— С этого места поподробнее, — настораживаюсь я.
Лей подходит ближе и шепотом говорит:
— Ходят слухи, что, когда Киан уезжал на юг, между ним и Императором произошла ссора. Из-за беременной наложницы принца, которую убила наложница Шанэ. Или не убила. Там история мутная. Вроде присутствовала куча народу, но никто ничего не видел. Исао Акинара наказывать свою любимицу не спешил. Ведь именно смерть бедняжке Лиари открыла ему путь к трону. Свидетелей, которых нашел принц Киан, новый Император велел казнить. Чтобы не смели клеветать на его милую Шанэ, которая и мухи не может обидеть. Но, если откровенно, свидетели были сомнительными. Все они в момент падения девушки стояли слишком далеко и большой вопрос, что там могли рассмотреть. Потом старший из братьев сказал, что у него будет столько женщин, сколько дворцов в Золотом Городе, а Киан навсегда останется один. Что он никогда не сможет жениться или взять себе наложницу. Никогда не будет иметь детей. Любую девушку, что он выберет, Император прикажет убить. Любого ребёнка ждёт смерть, лишь только возникнет подозрение, что его отцом является принц. Так погибли две девушки. А Киан не посылал сватов и даже не проявлял к ним особого интереса. Отцы девушек сами начали предлагать принцу союз. Сейчас-то слух разошёлся и девиц на выданье от принца прячут. Хотя, он, на самом деле, не рвётся обзаводиться наложницами.
— Неужели живет, как добродетельный жрец Алой Богини? — удивлённо восклицает Шен.
— Нет, — спокойно отвечает наш целитель, напряжённо косясь на Лисёнка, который радостно греет уши. — В определенные места захаживает. Не слишком часто. И предпочитает, скажем так, разнообразие. Чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что он выделяет некую особу. Вряд ли он проникнется добрыми чувствами к сыну человека, который сделал ему столько плохого. Нет, нанести визит вежливости, можно. От этого вреда не будет. Но слишком многого лучше не ждать.
На том и сошлись.
Знакомиться решили на следующий день. Шен отыскал в своей коллекции трактат о звёздном небе. Помню, я над иллюстрациями к этой книжке долго билась. Не давались они мне. Но в конечном итоге, вышло неплохо. Такую, действительно, не стыдно даже принцу подарить.
Кстати, брату Императора покоев в главном дворце не нашлось. Его на несколько дней празднеств поселили во Дворце Скорби. Якобы в качестве жеста великой милости. Чтобы почтительный сын в молитвах со Старшей Госпожой мог отдать дань уважения своему ушедшему отцу и помолиться о счастливом перерождении матери. Это было явным, ничем неприкрытым оскорблением. Но принц Киан это стерпел. Уж, по какой причине, не знаю. Хотя, даже того, у кого нет своей семьи, можно крепко держать за горло. Есть же родня его матери, доверенные люди и слуги, знакомые с детства.
Местная религия, кстати, оказалась весьма интересной. Тут верили в то, что после смерти душа попадает в чертоги предков — некоторый аналог рая, но в котором царит не вечная радость, а абсолютный покой. Там душа могла встретиться с тем, кого любила в каждой из прошлых жизней и проанализировать свой суммарный жизненный опыт. Время пребывания там не ограничено. И лишь когда она будет готова, то сможет отправиться в новое рождение.
Никакого Страшного суда или весов с хорошими и плохими поступками. Считается, душа способна сама дать оценку своей жизни и вынести из неё необходимый урок.
Понятие кармы, как таковой, тут, также, отсутствует. Прошлые жизни и качество их проживания никак не влияло на то, что происходит с тобой сейчас. То в каких условиях ты оказывался: во дворце с золотой ложкой в руке, или старой рыбацкой лачуге круглым сиротой, определял некий аналог Великого Рандома, который абстрактно называли волей Алой Богини.
