Маски: иллюзия превращений - 1

Медведева Алена

Книга 1

Маски: иллюзия превращений

'Встреча двух личностей подобна контакту двух химических веществ: если есть хоть малейшая реакция, изменяются оба элемента'.

Юнг К. Г.

Пролог

Устало теребя переносицу, осознала, что выдернуло меня из состояния сосредоточенной работы. Сигнал вызова зума. Кто-то желал со мной пообщаться, причем настойчиво. Факт, сам по себе вызывающий изумление. Коллеги все так же как и я заняты, мама улетела к марсианам с очередной просветительской миссией, друзей нет в принципе: как-то растерялись на жизненном пути. Значит, вызовом ошиблись?

Активировав прием, изумилась. Не ошиблись!

— Инна? — неуверенно уточнила, вглядываясь в смутно знакомое лицо появившейся на экране женщины.

Следуя логике, если моей подруге школьных времен прибавить лет десять, то вот... точно, Инна.

— Не узнаешь? — хихикнула в ответ сильно раздобревшая реальность давних воспоминаний. — Четверо детей. Ни минуты покоя и времени на себя, увы, тоже нет. А ты вот совсем не изменилась. Даже очки те же! Никогда не понимала — зачем ты их носишь? Неужели нельзя купить прирастающие линзы и навсегда забыть о проблеме со зрением? Мне бы такие голубые глазищи, уж я бы ими семафорила... И волосы бы точно в светлый цвет перекрасила. Вот на десять лет ты повзрослела, а главного так и не поняла. Со своими темными — ты обычная женщина, пусть и с голубыми глазами, а будь ты блондинкой... Давно бы замуж вышла!

Четверо? Блондинка? Замуж? Я растерялась. Казалось, школа была совсем недавно. И вот уже четверо детей. А мне и позвонить некому — ни мужа, ни детей.

— Чего молчишь? Инна, верно все. Стругова Инна, была ею когда-то. Еле нашла твои контакты. Ни у кого из одноклассников их нет, пришлось через всеобщую информационную базу запрашивать. И то с трудом выяснила. Хорошо, знакомый у мужа в службе учета населения есть, а так — ты 'под грифом' и твои контакты по простому запросу не выдают.

Логично. Я же историк. А тех, кто знает о прошлом Земли, не то чтобы ограничивают в контактах, но незримо опекают различные ведомства контроля.

— Я... эээ... три высших образования у меня, — сказала и сама поняла, как жалко это прозвучало, как-то оправдательно даже...

— И каких? — по выражению лица Инны было очевидно, что спросила из вежливости.

— Историк, психолог и основы медицины, — на автомате ответила ей.

— А семья? — общение приобрело слишком предметный характер и смахивало больше на допрос, при этом цель его так и оставалась неясной.

И вообще, некомфортно как-то стало. Что же получается, раз нет у меня четырех детей и мужа-нахлебника, значит я какая-то неправильная? А то, что я почти десять лет образованию и научной работе посвятила? А то, что я знаю: люди на Земле не всегда обитали в однотипных жилых блоках, из которых сейчас состоял любой метапластиковый город-купол, соединенный с другими такими же сетью абсолютно закрытых транспортных тоннелей; о том, что когда-то наши предки свободно перемещались по поверхности планеты, на которой растений было столько, что по ним даже ходили, и вода была?..

— Нет! — резко ответила я. — Рано еще, да и не встретила пока того, от кого захотела бы... детей.

На последней фразе я запнулась. Это было немного не то, чего хотелось от жизни, но Инне так будет понятнее.

— Ясно, — почему-то с сочувствием в голосе выразила она понимание. — А я тебе еще в старшем классе говорила — не упусти Пашку Матвеева. Ведь какой парень был! Капитан школьной команды по скаэлету. Надо было сразу беременеть и замуж его тащить! Наверняка сейчас бы своих оглоедов хватало.

Заявление меня сразило. Мало того, что в Пашке при ближайшем общении я разочаровалась навеки, так еще и тот факт, что в конце концов он меня бросил, воспринимался Инной как моя роковая ошибка. Да, когда-то и я, вместе с одноклассницами наблюдая за гордо пролетающим мимо школьных трибун на своем скаэре Павлом, безнадежно вздыхала, отчаянно мечтая, чтобы именно на меня он обратил свое внимание. И, как ни странно, обратил. И встречались мы... недолго. Но, убедившись в совершенно пустой и эгоистичной натуре, скрывающейся за внешней обаятельностью, поняла, насколько заблуждалась в своем стремлении быть им замеченной. А пока я мучительно сложно, стремясь не нанести непоправимой обиды, подбирала слова для того, чтобы тактично прекратить наши взаимоотношения, он просто поставил меня перед фактом, начав встречаться с другой.

Немного обидно было до сих пор, поэтому, услышав невероятное высказывание Инны, я даже поморщилась.

— Да успею я семьей и детьми обзавестись! — возразила ей. — Мне тридцать, еще лет шестьдесят в запасе для этого есть. Но при этом я в отличие от тебя знаю о том, что когда-то Земля была живой! Было так много водоемов, что в воде купались и мылись! А еще существовали сотни видов растений. Ты представляешь — сотни! И животных было не меньше. И вообще...

— Тише ты, — перебила проявление моей профессиональной одержимости одноклассница, как-то нервно оглядываясь через плечо, — еще услышит кто, подумают, что я из этих... ну, из садоводов...

Я поперхнулась. Ведь это я была из их числа! Вернее, придерживалась их взглядов. Не сумев совладать с желанием познать новое, упустить возможность самой наблюдать за чудом, три года назад, по долгу службы оказавшись в святая святых земного научного ведомства — в хранилище семенных и генных образцов, выкрала три семечка какого-то древнейшего растения под названием 'укроп'! Конечно, стыдно осознавать, что я оказалась способна на подобный поступок, тем более что он был явным нарушением закона. Но тогда, заметив эти три крошечных семянки, по халатной неловкости оброненные сотрудником ведомства, не сдержалась и, быстрым движением смахнув их в платок, сжала его в ладони. А сжатую ладонь для надежности в карман запихала. И так и продержала ее там все время посещения хранилища, постоянно нервно ожидая, что вот сейчас сканер засечет меня, распознает пропажу...

Как потом мучилась, как искала для своей находки грунт — страшно вспомнить. Рано утром, под покровом еще не растаявшей тьмы, встречалась с нелегальным перекупщиком, которому за маленький пакетик настоящей земли отдала недельную норму талонов на воду. Как потом шла домой, под прикрытием плаща прижимая к себе ценнейшую ношу, и безумно боялась, что вот сейчас остановят, проверят и тогда... Как потом дома с восторгом ребенка, получившего долгожданный подарок, рассматривала грунт, прикрыв глаза и сосредоточившись на таком незнакомом осязательном ощущении соприкосновения с чем-то настоящим, природным... Ощупывала его, перебирала. Откуда перекупщики брали землю, я не могла и представить. Возможно, контрабанда с Венеры?..

В любом случае все мои страхи и даже муки обезвоживания, когда я на три дня осталась вообще без глотка воды, были несравнимы с тем восторгом, что я испытала, когда на поверхность этой бесценной почвы пробились первые ростки. Живые! Настоящее живое растение! О таком не слышали поколений семнадцать моих предков, а я... я могла их видеть, касаться, наблюдать... Хотя бы и тайно.

Ходили упорные слухи, что есть некое тайное общество 'садоводов' — группа ученых и просто неравнодушных людей, которые предпринимали попытки возродить планету, оживить ее. Но они были объявлены вне закона. Правительство опасалось, что подобное свободомыслие, получи оно возможность 'брожения' в массах, неминуемо приведет к волнениям, стремлениям изменить существующий строй. А так... За века все устоялось, как-то утряслось. Поколение за поколением, вырастая в закрытых, лишенных жизни, пластиковых 'мирах' своих городов, питаясь синтезированной пищей, каждое утро напряженно вслушиваясь в новости о курсе индекса воды, не представляло, что можно жить как-то иначе, не испытывало потребности в переменах. Человек ко всему привыкает и ко всему адаптируется. Впрочем, марсианам повезло еще меньше, так что землянам, если разобраться, грех было жаловаться.

— А ты зачем меня искала? — пусть и не совсем вежливо, но время на пустой разговор терять не хотелось

— Так встреча выпускников будет, вот подумала, что и ты захочешь прийти...

— Ого! — я растерялась. — Ну, мне там похвастаться нечем. Сама понимаешь, четырех детей нет! — от удивления ответ прозвучал излишне резко.

Но одна мысль о том, что я окажусь снова в окружении, казалось бы, давно ушедших разочарований, снова окунусь в забытое уже прошлое 'зубрилки', буду слушать рассказы Инны о ее четырех отпрысках, ловить сочувствующие и злорадные взгляды, увижу Павла... Бррр. Нет, идея встречи с одноклассниками энтузиазма не вызывала.

— О... работе расскажешь... — тоже не очень уверенно предложила Инна.

Тут было о чем рассказать! Успехи у меня были, и я неимоверно гордилась тем, чего уже смогла достичь. В тридцать лет я считалась вполне компетентным специалистом в области истории Земли и планет-союзников Марса и Венеры — вернее, Верлинеи, как правильно надо было ее называть. Если применительно к красной планете наше земное название закрепилось и прижилось даже в космосе, то верлианцы категорично не допускали в этом вопросе никаких альтернативных вариантов. Связано это было, видимо, с тем, что самих марсиан осталось всего пара сотен — потомки тех, кто пережил гибель их цивилизации на орбитальной космической станции, а вот Верлинея с ее разумным гуманоидным видом оставалась последним живым и полноценным миром в нашей звездной системе. Именно от верлианцев зависели и мы, и марсиане, получая с этой планеты многие необходимые для жизни ресурсы и самый основной из них — воду!

— И кому нужна моя работа? — подтвердила я вопросом внутреннее убеждение Инны. — Даже тот факт, что меня пригласили посетить собеседование на соискание вакансии историка в Межгалактическую службу перемены времен, вряд ли кто-то оценит по достоинству! А ведь это уникальный шанс. Своего рода профессиональное признание. Я так мечтаю получить там работу...

— Знаешь, — Инна неожиданно прервала меня, — я видела сюжет о ней. Верлианцы пару столетий назад изобрели способ попадать в прошлое и возвращаться обратно, велись испытания этого изобретения, а лет пятьдесят назад они создали особую службу, где работают не только их гении, но и наши, и марсиане. Я вот только не пойму, чего же они тогда в прошлое Марса не вернутся и не спасут марсиан от гибели? Или нам воду не вернут? Какой тогда прок от этой службы, если в прошлое они возвращаться могут, но никаких перемен нет?

— Инна, — я изумленно выдохнула, эмоционально взмахнув рукой, — ты только представь, насколько ответственно подобное вмешательство и какими колоссальными последствиями грозит необдуманная поспешность! То, о чем ты упомянула, это слишком глобальные эпизоды в истории наших рас, и я не уверена, что вообще можно предвидеть последствия любой попытки изменить в них хоть что-то. Любое вмешательство в исторические процессы опасно тем, что может необратимо изменить настоящее. Можно такого натворить, что и возвращаться будет некуда!

Бывшая одноклассница недовольно поморщилась:

— Все эти верлианцы! Они постоянно против большинства наших земных проектов. Только и слышу в новостях, что они то там, то здесь вето наложили на очередное решение.

— Учитывая, что в отличие от нас и марсиан они и сами сумели сохраниться и планету не уничтожили, нам бы прислушиваться к их аргументам, а не переть напролом, настаивая на том, что мы полагаем верным. А что они опять заблокировали?

— Да наши все пытаются добиться создания курортных зон на Верлинее, куда могли бы летать на отдых земляне. Но верлианцы непреклонны — посещения их планеты для всех желающих под запретом. Единственное исключение для тех, за кого лично попросит кто-то из народа. Но убедить их пойти на это невозможно.

Мечта любого землянина, да и марсианина тоже — побывать на пышущей жизнью, полноводной Венере... Но не могу и припомнить, слышала ли я о подобных счастливчиках. Если и были подобные случаи — их не афишировали.

— Кстати, Регин, а они землянок замуж берут? А то я бы в перспективе старшенькую пристроила.

Вариант сногсшибательный — жених с приданым в виде экологичного мира.

— Нет в истории таких примеров, или они не получили известности, — на корню подрубила я надежды школьной подруги. — Они же в основном икромечущие, так у них там особая селекционная политика. В общем, в брак они вступают сообразно каким-то генетическим выкладкам. Там правит евгеника, а не любовь. И они чуть ли не с детства знают, с кем им предстоит выметывать икринки. Это совсем другой подход и образ мышления, так что даже не пытайся понять: мы мыслим иными категориями.

Пискнул временной таймер, напомнив о простое в работе.

— Где встреча будет? — вернула беседу в изначальное русло.

— Придешь? — Инна поглядывала с интересом. — Да вот решили, что жизнь разнообразить не повредит и надо собраться в новом ночном межгалактическом клубе в Казани.

— Ого! В Казани?! Это круто!

Город был земным средоточием всего модного и эксклюзивного. Именно туда слеталось немало инопланетян, желая получить о Земле самые разносторонние впечатления. Там было все: от древнейших хранилищ с книгами до самых невероятных развлекательных центров, предлагающих любой спектр услуг.

И цены там были соответствующие... Круто замахнулись одноклассники!

— Да, — Инна довольно хохотнула, — и мы вот решились: детей по мужьям оставим и... вспомним уже забытое — развлечемся. Запиши: клуб 'Аморал'. Собираемся в эту пятницу, в семь вечера. Так что приходи.

Махнув мне на прощание рукой, одноклассница исчезла с экрана монитора, а я осталась в глубокой задумчивости. Идти или нет? Это сначала надо до Казани добираться, плюс номер там для ночевки, опять же в чем попало не пойдешь — все траты. А я копила на новый анализатор. Но и пойти хотелось, тем более тоже давно никуда не выбиралась отдохнуть. Так хотелось получить вожделенное место во временной службе, что едва ли не сутками пропадала на работе, создавая себе репутацию одержимого трудоголика. А от этого, если вдуматься, совсем ничего и до одинокой старости... Решено! Поеду!

Часть первая: Встреча

Глава 1

Регина

Как ни пыталась я вновь углубиться в изучение исторического документа, над которым работала до звонка одноклассницы, но мысли то и дело вновь возвращались к обсуждаемому вопросу. Что одеть на подобную встречу, да еще и в 'Аморале'? Я уже успела изучить в сети отзывы о заведении и поняла, что место было выбрано оригинальное. Клуб славился невероятной свободой, определенной отвязностью и непринужденностью поведения и совершенно разносторонним спектром услуг и удовольствий. Одним словом, в привычном однотонном комбинезоне я там буду смотреться нелепым чудиком. А ничего другого в моем гардеробе не водилось!

Снова прозвучал сигнал вызова. Что-то я сегодня востребованный собеседник! Активировав прием, с облегчением увидела лицо нашего бухгалтера — очаровательной Натальи.

— Приветствую! Регин, загляни к нам, я тебе премиальные за переработку в прошлом месяце начислила.

Новость была приятной и — что не менее важно — своевременной. Опять же, Наташа... Вот уж кто был настоящей женщиной во всех смыслах этого слова, любящей и балующей себя. А главное — знающей в этом толк.

— Наташ, мне тебя судьба послала! — с улыбкой заявила я нашей умной блондинке. — Подскажи, где наряд прикупить? А то меня только что на встречу выпускников пригласили, не хочется хуже всех выглядеть.

— Ну, — возмутилась Наташа, — что за подход? Лучше всех, только лучше! Из этого всегда и надо исходить. Так что заходи за премией и после работы слетаем в один магазинчик, я его обожаю, там такие вещички попадаются... Ммм... Эксклюзив!

Обрадованно кивнув, с полной отдачей погрузилась в работу. Если данным вопросом займется Наташа, можно не сомневаться — наряд будет судьбоносным. Тихонько посмеиваясь про себя над обязательным потрясением бывших одноклассников, неминуемо вызванным Наташиным выбором, продолжила изучать данные по результатам полета первого полноценно достигшего поверхности Марса и выполнившего первичный анализ воздушной среды и поверхности планеты спутника 'Кьюриосити'.

Сегодня ни на минуту не задержавшись на рабочем месте после окончания трудового дня, быстрым шагом направилась в финансовый сектор нашего ведомства. Быстро получив совсем не лишние сейчас водоталы и выслушав сокрушительный поток советов и рекомендаций от Наташи, вслед за ней вышла из здания.

Ожидая прибытия нужного маршрутного флаера, оглянулась вокруг. Такая привычная с детства обстановка. Безликие метапластиковые поверхности нейтрального цвета, всегда одинаковое освещение с отдаленной возвышенности непрозрачного купола и не менее типичная температура без какого-либо дуновения ветерка. Рядом на остановке толпились люди, все, как и мы, облаченные в однотипные, разнящиеся лишь оттенком, облегающие комбинезоны, также ожидавшие транспорт, чтобы скорее вернуться домой. Ведь впереди были выходные!

— Ты хотя бы отдаленно представляешь, чего хочешь? — щебетала ни на миг не умолкающая Наташа.

Если отдаленно, то у меня была мечта. Очень тайная и невыразимо сокровенная. Как историк я немало знала о прошлом, в том числе и о быте, и о моде ушедших веков. Видела картинки, где женщины выглядели такими... женственными, естественными, потрясающими. Даже сравнивать нельзя с нашим нынешним закомбинезоненным и прилизанным видом. Но кто бы сейчас понял эти мои странные восторги? Хотя, может быть, Наташа как раз поймет. Я не раз отмечала, что даже привычные типовые одежки она умудрялась как-то изменять, дополняя то ремнем, то шарфиком, то накидкой, что позволяло ей сразу выделяться из общей массы одинаковых людей. И я решилась.

— Знаешь, хочу фурор произвести! Вот чтобы увидели — и все: вопросов о том, как у меня дела, просто не осталось! Когда-то давно женщины такие красивые платья носили... Эх, жаль, все так поспешно. Можно было бы попробовать сшить.

— Регина, ты — чудо! Вот не зря я подозревала в тебе тонкую натуру. И шить не надо, я знаю магазин ретронарядов. Я сама там часто что-то беру, моему милому очень нравится.

О 'милом' я была наслышана. Все знали, что у Натальи есть какой-то марсианский поклонник, который совсем не скупится девушке на презенты. Отсюда и возможность покупки эксклюзивной одежды. Но у меня-то такого кавалера не было!

— Дорогая? — содрогнувшись внутри, уточнила я. — Мне еще до Казани и обратно, плюс отель...

— Ой, — Наташа легкомысленно махнула рукой, — премию потратишь. Поверь, оно того стоит. Один раз почувствуешь себя настоящей и неотразимой и поймешь: ради такого ничего не жалко.

Хм. В этом я сомневалась. Если бы вся эта красота не стоила мне водоталов, еще можно было бы о чем-то говорить, но существовать без воды невозможно и как ни экономь, а позволить себе бездумно тратить столь необходимый ресурс я не могла.

— Посмотрим, — обтекаемо ушла я от прямого согласия.

Летели мы долго, куда-то совсем к окраине Питера. Когда все же добрались до места, отметила, что ни вывески, ни голографического стенда у входа не было.

— Только для 'своих' местечко, — пояснила мне коллега. — У хозяйки золотые руки: все сама делает — тут только эксклюзив.

Точно не по моему карману! Но раз приехали — хоть посмотрю... Мы зашли внутрь безликого блока. А вот изнутри помещение выглядело совершенно иначе: ярко, живо, многоцветно! С непривычки зарябило в глазах.

— Идем, — Наташа потянула вперед, по пути помахав миловидной девушке за электронным ресепшеном. — Мы прямо к Далии, это хозяйка.

Далия мои ожидания оправдала. Хозяйкой этого места могла быть только необычайно яркая женщина. Так и было: жгучая брюнетка, с крупным ртом и огромными карими глазами. Но даже не это потрясло меня больше всего. То, что было надето на ней, было чем-то неописуемо прекрасным. Я застыла в восхищении: все, как мне мечталось. И сразу так захотелось заполучить что-то похожее! Нет, что-то только свое и такое же женственное!

— Приветствую, — улыбнулась нам хозяйка. — Наташа, ты опять решила поразить своего краснокожего?

— Нет, сегодня задача другая. Вот, — и жестом фокусника вытолкнув меня вперед, она пояснила. — Надо Регине подобрать наряд для встречи, причем такой, чтобы все просто дара речи лишились от одного взгляда!

Далия снова заулыбалась:

— Попробуем!

И началось. Меня потянули куда-то вглубь, окружили ворохом самых невероятных и потрясающих нарядов. Я бы никогда сама не выбрала из этого богатства. Меня быстро раздели, какой-то странной лентой обмеряли и принялись выбирать.

— Регина, какая же ты миниатюрная! Хотя бы метр шестьдесят есть? — подтрунивала Наташа.

— Практически! — возмутилась я. — Мой рост тут при чем?

— При том, что туфли тебе нужны на каблуках! И повыше!

— Да как же она на них с непривычки? — не согласилась Далия. — Хотя фигурка очень неплохая — пожалуй, я знаю, что нам нужно! Вот только белье надо заменить! Да и волосы уложить не помешает.

Мне и так было неловко стоять тут почти раздетой, а уж когда Далия принялась так откровенно рассуждать о моей фигуре, и вовсе смутилась, прикрыв грудь руками. Белье имелось самое типовое — безликое и серое. И, видимо, от смущения я брякнула:

— Мне советовали волосы в белый перекрасить.

— Фу, — тут же поморщилась хозяйка этого 'уголка счастья'. — Регина, у вас чудесные волосы — мягкие, каштановые, с легкой искринкой, они так влекуще ниспадают ниже лопаток. Нет, не вздумайте их осветлять. У вас кожа хорошая и светлая, в контрасте с волосами она выглядит как коллекционный фарфор. Но можно оттенить несколько прядок шоколадным цветом. Да, Наташа?

Моя спутница, задумчиво сощурившись, посмотрела на меня и через минуту согласно кивнула:

— Да, пожалуй, так волосы сразу оживут! Неси уже то, что придумала для нее.

Дальнейшим я была потрясена настолько, что безропотно позволила делать с собой все, что угодно. Меня раздели окончательно, потом натянули какие-то невероятно минималистские трусики чернильного цвета, предварительно отправив их в стерилизатор, потом то, что Наташа с Далией называли поясом с подвязками. Последний ощущался неимоверно чувственно, гладко скользя по коже, приятно холодя и лаская. А затем... на ноги мне надели ажурные чулки! О них я много читала, но вот так, чтобы увидеть собственными глазами, не приходилось. Потрясенно рассматривая витиеватый рисунок и ставшие как-то сразу точеными собственные ножки, прошляпила момент, когда, заставив поднять руки вверх, на меня надели платье! Бесподобное... У меня перехватило дух от этого черного совершенства. Но стоило взглянуть на себя в зеркало, как я потрясенно замерла уже по другой причине. Платье, плотно облегая до талии, сверху удерживалось ремешком на шее, оставляя спину невероятно открытой, позволяя замирать от ощущения собственных, рассыпавшихся по ней волос. Спереди был глубокий вырез, едва ли не до талии, открывавший мою, так высоко оцененную Далией, грудь. Но самой потрясающей деталью в платье были высокие разрезы по бокам, позволяющие увидеть и оценить не только волнующую красоту чулок, но и выглядящую контрастно матовой полоску кожи над подвязкой. Обалдеть! Я сама была готова упасть тут же в шоке от собственного отражения в зеркале. Казалось, даже привычное с детства лицо преобразилось, став как-то изящнее, одухотвореннее и красивее. Глаза, выражавшие всю глубину моего шока, сверкали искрами удовольствия и предвкушения.

— А не слишком... пошло? — неуверенно обернувшись к наблюдавшим за мной женщинам, уточнила я.

— Да что ты... — начала было уверять Наташа, но хозяйка магазинчика перебила ее.

— Знаете, Регина, настоящий наряд — это образ! Его надо уметь носить так, чтобы показать не только его, но и себя. Представьте, что это театральный костюм, нет лучше маска, и вас за ней никто не видит. И потому вы можете быть любой, сколь угодно смелой, как угодно откровенной и бесстрашной. Почувствуйте наряд и проживите свою роль соответственно только ему. Если вы будете чувствовать себя прекрасной, недосягаемой, великолепной, то никто и никогда не скажет, что наряд пошлый! Он вам подходит, той вам, настоящей. Снимите маску, ту маску, что на вас сейчас, станьте собой. Не бойтесь! Вы всегда можете вернуться домой, повесить это платье в шкаф, надеть свой жуткий комбинезон и вместе с ним к вам вернется привычная маска 'обычной Регины'. Но не упустите шанс прожить свою жизнь в полной мере.

— Вот, вот, — закивала Наташа. — Да тебя со дня на день в Службу временных перемен возьмут! Только представь: вот отправят на задание в какой-нибудь двадцать первый век, и ты обязана будешь выглядеть и вести себя там естественно, примерять совершенно новый образ, иную маску! Так что не упусти момент и потренируйся.

И я счастливо кивнула. Их слова и озвученные ими аргументы были так созвучны моим потаенным намерениям, моим мечтам, моим надеждам, что отказаться я не могла. Получив еще и туфли на высоченной шпильке, попробовала в них пройтись, стараясь соответствовать куче советов, которыми засыпали меня присутствующие дамы.

— Бегать не смогу точно! — уверенно заявила через полчаса мучений. — Даже под страхом неминуемой смерти!

Решив, что потренируюсь еще при первой же возможности, вспомнила о том, что сегодня еще до Казани добраться надо, а потому — пора собираться. Быстро переодевшись в свой, казавшийся теперь особенно непрезентабельным, комбинезон, скрутила волосы в узел на затылке и, прихватив пакеты с обновками, за которые выложила гораздо больше, чем полученная премия, вслед за Натальей, тепло простившейся с Далией, поспешила на выход.

— Как теперь до конца месяца доживу? — поделилась мыслью со спутницей.

Но на душе было совсем не так страшно: обладание этим бесподобным нарядом несколько уравнивало недовольство моей практичности.

— Ну, удачно тебе всех сразить, — усмехнулась Наталья на прощание, проводив меня до аэроэкспресса до Казани. — Пусть встреча запомнится надолго!

Глава 2

Регина

Покупка наряда настолько взбудоражила меня, окрылив планами и предвкушающими ожиданиями, что подремать в дороге я так и не смогла. Все же человеческая натура как-то неизбежно тянется к прекрасному, к живому. Вот даже в нашем безликом существовании находится место и таким вещам, как салон Далии, как мой укроп на столе, в конце концов.

Это невероятное платье, те эмоции, что оно во мне вызвало, всколыхнули что-то давно забытое. Вспомнилось детство, какой я была тогда задорной, живой и смешливой. И так захотелось снова хоть на день стать той собой — беззаботной, бесстрашной и веселой. Решено: вот она — моя маска на вечер встречи, надену новый наряд и окунусь в старые ощущения.

Сойдя с аэроэкспресса, села в аэротакси и быстро домчалась до отеля, в котором забронировала на ближайшие сутки жилой блок. До семи вечера было время, но вместо того, чтобы прилечь, решила отправиться в салон и оттенить прядки шоколадным оттенком. Однозначно, в этом месяце пояс придется затянуть туже некуда. Но результат впечатлил! Волосы засверкали жизнью, наполнились здоровьем и силой. Мне подровняли кончики, уложив гриву красивым потоком, и сделали красивую челку. Теперь волосы выглядели более густыми и естественными.

Запоздало заскочив пообедать, вернулась в бокс: пора было собираться, ведь еще необходимо добраться до клуба, а время неумолимо стремилось к указанному часу. Снова пережив невыразимый восторг, облачилась в великолепные чулки и новое платье. Как все же хорошо когда-то было на Земле: и укроп, и платье, и вода проблемой не были. Всунув ноги в туфли и накинув сверху плащ, на время дороги сколола волосы большим гребнем и, подхватив сумочку, двинулась наружу.

Уже оказавшись в пойманном аэротакси, вдруг вспомнила, что забыла бумажку с адресом клуба. Моим мучениям решил помочь очень внимательно меня осмотревший таксист:

— Куда летим?

— Не помню адрес. Какой-то клуб эксклюзивный, на 'А' название... — я с надеждой уставилась на мужчину.

Вот совсем мне наряд голову вскружил.

— 'Акворал'? — подсказал водитель.

— Точно! — с облегчением выдавила я.

И мы полетели. Добирались явно долго. Совсем не ожидала, что клуб этот окажется не в центре Казани. Увидев долгожданное заведение, приятно удивилась его вполне солидному виду. Но, возможно, это только фасад, а вся заявленная свобода и разнузданность внутри? Перешагнув порог под бдительным взглядом швейцара, оказалась в холле. Единственное слово, которое подходила ему идеально, было — респектабельный! С чувством возрастающего недоумения сняла плащ и, бросив мимолетный взгляд на свое отражение, двинулась вперед. Сколько я ни смотрела вокруг, никого из одноклассников не увидела. Неужели я первая? Ощущение несоответствия не покидало, к тому же все встречные посетители выглядели откровенно изумленными. Хотя мужчины, определенно, не могли оторвать от меня глаз. Но почему-то от этого стало неловко. Вспомнив наказ Далии, тут же решила представить себя британской королевой, величественно почтившей своим присутствием мероприятие. И уже уверенно и спокойно, приподняв подбородок и стараясь осторожно семенить на убийственных шпильках, двинулась вперед. Посижу в баре, подожду, пока народ подтянется!

Устроившись на удобном стуле возле стойки, приготовилась ждать, решив пока выпить какой-нибудь коктейль. Тут же подкатил робот-бармен, принявший озвученный мною заказ. Чувствуя себя самой прекрасной и недосягаемой, уверенно осмотрелась, скользнув по окружающим безразличным взглядом. Что поразило больше всего — посетителями бара были в основном мужчины, но все поголовно очень строго и изысканно одетые. В большинстве своем земляне, хотя и пару марсиан я приметила. И это называется 'атмосфера свободы и вседозволенности'? Я была разочарована. Также не могла не отметить тот факт, что стала центром всеобщего внимания. Кожей чувствовала множество восхищенных, каких-то заинтересованных взглядов. И это... будоражило, волновало, хотя и пугало стремительностью происходящего. Безэмоциональный бармен ловко опустил передо мной бокал 'ривьеры' — гулять так гулять! И я с наслаждением глотнула, смакуя терпкий вкус, вслушиваясь в послевкусие потрясающего напитка. Не удержавшись, пробежала кончиком языка по губам, подбирая мельчайшие капли. Восхитительно!

— Сколько? — прозвучавший рядом неуместный вопрос выдернул из транса восторженных ощущений.

— Времени? — непонимающе оглянувшись на мявшегося рядом мужчину, переспросила я.

Он шумно выдохнул и натужно произнес:

— Нет. Если вы... эээ... свободны, то мы могли бы подняться ко мне... Сколько?

Я растерялась. За кого он меня принял? В общем-то, вариантов тут не было. Вот это поворот! Вместо закономерного страха стало смешно. Уж очень нервно этот тип отирался рядом. А окружающие, пусть и украдкой, но явно наблюдали за нами, прислушиваясь к диалогу. И тут меня дернуло. Это же маска! Это же не я! Вот и подразню этого олуха, поиграю. Это так интригующе... Опять же опыт, когда еще отважусь на подобное, да и где еще, как не в подобном местечке, провести этот маленький эксперимент? И действительно, вдруг в службу перемены времен возьмут? А там они в прошлом бывают, и мало ли в каком качестве... Вот и проверю — не слабо ли мне?

Поэтому, медленно опустив бокал на стол, немного откинулась назад и, очень-очень плавно подняв руку, так, что стала немного видна моя как выяснилось великолепная грудь, скользнула ладонью по голове, вытаскивая гребень. Волосы медленной волной сползли вниз, рассыпавшись по спине. Глаза мужчины, неотрывно следящего за моими движениями, расширились, дыхание на миг оборвалось...

— Две тысячи, — очень спокойно и уверенно сообщила я.

Он пошатнулся! Еще бы, это фактически годовая норма водоталов полноценной семьи. Да моя месячная зарплата составляла восемьдесят пять!

— Чего? — хрипло выдавил он из себя.

— Водоталов, — я ослепительно улыбнулась поверженному противнику. Шах и мат! Вот так-то: вы все тут рядовые статисты, а я — королева! С этим внутренним ощущением отвернулась от посеревшего претендента на мое тело и сделала следующий глоток коктейля. Великолепно...

— Согласен! — услышать подобное, да еще произнесенное таким властным, немного ленивым тоном ожидала меньше всего.

Все еще не веря собственным ушам, медленно обернулась. Верлианец! Да еще какой! Определенно, из высших. Хотя это только инобиолог точно скажет. У них на Верлинее эволюция весьма нетривиально протекала. Кажется, разумный планетарный вид развивался скачкообразно, в итоге разделившись на три полноценные ветви. Это надо быть специалистом, чтобы разобраться в такой заумной путанице: или у них теперь три разных расы, или они как-то там плавно перетекают из одного состояния в другое — не знаю. Что знаю точно: есть три типа верлианцев. Первый — те, кто проживает исключительно в водной среде, они планету не покидают в принципе. Вторые — какая-то переходная форма или эволюционная ветвь — обитающие в прибрежных зонах (они вроде как могут жить на суше, но также периодически пребывают в первоначальной среде, тоже будучи привязанными к родной планете). И третьи — собственно гуманоидная ветвь — верховные верлианцы. Кажется, последние в своем онтогенезе проходят обе предыдущие эволюционные формы, по достижению какого-то периода развития становясь свободными в перемещениях. Именно они и имеют возможность находиться вне Верлинеи, но к воде в любом случае неравнодушны.

Так что этот мощный тип, своим телом фактически отгородивший меня от всех посетителей бара, мог быть только высшим верлианцем. Откуда он тут взялся? Вряд ли я могла бы не заметить его раньше: настолько они внешне отличаются от нас. Черноволосый, со странными, сильно раскосыми глазами с ромбовидным зрачком, отливающими зеленым, даже нет — цветом морской воды. Пусть я и видела ее только на картинках из прошлого, но цвет узнала сразу. Кожа на видимых участках тела непривычно светлая, отливающая синевой, удивительно острые зубы и главное — уши! Их было две пары... вроде бы. Мой взгляд, в изумлении скользящий по мужчине, непроизвольно дернулся к упомянутой части тела, но, увы, расовая особенность была скрыта волосами.

И он был крупный, по сравнению с крохотной мной вообще огромный. Мне, сидящей на высоком стуле у барной стойки, приходилось задирать голову вверх, чтобы рассмотреть его полностью. Впрочем, он времени тоже не терял. Опомнившись и удостоверившись в том, что глаза меня не обманывают и я реально удостоилась внимания верлианца, неожиданно осознала, что взгляд его странных глаз тоже медленно скользит по мне. Пристально изучив накрашенные ноготки пальчиков, проглядывающие сквозь чулки в вырезе туфель, почти осязаемо прошелся глазами по ногам в ажурных чулках, особенно пристально изучив открытую полоску кожи на бедре, скользнул по линии талии, задержался на эффектно обрисованной груди и, наконец, добрался до лица.

Встретившись с ним взглядом, непроизвольно вздрогнула — опалил страхом откровенный голод. Наверное, капитан какого-нибудь корабля, занимающегося контрабандой. Вот прямо вижу его, увешанного бластерами, бесстрашно кидающегося в бой с патрульным крейсером, берущим их на абордаж. Чем еще можно заниматься с такой устрашающей внешностью? Хотя у них это, надо думать, типичный образчик сильного пола. Ух, аж в дрожь бросило! Такая неустрашимая, несгибаемая мощь, просто глыба, нависшая сверху.

Четкая темная бровь неожиданно интригующе приподнялась, привлекая к себе мой взгляд, и уже ранее поразивший мое воображение решительный баритон медленно пророкотал рядом:

— Идем?

Я резко опомнилась. Вот ведь невезуха! И этот туда же и по тому же вопросу. Да еще и очевидно слышал мое глупое бахвальство. Как тут выкрутиться? Может быть, он и похищениями не брезгует? Такой громила, пусть и прилично одетый, но по всему видно — бандит! Как бы не влипнуть еще серьезнее. Пока вокруг посетители он мне не страшен, значит надо просто отделаться. Начну сейчас правду говорить или пытаться свести все к шутке — решит, что набиваю себе цену. Вроде как поняла, что клиент не жадный, вот и раскручиваю. Поэтому лучше останусь 'в образе'.

Вытащив на свет неизвестно где завалявшуюся беспрецедентную отвагу, немного склонилась к нему и, ласково очертив пальцем мужскую скулу, с притворной жалостью сообщила:

— Я занята, сладенький.

Руку отвести не успела, перехватил. И сжал своей ладонью мое запястье. Не больно, но капитально — не вырваться.

— Готов перекупить, — невозмутимо проинформировали меня, продолжая удерживать руку в плену.

И тут я занервничала. Чего он такой упертый?! Точно, пират! Вот налетался, по женскому телу рядышком соскучился и готов теперь на все. А мне как быть? Любая профессионалка на моем месте, не раздумывая, согласилась бы! Но я-то не могу. И не профессионалка, кстати. Так, разок с Пашкой что-то непонятное на заднем сидении его скаэлета учудили. Я толком и не поняла, чего. А тут... Да хоть пытай меня, не придумаю, что за такое состояние я должна буду для него сделать. Значит, надо отпираться до последнего!

— Он — постоянный, а я за стабильность в жизни, — с жалостливым вздохом, пробежав кончиком языка по губам, сообщила я. — Но как-нибудь в другой раз...

И руку осторожно на себя потянула: надо бы высвободиться. Куда там! Только привлекла его внимание к собственной конечности, о чем страшно пожалела, когда он, присев на соседний стул и развернувшись ко мне лицом, стал как-то рассеянно поглаживать большим пальцем мое запястье.

— Подход к делу у тебя неплохой. Дождусь его. Обсудим: думаю, он мне уступит леди, — его спокойный ответ, сопровождающийся пристальным взглядом, меня добил.

Ощущая в душе зарождение паники, свободной рукой придвинула свой бокал и едва ли не залпом его выпила — в горле что-то пересохло.

— Даме — повторить, — тут же прозвучало властное распоряжение для бармена, а сам верлианец даже не оглянулся в его направлении.

Все его внимание было полностью сосредоточено на мне. Подавляя, подчиняя, лишая возможности здраво мыслить.

Влипла! Вот дурочка, зачем врала? Надо было сразу же вежливо извиниться и разъяснить его ошибку, признавшись в розыгрыше. А теперь? Как его переубедить? В горле снова пересохло. И я решила эту проблему уже проверенным способом — выпила второй коктейль. Как-то немного отпустило. А что, может и попробовать?

— Знаете, — я нервно икнула, повернувшись к нему лицом, — это шутка! На самом деле я — серьезная девушка и никого здесь не жду. Вернее, жду, но не конкретного мужчину. В смысле, я вообще не жду мужчину... никакого. Я жду старых знакомых! У нас тут встреча будет и все уже заказано!

Выпалив правду, с облегчением и ожиданием уставилась на него. Верлианец никак внешне на мой путаный монолог не отреагировал, но, одарив меня очередным невозмутимым взглядом, щелчком привлек внимание робота-бармена. Тот вмиг оказался рядом.

— Сегодня есть заказы на проведение групповых мероприятий? — сдержанно спросил мой пленитель.

Я воспрянула духом.

— Нет, ни одного заказа. У нас это вообще не принято. Мы — элитное заведение и подобных услуг не предоставляем, — обрушив мое сердце в самые низы, прозвучал безликий ответ киборга.

Ииииик!

— Повторите! — это уже я, от понимания безвыходности собственного положения утратив всякую сдержанность, толкнула пустой бокал в направлении плохого вестника.

— Нет, — негромкий, но оттого не менее властный приказ, и пустой бокал, не успев добраться до цели, был перехвачен свободной рукой сидящего рядом мужчины.

Бармен исчез так же оперативно как появился, так и оставив меня ни с чем.

— Поверьте, — уже с мольбой обратившись к верлианцу, сделала я очередную попытку объясниться, — я действительно не та, за кого вы меня приняли. Я просто пошутила. Пошутила, понимаете? И я, наверное, клубом ошиблась. Клянусь вам, я на встречу приехала!

— Малышка, я тебя пугаю? — вторая рука, уверенно обхватив мой подбородок, нежно, но твердо удержала мое лицо в том положении, в каком ему отлично были видны мои глаза.

Совершенно искренне я кивнула.

— Не волнуйся, — постаравшись смягчить свой тон, заверил он меня, — я тебя не обижу. Обещаю: никакой грубости.

Меня затрясло. Какая грубость? Какие обиды? Чего он вообще от меня ждет? Как мне избавится от него? Как? И тут пришла спасительная мысль. Туалет! Ну не потащится же он туда со мной?! А я... Да я уже готова запереться в кабинке и просидеть там до самого закрытия клуба! Не будет же он взламывать женский туалет?!

— Поняла? Тебе нечего меня опасаться. Обещаю, что буду нежен. Ты этого достойна — такая прекрасная землянка, — продолжал меня увещевать верлианец. И водоталы вперед, об этом тоже не переживай. Как ты и просила — две тысячи.

