— О, нет, мастер, не деньги!
— Я твой должник, мой господин! Чем я могу отблагодарить тебя?
Человек присмотрелся к Кадету, скупо улыбнулся и кивнул.
— Не слишком ли ты щедр, мастер Каддет? Но если ты, в самом деле...
— Я слушаю тебя, мой господин. — На протяжении всей их беседы Кадет чувствовал присутствие недоговоренности в каждой фразе собеседника, и ему захотелось немного раскрыть его. Это очень полезно — понимать с кем ты имеешь дело, особенно в новых местах.
— Пустяк, мастер Кадет! — человек смотрел то на пол, то в сторону окна, то как-то мимо и вскользь, но при этом умудрялся все время держать Кадета в поле зрения. — Лорды Барк и Соллер рассказали мне про любопытнейшие и красивые определения их рода занятий, которые ты дал на своем родном языке. У нашего языка нет такой силы и напора. Как выражение твоей признательности мне, мастер Каддет: не мог бы ты сообщить и мне название моей работы? — если бы не точный и холодный взгляд, разительно не соответствующий скромным манерам и виду человека, то его вопрос можно было бы принять за праздное любопытство.
— А ты думаешь, мой господин, я понимаю ее суть? — принимая игру, с улыбкой спросил Кадет.
— Я полагаю, что да, мастер Каддет. И это мне приятно.
— Ты, мой господин, возможно... "резидент"? Постоянный местный тайный представитель интересов. Резидент разведки королевства Стерра.
— Благодарю, очень точно схвачена суть, мастер Каддет! "Резидент". Увы, несколько неблагозвучно... Благодарю тебя! Удачи, мастер! — С этими словами человек кивнул Кадету и неслышно исчез за дверью. А циновки проглотили звуки его шагов по коридору.
Из гостиницы-тюрьмы дежурный коридорный вывел Кадета длинным, узким и непрямым подземным ходом. Вернул чехол с мечом и показал на боковой проход. Из мрачного и низкого и грубо вырубленного подземелья Кадет поднялся по съемной деревянной лестнице в пустую комнату, услышал, как у него за спиной эту лестницу убрали, как скрипнула закрываемая дверь, прошел через эту комнату, открыл ее дверь, снова оказался в комнате, но уже заполненной мешками и ящиками, увидел еще одну дверь, толкнул ее и вышел в безлюдный переулок незнакомого порта-города с мешком в руке и кожаным чехлом с оружием за плечами.
Порт Дикка целиком построен из известняка, древнего, темного и прочного. Дома здесь строили солидно, из крупных пиленых блоков, в два-три этажа, видимо, экономя место. В этой части города на первых, наземных, этажах почти всех зданий размещались магазины, лавки, лавочки и лавчонки, пока еще не плотно заполненные товарами. И хотя наступал вечер и быстро темнело, на мостовых было многолюдно, и, как во всяком большом порту, многоцветно от одежд, шумно от бойкой торговли и многоязычно. Кадет с давно ожидаемым удовольствием вдыхал воздух порта, наполненный разнообразными запахами пищи и товаров, но прежде всего — запахом моря. Он и направился прежде всего к морю, в Гавань. Прошел через сильно охраняемые узкие крепостные ворота над Гаванью, ступил на потертую мостовую под крепостной стеной — и тут же в лицо его толкнул ветер с моря. А ниже перед ним открылись Торговый Рынок и Невольничий Рынок. Их в два ряда разделяли одноэтажные деревянные здания — кабаки и харчевни, дешевые публичные дома, маленькие магазинчики копеечных товаров.
Рынок гудел. А большая и длинная пристань еще только заполнялась кораблями, еще довольно редковатым лесом возвышались мачты кораблей. Рейд был пуст. Кадет вздохнул. Это место ему нравилось. Ему всегда нравились порты. Или ему нравилось собственное настроение в портах. Морских, воздушных, в Пространстве. Смена пейзажа.
"Принцесса...Монах...Диск... Сначала — Монах!"
