пришел в себя, так что и своих предложений не вносил. Да и кто бы его слушал?
Пират? Попался? Повесить.
Дискуссии тут неуместны. И Марии, кстати, это нравилось. Это не Англия, в которой даже короли драгоценностями от пиратов не брезговали, просто мрази какие-то! Ладно — пират! По определению подонок! Но как можно оценить королеву, которая украшает себя драгоценностями, снятыми с трупов невинных людей? Только одним непечатным словом. *
*— кто не верит, посмотрите отношения Елизаветы Тюдор с пиратами. Но там и остальные не лучше были. Прим. авт.
Здесь такого нет.
А если кто-то решит ввести каперство, его все остальные страны континента изничтожат, как явление. И капера, и короля. И это правильно.
Впрочем, это все потом. А пока Мария взмахнула рукой.
— Давайте пока перейдем в другую комнату? Или наверх... пусть тут слуги уберут? А то мы насорили...
— Да, ваше величество, — согласился адмирал. — Я сейчас прикажу своим людям, пусть очистят помещение. Пираты и на улице побудут.
— А я распоряжусь слугами, — Тим отправился искать тех, кто мог бы убраться в доме. Хоть кровь с пола смыть.
Мария обвела комнату глазами, и наткнулась на управляющего. Теос Шент, пока еще пребывая в виде барсука, молча слушал. Только обморок изображал.
— Неубедительно!
Пинок ногой в толстенькую филейную часть, заставил барсука подскочить и возмущенно всхрюкнуть. Мария поманила к себе пальцем Феликса.
Она-то собиралась приказать забрать вредного зверя, и покинуть помещение. Пусть исс Шент перекинется обратно у себя в кабинете, и приходит. Тут без него не разобраться.
Только Феликс так и не бросил пиратскую тушку. С ней и подошел.
И Мария почувствовала, как нагревается красный камень у нее на груди. Что это значит?
Что пират тоже двуипостасный... других вариантов тут нет.
Мария и мяукнуть не успела.
Вот не ожидала она такого, но... хоть ты начинай ныть на манер двоечников и мелких хулиганов: не виноватая я, оно само получилось!
Дерек, который, оказывается, тоже пришел в себя и молчал, поднял к Марии лицо.
Красивое, точеное... кто-то был бы от него в восторге, а Мария и человека-то не видела. Только опасную, хищную, голодную и жестокую тварь, которая по недоразумению в человеческой шкуре оказалась. Зря. Не место таким среди людей...
— Какой ты человек? Ты же просто акула, мерзкая и голодная, — тихо прошептала Мария, сама не понимая, что именно говорит.
Камень полыхнул яркой вспышкой.
И на полу, жалобно разевая рот, забилась — или забился? Как правильно, когда акула, но самец?! Да здоровый такой...
— Твою налоговую!
Марии только и осталось, что ругаться.
Рикардо ахнул и схватился за горло.
Феликс, который выпустил здоровущую тушу из рук, выругался. Неудобно акула упала, прямо ему на ногу. И удержал бы, но уж очень существо неудобное, не ухватистое.
— И что... с этим... делать?
Исс Шент, который понял, что конспирация полетела к барсукам, плюнул и перекинулся обратно в человека.
— Убить, конечно! — у него лично никаких сомнений не было. Поди, повиси на двери, с раной в животе, подожди своей смерти! Мигом всякого уважения к пиратам лишишься!
— Двуипостасного?
— И что? Если он пират и сволочь!
Феликс пожал плечами. Довод был веским. И среди эрров случалось всякое, и казнить их могли. Бывало. Но... как-то...
Мария присела перед акулой, коснулась ладонью жесткой шкуры. Посмотрела в маленькие равнодушные глаза. Такие черные, холодные,. Безжалостные... вот сейчас и форма и содержание друг другу соответствуют. Все же природа иногда бывает такой заразой — заворачивать мразь в красивый фантик надо уметь, а Многоликий просто исправил этот недостаток. И акула этому Дереку идет намного больше, чем человек, и человека внутри почти уже нет.
— Не надо его казнить. Он сам умрет.
Мужчины в едином порыве воззрились на королеву.
— Как — умрет?
— Если не опустим в море, то быстро, — отозвалась Мария, даже не глядя на адмирала. Что-то из биологии она помнила, акулам позарез нужно движение. И вода, как и всякой рыбе. Кажется, акула умрет, если остановится?
Вот, эта акула может прожить еще минут двадцать, при хорошем раскладе. А потом все равно умрет. На суше Дерек дышать не сможет, не та ипостась. А в воде...
В воде сможет. Только это будет обычная акула.
Большая.
Людоед.
Да-да, кто смотрел "Челюсти" и прочие прелести, тот в курсе, что сценаристы крупно приврали. В жизни так не бывает.
А вот здесь может и быть.
Памяти человеческой у акулы не осталось, и сознания — тоже. А вот боль оказалась крепче всего. Именно боль, которую кто-то некогда причинил Дереку. Боль, отчаяние, они столкнули пирата в превращение, но вернуться обратно он уже не сможет. А вот нападать на людей будет. И солоно от него придется рыбакам и морякам.
Это Мария и озвучила.
Мужчины переглянулись.
— Меч есть? Или еще что острое... добить? — поинтересовался Рикардо.
— Не дам! — расправил плечи исс Шент.
Мария подняла брови.
Милосердие? К пирату? Она барсука точно по заднице пнула, а не по голове?
— То есть? — Феликс не задумывался. Он спросил.
— Пусть так подыхает! Тем, кого он убивал и мучил, хуже было! И сюда он пришел не ромашки собирать... не дам! Мое право, и я выбираю — пусть подыхает медленно!
Мария и Феликс переглянулись.
Мария вспомнила дверь, к которой был прибит управляющий... и тоже не нашла в себе милосердия.
— Пойдемте, адмирал. Что-то мне подсказывает, что вам нужны объяснения.
Она подхватила Рикардо под руку, и вышла за дверь.
Феликс посмотрел на управляющего.
— Скажу, чтобы не беспокоили.
Акула затрепыхалась на полу. Но твердый пол — это вам не бескрайнее море, сокращения мышц хоть и смогли чуточку подвинуть Дерека с ковра, но и только. Человеческого разума там не было, это просто были судороги злобной твари, предчувствующей свою смерть. Неосознанные, но к чему говорить об этом иссу Шенту?
— Пожалуйста.
Феликс галантно предложил руку Анне.
— Моя принцесса? Вы составите мне компанию?
Анна покраснела от удовольствия.
— Да, эрр.
— А вы, эрра Клара?
Клара побледнела, но качнула головой и уселась в кресло.
— Эта тварь убила мою мать. Я подожду...
— А я тут пока побуду, — решила Тина. — Мало ли, кому плохо станет? Мисси, ты за королевой пока не приглядишь?
— С удовольствием, бабушка.
Мисси, которая давно отбросила большую часть своего козье-газельего упрямства, улыбнулась, и направилась вслед за Марией. А что, хорошая ж эрра, хоть и эрра. И королева тоже.
Но она же в этом не виновата! Человек Мария хороший, а что ей с семьей не повезло...
Бывает!
* * *
Приличное поместье — это вам не три комнаты, это крыло для семьи, крыло для гостей и еще немножечко полезной площади в запасе. Именно крыло, с комнатами, кабинетами, даже небольшой бальный зал есть. Но зал сейчас не понадобился, Мария выбрала малую столовую.
В каминной было уютнее, но там сейчас Дерек помирает. Интересно, исс Шент потом с ним что-то сделает? Хотя бы шкуру сдерет? На сувениры?
А, нет...
Двуипостасные, умирая, возвращаются в свой человеческий облик. Даже вот такие, кто утратил разум во время превращения, все равно возвращаются. Значит, без сувениров, просто закопают за оградой кладбища.
Мария уселась во главе стола — ежели она тут королева, это ее законное место, и милейшим образом улыбнулась адмиралу.
— Эрр Марен, я вас слушаю.
— Эммм? — опешил адмирал. — Позвольте, ваше величество! Это я хотел бы узнать, что вы здесь делаете, и почему ваш супруг женился вторично?
— Живу я тут, — проворчала Мария. — Наверное, адмирал, вы единственный, кто не в курсе семейной жизни королевской четы? Был?
— В курсе, — усмехнулся адмирал. — Ваше величество, я вас отлично понимаю. Только вот, а что вы после родов делать будете?
Мария прикрыла на секунду глаза.
— Адмирал, мой ответ во многом зависит от вашей позиции.
— Не понимаю, ваше величество?
— Все вы понимаете, адмирал. Вы меня поддержите, если я решу вернуться? Или моего супруга?
Рикардо откинулся на спинку стула и с удовольствием расхохотался.
— Ваше величество! Да какой же дурак рискнет против вас пойти? На вас же благословение Многоликого! Если такой дурак и найдется...
— Иоанн. И Виталис Эрсон. Уже, как минимум.