Меня передернуло. Вот из-за собственной глупости в такие неприятности и влезла. Навоображала себе — маска, роли, профессиональный подход... А как теперь расхлебывать?

Внезапно ощутила, что его рука скользнула по обнаженной спине, обнимая за талию. Другой рукой он все так же удерживал мою ладонь. У меня вообще появилось ощущение стремительно надвигающейся клаустрофобии: казалось, он занял собой все пространство, окружая меня, взяв в тиски.

— В туалет хочу! — пискнула в ужасе, махнув рукой на все образы и роли.

И тут же почувствовала, как обвивающая мою талию рука напряглась, приподнимая меня со стула. Но пола ноги не коснулись: он фактически удерживал меня на весу, прижимая к себе.

— Я провожу, — раскатисто пророкотал уже пугающий меня голос.

Пускай. Главное — до туалета добраться. А уж там — замуруюсь! Поэтому позволила вывести себя из бара. Причем внимательный верлианец, ненадолго отпустив ладошку, не забыл даже прихватить со стойки мою сумочку, о которой я в панике совершенно не подумала.

И вот мы в холле, и я уже порываюсь развернуться в примеченном еще ранее направлении, когда мой спутник, неумолимо увлекая меня следом, направляется в другую сторону.

— А... — от ужаса позабыв все слова, только и смогла произнести я.

— Сейчас все будет! — уверенно обнадежили меня и повлекли дальше.

Ну, мало ли... Возможно, здесь не одно помещение, где можно 'попудрить носик'. Впрочем, все мои планы резко обрушились при виде внезапно возникших перед нами дверей аэролифта! Нет! Я резко, с максимально возможной силой, уперлась каблуками в ворсистое покрытие пола, категорично не желая входить в лифт. Но все мои старания воспрепятствовать дальнейшему продвижению были сметены напором верлианца. Он даже не заметил моего колоссального сопротивления, подхватив на руки и занеся в прозрачную кабинку.

— Стой! — только и успела выкрикнуть я, прежде чем он активировал подъем.

И мы в потоке приятного тепла взмыли вверх. Допрыгалась!

Глава 3

Регина

Мысли судорожно метались в голове, не рождая ничего достойного внимания. Как быть? Как? В тысячный раз прокручивая в голове один и тот же вопрос, взволнованно посматривала на верлианца. Он же уверен, что я профессионалка. И ждет от меня чего-то... на две тысячи водоталов. Это безнадежно — я 'провалюсь' на первой же минуте. Память суетливо подкидывала какие-то эпизоды из виденных фильмов: то со стриптизом, то с совместным купанием, то с будоражащими любое воображение любовными сценами. Но это все не для меня, да я даже на раздевание не отважусь. Тем более — надо оно мне?! Никакие 'экзотические' впечатления таких проблем не стоят!

Думай, думай! Но ничего умнее, чем отвлечь его внимание и, попытавшись оглушить чем-нибудь, сбежать, в голову не приходило. Но чем можно оглушить этого громилу? Это ж как минимум каменную колонну надо обрушить, причем прицельно. Я по умолчанию надорвусь раньше, чем справлюсь.

Но он обещал, что грубым не будет. Но обещал это кому? Правильно, профессионалке. А если я все же сумею его переубедить, доказав, что ею не являюсь, решит, что просто мошенница. И кто меня за язык дернул про эти две тысячи упомянуть? И тогда — руки развязаны: что захочет, то со мной и сделает. Получается, ломиться в правдоборцы не стоит, авось да что-нибудь подвернется...

— Успокойся, — широкая ладонь медленными ласкательными движениями пробежалась по моему лицу, заставив шарахнуться в сторону. — Или ты из-за оплаты волнуешься?

Мужчина тут же извлек откуда-то из внутреннего кармана объемное портмоне и, пользуясь тем, что из кабинки аэролифта деться мне было некуда, методично отсчитал две тысячи водоталлов. Это же маленькое состояние! У меня даже руки не поднялись взять бесценные билеты. Тогда он, молча пожав плечами, открыл мою сумочку и запихнул всю пачку внутрь.

— Вот видишь, все хорошо, — он снова погладил меня по волосам, едва не доведя до обморока. — Ты недавно этим занимаешься, да?

Я нервно кивнула. Знал бы, насколько недавно. Лифт замер, возвестив мне звуковым сигналом, что к месту грядущих истязаний меня доставили.

И тут, в решительный миг, словно подхлестнутая этим сигналом, я собралась. Не паниковать! Буду придерживаться выбранной линии поведения и ждать подходящего для спасения момента. Не может же он не подвернуться?

— Как тебя зовут? — снова подхватив на руки, этот необычный мужчина шагнул в раскрывшиеся двери.

— Ветерок, — брякнула я первое, что пришло в голову, ощущая прощальные потоки тепла аэролифта. Но не настоящими же именем и фамилией представляться?!

— Пусть так, — он усмехнулся мне в волосы и опустил на пол уже в помещении.

Стремительно оглянувшись, поняла, что мы в номере! В невероятно роскошном номере! Его номере.

— Ветерок, — неожиданно с усмешкой позвал мой похититель, — тебе туда.

Обернувшись, сообразила, что мне указывали на ванную. Не задумываясь, засеменила вперед — куда угодно, лишь бы между нами была стена и дверь, а на ней желательно прочнейший замок! Первым испытанным чувством было разочарование — никаких запорных систем на двери предусмотрено не было! Вообще!

Вторым — потрясение. Внутри не было привычной волновой кабинки для мытья, там был... бассейн. Приличных таких размеров, даже этот огромный верлианец, похитивший меня, вместился бы. Но самое невероятное — он был полон воды! Словно зависнув, в состоянии глубокого шока уставившись на голубоватую поверхность воды, играющую бликами от освещения, даже не заметила, что у меня появилась компания.

— Ветерок, — его ладонь опять ласково скользнула по моим плечам, вырывая из созерцательного транса, — хочешь искупаться?

Я даже отскочила в сторону. Мыться в... воде?!! Это было сродни святотатству. Понятно, почему его не напрягла сумма в две тысячи водоталлов. Если он мог позволить себе подобную возможность! Нет, он не пират. Скорее всего, один из представителей этих верлианских корпораций, что перевозят к нам космические танкеры с замороженной водой. Осознав, что он так и ждет ответа, судорожно закачала головой.

— Вы непонятные такие, — меня снова обхватили за талию и, пользуясь моей растерянностью, притянули к себе.

Пока я судорожно думала, как вырваться из его рук, мужская ладонь, медленно поглаживая обнаженную кожу моей спины, устремилась вверх, сминая по пути волосы, пока не обхватила затылок. А потом он плавно, не отрывая от меня гипнотизирующего взгляда своих странных глаз, склонился ко мне и поцеловал. Его теплые твердые губы удивительно мягко коснулись моего рта, вызвав легкий трепет. Очень нежно для такого крупного мужчины. Я испуганно замерла. Поцелуй стал немного тверже, настойчивее. А я стояла, забыв как дышать, вслушиваясь в собственные, неожиданно приятные ощущения.

— Разомкни губы, — обдавая теплом дыхания, шепнул верлианец.

А я... Я почувствовала, что совершенно таю, приникая к нему плотнее, растворяясь в уверенных руках, отдаваясь во власть его действий. Ноги ослабели, грозя подкоситься. Не раздумывая, я ухватилась руками за его шею, приникая еще ближе. Как же прекрасно целоваться с ним!

— Ты потрясающая! Такая красивая, и кажешься такой неуверенной, даже неумелой, — раздался рокочущий баритон незнакомца.

А я очнулась. Именно, попал в десятку. Неумелая! Да я умом тронулась, если позволяю ему тут как угодно целовать меня! Страшно подумать, к чему это может меня в итоге привести. Решительно отклонившись назад, сместила одну ладошку ему на рот, препятствуя возражениям, и попросила:

— Здесь душно.

Любой повод, только бы дистанцироваться от него. Вторую ладонь я переместила ему на грудь, стремясь освободиться от его рук. Но верлианец не позволил. Еще теснее притянув меня, немного приподнял и перенес куда-то. Оглянувшись, поняла, что в спальню. Задохнувшись от ужаса, почувствовала, как его ладони вновь начали поглаживать мою обнаженную спину, плавно подбираясь к узелку ремешка на шее, удерживающему платье.

— Пора раздеваться, — проронил он, уверенно касаясь губами моей шеи, целуя бешено пульсирующую сейчас жилку.

В страхе забыв обо всем, резко толкнула его в грудь ладонями, одновременно вырываясь из кольца рук. Дернулась с такой силой, что едва не упала, неловко закачавшись на неустойчивых каблуках. Верлианец уверенно удержал от падения, придержав за локоть. Понимая, что веду себя странно, резко вскрикнула:

— Нет, я не так работаю!

Незнакомец недоуменно на меня уставился. Мне пришлось срочно ему пояснить, от отчаяния сказав первое, что пришло в голову:

— У меня свой подход! Вы полагаете, что требуя такую плату, я позволяю пустить все на самотек?

Думала лишь о том, что надо всеми силами отсрочить его намерения в надежде, что чем-нибудь спасительным да озарит. Надо как-то вывести его немного из строя, ненадолго обездвижить, чтобы успеть сбежать. Раз его трудно стукнуть и оглушить... свяжу его! А потом сразу бегом отсюда — из этого номера, из этого отеля. Ловлю первое же такси и мчусь прямо на аэроэкспресс до Питера. Мысль была своевременной и обнадеживающей, придав мне уверенности — путь к свободе близок.

Ага! Внезапно поняла, как надо поступить. Главное — не выдать своего страха. Не поддаваться напору верлианца, а самой управлять ситуацией. Поэтому плавно выскользнув из туфель — а без них сбегать будет удобнее — с многообещающей улыбкой двинулась обратно к верлианцу. Подойдя вплотную, с самым томным видом положила ладони ему на грудь и прошептала:

— Сначала разденем тебя...

Руки смело скользнули в стороны, устремляясь к плечам, скидывая необычной формы куртку, после чего, продолжая вглядываться в глаза мужчины своим самым лукавым взглядом, пробежалась пальчиками по магнитным застежкам земной рубашки, распахивая ее. Не позволяя ему перехватить инициативу, переместила ладошки на оголившуюся грудь, изучающе скользнув вниз по торсу, провокационно обежала ими кромку широкого ремня и даже, искушая, скользнула на мгновение еще ниже, за пояс брюк. Услышав гортанный рык, быстро пропорхала пальчиками назад до груди, изредка слегка царапая его непривычно голубоватую кожу, и вновь развела руки к мужским плечам. Рубашка соскользнула вслед за курткой.

'Уфф, полдела сделано!' — подбодрила себя.

Выкрутиться захочешь — и не такое учудишь, главное — подходить к вопросу решительно и с фантазией.

На мгновение отстранившись, якобы желая охватить одним взглядом все великолепие его тела, вновь стремительно прильнула к нему, заслужив одобрительный взгляд мужчины. Отделив от общей массы собственных волос длинную прядку, очень вызывающе пробежалась ею по мужской груди, а потом, выписывая витиеватые зигзаги, медленно устремилась вниз, отметив, как по мере продвижения моего локона напрягались мышцы его торса. Добравшись до пояса брюк, намеренно замерла, заставляя томиться в ожидании.

'Только бы не проколоться на какой-нибудь общеизвестной мелочи!' — молилась я в этот момент про себя.

Немного откинув голову, чтобы видеть выражение лица мужчины, невероятно тесно прижалась собственным телом к его бедрам и потерлась о них. Взгляд верлианца вспыхнул голодом, одновременно зажигая во мне какую-то абсолютную уверенность в себе и изгоняя сомнения.

'Может быть, выгляжу со стороны не совсем как неповоротливая деревяшка?' — терзалась я каждую секунду, превозмогая страх.

И неожиданно поймала себя на мысли, что наслаждаюсь этой игрой, этой предоставленной мне свободой, ощущением собственной силы и власти над ним. Что больше не боюсь...

'Я его определенно завела!' — вспыхнула в душе уверенность.

Сейчас, находясь в тесном контакте с ним, ощутила это особенно достоверно. Меня опять закрутило ощущением погружения в роль, опять укрыло определенной маской. Я была искусительницей, профессионалкой и я стремилась воспламенить его, вызвать взрыв эмоций и ощущений!

Уверенно просунув ладони под пояс брюк, с усилием сжала его бедра и, дождавшись рычащей реакции, впилась в них ногтями. Но всего лишь на крохотное мгновение, почти сразу скользнув ладонями вперед, навстречу друг другу, одновременно самым интимным образом коснулась ладошкой верлианца, а большим пальчиком другой руки открыла магнитную застежку брюк. Одежда, послушная движению моих рук, соскользнула с его бедер.

'Все, я почти сделала это!' — уже понимала сама.

У меня буквально открылось второе дыхание, проснулся талант куртизанки, подвигая меня 'под прикрытием' маски-незнакомки действовать все решительнее и раскованнее. Страха не было! Только уверенность. Несгибаемое стремление добиться одного — сбежать! Я вновь отпрянула, снова обегая взглядом его тело, отмечая сильные ноги, его очевидное желание. И снова с чарующей улыбкой устремилась навстречу, опять барабаня пальчиками по груди, стремясь к намеренно оставленной мною детали туалета.

Добравшись изучающими прикосновениями своих ладоней до шеи, потянула его вниз, заставив наклониться, позволяя мне дотянуться губами до его рта. И быстрым, неуловимым поцелуем скользнула по твердым мужским губам, тут же ухватившись за галстук и потянув его за собой. На миг мелькнула мысль: 'Не пойдет!' Но он с предвкушающей ухмылкой шагнул следом. Так мы и преодолели отделявшие нас от постели метры — маленькая я, ведущая за кончик галстука большущего верлианца. Взобравшись на кровать, заставила его лечь на спину и, нависнув сверху, предупредила:

— Сейчас привяжу...

— Делай, что хочешь, малышка, — уверенно согласился он.

Чувствуя, как подбирающееся нервное напряжение заставляет пальцы подрагивать, быстро села рядом с лежащим мужчиной.

'Только бы не заметил, как мне боязно все это сейчас вытворять', — мысленно призывала я удачу.

Но надо, надо ради спасения. Собравшись с духом, изящно взмахнув ногами, перекинула их через его тело, зафиксировав верлианца на месте. Сама откинулась назад, опираясь на локти, и, скользнув кончиком языка по губам, полностью погрузившись в роль, промурлыкала:

— И чем же мне тебя привязать?..

Вопрос скорее был адресован себе. Этот момент я не учла. Придется нести потери. Он вопросительно вскинул бровь. А я, невысоко взмахнув ножкой в ажурном чулке, очертила пальчиком ноги неровный овал на его бедрах и прошептала:

— Чулочками!

После чего, переместившись в сидячее положение, под внимательным взглядом верлианца скользнула рукой в разрез собственного платья, отметив вспыхнувший интересом взгляд мужчины, подцепила бантик подвязки и потянула. Пальчиками поддев край ажурного чуда, медленно-медленно заскользила рукой вниз, стягивая восхитительный чулок со своей изящно вытянутой ножки. Его взгляд следовал за мной неотступно, едва ли не с осязательным жаром скользя по коже. Оголив первую конечность, мягко потерлась ступней о его пресс и принялась за вторую.

Полностью завладев вниманием мужчины и вооружившись двумя чулками, одним порывистым движением скользнула на него сверху, оседлав. 'Уф, только бы не сорваться и не опозориться раньше времени', — кольнула тревожная мысль.

Еще чуть-чуть — и свобода! Надо лишь доиграть финальную часть спектакля! Если справлюсь, мне никакие прогулки в прошлое не будут страшны.

— Готов, сладенький? — решила я добавить 'профессионального' уровня.

Верлианец насмешливо кивнул. И я, плавно скользнув вперед, на миг соприкоснувшись открытыми участками своей груди с мужским телом, потянула его расслабленную руку к столбику кровати. Продолжая многообещающе улыбаться, с внутренним ликованием, насколько могла основательно прикрутила его запястье к изголовью. Да, я почти смогла его нейтрализовать!

Прежде чем провернуть этот же маневр с другой рукой, я на мгновение вернулась в исходное положение, опять устроившись верхом на верлианце и, склонившись к его груди, прошлась дорожкой легких поцелуев по голубоватой коже, позволяя его свободной еще руке зарыться в мои волосы. Какое все же потрясающее платье подобрала мне Далия! Высокие разрезы по бокам совершенно не сковывали моих движений, позволяя воплощать все, что возникало в моем воображении.

Завершив фиксацию второй руки верлианца, не смогла удержаться от торжествующей улыбки. Главное — спокойствие и находчивость! А там из любой передряги выбраться можно. Теперь — побег...

В намеренно прощальном жесте коснулась рукой его губ, очертив их четкий контур и, пропорхав пальчиками по груди распластанного подо мной мужского тела, резко скатилась с него. На максимальной скорости спрыгнув с кровати и на автомате подхватив сумочку, не оглядываясь, босиком бросилась к лифту. Сейчас главное, чтобы он пришел раньше, чем верлианец сумеет освободиться! Свобода была в одном шаге от меня.

Глава 4

Регина

Выскочив из спальни, пронеслась через гостиную и холл, стремясь быстрее добраться до аэролифта. Состояние было неимоверным, сердце колотилось в паническом страхе, все органы чувств действовали словно на пределе возможного. Босыми ногами с особой остротой я ощущала прохладную поверхность пола, кожей буквально чувствовала стремительный бег мелькавших мимо и снижавших мои шансы на побег секунд, слух... Я была уверена, что распознаю малейший шорох, раздайся он сейчас позади. Но стояла тишина. Какая-то абсолютная и страшная. Напряженно замерев с пальцем, вдавленным в кнопку вызова аэролифта, я отчаянно молила его появиться скорее, с затаенным ужасом ожидая, что вот сейчас поймают, удержат, не позволят вырваться...

Лифт зашумел, возвещая прибытие на нужный этаж. Сердце дрогнуло, замерев на миг от вспыхнувшего облегчения. Прозвучал сигнал остановки и... все. Двери не раскрылись!

— Это частный номер, и с вашим земным подходом к безопасности активация любых систем происходит по отпечатку владельца, — раздался сзади спокойный и выдержанный, но такой пугающий баритон верлианца. — Так что, Ветерок, ты забыла откусить мне палец в порыве страсти.

Я сникла. Все то колоссальное напряжение, в котором пребывала последние мгновения, как-то разом навалилось пониманием абсолютной безнадежности моей ситуации. Попалась! Как ни смотри, а кругом сглупила. Еще и деньги прихватить умудрилась! Последняя мысль и осознание произведенного впечатления подкосили окончательно.

'Решит, что я не просто профессионалка, а до кучи и воровка. А как иначе?' — мысленно застонала я.

Ведь связала его и пыталась сбежать с водоталлами. Убеждать его в своей невиновности и чистоте намерений... это уже просто невозможно. Он никогда не поверит.

'Я бы и сама не поверила', — призналась себе.

— Можно, я уйду? — обессилено приникнув лбом к прохладной поверхности двери лифта и не оборачиваясь, просто попросила в ответ, шепнув тихо и безэмоционально.

Повисла пауза. А я замерла в ожидании ответа, в надежде на какое-то мифическое чудо. Он не отвечал, но я остро ощущала взгляд, направленный на мою спину, чувствовала его кожей. Неожиданно, заставив меня вздрогнуть и напряженно выпрямиться, по обнаженной спине скользнули его ладони, привлекая меня к мужскому телу.

— А что не так? У землян принято иначе? Вроде бы я все сделал по-вашему, — голос был приглушен, поскольку он ответил, зарывшись губами в мои волосы.

Не сдержавшись, нервно всхлипнула. Вот как объяснить ему случившееся, объяснить так, чтобы поверил?

— Просто хочу уйти... И водоталлы ваши оставлю, — безжизненно прошептала, прикрыв глаза.

— Хорошо... Уйдешь.

Услышав желанный ответ, снова вздрогнула и, распахнув глаза, неловко обернулась. Лучше бы я этого не делала. Внушительный верлианец в болтающемся кое-как на шее галстуке и обрывке моего чулка на запястье смотрелся слишком... в общем, слишком. Моя, порядком испытанная на прочность за сегодня нервная система не выдержала очередного потрясения и под внимательным взглядом инопланетных глаз основательно подвела хозяйку. Сосредоточившись взором на его ромбовидном зрачке, почему-то на миг мелькнувшем желтым, почувствовала, что перед глазами все поплыло, а ноги все же подогнулись, грозя мне падением.

— Поймал, — мелькнула последняя мысль-ощущение, и сознание затуманилось окончательно.

* * *

Очнулась я с ощущением небывалой бодрости и свежести. Сонно потянувшись, все еще в полудреме, рукой коснулась волос. Влажных. Осознав данный факт, потрясенно открыла глаза и села, оглядываясь вокруг.

Утро или день уже... сквозь окна проникало освещение, а значит, свет под куполом Казани уже зажегся. Все та же спальня, даже злополучный обрывок моего ажурного чулка на столбике кровати. Рядом вторая подушка, причем с четким отпечатком головы. И больше никаких следов присутствия верлианца. Но... как?! Я рывком, отбросив одеяло в сторону, вскочила на ноги. И тут же поняла, что раздета. Влажные волосы настолько потрясли собственно фактом наличия, что мысль об одежде даже не шевельнулась в сознании. Испуганный взгляд выхватил из окружающей обстановки мое платье, аккуратно сложенное в изножье кровати. Метнувшись к нему, выдернула из стопки одежды и трясущимися от непонятного лихорадочного возбуждения руками натянула. Тут же обнаружились и прочие детали туалета. Одев трусики, повертела пояс в руках и решительно затолкала его в нашедшуюся рядом сумочку.

Тишина откровенно напрягала. С одной стороны, было так странно очнуться, не помня о том, как оказалась в постели, с другой — еще страшнее было вспомнить. И верлианец... где он? Осторожно подхватив сумочку и стоявшие рядом с кроватью туфли, на цыпочках двинулась к выходу из спальни. Было непонятно, чего дальше ожидать от сегодняшнего утра, и поэтому страшно. Пугающие вопросы вперемешку с самыми невероятными предположениями мелькали в голове. Почему я ничего не помню? Как могли волосы стать влажными? Не мог же он, как и предлагал, искупать меня? Или мог? Но почему я тогда этого не помню?.. И как раздевали, тоже. А может быть, припомнив отпечаток на соседней подушке и общее одеяло, есть и еще что-то, чего я не помню?..

Выглянув из комнаты, обнаружила, что и гостиная, и лифтовый холл свободны — верлианца нигде не было. Ощущая нарастающую тревогу, недоумевая о причинах его отсутствия, легкими быстрыми шагами, подхватив по пути плащ и стараясь не создавать шума, добежала до таких памятных дверей лифта. Как же досадно, что мне им воспользоваться нельзя.

Но неужели нет другого выхода? Сейчас, пока его нет рядом, исчезнуть отсюда было бы наилучшим вариантом. Вновь встретиться с этими неземными зелеными глазами было бы откровенно жутко. Что-то опасное было в его взгляде, только я не успела осознать, что. Не знаю почему, но присутствовала абсолютная уверенность: если сейчас встречу — не выдержу и просто сорвусь...

В отчаянии треснула по кнопке вызова лифта и услышала такой обнадеживающий шум подъема. Вот и вчера все так хорошо начиналось... Хотя думать о вчерашнем вечере откровенно не хотелось — уж слишком во многих глупостях пришлось сразу упрекнуть себя.

'Да что там, я вела себя абсолютно непозволительно!' — призналась себе.

Лифт замер на нужном этаже. Я зло скрипнула зубами — счастье так близко, а не достанешь. Но неожиданно дверь отъехала, открывая мне доступ в кабинку. Со странным ощущением предопределенности происходящего шагнула вперед и активировала процесс движения, указав конечной целью первый этаж. Тело привычно подхватил теплый воздушный поток и плавно повлек вниз. Казалось бы, вот она — свобода, сейчас еще мгновение и я смогу сбежать отсюда навсегда. Но радости не было. Была какая-то внутренняя уверенность — все это неспроста, и ничего хорошего мне не предвещает. И это тревожило.

'Почему так легко удалось уйти? Или отпустил, потому что обещал?..' — спрашивала я себя.

И где сам хозяин номера? Что за таинственная ночь, о которой я ничего не помню?

Негромкий звонок сообщил о том, что спуск закончен. Напряженно подобравшись, почему-то ожидая едва ли не засады, осторожно вышла из лифта. Вокруг все было спокойно. Со стороны бара доносилась легкая музыка, в противоположном конце холла маячила одинокая женская фигура — и все. Никакой засады или поджидающего с намерением поймать с поличным верлианца. Не теряя времени, решив разбор ситуации отложить на потом, решительно двинулась к выходу из заведения. Поймав удивленный взгляд прошедшего мимо мужчины, опомнилась и надела туфли, которые держала в руке.

Дальше — ни о чем не думала. Просто, накинув плащ, выбежала на улицу и, взмахнув рукой, остановила первое же аэротакси. Уже отлетая в направлении аэровокзала, с неожиданной четкостью вспомнила клуб, о котором сказала Инна. 'Аморал', именно туда я так и не попала, не явившись на встречу выпускников.

'Но главное — я сумела сбежать от верлианца!' — только этой мысли не хватало убежденности.

Присутствовало явное понимание — меня отпустили и сбежать позволили. Голова от загадок и сомнений шла кругом, непривычно влажные волосы странно холодили шею, рождая неожиданное ощущение удовольствия.

Устроившись в аэроэскпрессе, летящем в родной город, попыталась сосредоточиться на собственных эмоциях. Прислушавшись к себе, чего-то особенного, нового не отметила. Не знаю, с какой целью верлианец оставил меня на ночь в своем номере, но ничего противоестественного в своем состоянии не ощущала. Было немного тревожно на душе, но вот физически, наоборот, ощущался небывалый подъем — легкость, жажда деятельности. Поездка выдалась неоднозначной. Если приехала королевой, прикрывшись бесподобным нарядом, соответствующей маской из внутренних намерений и надежд, то возвращалась в роли дезориентированной неприметной мышки, скрутившей волосы в узел, кутающейся в плащ и старавшейся не привлекать к себе внимания. Хотя влажные волосы, о которые спотыкался взгляд каждого проходящего по вагону, картину точно портили. Правда, приятно холодили голову, создавая ощущение ветерка от малейшего встречного движения. Но скоро они высохнут и... о пугающем верлианце мне больше ничто не напомнит. И это к счастью!

Надо выбросить случившееся из головы, перестать думать, стараясь разгадать его намерения и понять, добился ли он желаемой цели. Но как я ни старалась прикрывать глаза с желанием поспать, переключить мысли на что-то другое не получалось. Зеленый взгляд сильно раскосых глаз не отпускал, настойчиво преследуя и пугая. Вот же повезло! Теперь и одноклассникам не показалась, плюс инопланетянин этот словно незримо присутствует рядом.

Решительно мотнув головой, принялась перебирать даты основных вех истории межгалактического взаимодействия. Уж этим точно отвлекусь! 2412 год — первый полноценный контакт с марсианской цивилизацией (вернее, с ее остатками) и последующее заключение договора о дружбе и поддержке между нашими расами. Марсианам нужны были наши ресурсы, они стремились сделать все возможное, чтобы не исчезнуть окончательно, а нами руководило стремление перенять и освоить их технологии, позволяющие осуществить бесконечно длительное пребывание в космосе. С этого все и началось.

Бешеный скачок в инновациях, кораблестроении, научных разработках. Да что там скачок, изменилась сама наука — столько новых законов и открытий было совершено в физике, астрономии, химии, биологии, генетике. Человечество фактически обезумело от обилия информации, захлебнулось в идеях и возможностях, потеряло осторожность и ответственность. Финал, как виделось по истечении времени, был закономерен.

2704 год — начало эксперимента по выведению новой бактерии, совмещающей в себе свойства нашего простейшего организма и марсианского опытного образца. Создателям виделось появление чего-то принципиально нового для экосистемы Земли, чего-то необходимого. Намерения заявлялись очень перспективные. Предполагалось, что данный синтезированный организм будет обладать способностью масштабного лизирования, сможет потреблять и переваривать любые нефтяные отходы, выдавая на выходе безвредные газовые продукты. Но или генетики что-то недосчитали, или марсианский образец обладал скрытыми свойствами, которые проявились в его потомке в условиях среды обитания на нашей планете... результат вышел иным. Синтезированная бактерия изначально вела себя сообразно заявленным параметрам. Было объявлено о крупном открытии, создатели стали обладателями научных премий. Но потом началось ее практическое применение. Тут и проявились странности. Первое — скорость размножения, а соответственно и ареала распространения микроорганизма зашкаливала все прогнозируемые показатели. Второе — бактерия смогла рекордно быстро адаптироваться к существованию в безводной среде. Третье и самое страшное — микроорганизм практически сразу сумел перестроиться на потребление любой органики. Это стало началом конца.

2706 год был ознаменован созданием первого города-купола. А потом они стали вырастать как грибы после дождя, связанные между собой сетью герметичных изолированных тоннелей. Причем меры безопасности при возведении, абсолютная изоляция от внешней среды планеты и уровень стерильности внутри — были беспрецедентными. Риска занести бактерию-убийцу во внутреннюю среду городов боялись безумно, поэтому туда вселяли людей только из пока незараженных территорий и только после проведения процедуры особой обработки.

Нет, конечно, бороться с собственноручно созданной напастью пытались, но стремительность, с которой микроорганизм расселялся, его невероятно высокая адаптивность к любым внешним воздействиям поражала. Поэтому ни одна мера противодействия не приносила сколько-нибудь значимого эффекта — планета продолжала стремительно пустеть, лишаясь всего живого. Это было страшное время для нашей цивилизации, время хаоса, агонии, страха и паники, а еще время гибели... гибели многих и многих. Из воспоминаний первых жителей изолированных городов я знала, что какое-то время сквозь прочнейшие поверхности купола еще можно было уловить какие-то удары, звуки, призывающие помочь тем, кто остался снаружи. Но постепенно все они пропали... А мы, земляне, оказались жителями одной огромной тюрьмы на поверхности когда-то собственной планеты. Но тогда никто не предполагал, что все худшее еще впереди.

В 2842 году произошел первый скачок цен на воду. До этого ее добывали из недр планеты, соблюдая все возможные меры предосторожности. Ведь никто не знал, какими еще свойствами обладает бактерия-убийца и насколько глубоко сумеет проникнуть в поверхность планеты. О том, что она, уничтожив все живое на Земле и впав в состояние анабиотического стазиса, еще была снаружи знали все. Надежда на то, что она как-то сама вымрет в связи с отсутствием пищи, не покидала человечество. И периодически совершались контрольные выбросы наружу органического материала. И каждый раз после очередной проверки вот уже много веков наступало всеобщее разочарование: микроорганизм все еще поджидал нас снаружи.

В дополнение к этому наша цивилизация оказалась перед фактом — запасы воды, пригодной для потребления, стремительно истощались. Отсутствие жизни на Земле привело к изменениям в атмосфере планеты, вырос поток испаряющейся влаги, к тому же вся жидкость на поверхности была заражена. Конечно, воду пытались синтезировать и даже успешно, но в масштабах, необходимых всем жителям... это были несоотносимые объемы. Тогда и ввели водоталы, тогда мы и стали воспринимать воду как ценнейший ресурс.

Марсиане, находясь в еще более худших условиях существования, помочь нам были не в силах. Хотя пытались. Параллельно велись совместные исследовательские и научные разработки во множестве государственных лабораторий. И — да, наученные собственным опытом, мы были осторожны, невероятно осторожны! Вся подобная деятельность велась на специальных научных станциях за пределами Земли. Человечество очень боялось лишиться последнего оплота своего существования — изолированных куполов. А воды становилось все меньше и меньше, люди стали погибать от жажды, впадать в безумие, начались 'засушливые бунты'. В качестве ответной меры был введен карантин, жесткий контроль над распределением и потреблением воды, усилены органы правопорядка. Но все это лишь отсрочивало неизбежное — мы в большинстве своем были обречены погибнуть от обезвоживания.

И тут появились верлианцы... Шел 3017 год, когда с одной из марсианских космических станций пришло сообщение о контакте с новым разумным видом Солнечной системы.

Дзинь. Резкий сигнал переговорщика вернул к реальности. Немного нервно засунув руку в сумочку, выудила крошечную клипсу устройства и, оперативно активировав сигнал, прикрепила к мочке уха.

— Соловьева, — раздался ехидный голос нашего 'сисадмина' Гриши, — дрыхнешь? А я вот по твоей милости в выходные трудиться должен.

— Аааа... — я растерялась. Объяснять, что не сплю — не хотелось, но вот совесть мгновенно насторожилась. С техникой я всегда была на 'вы', поэтому поводов для беспокойства Грише доставляла немало. Каждый раз, выводя из ступора мою повисшую рабочую систему, он только грустно вздыхал:

— Гуманитарий... Лезешь вот, куда не надо.

Но в пятницу вроде бы никаких тревожных сигналов рабочий процессор не подавал? Или это я, погрузившись в размышления о поездке в Казань, не заметила?

— Придется мне, Соловьева, на тебе жениться. Иначе человечество некому будет уберечь от неизбежной информационной гибели, — это было нашей извечной шуткой. На самом деле у Гриши была любимая женщина и самые серьезные намерения в отношении нее.

— Конечно, женись. Я согласна и уже устала ждать от тебя обещанного. Давно созрела, между прочим, — ответила я так же привычной фразой. — Что на этот раз?

— Да все как обычно. Соловьева Регина Аркадьевна в погоне за сомнительной информацией умудрилась подцепить вирус и занести в общую систему, и теперь на всех машинах компании при попытке активации процесса выскакивает призыв присоединяться к движению 'садоводы' — это раз. И утверждения о том, что никакой бактерии-убийцы на поверхности планеты давно нет и наша 'руководящая сотня' давно там проживает, наслаждаясь всеми прелестями восстановившейся природы. А мы тут как мыши лабораторные заперты в изолированной системе, чтобы и не выродились, но и не мешали им наслаждаться жизнью. Это два.

Мамочки... Все пережитые испытания сразу показались крайне незначительными. Да меня за такое!..

— Гриша, — заскулила я, — ты ведь уберешь это до понедельника, да? И никто не увидит, да? Я сама не понимаю, как так получилось...

— А ты меньше по всяким ресурсам с развлекательными заведениями шастай, и по ссылкам с отзывами проходи, — недовольно прикрикнул Григорий, но спасти меня от вернейших проблем пообещал. — Уберу, куда же я денусь? Но это тебе мое последнее строжайшее предупреждение, имей в виду!

Ой! Облегчение, испытанное мною после его слов, было неописуемым. Как же хорошо дружить с 'сисадмином'!

— Спасибо, Гришенька. Обещаю, нет, даже клянусь — я больше в единую сеть носа не высуну.

— Ню-ню. Старо предание... — скептицизма парень даже не скрывал. — Мне ты можешь это не обещать, ибо я и так уверен: погибель человеческая в твоем лице неизбежна. Но пока за тобой должок. Так что вечером в понедельник мы с Надей ждем тебя в гости: расскажешь нам сказки про прошлое.

— Да сколько угодно! — с благодарностью выдохнула я.

— Кстати, у нас помимо тебя еще гость будет. Честно предупреждаю: Надя решила познакомить тебя с очередным подходящим мужчиной, — я мысленно застонала. — В этот раз она учла предыдущие ошибки, и нынешний гость то ли врач, то ли ученый какой-то — специалист по гипнотерапии в общем. И даже не спрашивай, где она их находит. Сказала: знакомый знакомых. Так что я морально удовлетворен — отольются тебе мои трудовые подвиги.

Грустно хмыкнув, полностью с ним согласилась. Перспектива идти в гости уже совсем не привлекала. А куда денешься?

Глава 5

Регина

Остаток выходного дня прошел в бесцельном метании. Душа так и не могла отойти от впечатлений о странной встрече в Казани, а мозг судорожно пытался 'собраться' и прийти в рабочее состояние в преддверии понедельника.

Добравшись до своего однокомнатного блока, первым делом отцедила немного воды слегка увядшему укропу, перекусила и принялась изучать состояние своего единственного платья. Впечатления были вполне оптимистичными: платье выглядело безупречно и нисколько не пострадало от субботних событий. Аккуратно повесив его на плечики и задвинув в шкаф между типовыми комбинезонами, решила, что и в гости к друзьям завтра его же надену. А что? Имею право произвести впечатление! А тут все свои, так что никаких неожиданных поворотов наверняка не будет.

Вот только чулки утрачены безвозвратно. Воспоминание об ажурном чуде прошлого натолкнули на мысль о поясе: его тоже надо бы прибрать. Распахнув сумочку, вытянула наружу как попало запиханную деталь туалета, а вслед за ней вывалилась и пачка водоталов... Две тысячи. Те самые две тысячи!

Застыв на месте, уставилась потрясенным взглядом на пачку бесценных бумажек. Каждая могла быть в любой момент обменяна на воду, сообразно своему номиналу и официальному курсу. Две тысячи водоталов! Целое состояние... И я прихватила его с собой.

Невероятно удрученная последней мыслью, нервно, словно опасаясь, что кто-то увидит, сгребла все купюры в кучу и, подхватив, заметалась по комнате. Куда их деть? С таким сокровищем было страшно находиться в квартире. А вдруг кто-то узнает?

Не придумав ничего лучшего, вытряхнула из упаковки годовой запас тампонов, затолкала на дно всю пачку и снова заложила маленькими синтоватными капсулами. Если будет ограбление — надеюсь, здесь искать не станут! Коробку запихала в аптечку и отошла в сторону, очень стараясь при этом не кидать на злополучный ящик ежесекундные взгляды. Жуть! Что мне теперь делать с этим 'гонораром'? Спать же спокойно не смогу! Возможности вернуть — никакой, а от одной мысли о том, что поступила, как настоящая профессионалка, делалось плохо физически, а душу снедал стыд.

На фоне этого поступка все мои заверения в ошибочности его впечатлений, все слова о том, что он меня не за ту принял, а я и вовсе все перепутала — были пустым звуком. Раздавленная этим фактом, я даже расплакалась. Понимать, что он считает меня в лучшем случае лгуньей, а в худшем — мошенницей, было невероятно горько. И дело не в том, что для меня мнение инопланетянина имело значение, а просто по факту выходило: он — прав! При этом возможности ни оправдаться, ни хотя бы вернуть водоталы у меня не было. Ведь ни имени, ни цели пребывания этого верлианца на Земле я не знала.

Настроение упало до самых низких показателей, а вся затея с поездкой на встречу выпускников предстала в еще более мрачном свете. Знать, что он где-то далеко и плохо думает обо мне, было невыносимо. Но с чего я вообще взяла, что он обо мне думает? Я вздрогнула. Тем более в свете таинственной, не сохранившейся в моей памяти, ночи и его утреннего отсутствия. Может быть, я зря себя так извожу. И... мелькнула крамольная мысль: 'Вдруг я их честно заслужила?'

Стоп! С таким подходом накручу себя еще больше. Надо подождать пару дней, прийти в себя, дать впечатлениям от выходных несколько сгладиться и тогда... тогда и решу, что делать с этим, неожиданно перепавшим мне состоянием. Придя к этой мысли, с облегчением отправилась спать. С утра жизнь всегда кажется лучше.

* * *

Звуковой сигнал пробуждения и — понеслось. Бегом завтракать, собираться — волосы привычно в узел, натягиваю безликий комбинезон, плащ и в толпе таких же однотонных неприметных жителей города спешу по однотипным стерильно-пластиковым улицам на работу. Меня ждет любимое прошлое, загадка древнего 'Кьюриосити' и анализ возможных вариантов развития будущего, случись тогда со спутником все иначе.

Рабочую систему включаю немного нервно: слова Гриши все еще звучат в ушах, но, к счастью, друг обещание выполнил — никаких опасных лозунгов и призывов не наблюдается. Открываю нужные мне данные и собираюсь погрузиться в работу, когда раздается сигнал вызова. Наташа!

— Ну, как? Как? — наш бухгалтер нетерпеливо машет ладонью. — Оценили платье?

Что тут скажешь? Если правду, то — да, в целых две тысячи водоталов. Но этого не скажешь вслух, поэтому бубню, отчаянно изображая самый занятой вид:

— Эээ... платье понравилось, спасибо за помощь.

— А подробности?! — возмущается Наташа. — Особенное впечатление на кого-то конкретного произвела?

— О да! — абсолютно честно отвечаю я.

— И?

— Что 'и'?

— Еще встретиться договорились? Ведь это когда-то вы были одноклассниками, а сейчас уже все иначе... — не отстает настырная блондинка.

— У всех уже по четверо детей — какие свидания! — решаю я на корню оборвать этот вариант последующего измора меня любимой.

— О... — Наташа явно разочарована.

— Да, останусь старой девой, — необдуманно заявляю откровенную провокацию и, тут же спохватившись, пытаюсь свести дело к шутке. — В смысле, пока еще...