Харчевня "На вертеле" оказалось большой и относительно чистой. Сейчас она была почти полностью заполнена бедноватыми моряками с судов, мелкими перекупщиками и, конечно, дешевыми проститутками. День шел к концу, поэтому моряки отводили душу с напитками, не сильно шумя, у перекупщиков была самая работа, и их голоса перебивали друг друга, и только женщины скучали. В таких харчевнях почти не бывает случайных людей: сойдя на берег, пассажиры торопятся к горячей воде и мягким кроватям гостиниц, они, не останавливаясь, испуганно пробегают мимо таких харчевен. А моряка ослабевшие в море ноги сами ведут сюда — и близко и здесь он задешево покупает все то, чего был лишен на судне. Перекупщики ловят здесь удачу, но, по правде говоря, если она и приходит, то обычно бывает хромой и маленькой. Моряков проверяет море и судьба, перекупщиков — характер и удачливость, а портовых девок — умелость в ремесле. И эта картина роднит все порты всех планет, времен и народов. Меняются одежда, манеры, обстановка, а суть всегда остается постоянной.
Появление Кадета в харчевне привлекло внимание только вышибалы, женщин, прислужницы и двух воров. Воры заметили, что мешок-то у чужака приметный, такой без крайней нужды желательно не трогать, можно неприятность получить, а вот карманы-то — на них запрета нет. Воры обменялись знаками и на пальцах кинули, кому обработать лоха-чужака, удача выпала начинающему тщедушному карманнику, почти мальчишке, по прозвищу Блоха.
— Что желает господин? — подкатилась к Кадету, стоявшему в дверях, толстушка-прислужница.
— Хорошего вина,— решил Кадет и прошел в дальний угол харчевни, подальше от воняющего пережаренной рыбой очага. Он решил застрять в харчевне до заката, вдруг удача сама направит Монаха в его объятия. Сел он и устроился правильно: спиной к стене, руки свободны, ботинок придавливает мешок к полу, чехол с оружием — между колен.
А Блоха встал и сделал тайный знак вышибале, которому приплачивал за сохранение своего здоровья, и девушке, в паре с которой работал, по прозвищу Сластена. Прозвище это она унаследовала еще от бабушки, известная была в Гавани женщина. На пенсию вышла богатой.
Как обычно Сластена подождала, когда клиент пригубит вино и плавно, как нарядная швартующаяся каравелла, поплыла к нему: паруса приспущены, якоря наготове, корма опущена, бушприт — вперед. Размер клиента ее не смущал — гуляла она в начале весны с чугом по прозвищу Бык, с Невольничьего Рынка — ну, на размер поменьше — и что? Да ничего особенного! Одни страхи для комнатных невест! А лицо клиента? Бывали и пострашней, а, кроме того, когда глаза закрыты и в теле надувается щекочущий радужный шар — причем тут лицо!?
— Давай вместе поскучаем,— предложила она клиенту своим красивым глубоким голосом, но, как приличная портовая, не плюхнулась ему на колени, руки в штаны ему не совала, про голодную мать не плакала. Просто подбоченилась и спокойно стояла, чуть покачиваясь, каравеллой.
— Давай, подружка! — согласился клиент.— Только я не тороплюсь. — Голос у него был приятный, мягкий, а глаза — черные, как уголь, и добрые. И улыбка красивая, а уж зубы — целые и белые — просто загляденье! И такой заплатит — не поскупится. Сластена плавно и с достоинством села за стол. — Чем тебя угостить? — Сам спросил!
— Ну-у,— поломалась Сластена, как положено, — сладким вином, наверное.
— Не бери это вино,— посоветовал клиент,— отравишься.
Блоха уже хотел приступить к работе, но в это время вышибала подал ему знак тревоги, и Блоха насторожился. Вышибала подал еще один знак — согнул два пальца на правой руке — спустись в подвал. Вины за собой никакой Блоха не знал, поэтому с легким сердцем нырнул в полутемный винный погреб под харчевней, куда его редко допускали. Фальшивое дно винной бочки было приоткрыто, его ждали. На четвереньках Блоха прополз сквозь пустую бочку, спрыгнул на пол освещенной свечой каморки — и оторопел: прямо перед ним стоял Душитель — палач воровского сообщества и воруй-городка порта Дикка. Блоха замер.
