Будущее - дело темное

— Если бы я заранее знала, что вы придете, то освободила бы весь день, — сокрушенно покачала головой она. — Ринн, тебе не стыдно?

— Ничуть, — мальчишески улыбнулся он. — Я не мог лишить лорда Гарлесса твоего общества, он бы мне этого не простил, а мне не хочется иметь во врагах некроманта!

— Шалопай, — усмехнулась леди Моленна, легко потрепав сидящего рядом внука по макушке. Я прикусила губу, пряча улыбку. Еще какой! — Сандера, мне действительно очень жаль, что придется покинуть вас, но вряд ли вам будут интересны разговоры пожилых людей... Но ведь у меня еще будет возможность пообщаться с вами?

Отказать, глядя в сияющие глаза, казалось невозможным.

— Обязательно, леди Моленна, — кивнула я, поднимаясь.

— Нет-нет, сидите, — легко, словно юная девица, вспорхнула с диванчика бабушка Риннара. — Мы с лордом некромантом пройдем в библиотеку, там нам будет намного удобнее, да и вас мы не побеспокоим. Прощаюсь я лишь на случай, если визит лорда Гарлесса затянется... Риннар, не дай нашей гостье заскучать, — сказала леди Моленна внуку, потом повернулась ко мне и улыбнулась: — Буду рада видеть вас в любое время, милая!

— Прости, — едва сдерживая улыбку, проговорил Ринн, когда леди Моленна вышла за дверь, не забыв плотно ее прикрыть. — Бабушка весьма эмоциональна... И ненавидит правила. Но она старается, честно. Уверяю, она просто мечтала тебя обнять и отринуть всякие условности, так что это была наиболее приличная версия леди Моленны Шариден.

— Она потрясающая, — призналась я. — Такая... живая и теплая...

— Многие сказали бы — несдержанная и вызывающая, — хмыкнул Риннар, не сводя с меня глаз.

— Я не многие, — пожала я плечами.

— Знаю, — улыбнулся он. — Потому и привел тебя к ней.

— А разве не потому, что леди Моленна просила тебя об этом? — приподняла я брови.

— Леди Моленна просит меня о многом, даже не задумываясь, что это может ее ранить. И потому право отклонять такие просьбы я оставляю за собой.

Неловкую паузу нарушил скрип двери и мягкие шаги, и на диван рядом со мной запрыгнул огромный пушистый кот, отчаянно-рыжий и зеленоглазый.

— Какая прелесть! — выдохнула я, протягивая руку.

Прелесть зашипела и щелкнула зубами, едва не оттяпав мне пальцы.

— А не надо тянуть руки туда, где им не место, — насмешливо процетировал мои же собственные слова Ринн. — Он может принять это за нападение. И поверь, царапается эта зар... этот достойнейший кошак так, что две недели заживать будет.

Я обиженно засопела и сцепила ладони на коленях — подальше от пушистого искушения.

У Риннара даже кот ему под стать! Впрочем, не зря считается, что животные похожи на хозяев...

— Это Массимо, — представил мне питомца Ринн. — Мась. Боевой кошак, отводит чары, защищает, невосприимчив к магии.

— Правда? — восхитилась я.

— Нет, но выражение твоего лица того стоило, — засмеялся Риннар. — Санни, ты такая доверчивая... когда не надо.

— А ты слишком вредный, но я уже даже жаловаться не пытаюсь, — пробормотала я. "Боевой кошак" с достоинством потоптался на месте и растянулся во всю свою немалую длину, прикрыв глаза, но меня все равно не оставляло ощущение, что он следит за каждым моим движением.

— Не надо на меня жаловаться, меня надо любить, — улыбнулся Риннар.

— Бабушка тебя любит, — уверила его я. — И твой зверь — тоже. Наверное. По крайней мере, тебя он сходу съесть не попытался.

— Зверь, строго говоря, не мой, — хмыкнул Риннар. — Его Мелисса с улицы притащила. Крошечный такой комочек рыжего пуха... За три года комочек слегка подрос.

— Мелисса? — переспросила я.