Но поздно. Наташа уже явно зацепилась за идею:

— Просто тебе надо больше думать о себе! — провозглашает она извечный лозунг всех красивых женщин. — Вот очки! Откуда эти пережитки прошлого? Почему не корректирующие прирастающие линзы? И волосы! Зачем все время скручиваешь их в узел? И главное — зачем так много работать?! И давай тебе гардероб обновим — еще к Далии съездим? Мне так понравилось. Это безумно приятно — помогать кому-то стать лучше, — слова льются сплошным потоком, и я с трудом успеваю за ходом ее мысли.

— Очки — это привычка, помогают сосредоточиться на работе. В них не корректирующие линзы, у меня хорошее зрение. И все остальное я делаю, потому что так удобнее работать, а работаю я, чтобы было на что жить! И гардероб обновлять, кстати, надо на что-то. А мне сейчас до зарплаты бы дотянуть, — я красноречиво машу Наталье, давая понять, что времени нет совсем.

— Я попозже позвоню и что-нибудь придумаем, — она с улыбкой рушит все мои грандиозные планы избавления.

Со злостью переключаюсь на работу. Надо уже о деле думать. Пытаюсь сосредоточиться на координатах перемещения спутника по поверхности красной планеты, соотнести удаленность пролегания его маршрута от еще существовавших тогда поселений марсиан. Но тут все благие намерения и старательные усилия вновь сводит на нет звуковой вызов.

— Наташа! — возмущенно восклицаю я раньше, чем на экране отображается лицо собеседника, и ошибаюсь — это не Наташа.

Более того это начальник нашего исторического института!

— Регина Аркадьевна, зайдите ко мне.

Беззвучно кивая, вскакиваю с места и отправляюсь к руководству. При этом никак не могу понять странность — почему вызвал не секретарь, а лично руководитель организации?

В кабинете шефа помимо его владельца меня ожидает еще один мужчина. Он первым делом окидывает меня несколько пренебрежительным взглядом и скупо кивает.

— Вот, познакомьтесь, Регина. Это Кузьмин Игорь Борисович. Он руководит подразделением земных исторических исследований в Межгалактической службе перемены времен. И Игорь Борисович уже ознакомился с вашим послужным списком и анкетой, а теперь прилетел сюда, чтобы встретиться и побеседовать лично. Присаживайтесь, — я в почти бессознательном состоянии плюхаюсь на стул. — Я вас оставлю, чтобы вы могли спокойно все обсудить.

К такому повороту событий я не готова совершенно, поэтому несколько теряюсь от волнения. Взгляд прикован к сидящему напротив крепкому мужчине. Он неказист на первый взгляд — черты лица крупные, несколько грубой лепки, широкий нос, мясистые губы, красноватое лицо. Лицо нездорового человека. Никакого намека на интеллектуально одухотворенное выражение, на остроту мышления, на склонность к мыслительному труду. Никакой, просто никакой: встретишь на улице — пройдешь мимо и не заметишь. Но взгляд! Взгляд очень острый, цепкий, всеобъемлющий и глубокий. Мне кажется, что всего раз пристально взглянув на меня, он уже все про меня понял.

— Регина Аркадьевна, — голос Кузьмина поразительно глубокий для его неприметного внешнего вида, — не волнуйтесь, но в том, что вы — компетентный историк, я уже удостоверился. Только для работы в Службе времени этого мало, там нужна определенная сила духа, воля и здравый смысл. Вы должны понимать, что не все желаемое осуществимо, не всегда можно и нужно помогать, а каждый шаг в прошлом, каждое изменение может иметь последствия. Самые серьезные. В настоящем.

Медленно, стараясь сделать это незаметно, выдыхаю и согласно киваю, подтверждая, что поняла.

— Даже если вы нам подойдете, первый год, а возможно, и дольше, будете заниматься исключительно статистической работой, изучать опыт других, готовиться психологически. Возможно, вы в принципе никогда не будете допущены к операциям в прошлом. Просто не сможете соответствовать необходимым задачам, вынести предусмотренные психологические нагрузки. Но, в любом случае, если вы станете нашим сотрудником, вам вживят особый имплант. Его задача — обеспечивать ваше 'молчание', контролировать ваше местонахождение — оно всегда будет известно на случай каких-то форс-мажоров. Никому и никогда, помимо других сотрудников службы, вы не сможете сообщить о чем-то, касающемся вашей работы. Если попытаетесь это сделать — вживленный имплант активирует процесс ликвидации. Вы готовы продолжить обсуждение?

Я, задумавшись всего на миг, кивнула. Хотя понимания процесса контроля не было. Что подразумевает понятие 'все, касающееся работы', и как можно это фиксировать? В этом надо будет предварительно разобраться. А в остальном... Было интересно, и было желание работать именно там.

* * *

Уфф. С трудом переведя дыхание, почти на ватных ногах двинулась от кабинета шефа. Вот это разговор, вот это вытряхнул Кузьмин мою подноготную — кажется, по самой подкорке сознания прошелся, в память заглянул. Не удивлюсь, если обо мне он теперь знает больше меня!

Разговор утомил невероятно, а если учесть, что берут меня едва ли не на самую незначительную должность в штате службы времени, то и вовсе столь пристрастный допрос понять сложно. А уж времени ушло на беседу — страшно представить: рабочий день практически завершился. Благо, меня исполнение должностных обязанностей в институте уже практически не касалось: в субботу надлежало в компании своего будущего начальника отправиться к новому месту работы. А пока... Надо оперативно собраться и удрать с работы, а то вдруг Наташа вспомнит о моем существовании? Времени на посещение салона Далии совсем не было, необходимо было еще вернуться домой, переодеться и добраться до друзей.

На этот раз сбоев в планах не оказалось. По пути домой зашла в пункт выдачи напитков и, с душевным скрипом расставшись с шестнадцатью водоталами, получила в автомате бутыль со светлым вином. Конечно, напиток был без претензий на излишнее качество. Где-то слышала краем уха, что эти светлые алкогольные вина делали из настойки спор особых грибов, что обитали в подземной части города. Но не идти же в гости с пустыми руками, да и эффект от него веселящий определенно был. А что самое важное — это был напиток.

Дома, переодевшись в платье, а туфли надев прямо на обнаженные ноги, решила вызвать такси, очень надеясь, что в этот раз водитель попадется адекватный. Опять лишние траты, но снова идти в этом наряде по улице хотелось меньше всего. И связующий кулон заряжен, и вызов сразу зарегистрирую в службе контроля.

У друзей оказалась быстро. И что немаловажно — без приключений.

— Ой, Регина... — Надежда восторженно отступила, стремясь разглядеть меня, избавившуюся от плаща. — Это невероятно красиво! А необычно как! Где ты взяла такое чудо?

— Это платье. Такие в прошлом носили. Расскажу тебе потом, где взяла, — довольная произведенным эффектом, расправляя волосы, пообещала подруге.

По улыбающемуся лицу Нади сразу поняла: предназначенный мне на вечер кавалер уже на месте. Вот интересно, они его уведомили о том, что я в курсе событий? Или мне предполагается сделать наивное лицо и самый незнающий вид?

А вот возьму и из вредности снова в позавчерашнее амплуа погружусь и масочкой 'королевы' прикроюсь.

'Шутка!' — тут же поддела себя.

Идея явно неудачная — позавчерашний опыт научил многому, и повторения нелепых ошибок не хотелось. Посмотрю сначала на этого специалиста по гипнотерапии — а вдруг это моя судьба?

Вслед за Надей пройдя в комнату жилого блока друзей, в знак приветствия и благодарности показала Грише язык, а уже потом перевела взгляд на мужчину рядом с ним.

— Денис, — последний быстро встал с кресла и с невероятно обаятельной улыбкой представился сам.

— Регина, — как-то неожиданно естественно улыбнулась ему в ответ.

Глава 6

Регина

Можно утверждать однозначно — кавалер мне понравился с первого взгляда. Шатен с приличной фигурой и очень добродушным лицом. А уж восторженный взгляд серых глаз, которым он обежал мою откровенно приоткрытую в этом платье фигуру, только добавил ему очков. Вспомнился острый взгляд Кузьмина. В сравнении с ним глаза Дениса привлекали теплом, открытостью и дружелюбием. Нет, рядом с таким мужчиной маски не нужны — можно смело быть собой и получать от этого удовольствие. Осознав, что вечер ожидается вовсе неплохой, с радостным облегчением протянула подошедшей Наде бутылку вина, которую так и прижимала к себе.

Не знаю, как насчет большего, но подружиться с Денисом точно сумеем. Мы это как-то сразу оба поняли, быстро перешагнув стадию смущенного отчуждения и решив общаться легко и естественно.

Собеседником мой кавалер оказался тоже отличным. Давно я так не шутила и не смеялась действительно остроумным шуткам. Мы вчетвером, сопровождая ужин приятной беседой, прекрасно проводили время, когда возникла тема гипноза. Как-никак среди нас присутствовал специалист!

— Нет, нет, — уже весьма весело помахивая ладонью, категорично сообщила я Денису, — не верю я в это! Ну, вот никак! Если сам себе это не внушишь — никакой гипноз тебя не возьмет. Да никогда и никто не сможет каким-то счетом с десяти до одного или болтающимся кулончиком меня усыпить, никогда! Я же понимаю, что на меня это не подействует, я не внушаема, значит — невозможно.

— Регин, не только усыпить, можно заставить тебя сделать все, что угодно, пока ты находишься под действием гипнотического транса. И внушаемость тут совершенно ни при чем. Головной мозг у нас устроен одинаково, так что гипнозу поддаются все. Главное, чтобы специалист в это состояние погружал, а не неумеха доморощенный. Настоящий профессионал даже без 'счета' обойдется.

Энергично замотав головой так, что волосы рассыпались по плечам, а одна половинка лифа опасно сдвинулась с груди, я с негодованием воспротивилась:

— Меня не возьмет!

— Денис, а усыпи-ка ее и заставь нам в страшных грехах покаяться, — в шутку предложил Гриша, от души веселящийся над нашим спором. — А мы все на визуализатор зафиксируем и Реги потом покажем!

— Не, не, бесполезно! — я снисходительно взмахнула рукой. — Меня не возьмет.

— Идем! — Денис, решительно встав со стула, протянул мне руку. — Сейчас сама убедишься в том, что неправа.

Так мы и оказались вчетвером в спальне, где меня, поставив спиной к широкой кровати и не обращая внимания на мой ироничный оскал, серьезно предупредили:

— Ты сама сомневалась, так что потом не отрицай этого!

А меня только на ехидный, полный сомнения хмык хватило.

— Хорошо, — окончательно решился Денис, — закрой глаза, расслабься и слушай. Представь шум ветра, вслушайся в его гул, погрузись в его движение.

Я все честно так и сделала. Старательно представляя себе ветер, не заметила, когда перестала слышать монотонный голос Дениса.

— Просыпайся! — настойчиво и как-то узнаваемо, вот только не пойму, кто это?

— Регина, ты меня слышишь? — снова зовет.

Открыла глаза и увидела нависшее над собой лицо мужчины с серыми обеспокоенными глазами. Денис! Ой, он же меня загипнотизировать собирался! Значит, получилось? Я рывком села, оглядываясь вокруг, и в итоге вернулась вопросительным взглядом к новому знакомому:

— Только не говори мне, что у тебя получилось! И где Гриша с Надей?

Денис как-то напряженно сглотнул и отвел взгляд в сторону.

— Я их уйти попросил. Все же сеанс гипноза не относится к массовым зрелищам: мало ли что, еще проболтаешься о том, какие они вредные, — потом перед друзьями неудобно будет. Но визуализатор был включен, так что не волнуйся — очевидец имеется, — глухо произнес он, не глядя на меня.

— Так получилось?! Серьезно? Ты смог меня загипнотизировать? — перебив Дениса, схватила его за руку и возбужденно затрясла, пытаясь выяснить самое главное.

Он снова повернулся ко мне, позволив столкнуться моему взгляду с его глазами, выражающими растерянность:

— К тебе когда-нибудь раньше гипноз применяли?

— Нет, — уверенно качнула головой в ответ и тут... вспомнила необычные ромбовидные зрачки странных, даже гипнотически притягательных глаз верлианца, поэтому уже менее уверенно добавила. — А хотя — не знаю. А что?

— А ты с верлианцами никогда по принципиальным вопросам не пересекалась? — продолжил задавать наводящие вопросы Денис.

А я... Я вместо ответа подскочила с кровати и метнулась к визуализатору. Миг — и, активировав последнюю запись, принялась смотреть. Страшное подозрение не отпускало. Не зря же я совершенно не помню эту проклятую ночь!

Вот я, послушная команде Дениса, плавно поднимаю и опускаю руки. Непроизвольно отметив, как при этом эффектно под лифом открытого платья обозначается грудь, вынуждена была признать — гипнозу поддаюсь. А дальше Денис спросил:

— Расскажи, чем выходные отличились?

— Клянусь тебе, — спешно вмешался в просмотр топчущийся рядом расстроенный парень, — я ничего такого не имел в виду. Думал, скажешь: 'Отсыпалась'!

Мое лицо на визуальном изображении претерпело разительные изменения, приобретя очевидные черты удовлетворения и радости. Один взгляд на мою физиономию позволял сделать однозначный и неоспоримый вывод — счастлива безумно. Практически сразу же раздался смех. Мой! Никогда в жизни так не смеялась. Живо, искренне, заразительно!

— Мне щекотно! — весело-весело проговорила я почти сразу. — Убери руки, это тебе жабры не мешают!

А дальше...

— Я испугался даже, — прошептал Денис виновато. — Совсем не ожидал, что столкнусь с внушением.

Но я была полностью поглощена просмотром, наблюдая за тем, как я на записи, неожиданно рухнув на кровать, мучительно застонала. Руки взметнулись к голове, с усилием сжимая виски, а обеспокоенный Денис склонился надо мной.

— Тут я и понял, что на тебя уже оказывали гипнотическое воздействие и именно воспоминания о событиях прошлых выходных находятся под внушенным запретом. Причем, что особенно странно... вроде бы и гипноз, но техника воздействия непонятна, не выявляется. И я, поверь, специалист не из последних, поэтому и предположил, что тут иной характер влияния — прямое физиологическое воздействие. А подобными врожденными возможностями только верлианцы обладают. Потому и спрашиваю: ты с ними в эти выходные никак не пересекалась?

Но сейчас все эти выводы были для меня второстепенны, потому что я осознала главный факт — эту ночь из моей памяти стерли намеренно, а значит — там было что помнить! Судя по изображению, Денис, обеспокоенный моими очевидными муками, спешно будил меня, выводя из состояния гипноза. А я... Получается, так и не вспомнила или мне сейчас эти воспоминания недоступны снова?

— Погоди, — в упор уставившись на мужчину, я постаралась разобраться в ситуации, — так я вспомнила что-нибудь про выходные? Почему такая реакция? Я вспомнила, что мне было больно?

Денис несколько озадаченно потер рукой подбородок и, медленно выдохнув, пояснил:

— Постарайся меня понять. Если для нас гипноз — это наука, это все же изучаемый процесс, это определенные алгоритмы действия, это техники воздействия на сознание, то у верлианцев... у них это естественный, врожденный навык. И влияют они не на сознание напрямую, скорее глубже — на основополагающие процессы нервной системы, и не пользуются при этом какой-то техникой, они как-то изначально на это способны. Нам неизвестно, ресурс ли это их разума, или существует какой-то орган или прочая физиологическая особенность, позволяющая им так легко подвергать нас гипнозу. Но в твоем случае наблюдается именно такой внушенный запрет на воспоминания, и мне его не обойти.

— А... — все это было пугающе и непонятно.

— А что до стонов, то нет — они не означают, что ты вспомнила что-то болезненное, просто тот, кто внушил тебе этот запрет, предпринял меры для того, чтобы ты не могла его 'взломать'. Проще говоря, при подобной попытке ты будешь испытывать сильную боль. Но насчет воспоминаний... Я не уверен, но в ситуации, когда сознание оказывается под влиянием двух разнонаправленных воздействий, пусть мое и значительно слабее, но однозначно предсказать итог нельзя. Все это очень индивидуально и зависит от особенностей твоей нервной системы, твоего сознания, да и от ситуации. Тут возможно все: ты резко можешь вспомнить все полностью под влиянием какого-то стресса, могут всплыть бессвязные отрывки воспоминаний, а возможно — ты не вспомнишь этого никогда. Если, конечно, тот, кто заблокировал эти воспоминания, не ликвидирует свой блок.

Нет уж, от всей души надеюсь, что верлианца я никогда в жизни больше не увижу.

— Но я не... Как бы объяснить... Я ведь не начну неожиданно делать что-то, несвойственное мне? — не совсем понимая, как выразить собственные опасения, уточнила у Дениса. Ведь с какой-то целью верлианец заблокировал мои воспоминания.

— В смысле, не начнешь ли ты кидаться на прохожих, послушная чужой воле? — усмехнулся Денис. — Нет, не переживай. Единственной целью гипнотического воздействия, оказанного на тебя, является блокирование твоей памяти, причем ее локального периода.

Что ж, уже легче. С этим, по крайней мере, можно жить без опасений. Но Денис, вырывая меня из пучины непонимания и сомнений, осторожно взял мою ладошку в свои руки и несколько смущенно уточнил:

— Я понимаю, что мы слишком мало знакомы, чтобы я имел право как-то вмешиваться в твою жизнь. Хотя не скрою, с фактом открытого воздействия со стороны инопланетян сталкиваюсь впервые, поэтому любопытство относительно его причины распирает. Но, если позволишь, просто совет. Ты не обязана к нему прислушиваться, просто меня тревожит твой случай. Будь осторожнее с ними. Не мое дело, зачем и как ты связана с верлианцами, но будь осторожнее. Старайся не допускать повторения такого воздействия.

— Почему? — не то, чтобы я планировала еще один 'подвиг выходного дня'. Нет, я четко решила, что никогда больше добровольно ни к одному верлианцу близко не подойду, но было непонятно, что в данном случае тревожило Дениса. — Они же не опасны? Они ведь помогают нам, так?

— Ты еще спроси, хорошие ли они, — несколько угрюмо усмехнулся парень. — Честно скажу — не знаю. У нас ведь любая информация строго дозируется, ты как никто другой это знаешь. Но просто, исходя из логики, ты никогда не задумывалась — чем мы расплачиваемся за воду? У нас нет ничего — никаких ресурсов или возможности добыть их, а воды они на Землю транспортируют огромное количество — мы полностью зависимы от их поставок. Возможно, они считают себя обязанными помогать соседям по Вселенной, но только ли на подобном великодушии строится наше взаимодействие?

Меня просто поразил вопрос Дениса. Я никогда не думала об этом раньше. Вода и верлианцы воспринимались как данность, как основная составляющая нашего существования. Но действительно, чем могло лишенное всего человечество возместить подобную помощь?

— И, кстати, если уж ты с ними контактируешь, ты знаешь, что у их расы иное взаимоотношение между полами? Так что когда соберешься кому-то из верлианцев лишний раз улыбнуться, помни об этом, — это замечание сопровождалось вопросительным взглядом в мою сторону. Ему явно любопытно узнать о моих 'верлианских' связях.

Пожав плечами, сделала вид, что не заметила намека и ответила:

— Только что-то общеизвестное, что у них вроде как госзаказ на размножение. И они по принципу 'на первый-второй рассчитайсь' к нему приступают в случае надобности, то есть там ничего личного. Вроде как месяц 'икс' наступил — всем размножаться, а потом опять — все свободны, так?

— Да кто ж знает: это могут быть и слухи или официально насаждаемая позиция нашего руководства. А так, я только слышал однажды от клиентки, что совсем у них все иначе — нет деления на определенные пары и понятия 'постоянный союз', плюс какая-то форма матриархата, кажется. К нам же только их мужчины прилетают, да и то из этих — из высших, которые могут планету покидать. И они не очень-то идут на контакт. А их женщин вообще кто-нибудь видел? Ты как историк знаешь подобные примеры?

Задумавшись, качнула отрицательно головой.

— Но верлианцев и так мало Землю посещает — фактически посольство и команды транспортирующих лед звездолетов. Да и те редко из своих кораблей выходят. Возможно, у них женщины, в силу каких-то причин, планету тоже не покидают, — поделилась мыслями.

— Поэтому вдвойне интереснее, при каких обстоятельствах ты смогла получить этот блок, — скорее сам себе задал вопрос парень.

Я только мысленно вздохнула. Рассказать о случившемся в субботу я была не в силах — слишком стыдно.

— Ребята, у вас все в порядке? — вопрос сопровождался осторожным стуком в дверь. Мы же в гостях!

Удивленно переглянувшись, поняли, что оба совершенно выпали из реальности, погрузившись в разговор и забыв о времени.

— Все хорошо, мы уже идем, — выкрикнул в ответ Денис почти тут же.

Я, быстро выбрав нужную функцию, стерла последнюю запись на визуализаторе. Поправив волосы, собралась выйти из спальни к обеспокоенным друзьям, но Денис задержал. Осторожно обхватив мои обнаженные плечи своими ладонями, всматриваясь в меня серьезным взглядом, тихонько спросил:

— Регина, я бы очень хотел встретиться с вами вновь. Это возможно? И, если можно, обменяться контактами, — словно невзначай подушечки его больших пальцев легонько погладили кожу моих плеч, вызвав очень приятные ощущения.

Да и сама просьба, желание встретиться вновь, были очень приятны, льстили, рождали в душе необычайный подъем и ликование. Тем более что мне Денис тоже понравился... очень-очень. Поэтому я смущенно кивнула в знак согласия и тихонько прошептала свой связующий сигнал. Он довольно кивнул и пообещал:

— Я запомнил. Со звонком тянуть не буду!

И мы, объединенные общей тайной, уверенно направились к ожидающим нас Грише и Наде.

Глава 7

Регина

Неделя выдалась хлопотной! Вот что значит провести насыщенные выходные. В понедельник на вечере у друзей познакомилась с Денисом. Во вторник попалась в сети Наташи и все же поехала с ней после работы в салон к Далии. В среду снова встречалась с Денисом (он накануне связался и уговорил меня увидеться и провести вдвоем вечер, а фактически получилось, что еще и утро). В четверг суетливо металась со сборами в преддверии грядущей смены работы, а в пятницу наконец-то отсыпалась! За всю прошедшую неделю. Потому что спать теперь совсем перестала...

А если подробнее, то, вернувшись от Гриши с Надей вся преисполненная планами на общение с Денисом, без сил рухнула в постель. Но стоило мне по-настоящему погрузиться в мир дремы, как неожиданно 'перед глазами' возникли такие узнаваемые и пугающие невероятно раскосые глаза с ромбовидными зрачками. Они словно видели насквозь, манили... Душа преисполнилась томления, необъяснимого желания быть ближе, стремления двигаться навстречу. Самого невыносимого накала эта тяга достигла, когда я, в своем сновидении неотвратимо вглядываясь в его глаза, услышала его зовущий голос:

— Ветерок...

Очнулась у входной двери. Дрожащая и напуганная, в одной футболке. К счастью, мама, обеспокоенная мыслью о том, что на период ее постоянных отлучек я остаюсь в жилом блоке одна, потратилась и обзавелась усиленной запорной системой, которая активировалась помимо прочего еще и сканированием радужки! А для этого мне пришлось открыть глаза и проснуться. Немного посидев и успокоившись, снова прилегла, надеясь, что кошмар не повторится. Увы! Его глаза вновь манили, а голос звал еще настойчивее. И все вновь закончилось возле запорной системы двери, только меня уже наравне с колотящей дрожью пробила испарина, а чувство слабости возросло в разы. Так до утра вторника я раз пять просыпалась в процессе попытки сбежать из собственного жилого блока. В итоге, напуганная собственным неподконтрольным поведением до паники, решила больше не ложиться, а бодрствовать в ожидании выхода на работу. Объяснения произошедшего были одно другого невероятнее, а выводы из всего этого — один другого страшнее. Поэтому я очень надеялась, что Денис не будет затягивать со звонком и сможет мне объяснить происходящее, а возможно, и помочь справиться с новой напастью.

Собравшись завтракать, обнаружила, что воды дома осталось всего пол-литра. Честно полив укроп, остальное оставила на собственный напиток. Как хорошо, что сейчас, в отличие от прошлого, для приема ванны и чистки зубов вода не требовалась! Впрочем, моих проблем это не решало. Опять же, мама прилетит, а дома — ни капли воды про запас, а вдруг будет скачок цен или перебои с поставками?

Неожиданно решившись, залезла в аптечку и, не глядя, выхватила из коробки приличную пачку водоталов. Что бы я об их появлении ни думала, это в прошлом, и возможности вернуть их — нет. А я буду просто глупой, если не использую их с пользой. Поэтому после работы зайду в пункт раздачи воды и оформлю большой заказ на консервированную воду. Сейчас только сумасшедший без запаса живет. А очень поможет мне и маме моя чистая совесть и это состояние в бумажном эквиваленте, если грянет очередной 'засушливый бунт'? Так что решено — потрачу нечестно заработанные водоталы на благо себя и своей семьи, тем более, что не известно, точно ли я их незаслуженно присвоила.

Так, договорившись с собственной совестью, и отправилась на работу — невыспавшаяся и трепетно сжимающая сумку с небольшим состоянием. Рабочий день пролетел незаметно, потому что необходимо было подготовить все дела для передачи коллегам. За этим процессом я так закрутилась, что, утратив бдительность, согласилась на предложение Наташи после работы вновь съездить к Далии.

Помимо нашего бухгалтера мне позвонил Денис. Я была очень рада этому факту и не только потому, что успела соскучиться по парню. Конечно, встретиться с ним хотелось. Ведь я совсем забыла его предупредить о том, что скоро буду работать не на Земле, а на межгалактической космической станции, где располагалась Служба перемены времен. Так что на Землю теперь только в отпуск смогу вернуться. И, конечно же, мне была нужна его помощь, потому что сомнений в том, что сегодняшние ночные испытания связаны с моей локальной амнезией, — не было.

Салон Далии стал настоящим глотком чистой воды посреди целого моря суматохи и непонимания, в которое превратилась моя жизнь после решения съездить на встречу выпускников. Или все началось с платья?

На сей раз, сдавшись под натиском Наташиных аргументов, я снова решила что-нибудь купить. Но не платье, нет. Чур меня от этого!

— Как ты не понимаешь, ведь там все совершенно иначе, там не надо выглядеть однотипно, как на Земле. Наоборот! Работать там — огромная честь, и твоя обязанность — достойно выглядеть. Ты, может быть, в своем лице всех земных женщин представляешь, поэтому прилично выглядеть надо! Тем более волосы у тебя теперь в порядке, жутких очков нет, так что дело только за одеждой, — напирала эмоциональная блондинка.

— Наташа, там помимо меня много землян, и женщины тоже есть... наверное. Так что все не так глобально. И там, наверняка, есть какая-то форма: все же космический объект, — все мои попытки достучаться до разума подруги были пропущены мимо ушей, а меня настойчиво подводили то к одной, то к другой одежке.

Когда же к Наташе присоединилась и сама хозяйка салона, мне пришлось спешно капитулировать по всем фронтам и сдаться на милость победителей. Итогом признания поражения стали: две юбки (обе выше колен!), жакет, три простые маечки, свободные брюки и футболка с тапочками к ним. Но что самое главное — я сама не удержалась и купила четыре пары чулок! Вот какое чудо прошлого в полной мере восхищало меня.

Одним словом, чтобы сделать большой заказ на воду впрок, пришлось сначала зайти домой и вновь запастись водоталами, потому что все взятое с утра потратила под чутким руководством Наташи. Она, кстати, мне еще и подарок всучила — страшно подумать, с чем!

Ночь со вторника на среду выдалась кошмарная. О сне и речи не было. Как невыносимо этого не хотелось, но спать не получалось никак. Более того, пришлось пойти на дополнительные меры предосторожности, прикрутив себя за одну руку и одну ногу к спинкам кровати. Спать в таком положении было невероятно неудобно, но после предыдущей бессонной ночи и сегодняшнего напряженного дня меня вырубило мгновенно! Правда, поспать не удалось... Кошмар продолжался — отливающие желтым раскосые глаза снова манили, а голос отчаянно звал... Теперь я каждый раз просыпалась в процессе высвобождения собственных конечностей из множества тщательно и собственноручно созданных узлов, обливаясь потом, с дико бьющимся сердцем и отчаянно стремясь куда-то. Каждый раз осознавать это было откровенно жутко. Как закономерный итог: после часа ночи, измучившись борьбой с этим наваждением, чувствуя себя совершенно разбитой и слабой от усилий, решила снова бодрствовать до утра. Если дело пойдет так дальше, на новом месте работы мне элементарную медкомиссию не пройти! Уже сейчас я была в том состоянии, когда можно спать стоя, не обращая внимания ни на что. И было очень страшно, что в какой-то момент мое состояние достигнет той критической отметки, когда физиологические потребности возобладают над инстинктом самосохранения, и я все же убегу в неизвестность, прямо в руки того, кто призывает!

В отчаянии, пребывая в состоянии злого бессилия, сидела на кухне и пила искусственный кофе (настоящего земляне были лишены по объективным причинам, а этот заменитель делали тоже из грибов), надеясь на силу самовнушения. Предстояло как-то дожить до утра и перетерпеть новый рабочий день. А ведь я еще Денису потом обещала встречу.

'Денис!' — мысль была спонтанной, и тот факт, что я как ошпаренная подскочила и бросилась звонить фактически еще малознакомому человеку глубокой ночью, только подтверждал критическую степень моей утомленности и притупившиеся умственные способности, но.. Но именно в Денисе мне виделось спасение.

Благо, что парень, пусть и не сразу, но ответил. Пусть и не сразу, но осознал всю глубину моей проблемы и обещал приехать и постараться помочь! Последующий час, вглядываясь в окно на город в свете тусклого ночного освещения, я напряженно ждала его. Было уже все равно — ни общественное мнение, ни безопасность не трогали. Хотелось только получить возможность выспаться. Изучая прошлое, знала, что когда-то была такая пытка — человеку не давали спать, в итоге он доходил до совершенно неконтролируемого состояния. Сейчас мне данный факт был очень понятен! Наконец, в дверь позвонили...

— Не знаю, получится ли у меня заблокировать тебя от восприятия этого призыва, — хмуро выслушав мой сбивчивый рассказ, честно признался Денис. — Вообще не понимаю, как можно влиять на расстоянии? Это же какие-то невероятные силы нужны! Видимо, у них сохраняется какая-то связь с объектом, на который воздействовали, вот он и тянет тебя за эту ниточку. Другим это не объяснишь, хотя кто знает, — бормотал он. — Ну, попробуем, хуже не будет. Постараюсь приказать тебе спать и ни на какие раздражители не реагировать — возможно, в силу того, что я рядом и воздействую напрямую, сумею заблокировать отклик на удаленный призыв.

Поддерживая уже едва стоявшую на ногах меня, подвел к кровати и снова, как тогда в гостях, попросил вспомнить ветер и вслушаться в него...

Проснулась от звукового сигнала. Утро! Раскрыв глаза, долго не могла понять, что не так, откуда ощущаемое напряжение? Потом вспомнила: призыв во сне, звонок Денису, его попытка мне помочь... И, вслушавшись в себя, поняла, что выспалась. Конечно, отдохнуть еще не отказалась бы, но даже несколько часов спокойного сна позволили прийти в себя. Денис смог!

Резко сев в кровати, осмотрелась. Парень обнаружился тут же. Видимо, взяв вторую подушку и плед с кресла, устроился прямо на полу. Сейчас он тоже сел и вопросительно на меня уставился:

— Отдохнула?

Я же, переполненная чувством благодарности, едва ли не со слезами на глазах спрыгнула с кровати и бросилась к нему:

— Спасибо! Спасибо тебе! Я ведь уже отчаялась, — обнимая Дениса.

— Очень рад, что помогло. Я до последнего опасался, что не получится, поэтому решил остаться. Боялся тебя одну оставить, — несколько смутившись моей утренней активностью, пробубнил гость.

— Конечно, я не против, а только рада! И извини, что совсем не подумала об этом, но я вообще думать была не в силах. Тебе очень неудобно было? — виновато отстранившись, покосилась на плед, обернутый вокруг его тела. Тут же обнаружила, что сама и вовсе в одной футболке!

Поэтому, быстро подскочив, ретировалась в уборную, не дожидаясь его ответа. Оперативно приняв волновую ванну, приведя себя в порядок и одевшись, вернулась в комнату. Плед уже свернули и вернули на место, подушку тоже, а ночной гость с задумчивым видом рассматривал мой укроп на подоконнике. Ой! Совсем о нем забыла — что сейчас Денис обо мне подумает?..

— Ванна свободна, — не найдя иного повода отвлечь его, позвала я. — Сейчас завтрак сделаю. Тебе на работу надо?

— Да, спасибо, — он оглянулся, все еще сохраняя на лице выражение легкого недоумения.

Быстро юркнув на кухню, поставила греться воду, благо вчера запас основательно пополнился, и занялась кашей. Надеюсь, чистое полотенце он сам обнаружит, в спешке забыла ему об этом сказать. Денис так же быстро управился и совсем скоро присоединился ко мне на кухне. Я молча пододвинула к нему тарелку с завтраком и кружку горячего напитка, чувствуя боязливую неловкость: если он сообщит куда надо о моем садоводческом хобби, то проблемы мне обеспечены.

Денис тоже молчал, сосредоточенно орудуя ложкой и о чем-то размышляя. Бедняга, наверняка из-за меня он сам не выспался. Покончив с завтраком, мы так же организованно собрались на работу, перебросившись по ходу сборов буквально парой слов. Уже возле двери парень, немного придержав меня, успокоил:

— Не переживай, я никому не скажу, — и, оценив отразившееся на моем лице облегчение, с улыбкой напомнил. — Если еще помнишь, то у нас вечером свидание. Хочешь, у работы встречу? Вы же с Гришей в одном институте трудитесь?

Чувствуя, что рот самопроизвольно расползается в широкой улыбке, согласно кивнула!

Глава 8

Регина

На работе первым встретила Гришу. Сисадмин с самым скорбным выражением лица что-то изучал на моем мониторе. Нет, только не очередной прокол!

— Привет! Ты же не сообщишь мне сейчас, что я неосторожным движением пальца взломала защитную систему нашего военного ведомства? — с тревогой замерев рядом со своим уже занятым рабочим стулом, всматривалась я в друга.

Гриша шумно вздохнул и, развернувшись ко мне вместе с креслом, сообщил:

— Соловьева, вот откуда тебя уронить надо, чтобы мысли в твоей голове упорядочились? Я уже фактически готов решиться на этот поступок исключительно во благо человечества. Почему сразу о плохом думаешь? Между прочим, по официальной версии я направлен поздравить тебя с головокружительной карьерой! Надеюсь, ты не забудешь о моей доброте и всепрощении, и при первой же прогулке в прошлое организуешь мне какую-нибудь судьбоносную встречу с утерянным мешком водоталов?

С облегчением красноречиво смахнув испарину и выдохнув, плюхнулась попой на край рабочего стола и строго уточнила:

— А по неофициальной?

— Надя просила незаметно выяснить у тебя впечатления о Денисе, — признался друг.

— О! Денис! Он — мой герой, — совершенно искренне заверила я Гришу.

Друг окинул меня скептическим взглядом и снова вздохнул:

— Соловьева, мне страшно подумать, что тебя на такую ответственную работу берут. Вот гляжу и удивляюсь — чего ж вы, девки, такие все торопливые? Поулыбались вам, комплиментов наговорили, и все — уже герой. Такие скоропалительные выводы на пустом месте делаете. Да чтобы о человеке так судить, его знать надо! Знать, понимаешь? Порой мужчина, да что там, любое мыслящее существо, не всегда является тем, чем кажется на первый взгляд! А мужчины — это вообще отдельная форма разумной жизни и вам, легкомысленным историкам, — Гриша категорично ткнул в меня пальцем, — нас в принципе не понять. Поэтому всегда суди о ком-то, о его поступках и намерениях, только разобравшись в его характере и мотивах, уяснила? А то сама себе будешь одних проблем наскребать по жизни. Тебе еще в новом коллективе обживаться, причем многорасовом.

— Куда уж нам! — обиделась я за всю женскую половину человечества. — Зато некоторые такие медлительные, что пятый год до ЗАГСа добраться не могут. И совсем не ответственная у меня будет работа. Так, из разряда 'сделай отчет, собери данные'.

— А чего спешить? Я что, 'налево хожу' или зарплату домой не приношу? — пробурчал друг. — А Денис этот меня подсознательно беспокоит. Не спорю, может быть, парень он и хороший, но очень уж увлекающийся какой-то, до фатализма. Так что ты послушай совета и не спеши. А что до работы, то вот как раз собрать информацию и сделать отчет всегда ответственно. Ведь и данные, и отчет для чего-то нужны! Вообще, если по-хорошему, я вот думаю передать с тобой траурное послание руководителю службы технического обеспечения твоего нового места работы. Передам, так сказать, на поруки. Пусть знает, с кем дело иметь придется, и боится заранее.

Возмущенно пнув его слегка ногой, пообещала:

— Имей в виду: съем по дороге, но ни за что не передам! Еще не хватало позориться с первого дня.

— Вот я и говорю — будет катастрофа, это неизбежно, — рассмеялся Гриша.

Я тоже не выдержала и поддержала его улыбкой. А что до взаимоотношений с Денисом, то... как тут объяснишь? Надо обо всем тогда с самого начала рассказывать, а на подобное мне решимости не хватало. Ибо предсказать реакцию Гриши на мой маневр в Казани было несложно. Поэтому тему специалиста по гипнотерапии я решила замять, успокоив друга очевидным:

— В любом случае через два дня улетаю, а Денис на Земле остается, так что и проблемы нет.

— И это к лучшему! — резюмировал Гриша и, поднявшись из кресла, нарочито медленно сообщил. — Мы вчера заявления подали. Прибавления ждем. Так что пиши нам, предательница, почаще из своего прошлого-будущего.

Окрыленная прекрасными новостями, весь рабочий день провела на волне необычайного душевного подъема. Все спорилось: наработки конструктивно рассортировывались, итоговый отчет вышел невероятно информативным и содержательным, а все хвосты и недоделки — выявлены и приняты к активному устранению. Даже перерыв на обед промелькнул как-то незаметно, в круговороте поздравлений коллег и пожеланий уже почти бывшего руководства.

До окончания рабочего дня я еще успела выслушать от коллег множество шутливых пожеланий относительно того, что неплохо было бы изменить в их прошлом. Так что в этом Гриша был не одинок.

Выйдя из здания института, сразу увидела Дениса. Очень впечатляющий молодой человек, если задуматься. Высокий, симпатичный внешне, интересный. Все же жалко, что мы так поздно познакомились.

— Привет еще раз! — махнул мне рукой новый знакомый.

Я довольно кивнула.

— Куда пойдем? — уточнил он.

— На Необычную улицу! — хором ответили друг другу.

Все же в одном городе живем. Куда еще можно сходить в Петербурге? Единственное хоть немного отличное от общей безликости место. Необычная улица! На самом деле она называлась, как и полагается, определенным числовым индексом, но местные жители называли ее только Необычной. Да и как еще можно ее называть, если на протяжении всей ее длины каждый блок в череде плотно примыкающих друг к другу жилых 'контейнеров' был разрисован необычными черно-белыми картинками с сюжетами из жизни. Не представляю, как это допустили власти, но возможно они решили, что хоть какая-то отдушина у людей быть должна. Поэтому улица существовала. Но всего одна. Любые попытки повторить это чудо строжайше пресекались.

А жители нашего города-купола именно это место выбирали для прогулок. Туда же, дождавшись ближайшей аэромаршрутки, отправились и мы. Правда, по пути сделали небольшую остановку, и я, истратив последние водоталы, заказала Грише с Надей свадебный подарок, который должны были доставить в понедельник уже после моего отъезда. Ребят ожидал сюрприз в виде четырехмесячного запаса консервированной воды! Думаю, они будут счастливы.

— Хороший подарок, — подтвердил мои мысли Денис. — С грудничком остаться без воды страшно вдвойне. Детям же не объяснишь, что надо экономить воду и терпеть жажду по возможности дольше.

— А ты тоже уже знаешь?

— Да, Надя меня сегодня на процедуру регистрации пригласила. Заодно и радостью поделилась.

Решив, что момент самый подходящий, со вздохом сообщила:

— А у меня не получится прийти. На новую работу устроилась, буду работать в космосе. Вот, в субботу улетаю.

Денис, с которым мы пешком направились к цели нашей прогулки, растерянно замолчал.

— А на Землю?

— Только если в отпуск, но до этого минимум год, — честно сообщила я, испытывая, кажется, то же разочарование, что и он.

Судьба лишила нас возможности узнать друг друга лучше.

— И что за работа такая для историка в космосе? — спросил и сам неожиданно замер. — Неужели...

Денис потрясенным взглядом впился в мое лицо, ища там ответ. Я кивнула:

— Угу. Просто чудо какое-то, но меня взяли в Межгалактическую службу перемены времен.

— Невероятно, — парень шокировано выдохнул, — полжизни бы отдал за такую возможность!

— Возможно, я не буду справляться, и меня уволят, — поспешила я остудить его восторг. — Тогда сразу вернусь!

— Нет, Регина, — он снова остановился и, развернувшись ко мне лицом, схватил за руки. — Это же уникальный шанс что-то сделать, изменить весь этот ужас, произошедший с нашей планетой. Ведь тебе же небезразлично, я же видел у тебя...