Рикардо привычно потеребил пряди, стянутые в хвост самой обычной веревочкой. Это во дворце следить надо, за лентами-заколками, а на корабле чем пришлось, тем и стянул. Отрезать бы, да нельзя. Рикардо жутко стеснялся признаться, но короткие волосы, намокнув, у него начинали кудрявиться, как шерсть у породистого барана. А на длинных волосах как-то и не заметно было.
— Ваше величество, за такое Иоанн вам сам Эрсона отдаст на растерзание.
— И себя?
— Думаю, он попробует договориться. Не знал, не понимал, прости, любимая...
Лицо у Марии было такое выразительное, что Рикардо понял — не поможет. Даже если Иоанн головой полы пробьет в попытках вымолить прощение.
— Ваше величество, тогда придется ждать до родов, и в зависимости от пола ребенка...
— Мальчика я ношу, мальчика.
Тина уверяла, что это мальчишка, и Мария ей верила. Кошачье чутье не хуже УЗИ работает. Убедилась уже на местных крестьянах. Те, как узнали, что рядом повитуха появилась, косяком пошли. И понять их можно. Кому ж охота в родах помирать?
Тина ругалась, но помогала. Оплату брала рыбой, на то она и кошка.
Рикардо думал недолго.
— Ваше величество, я полностью на вашей стороне. И готов подтвердить это любым путем.
Мария подняла брови.
— А если и правда — попрошу подтвердить?
— Что прикажете, ваше величество, то и сделаю. Только...
— Что?
— А меня вы проверить можете? У меня есть второй облик?
Мария коснулась ладонью кристалла.
Красный камень под ее рукой нагрелся, задрожал...
— Есть, адмирал. Вам понравится.
— Д-да?
Рикардо аж заикаться начал, такая очаровательная улыбка была на лице королевы. А вдруг он какой-нибудь шмель? Или вообще левретка?
Мария хихикнула.
Такой забавный... понятно, что Рикардо далеко не безобиден, но вот когда у него такие глаза...
— Адмирал, вы здоровущий и весьма ядовитый морской змей.
Рикардо открыл рот.
Закрыл.
— Твое... то есть ваше величество! А можно?
И что Мария могла на это ответить? Только чистую правду.
— Все можно, адмирал. Если осторожно и предохраняться.
Кажется, адмирал шутку не понял. А Мария смотрела на мужчину за столом, и видела громадного морского змея. С гребнем и мощным шипастым хвостом. И задавалась вопросом — не отсюда ли идут моряцкие байки? Ведь мог кто-то вот ЭТО и увидеть... а потом и не развидишь. Помрешь от ужаса.
Гюрза тут не котируется, этот гад раз в десять больше, а то и в двадцать. Никаких шансов... чего?!
Каких-таких шансов?
Точно, беременность — это время отказа мозгов. Твое... величество!
* * *
— Ваше величество, а когда можно будет? То есть морской змей, ну...,. — от волнения Рикардо едва заикаться не начал, отродясь с ним такого не было.
Глаза у адмирала были такие умоляющие, что Мария только рукой махнула.
Все.
Джинн уже выпущен на свободу, загнать его в бутылку уже не получится. И что ей остается? Только одно. Ловить волну и пытаться выплыть. Так и в море. Когда на тебя накатывает волна, с ней не надо бороться, надо поймать ее, оседлать... не оказалось бы в конце рифа или еще какой прелести! Хотя Мария и так понимала, что выбора нет.
Вообще нет.
Или она идет вперед, или ее просто туда затянет, но так она потеряет всякую возможность контролировать ситуацию.
— Пойдемте, адмирал.
— К-куда?
— К морю, вестимо. А то кто вас знает, может, вам сразу и море надо, и вообще... тут дети, а вы ядовитый.
— Д-да?
— Факт, — кивнула Мария. — Опять же, тут еще пират пока подыхает, вот и пусть помрет спокойно.
— Да, ваше величество.
Мария потерла лоб.
— Значит, так. Когда обернетесь, постарайтесь сразу в море не удирать. Мало ли что? Я вас тут за хвост ловить не буду, да и не удержу. А вот сможете ли вы обернуться назад, человеком, без моей помощи — не знаю. Первый раз надо бы перестраховаться.
Рикардо сглотнул.
Акулу на полу он помнил, и себе такой судьбы не хотел.
— Да, ваше величество.
— Пойдемте, адмирал.
* * *
Море было темным и беспокойным, холодный зимний ветер гнал по нему невысокие сердитые волны, срывал хлопья пены и бросал их в людей. Ветру они тоже не нравились.
Мария коснулась камня.
— Именем Многоликого!
А больше ничего говорить и не понадобилось.
Рикардо упал на колени... тело его медленно вытягивалось, покрывалось чешуей, и оказалось, что все от пояса и выше — это просто громадная морда с алыми глазами, с острыми клыками, с которых капает яд, с гребнем, который начинается на голове и уходит на спину здоровущего серебристого гада.
Красивого...
Мария протянула руку, не думая, просто желая погладить чешуйчатый бок.
— Эрра! — Мелисса ее едва перехватить успела.
Мария выдохнула.
И уставилась в здоровущие алые плошки, которые разглядывали ее с гастрономическим интересом. Явно. И глаза здоровущие, она ладонью даже полностью этот глаз закрыть не сможет! Отрастил, гад!
— Рикардо Марен! Возвращайся, я приказываю!!!
Пару минут ей казалось, что никто ее не услышит. Не услышит, не увидит, что змей просто развернется — и навеки сгинет в темном море. Но потом что-то начало изменяться.
Алый цвет глаз начал медленно меняться на... зеленый?
Как у Феликса?
Мария невольно задумалась. Может, пока двуипостасный не имеет разума, пока у него алые глаза, в нем силен только зов крови? Точнее, жажда крови?
А когда разум возобладает, и глаза приобретают другой цвет, он становится разумным?
Человеком в облике зверя?
А ведь может быть и так.
Змей шевельнул хвостом, обвивая ее ноги, и Мария, не долго думая, шлепнула по нему ладонью.
— Хвост убрал! Оторву на фиг!
Что такое "фиг" змей точно не знал, но впечатлился, и даже как-то его смущенно поджал. Не виноватый я, он сам пополз, куда не надо.
— Поплавать хочешь?
Кивок головой был более, чем выразителен.
— У тебя десять минут. Опоздаешь — сам превращаться будешь и в мокрых трусах домой бежать. Или без трусов.
Угроза получилась серьезная, так что змей быстренько подобрал хвост — и пружиной развернулся к морю. Один бросок — и вот уже здоровущее тело вьется в волнах.
— Вот жуткая зверюга! — высказалась Мелисса.
Мария пожала плечами.
— Красиво.
Ответный взгляд был очень выразительным. Еще б тебе не красиво, змея змею хвост не откусит. Наверное.
Мария хмыкнула. Плохо Мелисса знает биологию.
И откусит, и открутит, и вообще сожрать может, если самец не туда и не тогда сунется. Прошли там десять минут?
Холодно...
Не привыкла Мария к влажности с моря, все ей казалось, что такой холод вдвое противнее, какой-то он пронизывающий, особенно гадкий. Минус сорок — пожалуйста, но это сухой мороз. А тут и минус десяти, наверное, нет... эх, что ж она, дура, исторические сериалы смотрела, а не познавательные? Сейчас бы как сделала обычный градусник, вот, как в советские времена, стеклянненькие такие были! Чего там такого? Колба, колба, ртуть ползет... но ведь это, наверное, не все? Есть какие-то оговорки?
А какие были градусники шикарные! Точность — куда там электронным!
Наконец, десять минут истекли. А вот как до гада доораться?
Мария и пробовать не стала, развернулась, да и пошла обратно. Правильно угадала, следил, змей чешуйчатый.
Метнулся на сушу, подкатился бревнышком под ноги, зашипел... неохота по морозу в одних трусах!
Мария положила ладонь на камень, вспыхивающий у нее на груди колючими алыми искорками. Хотя понимала, что это уже не нужно. Рикардо и так вернется, а это просто, чтобы самому адмиралу было спокойнее.
— Возвращайся, Рикардо Марен. Я тебя жду.
Минута — и вот на гальке ежит уже человек в полностью сухой одежде. Кое-как Рикардо встал на четвереньки, потом попробовал постоять на коленях. Мелисса не выдержала, подхватила его под руку.
— А ну, давай, вставай!
Ей на берегу тоже не слишком нравилось, газель — теплолюбивая. Как и гюрза, кстати. Но Мария его таскать не собиралась, вот еще не хватало! Она беременна, ей через пару месяцев рожать, а тут тяжелая тушка. Ей больше одного килограмма поднимать нельзя! Вообще! По науке!
— Это ТАК... — высказался Рикардо.
За что и поплатился. Мелисса, не выдержав специфической морской терминологии, выпустила адмирала из рук, и тот пропахал гальку носом. Зато в себя пришел.
— Простите, ваше величество. И вы, эрра.
Мелисса ничего прощать не собиралась, так что до дома Рикардо добирался уже сам, вытирая кровь, которая капала на гальку.
— Теперь быстро заживет, — утешила Мария. — У двуипостасных всегда быстрее.
Рикардо посмотрел на нее влюбленным взглядом.