— Сестра, — пояснил Риннар, и я впервые осознала, что ничего о нем и не знаю. — Она с родителями в столице. Там же и мой младший брат, в военном училище. Ему тринадцать, и он тоже пока что всего лишь комочек пуха... Надеюсь, из него вырастет что-то вроде Массимо.

— Рыжее и хвостатое? — не удержавшись, рассмеялась я.

— Боевое и способное постоять за себя, — уточнил Риннар с улыбкой.

— Он — чародей, как и ты?

— У Ресса слишком слабый дар, настолько, что смысла развивать его нет. А вот Мелл... Мелл у нас потомственная некромантка. Но быть ею не желает — слишком боится мертвых. Будь дедушка жив, он бы, конечно, справился с этим страхом, а так... Ну не будет Мелисса некромантом, ну что ж, никто не расстроится.

— Сколько ей лет?

— Восемь, — тепло улыбнулся Ринн. — Ты ей понравишься. И Рессару. И родителям...

— Стой! — испугалась я. — Я не собираюсь никому нравиться...

— Поздно, — усмехнулся Риннар. — Ты уже нравишься. Мне.

— Звучит как приговор, — поежилась я.

— Это он и есть, Санни, — с каменным лицом кивнул он, но надолго образ удержать не смог — рассмеялся.

— Шалопай, — повторила я вслед за леди Моленной.

— Стараюсь, — скромно подтвердил Ринн. — Еще чая?

Я подумала и кивнула.

— Санни, я хотел тебе кое-что сказать... Бабушка еще не знает. Никто не знает...

Тон Риннара с насмешливого стал серьезным, и я насторожилась:

— Что случилось?

— Ничего страшного, не беспокойся. Просто... Мне предложили место в приграничье.

Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой.

— И ты... согласился? А как же учеба?

— Я могу сдать экзамен хоть сейчас, — беззаботно махнул рукой Риннар. — Дело не в ней. Еще недавно я бы согласился, не раздумывая. Но сейчас... У меня еще есть дела. Здесь.

— И какие же?

Риннар загадочно улыбнулся:

— Не могу сказать. Пока не могу.

— Ну и не говори, — с показным равнодушием пожала я плечами, не понимая, к чему вообще тогда было заводить этот разговор. — Полагаю, мне лучше уйти...

— Не надо обижаться, золотко, — рассмеялся чародей, ловко поймав мою ладонь и тем самым не давая даже подняться, не то что уйти. И огорошил признанием: — Я хочу семью.

— А не рано? — удивленно выдохнула я.

— Ничуть. Отец в моем возрасте уже два года как был женат на маме. Так что я даже припозднился.

— Что, и невесту уже выбрал? — как можно равнодушнее попыталась спросить я, но голос все же дрогнул.

— Выбрал. Только невеста еще не в курсе.

— А если она будет против?

— Уговорю.

— Вижу цель — к свиллам препятствия?

— Надуманные — да. Кому они нужны?

— А ненадуманные?

— Любую стену можно разрушить, золотко. Вот взять, к примеру, тебя... Ты при каждом удобном и неудобном случае сообщала, что ненавидишь меня. А сейчас я держу тебя за руку, а ты не вырываешься и ненавистью, вроде, не пылаешь.

— Ты... изменился, — пробормотала я смущенно и попыталась — тщетно, впрочем, — освободить ладонь. Вспоминать о прошлых обидах не хотелось. Да и не вспоминались они, если совсем уж откровенно.

Да, прежнего Риннара я терпеть не могла. Но тот Риннар, что сейчас сидел напротив, мне... нравился.

— А ты? Не изменилась? — улыбнулся Ринн, причем так, что я покраснела — почему-то показалось, что он подслушал мои мысли.

— Мы все меняемся, — пожала плечами, опуская взгляд. Прежде я ни за что не призналась бы даже себе, что Шариден мне не безразличен... А сейчас...

А сейчас он крепче сжал мою ладонь и проникновенно так вопросил:

— Санни, хочешь быть моей невестой?

Я даже воздухом поперхнулась!

— Издеваешься? — выдохнула я, когда наконец-то собрала разлетевшиеся мысли.

— Предлагаю, — без тени улыбки возразил он.

— Пожалуй, откажусь, — покачала я головой. Ох уж эти его шутки... Когда я перестану на них вестись?!