Реагируя на мою испуганную дрожь (кричать об укропе посреди улицы — это самоубийство), он резко оборвал себя на полуслове.

— Извини, но ты ведь понимаешь главное? Это реальная возможность. Тебе необходимо освоиться там, разобраться в том, как верлианцы это делают. Ты обязана спасти свою расу! — голос Дениса вибрировал от сдерживаемого возбуждения, а мне было откровенно страшно.

Сейчас неминуемо накличем беду.

— Тише, — умоляюще попросила я. — Сейчас Служба работает над проблемой марсиан. Это же общеизвестно. Если им помочь удастся, то и о землянах подумают. Необходимо же просчитать миллионы вариантов, спрогнозировать кучу вероятностей. Кто знает, возможно, такая работа уже ведется.

— Не смеши меня! Это никому не надо. Они живут там на своей Верлинее... за стенами этой проклятой тюрьмы, и смеются над нами. Только мы сами, своими руками сможем изменить свой мир, обрести свободу и свою планету! — по ходу высказывания его голос набирал силу, пылая эмоциями, заставляя меня в страхе озираться.

Если нас услышат...

— Тише, тише, Денис! Прошу тебя, умоляю, — шептала я, сжимая в ответ его ладони и ощущая, как холодные струйки пота сбегают по спине.

— Видишь? Мы даже говорить об этом права не имеем! И это жизнь? — он последовал моему призыву и тоже ответил шепотом, но в глазах при этом плескалась невыразимая горечь. — Знаешь, как невыносимо понимать все это и не иметь возможности что-то изменить? Но на что способен одиночка? А вот в твоем случае — способен! Не отмахивайся, прошу, просто подумай об этом на досуге.

И, резко отвернувшись, он пошел вперед, увлекая меня за собой.

— Пойми, — зашептала я в ужасе от одной мысли, что от меня можно ожидать подобного, — со временем наша проблема обязательно будет решена. Может быть, не наше поколение, но наши дети, внуки, они получат новый живой мир. Говорю же, вот с марсианами все разрешится, и примутся за нас.

— Ты просто говоришь языком внушаемой пропаганды, — бросив на меня быстрый угрюмый взгляд, отрывисто сообщил парень. — Скольким поколениям, заключенным в этот мертвый мир пластика, говорят об этом? Обещают, что вот-вот, еще потерпите. И мы терпим, при этом забывая о том, что жизнь вообще другая, настоящая.

— Но ведь там, снаружи, опасно, там бактерия, — мой почти беззвучный ответ.

— Ты в это веришь? — он опять резко остановился. — Ты, историк, и веришь этому? Чушь это все! Нет и не было никогда этой бактерии. А вот верлианцы были, и вопрос о том, почему нас загнали в эти закрытые казематы и вынуждают экономить каждую каплю воды, именно к ним!

Потрясенная его словами, замерла уже я. Как можно даже думать о подобном? Ведь я знаю о прошлом все, вплоть до малейшего факта, мельчайшего воспоминания очевидцев!

— Историю тоже пишут... — грустно прошептал он, понаблюдав за мной. — И тоже с какой-то целью.

Дальше, до самой улицы, мы шли молча. Моего великолепного настроения как не бывало. В голове прочно обосновался страх. Страх, что кто-то слышал, страх, что он прав. Но даже сейчас я была не в силах представить себя способной на какую-то намеренную акцию возмездия.

Сегодня впервые прогулка по Необычной улице не принесла привычного удовольствия. Почему-то, разглядывая эти непрофессиональные, местами неумелые рисунки, я думала о том, какими их увидела бы женщина из прошлого, женщина, которая носила платье и чулки. Сочла бы она эти самодельные карикатуры достойными внимания, ярким и самобытным уголком своего мира? Самым ярким и самобытным...

Денис тоже был молчалив и задумчив. Пройдясь до середины улицы, мы, не сговариваясь, развернулись и пошли к остановке аэромаршруток. Проводив меня до жилого блока, парень на прощание крепко обнял и извинился:

— Прости, что так сорвался. Это все от потрясения. Никогда не думал, что окажусь рядом с человеком, который сможет побывать в прошлом. Вот и не сдержался. Не думай о моих словах, забудь все, что я наговорил: это от зависти, наверное.

— Извини, я не думала, что моя будущая работа так тебя взбудоражит, — я так же обняла его.

— Не хочу терять тебя, ведь общаться дистанционно ты сможешь? — Денис неуверенно посмотрел в глаза.

— Думаю, да. Твой связующий сигнал я знаю — обещаю, что свяжусь!

На этом мы и расстались.

Отоспаться сегодняшней ночью опять не вышло. Нет, манящий взгляд меня после помощи Дениса не беспокоил, но множество тяжелых и противоречивых мыслей лежали на сердце неподъемным грузом, не давая расслабиться и погрузиться в дрему.

В итоге весь следующий день я посвятила бесцветным сборам (осторожно упаковав в вентилирующийся контейнер и свой укроп) и прощанию с друзьями и коллегами. Дома, сочинив огромное и подробное послание для мамы, рухнула спать: неделя вымотала неимоверно.

А уже завтра меня ожидала встреча с Кузьминым, с которым мне предстояло вместе лететь в Службу перемены времен.

* * *

Ведомственный космопорт. Предстоит процедура шлюзового санирования и поэтапного выхода из закрытой жилой земной системы. В результате я окажусь в специальной капсуле, которая доставит прямо на борт нужного звездолета. По маминым рассказам я прекрасно представляла весь процесс.

Кузьмин меня уже ждал. Быстро отправив мои вещи в транспортный поток, снова вернулся в зал ожидания.

— Еще кто-то подойдет? — удивленно поинтересовалась я.

— Изначально предполагалось, что с нами на станцию вернется и руководитель проекта, непосредственный создатель механизма перемещения в прошлое, но в последний момент он предупредил, что вынужден задержаться на Земле, — рассеянно, явно думая о другом, пояснил будущий начальник.

— Верлианец? — с внутренним трепетом уточнила я. Понятно, что на новой работе встречи с ними не избежать, но пока возможно хотелось бы быть от них подальше.

— Да. Он из высших. Наверное, у вас будет возможность мельком увидеть его на базе, но напрямую с сотрудниками других рас он не контактирует. Все взаимодействие с землянами — через меня.

Кричать о том, что меня это полностью устраивает, не стала, но мысленно облегченно выдохнула.

— Он и на Земле бывал несколько раз, но очень кратковременно. А в этот раз почему-то задержался. Сейчас объезжает все наши купола, как с цепи сорвался, честное слово. В любом случае это некритично. У него есть собственный верлианский корабль, так что он без проблем доберется до базы. Просто я думал, что, возможно, он еще передумает, но... — бросив взгляд на часовое табло, — времени ожидать больше нет, поэтому идемте на санирование.

Решительно кивнув, направилась за Кузьминым. Мое пребывание на Земле завершалось, а впереди ждал космос и новая интересная работа!

Глава 9

Регина

Станция, на которой располагалась Межгалактическая служба перемены времен, находилась довольно далеко от Земли: две с небольшим недели перелета, даже при условии перемещения космолета пространственными гиперскачками. А вот до Верлинеи от станции было всего три дня полета! Это меня уже Кузьмин просветил. Но, надо надеяться, по этой же причине с водой там проблем нет.

Заранее обдумав этот вопрос, сразу решила, что предпочту время в пути проспать в капсуле искусственного анабиоза. И для цвета лица полезнее, и высплюсь наконец!

Пройдя санацию, мы с будущим руководителем оказались в транспортной капсуле, которая понесла нас к звездолету. Самым обидным для меня фактом стало абсолютное отсутствие каких-то иллюминаторов. Все было наглухо зашторено, а на мое откровенное недоумение Кузьмин сообщил:

— Прямое распоряжение правительства Земли. Запрещено рассматривать планету с расстояния до одного стандартного гиперпрыжка! Этому распоряжению уже много сотен лет. Даже прямые посадки на Землю приходится совершать на автоматике. Поэтому большинство космолетов, кроме верлианских транспортировщиков (на них запрет не распространяется), предпочитают оставаться на орбите. А пассажиры и грузы перемещаются транспортными капсулами. Но даже висящим над планетой космолетам запрещено использовать системы наружного наблюдения. Это очень строго контролируется пограничным и таможенным ведомствами Земли — на каждый прибывший корабль направляется инспектор.

Об этом я не знала. И данной информацией впечатлилась. Интересно, а что такого можно увидеть на поверхности Земли, что так тщательно скрывали? И почему от всех, кроме верлианцев? За этими размышлениями не заметила, как мы оказались на пассажирском звездолете, следующем в направлении нужного нам объекта. Сразу выразив желание быть погруженной на период полета в искусственный сон, проследовала вместе с остальными желающими за бортовым киборгом в нужный отсек, для подготовки к закупорке в капсулы. Время до прибытия на новое место работы пролетело для меня с пользой и совершенно незаметно.

* * *

Станция оказалась тоже верлианской. В принципе, это было логично: сама идея и механизм переноса в прошлое принадлежат верлианцам (узнать их суть хотелось очень-очень!), и, скорее всего, обслуживанием этого устройства или процесса (как все осуществлялось, я не знала) занимались также верлианцы, ну и расположение в непосредственной близости от их планеты тоже говорило о многом. Маловероятно, что я узнаю о чем-то касаемо деятельности службы раньше, чем подпишу контракт с условиями неразглашения, и мне вживят имплант.

На верлианское сооружение я попала впервые, и была потрясена буквально каждой мелочью. Внешне база напоминала что-то необъяснимое, какой-то хаотичный молекулярный скелет, причем подвижный! Множество разноцветных, странно пульсирующих и местами искрящихся сфер, удаленных друг от друга на разное расстояние и соединенных между собой узкими ножками-перешейками, образовывали трудно воспринимаемую пространственную структуру, которая словно плыла в космическом вакууме.

Если бы не Кузьмин, интенсивно продвигавший меня к цели, я бы так и стояла статуей, олицетворяющей изумление, в прозрачном, наполненном воздухом рукаве посадочной станции, разглядывая возвышающуюся громаду базы.

— Регина Аркадьевна! — недовольно басил мужчина, толкая меня в плечо. — Не задерживайтесь! Если останетесь тут работать, рассмотреть все успеете. А сегодня еще необходимо медкомиссию пройти. Если физически и психически признают годной, придете ко мне для заключения трудового контракта, а потом снова к медикам — на введение контролирующего импланта. А собственно рабочий инструктаж и знакомство с коллегами — завтра.

Так, на ходу изложив планы на будущее, он сдал меня под ответственность встречавшего нас сотрудника службы обеспечения и, наказав ему сопроводить меня по обычному маршруту новичков, спешно ушел.

— Я Кирилл, — отвлек меня от наблюдения за удаляющейся фигурой руководителя ожидающий сотрудник. — Вы готовы отправиться к медикам или нужно время привести себя в порядок?

— Не отказалась бы. Еще никак не отойду от полета, и тут все вокруг такое... непривычное, — с благодарностью согласилась я.

— Спали? — догадался парень. Я кивнула, тогда он, махнув мне рукой, повел по коридору в том же направлении, в котором ранее удалился Кузьмин. — Идемте, есть специальное помещение, там можно умыться и немного перекусить.

— Умыться? — непроизвольно выхватила я из его фразы неизвестный глагол.

— Да, — он снисходительно взглянул на меня, — освежить лицо водой. Тут ее в достатке.

Да, привыкать предстоит ко многому! На негнущихся ногах вслед за своим провожатым дошла до какого-то помещения.

— Вот, это комната отдыха для прибывших землян. Пользуйтесь всем, чем захотите. Я снаружи подожду, если будет нужна помощь — позовите, — распахнув дверь, он предложил мне войти.

— Сколько у меня есть времени? — надо собраться, сейчас слишком ответственная ситуация.

— Минут сорок есть точно! — доброжелательно кивнул Кирилл.

Войдя внутрь, испытала облегчение — в помещении больше никого не было. Заметив автомат с напитками, привычно выудила из кармана купюру, намереваясь купить напиток. Все оказалось бесплатным. Что ж, неплохо. Утолив жажду, присела на небольшой диванчик и, прикрыв глаза, откинула голову на спинку. В таком режиме провела минут пятнадцать. Мысль о возможности умыться пугала неимоверно, а так — расслабившись и собравшись с духом — настроюсь на необходимый режим. Надо успокоиться, сбросить остаточную сонливость и настроиться на деловой лад. Мысленно решившись, встала и вышла из комнаты отдыха, обрадовав ожидавшего Кирилла:

— Я готова, ведите на медкомиссию.

В итоге настрой сделал свое дело. Все обследования я благополучно прошла и так же в сопровождении Кирилла явилась в кабинет уже почти начальника. Кузьмин прямо на рабочей поверхности передо мной распахнул текст контракта и велел читать. Что я и сделала. Согласно данному документу жизнь моя отныне будет подчинена крайне жесткому регламенту. Никакого самоволия, лишь следование распоряжениям руководства и разработанным инструкциям. Они что, на все случаи жизни имеются? Поступать в критических ситуациях сообразно своим намерениям, руководствоваться собственными выводами — запрещено! Всегда и во всем строго по инструкции — рефреном сквозило в каждой строчке. Однако... С момента трудоустройства в Межгалактическую службу перемены времен я обязана согласовывать с руководителем любые планы на время, проведенное вне базы организации. Также я уведомлялась о строжайшем контроле за собственными действиями и даже словами вне стен базы, которое служба будет осуществлять. Очуметь! И как они это смогут сделать? Не удержавшись, тут же адресовала вопрос сидевшему напротив меня Кузьмину:

— А как вы сможете контроль за мной осуществлять, к примеру, когда я в отпуск на Землю улечу, и буду находиться вне систем слежения базы?

— Я уже упоминал имплант. Именно он, вживленный в организм сотрудника, одновременно является гарантом безопасности (через эту привязку мы сможем своего сотрудника даже из прошлого выдернуть в случае реальной опасности) и способом осуществить контроль. Вряд ли смогу полностью пояснить вам устройство чипа. Это тоже верлианская разработка — в его основе особый раствор в гелеобразном состоянии. Верлианцы обладают способностью использовать любую жидкость как аналог нашей информационной матрицы, они утверждают, что вода все помнит, сохраняет в себе отпечаток всего, что происходит рядом. Это лучшая летопись времен. И опять же верлианцы способны эту информацию считывать, причем в он-лайн режиме и даже удаленно. Сам я, конечно, проверить это не в состоянии. Но за годы работы, общаясь с этой расой, уяснил для себя бесспорный факт — они существуют именно в водном информационном пространстве, постоянно реагируя на информативные потоки в водной структуре любого мира так же, как мы реагируем на любой звуковой сигнал и сообщаемся посредством слов или письменности.

— Вы уверены, что это работает? — сомнения все же были: Земля так далеко, неужели реально подобное воздействие?

— Абсолютно. Имел не одну возможность убедиться, причем в действенности обеих функций импланта. Приходилось и спасать ушедших в прошлое сотрудников, а также и пресекать нежелательную разговорчивость. Это, если вы об импланте. А если про общение посредством воды, то на Верлинее и даже тут, строго в своем кругу, они именно так безмолвно общаются, используя повсеместное присутствие влаги. В секторе проживания верлианцев вообще очень влажно, с точки зрения землянина.

— Пресекать? — я буквально выдохнула слово, сразу царапнувшее слух.

— Да, читайте дальше. За разглашение любой информации касательно деятельности организации полагается крайне суровое наказание.

— На органы пустят? — нервно выдала я расхожую шутку.

— Пускать нечего будет, — совершенно серьезно возразил Кузьмин, — имплант, активируя уничтожение носителя, взорвет всю водную структуру нашего организма. Вдумайтесь в это — каждую вашу клеточку под напором содержащейся жидкости разорвет на мельчайшие ошметки.

Я вдумалась и ужаснулась. Все существование подчинено одной цели — работе! Личная жизнь, свобода выбора, непредсказуемые решения, неожиданные поступки, откровенность и искренность, общение с близкими людьми — под запретом. И оно мне надо? Взгляд замер на одном месте, выхватив из текста фразу о том, что введение импланта является обязательным условием для любого наемного сотрудника Межгалактической службы перемены времен.

— А вы? — неожиданно дернулась я. — У вас он тоже есть? Ведь мне вы говорили что-то о службе, пусть и в общих чертах.

— Тоже есть, — мужчина напротив на миг опустил веки, пряча взгляд. — У меня просто иной уровень полномочий и допускается некоторая открытость. Но мои действия также контролируют.

— И как с этим можно жить? — я прямо посмотрела на него. — Что, если я случайно — не знаю, во сне, в бреду или еще в какой-то чрезвычайной ситуации ненамеренно обмолвлюсь... Сразу все?

— Регина Аркадьевна, те, кто контролируют вас, так же анализируют и обстоятельства, сопровождавшие нарушение пунктов трудового контракта. Поэтому ваше предположение маловероятно. Мы предлагаем уникальную работу, поверьте мне, вы просто не представляете насколько. Но она же и невероятно ответственна, именно поэтому введены подобные меры. Вникнув в суть деятельности Службы, вы не будете полагать их излишне строгими, уверяю вас, — спокойно пояснил Кузьмин.

— Погодите, я вас верно поняла — те, кто будут контролировать меня, будут иметь надо мной абсолютную власть после введения этого импланта? Им будут доступны мои мысли, мои ощущения?

— Нет, — он с кривой улыбкой качнул головой. — Только совершаемые вами действия, ваши слова и поступки. Не мысли, не ощущения.

Что ж, хотя бы что-то оставляют мне, хотя бы мир моего сознания и души. Но можно ли утверждать это с уверенностью? Кузьмин сам сказал, что знает о действии импланта только со слов его создателей. Мало ли что, вдруг у них есть основания не быть полностью откровенными? Все же Денису удалось пошатнуть во мне всеземное преклонение перед расой Верлинеи, посеяв зерна сомнений.

— Напоминаю, вы в любой момент можете уволиться. Тогда имплант извлекут, воспоминания о периоде работы здесь заблокируют, — со значением подчеркнул Кузьмин.

Про заблокированные воспоминания он зря сказал. Меня сразу кольнуло чувством знакомой тревоги. Как это неполноценно, как противоестественно, когда ты не хозяин собственной памяти. Как страшно не знать чего-то о себе...

На фоне параграфов о моих обязанностях остальные пункты бессрочного контракта воспринималось не очень радужно. Не впечатляли ни условия повышенного комфорта проживания, ни бесплатное медицинское наблюдение, ни льготная пенсия, ни высокая зарплата, ни даже длительный ежегодный двухмесячный отпуск. Все это как-то меркло на фоне реальной возможности быть ликвидированной в любой момент. Женщина из прошлого, наверное, назвала бы этот контракт 'сделкой с дьяволом'.

Но именно поэтому он так манил. Все вокруг считали возможность работать в Межгалактической службе перемены времен огромной удачей, уникальным шансом. Да я и сама так давно стремилась к этому, желая полностью соприкоснуться с прошлым, когда-нибудь погрузиться в него. Готова ли я принять на себя указанные в контракте обязательства?

И, подавив внутренние сомнения, я решительным росчерком подписала электронный контракт. Кузьмин шумно выдохнул, тут же подхватил мою руку и, на миг сдавив ее в легком пожатии, пробасил:

— Отлично! А сейчас направляйтесь на процедуру вживления импланта. Кирилл вас проводит.

Если мое медицинское обследование осуществлялось командой медиков из числа землян и одного эпизодически подключившегося к процессу марсианина, то сейчас мне предстояло столкнуться с еще одним верлианцем. Поэтому я с особым душевным трепетом следовала за своим провожатым, направляясь на необходимую зачиповку.

— Скажите ему, что вам имплант вживить надо, — на подходе пояснил мне парень. — А то они в основном молчат, поэтому сам не спросит. И вы не удивляйтесь. Только те, что много с людьми контактируют, используют звуковую речь, да и то не слишком активно. Можно считать большим одолжением, когда они поддерживают разговор или общаются с вами.

Мы, воспользовавшись внутренней системой перемещения базы, оказались в странном секторе. То, что тут было влажно, это слабо сказано. Тут кругом была вода — она хлюпала под ногами, проступала и сбегала по поверхности странно пористых стен, казалось, даже струилась небольшими ручейками в воздухе параллельно полу. Почти сразу, подведя меня к очередной двери, Кирилл сообщил:

— Прибыли. Заходите, я традиционно буду ждать.

Поглубже вдохнув, сдвинула дверь и шагнула внутрь помещения. Явно какая-то лаборатория, только излишне влажная. Последовав рекомендации и увидев обернувшегося в моем направлении голубокожего верлианца, четко проговорила:

— Я на вживление импланта, — и протянула идентифицирующий жетон, выданный мне Кузьминым на прощание.

Он кивнул и жестом поманил ближе. Мысленно пожав плечами, подошла. Снова эта слегка голубоватая кожа, эти немногим не вертикальные раскосые глаза с необычным зрачком и плотно прилегающие к голове темные волосы. Неужели и мы, земляне, для них все на одно лицо? По мне он скользнул быстрым взглядом и тихо произнес:

— Шею оголите.

Я подчинилась, спешно расстегивая верхнюю часть типового комбинезона и закручивая волосы в узел на затылке. Облаченный в однотонный зеленоватый балахон медик сосредоточенно взаимодействовал с капсулами, которые осторожно извлек из встроенного в стену отсека. Проследила за тем, как он, предварительно зафиксировав показатели маркера, вставил одну капсулу с вязкой голубоватой субстанцией в медицинский пистолет и обернулся ко мне. Сосредоточив взгляд на моей открытой шее, приложил к коже головку пистолета и надавил на поршень. Пронзило ощущением краткой вспышки боли. А верлианец уже отстранился, приложив к ранке дезинфикатор.

— Рана заживет через пару недель, — снова его тихий голос и второй мимолетный взгляд, который неожиданно словно обо что-то во мне споткнулся.

Верлианец, уже успевший отступить с намерением отойти, резко развернулся ко мне всем корпусом и очень пристально всмотрелся в глаза. Долгим, внимательным взглядом. Я, недоумевая относительно своего дальнейшего поведения, уточнила:

— Как-то оберегать ранку надо?

Верлианец, словно очнувшись, передернулся и отрицательно качнул головой. Тут же выдернул мой жетон из своей системы, очевидно уже скопировав себе данные, и протянул, возвращая. Расценив это как разрешение уйти, застегнула воротник и отправилась к выходу. А он (я спиной ощущала это внимание) так и смотрел мне вслед.

Глава 10

Регина

Завершив собственно этап трудоустройства, была сопровождена Кириллом к теперь уже полноправно своей каюте.

— Тут по соседству, — парень вальяжно махнул рукой в направлении следующих за моей дверью кают, — еще двое женщин-историков живут. Марсианка Теи и землянка Анна, так что будет интересно и обвыкнешься скорее. А пока располагайся, информация о расписании базы, о рабочем распорядке — в системе, проводник в нее стандартный. Все тут могут пользоваться в личное время теми технологиями, к которым привыкли. Вещи уже тоже должны быть в каюте. Если возникнут сложности или вопросы, активируй на личном зуме функцию 'помощь' и внеси запрос туда. Наш отдел сразу отреагирует.

Благодарно кивнув Кирилу — мне бы самой тут за месяц не 'найтись' было — поднесла жетон к сканирующему устройству и шагнула в отъехавшую дверь. Вся эта нервная суета с медиками и напряжение разговора с Кузьминым сказались самым определенным образом — я вымоталась и испытывала элементарное желание просто расслабленно посидеть в одиночестве. Поэтому, быстро обежав глазами картину внутреннего оснащения каюты, выхватила взглядом встроенную кровать. Быстро выдвинув ее, рухнула прямо поверх защитного чехла.

'Уфф, наконец-то можно расслабиться!' — испытала настоящее облегчение. Прикрыв глаза, мысленно пробежалась по последовательности событий сегодняшнего дня. Смущало многое и наверняка не без оснований. Но жребий был брошен, и предстояло привыкать к новому жизненному этапу — новой работе, новому окружению и новому статусу. Придется быть ответственнее и следить за тем, что говорю.

Опять же, неожиданно поймала себя на мысли, что за всей этой круговертью переживания о странном происшествии в Казани померкли. Это и к лучшему, давно пора оставить все в прошлом. Его не изменишь, как бы сомнительно с точки зрения сотрудника службы перемены времен это ни звучало.

Звуковое оповещение о посетителе стало неожиданностью. Резко подскочив, на мгновение застыла, вслушиваясь в мелодию, а потом метнулась к дверям. Не подумав предварительно посмотреть, кто явился, активировала запорную систему. Дверь плавно отъехала, явив моему взгляду двух незнакомок. Марсианка и землянка. Очевидно, те самые, упомянутые Кириллом, соседки.

— Мы — знакомиться! — тут же подтвердила мои подозрения та, которая землянка и, видимо отреагировав на мое потрясенное выражение лица, тут же добавила. — Извини, что так вот вваливаемся, но мы тут все столько лет в 'собственном соку' варимся, что любопытство разбирает... А сегодня как раз выходной. И мы с Теей подумали, что тебе может помощь понадобиться.

Познакомиться с кем-то заранее, до завтрашней встречи с коллективом, было бы неплохо, поэтому я отступила в сторону, приглашающе махнув девушкам рукой. Хотя не люблю я нашествий в свое личное пространство. Должно же у каждого быть место, куда никто не ворвется и где можно просто побыть одному, занимаясь чем угодно?

— Я еще даже осмотреться не успела, — все же намекнула я гостьям на излишнее рвение.

— Мы как раз поэтому и поспешили, — хитро прищурилась та, которая Анна, и тут же подтвердила данный факт, сообщив. — Я — Анна Ковач, мы с тобой в одном отделе работать будем, а это — Теи, она в марсианской группе трудится.

Отступив на шаг, я присмотрелась к девушкам. Анна была розовощекой, пышущей здоровьем и жизнерадостностью, невысокой, но крепенькой брюнеткой. Умильные ямочки на лице, серые глаза и короткая стрижка только подчеркивали явно энергичный характер. А вот марсианка, что в принципе характерно для их расы, была отстраненно безразлична. Удлиненное, субтильное тело карминовой женщины, с непропорционально длинными и тонкими руками, увенчанное заостренной к затылку головой с роговыми гребнями, просто кричало о расслабленности и безынициативности. Прийти ко мне явно было не ее идеей. Даже в абсолютно черных бездонных и непомерно больших марсианских глазах застыла скука. Рот, едва заметной узкой полоской обозначавшийся на лице, был недовольно поджат.

— Регина, — представилась я в ответ.

— Ты по какому периоду специализируешься? — тут же наградила меня Анна следующим вопросом, бесцеремонно заглядывая во встроенный шкаф. — Ой, ты не разбирала еще ничего. Как же хорошо! Люблю покопаться в одежке. Так что давай чемодан — развешу.

Девушка хихикнула, бросив на меня быстрый взгляд через плечо.

Проигнорировав предложение, сообщила:

— Сейчас работала над эпохой начала освоения Марса.

Обе коллеги как-то многозначительно переглянулись, и неожиданно именно Теи прокомментировала:

— Уже вторая.

Прозвучало это несколько тревожно, поэтому я вопросительно взглянула на Анну.

— Ты второй новый историк, появившийся за этот год, и с той же специализацией, — пояснила она тут же.

— А с первой что-то случилось? — с подозрением переспросила я.

Марсианка хмыкнула, Анна пожала плечами и расстроенно ответила:

— Да что с ней будет, сколопендра — она и в космосе сколопендра! Завтра увидишь — сама все поймешь.

Поняв, что гости пришли всерьез и надолго, двинулась к собственному багажу, в количестве двух больших боксов стоявшему по центру каюты. Тот, что с одеждой, подпихнула к сразу заулыбавшейся Анне, а сама принялась за другой — с личными вещами и просто с разными разностями.

— А ты с ванной разобралась? — неожиданно снова проявила признаки жизни высокая Теи — метра два с половиной, не меньше!

А с чем надо в ванной разбираться? Насторожившись от вопроса, отложила рамку с фото и отправилась изучать обозначенный объект. Обе соседки двинулись следом. Внутри все действительно было странно. Ни кабинки для волновой чистки, ни маленькой чистилки для поверхности рук, да и унитаз выглядел... необычно.

— А... — недоуменно начала я, обернувшись к соседкам.

— Мы потому и пришли, — сочувственно кивнула Анна. — Я себя девять лет назад как вспомню...

Девушка подошла к странному длинному углублению, утопленному в пол.

— Это ванна, в ней моются. Водой!

— Ванна? Водой? — недоуменно повторила я. Почему она называет эту яму, как и помещение, и... Как водой?

— Да, смотри, — с этими словами девушка наклонилась вперед и хлопнула ладошкой по странному рычагу. Он поддался и опустился вниз, а из отверстия в одной из боковых поверхностей этой ямы потекла вода! Инстинктивно, не думая ни о чем, я рывком кинулась вперед, стремясь поймать бесценную влагу, но была перехвачена Теи.

— Т-ш-ш, — удерживая меня за локоть, прошипела она, — не пугайся, просто смотри.

Иного мне не оставалась, поскольку хватка у девушки была поистине мужской. Но сознание, опаленное безотчетной паникой, требовало от тела действий, которые ему были недоступны. Поэтому меня пробило нервной дрожью. Так я и стояла — трясясь от собственной беспомощности и потрясенными глазами наблюдая за происходящим. Вода, скапливаясь в этой яме, постепенно наполняла ее. А Анна, выждав, пока ее там наберется немного, дернула рычаг вверх. Поток воды оборвался, вызвав в моей душе невероятное облегчение.

— Даже не пытайся это понять, — спокойно сообщила землянка, — просто запоминай. Мне не меньше года понадобилось, чтобы начать спокойно мыться. Слушай: надо раздеться и залезть в ванну, вода горячая и холодная, регулируешь поворотом вправо и влево. Вот губка, ею себя намочишь. Вот гель — им натрешься и смоешь губкой в воде. И просто делай так, не думай о страхе, о том, что преступление, не поддавайся панике, просто бездумно делай, как я сказала. Вот гель для волос — им намылишь влажные волосы и тоже смоешь в воде. И не думай о том, что ты ее испортишь, что она станет непригодной к потреблению. Просто делай, как я сказала и не думай по-земному. Воды тут бесконечно много. Потом, вот видишь панель, нажмешь на нее и использованная вода утечет. Поняла?

Я на автомате кивнула. Просто чувствовала, что не в силах попросить повторить, я просто не верила своим ушам, не смогла бы еще раз об этом услышать. Это даже хуже, чем богохульство!

— Эх, знала бы ты, как я тебя понимаю, — Анна, приблизившись, тихо коснулась моей руки, — но иначе будешь ходить грязная! Я именно так и делала, пока Теи мною не занялась. Давай дальше — тут принцип везде один, вот видишь, это раковина...

Анна продолжала говорить, а я слушать, но... не понимала ничего! Просто не слышала. Наверное, эта информация для моего сознания была запредельной, и оно перестало воспринимать ее, сообразуясь с инстинктом самосохранения.

— Ужин сегодня лучше в каюту закажи, — Анна, кажется, поняла, что я временно выпала из разговора, — хватит с тебя потрясений. А завтра на обед вместе сходим. Опять же покажем, что к чему.

Я дрогнула и отступила в комнату. Соседки с ухмылками вышли следом.

— Еще о чем-нибудь спросить хочешь? — Теи.

— А что завтра будет? — неожиданно для самой себя выдала самый верный вопрос.

— Ничего страшного, — уверенно махнула рукой Анна, — в девять быть в кабинете Кузьмина, он тебе касательно работы все разъяснит, должностные обязанности, ход нашей деятельности, чего от тебя ждет, какие задачи поставит. Потом приведет к нам в отдел, представит, покажет рабочее место и выдаст первое задание. Несложное, учитывая твое волнение. Твой стол и стул уже стоят, мы на нем уже все посидели на удачу, а сколопендра даже поплевала, но это она по принципу — не подсидишь ты, подсидят тебя! А ей надо волноваться — из вас гарантированно только кого-то одного оставят. И мы все заранее за тебя!

Впечатленная емкостью сообщения, осторожно присела на стул: что-то ноги держать перестали.

Девушки опять переглянулись, и уже Теи решительно объявила:

— Мы тогда пойдем, ты привыкай и, главное, не тревожься: со всем постепенно освоишься. Если будет нужна помощь — мы рядом, обращайся.

Благодарно кивнув, проследила, как девушки скрылись за дверью, и перевела дыхание. Насыщенный день! Но то ли еще будет... Последовав совету, заказала еду. Кирилл был прав — система дистанционных функций была типично земной. Пока ждала герметичный бокс с едой, развесила часть одежды в шкаф, попутно решив, в чем явлюсь завтра. На Теи и Анне была совсем не унифицированная одежда, а мне завтра надо первое впечатление произвести. А по одежке все еще встречают... Так что приоденусь — юбка, жакетик и чулочки с туфлями. Историк же я, вот и буду соответствовать модному историческому тренду.

Вытянув из встроенного блока внутренней доставки поступивший бокс с заказанной едой, устроилась за столом. Вообще, жилая каюта в отличие от ванны была привычно нормальной: стол, два стула, кровать-трансформер, шкафы. Отложив разбор вещей на 'когда-нибудь потом', принялась за еду, параллельно сочинив маме большое отчетное послание на зуме. Стараясь не упомянуть ничего запрещенного, внимательно перечитала текст и только после этого повесила письмо в очередь на отправку. Надо будет выяснить, как часто с базы отправляют почтовые пульсары и сколько времени надо этим импульсам, чтобы добраться до Земли и Марса.

Теперь предстояло самое трудное — посещение ванной.

Слов нет для того, чтобы описать, как я промучилась с этой странной моделью унитаза, в котором при нажатии кнопки утилизации почему-то со всех сторон текла вода. Паника у меня была неописуемая. Пока я судорожно металась по помещению в поисках того, во что можно ее собрать, вода резко прекратила течь. Я едва не рухнула от облегчения на пол. Чувствуя себя первобытным дикарем, неуклюже топчущемся на божественном Олимпе, решила, что с его использованием до утра потерплю, а там уточню у Анны, как бороться с потопом. Успокоенная этой мыслью, начала размышлять, как организовать процесс чистки.

Конечно, Анна сказала сделать и не думать, но... как это осуществить на практике, когда при одной мысли о том, что польется вода... много, а я ее безвозвратно испорчу и буду вынуждена в итоге избавиться, цепенело тело и замирало сердце? Нет, надо что-то придумать. Возможно, стоит ее сохранить на случай повторного использования? И надо расходовать небольшими порциями, экономно. Вот только во что их отделить? Из емкостей в наличии имелась только эта гладкая яма, но она огромная... Придирчиво осмотрев каждый уголок ванной и каюты, ничего подходящего по форме и объему не нашла. Но неожиданно вспомнила о имеющейся у меня вазе нестандартной формы — широкой и достаточно глубокой, литра на полтора объемом. Радостно ее прихватив, вернулась в ванну. Соблюдая инструкции Анны, с огромной осторожностью пустила воду, стараясь не потерять ни капли.

Набрав почти полную вазу теплой воды, тщательно прикрыла рычаг и бережно поставила емкость на дно ямы. Быстро разделась, прихватила гели, мочалку и тоже залезла в яму. Осторожно, стараясь не пролить на дно ни капли, обтерлась влажной губкой, содрогаясь от странного ощущения прохлады и противоестественности собственных действий. Потом выдавила на губку немножко геля и повторила операцию, и опять обтерлась влажной губкой. Дрожа от ощущения странным образом похолодевшего воздуха, принялась за волосы. Скрючившись на дне ванны, склонилась над вазой и каким-то акробатическим образом умудрилась намочить волосы, потом слегка намылила и так же, мучаясь от неудобства, промыла их в вазе с уже порядком помутневшей водой.

Наконец разогнувшись, откинула мокрые волосы на спину, резко вздрогнув от ощущения прохлады.

'Да что за жуть у них с гигиеной?! Что, так трудно кабинки с волновым душем поставить?' — злилась я.

Выбравшись из ямы-ванны, потрясенно осознала — после такой очистительной процедуры необходимо чем-то обсушиваться! Влага ощущалась на поверхности всей кожи пугающе вязкой субстанцией, очень холодной субстанцией! Стуча зубами, кинулась в комнату и, выдернув из шкафа первую попавшуюся футболку, принялась промокать поверхность тела. Было все так же прохладно!

В отчаянии, замотав в футболку волосы, стремительно распаковала кровать и нырнула под одеяло. Как они вообще тут живут?! Но хорошо, что воду из вазы не вылила. Завтра для унитаза пригодится.

Минут десять сильно дрожала, прежде чем появилось ощущение, что прохлада отступает.

'Как холодно и плохо быть мокрым!' — с этим выводом и заснула.

* * *

Проснулась по общему звуковому сигналу. Сразу же вскочила и, заправив постель, побежала в ванну. Похвалив себя за предусмотрительность, с пользой использовала оставшуюся со вчера грязную воду — это позволило избежать потопа в унитазе. Хорошо, что зубная щетка у меня была аэромагнитной, так что тут я опять воду сэкономила. Волосы после вчерашней влажной помывки были несколько странной формы. Пришлось их долго расчесывать, а потом скрутить в узел на затылке, позволив кончикам рассыпаться произвольной живописной массой.

Волнение не покидало ни на минуту, поэтому есть не стала — завтрак просто застрял бы в горле. Оделась согласно намеченному вчера плану и — вуа-ля, к 8.45 была готова. Надо еще выяснить, где кабинет Кузьмина, поэтому оперативно выскочила из каюты, едва не налетев на Кирилла.

— Ой, прости, — повинилась я, спускаясь с его нечаянно оттоптанных ступней.

— Ничего, — парень созерцал меня очень внимательно. — Я должен проводить к руководителю, а то сама пока не сориентируешься.

Благодарно кивнув, уточнила:

— Ты пока моим ангелом-хранителем работать будешь?

— Первое время буду сопровождать по потребности, — пространно сообщил Кирилл.

Мы переместительной системой достигли нужного этажа, причем парень пояснял мне маршрут по ходу, и двинулись к нужному помещению. Это явно был не жилой сектор — дверное полотно в каждом встречном проеме поднималось, реагируя на движение, уплывая куда-то в потолок. Когда мы вплотную приблизились к нужной двери, она неожиданно тоже уплыла, а навстречу нам выскочил крайне взбудораженный Кузьмин.

— Игорь Борисович, вот... — начал было отчитываться Кирил, но был оборван на полуслове резким взмахом руководящей длани:

— Я понял. Нового сотрудника в мой кабинет, сейчас Лео Кайде сюда пришлю, пусть пока сделает ей транзимер. А мне надо срочно уйти. Прилетел Орино и вызывает меня, — с невероятной скоростью протараторив распоряжение, Кузьмин проскочил мимо нас и спешно удалился.

Вот и первый рабочий день! Что-то не задалось с самого начала.

— Ну, пойдем, — подтолкнул меня вперед сотрудник службы помощи. — Сама видишь, руководитель проекта вызвал, так что придется подождать.

Понятливо промаршировав внутрь, присела на диванчик и уточнила у так же вошедшего спутника:

— Это который Орино?

Кирилл кивнул.

— А Лео Кайде кто? И что он мне должен сделать? — лучше быть заранее в курсе уготованного.

— Специалист службы технического обеспечения, он с землянами работает. Транзимер — это ерундовина такая, марсианская штука, она у нас у всех есть. Вроде как навигационная система по функциональности, вот появится у тебя и ты сразу же ориентироваться станешь на территории базы, у тебя в голове четкая ее структура появится, — как-то не совсем уверенно и местами путано пояснил Кирилл.

— Как понять, в голове? — внутренне всполошилась я.

— Да он сейчас сам пояснит, — с мучительным вздохом сообщил парень.

М-дя... Ладно бы он только сообщил. Взгляд упал на скрещенные ножки в ажурных чулочках, напомнив о цели моего визита. Я вообще-то должна выглядеть собранным и адекватным профессионалом! Одета я вполне солидно, даже с изюминкой, с претензией на индивидуальность, можно сказать. И вести себя надо тоже сообразно, а не в панику ударяться. Что там у меня в душе творится — дело десятое, а 'лицо держать' надо. А то ведь еще и сколопендры всякие существуют и, как выяснилось, естественный профессиональный отбор предстоит...

Так что быстро нацепляем масочку хладнокровного и невозмутимого профессионала, прячем за этой ширмой всю внутреннюю неуверенность и... начинаем погружаться в рабочий процесс! Подобравшись, я мысленно настроилась на образ и приготовилась ответственно подойти к встрече с этим Лео.

Последний ждать себя не заставил, практически тут же, склонив голову, войдя в кабинет моего непосредственного начальника. Высоченный потомок жителей красной планеты произвел впечатление неоднозначное. С одной стороны, типично длинный, скелетообразный трехпалый и яйцеголовый марсианин, но с другой... Было в нем что-то до боли родное. Сама поразившись этой мысли, принялась внимательно разглядывать мужчину — откуда такое ощущение? И поняла: было что-то в его облике, какая-то очевидная рассеянность, самопогруженность, гениальная отстраненность... Видимо, 'сисадмины' — это особая каста разумных существ и раса тут роли не играет. Он мне чем-то неосознанно Гришу напомнил!