— Гнать будете, бить будете, не уйду! Хоть что со мной делайте...
Мария представила, как это будет выглядеть... пинает она здоровущий хвост, а змей еще слева почесать просит... палку взять?
Так это как сосну бить! Не пробьешь, твердый попался, гад! Кстати — и правда гад!
— Не буду гнать, — отмахнулась Мария. — Поживете здесь, надо исса Шента спросить, что у него и как, может, местечко и найдется? Заодно нас от пиратов постережете, ну и так, для безопасности. И ваших офицеров и матросов проверим потихоньку. Если кто-то еще может получить вторую ипостась, пусть им будет!
— Вы... вы это сделаете, ваше величество?! Правда?!
Марии даже стыдно стало. Ей это ничего не стоит, а адмирал на нее глядит, как на святую какую... а что — она? Ей просто повезло... или не повезло?
— Оплату обсудим, — строго сказала она.
— Что скажете, ваше величество, то и сделаем. Хотите — звезду с неба? Или сундук сокровищ из моря?
Мария вздохнула.
— Называйте меня эрра Мария.
Понятно, долго инкогнито не продержится. Но хоть сколько?
А насчет сундука она подумает. Такому гаду что хочешь достать — раз плюнуть! А ей финансы не помешают! Для войны и для мира всегда нужны деньги, деньги и снова деньги. Она бухгалтер, она знает...
* * *
— ТЕЙН!!!
Орал брат Тома так, что мог до своего обожаемого самца гиены доораться. Тейн аж подпрыгнул.
— Там кристалл... только посмотрите!
— Что с ним? Разбился?
— Нет. Это надо видеть!
Тейн нехотя поднялся из-за стола. Все, ужин испорчен. А зная этого паршивого фанатика, завтрак тоже. А обед ему король изгадит, обязательно.
Результат ему надо, желательно прямо сейчас. А как ты его получишь? Тут все, как вслепую, и летописи рода Ахон не сильно помогают. Особенно, если учесть, сколько при пожаре погибло!
Кристалл действительно... удивлял.
— Что это? — тихо спросил тейн.
Раньше в центре кристалла горели несколько звездочек россыпью. А сейчас...
Сейчас там явно формировалось что-то вроде одуванчика. Одна яркая звезда в сердцевине — и несколько других, россыпью вокруг нее. Поярче, потише, но именно вокруг той звезды.
— Я читал о таком, — отозвался брат Тома.
Заняться ему теперь по ночам было нечем, вот и читал все подряд. И ответить мог.
— И?
— Такое было при Данакте. Когда оставались несколько двуипостасных, и они присягнули на верность одному...
— И?
— Вроде, как у них появился предводитель.
— Это на что-то влияло?
Тома задумался.
— Эммм... об этом я не читал. Может, и не написали.
Тейн только глаза закатил.
— Значит так. Этого — нет. Понял?
Тома закивал.
Нет — и не надо, ему-то какое дело? Вот если бы это как-то помогло разыскать Винно? Но...
А ведь зима на дворе!
Как-то любимый там?
Сыт ли он? Есть ли у него, где укрыться?
Тейн посмотрел на несчастное лицо извращенца, и даже ругаться не стал. Рукой махнул.
Утешать не стал тоже, но это и понятно.
— Утрись — и сиди, читай дальше. Нам надо все про это знать, понял?
Тома закивал. Как уж тут не понять? Надо?
Будет искать...
Но когда все вручную, когда копаешься в книгах, выискивая драгоценные крупицы знаний, когда каждый свиток читаешь, а его же еще и перевести надо...
А учитывая секретность, все вручную, все сам, никому ничего лишнего не доверяя...
Времени брату Тома решительно не хватало.
Где-то далеко выла гиена, печально поджимая обмороженные лапы.
Глава 1
Охота!
Как много в этом слове!
Иоанн охоту любил!
Выезд, кони, гончие, азарт и задор, менестрели и прекрасные дамы, погоня за добычей и удовольствие от ее поимки! А охота на кабана?
А на медведя?!
Правда, в этот раз ему предстояла охота не пойми на что.
Вроде появилась в лесу какая-то дрянь... охотничьи угодья портит! На оленей нападает, на кроликов, лесничие жалуются, так что Иоанн объявил большую охоту.
Наверное, волк какой забежал из Фардании.
У них леса хорошие, а в Эрланде там и есть-то три лесочка с перелесками! И допустить, чтобы их портила какая-то погань?
Поймать, прибить, а потом отписать Хансу. Пусть следит за своими угодьями!
— Дорогая, ты уже готова?
Диана поправила кокетливую зеленую шапочку с белым мехом.
Разве она не прелесть?
Рыжие волосы уложены в высокую прическу, только один локон спадает на белоснежную шею, шапочка оторочена белым мехом, и из такого же меха сделана ее шубка. В ушах серьги с изумрудами, на ее такое же колье. А зеленая амазонка делает ее глаза и вовсе бездонными.
И у амазонки есть еще один громадный плюс — у нее очень легко задирается юбка! Она широкая, удобная... нижней юбки Диана не надела. Иоанн был уверен, что для него.
— Милый, для тебя я всегда готова! — кокетливо промурлыкала женщина, и полезла к гульфику. Иоанн привычно отмахнулся.
Нашла время!
Потом все будет, потом...
— Идем!
Диана послушно проследовала к придворным, под руку с мужем, а восхищенные взгляды мужчин и завистливые — женщин, подняли ей настроение.
Она королева!
Она прекрасна!
И на маленькой шапочке закреплена брошка в виде короны. Правда, ее до сих пор не короновали, поэтому носить корону она права не имеет. Но Иоанн обещал, и ребенка он старается ей сделать... и не только Иоанн.
Диана коснулась живота.
Нет, она не беременна. Эрра Розабелла достала ей снадобье, которое предотвращает зачатие, надо его пить по ложке в день, фрейлина каждое утро приносит его королеве и уносит. А что? Оно ведь не может храниться у Дианы?
Если его найдет тот же дядя, будет жуткий скандал. И так эрр Виталис от нее постоянно требует наследника, а зачем это Диане вот прямо сейчас? Она молода, красива, она только-только нашла свою любовь... у нее есть все!
Дети?
Вот зачем ей сейчас эти гадкие существа? Пожалуй, даже хорошо, что Эсси не приехала, сейчас от нее бы одни укоры были: того нельзя, этого не делай, опасно, непорядочно, поймают-узнают...
Вот и пусть себе сидит в своем захолустье, с дураком-мужем, и рожает по ребенку каждый год, пока не станет похожа на колоду! Наверняка станет!
Диана даже злобно хихикнула от удовольствия и предвкушения.
А она хочет развлекаться и получать от жизни все возможные удовольствия!
Хорошо еще, что эрра Розабелла оказалась такой понимающей. Наверное, потому Мария ее при себе и держала. Интересно, что она для Марии делала? Может, то же самое, потому и Мария от Иоанна не беременела столько лет?
Диана не удивилась бы.
Так себе мужчина... никакого сравнения с Расси... только вот Расси с ней, потому что она королева. На это-то у Дианы ума хватало!
Где он был, когда она была простой бесприданницей? Правильно юбку ей бы кто угодно задрал, а вот жениться... если бы Расси сделал ей предложение, разве она бы вышла замуж за Иоанна?
Вышла бы.
Дядя бы заставил.
И, положа руку на сердце, быть королевой ей нравится. Вот еще бы Иоанна рядом не было... ну куда ему, старому и противному, рядом с такой красоткой, как она?
Диана покосилась на мужа без всякого одобрения. Охота... ладно, пусть катится, лишь бы его какое-то время не видеть! Надоел!
А чем заняться на охоте, она найдет!
* * *
— Можно? Правда?
Мария вздохнула.
Можно-сложно, а что вы предлагаете? Тут уже выбора нет, никто ее спрашивать не будет. И меньше всего сам Многоликий.
Что случается с теми, кто идет против божественного промысла? Да ничего хорошего.
Мария и в старом мире придерживалась того мнения, что ангел-хранитель есть у каждого, и поддерживает он, и подсказывает, надо только самому ушами не хлопать. Ну, и на месте не сидеть, тогда и будет тебе счастье.
Вот, к примеру, хотела она в той жизни квартиру купить. Место подобрала такое, симпатичное, неподалеку даже губернатор жил... кто бы поверил! Три раза ее от той квартиры отводило!
То ипотеку не дали (бухгалтеру!), то продали квартиру, а новую в тех местах поискать пришлось, то непорядки с документами у хозяина случились... вот один к одному!
Плюнула Мария, нашла другое место — все понеслось, как по маслу. И квартирка задешево досталась, и соседи золотые оказались, и ипотеку дали, чуть ли не на коленях взять умоляли... сделала! Через десять лет поняла, почему ее от первого места отводило. Там десяток многоэтажек вокруг построили, да без учета городских коммуникаций, инсоляции и всего прочего. Какое там жить? Там через каждые три дня то канализацию прорывает, то свет вырубается, то асфальт проваливается... жильцы волками воют, а деваться некуда. И губернатор старый померши, а новый в другом месте живет. Бог отвел. Он от многих пакостей отвести старается, только сам ушами не хлопай!