Глава 20
Визит во дворец Молитв и Скорби мы решили не откладывать. Для нас эта локация оказалась удобнее прочих. Идти ближе. Лишних глаз нет. Плюс, и всегда можно сказать, что мы, именно, бывшую Императрицу навещали, а принца так... за компанию. Да, и то, потому что он при Старшей Госпоже находился.
Меня приняли за служанку.
Наверное, поэтому принц позволил себе столь пристальный оценивающий мужской взгляд. И я лишь потом поняла в чём дело. Сейчас праздники. Все стараются принарядиться. Даже, служанки. А у меня одежда, хоть и добротная, из хорошей мягкой ткани, но уж очень блёклая. Словно на солнце выцветшая. Я специально такую подбирала, чтобы не привлекать внимание. Личные служанки наложниц порой Императора одеваются куда-как ярче, но меня устраивала ширма скромности, за которой удавалось прятаться последние пять с половиной лет с рождения Джина.
Когда мы пришли, Киан пил чай со Старшей Госпожой. Чинно. За вежливой беседой о красоте весеннего неба. Но холод и напряжение в их отношениях были почти осязаемыми. Словно между ними сейчас сидела мать опального принца, оплетая обоих могильным холодом.
Лисёнок подошёл. Поздоровался. Улыбнулся лучезарно. Вручил бывшей Императрице ее любимый чай и бутылёк с настойкой красного женьшеня, который приготовил специально для неё Лей. Старуха подаркам обрадовалась и пригласила правнука выпить с ней чаю.
Потом Джин с поклоном отдал книгу дяде, за что удостоился сухой благодарности и слов о том, что его пятый принц — почтительный ребёнок.
— Дитя, — обратилась ко мне Старшая Госпожа. — Принц Киан желал посетить храм Богини. Возраст не позволяет мне проявить гостеприимство и проводить его. Сделай это за меня. А принц пока продемонстрирует мне свои успехи в чтении. Мои глаза уже не те, что в юности. И самой мне тяжело разбирать мелкие буквы.
Я почтительно поклонилась. Нет, в теории, так глубоко кланяться было не обязательно. Но репутация тихой скромницы пока играла в мою пользу.
— Старая кобра сегодня в добром расположении духа, — усмехнулся мужчина, лукаво поглядывая на меня.
Он красив. Чем-то похож на Старого Лиса. Только волосы темные, заплетённые в тугую косу "драконий хвост" — причёску воинов. И ушек нет. А жаль. Ему бы они пошли.
И на моего Джина принц Киан, тоже, похож. Не так сильно, как представили девочки. Мимика разная. Это будет, особенно, заметно, если поставить их рядом. Мелкий Лисёнок так-то больше на Шена похож, даром, что они и близко не родня.
— У тебя такая интересная внешность. Ты из Восточных земель? — спрашивает он, когда мы проходим половину пути до храма.
— Ну, можно и так сказать, — отвечаю невыразительно.
— Когда ты вошла в Золотой Город, девочка?
Обращение удивило. Так ко мне могла обратиться лишь Старшая Госпожа. Но, технически, принц выше по положению, чем наложница, будь у неё хоть десять сыновей. А ранее мне не доводилось близко общаться, даже, с замужними принцессами. Может быть тут это в порядке вещей.
— Шесть лет назад, принц Киан.
Он улыбнулся и сказал очень странную вещь:
— Осталось всего четыре года, и ты будешь свободна.
Сначала мне показалось, что он издевается. Потом понимаю, что меня приняли за няньку принца. Хотя... а кто ещё мог сопровождать мальчика? Не мать же, в самом деле. Среди моих "сестёр" не принято перетруждать себя заботой о наследниках до такой степени.
— Принц Киан, Старшая Госпожа не представила нас. Позвольте мне сделать это самой. Я — восьмая наложница Императора Исао. Мейлин. Мать пятого принца. — Мои слова возымели эффект пощёчины. Принц отшатнулся. А меня словно за язык кто-то потянул. — Вы ненавидите своего брата. Мне он, тоже, не нравится. Видите, как много у нас общего?