— Вы Регина Аркадьевна? — даже не задержавшись взглядом на моих ногах, он по-свойски прихватил мою ладонь. — Я — Лео Кайде, надо вам транзимер установить, — сообщил он цель визита.

А я, мимолетно пробежавшись взглядом по паучьи длинной кисти мужчины, по трем, обхватившим мою ладонь, пальцам, почему-то подумала о странности: марсиане к нам ближе территориально, но анатомически мы более схожи с венерианцами, вернее верлианцами. Примечательно и интересно.

— Тогда я свободен, — и Кирилл, махнув на прощание, оставил нас одних.

— А что такое транзимер? — серьезным тоном, высвобождая руку, вернулась я к насущному.

Марсианин покосился на меня так, что сердце опять сжало ощущением узнавания — за безнадежную принял!

— Навигационный механизм, формирующий в мозжечке земного мозга картину окружающего пространства. Очень подробную картину! — последняя фраза прозвучала гордо.

Спаси нас Господи от увлеченных изобретателей и гениев!

— В мозжечке?! — переспросила я.

Марсианин кивнул.

— И как он с ним взаимосвязан? — предчувствуя неприятность пятой точкой, поинтересовалась я.

— Он органический и обладает функцией простейшего перемещения к заданной цели. Вдыхаете его — и все. Дальше он сам до нужной зоны мозга доберется и врастет.

Вкупе с уже имеющимся имплантом... Стану скоро биороботом.

— А он большой?

— Нет, — умилился Лео Кайде, заставив меня напрячься. — С ворсинку!

В носу заранее засвербело.

— Сейчас! — с этими словами признанный гений технологий извлек из широкого кармана комбинезона небольшой контейнер с малюсенькими капсулами. Одну достал и принялся развинчивать. На дне ее, тщательно присмотревшись, я действительно обнаружила крохотный волосок длиной меньше сантиметра.

— Готовы? — уточнил мужчина, придвигая открытую капсулу ко мне. — Просто поднесите к носу и сделайте глубокий вдох.

Я приготовилась, перехватила капсулу, поднесла к носу, зажмурилась и — чихнула! Вот до чего мытье водой доводит. Резко распахнув глаза, вместе с марсианином синхронно проследила взглядом феерический взлет блестящей невесомой органической разработки, которая, на миг застыв в максимальной точке своего полета блеснувшей искрой, плавно спланировала вниз... прямо на мою ногу. Этот факт мы, напряженно затаив дыхание, пронаблюдали оба.

— Не шевелитесь! — негодующе прошипел марсианин. — Как можно так несвоевременно чихать?!

'Ну, точно, Гриша!' — уверилась я.

Мужчина между тем, опустившись на колени, и с фанатичным возмущением на лице, едва не прижимаясь к моей коленке плоским носом, принялся всматриваться в каждый сантиметр моей конечности, выискивая подотчетный волос.

— Ползет, — спустя время донесся до меня его голос.

Как? К мозжечку? Оттуда?! Я впечатленно засопела, представив себе время ожидания.

— Не дышите, — тут же донеслось шипение, — и эту... одежду поднимите выше.

Одежду? Я, растерявшись, не сразу поняла, что речь о юбке! Тут же подцепив ткань на бедрах, плавно начала подсобирать ее, приподнимая выше. Мне что, так ее вообще снять придется? Мысль вызвала негодование.

Юбка ползла выше, за ней методично следовал плоский нос моего нового коллеги, а, значит, и проклятый транзимер.

'У него их несколько в контейнере. Чего он конкретно к этому прицепился?' — злилась я нелепости происходящего.

Чувствуя, что подобрала подол выше края чулка и уже отсвечиваю полоской голой кожи, собралась возмутиться и потребовать прекратить это безобразие, когда...

Если бы я была фаталистом, я бы сказала, что это рок. Дверь стремительно скрылась в потолке и в проем шагнули двое.

— Орино, я понимаю, что ситуация выглядит не в мою пользу, но позвольте мне... — увидев нашу резко застывшую от неожиданности композицию, он осекся и тоже замер на месте.

'Шея Кузьмина стала покрываться красными пятнами', — рассеянно отметило почему-то мое сознание. — 'И все это в дополнение к уже покрасневшему лицу. Здоровье 'барахлит', определенно'.

Почему я думала об этом? Наверное, для того, чтобы не упасть в обморок, а то и вовсе не рухнуть замертво. Отвлечься, на что угодно отвлечься — было необходимо мне сейчас.

Ведь тот, кто стоял рядом с Кузьминым, тот, кто (я чувствовала это!) прожигал меня неумолимым взглядом, тот, кого я узнала сразу, хотя и взглянула всего на долю секунды, сразу отведя взор... это был ОН. Тот верлианец из Казани, тот, кто оставил меня на ночь в своем номере с непонятной целью, тот, кому я не вернула две тысячи водоталов, и тот, кто звал меня к себе каждую последующую ночь! Все, ситуация — хуже некуда! Это полная катастрофа!

'Ведь он еще и Орино — руководитель этого проекта и этой службы!' — осознала я масштаб проблемы.

Глава 11

Регина

Секунды, минутки, часы, дни, годы... вечность. Время остановилось и одновременно неумолимо промчалось мимо, отмеряя уготованный мне период работы на новом месте. Все! Этого моя карьера не переживет, тем более учитывая предыдущую 'встречу' с руководителем проекта.

В ситуации глубокого потрясения мозг начинает странно реагировать, фиксируя мелочи, которые в обычном состоянии никогда бы не заметил. Так и я сейчас отмечала багровеющую шею Кузьмина, узор на половом покрытии, неравномерный шум нашего дыхания. Также со всей полнотой самоотдачи задалась вопросом: как еще стою на ногах? Этот факт искренне изумлял невозможностью. Видимо, мозг, выпав в прострацию, временно по причине недееспособности утратил контроль над нервными центрами организма, в результате чего я лишилась чувствительности — ноги окаменели и не воспринимались сознанием как часть меня. Но почему-то данный нюанс нисколько не мешал этим самым нервным центрам чутко реагировать на взгляд верлианца — его я неотступно чувствовала кожей, и сейчас, даже не глядя на обладателя неземных глаз, знала, что он замер, сконцентрировавшись на светлой полоске кожи, видневшейся над чулком.

Прошло не более пары минут всеобщего потрясения, а перед глазами успела промелькнуть жизнь. Те, кто утверждает, что это возможно лишь перед смертью — не правы. Ну, и черт с ней, с работой! Внезапно подумать так было облегчением! Я профессионал? Или обморочная барышня? Мы ничего предосудительного не делали, поэтому пусть будет стыдно тем, кто что-то не то подумал!

С этой мыслью я разжала пальцы, сминавшие ткань одежды, позволяя ей плавно скользнуть по бедрам, укрывая тело, предрешая судьбу транзимера. На последнее, кстати, сразу среагировал марсианин, с резким шипением дернувшись на месте.

— Регина Аркадьевна! — одновременно прозвучало из уст марсианина и Кузьмина, причем одинаково возмущенно!

А верлианец молчал. А я на него так и не смотрела — не могла. Ни одного взгляда не смогла бросить, после того, первого, мимолетного. Очнь страшно было и стыдно. Даже гадать не надо о том, в каком он шоке от факта моего присутствия на базе, а уж от представившейся картины... Что он обо мне думает, узнать тоже не хотелось. И это не рок. Это удар в спину! От судьбы...

Лео Кайде быстро разогнулся и, все еще недовольно передергиваясь, потянулся к контейнерам с оставшимися капсулами, сообщив руководству невозмутимым тоном:

— Ваша новенькая уничтожила уникальный экземпляр! И я за это отвечать не намерен!

Прозвучало это как 'наберут по объявлениям!'. Я внутренне поникла: сказать, что первый рабочий день не задался — было крайне оптимистично. Видимо, он в принципе станет и последним.

Но действия марсианина неожиданно разрядили обстановку: Кузьмин как-то незаметно обмяк, расслабляясь, а верлианец... он молча развернулся и вышел! Последнему обстоятельству я особенно порадовалась. В его присутствии моя жизнедеятельность определенно сходила на нет.

Как только дверь за руководителем проекта закрылась, Кузьмин резким шагом прошел к своему креслу и с видимым облегчением сел в него. После чего вперил в меня негодующий взгляд и рявкнул:

— Что за поведение?! Мне только этого сейчас не хватает! Мало мне сложностей с Орино — он очень нетерпим к проявлениям любой профессиональной несостоятельности — так теперь еще и за глупую новенькую сотрудницу объясняться! Надеюсь, вы понимаете, что своей безответственностью и легкомыслием лишили себя всякого шанса на долгую и плодотворную работу в нашей службе?!

— Но позвольте... — в недоумении попытался вмешаться в разговор марсианин, уже извлекший новую капсулу с транзимером.

— Все, что хотел, я сказал! — еще громче рыкнуло начальство и отмахнулось от пожелавшего внести ясность коллеги. — Не трать на нее время, она у нас не задержится!

Возникло стойкое ощущение, что на мне сейчас просто отыгрались, воспользовались подвернувшимся шансом выплеснуть свой гнев. Наверное, я уже даже была к этому морально готова. И, кажется, в свете выяснения личности начальника проекта я даже была готова снова стать рядовым земным историком, но судьба не желала идти навстречу моим планам.

Неожиданно кабинет Кузьмина наполнился тихой звенящей мелодией, в которой все присутствующие сразу распознали сигнал пришедшего на зум сообщения. Недовольный заминкой, Кузьмин рывком раскрыл на рабочей поверхности визуальный экран и с угрюмо поджатыми губами принялся вчитываться в поступившее сообщение. Прочел и замер. О чем-то недоуменно задумавшись, снова принялся всматриваться в текст. Мы с Лео пристально наблюдали за сменой эмоций на его лице — угрюмость уступила место потрясению.

— Что ж, — наконец оторвавшись от сообщения, Кузьмин поднял взгляд на меня, — все даже хуже, чем я думал. Вы удостоены 'чести' быть уволенной самим Орино. Он приказал сопроводить вас к нему в кабинет. Надо полагать, ваше поведение его тоже не оставило равнодушным. Что ж, я умываю руки. У вас была перспектива отличной карьеры, и только вы виноваты в том, что она не реализуется!

Решительно встав, он двинулся к двери:

— Лео, вы свободны, данной сотруднице ваша помощь уже не понадобится. А вы, Регина Аркадьевна, следуйте за мной!

Помертвев от скверного предчувствия, я, с трудом вспомнив как двигаться, шагнула за ним.

Погрузившись в печальные размышления о собственной невезучести, бездумно следовала за гневно шагающим впереди мужчиной. Краем сознания отметила, что мы снова во 'влажном' секторе базы.

— Вот, — привлек мое внимание немного успокоившийся за время пути Игорь Борисович, и я поняла, что мы уже 'на месте', — подождите здесь, я сначала сам с ним переговорю, и потом вас вызовем.

Смиренно сев в указанное кресло, осмотрелась. Кузьмин скрылся за широкой дверью в глубине помещения: видимо, там и находилась святая святых — кабинет руководителя Межгалактической службы перемены времен. Помимо меня в помещении за необычной рабочей поверхностью обнаружился незнакомый верлианец. Рядом с ним необъяснимым образом вился поток воды, образуя в воздухе своеобразную подкову. Верлианец периодически с самым сосредоточенным видом погружал в жидкость ладонь и, замерев ненадолго, принимался что-то делать на поверхности перед собой. На меня он бросил мимолетный взгляд и продолжил свое занятие. Видимо, это помощник.

Тоже утратив интерес к мужчине, задумалась: гораздо важнее сейчас было морально настроиться на непростой разговор. Пытаясь мысленно поставить себя на место Орино, как ни смотрела на сложившуюся ситуацию — все выходило не в мою пользу. В свете его представлений обо мне как ни крути, но ситуация выглядит неприглядно. Не представляю, какие найти слова и аргументы, чтобы убедить его в отсутствии злонамеренных планов по растлению коллектива.

— Регина Аркадьевна, — отреагировав на собственное имя, поняла, что замеченный ранее помощник стоял напротив и пытался обратить на себя мое внимание, — прошу вас, идемте за мной: Орино просил вас подождать в другом месте.

— В другом? — испуганно пролепетала я, боясь предположить, в каком.

Может быть, сразу без объяснений погрузят в состояние анабиоза, закупорят в капсулу и в таком виде отправят на Землю — как совершенно асоциальный элемент?!

— Да, там вам будет лучше, — спокойно пояснил верлианец.

Я дернулась: 'Лучше для чего?'

И ,судорожно замотав головой, взмолилась:

— А можно, я тут подожду? Пожалуйста!

Верлианец уставился на меня с недоумением. Но, помолчав немного, растерянно ответил:

— Ну, если вы настаиваете...

Энергично закивав, я подтвердила, что очень настаиваю. Он в задумчивости отошел к своей рабочей зоне. Тут же отъехала входная дверь и в помещение, пригнув голову, шагнул Лео Карде. Меланхолично кивнув верлианцу, он неспешно прошествовал через приемную и также скрылся в кабинете Орино. Начался разбор полетов! Сейчас и до меня дойдет очередь... Вариант с анабиозом уже не казался катастрофичным.

Но прежде чем я успела снова погрузиться в свою тревогу, дверь вотчины моего уже знакомого верлианского незнакомца резко отодвинулась, позволив выскочить злому Кузьмину. Причем, проигнорировав меня, он пронесся мимо и выбежал из приемной. Растерянно проводив его взглядом, обернулась к помощнику:

— Теперь мне заходить? — неуверенно и от того тихо пробормотала основной вопрос, не понимая, что делать дальше.

— Не приглашали, — спокойно сообщил верлианец.

И я снова с облегчением выдохнула. Пока еще живем!

Но счастье, что уже характерно, было недолгим. Спустя минут пять дверь в кабинет начальника базы снова открылась, явив моему взгляду марсианина и, собственно, главу службы. Лео Карде так же невозмутимо попрощался и удалился, а вот Орино... с улыбкой двинулся ко мне. Почему-то от вида этой улыбки мне мгновенно вспомнилась его настойчивая манера общения и резко поплохело — пробил и мой час!

— Идемте, — остановившись рядом, верлианец протянул руку, желая помочь встать.

Испуганно шарахнувшись, подскочила с кресла и метнулась в сторону. Верлианец нахмурился, но шагнул к собственному кабинету. Остановившись у входа, выразительно посмотрел на меня. Деться было некуда — пришлось войти внутрь. Хозяин помещения шагнул следом, и дверь за ним опустилась.

— Присаживайтесь, — обойдя меня, он указал на широкое, какое-то пульсирующее кресло, — полагаю, мы с вами, как старые знакомые, можем говорить откровенно.

После этого заявления, чувствуя, что ноги вот-вот подведут, уже не заботясь сутью странного кресла, буквально рухнула в него. Смотреть на верлианца опасалась: странный желтый отблеск в глазах и последовавшее беспамятство я помнила отлично. К тому же в данной ситуации я снова не в фаворитах у фортуны. Так что подождем, что скажет он.

— Во время полета до базы спали? — неожиданным вопросом озадачил настолько, что я, забывшись, подняла на него взгляд.

Верлианец сидел напротив, отделенный от меня светящимся голубым кубом в метр высотой, а рядом вился уже виденный мною в приемной подковообразный поток. Выражение лица мужчины было... довольным.

— Спала, — подтвердила я, удивленная ходом беседы.

— Понятно, почему у меня ничего не вышло, анабиоз даже деятельность мозга приостанавливает, — озадачил он меня еще больше, медленно и задумчиво прошептав в сторону. — Но раз в итоге вы оказались на моей базе, я с этим готов смириться.

И тут же, не дав мне опомниться от своего странного бормотания, резко и четко спросил:

— Кто блок поставил?

Опешив, долго соображала, о чем речь. Когда поняла, обеспокоенно прошептала:

— Друг... — и снова непроизвольно взглянула на него.

Зря. Уже знакомый мне желтый отблеск в ромбовидном зрачке и информативное:

— Я его убрал.

Ох, ты... Это что, кошмар опять начнется?

— Какое вы вообще имели право его ставить? И воспоминания блокировать? Есть Межрасовая конвенция о защите прав жителей Солнечной системы. Сделанное вами подпадает под запрет — вы намеренно, используя свои возможности, оказали на меня прямое воздействие, нанесшее вред! — терять все равно уже нечего, а так хоть выскажусь.

Верлианец с интересом понаблюдал за моим всплеском горячности и уточнил:

— Все это крайне прискорбно. Советую вам подать жалобу в Межрасовый комитет и потребовать от земного правительства атаковать Верлинею, дабы виновник наверняка понес заслуженное наказание. Ведь у нас не принимают к сведению те обвинения, что касаются действий, совершенных вне родной планеты. Что-то еще?

Возмутившись в душе его откровенной беспринципностью, я промолчала. Намек на то, что всем будут глубоко безразличны все мои переживания по данному вопросу, я вполне поняла. И самое обидное — он был прав, неоспоримо прав. Да загипнотизируй верлианец сотню землян, наши бы ничего не предприняли! Вода гораздо важнее нескольких жизней, а в моем случае на жизнь никто и не покушался.

Дав мне время в полной мере осознать всю безнадежность собственных мстительных намерений, Орино серьезно добавил:

— Теперь о вашем моральном облике...

Я сникла. Вот оно! Дождалась.

— Существуем мы в замкнутом пространстве базы. Сотрудниками ведомства являются представители разных рас, уживаться в одном замкнутом пространстве, да еще и длительное время — непросто. Я всегда стараюсь учитывать различия в менталитетах, поэтому, полагаю, ваше появление здесь — фактор, способный дестабилизировать обстановку.

Возмущенная до глубины души подобной характеристикой, я приоткрыла рот, чтобы возразить, но Орино, качнув головой, сообщил:

— Понимаю и заранее знаю все, что вы скажете. Мы мыслим по-разному. И я очень стараюсь воспринимать ситуацию по-земному. Вы — взрослая женщина, то, чем вы занимаетесь в свободное от работы время, никого не касается, как вы зарабатываете на жизнь (я сникла, отчетливо вспомнив про две тысячи водоталов) — тоже, если это не выходит за рамки закона. Насколько я представляю земное законодательство — претензий к вам нет. Уверяю вас, у верлианцев спаривание — процесс, в принципе не имеющий отношения ни к эмоциям, ни к отношениям как таковым.

Господи, к чему он клонит?!

— Регина Аркадьевна, я поясню вам, какой ситуация видится мне (я нервно дернулась, в отличие от политкорректно улыбающегося верлианца). Вы явно натура... эээ... деловая и временами неуемная (появилось желание рухнуть на пол и прикрыть голову руками!), но при этом вы отличный историк и, что особенно для меня важно, на данном этапе действующего проекта службы времени нам нужен сотрудник именно с вашей специализацией. Какие выводы мы из этого делаем?

Я — совершенно никаких! Какая вообще взаимосвязь между этими якобы сторонами моей личности?

— Для меня как руководителя службы, стремящегося к максимальному результату (а поверьте, цель проекта крайне амбициозна и интересна лично мне), важно использовать возможности своих сотрудников максимально полно и эффективно. Но задача заботиться о внутреннем климате в коллективе тоже остается. Поэтому, обдумав ситуацию, я пришел к единственно возможному решению, — он эффектно замолчал, рассчитывая повысить мое внимание.

Напрасно! Выше было уже некуда. Я слушала его в таком потрясении, что даже не успевала полноценно вдуматься в обозначенный масштаб грядущей катастрофы.

— Мне остается только принять удар на себя! — и все это с едва ли не сердобольным видом.

— В смысле? — не может же он серьезно такое предлагать?

— Вы не паникуйте, — очень плавно, припустив вкрадчивости в голосе, начал пояснять он, — сначала полностью вдумайтесь в ситуацию. Вы работаете, как и предполагалось, в отделе Кузьмина, направляя все ваши официальные профессиональные возможности и знания на благо моего проекта. Но при этом потребность в... эээ... дополнительном доходе реализуете исключительно в моем обществе.

— Да нет у меня никаких потребностей в дополнительном доходе! — в отчаянии выкрикнула я, не имея уже сил выносить его унизительные предположения.

— Учитывая ваши расценки... Думаю, можно поверить, что вы успели скопить себе определенный капитал, хотя тут вы правы — продешевить в вашем случае сложно, — верлианец понимающе кивнул.

Я застонала, обхватив голову руками.

'Нет, надо как-то объяснить ему все, его впечатление обо мне — это абсолютный ужас!'

Выдохнув и стараясь говорить спокойно, сосредоточив взгляд на его плече, сказала:

— Я не искала клиентов в том баре в Казани, я никого не ждала, я случайно, просто не заметив, забрала ваши водоталы и я — не девушка по вызову! Честное слово, я клянусь вам! Все это какое-то роковое стечение обстоятельств. Прошу вас, попытайтесь начать наши профессиональные взаимоотношения с чистого листа, не исходите из ошибочных впечатлений первой встречи. Уверена, со временем вы поймете, как ошибались! — под конец речи голос сорвался.

— И мне предлагается в это поверить? — ответ мужчины прозвучал высокомерно.

В отчаянии всплеснув руками, закрыла ладонями лицо. Все правильно — кто бы мне поверил? Сама, ставя себя на его место, понимала, что выгляжу пытающейся оправдаться глупышкой. Оправдаться явно несолидно и неправдоподобно.

— Регина Аркадьевна, вы напрасно так переживаете по этому поводу. Вы — взрослая женщина, не связанная с конкретным мужчиной обязательствами. Ведь так? — дав мне пару минут успокоиться, он очень спокойно вновь вернулся к разговору.

— Но понимаете... — отняв ладони от лица, попыталась до него достучаться.

— Нет, — прервал он меня решительным взмахом ладони. — Только 'да' и 'нет'! Сейчас вы все поймете. Итак?

— Нет, — обреченно прошептала я, уже осознавая, что его не переубедить, но все же не сдержалась и честно высказалась. — То, что вы мне предлагаете, называется 'стать содержанкой'! Или любовницей! Фактически вы будете мне платить, а я буду обязана с вами... с вами... — судорожно вздрогнув, сжала виски руками. — Мне даже произнести это невыносимо, не то что...

Орино, задумчиво понаблюдав за мной, уверенно качнул головой:

— Из моих соплеменников я, наверное, больше всех общался с землянами, и я неплохо знаю ваш язык и пытаюсь понимать логику поступков. Но сейчас я не уверен, что понял вас. Понятие любовницы ведь предполагает наличие у меня иных постоянных отношений и условия таинственности? Что ж, могу вас уверить, что ни с кем отношениями не связан, в вашем понимании — точно, и против огласки нашей связи ничего не имею.

— Нет! — в ужасе подскочила я на месте. — Я против огласки, абсолютно против!

И тут же, сообразив, как это прозвучало со стороны, поспешно добавила:

— В смысле, я вообще против любых личных взаимоотношений с вами.

— Вот видите, — проигнорировав мое последнее замечание, с улыбкой заверил верлианец, — мы свободны в своем выборе, оба взрослые самостоятельные личности и даже на условии конфиденциальности настаиваете исключительно вы! Так что кого касается, чем мы заняты в свободное от работы время? Не то чтобы я поощрял подобные взаимоотношения в коллективе, но будем исходить из того, что эта мера упреждает более масштабные последствия. И вы также в накладе не останетесь.

Чувствуя себя бьющейся о непрошибаемую стену, удрученно прошептала:

— Мне не нужны от вас никакие водоталы, и те две тысячи я вам верну, до последней бумажки!

— Хорошо, — тут же с нарочитым благодушием заверил меня Орино, — раз вопрос оплаты столь значим, я готов пойти на уступки. Никакого денежного вознаграждения с моей стороны! Полагаю, есть немало возможностей отблагодарить свою даму, тем более что вы — моя подчиненная. Все для вас, Регина Аркадьевна, оцените мою покладистость.

'Он издевается надо мной? Натурально издевается!' — решила я.

И тогда в Казани тоже непрошибаемо пер напролом и в итоге своего добился. А что из этого вышло, я сейчас имею возможность оценить и прочувствовать. Нет! Нельзя дважды на одни грабли наступать, нельзя ему поддаваться.

Решительно соединив перед собой ладони, глубоко вдохнула и медленно-медленно выдохнула:

— Орино, наш разговор дошел до абсурда. Я вам в последний раз повторяю — я не приторговываю своим телом и я верну вам те средства, что нечаянно унесла с собой. И мне ваши предложения, как и их мотивы, не интересны! И ваши поощрения, кстати, тоже. Да, я хочу работать в этой службе, но если ценой вопроса станет необходимость служить вам постельным развлечением, то сегодня же уволюсь! Это моя позиция и я намерена стоять на ней до конца, — чем дальше я говорила, тем сильнее звучал голос.

Под конец, выдохнув, скрестила руки на груди и уставилась решительным взглядом на подбородок мужчины. Смотреть ему в глаза я боялась.

Повисла пауза... Не вынеся неопределенности молчания, я все же скользнула мимолетным взглядом по его лицу и поняла, увидев, как преобразилось выражение его физиономии — во взгляде появилась жесткость, губы недовольно поджались, непривычно расположенные скулы заметно напряглись — что сейчас мне попадет. Осознала я это за миг до того, как он встал. Плавно, с обманчивой мягкостью, он подошел ко мне, заставив напряженно застыть в кресле, и встал за его спинкой. Не зная, чего можно ожидать от верлианца, нервно сглотнула, напряженно вслушиваясь в малейший шорох позади. Он спокойно положил руки мне на плечи и, легонько сдавив их, потянул меня вверх. Пришлось послушно встать. Так же направляя меня, двинулся вправо. Там, незамеченный мною ранее, обнаружился поразительно ровный водопад, какой-то гладкий, что ли... Отпустив одно плечо, Орино коснулся водопада рукой, по воде побежала рябь, проясняя поверхность. Зеркало! Спустя мгновение я увидела наше отражение. Хрупкая девушка с большими испуганными глазами и огромный голубокожий суровый мужчина позади. Он снова держал меня за плечи. И взгляд... он поймал его в отражении и уже не отпустил.

— Раз Регина Аркадьевна не желает быть послушной и разумной, будем говорить иначе, — голос прохладный и четкий. — Откуда уверенность, что вам позволят уволиться?

И все так же, продолжая смотреть мне прямо в глаза, он медленно провел правой ладонью по моему плечу, двигаясь к шее. А большой палец, словно невзначай, ласковым движением коснулся свежего шрамчика от импланта.

'Черт! Черт! Черт!'

— И еще, Ветерок, — я содрогнулась, услышав это прозвище, — мы же с тобой прекрасно понимаем, что при желании я смогу внушить тебе что угодно, и ты это сделаешь!

... положил на обе лопатки. И как я об этом не подумала сразу — куда мне до него. И даже жалобой в Межрасовый совет не пригрозить, и даже первой галактической войной... Мне ему вообще противопоставить нечего!

Мы так и стояли, молча, всматриваясь в глаза друг друга. В моих было отчаяние: такое состояние, что у меня сейчас, не скроешь. А вот в его... Нет, не триумф, там было беспокойство.

— Почему именно меня вы так настойчиво мучаете? У вас что тут, больше женщин нет? Может быть, вам оглядеться вокруг? А что, если найдется добровольная желающая на вакантное место постельной грелки? — в словах отчетливо звучала горечь, что разъедала душу.

Верлианец качнул головой и непререкаемым тоном заметил:

— Сейчас и впоследствии мы этот вопрос, как и первую встречу, не обсуждаем — запомни.

— Так у меня нет не только права выбора, но еще и права голоса? — зло хмыкнула я. — Замечательная жизнь мне предстоит. Что там нужно сделать, чтобы имплант активировал процесс ликвидации носителя? Запустить в единую информационную сеть информацию о всех ваших разработках? Отлично!

Орино недовольно нахмурился:

— Вынуждаешь меня уже сейчас сделать из тебя марионетку? Мечтаешь о подчинении? — произнес, ни на секунду не испугавшись моей надуманной и отчаянной угрозы. — Только попроси. Я уже сообщил, что готов идти на уступки, помни — все для тебя. И, кстати, учитывая степень нашего знакомства и грядущие перспективы — можешь называть меня по имени.

— Мысли тоже читаете? — саркастически выплюнула я в ответ.

Злоба застилала разум, хотелось выть от ярости! Связал меня по рукам и ногам.

— Нет, гипноз этого не предполагает, — но не успела я испытать облегчение, как добавил, — но мне ничто не мешает в любой момент внушить тебе приказ рассказать мне, о чем ты думаешь.

Его ухмылка была не менее саркастической. Не в силах смотреть на его довольное лицо, резко передернула плечами, высвобождаясь. Разорвав зрительный контакт, отвернулась и подошла к креслу. Ноги совсем не держали. Орино тоже вернулся на исходную позицию и к первоначальному политкорректному виду. Но меня уже не обмануть этим внешним добродушием, я доподлинно знала, что за ним скрывается существо жесткое и эгоистичное.

Получается, буду зависеть от него полностью, да еще и тут находиться — в полной его власти. И ни глотка свободы, ни жалкой надежды? Но с другой стороны, я — женщина, он — мужчина, и мы оба свободны. Может быть, все не так плохо? Вот не было столько времени личной жизни, зато теперь, чувствуется, будет в избытке. Главное, чтобы мы были хотя бы относительно равноправными партнерами в этой связи, надо как-то увести наши взаимоотношения от платной подоплеки, а там... Вот узнает меня лучше и поймет, что в Казани был неимоверный выверт моего сознания, а не настоящая я. И вообще, а что, если я ему действительно понравилась, звал же он меня потом? Вот опять же возможность выяснить, что было той ночью, и почему сначала позволил уйти, а потом так настойчиво искал.

— У меня тоже есть условия! — неожиданно даже для себя высказала я. А что? Он говорил об уступках, если сейчас промолчу, то потом вообще ничего от него не добьюсь.

— Я слушаю, — одна бровь вопросительно поднялась, странно преобразив необычно раскосые глаза мужчины.

Выдохнув, сосредоточилась и, уткнувшись взглядом в сжатые ладони, принялась перечислять:

— Никаких водоталов или прочих денежных средств. Конфиденциальность полная: я не хочу, чтобы хоть кто-то здесь знал о наших отношениях. Мы общаемся только как мужчина и женщина — равноправно, никаких параллелей с профессиональными взаимоотношениями, вообще темы работы не касаемся! — я перевела дух и сообщила самое главное. — И я настаиваю на праве прекратить эту связь в любой момент! А также хочу, чтобы ты обещал, что не будешь применять ко мне гипноз.

Маловероятно, что он на все это пойдет, но попробовать стоило.

— С первыми тремя пунктами согласен, если ты считаешь их важными. Насчет прекращения отношений — ты можешь заявить о таком намерении, но я оставляю за собой право попытаться тебя переубедить, — отреагировав на мой саркастический хмык, пояснил. — Не воздействуя. Просто пытаться переубедить с помощью аргументов. Что до гипноза, то могу лишь обещать по возможности предупреждать об этом. Неизвестно, какие могут возникнуть ситуации, да и ты можешь выйти за рамки разумного... Довольна?

Как ни странно, но да — я была потрясена его словами и очень рада тому, что он пошел навстречу. Поэтому кивнула.

— И я даже готов сделать тебе дополнительный бонус, — снова озадачил меня Орино. — Если решишь устроить своей деятельной натуре маленький праздник с кем-то, возражать не стану. Но при условии, что буду уведомлен заранее: не люблю, когда что-то нарушает мои планы. И, разумеется, это разрешение не распространяется на территорию базы.

От его заявления моя самодовольная мысль о том, что понравилась ему, сдулась, как воздушный шарик. Он меня вообще кем считает? Получается, он вполне готов поделить меня с кем-то. В шоке переспросила:

— Но... почему? Тогда и мне не ожидать ответного... постоянства?

В самой идее любовной связи с ним я сразу разочаровалась. Впрочем, он же сразу сказал, что чувства для него дело десятое, как показал опыт, даже знакомство и то необязательно.

— Отныне я — твой мужчина, у меня право эксклюзивности, поэтому не могу требовать от тебя постоянства. И, разумеется, ты, наоборот, можешь не сомневаться в моей верности. Или ты уже ищешь повод для разрыва отношений? — в голосе проскользнули металлические нотки, оставив меня с ощущением, что я что-то не поняла.

Вообще, о чем я думаю? Надо хотя бы в теории представить, как все это осуществлю на практике. Это мне теперь к нему по вечерам ходить? Каждый день или только через день? И как утаить наши отношения от всех? И самое главное — что делать и как быть с ним наедине?!

— Вы для меня расписание сделаете или будете приходить ко мне по желанию? — уставившись на свои коленки, уточнила мучающий вопрос.

— Если тебе предпочтительнее так, то буду к тебе приходить, — судя по тону, верлианец вопросу удивился.

— Нет-нет, — быстро возразила я. Не люблю посторонних в личном пространстве. — Уж лучше я к вам. Только как незаметно...

Орино расхохотался. Я, смутившись, замолчала.

— У меня есть отдельная система перемещения, автономная. Поэтому буду каждый вечер отправлять переместительную кабину — она из потолка будет выдвигаться у входной двери внутри твоей каюты — в надежде, что моя дама уделит мне внимание. Если у тебя такое намерение будет — войдешь в кабину и активируешь процесс перемещения. Окажешься прямо у меня. И никто ничего не увидит. Так же и обратно.

Я выдохнула с облегчением: получается, можно будет и через день. Но вопрос о том, что будет после того, как я окажусь у него, озвучить не решилась. Мои размышления прервал Орино, который опять подошел к моему креслу.

— Нам определенно необходимо время и спокойная обстановка, чтобы привыкнуть друг к другу. У меня был намечен отпуск, а планы менять я не люблю. Поэтому просто возьму тебя с собой. Завтра и улетим, — он снова коснулся моего плеча.

— Как? — я опешила. — В какой отпуск? Я только сегодня на работу вышла.

— Вот именно. По сути, между прежней и новой работой не отдохнула. А здесь еще к процессу не приступила, в рабочий процесс не влилась, в ситуацию не вникла, даже с коллективом не познакомилась, так что можно смело сделать это и через две недели. Тем более этот срок ничего не решит. Сейчас идет глубокий анализ вероятностей изменений в результате вмешательства в конкретный исторический эпизод. Этот анализ минимум еще год будет продолжаться, так что приступишь к работе через две недели, это несущественно. А мне удобнее будет отдохнуть с тобой, да и ты привыкнешь, освоишься в моем обществе в отсутствие посторонних, тогда и на базе будешь чувствовать себя комфортнее, — и, отступив на шаг, уже задумчиво добавил. — Конечно, на верлианском звездолете земной девушке будет не очень удобно. Но до Верлинеи недалеко, на этот раз потерпишь небольшие неудобства, а к обратному полету я уже подготовлюсь.

До Верлинеи?! Верлинеи! Он. Намерен. Взять. Меня. На. Верлинею. Мысль просто не умещалась в голове.

'Живой мир! Настоящая планета! Живые организмы! Вода! Настоящий свет Солнца! И я туда попаду?!' — лишившись дара речи, уставилась на верлианца.

— Серьезно, на... Верлинею? — сипло выдавила наконец.

— Конечно. Отпуск я всегда провожу дома! — уверенно кивнул верлианец.

— И мне... можно туда? — поверить в это чудо я была не в состоянии.

— Со мной — да, — снова кивок.

Обалдеть! Вот если бы он с этого начал... Да если это будет зависеть от меня, наша связь будет длиться вечно! За это я его уже почти люблю и готова простить и гипноз, и стертые воспоминания, и его кошмарное отношение! Все-все вытерплю ради возможности увидеть собственными глазами живой мир!

— Согласна! — едва не выкрикнула я, вскочив.

— Вот и чудесно, — жестко улыбнулся верлианец и, перехватив меня на старте восторженного взлета, вернул в кресло и вложил в руки стилус. Тут же из куба плавно выдвинулась плоская панель, как и зеркало, сверху напоминающая поверхность гладкого водопада. Орино быстро коснулся ее ладонью, пошла рябь, проясняя поверхность. Отобразился какой-то документ.

Верлианец поднес мою ладошку с зажатым в ней стилусом к определенной точке документа и четко распорядился:

— Распишись, Ветерок.

— А что тут? — пребывая в полном экстазе, я спросила скорее на автомате.

— Регина, будь уже послушной и разумной. Ставь росчерк — и завтра полетишь на Верлинею.

Ничего не соображая от переполнявшей бури эмоций и поддавшись давлению его руки, расписалась.

Орино тут же коснулся поверхности ладонью и документ исчез, погрузившись в глубину омута.

— Молодец, — улыбнулся он, вынимая стилус из моей руки. — Так постепенно все наладится.

Глава 12

Регина

Проснулась я с ощущением грядущих сложностей. И дело даже не в том, что все еще сказывались вчерашние потрясения, а сегодняшний день обещал новые. Просто самочувствие было кошмарным: голова тяжелая, нос казался раздувшимся и совершенно забитым, а на все тело неумолимо накатывала какая-то болезненная слабость. Неужели заболела?

— Апчхи! — подтвердил версию нос. — Апчхи, апчхи, апчхи!

Вот они — последствия водно-помывочных процедур! Вчера, когда Орино в тренировочных целях, а возможно и опасаясь, что я, пребывая в состоянии неадекватной эйфории от перспективы посетить Верлинею, сама до каюты не дойду, отправил меня той самой личной переместительной системой с адресной доставкой, я повторила смелый эксперимент. Сначала долго бродила из комнаты в ванную, пытаясь как-то уложить в голове все свершившееся и примириться с мыслью о будущих взаимоотношениях с высоким начальством. Опять же старалась расслышать вопли протестующей совести. Не удалось. Совесть подозрительно помалкивала, даже не думая заикаться о морально-этическом аспекте подобной связи. Тут либо верлианец прав в отношении моего либидо, и я где-то глубоко в душе вполне созрела для постоянных отношений и испытываю потребность в присутствии в жизни определенного мужчины, или (но с этим я в душе согласиться не могла) сама себя не знаю и действительно обладаю неожиданно развратной натурой. Брр... Вот, осталось еще в себе усомниться!

Орино, если абстрагироваться от его статуса и объективно воспринять собственные впечатления, внешне очень привлекал меня. Если сравнивать с тем же Денисом, то значительно больше мне был интересен верлианец. В нем чувствовалась какая-то внутренняя обаятельность, харизма, будоражащая инстинкты властность, притягивающая сила. Мужчина — одним словом, по сути своей мужчина. И меня как женщину это обстоятельство подсознательно притягивало. Возможно, сыграл свою роль и тот фактор, что его внешность в сравнении с вполне обыденным обликом землянина была для меня экзотичной. Наверняка где-то среди 'своих' он обычный, рядовой мужчина, но я воспринимаю его иначе. Кстати, возможно это же привлекает его во мне?

Все в верлианце, начиная от телосложения и заканчивая нечеловеческими глазами, будоражило любопытство, порождало исследовательский интерес — хотелось банально потрогать, пощупать и почувствовать. Но все это было на одной чаше весов. И она совсем не перевешивала.

Любой подсознательный, чисто женский интерес к его персоне заслонял страх! Этот мужчина пугал меня до оторопи, до самых глубин сознания. И тут переплеталось многое: и его возможности воздействия на меня, и необъяснимость многих его поступков, и его непрошибаемый напор, и категоричное единовластие, явно исповедуемое им, и его статус моего главного руководителя. Примириться с этим я не могла. Просто на подсознательном уровне каждый миг ощущала, насколько мы в разных 'весовых категориях', насколько не соответствуем друг другу, как чужды изначально. И тут дело даже не в отношениях 'начальник-сотрудница': в конце концов жизнь течет и все меняется — работу можно и сменить. Нет, в нашем случае проблема глубже. Она в самой сути нашей несхожести. Мы просто неспособны понять друг друга, изначально неспособны соответствовать друг другу. Этот конфликт несоответствия, он всегда будет присутствовать, угнетая, не позволяя расслабиться. Все, что нам дано, это какие-то краткие мгновения близости, скорее физиологической, чем душевной. Мы никогда не сможем доверять, полностью понимать друг друга. И это надо принять как данность, как основу. Сейчас, согласившись на его предложение, я сразу должна четко для себя решить — это временно! Пусть год, два, да даже пять — но это временно. Наши отношения будут длиться столько, сколько физиологический интерес будет позволять нам закрывать глаза на наши различия. Но когда-то это неминуемо закончится!

Придя к такой мысли, я успокоилась. Теперь у меня был конкретный сценарий на будущее. Я его знала, осознавала и готова была принять. И я могла ему следовать. На данный момент личная жизнь вышла в моих приоритетах на первый план, заслонив даже работу. Но тут важно не забыться, погнавшись за мечтой, и не утратить связи с реальностью. Надо будет научиться жить так, чтобы и опору под ногами не потерять. Когда-то в будущем она мне очень пригодится, чтобы не рухнуть, подкошенной обязательно последующим ударом.

И он прав: нам надо постараться привыкнуть друг к другу, узнать лучше. Это снизит градус напряженности в наших взаимоотношениях. В сущности, мне выбирать не приходится — верлианец уже все решил за меня. Моя задача теперь — научиться жить с этим его решением, постараться сделать ситуацию более приемлемой для себя.

