Маски: иллюзия превращений - 1

Шокировано сглотнув, я задумалась. Это все дико, конечно, для меня и невероятно, но кто знает — может быть, наш способ воспроизводства для них так же неприятен и противоестественен? В чужой монастырь...

— А места — это кто? — вспомнила я о зацепившем внимание незнакомом слове.

— Это та мечущая, что призывает тебя на свой нераст, — охотно пояснил Орино.

— Получается у каждого мужчины несколько мест или только одна? — совершенно запуталась я в их системе межполовых взаимоотношений.

— Есть определенная группа мужчин, у которых места одна, — как-то поспешно проскочил вопрос Орино, — но для поголовного большинства мужчин — ограничений нет, они могут участвовать в нерасте любого количества женщин. Главное, чтобы они желали их пригласить.

— А что надо для того, чтобы они пожелали? — я уже с откровенным любопытством пыталась разобраться в вопросе.

— Там есть кое-какие условия, — верлианец явно ушел от ответа. Наверное, там или страшная тайна их расы, или мне точно это не осилить.

И тут посетила запоздалая мысль, которой следовало бы давно оформиться. С водными все понятно, но вот как быть с высшими верлианцами? Не знаю, как уж там у них с представлениями об естественности процесса размножения, но вот сегодня ночью я никакого пренебрежения в отношении земного варианта не заметила. Или тут тоже нет в его понимании связи между постельными забавами и детопроизводством? Вот попробуй в этом разберись...

— А ты? — робко, отвернув порозовевшее лицо в сторону, рискнула уточнить я. — Ты тоже можешь принимать участие в нерасте? И у тебя тоже есть... эээ... дети?

Орино как-то недовольно выдохнул, поэтому все же озвученный им ответ меня удивил:

— Да, могу, если буду в этот момент на планете, и места пожелает меня призвать. Все мои мальки уже выросли. Взросление у нас происходит быстро. Физически взрослого состояния мы достигаем через шесть лет после вылупления, а вот половозрелого — только через сорок.

Уф, тогда можно о контрацепции не беспокоиться? Раз детей он создает иначе. Не выдержав, я оглянулась и, смерив его пристальным взглядом, спросила:

— А почему есть верлианцы, которые обитают в воде, и те, что на суше? Как так происходит, если рождаетесь вы все из одной икры, я же верно это поняла?

Очень уж интересно было узнать, откуда на этой планете с густонаселенным подводным миром такое малочисленное сухопутное население.

— Да, изначально мы все появляемся для жизни в водах, — кивнул Орино, — но при желании, достигнув половозрелого состояния и получив одобрение Совета, можно запустить процесс трансформации, изменив свое тело для жизни и на суше. Это сложно объяснить представителю другой расы, и сложно сделать этот выбор...

— Почему сложно сделать этот выбор? — тут же переспросила я. — Ведь это такая возможность познать другой мир, другие планеты... У нас бы, наверное, все пожелали.

— Так только кажется. Очень сложно полностью оборвать связь с родной стихией. Если ты существуешь в гармонии с собой и неважно, чем ты занят — обрабатываешь поля водорослей, производишь перламутровые ткани, строишь криаловые жилища, занимаешься наукой, воспитываешь мальков, создаешь новые технологии — ты и так самодостаточен, какой смысл переносить невероятное испытание болью и начинать все сначала? Единицы делают этот выбор, соглашаются разорвать связь. Ведь это необратимо и часть души навсегда остается пустой. Трудно, с момента вылупления существуя в многочисленном окружении, перестроиться на одинокое существование. Очень трудно. Ради того, чтобы изменить эту ситуацию, любой из нас пошел бы на многое, если не на все, — в его голосе мне почудились затаенные оттенки горечи.