— Жаль, но ничего, ты еще передумаешь, — уверенно сказал Риннар.

— С чего это?

— Я всегда добиваюсь своих целей.

— Так я для тебя — цель? — обиделась я. — Или всего лишь средство, потому что на роль невесты подойдет любая?

— О, женщины! — тяжело вздохнул он. — К чему все усложнять? Я задал один конкретный вопрос, а ты навертела возле него столько абстрактных предположений, что у меня голова кругом идет!

— Тогда я тоже пойду, пока твоя голова не отвалилась окончательно, — все-таки поднялась с уютного дивана я.

— Я провожу! — тут же подхватился Ринн.

— Не надо! — вырвалось у меня.

— Золотко, — поморщился он, — это не вопрос, не предложение, а констатация факта.

— Ну знаешь! — возмутилась я.

— Знаю, — спокойно кивнул он. — У тебя сапоги скользкие. Еще возражения?

Я тяжело вздохнула и помотала головой.

Какие могут быть возражения при скользких сапогах?

* * *

Ринн проводил меня до крыльца моего дома. Город уже окутали лиловые сумерки, морозные и прозрачно-хрустальные, которые, казалось, могли разбиться от любого неосторожного слова. И мы всю дорогу молчали, но молчание не тяготило. Просто сегодня было столько всего сказано... Возможно, гораздо больше, чем следовало. И слова эти все еще звенели в моей голове, отчего хотелось то смеяться, то плакать...

Мы попрощались. Риннар отправился к воротам, а я взялась за ручку двери, и тут...

— Санни! — позвал он.

— Что? — обернулась я. Ринн стоял в свете фонаря, мелкий снег припорошил его волосы, а улыбка была столь бесшабашной, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

— А ты все равно скажешь "да". Поспорим?

— Сходи к доктору, попроси микстуру от наглости, — посоветовала я и поспешно скрылась за дверью, кусая губы в тщетной попытке избавиться от глупой улыбки.

Шалопай? Мягко сказано! Но отчего-то это уже совершенно не злило, как нередко бывало раньше.

* * *

Ветер бьет в лицо, пытается сорвать шляпку, треплет ленты и выбившиеся локоны. Солнце, отраженное снегом, становится то ближе, то дальше, и я задыхаюсь и смеюсь, летя ему навстречу, и кажется, что еще чуть-чуть — и я упаду в бездонное синее небо, щедро украшенное кружевом облаков и расшитое золотыми нитями-лучами. И в какой-то момент я действительно падаю, но не в небо и не в снег, а в надежные объятия.

— Осторожнее, — засмеялся Ринн, одновременно отходя в сторону, чтобы нам не досталось раскачивающимися качелями. — Испугалась?

— Вот еще, — улыбнулась я, все еще преисполненная восторгом полета. — Я бы не упала, не первый раз... Но все равно — спасибо, что поймал.

— Судьба у меня, видимо, такая, — трагически вздохнул Ринн.

— Сам выбрал, теперь не жалуйся, — не удержалась я, поправляя шляпку.

— Судьбу не выбирают, — наставительно поправил он, — она сама нас находит и бьет по темечку. Эм... прости.

У Риннара был такой покаянно-виноватый вид, что я лишь рассмеялась. По темечку он получил снежком часом ранее, когда вообразил, что круче боевиков никого не существует, в том числе и в снежных баталиях, и ввязался в ожесточенный бой, кипевший на площади перед парком. Я тоже не удержалась от искушения, и кто же виноват, что оказались мы в разных командах? А отсутствием реакции и меткости я никогда не страдала, что с удовольствием и доказала. Правда, до конца боя продержаться не удалось — после первого же словленного мною снежка Риннар вытащил меня оттуда, заявив, что не может спокойно наблюдать, как я рискую обзавестись шишкой на лбу. Дулась я недолго — заснеженный парк был чудесен, а качели, обнаруженные в дальнем его уголке, и вовсе примирили меня с жестокой реальностью.