А бывает и наоборот. Если правильное решение принимаешь, то дорога тебе сама под ноги стелется, только идти успевай! Она когда-то ребенка в Москву учиться отпускать не хотела, чуть ли не рыдала, а ты ж поди! Сын, правда, поступил только на платное, но дочь уже на бюджет, а сын через год тоже на бюджет перевелся, и комнату сыну удалось снять с отличными соседями, которые за ним присматривали и подкармливали, и выучился, и работу нашел, и невесту замечательную, и у дочери все отлично сложилось, муж, дети, карьера... хотела б Мария — давно бы к детям переехала. Просто не хотелось ей.
А сейчас уж ты жизнь как сон вспоминается. Старый полузабытый сон.
Ее величество Мария тряхнула головой, протянула руку Кларе.
— Пойдем.
Девочка... хотя девчонка она по меркам другого мира, здесь она уж почти женщина, скоро замуж выходить, своих детей рожать.
Зимний ветер прорвался под юбки, стегнул по лицу... может, и можно бы в гостиной все сделать. Но Марии казалось, что так будет лучше.
С каждым разом она ловила себя на странных ощущениях. Если раньше она просто знала, в кого перекинется тот или иной человек, то теперь чувствовала, как лучше это устроить, как позвать, что сделать...
Может, так и было раньше? Когда храм Многоликого не превратился в площадку для выбивания денег? И тейн был действительно первым среди равных, и помогал пройти ритуал каждому, кто желал обрести второй облик? Кто мог его обрести?
Кто ж теперь ответит?
Клара поеживалась от порывов ветра, но стояла прямо, смотрела уверенно. И Мария коснулась пальцами камня. Так, самыми кончиками. Скоро она и без этого обходиться сможет, наверное.
— Именем Многоликого!
Чтобы не забывали, что и откуда взялось.
Клара упала навзничь с хриплым криком... кашлем?
Тявканьем?
Не было ни каких-то судорог, ни боли, на белой поземке сидела белая полярная лисичка, симпатичная такая. Остроморденькая, с громадным пушистым хвостом. Кстати, не слишком крупная, может, раза в полтора больше обычного песца. По сравнению с остальными — малявка.
Еще раз тявкнула, огляделась вокруг.
— Ты-ты, — подтвердила Мария.
— Гляди, какая ты симпатичная, — Мелисса вытащила из-за спины здоровущее металлическое зеркало, Мария специально попросила его принести, по-тихому.
И сейчас все наслаждались зрелищем, которое можно было увидеть только в двадцать первом веке. Здесь как-то не сложилось, ни мемов, ни роликов, ни тик-тока... кто бы сказал, что Марии всей этой нечисти будет остро не хватать?
Зато сейчас она хохотала от души, глядя, как песец встает на задние лапки, придерживает передними зеркало, старается повернуться и так, и этак, разглаживает хвост... кончилось тем, что Мелисса села на попу в снег от смеха, и зеркало уронила.
Лисичка обиделась на хамство, сердито тявкнула на подругу и развернулась хвостом. Тот еще ершик, кстати, хоть ты унитазы чисть!
— Ладно, — отдышалась кое-как Мария. — Клара, возвращайся обратно. А то Тим вон как на твой хвост смотрит! Мальчишка, и верно, подбирался поближе, с целью погладить сестру. Или потискать.
А что?
Песцы — обаятельные. *
*— чистая правда. И дома их тоже держат. И не в качестве шубы, а как домашнее животное. Прим. авт.
Клара рассерженно поджала хвост, тявкнула на брата — и упала на землю, на ходу оборачиваясь девушкой. Поднялась, встряхнулась.
— Я — красивая.
— Точно, — согласилась Мария. -И пушистенькая. Больно не было?
— Нет. Было хорошо и правильно, — сразу же отозвалась Клара.
Мария кивнула.
Так и должно быть. Так и обязано.
Может, какая-то критическая масса накапливается? Первым было намного сложнее, а потом будет легче и лучше? Или это от нее тоже зависит? Или им надо какой-то застой преодолеть? Тем, кто первый будет пробиваться через плотину, будет сложнее, а за ними идти проще и легче. Первопроходцам всегда тяжко?
Да кто ж его знает?
Как ей не хватает знаний! И нормальных исследователей тоже!
А если так...
— Пойдемте в дом? Там малиновый отвар есть! И булочки с ягодой!
Возражать никто не стал. Клара чуточку отстала, и взяла Марию за руку.
— Ваше величество, вы и так знаете, но я еще раз скажу. Если что-то... вам слово сказать достаточно. Взгляда хватит! Вы для меня все сделали... я вам всей жизнью не отплачу!
Мария погладила девочку по голове. Ласково-ласково, так, как должна была это сделать родная мать. Но — вот... бывают же и такие! Жизнь отдать за детей — это она смогла, а при жизни их любить не умела! И такое случается...
— Живи и будь счастлива, Клара. Мне этого будет довольно.
Кажется, девочка так не думала. Но и спорить не стала, просто поцеловала королевскую руку и удостоилась ответного поцелуя в нос.
Анна шла рядом. Но она не ревновала, она самое главное понимала.
Мама все равно ее любит больше всех на свете. А еще мама добрая и теплая, пусть Клара тоже рядом с ней погреется, так и ей хорошо будет.
А через несколько лет и Анна тоже попробует обернуться... только вот ей хотелось быть летучей мышкой. Маленькой, изящной, и чтобы они с Феликсом вместе летали. Вот здорово будет...
А потом у них будут и летучие дети! Куда он от своей судьбы денется? Правильно, никуда.
И Анна улыбнулась летящему с небес снегу.
* * *
Гиены не любят холода. И снег не переносят, не нравится им снег.
А еще они трусливые падальщики, всеядные и небрезгливые. Только вот касается это настоящих гиен.
А когда скотина эта в два-три раза крупнее обычной, и страха у нее нет, а кушать хочется...*
*— брат Винс превратился в пятнистую гиену, вес до 100 кг. Высота 90 см, длина 1,5 м. Это у настоящих, а он — умножайте вдвое-втрое. Прим. авт.
Олени, зайцы, лисы, люди... да-да, люди тоже становились жертвами брата Винса. Правда — что-то от его разума, наверное, сохранилось, мужчин он не трогал, предпочитая охотиться на женщин и детей. Это еще и безопаснее.
Пока у него в жертвах числилось двенадцать человек, восемь женщин, четыре ребенка... лес же, идут кто за грибами, кто за ягодами, кто еще за какой надобностью — сложно ли здоровущей зверюге прыгнуть, повалить человека на землю — и щелкнуть челюстями? Одного укуса обычно хватало.
А потом утащить добычу к себе в логово и сожрать.
И всласть поваляться на костях, на протухших останках, на подстилке, которая получается естественным образом, что-то не доел, что-то притащил...
А потом пришла зима.
В Эрланде она достаточно мягкая и почти бесснежная, но гиене все равно не понравилась.
Откочевать и бросить уютное логово?
Нет, этого Винсу не хотелось.
Но и дичи становилось все меньше и меньше, он не знал, что выпущенные на границе с Фарданией твари много кого распугали. Он просто понимал, что ему становится гОлодно. И в одну из ночей преодолел страх, который все же был у гиены. Или запрет?
И ворвался в один из деревенских домой.
Добычей его стал старый дед, так получилось, он как раз за водой к колодцу собирался, они с Винсом в сенях и столкнулись. И пока гиена, не удержавшись, рвала свежее, еще трепещущее мясо, хозяин дома и не растерялся. Спихнул жену с детьми в подпол, а сам схватил топор и встал в дверях.
Мужик здоровый, топор тяжелый, да еще и орать он начал, призывая подмогу. Про пожар орал...
Гиена, остатками человеческого не разума, а чутья даже, осознала опасность, схватила то, что удалось утащить — тело несчастного, и помчалась прочь из деревни.
Будь у нее больше разума, она бы поняла, что подписала себе смертный приговор. Люди могут стерпеть хищную тварь в лесу, оно и понятно, то медведь, то волк, это дело житейское. Может, и еще что заведется... бывает!
Но когда эта тварь врывается в дома и нападает на детей? На старика, но это ж так повезло просто остальным... Ройм отлично понимал, чем бы закончилось, если бы дед в сени не вышел. Окажись эта гадина пятнистая в горнице, поди, недосчитались бы половины семьи. А может, и он полег бы...
Что делать?
Можно эрру жаловаться. Авось, когда и докричишься.
А можно...
Староста деревни был не дурак, да и не будешь тут дураком, когда рядом лес, и король в нем регулярно охотиться изволит. Тут поневоле и со знатью сталкиваться будешь, и много чего сообразишь...
Вот он и сообразил.
Пошел к лесничему, да и поклонился ему, чем деревни собрали. Не одна его деревня, несколько скинулось. Оно и понятно, сегодня эта тварь здесь, а завтра где напаскудит?
То-то и оно...