Так, вчера, немного успокоившись, я принялась перебирать еще до конца не разобранные вещи, мучаясь основным вопросом: что может понадобиться там, на его планете? Вообще, ощущение нервного ожидания не покидало. В процессе поисков наткнулась на сверток — прощальный подарок Наташи, тот, что она сделала в салоне Далии. Развернув, умилилась...Ну, просто как предвидела девушка. Бесподобная короткая сорочка насыщенного синего цвета на бретельках, с узором из мелких белых цветов на лифе и провокационным разрезом на бедре, и комплект из бежевых шортиков и топика, невероятно гладких на ощупь. Все не наше, в смысле земное, но такого сейчас не носили, отдавая предпочтение унифицированному однотипному белью без элементов украшения. Вот, теперь есть чем поразить воображение верлианца... потом когда-нибудь, когда немного перестану его бояться. Сверток тоже затолкала в бокс с отобранными вещами.

Ужинала опять в одиночестве, заказав еду в каюту. Мысль наведаться к соседкам я сразу отмела — в моем издерганном состоянии общаться с кем-то не было сил. Опять же, девушки засыпали бы вопросами о сегодняшнем дне. Подозреваю, многим уже известно, что сегодня до этапа знакомства с коллективом дело так и не дошло. А Кузьмин даже знает о том, что и до этапа увольнения тоже. Орино, пользуясь тем, что я совершенно ошалела от счастья, быстро организовал от моего лица какое-то обращение к непосредственному начальнику, где прозвучала огромная просьба предоставить мне отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам, ссылаясь на то, что появилась редкая возможность повидаться с мамой, которая якобы находится на одной из ближайших торгово-перевалочных баз.

На мое закономерное возмущение по поводу того, что я буду делать, если появится реальная потребность увидеть маму, и вообще, как мой внезапный отъезд, в свете последних событий, будет выглядеть, верлианец спокойно сообщил:

— Если будет необходимость — отправлю тебя в служебную командировку. А Кузьмина уведомлю, что счел возможным отреагировать согласием на твою просьбу, считая необходимым загладить впечатления от неприятного инцидента. Лео Карде ситуацию разъяснил. Так что с официального разрешения работодателя с завтрашнего утра ты в отпуске за свой счет.

Сейчас я подумала о реакции Кузьмина на эту новость. Он как минимум будет потрясен моей наглостью и невероятной оборотистостью. Вот еще одна 'особенность' смешения личного и профессионального — простыми мои отношения с непосредственным руководителем не будут.

После ужина отважилась на повторную помывку водой. Опять мучилась с вазой и унитазом: возможности спросить совета у Анны так сегодня и не представилось. И хотя в этот раз я подготовилась лучше — полотенце и футболка изначально были под рукой — все равно замерзла. Влажные волосы и остатки воды на коже почему-то сразу меняли 'ощущение' температуры в помещении. Как назло, я вспомнила о том, что не уложила к приготовленным к неожиданному отпуску вещам медикаменты и средства гигиены. В общем, пока я суетилась с этим, зубы снова застучали. Пришлось отогреваться под одеялом. И вот результат!

Встав с кровати, поплелась в ванную. Сейчас разгоряченное лицо решила умыть водой — набрав немного в ладошки. Это принесло неожиданное облегчение. Увы, эффект от него был кратковременным. Пока, держась на самолюбии, одевалась и собиралась, готовясь к озвученному мне времени, чувствовала, что организм кидает то в жар, то в холод, а лоб покрывает испарина.

Собравшись, грузно осела на зачехленную кровать, ожидая верлианца. Вчера он предупредил, что зайдет за мной и проводит на корабль — его переместительная система должна была доставить нас сразу на верлианский звездолет, минуя чужие взгляды.

До момента его появления я немного выпала из реальности, погрузившись в какое-то сомнамбулическое состояние. Память и мысли заблудились в вязкой паутине горячки, позволив мне утратить ощущение реальности. В результате появление Орино стало неожиданностью. Верлианец, шагнувший из выплывшей из потолка кабинки, быстро осмотрелся и, подхватив мой бокс с вещами, уточнил:

— Готова?

Подстегнутая всплеском страха от его неожиданного появления, я резко подскочила с кровати и кивнула. Из-за чего мужчина стал расплываться перед глазами, и пришлось на миг зажмуриться, сосредотачиваясь и призывая остатки сил.

— Идем, — он обхватил мою ладошку, увлекая следом за собой в кабинку. — Скоро вылет.

Оказавшись в кабинке переместительного лифта, почувствовала, как от слабости повело в сторону, немного качнув. Орино, бросив на меня пристальный взгляд, отпустив мою руку, обхватил за плечи, прижимая к себе. Я с облегчением воспользовалась поддержкой, чувствуя приближение новой волны слабости. Вот же угораздило меня! Надо будет сейчас таблетку съесть.

Дверь кабинки отъехала, позволяя нам выйти наружу. Я резко шагнула вперед, поздно подумав о последствиях — меня накрыло. Тело как-то обмякло, потеряв устойчивость, и я, еще успев осознать происходящее, начала оседать на пол. Верлианец подхватил меня под руку и тут же прошипел:

— Ты горячая!

* * *

Последующие воспоминания были отрывочны и бессвязны. Чаще всего на меня нападала вода и я самоотверженно отбивала эти нападки, иногда являлось лицо верлианского незнакомца из Казани. Тогда я с криком:

— Сгинь, нечистая! — слабым жестом отмахивалась от кошмара.

Но он настойчиво меня донимал, снова пытаясь что-то влить в рот. Я сопротивлялась и давилась, не желая поддаваться чужому влиянию. В результате меня мутило, к тому же не покидало ощущение, что я плаваю и вокруг все как-то колышется, находясь в постоянном движении. Состояние было неописуемым — не припомню, чтобы мне когда-нибудь было так плохо.

Отчаянно, по-детски хотелось, чтобы пожалели, погладили по головке и сказали, что все будет хорошо и я обязательно поправлюсь, хотелось тепла и поддержки близкого существа рядом, придания моральных сил на борьбу с болезнью.

От слабости и жара я погружалась в странное забытьё, путая реальность со сном, не понимая, где нахожусь. Перед глазами проносились воспоминания из детства, какие-то давно забытые моменты жизни. Мелькнули и странные образы, которым я не находила объяснения. Вот я смеюсь, сидя на коленях пугающе невероятного голубокожего мужчины. Мы в воде и мне совсем не страшно, и я знаю, что это он мне велел не бояться. Хлопая ладонью по поверхности, я поднимаю маленький столп брызг, стремясь окатить ими мужчину. Капли разлетаются и падают ему на лицо. Он с улыбкой жмурится и откидывает голову назад, на бортик необычного водоема. Я сразу же пользуюсь этим, приникая ближе, практически ложась ему на грудь, и принимаюсь изучать его лицо. Незнакомец позволяет мне касаться себя ладошкой, скользить подушечками пальцев по экзотично высоким скулам. Я медленно, наблюдая за его реакцией, перемещаю руки ближе к ушам, начинаю перебирать черные прядки... Мне интересно. Он улыбается, и я решаюсь действовать смелее. Отвожу его влажные волосы назад, открывая уши и... то, что за ними. Я разочарована, это не вторая пара слуховых органов. Там всего лишь аккуратные уплотнения — в форме немного выступающих валиков. Они такие нежные на ощупь... гораздо нежнее его кожи... гораздо нежнее всего, что я знаю... невероятно нежные. Наслаждаясь ощущением, провожу пальцами по всей длине валиков.

Верлианец с шипением втягивает воздух и отводит мою руку. Я послушно переключаю внимание на его лицо, тянусь к его губам. Он склоняется мне навстречу, и мы просто умопомрачительно, невероятно чувственно целуемся... Но это необычайное ощущение нежной бархатистости меня не оставляет, притягивая неудержимой потребностью осязать ее вновь. И я, оторвавшись от губ, дорожкой из легких поцелуев пробегаю по его подбородку, касаюсь уха и... добираюсь до манящей цели. Мне так хочется еще раз коснуться этого места, ощутить его... Во рту от избытка предвкушающих эмоций повышается количество слюны, и я неожиданно для себя провожу по бархатистой поверхности влажным языком.

Мужчина, поверх которого я устроилась в этом вязком, окружающем нас тепле влаги, неожиданно на миг замирает и со странным вибрирующим звуком резким рывком вскакивает на ноги. На долю секунды увидев его промелькнувшее лицо, успеваю зафиксировать жуткую картину — черты заострились, челюсть с острыми зубами оскалена, в глазах дикое выражение.

От рывка я падаю и начинаю погружаться в воду. Полностью! Страх накрывает резкой лавиной, лишая способности мыслить, оставляя только инстинкты. Я взмахиваю руками, пытаясь уцепиться за бортик, но, не находя опоры, окончательно проваливаюсь в воду. От ужаса начинаю кричать о помощи, и вода врывается в горло, обжигая легкие холодом...

От испуга просыпаюсь. Сердце, вновь переживая мгновения гибели, бьется как безумное, и я чувствую, что меня ласково гладят по голове.

— Регина, тише, успокойся, — слышу взволнованный шепот и неожиданно осознаю — Орино. — Что же ты так бьешься?..

А я понимаю — болею, и это просто бред разгоряченного жаром сознания. И мне так плохо... И я хочу в туалет. Сил, чтобы двигаться, нет, но надо. Я каким-то чудом умудряюсь шевельнуться, но странный, окружающий меня, пульсирующий кокон не позволяет даже двинуться. Орино склоняется ко мне, заглядывая в лицо:

— Что?

— Туалет, — шепчу я с жутким хрипом.

Он кивает, и я чувствую, как меня освобождают из подвижного каркаса, обдавая тело приятной прохладой, и подхватывают на руки. Мне так плохо, я настолько слаба, что даже любопытства нет. И желания осмотреться тоже. Совершенно безвольно обмякнув в его руках, прикрываю глаза, привалившись к груди мужчины. В сознании поддерживает только мысль о потребности.

Состояние настолько скверное, что я даже не думаю о том, как выгляжу, не испытываю стыда или сомнений. Просто сосредоточенно терплю из последних сил. Сидеть я тоже не могу, от слабости просто падаю, не контролируя свое тело. Орино приседает на корточки рядом, поддерживая. А я, так в бессилии и не открыв глаз, благодарно приваливаюсь к нему плечом.

Обратно он меня тоже относит на руках, снова погружая в странный, словно живой, кокон. И я, растратив крохи имевшихся сил, облегченно засыпаю.

* * *

Следующее мое сознательное пробуждение ознаменовано приятным ощущением — полегчало! Не знаю, как охарактеризовать: вроде бы и голова все еще болит, сил нет в принципе, и нос не дышит, и в горле свербит, но... имеется четкое ощущение — худшее позади.

Мысленно, еще не раскрыв глаз, сосредоточилась на собственном состоянии. Впечатления можно отразить в двух словах — слабая и вспотевшая. Эх, сейчас бы волновую кабинку под боком, и чтобы вползти в нее, сесть прямо на пол и включить функцию очистительного душа. Сознание ненавязчиво напомнило, что я, кажется, должна быть на верлианском звездолете. А значит, никаких волновых кабинок. Только вода. Брр... На краткий миг даже захотелось вновь отключиться. Но, отбросив упаднические мысли, принялась думать. Очиститься очень хотелось бы, липкая болезненная влажность на коже очень раздражала. К тому же ощущение свежести и комфорта только простимулирует процесс выздоровления. Может быть, и на мытье согласиться? Только сил не хватит...

— Регина, — негромкий призыв и осторожное касание моего лба, — ты ведь не спишь?

Я распахнула глаза.

— Нет, — горло, словно забывшее как говорить, выдало ответ только со второй попытки.

— Как себя чувствуешь?

— Кажется, жить буду, — с грустной ухмылкой прошептала в ответ.

Верлианец промолчал, спустя некоторое время его лицо с внимательным взглядом возникло рядом:

— Это было тревожно, — очень серьезным тоном проинформировал он меня, — мы подобным образом не болеем. Поэтому мы не были уверены, что принимаем верные меры.

— Мы? — его слова натолкнули меня на мысль, которая по-хорошему должна была посетить раньше. — В моем боксе посмотри. Там зеленая пластиковая сумка, в ней лекарства.

И я, делая небольшие остановки для отдыха, конкретно перечислила, что из имеющихся медикаментов мне нужно дать и в каком виде. Орино внимательно выслушал и кивнул. После чего с легким толчком, почему-то отозвавшимся волнообразным колыханием вокруг меня, исчез.

— Мне помогал наш медик, — донесся справа его голос.

— Спасибо тебе за помощь и заботу, — совершенно искренне прошептала я. Смутные воспоминания подсказывали, что Орино проявил себя невероятно терпеливой сиделкой. — Не повезло тебе с любовницей — столько хлопот...

— А кто еще может заботиться о тебе и твоих потребностях? Вот это право отныне эксклюзивно мое, — в какой уже раз озадачил он меня странным ответом.

Почти тут же оказавшись рядом, протянул мне спрей и ложку с нужной суспензией. Послушно открыв рот, проглотила лекарство.

— Это для чего? — уточнил Орино, с интересом потряхивая бутылочкой.

— Для укрепления иммунитета и скорейшего восстановления организма, — пояснила я.

— Тогда зря съела. Мы сегодня тебя в специальный раствор погрузим, это гораздо быстрее поможет восстановиться, — услышав о его намерениях, я содрогнулась. Раствор подразумевает воду!

— Нет! — я произнесла всего одно слово, но самым непререкаемым тоном.

— Спорить не намерен, — услышала в ответ.

В ярости закрыв глаза, признала, что сейчас я не в том состоянии, чтобы ему перечить.

Слегка повернув голову, начала осматриваться. Сил шевелиться не было, но глаза методично обегали взглядом все доступное пространство. Не помещение, а оживший кошмар любого землянина. Все видимые поверхности — потолок, стены — представляли собой уже виденный мною в его кабинете гладкий водопад. Перевела взгляд на себя и наконец-то рассмотрела свое 'одеяло'. Если взять спальный мешок и вместо теплового наполнителя заполнить его, судя по ощущениям, какой-то гелеобразной субстанцией, то выйдет та самая колышущаяся инопланетная 'норка', в которую меня упаковали. Хотя находиться в этом 'аквасаркофаге' достаточно удобно: окружающая поверхность идеально подстраивается под тело, но при этом присутствует кое-какая каркасная жесткость, что особенно комфортно для головы и не позволяет кувыркнуться во сне. Пошевелив коленкой и прислушавшись к ощущениям сразу 'заволновавшихся' стен моего уютного кокона, решила, что все же тут чрезмерно 'болтает'. Наверное, от того меня так и мутило постоянно в последние часы.

— А долго я с температурой провалялась? — уточнила у верлианца вслед за мелькнувшей мыслью.

— Почти трое суток, — ответ основательно потряс. Еще бы не чувствовать себя такой слабой! Да мой организм выиграл настоящее сражение!

Поэтому, следуя внутренней потребности, прикрыла глаза с намерением поспать и набраться сил.

Глава 13

Регина

Поспать не удалось. Не успело меня еще затянуть в сновидение, как Орино затормошил:

— Регина, не засыпай, сейчас буду тебя купать.

После этого заявления сонливость испарилась мгновенно.

— Не надо меня купать! Меня купания и так уже до больного состояния довели, — возмутилась я. И дело было именно в купании. Болезнь разбила мою отчужденность, нивелировала смущение и страх перед верлианцем. Как-то резко мы сблизились, пусть и не в душевном плане, но во всех смыслах 'перешли на ты'.

— Корабль скоро сядет на планету. У нас космопорты подводные. Мой дом на суше, так что нам предстоит еще небольшое путешествие. Ты хочешь путешествовать в таком состоянии? — неумолимо возразил верлианец.

Если под состоянием он подразумевал мое изрядно пропотевшее тело, то нет. Но...

— Я не виновата, что у вас днем с огнем волновой душ не найти, — пробормотала растроенно.

— А зачем нам такие сложности? — искренне удивился Орино, извлекая меня из укрытия, в котором я отчаянно пыталась удержаться.

— Ты не посмеешь, — прошипела я, когда вопреки моим попыткам он все же подхватил меня на руки.

— Не бойся, — успокаивающим тоном, от которого я едва не взвыла, заверил верлианец, — ты не будешь бояться. И это тебе поможет. Да и почувствуешь себя лучше.

Сообразив, чем он мне пригрозил, тут же зажмурилась:

— Не дамся!

— Регина, когда я в непосредственной близости, мне не нужен зрительный контакт. Слышишь? Ты. Не. Будешь. Бояться. Воды.

С этими словами меня плавно опустили в огромную ванну. В первое мгновение, ощутив вязкую обволакивающую субстанцию, я напряглась и сжалась, а руки, судорожно дернувшись, вцепились в мужчину. Приготовившись к мучению, я глубоко вдохнула и... неожиданно поняла, что совсем не боюсь! Нет, я все понимаю, реально осознаю, что должно быть страшно, но... Да, вода. Да, ее много. Да, я в ней лежу. Да, это жуткое расточительство. Да, это беспредел, и возмутительный верлианец опять со своим влиянием делает со мной что хочет. Да, я очень злюсь. Но... не страшно! Ни капельки.

Прислушавшись к себе, даже ощутила где-то глубоко внутри промелькнувшее удовлетворение — от приятного тепла. Руки Орино поддерживали за плечи, удобно расположив мою голову на сгибе мужского локтя. Молча осторожным и плавным движением шевельнула рукой, вода сразу же отреагировала, ускорившись и уверенными ручейками пробежав между пальцами.

— Придет война — попросишь печенюшку, — не удержалась я от страшной детской угрозы, недовольно посмотрев на верлианца.

Он недоуменно пожал плечами и переместил одну ладонь мне на живот.

Ух! До меня со всей этой паникой только сейчас дошло, что я раздета. Хотя стал бы он меня в одежде в водоем окунать.

— Расслабься, тебе же не страшно, — спокойно уговаривал меня Орино, даже не подозревая, что напряглась я уже совершенно не от страха. — У воды специальный состав, он тебя освежит и взбодрит.

Не знаю, состав ли воды тому виной, или мои хаотично мечущиеся мысли, но морально я уже очень даже взбодрилась, если не сказать больше. Сосредоточенно наблюдая за уверенными движениями мужской руки, я боялась поднять на него взгляд. Тут же память подкинула бессвязные воспоминания, тоже давшие мне немало поводов для самоедства. Хотя, стоит ли смущаться? Он за эти три дня на меня уже в самом неприглядном виде насмотрелся: и когда меня наизнанку выворачивало, и когда в туалет носил, и когда обтирал разгоряченное вспотевшее тело чем-то влажным. Странно, что его вообще после подобных зрелищ от меня не отвернуло. Обычно в начале знакомства принято демонстрировать себя с самой наилучшей стороны, а я вот умудрилась с самой наихудшей, да еще и во всех смыслах.

И вряд ли вид моей обнаженной натуры все еще является для него тайной. Это я пока пребываю в счастливом неведении... Но, надо думать, ненадолго. Вздрогнула.

— Что? — вопрос Орино озвучил крайне сдержанным тоном.

— Ничего! — поспешно, избегая его взгляда, прошептала в ответ.

И еще больше напряглась от мысли о том, что скоро, совсем скоро мне предстоит, так сказать, соответствовать статусу. Так что надо привыкать и к его прикосновениям, и к его взглядам. Судорожно сглотнув, снова вздрогнула и осторожно покосилась на Орино. Верлианец, нахмурившись, сосредоточенно занимался моим купанием. Взгляд был каким-то рассеянным, губы поджаты, мышцы рук и шеи напряжены.

Боясь, что сейчас он повернется ко мне лицом и я увижу выражение его глаз, быстро вновь скользнула взглядом к его рукам. Мужчина как раз коснулся груди, вызвав своим, по сути очень деловитым прикосновением трепет ужасного смущения. Неожиданно взгляд выхватил необычную деталь, и я, поддавшись порыву, подняла руку и перехватила его ладонь. Орино замер, и я почувствовала его вопросительный взгляд.

Но сейчас меня гораздо больше занимала обнаруженная деталь. В воде это было особенно заметно — между его пальцев были совсем маленькие перепонки. Я, не ощущая сопротивления, своей рукой немного отодвинула его большой палец от ладони, рассматривая обнаруженное чудо.

— А плавники есть? — не удержалась от возникшего в голове вопроса, не отрывая взгляда от его руки.

— Время покажет, — хмыкнул Орино и, мягко высвободив свою ладонь, продолжил меня мыть.

Несколькими совсем не чувственными движениями он прошелся по моей груди, шее и, осторожно повернув набок, вымыл спину. Я безропотно терпела, потому что сил на сопротивление не было, да и что бы оно дало? Но когда он вновь опустил меня на спину и переместил так, что волосы оказались в воде, не удержалась и опять украдкой из-под ресниц взглянула на него.

Мужчина выглядел напряженным: лоб нахмурен, нижняя губа прикушена, а брови едва не сведены полностью. Почувствовав какой-то необъяснимый страх, поспешила как-то отвлечь его и спросила:

— А какой смысл без геля мыть?

Немного помолчав, он отрывисто выдохнул:

— Состав воды, он очищающий. Не переживай — будешь чистой!

— А потом что? — решила продолжить разговор, тем более что теперь он не смотрел на меня. — После купания?

— Обсушим тебя, оденем и сойдем с корабля! — уже почти гневный тон.

Решив помолчать во избежание явно возможных проблем, прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях, вызываемых его руками, массирующими голову.

После купания, вынув меня из воды и обсушив огромной простыней, Орино быстро отнес обратно на свою аквакровать. Пока наблюдала за тем, как он достает из бокса чистую одежду для меня, поймала себя на мысли, что действительно чувствую себя гораздо свежее и жизнеспособнее. Слабость сохранилась, но я уже была способна на большее, нежели только валяться пластом. Так, белье я натянула сама, а также футболку. Орино помог только с брюками, носками и обувью.

Пока я, восстанавливая дыхание, приходила в себя после перенесенных нагрузок, верлианец исчез вместе с моими вещами. Вернулся минут через десять и, завернув меня в новый 'аквосаркофаг', понес наружу. Все собственные ощущения и переживания отошли на второй план. Высунув от любопытства нос из окружавшего меня гелеобразного одеяла, я приготовилась к встрече с миром Верлинеи.

— А дышать я как буду под водой? — вспомнила, что он упоминал подводный характер их космопортов.

— Есть специальные дыхательные маски на этот случай. Но сейчас они не понадобятся. Летательный скаер прямо на борту звездолета. Вещи твои уже в нем. Мы сейчас сами загрузимся и вылетим домой.

— Так я ничего не увижу? — разочаровалась я.

— Сделаю стены прозрачными — смотри, — серьезно сообщил Орино. — А потом, может быть, слетаем в подводный город. Все будет зависеть от вашего самочувствия и поведения, Регина Аркадьевна.

Это что, первый тревожный звоночек? Вроде как намек на мою несостоятельность в роли его любовницы? Вот надо было мне так несвоевременно заболеть! И это притом, что за всю жизнь я хворала пару раз и то по мелочи. Рок, определенно рок.

Внутри скаер оказался вполне вместительным. Треугольной формы, остроносое летательное и, видимо, плавательное верлианское средство передвижения было четырехместным, плюс имелся специальный отсек для багажа. Прямо в местном спальном мешке Орино устроил меня в своеобразном кресле и развернул к стене. Уже знакомая картина гладкого водопада.

— Прикоснись ладонью, если хочешь активировать, — кивнул на нее верлианец.

Я в ужасе затрясла головой. На что Орино невозмутимо пожал плечами и сообщил, отходя к креслу у панели управления:

— Будешь трусить — ничего не увидишь. Твой выбор.

До глубины души возмущенная этой явной провокацией, зыркнула ему в спину самым злобным образом, внеся в черный список его прегрешений еще и попытку взять меня на слабо. Причем успешную. Деваться было некуда — увидеть все своими глазами хотелось неимоверно. Поэтому, высвободив руку, я, глубоко вздохнув, с опаской коснулась верлианской поверхности пальчиком.

— Ладонью, — со смехом напомнил, как выяснилось наблюдавший за мной, Орино. — И не тревожься, это не смертельно.

Почти с ненавистью покосившись на невыносимого начальника, была вынуждена сделать так, как он сказал. Ладошка, всего на миг соприкоснувшись с искрящей прохладой, запустила уже виденный мною ранее процесс — от точки соприкосновения побежали круги, проясняя поверхность. Спустя пару минут передо мной была совершенно прозрачная стена, через которую я отлично видела шлюзовой ангар, в котором находился скаер.

— Видишь, все получилось, — конечно же не промолчал верлианец.

А вот я промолчала, хотя сказать было что! Но в следующее мгновение мне стало не до разговоров. Ангар стал заполняться водой! Причем быстро. Задержав от безотчетной паники дыхание, наблюдала за тем, как уровень воды быстро растет, оставляя все меньше места для воздуха. От страха я перестала осознавать, что между мной и реальнейшей возможностью утонуть прозрачная преграда.

— Регина, борись со страхом! — четкий голос Орино немного вернул ясность мыслей. — Если будешь так бояться, никаких тебе поездок в подводный город.

Это был аргумент. Даже угроза... Одним словом, мера возымела эффект: я зажмурилась, намеренно пропуская момент, когда полоска воздуха совсем исчезнет под натиском бурлящего потока, и с решительным вдохом принялась наблюдать. Как только ангар заполнился водой, в стене корабля появился широкий проем, позволяющий нам вылететь.

Мгновение — и мы уже плывем в толще воды. Я, совершенно позабыв обо всем, не думая ни о страхе, ни об угрозе, приникла вплотную к прозрачной стене, затаив дыхание и восторженно всматриваясь в это чудо — живой мир Верлинеи.

В воде все виделось несколько размыто, но настолько зрелищно, что я, не успевая все охватить взглядом, металась от одного незнакомого объекта к другому. Зону посадок звездолетов, как поняла я, ограждали высокие, на манер голубой радуги, водные потоки в форме изогнутых мостиков, а за ними виднелись самые необычные сооружения, виденные мною когда-то. Скорее всего, это был или город, или большой торгово-складской узел. Форма строений была или круглой, или овальной, очень обтекаемой, напоминающей воздушные пузыри. И все светилось сотнями оранжевых огоньков. Рассмотреть все толком я не успела, скаер Орино уже взмыл ввысь и стал плавно удаляться от подводного объекта. Бросив последний взгляд в его направлении, удивилась:

— А транспортировщиков нет?

Поразительный факт, но помимо звездолета, доставившего нас на планету, в зоне посадок имелся всего один корабль. На фоне земных космопортов, всегда забитых кораблями и множеством грузовых верлианских транспортировщиков с водой, это смотрелось очень непривычно.

— Каких транспортировщиков? — недоуменно переспросил Орино.

— Которые на Землю воду доставляют. Или они где-то отдельно загружаются? — и тут же сама поняла, что спросила глупость. — Хотя они ведь мороженую воду должны загружать...

— Аааа... — верлианец как-то весело хмыкнул, но на вопрос не ответил.

Но я уже и думать об этом забыла, совершенно очарованная картиной подводной жизни. Столько живого вокруг! Непроизвольно прижала к прозрачной стене и руки, словно стремясь коснуться, потрогать, удостовериться, что все это реально. Под нами расстилалась картина необычайно пестрого растительного массива. То там, то тут выступали небольшие скалы и возвышенности, мелькали одиночные, а порой и целые стаи неизвестных обитателей подземных глубин. Возможно, это животные?

Самое большое потрясение испытала я, когда мы, заранее снизив скорость движения, проплыли над огромной, в диаметре, наверное, несколько километров, светло-желтой насыпью. А на ней... Это невообразимо!.. Там были десятки, нет, сотни, а может быть и тысячи голубокожих разновозрастных хвостатых малышей! Кто, сбившись в небольшие группы, играл странными формочками и камнями, кто рылся в этом теплом, даже на вид, грунте, кто просто валялся, лениво помахивая хвостом. При виде нас ближайшая малышня, в один миг дружно вспорхнув вверх шустрой стайкой, окружила нас. Скаер сразу остановился, зависнув на месте, а Орино активировал какой-то звуковой сигнал, который расслышала даже я. Малышня, не обращая на грозные звуки внимания, прилипла к прозрачной стене машины, тыкая в меня перепончатыми пальцами и возбужденно махая хвостами. Я от них не отставала: вплотную притиснувшись к стене, потрясенно следила за верлианскими детьми, пытаясь сдержать рвущиеся наружу визги восторга. Но тут детки дружно обо мне забыли, синхронно развернувшись вправо, а потом в своей стремительной и юркой манере разлетелись маленькими бликами врассыпную! А мимо меня, бросая короткие взгляды внутрь нашего скаера, плавно помахивая сильными чешуйчатыми хвостами и загребая мощными руками, проплыли семеро голубокожих верлианцев! Сообразив, что сейчас, с приплюснутым к прозрачной стене носом и щеками, выгляжу с их стороны, должно быть, крайне занимательно, резко отпрянула назад.

— Не бойся, — тут же раздался голос Орино. — Это тоже представители нашего народа. Они совершенно разумны и не опасны, если ты сама не стремишься причинить им вред.

— Но... — я на автомате обернулась к своему спутнику, инстинктивно опустив взгляд на его ноги. В прямом смысле ноги, одетые в эластичные, больше похожие на темную кожу, брюки.

— Объясню дома, — усмехнулся Орино. — У нас это нормально.

И снова заставив скаер двигаться, сосредоточился на управлении им. А я, опять развернувшись к стене, погрузилась в наблюдения.

— Регина, ты не голодная? — неожиданно ворвался в полет моих душевных восторгов голос верлианца. — За три дня нам только и удавалось, что влить в тебя питательной смеси.

Прислушавшись к себе, поняла, что аппетит действительно проснулся. А еще я совершенно забыла о том, что болею. И вообще, с каждой минутой чувствовала себя все лучше! Кто-то может и будет утверждать, что это лечебная ванна помогла, но я точно знаю — все дело в прекрасных впечатлениях! Настроение было необыкновенным — счастливым, любопытным и неожиданно нежным. Душу переполняло чувство благодарности к Орино за то, что подарил мне эти мгновения, возможность соприкоснуться с настоящей жизнью! Сейчас, на волне собственных ощущений, я даже бояться его перестала. Поэтому, обернувшись, встретилась с его взглядом в отражающей поверхности напротив и совершенно открыто, искренне и счастливо улыбнулась:

— Кажется, да!

Мужчина, удержав мой взгляд, некоторое время всматривался в мое лицо, прежде чем ответить.

— Скоро будем дома, там и поедим. Не пугайся, сейчас будем всплывать.

Подпрыгнув в предвкушении на месте, я вновь развернулась к стене, едва не захлопав в ладоши. Сейчас, сейчас! И наше Солнце тоже увижу!

Всплывали на поверхность воды мы резко. Вжик — и скайдар, рассекая последние волны, взмыл вверх, на сей раз в небо, укрытое пушистыми серебристыми облаками. У меня перехватило дыхание от этой красоты. Орино специально остановился, зависнув на месте, позволяя мне в полной мере объять взглядом картину бесконечного синего-синего моря воды, серебристых облаков и окрашивающего их в рыжевато-алый цвет солнца. Наша звезда едва виднелась за прозрачной завесой, просвечивая бликующими на поверхности воды яркими лучами. Закат... Никогда его не видела, но сразу поняла — это он. Незабываемо... Я почувствовала, что плачу. Наверное, за счастье увидеть его я бы заплатила любую цену, любую...

Глава 14

Регина

Суша на Верлинее была представлена утопающими в разномастной флоре достаточно узкими хребтами горных образований, выступающих над поверхностью вод. Дом Орино, к которому мы подлетели через несколько минут после того, как скайдар вынырнул на поверхность, располагался на таком плоском нагорье шириной километра в полтора. Эти пояса суши, опутывающие всю планету, как пояснил мне мой спутник, были очень длинными. Сам дом был сферической формы. Видимо, округлость конструкций — это особенность местной архитектуры. Но что поразило меня больше всего — он был совершенно прозрачным! Все внешние поверхности были словно из стекла, не оставляя места для тайны. Все было видно как на ладони!

Это я рассмотрела еще из воздуха. Конечно, здорово, когда есть возможность любоваться окружающей красотой, но чтобы повсеместно... Я поежилась, сомневаясь, что мне будет там уютно. Вся личная жизнь на виду.

Прежде чем вынести меня из скайдара, опустившегося на небольшую открытую площадку рядом с домом, Орино надел мне на голову легкий ободок и вручил маленький флакончик, велев капнуть себе в каждую ноздрю содержащуюся там субстанцию. На мое недоумение отреагировал четким ответом:

— Атмосферное давление на Верлинее несколько выше земного. Это всего лишь устройство, которое поможет тебе безопасно и постепенно адаптироваться к нему, носи пока обруч. А жидкость образует в носу специальную фильтрующую пленку, это позволит тебе легко дышать нашим воздухом. По сравнению с земной, в нашей атмосфере больше углекислого газа. Но не думай о том, что это навредит тебе или как-то отразится на коже. Уверяю тебя, что адаптация будет недолгой.

Впечатленная проявлением подобной заботы, уточнила:

— А откуда такая уверенность в скорости моего привыкания? Наблюдали на примере других, посещавших вашу планету землян?

— Тут не нужны примеры. Вы в каком-то смысле наши потомки, поэтому можно с уверенностью утверждать, что постепенно твой организм сам сумеет подстроиться под эту среду. Главное, чтобы переход не был резким.

Потомки?! Я настолько поразилась его словам, что молча закапала в свой многострадальный нос незнакомую вязкую суспензию и, все еще 'переваривая' странную информацию, едва заметила, как Орино подхватил меня и вынес наружу. От удивления отошла только в доме, когда верлианец, опустив на ноги и стянув с моих плеч местное одеяло, важно сообщил:

— Как говорят у вас — располагайся! Сейчас принесу твои вещи, и посмотрим, что имеется из еды.

Пока Орино отсутствовал, я осторожно обошла внутреннюю часть сферы. Виды на буйную разноцветную растительность и отлично видимый с обеих сторон океан были, конечно, сногсшибательны, но ощущение доступности любому взгляду откровенно смущало. Из мебели обнаружились расположенные полукругом бесформенные, по типу спальника наполненные чем-то гелеобразным, сиденья, на которых при желании и полежать можно было, небольшой водоем в центре и витая лестница наверх. Решив, что можно и полюбопытствовать, поднялась на второй этаж. Хоть пол не был прозрачным, за что уже можно поблагодарить судьбу. Наверху обнаружились две спальни с примыкавшими ванными и, скорее всего, кухня — небольшое помещение с узкой лавкой, столом и множеством заполненных чем-то грушевидных сосудов. Они стояли и на полу, и обнаружились на одной из подвесных полок. Тут же была и посуда.

— Осмотрелась? — это подошел Орино с моим боксом с вещами. — Какие впечатления?

Что ж, посмотрим, куда меня поселят. Отдельно или... не отдельно. Поселили не отдельно! Все вопросы сразу же отпали... ясно и понятно.

— Да... — неуверенно решилась заметить. — Только вот видно все, что внутри происходит...

Сообразив, как двусмысленно это прозвучало, особенно учитывая тот факт, что стояли мы в спальне, смутилась.

— Уверяю тебя, что смотреть некому. На поверхности живут единицы, поэтому у каждого своя территория и без разрешения или приглашения на нее не заходят. Но если тебе будет от этого комфортнее, то тут принцип управления тот же: коснешься ладонью — и прозрачность устранится, — очень серьезно проинформировал Орино. — А сейчас есть! Ты и так наверняка столько сил потратила.

Впечатления, безусловно, вымотали еще не окрепший после болезни организм, но о такой мелочи я не жалела. Да и в преддверии грядущей ночи подкрепиться не помешает. К исполнению почти обязанностей, о которых к тому же имеешь весьма общее представление, приступать вдвойне страшно. Так что я и поем, и попью, и даже покупаюсь, только бы время протянуть... От страха и волнения в животе появилось ощущение холода. Потерплю я сейчас позорное фиаско, и он тогда наверняка уверится в том, что ошибся на мой счет!

'И что значит 'единицы'? Верлианцев так мало?'

— Вы так малочисленны? — озвучила вопрос, топая за ним на кухню.

— Это касается только тех, кто может неограниченное время находиться вне воды, — усадив меня на уже виденную лавку (неожиданно твердую!), достал две кружки и одну тарелку. — Нас действительно мало — и сотни не наберется на всю планету.

— А почему ты сказал, что мы — ваши потомки? Это ведь про землян? — уточнила, наблюдая, как Орино наливает из сосудов в одну кружку густую зеленоватую жидкость, а в другую — светло-оранжевую. Кружку с последней пододвинул мне.

Сам верлианец сделал щедрый глоток зеленой бур... эээ... напитка, немного посмаковал его, прежде чем проглотить, и кивнул.

— Да, именно про землян, — он снова развернулся и взял с полки контейнер, похожий на металлический. Раздвинув на нем створки крышки, вынул несколько штук чего-то лепешкообразного и желтоватого и пояснил, укладывая их на тарелку. — Это водорослевый хлеб. Очень вкусный и питательный — пробуй.

Поняв, что дальше он мысль развивать не намерен, осторожно взяла одну лепешечку и откусила кусочек. Оказалось, действительно вкусно. Ни с чем не сравнимо, но сладко.

— И вроде бы свежее! — удивилась я наличию в доме еды. — Или он неограниченное время хранится?

— Это друг по моей просьбе вчера привез, — успокоил Орино.

Зато густое оранжевое питье разочаровало: оно было солоноватым. Сочетание одного блюда с другим было каким-то... не таким.

— Не нравится? — наблюдая за моей реакцией, спокойно уточнил Орино.

Честно мотнула головой и спросила:

— А у тебя какое на вкус? — и, не задумываясь, на автомате, потянулась к его кружке, которую верлианец как раз поставил на стол. Мы с мамой часто так что-то пробовали друг у друга.

Его неприглядная кашицеобразная зелень оказалась очень вкусной!

— Можно мне тоже ее? — я вернула Орино кружку.

Он, вздрогнув, странно на нее посмотрел и, достав еще одну, наполнил из сосуда с зеленым питьем. Так что в итоге, съев лепешку полностью и до капли выпив напиток, осталась с ощущением, что очень сыта. А вот Орино так больше и не пил. Наверное, напрасно я за его кружку схватилась: возможно, это негигиенично — слюна там, микробы...

Сообщив о том, что наелась, услышала четкое распоряжение:

— А теперь лечебная ванна и спать!

Купаться? Опять? Он что, извести меня хочет? Видимо, мысли отразились на лице, поскольку резко посуровевшим тоном добавил:

— Без возражений!

В свете возможности потянуть время я смирилась:

— Только совсем неглубокую, чтобы я могла лежать на дне, а вода не была выше тела! — все же инстинкт самосохранения не сдержался.

Пока Орино ушел купаться сам и делать ванну мне, я разобрала бокс, вынув все, что понадобится сейчас, выпила лекарство и, занимаясь всем этим, немного успокоилась. Зависнув над подарком Наташи, неожиданно решила, что чем тянуть время и мучиться в напряжении, лучше уж сразу — пусть все случиться! А потом уже не страшно. Поэтому сорочку тоже извлекла.

Как раз появился Орино. Вода капельками, собиравшимися во влажные дорожки, сбегала с его головы, плеч и груди, теряясь где-то в обмотанной вокруг бедер, странно ворсистой на вид простыне. От одного вида его обнаженного тела я сразу передумала бояться и даже решила, что уже и сама не прочь ощутить прохладу его голубоватой кожи. Поэтому, подхватив приготовленные вещи, рванула в ванную. Орино позаботился о моей паранойе: я только сейчас отметила, что стены помещения утратили прозрачность, превратившись в уже почти родной гладкий водопад.

Ванна, в виде уже знакомой гладкой ямы в полу, с чем-то жидким и мутным обнаружилась сразу. Разделась и, сжав зубы, залезла в нее, осторожно погружаясь в лечебный раствор. Брр... Было так неприятно и страшно, что пришлось собрать в кулак всю волю, а попутно еще пару раз прикусить щеку, чтобы в истерике не выскочить из воды. Но я мужественно продержалась в ней не меньше получаса. Удивительно, но вода не остыла, чего я подсознательно все время ожидала. Холодно не было.

С облегчением выбравшись из ванны, подхватила оставленное на видном месте полотенце и принялась тщательно избавляться от остатков влаги на коже, потом промокнула волосы, стремясь их тоже максимально просушить. Натянув сорочку и расправив влажные пряди, задумалась. А чего он от меня ждет? Ведь считает профи! Соблазнения? Не потяну, и так едва поджилки не трясутся. С другой стороны, я тут в конкретном качестве и соответствовать обязана! Значит, и стимулировать его должна? Может быть, попробовать пройтись перед ним в таком виде? Сорочка, ластясь нежной тканью к телу и плотно обхватывая грудь, смотрелась очень провокационно... Вдруг этого будет достаточно и от меня больше уже ничего не потребуется? Решено! Глубоко вдохнув для храбрости, шагнула в спальню.

Орино, опираясь о спинку кровать, полусидел в постели, поджидая меня.