Впрочем, жестокая реальность по капле просачивалась в мысли, отравляя впечатления, заставляя сомневаться... И в итоге я не выдержала. Лучше раз и навсегда все прояснить, чем мучиться от неизвестности. И, когда мы в очередной раз свернули на безлюдную аллею, над которой сплетались высеребренные инеем ветви деревьев, я набралась храбрости и выпалила на одном дыхании:

— Я похожа на твою бывшую невесту?

Ринн словно окаменел. Застыл на полушаге, выдохнул и медленно повернулся ко мне.

— Кто тебе сказал такую глупость? — отрывисто спросил он.

— Не важно, — мотнула головой я. — Ответь. Я похожа на нее, да? Ты поэтому...

— У тебя с этой... девицей нет ничего общего, — перебил Риннар. — Ничего. И именно поэтому ты мне нравишься.

— Расскажи про нее, — тихо попросила я. — Про Аллаю...

Ринн вздрогнул и ощутимо напрягся, а я пожалела, что решилась на глупые расспросы. Но чародей выдохнул, прикрыл глаза и медленно протянул:

— Аллая... — Поморщился, как от горечи, но продолжил: — Аллая была моей ошибкой. А я — ее. Мы не любили друг друга.

— Но вы были помолвлены, — рискнула нарушить повисшую паузу я.

Неужели это все, что он может и хочет сказать?

— Ошибка, — повторил Риннар. — Вместе с детства, привычка, мнение родителей... Я и сам считал, что не стоит ожидать от жизни чего-то большего, тем более что мои родители поженились по договору, толком не зная друг друга, а в итоге... Я чувствовал, что это не совсем то, что нужно, но... Привязанность легко перепутать с влюбленностью, и уважение... Пожалуй, лишь потеряв уважение к Аллае, я по-настоящему осознал, что никогда не любил ее.

— Но тебе все равно было больно, — не спросила — констатировала я.

— Предательство всегда ранит, — пожал он плечами, перехватив мою ладонь. — Я ничего не соображал тогда. А ты...

— Не стоит об этом, — поспешно перебила я. — Все в прошлом.

— Все? — слабо улыбнулся он. — Наверное... Но будет правильным наконец покончить с этим раз и навсегда. Помнишь, я говорил тебе, что в прошлом году меня едва не отчислили по итогам первого семестра?

Я кивнула. Как такое забудешь?

— Так вот... Все началось с первого дня учебного года. Вернее, с ночи, когда я наконец-то понял, как на самом деле Аллая относится ко мне и что я для нее значу. Это стало ударом. И отличным поводом для того, чтобы впервые в жизни попробовать вино с лейтом.

Я изумленно выдохнула, глядя на Ринна почти с ужасом.

— Да-да, вот таким я был дураком, — криво улыбнулся он. — Мне нужно было заглушить ярость... И не волновало, чем именно и какими могут быть последствия.

Лейт считался одним из наиболее коварных наркотиков. Он избавлял душу от боли, дарил счастье и покой... На считанные часы. Потом боль набрасывалась с новой силой, причем в компании с неуправляемой злостью, агрессией и желанием сорваться хоть на ком-нибудь.

— Нужно было отлежаться дома, прийти в себя, а не идти в Университет, — продолжал Ринн, упорно не глядя на меня. — Когда я добрался до него, желание отомстить Аллае достигло пика... Я и не думал, что способен на такие чувства. Но, видимо, плохо себя знал. Санни, я тебя даже не разглядел. Увидел рыжие волосы... И сорвался. Хорошо, что ты сумела дать мне отпор. Мне ужасно стыдно. И я понимаю, почему ты с таким недоверием относишься ко мне...

— Ринн, не надо, — попыталась прекратить это самоистязание я, но он не слушал.

— Жаль только, что тот урок не пошел мне на пользу. Говорят, что к лейту невозможно привыкнуть с одного раза. Безбожно врут. Как можно не привыкнуть к тому, что делает жизнь совершенной, убирая все проблемы и даря ощущение счастья? Я старался не слишком злоупотреблять, но даже малые дозы приводили к сильнейшим побочным действиям. И я забывал про учебу, дерзил преподавателям, считал себя правым всегда и во всем... Обижал тебя.

— Ты по-прежнему видел лишь рыжие волосы? — слабо улыбнулась я.