Лесничий отказываться и не подумал. Деньги взял, а лес разведать...
Он и так это делать должен, работа у него такая — ЗНАТЬ! И где какие лежки, и кто водится, и сколько, и где завалы из деревьев, где что...
Королевские охоты бывают частенько, любит Иоанн это дело. Останется доволен, так поди, и лесничему кошелек с золотом перепадет, а если разозлится, то или бедняга с должности вылетит, или голову потеряет. Кому ж такое надо?
Так что гиеновое логово лесничий нашел достаточно быстро.
Близко подходить не стал, ни к чему, еще вспугнет, а вот позаботиться, чтобы эта тварь никуда не делась до следующей охоты... это можно! Это надо с крестьянами поговорить... гиена — она и помои сожрет, если что. Падальщик, этим все сказано.
Долго охоты и ждать не пришлось, может дней десять, и лесничий преспокойно рассказал егерям про странного зверя, который в лесу появился. Такого-то затравить интереснее лося, поди?
Пятнистый, здоровущий, стало интересно? Пошли, покажу...
Егеря и спорить не стали. Зачем?
Судьба гиены была предрешена.
* * *
Иоанн к предложению поохотиться на нового зверя, отнесся благосклонно. А что, разнообразие... в себе он был уверен, копьем владел преотлично, клинком тоже! Так что...
Загонщики и егеря резонно решили, что охота на гиену не сильно отличается от охоты на обычного волка или медведя... лучше медведя, зверюга крупная, и судя по всему, красных флажков не испугается, и загоняли тварь умело.
И с лежки вспугнули, и вели, куда надо... гиена порвала насмерть трех собак и крепко ранила еще двух, но медвежьи гончие свое дело знали.*
*— ближайший НАШ аналог этой породы — меделяны. Прим. авт.
Гнали гиену умело, не давая отклониться от цели... Иоанн аж присвистнул, когда ЭТО увидел!
Здоровущее, пятнистое, с гребнем на спине, высотой чуть не с лошадь в холке... редкий зверь! Интересно, что это такое?
А, завалим — разберемся!
Защелкали арбалеты. Иоанн первым разрядил свой, отбросил и взялся за копье.
Часть охотников промахнулась, потому что гиена взвилась в высоком прыжке, но несколько болтов достигли цели. После охоты посмотрят знаки на древке, там выжжено, чей болт поранил зверя.
Одному из охотников не повезло, когти у гиены тоже есть, и пользовалась она ими умело. Рухнули оба — и конь, и всадник... Иоанн даже внимания на это не обратил! Вот еще!
Пусть слуги разбираются, а он занес копье, направляясь к твари.
Та развернулась, и помчалась по лесу, стараясь уйти от удара. Прихрамывая, пятная мерзлую землю кровью, но двигаясь достаточно быстро.
Охотники ринулись за ней...
Кто же завалит эту тварь?!
КТО!?
Лаяли гончие, пели рога, тварь загоняли умело, прижимали к болоту... никуда ты не денешься! И не таких валили!
* * *
Пока все были заняты охотой, в королевском шатре Диана что есть сил вцепилась зубами в подушку. И было отчего... эрра Розабелла, конечно, стерегла дверь, никто не войдет, не пройдет мимо нее, но ведь кричать-то тоже нельзя! Это ж не каменные стены, это шатер, каждый звук слышно.
Вот и давила она в себе крики удовольствия, вот и впивалась белыми зубками в плотную ткань.
А кричать хотелось.
Эрр Расмус решил тоже поохотиться, и сейчас умело обрабатывал Диану, пристроившись сзади.
— Вот так... и еще разок!
Диана извивалась и скулила, стараясь делать все беззвучно. Эрр на всякий случай приглядывал, чтобы успеть зажать ей рот рукой.
Заорет еще, переполошит всех... измена королю приравнивается к государственной измене, и карается так же. Смертной казнью.
Но как же опасность горячит кровь! Как же это остро, как волнует, когда кругом люди, а ты... ооооохххх!
Мысли о каре и наказании стали спусковым крючком, и эрр Расмус тоже разрядился. Поцеловал Диану, погладил по щеке.
— Прости, любимая, не могу остаться.
Диана, которая получила удовольствие уже три раза, только моргнула. Иди, любимый, мы тут сами! И эрр Расмус аккуратно выскользнул из шатра через его заднюю стенку. Это ж не монолит, это полотнища, связанные друг с другом, если ослабить завязочку, то можно выйти в любом месте. А Диана ее потом поправит.
А Расси сейчас надо бы присоединиться к охоте, пусть его видят все. И король в том числе... ха, король-олень! Сам дурак, на такой бабе женился, и на привязи ее не держишь! Это ж не королева Мария, на Диане ясно написано: девка блудливая. Уговаривать не надо!
Тьфу, дура! Сладкая, а все равно дура!
Надо бы при следующей встрече кое-что у нее попросить... любовь? Да, конечно, но можно же и денег при этом заработать, если тяжба разрешится в пользу знакомого Расси. А это Диана отлично может обеспечить! Король ей такое позволяет... дурак! Как есть!
* * *
Диана расслаблено лежала на кровати.
Хорошо!
Хо-ро-шо!!!
Эрра Розабелла засуетилась рядом.
Затянула что-то у стены шатра, чтобы оттуда не поддувало, помогла Диане одернуть юбки, принесла теплой воды, и пока королева приводила себя в порядок, зашуршала подушками. Через несколько минут на ложе и следа беспорядка не осталось.
— Покажитесь-ка, ваше величество... ну вот! Волосы растрепались, сейчас поправлю. Сядьте-ка вот так, чтобы я видела.
Диана послушно опустилась на табурет. В голове еще бродило недавнее хмельное удовольствие, все тело было расслабленным, язык словно сам собой шевельнулся...
— Для Марии ты то же самое делала?
Эрра Розабелла чуть сильнее дернула волосы. В другой момент Диана бы точно рявкнула, а то и пощечину отвесила, но и дернули не сильно, и интересно стало.
— Нет. Ее величество никогда королю не изменяла, — тихо ответила Розабелла.
Диана скрипнула зубами.
— Вот как?
— Да.
Стало даже как-то обидно. А что — Диана хуже, чем эта чернявая дрянь?! Позвольте...
— Вообще никогда и ни с кем?! Быть не может! Откуда ты вообще можешь это знать?!
Эрра Розабелла тихонько хмыкнула.
— У меня есть глаза, а у стен есть уши, ваше величество.
Диана скрипнула зубами.
Зар-раза!
— Прочь поди!
— Да, ваше величество, — эрра, которая уже успела все переплести и придать Диане вид святой невинности, кивнула и вышла из шатра. Диана в раздражении упала на кровать.
Пахнет... ароматической водой надо побрызгать, чтобы Расси не чувствовался! Мужчины же! Метят территорию запахом, как паршивые кобели!
От запаха ароматической воды разболелась голова, раздражение нарастало, Диана плюнула на все и отправилась к дамам. Пусть болтают хоть о чем... курицы глупые!
Всех ненавижу!!!
* * *
Гиена мчалась по лесу.
Болели раненые плечо и лапа, кровь не переставала сочиться на землю. Остановиться бы, зализать, но... проклятые шавки не давали покоя. То одна налетала, то вторая. Выучены гончие были идеально, и больше под клыки и когти не лезли, нападали так, чтобы гиена их не достала.
Хотя пыталась.
Болото маячило впереди, гиена заметалась.
Куда свернуть?
Что сделать?
Настоящий зверь не решился бы на такое, но это все же было чуточку другое существо. Винс перепрыгнул на один островок, на второй... он чуял, где под слоем ледяной воды были клочки суши... может, тут он сможет сбить людей со следа?
Собаки, правда, продолжали преследовать его по берегу, им так глаза не отведешь, но это уже не так... не то...
И еще один прыжок.
И еще...
Может, и удалось бы уйти гиене, но... это — королевская охота, и загонщики к делу подходили серьезно. У болота тоже была засада.
Свистнул арбалетный болт, негромко, сухо хлопнула по кожаной рукавице тетива...
Не убить. Серьезно ранить, так, чтобы зверь не ушел далеко, чтобы его смогли настигнуть... только вот не всегда так получается. Зверюга движется, и все не предусмотришь... болт вошел аккурат под левую лопатку. Целился бы — так не попал.
Гиена, которую ранило в момент прыжка, едва не промахнулась мимо островка. И какой-то инстинкт подсказал — это смертельная рана. Это не вылечишь, это конец... и этот же инстинкт приказал отбросить все опасения.
Громадным прыжком гиена перепрыгнула полосу черной воды между очередной кочкой и старой заброшенной гатью, и помчалась по ней, вздымая фонтаны воды.
Стрелок только выругался.
Бежала проклятая тварь так, что за ней и собаки уже угнаться не могли... впрочем, он знает, куда выводит гать! Надо просигналить, пусть ее там встретят!
В лесу звонко запел рог, подавая важные для охотников сигналы.
* * *
Винс терял силы с каждым шагом.
Обычный зверь был бы уже давно мертв, но он еще двигался, он еще как-то пытался уйти от погони... вот уже замаячил край болота, вот он уже почти на суше... ну же! Еще немного!