— Молочко для кожи забыла, — стараясь выглядеть естественно, пояснила ему.

И принялась старательно искать молочко, которое лежало в ванной в пластиковой косметичке среди прочего прихваченного с собой. Склонившись над боксом, покопалась там, потом отошла к шкафу и поизучала его содержимое... И снова вернулась к боксу, но по пути, словно не удержавшись, метнулась к прозрачной стене полюбоваться на последние лучи исчезающего светила. Пока любовалась действительно великолепным зрелищем, не забывала, медленно приподняв руку, перебирать прядки подсыхающих волос, то поднимая их к затылку, то позволяя вновь рассыпаться по спине. Результата не было! Со стороны верлианца — тишина и спокойствие. Обернувшись с намерением еще раз покопаться в боксе, но на сей раз в таком положении, чтобы ему была отлично видна в вырезе сорочки моя грудь, бросила на него мимолетный взгляд. Хмурый, злой и неподвижный. Смотрит пристально и молчит! И что самое плохое — ничего не делает. Спустя еще десять минут, в течение которых беспрестанно крутилась и выгибалась особо эффектными способами, вынуждена была признать поражение:

— Неужели я его не взяла?! — и с самым расстроенным видом побрела в ванную.

Тяжелый случай! Он меня, как и обещал, на Верлинею привез, мир показывает, а я? Если дело так дальше пойдет, еще и две тысячи водоталов вернуть потребует в качестве моральной компенсации. Что делать? Караул! Как условия соглашения выполнять? И даже тут несправедливость жизни. Почему меня в любовницы не взял какой-нибудь страстный мачо, которому для того, чтобы завестись с пол-оборота, достаточно увидеть обнаженную женскую коленку? Ведь есть где-то в природе такие, должны быть...

Остаются крайние меры! Жутко, конечно, но придется. Решительно стянув сорочку, подхватила банку с молочком, перекрестилась и снова потопала в спальню:

— Никак не могу спину намазать, — сообщила самым расстроенным тоном, смущенно взмахнув ресничками и протягивая верлианцу банку с молочком для тела.

Он некоторое время сидел неподвижно, сверля меня странным взглядом, потом неловким движением взял банку и гневно на нее посмотрел.

— Нашлась пропажа, представляешь? — поделилась я счастьем и под его внимательным взглядом, мимолетно скользнув язычком по губе, плавно обернулась.

— Там надо выдавить на ладонь и наносить медленными втирающими движениями, массируя кожу. Втирать минут пятнадцать по всей поверхности, — проинформировала его.

Сзади донеслось шипение. А потом он втирал, шумно дышал, шипел и снова втирал... А я просто умирала от удовольствия из-за вызываемых его действиями ощущений, постанывала и едва держалась на ногах.

— Все, — сипло донеслось сзади, — пятнадцать минут прошли, я засекал по сердцебиению.

Все?! Как, все? Я обернулась и обнаружила Орино на кровати, с головой укрывшегося одеялом. Да что это за шутка природы? Пугающий меня до одури верлианец, как дошло до дела, спрятался от меня под одеялом! Это даже не фиаско, это уже облом!

Спотыкаясь от расстройства и остаточной слабости в ногах, снова убрела в ванную. Усевшись на крышку унитаза, уперлась локтями в колени и обхватила ладошками лицо. Тут или я совсем уж никакая, или он совсем уж хладнокровный. Или.... И тут меня осенило! А кто сказал, что у него понятие 'любовница' подразумевает то же, что и у меня? Он же что-то говорил о том, что чувства там ни при чем, да еще и с кем-то другим встречаться можно... А что, если я его неверно поняла?! И все это время совсем не о том думала? И от меня всего лишь требуется, к примеру, держать его за руку в нужный момент, или там успокаивающе погладить по спине? Поддержать... Он ведь и в Казани сам как-то инициативу в этом плане не проявлял. Вот я несообразительная! Облегченно выдохнув, натянула сорочку и наконец-то отправилась спать.

Орино пребывал все в том же положении — спиной ко мне и под одеялом. Тоже взобравшись на очередной гидроматрас верлианского изготовления, юркнула под одеяло и решила с честью исполнить свой долг. Осторожно придвинувшись к мужчине, протянула руку и успокаивающим жестом коснулась его спины.

Бух! Сама не поняла как, но, в одно мгновение перевернувшись, он уже оказался сверху и закрыл мне рот поцелуем. Оторвите мне руки...

Глава 15

Орино

Оставив Реги отдыхать, спустился вниз. Было огромное желание наконец-то погрузиться в родные воды, ощутить знакомое с детства чувство гармонии с окружающим миром. Только там, в воде верлинейского океана, давшего мне жизнь, я мог достичь его. Последнее время, помимо привычной уже ответственности, добавилось огромное количество сложностей. И пока не очень ясно, что с ними делать. Реги была самой большой неожиданностью, которую я мог получить от жизни, но именно поэтому она и стала такой проблемой.

И очень интересной проблемой. Вынужденно взаимодействуя с землянами, никогда не позволял никому из них излишне приближаться к себе, всегда сохранял дистанцию. Или так получалось само — в индивидуальном плане они были мне безразличны. А в случае с ней... теперь это было невозможно. И сразу выяснилось, что когда просто управляешь и используешь землян — это одно, а вот когда стремишься сблизиться и удержать рядом — совсем другое. Мне трудно было каждый раз подводить ее к верному выбору и нужному мне решению. Под стереотип поведения наших женщин она или совсем не подпадала, или подпадала, но с настораживающими странностями.

Но мне все же повезло с ней, пусть подарок судьбы и принял настолько неожиданную форму, что я не сразу сумел распознать его. Но она хотя бы оказалась из той категории землянок, коим не свойственны излишняя щепетильность и разборчивость. На это я очень рассчитывал в дальнейшем. А пока... Буду держать ее рядом, стараться максимально хорошо выполнять свой долг и... ждать.

Когда уже готов был выйти из дома, уловил сигнал связи. Активировав вызов, увидел лицо Ньера. Лучший друг, самый надежный, самый близкий. Когда-то мы вместе решились на этот шаг, выбрав путь доблести, ответственности и одиночества, и сейчас продолжали разделять эту ношу, поддерживая друг друга.

— Не спишь уже? — друг явно рад меня видеть.

Мотнув головой, пригласил:

— Прилетай, поплаваем!

Ньер кивнул и вызов прервался.

Вот и еще одно обстоятельство, из-за которого я люблю возвращаться домой. Понимающая, родственная душа, которой дано в полной мере представлять мое состояние, разделять его. Реги вряд ли быстро проснется: стараясь выполнить свой долг достойно, я почти не дал ей ночью поспать. Надеюсь, она довольна. При этом сейчас, хотя и сам почти не отдыхал, ощущал себя очень бодрым и полным сил. Не хватало только покоя в душе. Но именно за ним я шел в родную стихию.

Скаер Ньера подлетел в тот момент, когда я достиг берега. Приземлившись, друг вышел ко мне, приветствуя взмахом руки. Мы молча, стремясь к одному и понимая желание друг друга, разделись и скользнули в родную, такую желанную воду. Даже пережив боль расставания и разрыва связей, невозможно вырвать из сердца эту тягу.

Погрузившись в ощущение упоительной радости, мы скользили в волнах, чувствуя, как отступают, уходя на второй план, все тяготы, печали и тревоги. Приходило ощущение гармонии с самим собой, с окружающим миром. Мы все же частичка его, несмотря на необходимость снова и снова разрывать связь единения. Как же тяжело находиться где-то там, и как легко и просто тут. Но небезопасно... И именно для того, чтобы тут было хорошо, мы должны быть там, далеко от дома и в одиночестве.

— Как твоя миссия? — одновременно упав на теплую подводную насыпь, мы наконец-то ощутили потребность и в разговоре.

— Светило работает, поэтому все хорошо. Я контролирую ситуацию, регулярно активируя 'энергостанцию' нашей системы. Мы следим за процессом, все работает идеально, — в голосе Ньера нет гордости или радости, как когда-то давно. Сейчас это стало только обязанностью, только рутиной, только ответственностью. — А что у тебя? Эксперимент с Землей продолжается?

— Полагаю, уже можно переходить к следующему этапу. Предложу это на совете Высших на следующей неделе, когда будем обсуждать планы на следующий год, — отвечаю так же спокойно, но эмоции скрыть не удается: мысль сразу перескакивает на Реги.

Друг бросает удивленный взгляд:

— Что-то пошло не так?

— Нет, все идет по заданной стратегии, но кое-что действительно случилось, — во взгляде друга мелькает любопытство, и я поясняю. — Случайно наткнулся на землянку, которая смогла повлиять на мои ньехи.

— Как повлиять? — Ньер в шоке. — Каким образом?!

— Обычным. Сам не ожидал этого, но в ее слюне оказался нужный фермент...

— Ты мне хочешь сказать, что ньехи ее распознали? Она сумела активировать процесс?!

— Да. И я совсем не ожидал такого, поэтому не сдержался. Столько лет и вдруг — почувствовал собственные ньехи. Я даже испугался. И ее напугал.

— И как это? — Ньер пытливо смотрит в глаза.

— Меня обожгло просто, опалило волной жара. Полагаю, как только она их пробудила, произошел резкий выброс гормона в кровь.

— А сейчас? Ты что-то ощущаешь? — Ньер уже хмурится.

— Мне не с чем сравнивать, но мне кажется, что ощущения усиливаются, все чаще ловлю себя на странных мыслях и порывах, — искренне поделился с другом. — Но я не уверен, что причина в активации ньех, сама ситуация сейчас нетипичная. Я взял землянку с собой, а это добавило моей жизни сложности. Она не соответствует всем моим предположениям, и приходится очень стараться, чтобы не утратить право находиться рядом.

— Погоди! — Ньер, эмоционально передернувшись, впился в меня взглядом. — Зачем ты ее взял с собой? Ты же не можешь думать, что она способна... Да нет, не может быть, она же землянка! Я изумлен уже тем, откуда в ее слюне фермент в нужной концентрации, с этим бы надо разобраться. Но ждать от нее большего — это бессмысленно.

— Именно так подумал и я, когда сумел прийти в себя и успокоил девушку. Но потом, размышляя обо всем этом, пришел к такой мысли: они за столетия жизни в замкнутой системе превратились в единую расу. А что бывает при внутривидовом скрещивании в условиях изолированной системы? — уловив понимание в потрясенном взгляде друга, кивнул. — Вот-вот. И я это понял. Из-за прошлого эксперимента в нынешних землянах есть и наши гены, но в глубоко рецессивном состоянии. Но сейчас, в изоляции, эти гены вполне могут перейти в доминантную форму! Вот и все объяснение. Вот откуда в ее организме эта маленькая аномалия — верлианский фермент в слюне. И я тебе больше скажу: у нее его не меньше, чем у нас! Она вчера кружку гжоло выпила и сочла его вкусным! А вот радож ей не понравился. Ни на какие мысли это тебя не наводит?

Мы оба помолчали, вдумываясь в озвученную информацию.

— Хорошо, — друг был непримирим, — допустим, версия с ферментом — еще куда ни шло. Гуморальная система людей весьма разнообразна, и их организм в принципе вполне мог выработать этот фермент. Но не будешь же ты всерьез утверждать, что ей под силу и завершить активированный процесс? Это точно невозможно! Просто физиологически. И что ты сам будешь теперь делать, да еще и с активными ньехами? А Кьело? Ты в принципе представил реакцию своей постоянной месты?

— Я пока не решил. Обдумываю возможность использовать ее биологический материал в искусственном процессе. Главное, чтобы это когда-нибудь случилось: я почувствую и сразу приму меры. В ней эмбрион будет нежизнеспособен, но в искусственных условиях он выживет. Конечно, этот шанс мал, но он оставляет возможность. Возможность! Ты бы на моем месте смог отказаться от такого? Какие шансы у меня еще есть? Сколько женщин соглашается перейти на высшую ступень? Ведь им гораздо больнее и сложнее трансформироваться, чем нам! Я сам еле выжил, поэтому принимаю решение Кьело не следовать моим путем. Но вот как раз в землянке я вижу выход. Она, возможно, сможет обеспечить меня тем, чем не может Кьело. И когда я буду не одинок, исчезнет напряжение в нашей связке. Ведь сейчас вся загвоздка именно в этом.

— Ты уверен? Последние три года я не видел тебя на нерасте Кьело. Она не призывает тебя больше? Ты же всегда прилетаешь в этот период домой.

Я устало выдохнул:

— Призывает. Каждый раз приплывает и зовет. Но со сменой ступени изменились не только условия проживания и цели в жизни, изменился и я. Ты же сам понимаешь. Хочется другого, более реального продолжения себя. Мне стало тяжело присутствовать там...

И неожиданно понял.

— А ты? Раз ты знаешь, что меня там не было. Она призывает и тебя тоже?

Ньер кивнул. Понятно.

— Вчера как раз была. Спрашивала, не вернулся ли ты. Так что сегодня появится, — подтвердил друг.

— С мальками у нее все хорошо? — заволновался я.

— Да. Она одна из самых востребованных мечущих. Всегда много к ней желающих на нераст собирается. И благополучна. Многие борются за ее внимание.

Расслабившись, кивнул, благодаря Ньера за информацию.

— Возможно, ты и прав. Если у землянки получится нужный результат, то с Кьело проблем не будет. Но ситуация может осложниться иначе. Она — землянка, подобное взаимодействие с ней подпадает под наши законы. Если она подаст жалобу в Совет, ты будешь отвечать, — друг многозначительно пожал плечами. — Сам знаешь, остальные Высшие, лишенные подобного шанса, вряд ли отнесутся к ситуации благодушно, и решение может иметь для тебя серьезные последствия.

— Я подстраховался, она подписала официальный отказ. И повторюсь, она из той категории земных женщин, для которых это менее значимо. Опять же, в моих силах отблагодарить ее достойно, да я даже могу устроить ей земной рай. Причем в буквальном смысле на Земле. А на Верлинею ей не попасть, без моего согласия ее не пустят, — заверил я друга.

— Все равно, это все совершенно невероятно. Интересно, а среди людей есть еще те, у кого пробудились наши гены? Не может же она быть одна... Может быть, тоже слетать на Землю? Заодно функционирование баз проверю. И ты прав: наверное, эксперимент с ними пора переводить на следующий уровень.

Рассмеявшись над полушутливыми размышлениями друга, качнул головой, предупреждая:

— Не ищи себе проблем. С ними так сложно. Я за месяц издергался весь — в постоянном напряжении нахожусь. У меня ощущение, что я вообще со своим долгом не справляюсь: сначала едва не упустил ее, потом она разболелась невероятно сильно, вчера совсем меня измучила... Никогда не думал, что постоянно существовать рядом с женщиной так сложно! Она же ходит вокруг, маячит перед глазами постоянным искушением, но при этом разрешения на внимание не дает. Не знаю, как буду все это переживать, — поделился своими страданиями.

— Как в принципе тебя угораздило с ней так близко соприкоснуться, что она ньехи активировала? — искренно недоумевал Ньер.

— Одиночество — вот ответ. Когда на Земле бываю, пользуюсь моментом. У них есть женщины определенные, они за оплату могут поспособствовать удовлетворению многих потребностей. Причем никаких предварительных раскланиваний не надо. Вот она из них. Причем какая-то необычная. У них же все серые и однотипные, а тут увидел ее, настолько отличную от окружающего. Стало интересно, что за рыбка. А я себе в чем-то отказывать не привык, особенно, если это всего лишь вопрос оплаты. Потом она возражать начала, инстинкт охотника задела. Я и настоял...

— А ты уверен, что у тебя есть право на эксклюзив? — насторожился друг. — Если она такая, то взмахнет хвостом в любой момент и уплывет в более 'теплые' воды. Что тогда будешь делать?

— Не допущу. Как ни трудно с ней, но представить, что она возьмет и передумает, лишит меня права быть рядом, а значит, и надежды завершить процесс, уже не могу, — честно признался Ньеру.

— Понимаю. Я не задумывался об этом раньше, но сейчас... В отличие от меня, ты, когда решил перейти на высшую ступень, видел будущее иначе. Вы собирались сделать это вместе с Кьело, и уже в этой форме обзавестись потомком. Это было большим разочарованием — в итоге остаться одному?

Мы никогда раньше не обсуждали эту тему.

— Да, — я внезапно сам понял это, — мне было больно осознать это. Но я понимаю ее выбор и принимаю.

— Можно мне на нее посмотреть? На землянку? Что она за диво, расскажи хоть о ней, — вопросы прозвучали неожиданно, а в душу закралась тревога — может, не стоило быть слишком откровенным?

— Нет! — мой ответ был поспешен и однозначен. — Пока она тут, никого к себе не пущу. Не хочу, чтобы все выяснилось раньше времени. А если на нее будут приходить и смотреть — неизбежно возникнут вопросы.

Желание отдыхать пропало — возможно, Реги уже проснулась. Резко взмахнув руками, взмыл вверх, в толщу воды, направляясь к дому. Ньер плыл рядом, о чем-то думая. По пути встретили пастухов, перегоняющих стадо вертов, и я договорился о том, что завтра они принесут мне свежих кролов. Угощу Регину.

Выбравшись на сушу, проводил Ньера до скайдара. Он не удержался от любопытного взгляда в сторону дома, но я перед уходом дезактивировал прозрачность стен в спальне, не желая, чтобы солнце мешало девушке спать.

— До Совета? — попрощался друг.

— Думаю, да. Спасибо, что пополнил запасы.

Проводив взглядом удаляющийся скайдар друга, развернулся к дому и тут... услышал призывное пение. Кьело! Она вызывала меня. Пришлось снова идти к воде. Как бы землянка не проснулась, пока я тут гуляю.

Войдя в воду по шею, сел на дно в ожидании своей месты. Кьело появилась почти сразу, скользнув вдоль спины хвостом и приветственно пощекотав плавниками.

— Видела вас с Ньером, но решила подождать, пока он уйдет, — приникая ко мне, прошептала места.

Наблюдая, как ее красные локоны вьются вокруг нас, расплываясь широким полукругом, приобнял за плечи, прижимая к себе. Кьело устроилась на песочке рядом и, поджав хвост, сообщила:

— В этот раз ждать тебя на нераст?

Я качнул головой, отказываясь. Кьело недовольно надулась.

— Ты меня совсем забыл. А, между прочим, когда ты приплывал, жизнеспособность мальков была выше, больше тридцати пяти процентов выживало. Мне жалко — такой живучий генофонд уплывает из-под носа. Признавайся, ты выбрал другую месту?

— Нет, — я вздохнул, понимая, что подвожу ее.

— Я сейчас очень хорошо готовилась, много отдыхала, каждый день ела кролы. И очень надеюсь, что икра будет жизнеспособной, потому и хочу, чтобы на нераст собрались самые лучшие. Ты же знаешь, я — сильная мечущая, — продолжала она убеждать меня.

Я знал. Но сейчас это не восхищало так сильно, как когда-то.

— Кьело, ты думала о нашем разговоре? — перевел беседу на актуальную для меня тему.

— Ты думаешь, мне стоит делать это? Сейчас я так важна, меня окружают лучшие мужчины, — места, многозначительно взглянув на меня, игриво провела по моей груди ладонью. — И я очень боюсь трансформации. В начале этого года еще двое решились повысить ступень — Мьяра и Тирно. Так мы с подругами плавали в пещеры понаблюдать за процессом. Он еще ладно, но она так жутко кричала, когда этап ороговения начался. В этой куколке ее не видно было, но слышно прекрасно. А потом я ее видела на стадии двуипостасности — это же жуть какая-то! Все эти ороговевшие выросты на голове вместо волос, страшные гребни на теле... — Кьело любовно пропустила между пальцами прядку своих прекрасных волос.

— Это же временно. Потом роговые выросты и чешуя отвалятся, оставив чистую кожу, а волосы отрастут вновь, — пояснил я.

Слушая рассказ Кьело, вспомнил собственную трансформацию. Больно было, очень больно. Перестройка скелета, наращивание костей, мышц... Переориентирование систем внутренних органов, полная физическая перестройка тела. Да, было очень тяжело, очень трудно. И долго. Процесс длился год, и потом еще два года я прожил в двуипостасном состоянии, прежде чем провел на суше свои первые полные сутки. К тому же уже тогда я знал, что буду один. Впрочем, так происходит почти со всеми. Женщинам труднее трансформироваться, потому что у них, помимо общей трансформации скелета, происходила перестройка всех специфичных систем и органов. Ведь при смене ступени меняется сам механизм появления потомства — они становятся живородящими. Поэтому женщины редко, очень редко следуют этим путем за своими партнерами. Повезло Тирно, он достойно выполнял свой долг и сумел завоевать абсолютное внимание самки.

Но я, испытав все на себе, не мог потребовать от Кьело сделать аналогичный выбор.

— Все равно, сейчас я нужнее здесь, заботясь о мальках! — привела она извечный аргумент, завершавший все наши разговоры на эту тему.

— Конечно, — привычно согласился я.

— Сегодня ночью приплывала, после того как Ньер сообщил, что ты возвращаешься. Звала тебя, но ты не пришел... — недовольно прошептала Кьело.

Я удивился. Регина меня так отвлекла, что я пропустил призыв своей месты.

— Был сильно занят, — ответил честно. — Со мной прилетела женщина. Другой расы. Ты ведь уже лишила меня эксклюзивного права? — сказал то, что давно подсознательно чувствовал, то, в чем она боялась признаться.

Кьело насупилась и, проигнорировав мой вопрос, уточнила:

— Орино, так ты выбрал себе другую месту? Из чужих?

— Маловероятно, что она сможет ею стать, но, по крайней мере, я не буду и дальше одинок. Кьело, я не могу больше ждать, пока ты решишься.

Недовольно хлопнув хвостом, она прошипела:

— Если ты так подводишь меня, явись хотя бы на нераст!

— Кьело, я не могу! Мне трудно находиться далеко и думать о том, что я совсем не могу участвовать в жизни своих мальков! Если раньше наравне с остальными мужчинами я мог заботиться о выводке, присматривать и оберегать, то теперь... Меня не покидает ощущение, что я бросаю их. Так что — нет.

Взбрыкнув хвостом, Кьело стремительно пронеслась вокруг меня, обдавая потоком всколыхнувшейся воды. А потом с отчаянным выражением на лице бросилась мне на грудь, обвив шею руками. Не ожидая этого, я вскочил на ноги, отступая назад. Кьело прижалась к моему рту солоноватыми на вкус губами и... укусила. Осторожно обхватив ее руками за плечи, старательно отодвинул.

Я стоял по пояс в воде, удерживая Кьело на расстоянии, ее хвост метался из стороны в сторону, хлопая по поверхности и поднимая столбы брызг, когда со стороны дома раздался грохот. Мы сразу обернулись, чтобы увидеть источник шума. Регина! Она стояла на балконе и, перегнувшись через ограждение, рассматривала нас.

Меня поймали с поличным!

Глава 16

Регина

Выспалась! Ощущение редчайшего и от того прекраснейшего свойства. Блаженно потянувшись, прислушалась. Тишина. Странно... Конечно, мечтать о завтраке в постель в моих обстоятельствах было бы чрезмерной наглостью, но в такое великолепное утро хотелось думать именно о таких чудесах.

Ночь удалась! Удалась во всех смыслах! Размытый уже образ Пашки Матвеева бесславно канул в лету, сметенный ураганной волной сногсшибательных впечатлений, подаренных мне верлианцем. Признание своей женской состоятельности произошло на высшем уровне — попробуйте теперь покачнуть мою самооценку! А еще я однозначно уверилась в том, что Орино определенно интересна... Верлианец очень впечатлил меня чуткостью и заботой. В каждом движении, прикосновении, поступке я ощущала, что мои потребности и интересы для него в приоритете.

Сам мужчина тоже предстал в новом качестве. Если до этого он был пугающим напористым незнакомцем, суровым и жестким начальником, то теперь в копилку моих впечатлений добавилась еще одна грань этого верлианца — он был внимательным любовником. Немного более прохладная, особенно по контрасту с моей, разгоряченной его прикосновениями, кожа мужчины дарила неожиданно экзотичные ощущения прохлады. Перепончатые руки уверенно изучали мое тело, особенно трепетно касаясь груди и ног. Вообще, моим ногам уделили повышенное внимание, доведя меня переживаниями до совершенной крайности. Под конец не было сил выносить ощущения от его прикосновений, переполнявшие душу эмоциями. Каждый пальчик, обе пяточки, каждый сантиметр моей кожи исцеловали, облизали и крайне осторожно поприкусывали. Кто бы знал, как это невыносимо возбуждающе — каждое мгновение ощущать, как все выше и выше по твоим ногам скользят его губы, чувствовать уверенные массирующие касания его рук, сминающих твою плоть, переживать томительное напряжение в ожидании того, когда он доберется до своей цели. И каждый раз с разочарованно-предвкушающим стоном понимать, что восхождение начинается заново.

На мою грудь он восхитительно дул, сначала стремительно облизывал ее вершинки, а потом медленно, мучительно медленно выдыхая, обдавал ее потоком теплого и неожиданно возбуждающего воздуха. Меня просто перемкнуло с первого мгновения, выгнуло дугой и заставило со стоном, зажмурившись, полностью сосредоточиться на нахлынувших ощущениях.

Мой живот ласкали с особой самоотдачей, прижимаясь к нему губами, зарываясь лицом, потираясь головой, одновременно сжимая бедра руками. А дальше спина, шея... Шея тоже привлекла его особое внимание, как и уши. Не представляла раньше, что забавы с моими ушами могут приносить такое фантастическое удовольствие. Его язык, пугающе острые зубки и неуловимо быстрые пальцы вызывали головокружительные ощущения. Я в полной мере, почти уже отрешившись от реального мира и находясь в пучине собственных ощущений, осознала, что уши и все что рядом — моя самая эрогенная зона! Точно не скажу, но, кажется, именно на них меня накрыло...

Дальше я уже ничего не соображала, полностью живя только своими ощущениями, жаждой прикосновений и стремлением вновь и вновь переживать этот восторг. Близки мы стали так естественно, так органично, что я восприняла все как предопределенный этап, алчно ожидаемую следующую ступень в поглотивших меня ощущениях. И оказалась права. Все стало острее, еще глубже, еще чувственнее и еще более поглощающим. Меня окончательно затянуло в водоворот тактильных ощущений, впечатлений от его освежающих прикосновений, от сильнейших эмоций, порожденных нашим объединяющим противостоянием...

И это повторялось вновь и вновь. Орино и снова Орино, его руки, губы, его тело. Он пробудил во мне ненасытную тягу к удовольствиям, к чувственным ощущениям, к самому себе...

С не меньшей страстью я, сама того не осознавая, изучала его тело, стремилась познать его желание, так же привязать к себе. Ночь была бесконечной, самой прекрасной и очень насыщенной. Рассвета не хотелось, о будущем не думалось, о последствиях не переживалось. Именно здесь и сейчас было прекрасно, а остальной мир и все насущные вопросы остались где-то далеко, за гранью осознанности. Этой ночью я была эгоисткой, неразумной чувственной и беспечной эгоисткой.

После такой ночи душа требовала не менее впечатляющего утра. Поэтому, выбравшись из-под колышущегося верлианского одеяла, подправив немного съехавший обруч и пользуясь отсутствием Орино, прямо голышом протопала к ближайшей стене. Возможность полюбоваться на бескрайний океан и инопланетные заросли вполне компенсировала отсутствие завтрака. Активировав режим прозрачности, на всякий случай принесла из ванны сорочку и надела ее. Пусть, по словам Орино, тут никто не бывает, но мне, привыкшей к тесноте земных куполов, всюду мерещились любопытные взгляды. В процессе созерцательного транса обнаружила дверь на небольшой округлый балкончик. Тут же выскочила на него, с удовольствием ощущая теплый, шевелящий волосы ветерок. Прямо подо мной, поражая буйством красок, обнаружились остролистые кусты, а впереди в свете солнца серебрился бесконечный океан. Безумно много воды! Колоссально! В голове не укладывается просто. И вся она ничья. Просто рай, а не место. Особенно в сравнении с нашими черно-белыми темными куполами. Раскинув руки, зажмурилась и, подняв подбородок повыше, подставила лицо лучам солнца, а тело теплому бризу. Душа просто пела от счастья, умоляя время остановиться, замереть именно в этот наивысший миг моего восторга!

Было очень тепло, очень красиво и очень ново. Это первый день моей новой жизни. По-настоящему полноценной жизни. Я еле сдерживала себя от желания поднять лицо к небу и завопить диким образом, просто от того, что все так здорово!

Переведя счастливый взгляд на море, залюбовалась его подвижной мощью, внушающей одновременно страх и восторженный трепет. Внезапно на воде появилась мелкая рябь и резким рывком в ореоле брызг из воды появились двое. Я мгновенно узнала Орино! И если выражения лица видно не было, то силуэт и властную манеру держаться я распознала сразу, еще на каком-то подсознательном уровне. А вот та, что была рядом, в его объятиях, обвивая его шею руками и прижимаясь к груди... В первые мгновения я не сразу осознала, но... это была русалка! Резким изгибом взмывавший вверх и тут же с брызгами хлопающий о поверхность воды хвост женщины не оставляли никаких сомнений. Это их женщины!!! И, видимо, эта конкретная русалка была женщиной моего шефа... От пришедшей в голову мысли резко дернувшись в сторону, случайно зацепила локтем незамеченный ранее орнамент, украшавший перила заграждения. Он почему-то сдвинулся и со страшным грохотом, ударяясь по пути о каждый выступ дома, полетел вниз. Парочка в воде резко обернулась, сразу заметив меня, перегнувшуюся через перила в тщетной попытке удержать проклятое украшение фасада.

На мгновение все мы замерли, застыв в том положении, в котором нас застал грохот, а потом...

Я внезапно сообразила, что меня застукали за подглядыванием за милующейся парочкой! Орино, резко разжав руки, развернулся и рванул к берегу! Русалка со странным визгом, подняв фейерверк брызг, рухнула в воду! И все это одновременно и буквально в одно мгновение. Испугавшись сама не понимая еще чего, я тоже метнулась в комнату, успев отметить за мгновение до того, как развернулась, что мой обнаженный шеф уже выскочил на берег и с дикой скоростью несется к дому. В тревожном испуге — а вдруг у них строжайше запрещено наблюдать за чужими ласками? — застыла посреди спальни, не зная, как поступить. Услышав Орино, взбегающего по лестнице, поддалась интуитивному порыву и метнулась в ванную. Там привалилась к двери с внутренней стороны. Почти тут же ее попытались открыть, а я со страху резко дернула дверь на себя, не позволяя, и быстро протараторила:

— Не входи! Нельзя! Я... я... не одета!

Ручку дергать перестали, но я слышала его дыхание, знала, что он стоит тут, совсем рядом, отделенный от меня не запирающейся дверью!

Мозг панически соображал, как поступить в данной ситуации, как вести себя, как действовать с Орино? С одной стороны, я ему не жена и это мне сразу же четко дано было понять. Ой, а вдруг жена как раз русалка? Кто их знает, в самом деле, — может быть, у них гаремы, а женщины в этих вопросах вообще права голоса не имеют? Но мне он тогда сказал, что именно его измена — основание для разрыва отношений. Вопрос: каких? Любовной связи или рабочих? А если вспомнить про гипноз, не будет ли считаться неразумным, если я сейчас накинусь на него с собственническими возмущениями и вопросами? Подпасть под влияние и опять все забыть совсем не хотелось, так недолго и до состояния ничего не помнящего овоща дойти.

Но обидно было. Даже горько. Но и отрезвляюще тоже. Это такой основательный щелчок по носу, чтобы совсем от земли не отрывалась. Очень своевременно! Сама же думала, что связь связью, но все это когда-то закончится и я обязана остаться стоящей на двух ногах! А не рухнуть, подкошенная горем, отчаянием и утратой смысла жизни.

Опять же, не стоит судить поспешно. Чтобы выводы делать, надо в ситуации разобраться, а то у них тут чудо на чуде и все крайне непонятно. Выдохнув, отклеилась от двери и, шагнув к унитазу, старательно выдерживая тон, громко сказала Орино:

— Пока прошу не входить, мне надо время себя в порядок привести.

Снаружи было подозрительно тихо. Я уже в задумчивости устроилась на унитазе, когда все же прозвучал его негромкий ответ:

— Я тебе ванну сделаю.

— Нет, нет, — поспешно возразила: прежде чем встречаться с верлианцем, надо все обдумать, поэтому придется как-то самой разбираться. — Я сама справлюсь.

В спальне опять наступила тишина. Но я же не маленький ребенок, надо начинать осваиваться. Не будет же он меня постоянно за ручку водить и все за меня делать, это уже зависимость какая-то получится. А зависеть от него я не хочу. И так условиями проживания и питанием обеспечил, чего еще требовать?

Надо быть самостоятельной. Всегда и во всем. Так что придется ванну освоить. Да и вообще, чего в чужой монастырь со своим уставом лезть? Меня на Верлинею взяли случайно, да еще и на определенных условиях. Все, что мы обсуждали, касается, вероятнее всего, времени пребывания на базе, а тут... У него отдых, у меня... визит. Так что сама ситуация располагает. Плюс я о принятых у них формах общения ничего не знаю. Может быть, у них вместо утренней пробежки полагаются утренние обнимашки? Или еще того хуже — приняты полигамные отношения для мужчин? Мне он ничем не обязан, хотя вроде как на верность и намекал... Так это когда было? В процессе уговоров! Может, и для красного словца добавил. А сейчас напущусь на него с претензиями и обидами — скажет: ты мне кто? Только совсем неумной себя выставлю.

А я ему, и правда, никто. Так что нечего мечтать о чудесах, надо учиться жить, довольствуясь тем, что имею. И по возможности извлекать из этого пользу. Выяснить о них больше, отдохнуть, насладиться красотами живого мира — вот мои цели в этой поездке. А вовсе не покорение сердца непостоянного и по большому счету не нужного мне мужчины. Я для него постельное развлечение, так и он для меня тем же будет! Так и буду к этому относиться — расслаблюсь, буду жить для себя и получать удовольствие. Тем более что его с избытком.

С этой мыслью слезла с унитаза и обнаружила... начало 'красных дней календаря'! Опомнившись, сообразила, что даже раньше срока на день наступили. Акклиматизация, болезнь или появившаяся личная жизнь поспособствовали... Хорошо, что вчера в ванную косметичку утащила, а то пришлось бы топать за необходимым в спальню.

— Регина, — неожиданно снова услышала я Орино, — тебе помощь какая-нибудь нужна?

— Нет, — уверенно отозвалась в ответ.

Настойчивый какой! Вот так же и обниматься со всеми горазд. Что меня в Казани припер к стенке, что вот сейчас русалку свою. Хотя про заботу что-то вещал. Ему только дай шанс! Ну, хорошо уже то, что право на личное пространство уважает и в ванную не ворвался. Склонившись над гладкой ямой в полу, принялась вспоминать инструкции Анны. Вот и рычаг имеется и отверстия для воды. Наберу немножко, чтобы только ополоснуться можно было. Волосы так часто мыть я не привыкла.

Выждав, когда на дне ямы собралось примерно сантиметров двадцать воды, поток остановила и влезла туда сама. Хорошо, что тут климат такой жаркий. Сполоснувшись, обсушилась и, замотавшись в полотенце, отправилась в спальню. Буду собой, буду исходить из собственных желаний, а его жизнь меня касается постольку поскольку! Все же очень вовремя эта русалка случилась. И вообще, вопросами контрацепции озаботиться надо, а то еще случится чего.

Орино обнаружился сидящим в напряженной позе на краю кровати и выжидательно гипнотизирующим дверь ванной.

— Доброе утро, — нейтрально поздоровалась я и, спокойно вынув из своего бокса белье и одежду, снова удалилась в ванную.

Озадаченно пронаблюдав за моим маневром, уже в спину верлианец догнал вопросом:

— А завтракать ты будешь?

— Вы мне покажите, что и как, — не оборачиваясь, на ходу четко пояснила я свою позицию, — а там я сама справлюсь. Не хочу мешать отдыху и дергать лишний раз.

В наступившей тишине звук захлопнувшейся двери прозвучал как-то особенно громко. А что? Он сам говорил, что близость еще не повод для знакомства. Так и буду к нему относиться — как к начальнику, все свободное от выполнения непрямых обязанностей время. Тем более он сам упоминал, что на каждодневное внимание не рассчитывает, так что ночь прошла, а днем мы чужие друг другу.

Одевшись, вернулась в спальню. Там было пусто. Орино, к счастью, уже одетый в своеобразные широкие короткие штаны и босиком, обнаружился на кухне. Я бодро прошагала в помещение и оглянулась. Уже знакомый мне водорослевый хлеб и кружки с напитками. Стараясь не соскальзывать взглядом на обнаженную голубоватую грудь верлианца, села за стол и поблагодарила:

— Спасибо.

Он странно посмотрел на меня и молча сел напротив. Подхватив одну лепешечку, стала есть, запивая зеленым питьем. Орино тоже ел и тоже молчал. Он был какой-то хмурый и периодически кидал на меня задумчивые взгляды. Стараясь не подавиться под этими взглядами, быстро все доела и решила вернуться к обозначенному ранее вопросу:

— Значит, из этого сосуда можно налить попить, — я указала на виднеющуюся на полке за его спиной емкость, — а хлеб лежит в шкафу. Еще у вас принято что-то есть? И можно ли пить напитки из других сосудов?

Сразу почувствовала, что он напрягся. Рука с кружкой сжалась, заставив меня насторожиться. Может быть, зря я про остальные сосуды спросила? Выждав немного, он все же ответил:

— Пить можно из любого корала, но не все может быть приятным на вкус. Предварительно надо пробовать. А другую еду завтра принесу, — отвечая, он отвел взгляд.

Вот в чем тут проблема?

— Орино, если вам моя помощь потребуется — вы говорите. Если за едой надо куда-то недалеко и на суше ходить, то можете это мне поручить. Ну и еще, мало ли чем помочь по хозяйству надо. Если что — говорите, я готова, — самым бодрым тоном резюмировала я.

Надо же как-то налаживать конструктивное сожительство. Все эмоции и переживания удавим в зародыше, чувства возьмем в кулак и... будем жить дальше. А то кто из нас в отпуск отдохнуть приехал? Верлианец мне не ответил, просто перевел взгляд на свою кружку и принялся внимательно изучать ее дно. Не дождавшись от него вразумительного ответа, решила, что люди мы не гордые, если что и сами сообразим. Вот прогуляюсь, осмотрюсь (раз здесь никого нет, то и не страшно), а вернусь и прикину, куда можно 'руки приложить'. Пыль протру, обед организую — не все же ему на стол собирать. Опять же, как они с грязной посудой поступают, надо разобраться. Наметив план действий, решила подстраховаться:

— А гулять тут поблизости можно? Никаких растений или животных опасных нет? — серьезно уточнила у него.

— Я провожу, — тут же подорвался верлианец.

— Нет, нет! — ужаснулась я: совсем из-за меня никакого отдыха у бедного! — Если тут не опасно, то я бы хотела одна. Ничего сверхъестественного — посижу, посмотрю на море, на солнце. Вы не беспокойтесь из-за меня.

И решив больше ему не докучать, а самой просто быть осторожнее и далеко не отходить, поднялась и, поблагодарив за завтрак, отправилась в спальню. Возьму полотенце, чтобы было на чем устроиться на берегу, и вперед — на прогулку!

Глава 17

Регина

Выскочив на улицу с ощущением небывалой легкости, огляделась вокруг. Сказка! На чем бы не задержался взгляд — на бескрайнем океане, на цветущей разномастной флоре, на безоблачном глубоком небе, даже на почве под ногами — все буквально пульсировало жизнью, дышало неудержимой естественность, изумляло истинной красотой. Все прочее отошло на второй план, сейчас, распахнув душу, я впитывала в себя окружающий мир, понимая, что это останется со мной до конца, этого никто уже не сможет лишить меня. Я видела жизнь, я познала истину...

Ноги сами понесли меня вперед, к океану. Безумно, непередаваемо, невероятно потрясающее зрелище. И когда-то на Земле тоже было такое... Огромное количество воды, ее казалось так много, что никто и никогда не представил бы, что придет время, когда ее не будет вовсе.

Расстелив полотенце на немного каменистой поверхности, уселась на него и, поджав ноги, уставилась на воду. Отсюда, с безопасного расстояния, она казалась умиротворяюще спокойной, ласково безопасной и освежающе манящей. У меня даже мелькнула мысль подойти ближе, но я, резко опомнившись, решила, что это неблагоразумно.

— Тебе нравится? — почему-то я даже не удивилась прозвучавшему вопросу. Было какое-то подспудное ощущение, что он придет следом.

— Безумно, — честно прошептала в ответ.

Орино присел рядом, вытянув одну ногу вперед и согнув вторую в колене. Скосив на него глаза, заметила, что он, откинувшись назад и опираясь на локти, тоже задумчиво уставился на бескрайнюю даль океана. Так мы просидели минут пятнадцать, молча, каждый рассматривая что-то свое.

— Я тоже люблю наблюдать за океаном отсюда, — неожиданно поделился со мной информацией верлианец. — Если смотреть снаружи, он кажется таким незыблемым, спокойным. Но при этом я знаю о том, что внутри него, там, под этим небесным зеркалом, жизнь бьет ключом.