— Прекрасная госпожа сменит гнев на милость, как только он подарит ей какую-нибудь безделушку, — злые слова бьют наотмашь. Но я вижу боль в его глазах и гашу раздражение. Это не мой враг. Принц пострадал от Исао гораздо сильнее меня. Конечно, он не испытывает никих добрых чувств по отношению к наложницам Императора.
Он не пытался оскорбить, называя прекрасной. Я же видела, как он смотрел на меня, когда не знал, что говорит с матерью принца. И мне нужен этот союзник. Поэтому говорю с ним абсолютно искренне, стараясь через глаза заглянуть в его душу.
— У меня есть все основания считать, что ваш брат хотел смерти моего ребёнка. И передумал не по своей воле. Кстати, то, что Джиндзиро так похож на вас, неприязнь Императора, лишь подстёгивает. А то, что я, скажем так, уклонилась от обязательства служить ему в постели, отношение господина ко мне и моему сыну не сделало мягче. Вы всё ещё сомневаетесь в том, что у нас много общего?
— Склоняюсь к тому, что восьмая императорская наложница верно оценила ситуацию, а я поддался поспешным суждениям. Прошу простить мне эту, недостойную моего возраста, горячность.
Усмехаюсь. Ему всего двадцать семь. Нет, это, конечно, не юность, но и не тот почтенный возраст, когда дурь из головы полностью выветривается. Вот, Шену, уже тридцать, а этого добра у него больше, чем у Лисёнка. Хотя, может быть, дело в том, что мелкий еще до настоящей и глупости творит советующие своему возрасту?
— Не стоит, принц Киан. Я понимаю, что вы не знаете меня и поэтому не можете мне слепо доверять. Это говорит лишь о вашем благоразумии. Если у вас есть вопросы, я буду рада ответить на них.
Мужчина помолчал минуту, рассматривая мыски своих сапог и крайне вежливо, словно бы подбирая каждое слово, обратился:
— Восьмая императорская наложница Мейлин, с какой целью вы назвали мне имя пятого принца?
Да, с такой, золотце ты моё, что ребёнок, имя которого ты знаешь, уже не может быть абстрактной величиной. Это как имя для подобранного котёнка. В большинстве случаев, когда уличный замарашка получает имя и миску, шанс быть переданным в другую семью активно стремится к нулю, даже, если до этого планировалась лишь передержка. Но не скажешь же, как есть. Да и кто в здравом уме, пользуясь манипуляциями, раскрывает их суть тому, кем собираются манипулировать?
— Вы хотите навести порчу на ни в чём неповинное дитя одной с вами крови? — в моём голосе читается наигранный ужас.
— Разумеется, нет! Госпожа, прошу понять меня верно. Я не питаю к этому мальчику никаких добрых чувств, но и ему вредить не хочу, — принц бросает на меня гневный взгляд, но мгновенно берет себя в руки.
— Вот поэтому и назвала. Я верю в то, что вы не причините вреда маленькому ребёнку. А еще, пусть между вами нет никаких родственных чувств, но вы его дядя. И имеете право знать, хотя бы, имя. Скрывать это от вас мы считаем проявлением неуважения.
— Мы? — удивился принц.
— Я и мой сын. Мы оба так считаем и не хотим оскорбить вас столь явным недоверием. Джиндзиро сам выбрал книгу, которую решил подарить вам. Мы надеемся, что этот подарок вам понравился.
Мужчина смущенно отводит взгляд, но я успеваю заметить смущение. Понятно, на книгу он внимания не обратил, но признавать в этом ему стыдно. Поэтому он пытается перехватить инициативу в разговоре:
— Ещё мне любопытно, почему вы уклоняетесь от главной обязанности наложницы, когда это несёт такие риски?
Попался, милый. Ничего так не связывает людей, как общая тайна. И у нас сегодня появится такая.
— Я смогу ответить на этот вопрос лишь в том случае, если вы дадите слово сохранить всё сказанное мной в тайне.