Перевернувшись на живот, я подперла голову руками, чтобы лучше видеть верлианца. Нет, тут мне его не понять. Если бы мне предложили, пускай и ценой тяжелого испытания, возможность познать другую жизнь, дали шанс стать частичкой другого мира, я бы согласилась не задумываясь. Хотя в его случае была гармония и довольство и в первоначальном мире и существовании. Почему же тогда он решился на этот выбор? Скользнув рассеянным взглядом по дому и окружающим его высоким кустам, уточнила:

— Ты жалеешь о том, что выбрал этот путь?

Он бросил пытливый взгляд на мое лицо и снова уставился на океан:

— Да.

Не ожидала. Но почувствовала, что не солгал.

— А почему... почему изначально решился? — голос дрогнул, я интуитивно поняла, что вопрос ему неприятен.

Но он ответил:

— Когда принимал решение, был уверен, что не буду одинок.

— А женщины тоже трансформируются? — логика подсказала следующий вопрос.

Что им мешает жить вместе в сухопутном состоянии? Объединились бы, создали семью и обзавелись кучей (мальков или уже нет?)... в общем, детей. И жили себе счастливо и не одиноко. Или они и в наземной жизни могут существовать только по инстинктивно привычной схеме, когда одна женщина заводит потомство от нескольких мужчин. Или... их женщины в этой форме вообще не могут размножаться?

— В редчайших случаях. У них процесс трансформации более жесткий и их еще крепче держит связь с родной стихией, это на психологическом уровне. Им невыразимо сложно перестраиваться на новый физиологический способ существования. Для наших женщин смысл жизни во многом в способности выметывать икру и воспитывать своих мальков. В новой форме для появления потомства необходим близкий непосредственный физический контакт, женщины подсознательно отторгают этот процесс, он воспринимается противоестественным, чуждым. Мужчинам в этом смысле легче. Что для наружного, что для внутреннего оплодотворения требуется обобщенно по сути одно строение и физиологические манипуляции. У нас больше вероятность психологически адаптироваться.

— Но можно же и искусственно. Ведь в каком-то смысле именно такой процесс идет при оплодотворении икры? — удивилась я.

— А процесс вынашивания, непосредственных родов? В любом случае наши женщины, пройдя трансформацию, полностью теряют интерес к возможному потомству. Так что нет смысла и пытаться создать какие-то технологии, упрощающие процесс. Они не соглашаются, они дистанцируются от нас, — верлианец вздохнул.

— А вообще есть сейчас женщины среди высших? — ответа ждала с замиранием сердца.

— Две, и обе одиноки. Еще одна в процессе. Не знаю, получится ли у нее приспособиться к новой форме, — вздохнул он.

А я потрясенно выдохнула. Он одинок, просто одинок. Это объясняло мне причину, мотив его странного соглашения со мной. Это просто потребность в живом тепле рядом. По сути, как и у меня. Неожиданно, подумав об этом, испугалась.

— Ты так откровенен... — настороженно замерев, выдохнула я. — Почему? Ведь об этом никто не знает!

— Имплант, — одним словом он вернул меня на землю. Это вовсе не порыв искреннего доверия с его стороны, не попытка понять друг друга. — Рассказать ты не сможешь, а при извлечении эти воспоминания заблокируют.

— Раз уж ты гарантировал себе мое молчание, — чувствуя, что злюсь, прошептала я, — скажи тогда, почему вы считаете нас своими потомками?

— А ты поедешь завтра в подводный город? — неожиданно вопросом на вопрос ответил Орино.

И что я могла ответить сейчас, после того, что услышала? Я кивнула.

— Так почему? — настойчиво повторила я.

Орино качнул головой, и я поняла ответ еще до того, как он его озвучил:

— Нет. Мы не будем говорить об этом.

Злость внезапно схлынула, оставив ощущение какой-то усталости. Вот опять собралась отдохнуть, расслабиться, но не дали. Добился, чего хотел, и все, на этом точка, дальше мне хода нет. Ладно, и так немало нового и интересного узнала. А дальше? Кто знает, вдруг у него появится желание рассказать и об этом тоже...