— Мне сказали — ты умеешь читать,— тихо-тихо гнусавым голосом сказал страшный человек. — На-ка, Блоха, чего тут нарисовано? — и протянул сложенную маленькую, с серебрячок, бумажку.
— Врут! — зашептал Блоха, обеими руками давая воровскую клятву последней правды: ткнул себя пальцами в глаза, в уши, крест-накрест по губам и ребрами ладоней по горлу.— Врут!
Страшный человек заглянул парнишке в глаза. Блоха намочил нижние штаны.
— Сунь бумажку тому громиле с мешком, где Сластена, — все также тихо шепнул он. — И забудь про это!
А тем временем Сластена кокетничала с клиентом, под вино, другое вино, которое держали для нее, и за которое она сама приплачивала:
— ...Ну, так уж и нежно-розовый! — Сластена спустила с одного плеча лямку корсета, чтобы ее замечательная кожа была видней. Клиент ей нравился, и она могла поклясться всем своим опытом, что он ее не обидит. Так пусть получит побольше удовольствий.
— Я тебе правду говорю, подружка,— ее волнами обволакивал мягкий голос клиента, — давно я такой красоты не видел. Только на Зеленых Землях я видел розовые лилии с таким же цветом, как твоя кожа.
Как славно работается, когда клиент не грубит, когда умеет девушке приятное сказать! И тут появился этот торопыга, Блоха!
— Привет, сестренка! — Блоха встал у стола между клиентом и Сластеной.— Какое вино пьете? — Наклонился, оперся на стол одной рукой. Другой рукой взял стакан Сластены, отхлебнул,— хорошее вино, сестренка! — Подмигнул клиенту и сразу отошел, запетлял между столами, пропал из виду, а на столе рядом со стаканом клиента осталась маленькая бумажка.
— Твой братец потерял,— клиент кивнул на бумажку, не притрагиваясь к ней руками.
— Да он ни читать, ни писать не умеет! — ляпнула Сластена, растерявшись от совершенно неправильного поведения этого паршивого карманника, халявщика сопливого. — И я не умею!
Клиент, осмотревшись по сторонам, взял бумажку в руки, развернул. "Доверься провожатой. Резидент".
— Мне пора идти, подружка,— теплым густым голосом произнес он. — Удачи! — И оставил на столе маленький серебрячок. Сластена с огорчением посмотрела вслед потерянному клиенту. Такой улов шел в растянутые сети, и удовольствие упустила, жаль! И сунула, считай, подаренный, серебрячок за корсет. Нежно-розовая, говорил он, нежная розовая...
А за дверью харчевни Кадет увидел пожилую женщину с мешком за плечами, таким же мешком, что и у него. Женщина чуть заметно кивнула ему и неторопливой походкой усталого человека пошла к крепостным воротам, из Гавани в порт. А уже подступали долгие сумерки.
По портовым заполненным народом улицам они шли почти рядом, и Кадету несколько раз казалось, что шли они под охраной. Женщина довела его до небольшого аккуратного дома в жилой части порта, вошла в этот дом и рукой показала на ведущую наверх винтовую лестницу, которая заканчивалась дверью. Кадет толкнул дверь и попал в уютную приятную комнату, жилую, настоящую, в которой постоянно живут.
— Садись, мастер Каддет! — предложил ему неприметный человек, Резидент. — У меня очень мало времени, а наш разговор может быть достаточно продолжительным.
Кадет послушался и сел. Положил мешок и чехол на пол, еще раз осмотрелся. Интуиция, его Неспящая, Черная Горная Кошка, тихо мурлыкала в отсутствии опасности.
— Это мой собственный дом,— сказал Резидент и дождался, когда Кадет оценит степень оказанного ему доверия. — Здесь я уверен в стенах. А женщина, которая тебя сюда привела — моя жена. — И опять Резидент подождал реакции. Теперь она была почти мгновенной.