Вот и земля. Почему-то это казалось очень важным — умереть на земле. Не упокоиться в черной мертвой воде...
Последний прыжок, и громадный пятнистый зверь опускается на брюхо. Перед носом оказываются пожухлые замороженные листья, он утыкается в них носом и жадно ловит последние лесные запахи в своей жизни, в глазах темнеет...
Жизнь стремительно утекает из гиены вместе с кровью... все.
Пятнистая туша вздрагивает, вытягивается и замирает на несколько секунд.
А потом начинает изменяться. Словно по ней пробегают невидимые, но отчетливые волны, одна, вторая, третья, и вот уже на земле лежит не гиена, а вполне себе человек.
Брат Винс.
Точно такой же, как и был в том подвале. В той же одежде, чистый и спокойный. И на груди его поблескивает алым огнем здоровущий рубин.
Его больше ничего не беспокоит в этой жизни.
* * *
Расси медленно ехал вдоль болота на звук рогов. Неудачно получилось, дурная коняга чего-то испугалась, и понесла, пока он ее привел в разум, минут десять прошло!
Сволочь!
Не могла она в другом направлении помчаться!
А это что такое?
Кто такой?
На берегу у болота, повернувшись на бок, лежит какой-то человек. И явно не простой крестьянин, один плащ чего стоит! Теплый, бархатный, с оторочкой дорогим соболиным мехом!
Ну да, Винс же лез в подземелье, а там и летом холодно, вот и накинул...
Расмус заставил лошадь подойти поближе к дереву, спешился и привязал четвероногую идиотку, а сам направился к мужчине.
— Эй, друг! Ты живой?
Мертвец и не подумал ответить.
Расси перевернул его на спину.
Красный камень блеснул остро и хищно.
Руки потянулись сами.
Мертвец был явно не из своих, это видно. Ну и зачем ему тогда... плащ Расси брать не стал. А вот камень, несколько золотых цепочек, которые любил носить брат Винс, кольца, брошь и даже кожаный пояс с тяжелой пряжкой из позолоченного серебра, все это заняло свое место в седельных сумках Расмуса.
Потом эрр Вейнард огляделся по сторонам.
Ну... так-то проще всего было бы спихнуть мертвеца в болото. Но — не повезло.
Рядом с берегом болото или подморозило, или просто в этом месте оно было неглубоким, так что утопить его не вышло бы. Там и кошку-то не утопишь!
Эрр Вейнард огляделся по сторонам.
Кажется, что-то он такое проехал, подходящее... ага! Из подходящего оказался рядом выворотень, под которым и упокоился брат Винс. Молитву над ним читать не стали, Расмус просто спихнул его в яму, и попробовал ее завалить.
Как ни странно, получилось. Выворотень был достаточно свежим, держался непрочно, и не без труда, но повернулся при нажатии плечом.
Расмус вытер пот со лба, и перебрал добычу.
Да, золото можно легко продать или носить самому, но лучше он продаст. Мало ли, кто и что узнает? А камень можно сохранить на черный день. Он здоровый, за него много получить можно, но не сразу, сразу ему столько ни один скупщик не даст! Так что... пусть полежит!
В болоте брат Винс не оказался. Но вряд ли это могло сильно его утешить.
* * *
Охота не задалась.
Иоанн был гневен и расстроен.
Такого хищника упустили! Такую добычу!!! ТАКОГО ЗВЕРЯ!!!
Есть, от чего ругаться и плеваться! Явно же, негодная скотина сдохла где-то в болоте! Точно, не выползла на берег. Может, она там отлежаться решила? Нет, в этом Иоанн сильно сомневался, это болото серьезное, там никакой живности потому и не водится, оно не слишком большое, но коварное. Там ключи бьют, и как-то они перемещаются, что ли? А, неважно, эта область жизни Иоанна не интересовала, главное, что болото это не замерзало даже в самый лютый мороз, а глубина его постоянно менялась. То гать можно положить, а то через пару месяцев там уже и рядом не пройди, мигом утонешь...*
*— Васюганские болота, Ольманские — если я буду все интересное рассказывать, тут еще книга получится. Прим. авт.
Иоанн в гневе рявкнул на жену, приказал всем собираться обратно, а егерям и вдвойне влетело. Разгильдяи! Ротозеи! Р-распустились тут!!!
Впрочем, никого не казнили и в тюрьму не отправили, так что все было в порядке. А его величество погневается, да и перестанет, он отходчивый.
Довольна была только Диана. Она-то свое от охоты получила, а Иоанн...
Вечно у мужчин какие-то гадости на уме! Жаль, его эта зверюга не покусала, вот!
* * *
Если бы кто-то оказался ночью на тюремном кладбище, было бы весело. Кто-то помер бы со страху, кто-то заикался бы до конца дней своих, а кто-то такую сказку сочинил бы, что всем завидно бы стало!
А то ж!
Не каждый день можно увидеть, как мертвое тело, приготовленное к погребению, встает с носилок и пытается обнять одного из могильщиков.
Да-да, можно поговорить про восставших мертвецов, которыми полным-полны старые сказки. А можно и просто послушать.
— Дядя Марк! Спасибо вам!!!
— Потом поблагодаришь. Переодевайся, давай! ЖИВО!!!
Шипел Марк Стоун тихо, но весьма выразительно.
Ладис Бустон икнул, кивнул и заткнулся. И принялся переодеваться.
Марк посмотрел на могильщика.
— Справишься сам? Все в силе?
Тот кивнул и взялся за кирку.
— Не привыкать, эрр. И тело уж готовое есть...
Марк понял все правильно, и в карман грубой куртки отправились несколько золотых монет.
Это Димаса Бустона он выкупить или как-то иначе вытащить не мог. А вот Ладиса — запросто. Им Виталис Эрсон так не интересовался, сообщать о его состоянии не приказывал, так что Марк попросту подкупил тюремного врача. И начали появляться в отчетах записи о кровавом кашле у несчастного парня. И о том, что умный и добрый врач лечит его полезными пилюлями из смеси сурьмы и ртути. *
*— не издевательство. Так в средние века ВСЕ лечили. От простуды до бесплодия. Прим. авт.
Ладис Бустон, которого в это же время доктор принялся подпаивать слабительным, принялся тощать, бледнеть и вообще выглядел невеселым. Доктор добавил в отчет и кровавый понос, да...
А что?
Гулять — так не стесняясь!
Пары месяцев с лихвой хватило на все приготовления. Начальник тюрьмы успел даже докладную записку подать Виталису Эрсону, правда, тот ее так и не прочитал. Про Димаса он приказал сообщать, а про всех остальных — чести много! Помер — и помер, туда и дорога.
Так что сегодня доктор констатировал у Ладиса смерть, и приказал похоронить, чтобы падаль не валялась в камере. Пришли могильщики, зашили парня в саван и потащили из камеры. Доктор их сопровождал до кладбища, потом ушел.
А на кладбище Марк озаботился притащить похожее тело. И Димасу записку передал. Теперь друг клясться и божиться будет, что в могиле его сын. Как есть — ЕГО!
Все, дальше дело техники.
Ладис честно молчал до дома, а там его прорвало.
— Дядя Марк! А папа?!
— Папа твой, — проворчал Марк без особой злости... — Говорили ж дураку! Значит так! Я тебя отвезу к себе в поместье, поживешь там с моими, приглядишь заодно. А я опять в столицу. Если будет хоть какой шанс вытащить твоего отца, я все для этого сделаю. Понял?
Ладис закивал.
— Да. А мама...?
— Она у твоей сестры в Картене. Потом я найду возможность вас туда переправить, понял?
— Да, дядя Марк.
— Вот и хорошо. Распоряжения я отдал, давай, мойся, отсыпайся, переодевайся, завтра тебя подстригут и покрасят, ну и на лице там изобразят, всякое. Чтобы поменьше к тебе приглядывались. До места доберемся — смоешь. Понял?
— Да. Дядя Марк, я вам так благодарен...
Марк Стоун только рукой махнул.
— Благодарен — помолчи. Я потом твоему папаше все припомню.
Ладис закивал в ответ на это ворчание.
Дядя Марк же!
И ведь пришел, не бросил, помог... а что ругается, ну так папа и правда сам виноват! Поверил в королевскую порядочность и благодарность! Кому расскажи! Вот где сказка-то и небылица!
Добрый король!
Ха! Такие только что в сказках бывают! И то не верится...
И юноша с чистой совестью отправился есть и спать. Он этой помощи никогда не забудет, и Марку до конца дней должен будет, но это потом. А сейчас...
Вы знаете, как за полгода ему приелась тюремная похлебка с гнилой капустой? И дай вам Бог такого не узнать никогда!
ЖРРРРРАААААААТЬ!
Жестокий понос был закономерной расплатой за гастрономическую оргию. Но сейчас хоть было за что страдать.
* * *
— Это где-то уже совсем близко.
Камень вертелся над картой, словно его невидимая рука раскачивала. Хотя Рэн принципиально держал его неподвижно.