— Ну и не надо, — я спокойно поднялась, сложила полотенце и отправилась ближе к океану.

Прислушавшись к себе, поняла, что о своем согласии не жалею. Подводный город увидеть очень хотелось, поэтому можно считать, что в данном случае принятое решение вполне согласуется с моими намерениями.

Зажав под мышкой полотенце, осторожно подошла совсем близко к воде, совсем-совсем... Так что набегавшие волны в самом своем высоком прыжке на берег не доставали до пальцев моих ног всего на пару сантиметров. Замерев в таком положении, наслаждалась ощущением опасности и влажной свежести, жмурясь и вслушиваясь в шум воды.

— Искупаемся? — не знаю, чего я испугалась больше: его искушающего тона или сути вопроса.

Сердце дрогнуло и пропустило удар, язык онемел, не позволяя ответить. Страх! Испуг! Негодование! Собравшись, мотнула головой, отказываясь.

— Я настаиваю, — неумолимо прозвучало позади, совсем рядом.

В ужасе неосознанно дернувшись назад, стремясь убежать отсюда, уперлась спиной в его грудь и, не успев вывернуться, оказалась прижата к мужскому телу.

— Регина Аркадьевна, — этот обволакивающий тон был совершенно не свойственен верлианцу, — считайте это прямым распоряжением руководства!

Не сдержавшись, отчаянно дернулась, стремясь вырваться из принуждающих оков его рук. Нет! Нет! Нет! Это слишком, слишком много воды... Я не смогу. Но результат моего рывка оказался плачевным — я лишь, неловко переступив ногой, оказалась в воде. Совсем немножко, всего лишь одной ступней, но... ощущение того, что меня утягивает в эту бесконечную пучину, подавляет необъятной мощью, заставило сердце забиться с невероятной силой. Дыхание стало прерывистым и быстрым, грудь резко вздымалась и опадала, а я отчаянно силилась отодвинуться назад. Но разве его сдвинешь?!

— Не паникуй! — жестко прозвучало над ухом. И я почувствовала, как одна его рука скользнула выше, обхватывая меня под грудью, в то время как вторая так и удерживала за талию. — Я тебя держу, крепко. Ты не упадешь, тебя не унесет волнами. Просто сделай шаг вперед, всего один. Успокойся и дыши со мной.

Всеми силами пытаясь унять охватившую тело паническую дрожь, сосредоточилась на его спокойно вздымавшейся позади меня груди. Вперед-назад. Вверх-вниз. Прикрыв глаза, стараясь не думать о щекочущей ступню влаге, старательно следовала его дыхательным движениям. Мы стояли так долго, прежде чем мое сердце стало замедляться, позволяя дышать ровнее.

— Молодец! — довольно отметил верлианец. — А теперь вперед, всего лишь шаг и... сможешь убежать отсюда. Готова?

Убежать! Слово как заведенное билось в голове, позволяя сдержаться и не скатиться снова в панику. Вдохнув полной грудью, я сделала этот проклятый шаг вперед. Ма-а-аленький, крохотный шажочек, сместившись на несколько сантиметров. Но даже так в воде оказались обе мои ноги. В той самой воде, что вселяла ужас своим количеством.

— Хорошая девочка, — прошептал Орино мне на ухо. — Будешь каждый день это делать, ступая все дальше и дальше. Я сам прослежу за этим. Надо научиться плавать.

— Зачем? — сипло выдавила я. — Мне все равно негде.

— Я хочу плавать с тобой, — спокойно сообщил в ответ верлианец, заставив меня вздрогнуть всем телом. — Иди.

Как только я почувствовала, что удерживающие меня оковы исчезли, развернулась и рванула к дому. Полотенце куда-то упало, но я, не обращая на него внимания, быстро бежала к дому. Подальше от Орино! Подальше от воды!