— Очень доверительный разговор, я понял, мой господин, — отозвался Кадет. — Я оценил твою осторожность. Я слушаю.
— Принцессу Гигар ждет смерть,— быстро сказал Резидент. Он опять посмотрел на реакцию Кадета — напрягшееся лицо, затвердевшие губы, посуровевший взгляд. — Как я тебе говорил, по не известным пока нам причинам чуги не хотят ее выкупать. Император объявил ее отверженной от Золотого престола. А отверженных у чугов лишают состояния, так что у принцессы уже нет денег в наследстве, нет достоинства и прав чуга, и ее семья не имеет право ей помочь. Империи принцесса не нужна. Тем более, теперь она не нужна и Стерре. От нее избавятся. Таким или другим способом. Даже если принцесса сумеет выжить и вернется домой — там ее ждет смерть или что-нибудь ужасное. Ты успеваешь за мной, мастер Каддет?
— Я успеваю... — Кадет облизнул губы, как напуганный мальчишка. И не заметил этого. Последний раз он так облизывал губы очень давно, когда умирал от удушья в "Робинзоне". И тогда он этого не замечал и сейчас он этого не заметил. А Резидент заметил и перестал колебаться.
— Я предлагаю тебе спасти ее. Именно тебе. И только ты можешь это сделать. Ты этого хочешь?
Неспящая насторожилась. Кадет спросил:
— А какой в этом интерес Резидента?
— У меня есть интерес. Я выслушал мнения лорда Соллера и лорда Барка. Мне кажется, лорд Барк принял поспешное решение, вместе с Послом Короля Стерры. Они могут сделать непоправимую ошибку. А я хочу использовать принцессу Гигар на пользу Стерре. Я ведь служу Королю Стерры, а не многоуважаемым мною лордам. Когда они выполнят свои миссии, они вернутся в Стерру, но не им, а мне работать в порту Дикка. У меня есть план.
— Что ты предлагаешь?
— Тогда слушай внимательно, мастер ...
Через два часа состоялся еще один доверительный разговор. Он проходил в отдельном домике в глубине большой территории посольства Стерры. Первым бесшумно возник лорд Соллер. Сюда он пришел из дальнего квартала порта по хитрыми потайными подземным ходам с многочисленными перехватывающими комнатами, лестницами и фальшивыми дверями. Одет он был как обыкновенный небогатый горожанин-подмастерье или мелкий торговец. Но вид у него был довольный и даже можно сказать — самодовольный. Вторым пришел Резидент — через другую дверь и другими ходами, лестницами и комнатами. И он выглядел как добропорядочный немного уставший горожанин, может быть писарь или счетовод. Они раскланялись с лордом Соллером, хотя сегодня уже дважды виделись в разных частях порта. Третьим появился посол. Он и выглядел как Посол: немного чванства и высокомерия, дородность и богатые одежды. Последним в комнату шагнул лорд Барк. У него был очень утомленный и напряженный вид. Он был в домашней одежде.
— Садитесь, господа! — решительным жестом распорядился лорд Барк. Он оглядел собравшихся, глубоко вздохнул и сказал:
— Итак: через посредников нам передали, что чуги отказываются вести любые переговоры, даже о продлении перемирия и размере дани, и не будут выкупать принцессу,— ровным голосом сказал лорд Барк. — Я надеюсь, что все это — не преддверие войны, а давление на нас. Слава Судьбе, что такое неудобное для нас решение судьбы принцессы они приняли по своим причинам. Удалось узнать, что ее объявили отверженной от Трона. Император чугов сурово наказал также брата принцессы. Причины не известны и сейчас меня не интересуют. У нас возникли две трудности...
— Три, мой лорд, простите, что перебил,— вставая и низко кланяясь, сказал Резидент.
— Я вижу две трудности, большую и маленькую. Маленькая — что делать с принцессой. Большая — как вынудить чугов продлить перемирие еще на год, не опустошая наши склады и казну. Назови третью, мой друг!
— Я разделил названную вами, мой лорд, большую трудность, на две меньшие...