— Клянусь честью, — не мешкая произносит Киан. Видимо ему, действительно, любопытно.
— Хорошо. Я никогда не хотела стать наложницей Императора. Мне не нужны роскошь, власть и почести. Но так сложилось. Поэтому, когда я узнала, как защитить Джиндзиро от того, что убивает детей Золотого Города, то не раздумывая пожертвовала вниманием Императора. Это его очень задело. Не потому, что он как-то по-особенному ко мне относился. Ему, просто, нравится самому выбрасывать ненужных кукол. А тут, получилось, что выбросили его, хорошенько прищемив гордость. Но из-за этого я оказалась в очень сложной ситуации. Да, теперь пятого принца не убивает незримое проклятие, что висит над этим местом. Вы же хоть раз в жизни задумывались, почему в Золотом Городе рождаются десятки детей, но до взрослого состояния доживают считанные единицы? Ведь за пределами этого места такой избыточной детской смертности не наблюдается.
— Нет, — ошарашено отзывается Киан.
Он бы упал в моих глазах. Потому как не задумываться о таком, по меньшей мере, странно. Но местные почему-то воспринимают это как нечто само собой разумеющееся. Так было с начала времён. Значит, есть в этом какой-то высший смысл, скрытый от смертных. Это мне Шен объяснил. Поэтому я не отношу данного конкретного мужчину к категории клинических идиотов, но строго произношу:
— А стоило бы! И вы бы сами поняли, что что-то не так. Богиня дала мне подсказку о том, как защитить моего принца. И я за нее ухватилась, оскорбив тем самым, вашего венценосного брата. Все знают, как Император относится к сыну. И даже, если он сам не может его убить, всегда найдётся тот, кто будет рад предугадать желание господина и сделать грязную работу в надежде на благосклонность и награду. Но человека, замыслившего убийство остановить проще, чем древнюю тьму. Так что для меня выбор был очевиден. Возвращаясь же к тому, как много у нас общего. Я живу в постоянном страхе за своего сына. Вы не можете жениться и завести детей. Потому, что, тоже, боитесь, что за вашим ребёнком, как бы вы его ни прятали, однажды придут палачи, которые не пощадят даже новорожденную девочку.
— Допустим, — Киан смотрел на меня с большим интересом. — И что вы готовы мне предложить? Ни за что не поверю, что такая умная женщина стала ты заводить этот разговор, не имея мыслей на этот счёт.
Мыслей не было. И всё происходящее являлось безумной импровизацией. Но это же не повод отступать?
— Сидеть сложа руки, упиваясь жалостью к себе, очень удобно. Действовать будет в разы сложнее. Принц, вы готовы начать мстить? Исао забрал у вас возможность стать отцом. Вы можете лишить его сына. Нет, не убить. Смерть очередного сына его огорчит лишь тем, что придется исполнять порядком надоевший ритуал огненного погребения. Поститься целый день, и провести ночь в молитвах, вместо постельных утех. Вы, наверное, знаете, как Император не любит ограничивать себя. Но на этом всё. Не думаю, что, даже, смерть второго принца так уж сильно его огорчит. Джиндзиро не питает к своему отцу особых чувств. Он — умный мальчик и понимает, как тот к нему относится.
— Вы предлагаете мне заменить вашему сыну отца?
— Почему бы и нет? Вы, в любом случае, не получите трон. Эта битва уже проиграна. Но для вас же лучше, если следующий Император будет вас любить. Другой может посчитать сыновним долгом оставить приказ Исао: убивать любую вашу женщину, не говоря уже о детях, без изменений. Но так никогда не поступит мальчик, которого вы воспитали. Вам будет не так уж сложно найти с ним общий язык. Пятый принц — спокойный и разумный ребёнок. Он не склонен к капризам и жестокости. Излишком добросердечия, правда, тоже, не страдает. У него слишком сильно развито чувство справедливости. И несправедливость по отношению к себе он воспринимает, достаточно, болезненно. Однако, с ним легко поладить, если относиться к нему по-доброму.