Бертран заворожено наблюдал за этим зрелищем.
Да уж!
Со стороны их увидеть было некому, а то бы точно арестовали. Решили, что два оборванца кого ограбили или убили! Сидят такие двое... встретишь — монетку подашь! И перед ними расстелена карта континента на тонком шелке вышитая, такая сама по себе хороших денег стоит, а над ней раскачивается на тонкой цепочке громадный алый рубин. И явно не просто так.
Еще и огнями вспыхивает. Но это-то от костра отблеск, правда?
Рэн и Бертран все это время уверенно путешествовали в нужном направлении. А что не слишком быстро, так оно и понятно. И денег не так, чтобы много, экономить надо, и время неудачное, пока дороги развезло, пока они опять замерзли, и наниматься им по дороге приходилось. Рэн, как правило, нанимался или в конюхи, или в охрану, сам Берт тоже никакой работой не брезговал. Подай-принеси...
Ну и что?
Зато жив и на свободе. А на шагренца чего ворчать? У него то раны воспаляются, то кашель его бить начал, то ногу он подвернул неудачно... бывает! Что там его Шагрена? Плевок на карте! Куда уж тут научиться всякому нужному?
Мечом Рэн махать может, а вот с людьми....
Забавно, но Бертран и правда легче общался с кем угодно, сходился с людьми, договаривался обо всем необходимом. Рэн же, с детства втиснутый в строгие рамки обычаев и правил, не всегда находил в себе силы их преодолеть. Старался, и это было видно, но как выбить из себя то, что с детства вколачивалось? Бертран даже утешал его иногда.
Не получилось?
Так бывает же! Потом обязательно получится...
Парни за это время успели подружиться. И Рэн надеялся, что Берт отправится с ним на Шагрен. А вот что потом?
Он же там всегда чужаком останется. Но может, Божественный Император дарует ему право называться шагренцем? Они же столько сделают для острова! А Берт ему и правда, как брат стал!
Вот бы его еще с Юми познакомить! Они бы друг другу точно понравились...
Берт на это старался промолчать. Он-то был уверен, что никогда ему не быть шагренцем. Вот еще глупости репейные! Император у них там! Божественный!
Да не кончится это ничем хорошим, Берт как сомневаться начнет, так его там в вулкан и кинут. Но вслух ничего не говорил. Огорчать Рэна не хотелось.
Вот как он на свой Шагрен отправится? Он же там теперь рехнется! Когда ничего не знаешь, кроме этого уголка мира, можно терпеть. А когда ты все увидел — КАК?!
Как себя запереть в такие тесные рамки?
Бертран сильно подозревал, что Рэн просто сбежит с Шагрена. И хотел быть рядом, чтобы друг не рехнулся от отчаяния. А то будет переживать, и было б из-за чего!
Не надо нам такого!
— Я тут договорился, нас с тобой подвезут до поместья Стоунов. Это где-то в тех краях, как раз. Только отработать придется.
— Чем? — Рэн и не сомневался в своем друге.
— Охраной. Вроде как волки окончательно распоясались, нападают то тут, то там, а купцы привыкли в поместье Стоунов ездить за товаром. Мы за кормежку и дорогу и посодействуем.
Охрана — это не навоз убирать, хотя и такое было. Так что же? Любой труд почетен! Чернозубых, правда, учили иначе, но прадед Рэну быстро мозги на место вправил, посохом.
Что ты есть-то будешь, великий воин, если крестьянин ни горсти проса не вырастит? То-то же...
— Волки... с чего это они так?
— Да кто ж их, серых, знает? Еды меньше стало, или еще чего, — пожал плечами Бертран. Для Рэна это и вообще было в невидаль, на Шагрене волки не водятся. Последнего лет двести назад прибили.
Бертран, кстати, угадал.
Когда его величество Ханс распорядился выпустить в леса своих хищников, волки, не будь дураки, соперников оценили. Поняли, что победить в честном поединке не получится, и откочевали туда, где сытнее и безопаснее. Ну их, этих пришельцев, размеры у них серьезные, и сил хватает, а волки себя ценят. И понапрасну рисковать не будут. Ни собой, ни волчатами...
— Посодействуем, — согласился Рэн. — Когда знакомиться идем?
— Да хоть сейчас, купец в таверне сидит, а потом и спать пойдет. Там пока и все его люди, и нам местечко найдется.
Рэн решительно пригасил костерок.
— Тогда идем. Нам надо бы добраться до поместья Стоунов побыстрее, чай второй месяц уже двигаемся.
— И что? Человек-то наш никуда не делся, на одном месте сидит, нас ждет.
— А вдруг? — по мере приближения к цели, Рэн все больше нервничал.
Берт промолчал из уважения к другу. И вместо этого сказал совсем о другом.
— Рукавицы бы тебе получше справить, твои холод пропускают, а что за боец с мороженными руками? Я тут договорился, бабка Тура нам рукавицы и шапку с шарфом для тебя отдаст, хорошие, теплые, если мы ей завтра поутру забор подновить успеем.
— Успеем, — согласился Рэн. — А ты?
— Я не мерзну, считай. У нас в Фардании зимы суровее, мы в такую погоду и шапки-то не надеваем.
— Мою наденешь, — решил Рэн.
Шапка с шарфом у него были теплые, как он считал, а вот рукавицы и правда, дрянь. Почему-то, отправляя его на материк, Божественный император и брат не предусмотрели, КАК здесь будет холодно! Хотя что они вообще предусмотрели?
Наверное, надеялись, что отряд чернозубых проколет континент, как острая игла кусок шелка, за считанные дни, и вернется назад с нужным человеком.
Мечты, мечты...
— Там посмотрим, — отговорился Берт, который, кстати, не лгал. И правда, ему холодно не было. В Фардании зима суровее, там и снег хороший ложится, в Эрланде теплее, а если брать Шагрен, который теплым течением омывается и на вулкане стоит, там зимы и нет, считай.
— Может, сначала к бабке этой?
— Сначала к купцу, — качнул головой Берт. — Это важнее, а потом и к бабке можно.
Рэн согласно кивнул.
Он уже знал, что будет дальше.
Осмотр, словно он кусок мяса на прилавке, потом короткая борьба с кем-то из людей купца, потом надо предложить побежденному выпить вместе и не держать зла, потом выпить — и удрать в промежутке между двумя кувшинами хмельного. А то придется еще и напиться. Один раз Рэн так попал, как же ему было плохо наутро!
Так что надо быть поосторожнее.
Справедливости ради, так все и вышло, как Рэн думал. Да и не в первый раз уже у них такое. Хорошо, что он Берта нашел, без него точно бы никуда не добрался.
Итак, поместье Стоунов.
* * *
Мужчина и женщина смотрели друг на друга.
— Начинаем, — тихо произнес мужчина.
— Когда?
— Думаю, дней через десять — пятнадцать в самый раз. Сможешь? Я как раз короля подготовлю...
— Смогу, конечно.
Заговорщики не обговаривали, что именно им надо делать. Все давно известно, роли расписаны, фигуры стоят на своих местах и обещают великолепный выигрыш.
Рысь напряглась на ветке, собралась в комок, наблюдая за безмятежной добычей, пасущейся внизу.
Пора прыгать!
* * *
Чего Мария не ожидала, так это подобного урожая.
На первом же корабле, на котором и приплыл адмирал, оказалось целых шесть двуипостасных.
— Шесть?
Мария пожала плечами.
— Редкость, конечно.
— Разве? — удивилась Анна. — Вот ты, Тина, Мисси, Феликс, и тут еще...
Мария пожала плечами.
— Разве не редкость? Анечка, милая, подумай. Сколько в доме людей?
— Ну... ты, я, Тина, Мисси...
Мария покачала головой.
— Зайка, снобизм — плохая штука. А сколько тех, кто работает на конюшне? Горничных? Садовников? Ну-ка? Те же рыбаки, которые приходят сюда, сколько ты видела двуипостасных среди них?
— Ну... не видела, — согласилась Анна.
Теперь она поняла, о чем говорила мать. Людей много, просто она считала только тех, кто был рядом. Но Тина ведь и ДО встречи с мамой была необычной, Мисси просто последовала за бабушкой, Феликс — отдельный разговор, это же Феликс, Клара и Тим такое пережили... равно, как и исс Шент. А так-то в поместье народа много, просто они иссы, не эрры.
— Понимаешь теперь? И тут сразу шестеро?
— Значит, и сам адмирал человек интересный, и вокруг него тоже люди собираются своеобразные, — Анна хитро поглядела на мать. — Мам, а он тебе нравится?
— Как человек — безусловно.
— а ты ему точно нравишься.
Мария фыркнула.
Нравится, как же! Скажите еще — влюбился! В королеву, которую и видел-то пару раз! Смешно!
— Анна, не путай. Он мне благодарен за вторую ипостась, и смотрит так, как должен. В его глазах я осенена милостью Многоликого, вот отсюда и взгляды.
— Ну, мам! Он на тебя не так смотрит!
— А как? Наискосок? Или по вертикали? Анечка, не надо о таком говорить, если кто-то услышит, нам всем будет неловко.