Глава 18

Регина

Вбежав в дом, резко остановилась в нижней большой комнате. В сумбуре мыслей и чувств рухнула в бесформенное сидение, полуутонув в нем. Но сидеть было удобно. Закрыв глаза, откинулась назад и попыталась расслабиться.

Ему легко наседать на меня! Вот если бы я от него потребовала... Не зная, что бы такого равнозначно страшного я могла от него потребовать, немного подсдулась, придя к очевидной мысли. Я его совершенно не знаю! До такой степени не знаю, что даже приблизительно не могу предвидеть его действия, не представляю, что для него страшно и невыполнимо, а что хорошо и полезно.

Вот и сейчас непонятно — на самом деле хочет помочь перебороть страх или просто развлекается? Если по-хорошему, то бороться с моей фобией как-то надо, но... От понимания этого факта жизнь легче не становилась и страх не проходил. А бой с собой он, как известно, самый сложный. Посмотрим, как завтра получится. Вдруг и сумею...

С этим решением встала и пошла на кухню. Надо распробовать жидкости в других сосудах! Достав с полки чистую кружку, принялась дегустировать, отливая по паре глотков из каждого сосуда. Надеюсь, ничего алкоголеобразного тут не водится. Перепробовав почти все, неожиданно ощутила себя полностью сытой, а заодно отметила для себя те сосуды, содержимое которых особенно впечатлило. Хотя обнаружились и крайне неприятные жидкости. Что вообще это за напитки? Почти все они отличались густотой и гомогенной структурой.

Орино, прислонившегося к дверному косяку, я заметила сразу, но виду не подала, продолжая свое исследование. Он мне не мешал, молча наблюдая за моими действиями. Поэтому, подойдя к финалу процесса, обернулась к нему и, встретившись с его хмурым взглядом, задала такой актуальный вопрос:

— А что это за напитки?

— Наша обычная еда. У нас большинство блюд жидкообразной формы. Из твердой пищи только водорослевый хлеб, кролы и триалы. Завтра со всем этим познакомишься и попробуешь, — охотно ответил верлианец.

Непроизвольно покосившись на его рот с, как я помнила, весьма острыми зубами, искренне удивилась:

— Наша — это чья? Истинных верлианцев или тех, кто перешел на высшую ступень?

— Высших. В подводном мире, наоборот, пища в большинстве своем твердая. А после трансформации усваивается еда именно в такой форме, — он кивнул на сосуды.

Понимающе кивнув, вежливо спросила:

— А с грязной посудой как быть? — и помахала кружкой, которую использовала.

Орино плавно оторвался от стены и, шагнув ближе ко мне, указал на похожую на ванну, только значительно меньшего размера, впадину с гладкими поверхностями. И знакомый рычаг с отверстиями имелся. Опять вода... Я едва не застонала. Пожалуй, если ориентироваться на продолжительную связь с руководителем, в этом водном окружении придется как-то осваиваться. Но не все сразу! На столько подвигов одновременно меня не хватит, поэтому, торжественно вручив шефу грязную кружку, удалилась из кухни, прокомментировав на ходу:

— На сегодня воды с меня хватит! Боюсь и не отрицаю этого. Вот руководители наверняка тоже боятся, что их любовницы могут забеременеть, так что вы меня поймете — у каждого свои страхи! Никто из нас не совершенен, — ушла я крайне довольная его потрясенным внешним видом. Надеюсь, он понял, что мне тоже есть чем его напугать.

Поднявшись в спальню, достала из своего бокса личный зум и снова отправилась на улицу. На сытый желудок жизнь казалась безопаснее, а мир вокруг — вдвойне прекраснее. На этот раз расположившись значительно дальше от берега, так, чтобы взгляд мог любоваться живописным колоритом местной поголовно остроконечной флоры, стала настраивать впн-тоннель, ловя связь. Наверняка верлианец не остается в своем жилище отрезанным от общения с внешним миром. Связь почти сразу поймалась, позволяя мне залезть на свое виртуальное почтовое хранилище.