— А вдруг вы найдете друг друга?
— А папа? — коварно спросила Мария.
Анна вскинула голову.
— Он нас на рыжую дуру променял!
— А если исправится и попросит прощения?
Вместо ответа Анна кинула в мать шишкой.
— Издевайся — издевайся, будешь вредничать — будешь бабушкой.
Мария только фыркнула в ответ.
Испортила она приличную средневековую принцессу, откуда что и взялось? Хорошо еще на гитаре не играет и татушку не требует.
А Рикардо...
Ну зачем она ему — такая? Беременная от другого мужчины, да и замужем, и вообще... ему надо какую-нибудь девчонку лет на десять моложе, и чтобы восторженными глазами смотрела, и вообще...
Шишка полетела в воду.
Не будет она об этом думать! Вот!
* * *
Хосе Лагос наблюдал за деревней.
Самая обычная деревня, самая обычная жизнь. Люди суетятся. Кто-то за водой идет, кто-то обратно, кто-то дрова колет, дети с горки катаются — в Фардании зимой снежно, и реки замерзают. Не каждый год, конечно, но вот эта зима холодная выдалась.
Хосе устроился поближе к реке.
Есть ему хотелось, голодно было, но в том-то и беда — не мог он через себя преступить! Зайца поймать мог, или птицу какую, падаль из-под снега вырыть, хоть и было ему потом плохо, но оклемался. А вот у людей ничего взять не мог.
Права не имел.
Сейчас украдет он козу... а вы знаете, как сложно ее купить? Вы хоть понимаете, что козье молоко — это шанс на жизнь для детей? Чью жизнь он заберет, сожрав корову или даже свинью?
А уж о том, чтобы покуситься на людей, Хосе и вовсе думать не мог.
Он чудовище, да. Но и человек тоже!
Он не хотел ничего помнить, он с радостью забыл бы обо всем и умчался в лес свободным диким зверем, но...
Нельзя.
Он опасен, он страшен, он НЕ ЧЕЛОВЕК! Он может кого-то сожрать, покалечить, просто ранить... ему нельзя забывать себя до конца! Пусть его убьют, что ж. Но он не причинит людям вреда!
Никогда!
Смирять раз за разом звериную натуру было сложно, зверь ярился и ревел в клетке человеческого разума, ему хотелось ЖРАТЬ!!! Рвать зубами в клочья, глотать сочное кровавое мясо, насытиться и спать... нельзя!
Потому Хосе и засел у реки.
Может, ему удастся утащить чью-то вершу с рыбой? Рыбу не жалко, рыба не будит в нем звериных инстинктов, а если просто утащить сеть... это же не так страшно, правда? Сеть можно и новую сделать! Это дорого, но можно!
А если он сможет сам ловить рыбу и ей питаться, он сможет и смирять зверя.
Сытая тварь спокойнее. С ней управляться легче.
Жаль только, сытым до конца его зверь еще ни разу не бывал.
Хосе смотрел, как катаются на санках дети, на кусках старой коровьей шкуры, и... только он и успел отреагировать, когда столкнулись двое детей. Но если один отлетел достаточно безопасно, в сторону, то второй покатился прямо в прорубленную на льду полынью, в которой бабы полоскали белье, набирали воду...
Мальчишка и вскрикнуть не успел, а черная вода уже сомкнулась над его головой, ударила ледяным холодом, заставила задохнуться, обвила тяжелыми кольцами и потянула вниз, вниз...
Хосе тоже не вскрикнул, да и зачем?
О чем вы?
Мужчина просто прыгнул в полынью. Одним длинным прыжком, с места... никто и разглядеть не успел, что там такое было. И холодная вода сомкнулась над головой зверя.
Человек не выжил бы там. Не смог бы достать мальчишку, которого уже затянуло под лед.
И выплыть не смог бы, и вылезти наружу...
Хосе человеком уже не был. Он был сильнее, быстрее, выносливее... и он справился.
На последних силах добрался до края полыньи, и кое-как, уже чуть не подыхая, выкинул на лед мальчишку.
Сам вцепился в край льда.
Он понимал, сейчас его просто убьют. Ударят чем-то деревянным, вон, хоть и коромыслом, и он уйдет под лед. Или сам отцепится, когда истают последние силы.
Это неважно. Совсем неважно.
Мальчишка дышит, Хосе слышал его дыхание лучше всего остального, и сердце у него бьется, это он тоже слышит. И вот мужчина начал его раздевать, и снегом растирает, все правильно, все хорошо. А остальное...
Он давно мечтал умереть.
Просто это больно. И страшно. И зверь борется до конца, как привык. А человек... человек еще раз хочет посмотреть на небо, на солнышко... рядом с мордой зверя качнулось коромысло.
— Эй ты! А ну, хватайся!
Девица, которая держала коромысло за другой конец, выглядела крепкой и решительной. Кровь с молоком. И взгляд у нее был суровый.
— Хватайся, говорю! Если ты Лерка вытащил, значит, разумный! НУ!!!
Голос у нее был такой повелительный, что Хосе и сопротивляться не стал. Когтистые лапы, каждая из которых могла одним движением снести наглую девицу, просто размазать ее, как комара, в кровавое пятно, ухватились за коромысло. Осторожно, стараясь его не сломать.
Девица скрипнула зубами, потянула его на себя...
— Бабы, а ну, взяли!!! Навались!!!
И передала кому-то коромысло, а сама подскочила к Хосе. Бедняга чуть лапы не разжал, когда сильные руки ухватили его за шерсть на загривке.
— Укусишь — коромыслом огрею! Понял?
Понял. Только поверить было в такое сложно! Ан нет, девица, ругаясь на всех вокруг, тянула его из полыньи, а там, видя, что зверюга-то безопасна, и другие присоединились! Чуть шкуру с Хосе не сняли, пока тащили.
Он и сам помогать старался, да уж больно холодная вода была. Он и задних лап не чуял, когда его вытащили.
Просто перевернулся и посмотрел на небо.
Там сияло скудное зимнее солнышко. Сероватое такое... его последнее солнце.
— Эй, ты что! Подыхать взялся?! А ну, прекрати!!! — маленькие ручки затеребили его, перед лицом возникло другое... не солнце, нет, это та сердитая девушка... что ей надо?
Почему она опять на него сердится?
Что он сделал не так?
Хосе медленно уплывал, растворялся в солнечном свете...
— Прекрати!!! — оплеуха получилась выдающаяся, аж зубы лязгнули. А потом ему меж зубов сунули флягу с чем-то крепким. И Хосе закричал от боли, выгнулся...
Не пробовал он раньше самогон тройной очистки, на березовом угле...
— Не смей умирать!!! Слышишь!? НЕ СМЕЙ!!!
Его трясли уже вполне серьезно, и ругались тоже, и Хосе вдруг почувствовал острую боль. Она началась откуда-то изнутри, и перекинулась на все тело... его отравили?
Но зачем?
Он и так уже подыхал, зачем его еще мучить? Могли бы просто добить... за что?
Боль усиливалась, нарастала, крестьяне отскочили в стороны, и только Райка, сестра Лерка, продолжала трясти зверюгу за плечи. И даже не думала отстраняться.
Бедовая девка, одно слово, охотница! Приучил ее батька в лес ходить, зверя скрадывать, а как помер той зимой, она и одна ходить стала. А это ж не бабское дело! Но... дома мать, и детишки, мал мала меньше, а Райка девка решительная. И сильная, и смелая... парни, кстати, на нее заглядываются, да только она твердо сказала — не пойдет ни за кого. Ей малЫх надо на ноги ставить, мать одна не справится! А вот ежели кто к ней в хозяйство готов, да помочь...
Пока таких не было...
— Райка, брось! — крикнул с безопасного расстояния староста. — Можа, он бешеный какой! Вон как корчится!
И сделал вид, что не услышал ответа.
Н-ну, девка!!! Где это видано, приличного человека такими матюгами лаять?! Всыпать бы ей горячих, да ладно уж! Понятно, что сейчас она сама не понимает, чего городит, брата-то чудом не лишилась...
Отстраняться она и не подумала. И было уже поздно.
По зверюге пробежала волна, вторая... словно внутрь уходила шерсть, исчезали когти, менялась, переплавлялась страшная морда — и вот уже на снегу лежит человек. Самый обычный, одетый во что-то вроде серой полотняной рубахи и простых штанов.
И дышит, кажется...
И Райка его держит, как и продолжала, за ворот...
— Ох ты ж... еж же ж...
Староста отлично знал, ЧТО он видел. Это в городах жизнь идет быстрее, и старые сказки там помнят хуже. А в деревнях по вечерам чем заняться? Одно расскажут, другое...
Двуипостасные.
Старая легенда... неужели — живая?!
Но пока староста размышлял, Райка действовала.
— Помогите его к нам в избу перетащить!!! Живее, а то околеет от холода! И Лерка тоже!!!
Никто и не сопротивлялся.
Подхватили, потащили...
Крестьяне там, придворные... люди же!
Всем было жутко любопытно — что происходит?!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