— Тебе повезло, — неожиданно испытав прилив зависти, призналась я, сама не заметив, как снова перешла на 'ты', — тебе дано было пожить в двух мирах. Наверное, это какая-то высшая компенсация. Ведь во Вселенной есть те, кто лишен и одного...

Орино молчал. И я чувствовала, что это было какое-то грустное молчание.

— Ты судишь поверхностно, не зная истинной ситуации, не понимая сути вещей. Но могу заверить тебя, что в гармонии с собой я находился только тогда, когда не думал о втором мире, — неожиданно откровенно признался он.

И тут же добавил, меняя тему:

— Хочешь завтра слетать в подводный город?

Он повернулся лицом ко мне, и я, удивленная неожиданным предложением, встретилась взглядом с его глазами. Всего на мгновение, но успела застать там странное выражение. Надежда? Но почти сразу оно исчезло, сменившись насмешливым вопросом. Ведь знает, что невозможно устоять против такого предложения! Как невозможно было отказаться от полета на Верлинею. Как невозможно было противостоять его напору сегодня ночью...

Я задумалась, чувствуя, что он все так же всматривается в мое лицо, наверняка читая там все мои мысли. Получается, в очередной раз пойду у него на поводу, снова поддамся на новое искушающее предложение? Предложение, от которого именно я не в силах отказаться. А может быть, стоит преподнести ему урок? Взять и наступить на горло своему желанию и... отказаться? Ведь иначе все снова вернется к первоначальному состоянию. Я снова стану восторженной и на все ради него согласной. И совсем смирюсь с тем, что со мной вообще не считаются, потому что знают — при любом возникшем напряжении достаточно помахать перед моим носом очередным необычайно заманчивым предложением и я... готова. Что бы ни было между нами, это все же какое-то взаимодействие, какие-то взаимоотношения, и очень бы хотелось ощущать себя хотя бы временами равноправным партнером. А пока получалось... Русалка получалась, в общем.

— А какие они, подводные города? — решила я осторожно разведать что-то, в надежде, что это натолкнет меня на верное решение. Потому что в подводный город очень хотелось, но и отступать от собственного решения об отстраненной самостоятельности я не желала.

Орино еще несколько секунд посверлил меня пристальным взглядом и, пожав плечами, усмехнулся:

— Это надо видеть, как можно рассказать?.. Мы отличаемся от вас, у нас другой мир, другая цивилизация, другое... Да все почти.

— Да уж, — согласилась я, — одни детки там, на песчаной насыпи, чего стоят! Просто волшебство какое-то, как в сказке.

— Это для тебя необычно, для нас же вполне нормально и естественно. Это был выводок, отправленный поплавать на прогулку. Такое можно встретить на каждом шагу, — просто пояснил верлианец.

— А те, кто были рядом, взрослые? Это охрана?

— В каком-то смысле можно и так сказать. Это те мужчины, что принимали участие в нерасте верлианки, которая наметала икру с этими мальками, — и на этот вопрос он ответил. — Хотя, там, наверное, был не один выводок. Скорее всего, собрали мальков из трех или даже четырех выводков.

Я поразилась.

— Это сколько же тогда их рождается?

— Вылупляется. Мальки появляются из оплодотворенной икры, — поправил меня Орино. — И, к сожалению, выживает их гораздо, гораздо меньше первоначального количества икринок. Какие-то изначально нежизнеспособны еще на стадии икры, особенно, если ее некачественно или недостаточно оплодотворили, много погибает в процессе давки после массового вылупливания, и еще потом по разным причинам гибнут на стадии головастиков. В итоге считается отличным результатом, если до половозрелого состояния доживет процентов двадцать. Это наш вариант естественного отбора. Причем из этих двадцати женщин процента четыре.

От любопытства забыв обо всем, я уже не сводила с лица Орино изумленных глаз:

— А нераст это как раз оплодотворение? — осторожненько, опасаясь напороться на культурный фактор, уточнила я. — И им занимаются сразу несколько мужчин? Одновременно?! Это как?!

Верлианец явно не видел в ситуации ничего такого, что бы оправдывало мое изумление.

— Да. Икры же немало, а если мечущая сильная, то очень и очень немало. Тут биологического материала одного мужчины не хватит. К тому же чем большее количество мужчин привлечет места, тем большее генетическое разнообразие получит для своих икринок, а это повышает вероятность выживаемости. У нас существуют специальные организации. Туда отправляется женщина, когда чувствует, что икра полностью созрела. Туда же подтягиваются заранее призванные ею мужчины и начинают сдавать необходимый для оплодотворения биологический ресурс. У вас, по-моему, тоже существуют такие банки-хранилища. Ну и потом в специальных резервуарах, в стерильных условиях, сотрудники организации смешивают икру с необходимой для оплодотворения мужской составляющей. Причем чей материал был задействован, строго фиксируется, и впоследствии отца обязательно уведомляют, что в выводке такой-то мечущей возможно и его потомство. Тут все просто и естественно. Опять же, удобнее растить мальков, ухаживая и заботясь о них сразу группой родителей, одному с этим не справиться. Тем более что женщинам приходится думать о следующем нерасте. Но редко бывают месты, у которых он ежегодный. Это самые сильные мечущие, их всего сейчас не больше трех. Для большинства наших женщин проходит до десяти лет, прежде чем икра снова созреет и начнется нераст.

Шокировано сглотнув, я задумалась. Это все дико, конечно, для меня и невероятно, но кто знает — может быть, наш способ воспроизводства для них так же неприятен и противоестественен? В чужой монастырь...

— А места — это кто? — вспомнила я о зацепившем внимание незнакомом слове.

— Это та мечущая, что призывает тебя на свой нераст, — охотно пояснил Орино.

— Получается у каждого мужчины несколько мест или только одна? — совершенно запуталась я в их системе межполовых взаимоотношений.

— Есть определенная группа мужчин, у которых места одна, — как-то поспешно проскочил вопрос Орино, — но для поголовного большинства мужчин — ограничений нет, они могут участвовать в нерасте любого количества женщин. Главное, чтобы они желали их пригласить.

— А что надо для того, чтобы они пожелали? — я уже с откровенным любопытством пыталась разобраться в вопросе.

— Там есть кое-какие условия, — верлианец явно ушел от ответа. Наверное, там или страшная тайна их расы, или мне точно это не осилить.

И тут посетила запоздалая мысль, которой следовало бы давно оформиться. С водными все понятно, но вот как быть с высшими верлианцами? Не знаю, как уж там у них с представлениями об естественности процесса размножения, но вот сегодня ночью я никакого пренебрежения в отношении земного варианта не заметила. Или тут тоже нет в его понимании связи между постельными забавами и детопроизводством? Вот попробуй в этом разберись...

— А ты? — робко, отвернув порозовевшее лицо в сторону, рискнула уточнить я. — Ты тоже можешь принимать участие в нерасте? И у тебя тоже есть... эээ... дети?

Орино как-то недовольно выдохнул, поэтому все же озвученный им ответ меня удивил:

— Да, могу, если буду в этот момент на планете, и места пожелает меня призвать. Все мои мальки уже выросли. Взросление у нас происходит быстро. Физически взрослого состояния мы достигаем через шесть лет после вылупления, а вот половозрелого — только через сорок.

Уф, тогда можно о контрацепции не беспокоиться? Раз детей он создает иначе. Не выдержав, я оглянулась и, смерив его пристальным взглядом, спросила:

— А почему есть верлианцы, которые обитают в воде, и те, что на суше? Как так происходит, если рождаетесь вы все из одной икры, я же верно это поняла?

Очень уж интересно было узнать, откуда на этой планете с густонаселенным подводным миром такое малочисленное сухопутное население.

— Да, изначально мы все появляемся для жизни в водах, — кивнул Орино, — но при желании, достигнув половозрелого состояния и получив одобрение Совета, можно запустить процесс трансформации, изменив свое тело для жизни и на суше. Это сложно объяснить представителю другой расы, и сложно сделать этот выбор...

— Почему сложно сделать этот выбор? — тут же переспросила я. — Ведь это такая возможность познать другой мир, другие планеты... У нас бы, наверное, все пожелали.

— Так только кажется. Очень сложно полностью оборвать связь с родной стихией. Если ты существуешь в гармонии с собой и неважно, чем ты занят — обрабатываешь поля водорослей, производишь перламутровые ткани, строишь криаловые жилища, занимаешься наукой, воспитываешь мальков, создаешь новые технологии — ты и так самодостаточен, какой смысл переносить невероятное испытание болью и начинать все сначала? Единицы делают этот выбор, соглашаются разорвать связь. Ведь это необратимо и часть души навсегда остается пустой. Трудно, с момента вылупления существуя в многочисленном окружении, перестроиться на одинокое существование. Очень трудно. Ради того, чтобы изменить эту ситуацию, любой из нас пошел бы на многое, если не на все, — в его голосе мне почудились затаенные оттенки горечи.

Перевернувшись на живот, я подперла голову руками, чтобы лучше видеть верлианца. Нет, тут мне его не понять. Если бы мне предложили, пускай и ценой тяжелого испытания, возможность познать другую жизнь, дали шанс стать частичкой другого мира, я бы согласилась не задумываясь. Хотя в его случае была гармония и довольство и в первоначальном мире и существовании. Почему же тогда он решился на этот выбор? Скользнув рассеянным взглядом по дому и окружающим его высоким кустам, уточнила:

— Ты жалеешь о том, что выбрал этот путь?

Он бросил пытливый взгляд на мое лицо и снова уставился на океан:

— Да.

Не ожидала. Но почувствовала, что не солгал.

— А почему... почему изначально решился? — голос дрогнул, я интуитивно поняла, что вопрос ему неприятен.

Но он ответил:

— Когда принимал решение, был уверен, что не буду одинок.

— А женщины тоже трансформируются? — логика подсказала следующий вопрос.

Что им мешает жить вместе в сухопутном состоянии? Объединились бы, создали семью и обзавелись кучей (мальков или уже нет?)... в общем, детей. И жили себе счастливо и не одиноко. Или они и в наземной жизни могут существовать только по инстинктивно привычной схеме, когда одна женщина заводит потомство от нескольких мужчин. Или... их женщины в этой форме вообще не могут размножаться?

— В редчайших случаях. У них процесс трансформации более жесткий и их еще крепче держит связь с родной стихией, это на психологическом уровне. Им невыразимо сложно перестраиваться на новый физиологический способ существования. Для наших женщин смысл жизни во многом в способности выметывать икру и воспитывать своих мальков. В новой форме для появления потомства необходим близкий непосредственный физический контакт, женщины подсознательно отторгают этот процесс, он воспринимается противоестественным, чуждым. Мужчинам в этом смысле легче. Что для наружного, что для внутреннего оплодотворения требуется обобщенно по сути одно строение и физиологические манипуляции. У нас больше вероятность психологически адаптироваться.

— Но можно же и искусственно. Ведь в каком-то смысле именно такой процесс идет при оплодотворении икры? — удивилась я.

— А процесс вынашивания, непосредственных родов? В любом случае наши женщины, пройдя трансформацию, полностью теряют интерес к возможному потомству. Так что нет смысла и пытаться создать какие-то технологии, упрощающие процесс. Они не соглашаются, они дистанцируются от нас, — верлианец вздохнул.

— А вообще есть сейчас женщины среди высших? — ответа ждала с замиранием сердца.

— Две, и обе одиноки. Еще одна в процессе. Не знаю, получится ли у нее приспособиться к новой форме, — вздохнул он.

А я потрясенно выдохнула. Он одинок, просто одинок. Это объясняло мне причину, мотив его странного соглашения со мной. Это просто потребность в живом тепле рядом. По сути, как и у меня. Неожиданно, подумав об этом, испугалась.

— Ты так откровенен... — настороженно замерев, выдохнула я. — Почему? Ведь об этом никто не знает!

— Имплант, — одним словом он вернул меня на землю. Это вовсе не порыв искреннего доверия с его стороны, не попытка понять друг друга. — Рассказать ты не сможешь, а при извлечении эти воспоминания заблокируют.

— Раз уж ты гарантировал себе мое молчание, — чувствуя, что злюсь, прошептала я, — скажи тогда, почему вы считаете нас своими потомками?

— А ты поедешь завтра в подводный город? — неожиданно вопросом на вопрос ответил Орино.

И что я могла ответить сейчас, после того, что услышала? Я кивнула.

— Так почему? — настойчиво повторила я.

Орино качнул головой, и я поняла ответ еще до того, как он его озвучил:

— Нет. Мы не будем говорить об этом.

Злость внезапно схлынула, оставив ощущение какой-то усталости. Вот опять собралась отдохнуть, расслабиться, но не дали. Добился, чего хотел, и все, на этом точка, дальше мне хода нет. Ладно, и так немало нового и интересного узнала. А дальше? Кто знает, вдруг у него появится желание рассказать и об этом тоже...

— Ну и не надо, — я спокойно поднялась, сложила полотенце и отправилась ближе к океану.

Прислушавшись к себе, поняла, что о своем согласии не жалею. Подводный город увидеть очень хотелось, поэтому можно считать, что в данном случае принятое решение вполне согласуется с моими намерениями.

Зажав под мышкой полотенце, осторожно подошла совсем близко к воде, совсем-совсем... Так что набегавшие волны в самом своем высоком прыжке на берег не доставали до пальцев моих ног всего на пару сантиметров. Замерев в таком положении, наслаждалась ощущением опасности и влажной свежести, жмурясь и вслушиваясь в шум воды.

— Искупаемся? — не знаю, чего я испугалась больше: его искушающего тона или сути вопроса.

Сердце дрогнуло и пропустило удар, язык онемел, не позволяя ответить. Страх! Испуг! Негодование! Собравшись, мотнула головой, отказываясь.

— Я настаиваю, — неумолимо прозвучало позади, совсем рядом.

В ужасе неосознанно дернувшись назад, стремясь убежать отсюда, уперлась спиной в его грудь и, не успев вывернуться, оказалась прижата к мужскому телу.

— Регина Аркадьевна, — этот обволакивающий тон был совершенно не свойственен верлианцу, — считайте это прямым распоряжением руководства!

Не сдержавшись, отчаянно дернулась, стремясь вырваться из принуждающих оков его рук. Нет! Нет! Нет! Это слишком, слишком много воды... Я не смогу. Но результат моего рывка оказался плачевным — я лишь, неловко переступив ногой, оказалась в воде. Совсем немножко, всего лишь одной ступней, но... ощущение того, что меня утягивает в эту бесконечную пучину, подавляет необъятной мощью, заставило сердце забиться с невероятной силой. Дыхание стало прерывистым и быстрым, грудь резко вздымалась и опадала, а я отчаянно силилась отодвинуться назад. Но разве его сдвинешь?!

— Не паникуй! — жестко прозвучало над ухом. И я почувствовала, как одна его рука скользнула выше, обхватывая меня под грудью, в то время как вторая так и удерживала за талию. — Я тебя держу, крепко. Ты не упадешь, тебя не унесет волнами. Просто сделай шаг вперед, всего один. Успокойся и дыши со мной.

Всеми силами пытаясь унять охватившую тело паническую дрожь, сосредоточилась на его спокойно вздымавшейся позади меня груди. Вперед-назад. Вверх-вниз. Прикрыв глаза, стараясь не думать о щекочущей ступню влаге, старательно следовала его дыхательным движениям. Мы стояли так долго, прежде чем мое сердце стало замедляться, позволяя дышать ровнее.

— Молодец! — довольно отметил верлианец. — А теперь вперед, всего лишь шаг и... сможешь убежать отсюда. Готова?

Убежать! Слово как заведенное билось в голове, позволяя сдержаться и не скатиться снова в панику. Вдохнув полной грудью, я сделала этот проклятый шаг вперед. Ма-а-аленький, крохотный шажочек, сместившись на несколько сантиметров. Но даже так в воде оказались обе мои ноги. В той самой воде, что вселяла ужас своим количеством.

— Хорошая девочка, — прошептал Орино мне на ухо. — Будешь каждый день это делать, ступая все дальше и дальше. Я сам прослежу за этим. Надо научиться плавать.

— Зачем? — сипло выдавила я. — Мне все равно негде.

— Я хочу плавать с тобой, — спокойно сообщил в ответ верлианец, заставив меня вздрогнуть всем телом. — Иди.

Как только я почувствовала, что удерживающие меня оковы исчезли, развернулась и рванула к дому. Полотенце куда-то упало, но я, не обращая на него внимания, быстро бежала к дому. Подальше от Орино! Подальше от воды!

Глава 18

Регина

Вбежав в дом, резко остановилась в нижней большой комнате. В сумбуре мыслей и чувств рухнула в бесформенное сидение, полуутонув в нем. Но сидеть было удобно. Закрыв глаза, откинулась назад и попыталась расслабиться.

Ему легко наседать на меня! Вот если бы я от него потребовала... Не зная, что бы такого равнозначно страшного я могла от него потребовать, немного подсдулась, придя к очевидной мысли. Я его совершенно не знаю! До такой степени не знаю, что даже приблизительно не могу предвидеть его действия, не представляю, что для него страшно и невыполнимо, а что хорошо и полезно.

Вот и сейчас непонятно — на самом деле хочет помочь перебороть страх или просто развлекается? Если по-хорошему, то бороться с моей фобией как-то надо, но... От понимания этого факта жизнь легче не становилась и страх не проходил. А бой с собой он, как известно, самый сложный. Посмотрим, как завтра получится. Вдруг и сумею...

С этим решением встала и пошла на кухню. Надо распробовать жидкости в других сосудах! Достав с полки чистую кружку, принялась дегустировать, отливая по паре глотков из каждого сосуда. Надеюсь, ничего алкоголеобразного тут не водится. Перепробовав почти все, неожиданно ощутила себя полностью сытой, а заодно отметила для себя те сосуды, содержимое которых особенно впечатлило. Хотя обнаружились и крайне неприятные жидкости. Что вообще это за напитки? Почти все они отличались густотой и гомогенной структурой.

Орино, прислонившегося к дверному косяку, я заметила сразу, но виду не подала, продолжая свое исследование. Он мне не мешал, молча наблюдая за моими действиями. Поэтому, подойдя к финалу процесса, обернулась к нему и, встретившись с его хмурым взглядом, задала такой актуальный вопрос:

— А что это за напитки?

— Наша обычная еда. У нас большинство блюд жидкообразной формы. Из твердой пищи только водорослевый хлеб, кролы и триалы. Завтра со всем этим познакомишься и попробуешь, — охотно ответил верлианец.

Непроизвольно покосившись на его рот с, как я помнила, весьма острыми зубами, искренне удивилась:

— Наша — это чья? Истинных верлианцев или тех, кто перешел на высшую ступень?

— Высших. В подводном мире, наоборот, пища в большинстве своем твердая. А после трансформации усваивается еда именно в такой форме, — он кивнул на сосуды.

Понимающе кивнув, вежливо спросила:

— А с грязной посудой как быть? — и помахала кружкой, которую использовала.

Орино плавно оторвался от стены и, шагнув ближе ко мне, указал на похожую на ванну, только значительно меньшего размера, впадину с гладкими поверхностями. И знакомый рычаг с отверстиями имелся. Опять вода... Я едва не застонала. Пожалуй, если ориентироваться на продолжительную связь с руководителем, в этом водном окружении придется как-то осваиваться. Но не все сразу! На столько подвигов одновременно меня не хватит, поэтому, торжественно вручив шефу грязную кружку, удалилась из кухни, прокомментировав на ходу:

— На сегодня воды с меня хватит! Боюсь и не отрицаю этого. Вот руководители наверняка тоже боятся, что их любовницы могут забеременеть, так что вы меня поймете — у каждого свои страхи! Никто из нас не совершенен, — ушла я крайне довольная его потрясенным внешним видом. Надеюсь, он понял, что мне тоже есть чем его напугать.

Поднявшись в спальню, достала из своего бокса личный зум и снова отправилась на улицу. На сытый желудок жизнь казалась безопаснее, а мир вокруг — вдвойне прекраснее. На этот раз расположившись значительно дальше от берега, так, чтобы взгляд мог любоваться живописным колоритом местной поголовно остроконечной флоры, стала настраивать впн-тоннель, ловя связь. Наверняка верлианец не остается в своем жилище отрезанным от общения с внешним миром. Связь почти сразу поймалась, позволяя мне залезть на свое виртуальное почтовое хранилище.

Там обнаружила письма от мамы и Гриши. Мама подробно описывала свои уроки по 'Введению в человеческое мироустройство', которые вела на курсах на одной из марсианских жилых космических станций для маленьких марсиан, и выражала надежду, что мне 'удастся хорошо адаптироваться в новом коллективе и наладить устойчивые взаимоотношения с руководством'. Знала бы она, насколько я преуспела в последнем!..

Гриша всю первую половину своего сообщения предавался суховатым стенаниям о своем неземном счастье — на мое место взяли толкового историка. Это надо было понимать так — он не доставлял нашему сетевому администратору лишних сложностей. А вот вторая половина была посвящена многочисленным подробностям их семейного счастья. С особой радостью за друзей я дочитала письмо, утешая себя мыслью, что раз есть такие пары, то человечество не безнадежно. Под конец сообщения мой извечный 'жених' тактично интересовался, пора ли уже выражать соболезнования сотрудникам технического обеспечения моего нового места работы.

Посмеявшись, записала голосовое сообщение для мамы и друга одновременно. Тщательно следя, чтобы не выйти за рамки профессиональных обязательств и ни о чем лишнем не проболтаться, сообщила, что на новом месте все началось весьма своеобразно и сейчас мне очень интересно вникать во все местные процессы. Окружение самое невероятное, а вопросов для изучения масса. И таки да, в первые же десять рабочих минут я имела удовольствие не только столкнуться с представителем упомянутой другом службы, но и уничтожить уникальную технологичную разработку. Так что я кругом на высоте!

Надеясь, что Гриша оценит (пусть человек еще раз насладится осознанием собственной везучести!), а мама за меня порадуется, повесила сообщение в очередь на отправку.

Подняв голову от экрана зума, все еще продолжая счастливо улыбаться на волне новостей от близких, обнаружила сидящего неподалеку Орино. Ну, некогда верлианцу отдыхать!

— Я не несмышленый ребенок, в воду не полезу, далеко от дома не уйду. Не стоит так тщательно меня опекать, — намекнула я мужчине. — С таким отдыхом устать можно гораздо сильнее, чем в процессе работы.

Орино, склонив голову к плечу, с интересом некоторое время всматривался в мое лицо, прежде чем медленно ответил:

— Это необычно так — отдыхать дома с кем-то... Непривычно. Я еще не понял, лучше так отдыхать или хуже.

Понятно! Помимо оговоренных обстоятельств, меня еще и как объект для утоления голода общительного характера используют. Одному тут, наверняка, тоскливо. Что ж, я не против. Мне с гидом тоже интереснее. Пусть он наблюдает за мной, а я буду его мир рассматривать.

— Хочешь прогуляться по суше или полетать? — предложил мне Орино.

— Прогуляться! И полетать! — тут же отозвалась я. — Но что-то можно и в другой день...

Мы, предварительно занеся мой зум домой, отправились по узкому перешейку между двумя зеркальными безграничными водными территориями.

— А как сообщаются водные жители, разделенные сушей? Или суша где-то обрывается, позволяя воде объединиться? — проявила я закономерное любопытство.

— Эти пояса суши очень длинные, они переплетаются между собой, обвивая всю планету. Но под водой на глубине часто встречаются подземные тоннели, пронизывающие породу насквозь. Некоторые совсем узкие, другие очень широкие, так что позволяют пролететь даже леталке. Все местные жители прекрасно знают маршруты, так что проблем с сообщением нет. В крайнем случае, можно по воздуху. Есть и у истинных верлианцев свои переместительные аппараты, просто изнутри они заполнены водой, — подробно пояснил Орино, опять напоминая мне доброжелательного хозяина, с гордостью знакомящего гостя с достопримечательностями.

Это было так здорово — просто идти рядом по настоящей земле, дышать не синтезированным воздухом и смотреть на реальные растения, а также на обнимавший с обеих сторон океан. Верлианская наземная растительность, в которую я нырнула с молчаливого разрешения Орино, вопреки своей внешней островатости, на ощупь оказалась очень гладкой. Каких-то высоких растительных форм я не заметила. Выше, чем своеобразные лиловые кусты, достигавшие моих плеч, я растений не заметила. Еще отметила общий фактор — вместо корешков, уходящих в грунт, у верлианских разномастных 'травинок' на поверхности почвы имелось уплощенное, схожее с широкой пластиной, основание.

А уж когда из-за ближайшей травяной кочки-розетки размером с приличный таз появилась невероятная, сантиметров сорока, живность, я едва не села на землю от удивления. Это нечто каким-то образом напоминало сухопутную рыбосороконожку: по крайней мере, на поблескивающем сиреневыми чешуйками округлом длинном тельце вроде бы имелись плавники. Но 'оно' шло, перемещалось вперед. Нижние множественные плавники-гребешки выглядели довольно прочными, во всяком случае существо, передвигаясь, уверенно опиралось на них туловищем. Не подумав, протянула руку, стремясь на ощупь познакомиться с очередным верлианским дивом. Орино руку перехватил, не позволив ей достигнуть цели:

— Стол сильно укусить может. Он хищник и зубы очень острые.

В шоке уставившись на крошку-злодея, я как-то пыталась соотнести его забавно ковыляющий внешний вид и грозную натуру.

— А по нему и не скажешь! Такой забавный, — провожая взглядом деловито спешащего к противоположному краю суши стола (!), заметила я.

— На земле они не нападают, если только ты сама к нему полезешь. А вот в воде... Да еще сбившись в стаю... Своими крепкими челюстями, вцепившись в тело, вырывают куски плоти, и так, пока до скелета не обглодают. Нередко по их вине гибнут мои сородичи, — серьезно сообщил Орино.

Обалдеть! Вот и гуляй тут одна.

— А у вас опасный мир! — впечатлилась я. — Много случаев гибели в результате нападения таких хищников?

— У нас естественный мир, и хищников в нем немало. И стол далеко не самый опасный. На суше нет собственной фауны. Вот только столы иногда выбираются из воды, да еще может крид пролететь. Они перемещаются высокими скачками, взлетая над поверхностью воды или земли. Все остальные живут в воде. И у нас, как и в любом другом живом мире, оказываясь на территории дикой природы, надо быть готовым ко всему. Тут каждый может стать добычей хищника. Поэтому случаи гибели моих сородичей нередки, потому и мальков выгуливают под присмотром. Ведь они особенно беззащитны.

Решив для себя, что во время завтрашнего путешествия в подземный город буду предельно осторожной, на всякий случай шарахаясь не только от 'столов', но и от 'стульев' и 'диванов'... А вообще, забавное языковое совпадение.

Гуляли мы часа два, отошли далеко, километра на четыре. За это время больше никого животного происхождения я не увидела. Действительно, одиноко так жить...

* * *

Ужинать я отказалась, и это почему-то заставило Орино сумрачно насупиться. Но после сверхсытного обеда чувства голода до сих пор не было, а смысл тогда объедаться на ночь?

Как только мы вернулись с прогулки, убежала в ванную — проверить, как там мои 'праздничные' обстоятельства складываются. Потом, засветившись на кухне и в шутку объявив о намерении голодать в знак поддержки обиженных жизнью столов, собралась ополоснуться и ложиться спать: день выдался утомительным, а завтра ожидалась не менее насыщенная программа.

— Почему обиженных жизнью? — Орино удивленно мигнул глазами.

— Почему что их никто не любит, — загадочно улыбнулась я и, подпрыгивая на ходу от смеха, ускакала обратно в ванную.

Только успела захлопнуть за собой дверь, как услышала вопрос верлианца, который явно притопал следом:

— Я войду?

— Нет! — уже стянув одежду, испуганно пискнула я.

Спустя паузу как-то глухо прозвучал вопрос:

— Может быть, я хотя бы ванну тебе приготовлю?

В принципе я была не против, сил уже ни на что не хватало. Да чего уж там, я бы и от его услуг по помывке себя не отказалась, но... обстоятельства не располагали ни к его присутствию, ни тем более к принятию ванны.

— Сама сделаю, — вынужденно сообщила мужчине.

Сейчас быстро ополоснусь и в постельку. Даже верлианский гидроматрас уже не пугал. Вот что значит здоровая усталость.

Справилась с гигиеническими процедурами я быстро. В одних трусиках и полотенце, скрутив волосы на затылке и подхватив бутылочку с молочком, отправилась в спальню. Нижняя челюсть неожиданно решила жить своей отдельной жизнью, вынуждая меня постоянно зевать. Поэтому даже первоначальное намерение натянуть сорочку на ночь решила отбросить. Скрывать все равно уже нечего, а до нее еще дойти надо, одеть — целое дело, в общем. Просто плюхнулась на кровать и, из последних сил держа глаза открытыми, принялась втирать в кожу молочко для тела. Мама меня с раннего детства приучила: для кожи увлажнение, как и для всего живого, — вопрос первоочередной. Так что у меня это уже рефлекс!

Орино стоял возле прозрачной стены, за которой виднелся океан, окрашенный в медные оттенки заходящим солнцем, и выглядел при этом крайне напряженным. Я бы даже сказала напряженно натянутым. Он, ни на миг не отводя взгляда своих неземных глаз, следил за каждым моим движением.

— Ты железный просто, — позевывая и растирая молочко по плечам и рукам, решила я сделать заслуженный комплимент верлианцу, — никакие впечатления не берут, завидую такой стойкости.

Откинув полотенце на край кровати, переключилась на грудь и живот. Орино резко отвернулся и минут пять стоял, любуясь водным пейзажем. Перейдя к ногам, по очереди поднимала каждую, вытягивая перед собой и втирая средство по уходу за кожей. Осталась спина... Решив обратиться к уже проверенному способу, подхватила бутылочку и, подняв взгляд на верлианца, пробормотала:

— Помож...

Он даже не дослушал, просто резко сорвался с места и выскочил из спальни. Дверь хлопнула, кажется, одновременно с входной. А спустя еще несколько минут, в течение которых я оторопело продолжала пялиться на место, где он стоял, услышала всплеск воды.

Ну и пусть ее, спину. Откинувшись назад, заснула мгновенно.

Глава 19

Регина

Пробуждение под осторожный шепот Орино было непривычным. Мужчина, едва уловимо лаская мне ушко, просил:

— Прикоснись ко мне, Реги...

Реги? Ммм... Сонный разум был очарован, и я, в полудремотном состоянии нащупав мужскую грудь, заскользила по ней рукой. Ладошку тут же перехватили и отвели в сторону, а меня ловко перевернули на спину. Практически сразу я ощутила, как мужские ладони побежали по моему телу, поднимаясь от бедер к груди. Испытывая приятное томление, процессу не мешала, стремясь заодно и сон не упустить. Так, находясь на грани сна и реальности, застонала, когда руки и губы верлианца добрались до неожиданно болезненно отзывающейся на прикосновения груди. Дзинь! В голове щелкнуло, и на подсознательном уровне сработал предупреждающий сигнал. Резко сжав колени, между которыми, скользя по внутренней стороне бедра, уже плавно поднималась рука Орино, открыла глаза. Первое, на что наткнулась взглядом, — озадаченное выражение лица верлианца, склонившегося надо мной.

— Нет, нет, — не совсем разборчиво со сна пробормотала я. — Нельзя!

И резко скатившись с кровати, устремилась в ванную.

— Регина Аркадьевна! — вслед мне донеслось недовольное шипение работодателя.

Но тут случай, когда шипи не пиши, а с природой не поспоришь!

В ванной копошилась долго, просыпаясь и приводя себя в порядок. По возвращении обнаружила на кровати какую-то необычную одежду, причем явно женскую. Похоже на легкий сарафан-тунику с открытой спиной, но вот ткань изделия была совершенно невероятной. Осторожно потрогав пальчиком, а потом и проведя по ней ладонью, не была готова даже утверждать, что это вообще ткань.

— Наряд для подводного мира. Он не намокает и даже в воде выглядит легко и свободно, — спокойно пояснил мне Орино, появившись в дверях спальни.

Из одежды на нем были уже виденные мною короткие широкие штаны, и он явно только что купался — капли влаги блестели на груди и плечах, а с волос сбегали быстрые ручейки, теряясь где-то на просторах его тела.

— А из чего она?

— Это перламутровые ткани, их делают особым образом. Там длительная технология производства, в которой используется природный материал, синтезируемый одним подводным организмом — красом. У нас специально разводят целые колонии красов, — и тут же переключился на другое. — Пойдем завтракать, пора уже отправляться.

Стянув полотенце, осторожно одела коротенькую туничку, удерживающуюся на шее, и, активировав на одной из стен режим зеркальности, принялась себя рассматривать. Наряд смотрелся невероятно воздушно — серебристая, словно текучая, ткань ощущалась очень гладкой, но при этом не льнула к телу, оставляя ощущение комфортной подвижности. Распустив волосы, решила, что в любом случае привлеку внимание — землянка под водой, наверняка, такая же экзотика, как водные жители на Земле.

Добравшись до кухни, получила от Орино четкое распоряжение сидеть и ни к чему не прикасаться, и принялась наблюдать, как он собирает нам завтрак. Сегодня каждому были организованы по две кружки напитков, причем вторая была не с зеленым, а с отмеченным мною накануне особенно вкусным прозрачным питьем! Еще одним сюрпризом стало отсутствие водорослевого хлеба. Вместо него передо мной оказалась тарелка с неаппетитными, склизкими на вид, комочками, размером с приличный вареник.

— Кушай, — Орино пододвинул сначала кружку с прозрачным напитком.

— А что это? И почему кружек две? — указав на тарелку, бдительно поинтересовалась я странностями, делая первый глоток питья.

— Наедайся впрок! Под водой тебе никак не поесть. Это кролы, они очень вкусные и питательные. Особенно они полезны женщинам! — важно пояснил верлианец.

Впечатленная последним замечанием, осторожно откусила немного от склизкого комка. Было немного страшновато — вид еда имела не самый аппетитный. Но Орино оказался прав: вкус с лихвой компенсировал невзрачный экстерьер продукта. Ничего похожего я не пробовала, но было очень-очень вкусно. А легкое ощущение вязкости во рту нивелировалось напитком. Поэтому я, решив последовать совету мужчины, методично подъела большую половину этих кролов, выпив до дна и прозрачное питье. Орино, в отличие от меня завтракая без энтузиазма, тут же пододвинул ближе ко мне вторую кружку с уже привычной зеленоватой жидкостью. Меня, даже с приложенным усилием, хватило только на половину питья.

Из-за стола выбралась с чувством, что наелась впрок на неделю.

Верлианец поднялся тоже и первым делом, придержав меня на месте, принялся что-то делать с обручем, выданным мне в первый день прилета на Верлинею, который я ответственно не снимала даже на ночь.

— В воде давление еще больше, но так тебе будет полегче, хотя двигаться все равно будет сложновато. Справишься? — поразил он меня вопросом.

Почему-то я полагала, что на экскурсию мы полетим на их транспортном средстве, сквозь прозрачные стены которого мне все и продемонстрируют.

— Ты хочешь, чтобы я перемещалась в воде?.. Под водой?! — в шоке переспросила я, уже сама не желая сдвигаться с места.

— Конечно! А как еще иначе ты в городе осмотришься? Я думал и в развлекательный круг сплаваем, потанцуем... Что тебя смущает?

Потрясенная вопросом, даже не нашлась что ответить. Список смущавшего был столь велик, что существовала реальная опасность состариться, озвучивая его.

— А дышать как? — нашлась я в итоге с самым банальным вопросом.

— Маску специальную наденешь на лицо. Она полностью прозрачная, и говорить в ней можно, вот только есть не получится, — успокаивающе разъяснил Орино.

— Но... но... — я уже просто развела руками.

— Не бойся, под водой все ощущается иначе, не так, как когда ты соприкасаешься с ней на поверхности! — уверенно и непреклонно.

Да он спятил! Что значит 'иначе'? Вода — она везде вода! И если я буду окружена ею полностью — поддамся панике, без вариантов! Нет, не поеду! Но в город так хотелось... Выдохнув, попросила:

— Сделаешь так, чтобы я не боялась?

Орино с сомнением склонил голову набок и предложил:

— Давай, попробуешь сама, а в крайнем случае я тебе прикажу не бояться?

Я замотала головой, с ужасом уставившись на него.

— Хорошо! — как-то слишком поспешно, насторожив меня, согласился верлианец.

Так, договорившись, мы отправились к их местному транспорту.

Режим прозрачности верлианец активировал только после полного погружения леталки в воду, решив не испытывать меня лишний раз на прочность. Поэтому за прозрачной перегородкой я увидела уже сразу подводный мир, и вновь, как в первый раз, приникла к стене вплотную, стремясь охватить взглядом все.

В этот раз мы плыли долго, верлианец намеренно кружил без определенного маршрута, позволяя мне налюбоваться красотами его родного мира. И я любовалась, как губка впитывая и навсегда запечатлевая в памяти окружающие виды. Подводный растительный и животный мир поразил мое воображение разнообразием форм и красок. Вновь и вновь наблюдая картины естественного природного мироустройства, я с особой горечью осознала, чего же лишены мы, жители Земли.

Подводный город тоже оправдал тайные чаяния моей фантазии. Все же те сооружения, что я видела возле их космопорта, жилым поселением не были. Верлианский город представлял собой невероятно гармоничную картину синтеза природного и созданного искусственно. Сам населенный пункт располагался в огромном кольце подводных скал, изобилующих небольшими пещерками. Мы, совершив небольшой круг почета, сверху понаблюдали за кипучей жизнедеятельностью подводного муравейника, прежде чем приземлиться на специальной подводной стоянке среди множества других транспортных средств.

— Выходим? — уточнил Орино и, дезактивировав режим прозрачности, скользнул ко мне.

Пока я недоуменно рассматривала ставшие непрозрачными стены, подхватил меня за руки, поднял из кресла, а потом... поцеловал! Да как! Властно, неумолимо и одновременно безумно нежно, напомнив мне тот первый поцелуй в Казани. Обнимая рукой мой затылок, не позволяя отстраниться, он с постепенно усиливающимся давлением сминал мои губы, делясь воздухом, добиваясь того, чтобы я полностью сосредоточилась на испытываемых ощущениях.

Я даже уже решилась скользнуть языком в его рот, забыв от охватившей меня слабости об острых зубах, но его язык бдительно встретил меня и, перехватив инициативу, начал играть с моим язычком, постепенно оттесняя его обратно. Совершенно расслабившись и погрузившись в процесс с головой, не заметила, как мои руки взмыли вверх, обвивая его шею, прижимая к мужскому телу сильнее. Вторая рука Орино, скользнув по спине, замерла на моем бедре и, плавно перебирая пальцами, начала подтягивать выше подол платья. Я с полной самоотдачей продолжала отвечать на его поцелуй, прервавшийся лишь на миг, чтобы вдохнуть всей грудью. Его рука, уже проникнув сзади за резинку трусиков, самозабвенно сжимала мои нижние округлости, вызывая огромные волны удовольствия. Закрыв глаза, с усилившимся возбуждением, сосредоточилась на его губах, отвечая с еще большим пылом на поцелуи, когда мужчина резко отстранился и, одним движением натянув на мое лицо маску, решительно дернул мое безвольное тело вниз!

— Ой, — испуганная стремительностью и непониманием происходящего выдохнула я и распахнула глаза.

Вода! Мы были в воде! Полностью!!! Она заполняла весь летательный аппарат. В первое мгновение задохнувшись от шока, попыталась сорвать с лица прозрачную маску, но верлианец удержал мои руки, не позволяя совершить роковую ошибку. Да и я, почти сразу под влиянием инстинкта самосохранения сообразив, чем мне это грозит, прекратила попытки и, сменив вектор действий, мертвой хваткой вцепилась в мужчину. А он словно только этого и ждал — тут же вместе со мной проскользнув через отъехавшую дверь наружу.

'Мамочки! Спасите, тону!!! Или уже утонула?!' — мысли, сменяя одна другую, в полном беспорядке проносились в голове, совершенно лишив меня способности думать и воспринимать что-то адекватно. Накрыло паникой, заставив сердце оглушительно стучать, а легкие сдавив удушьем. Как дышать?! Как?! Я непроизвольно завопила, отрывая руки от мужчины и судорожно прижимая к груди:

— Аааааааааааа... — и тут же рефлекторно вдохнула, а потом снова и еще раз снова!!!

С ощущением головокружения начала падать, но как-то удивительно медленно, плавно проваливаясь в окружающую вязкость. Орино, как-то невероятно пластично извернувшись, подхватил меня на руки и, глядя прямо в глаза, широко улыбнулся, продемонстрировав острые зубы.

— Урод!!! — заорала я, ни о чем не думая, не воспринимая его в данный момент как начальника, как любовника, вообще как живое существо! Сейчас меня трясло от гнева, страха и яростной ненависти. — Я убью тебя!!! Прямо сейчас!

Ненависть, а также нахождение объекта этой ненависти в непосредственной близости заслонили от меня все: и страх, и ощущение панической опасности, и судорожные мысли о том, как дышать! Стремилась только дотянуться до него, чтобы... не знаю... задушить на раз и больше не мучиться! Но дотянуться не выходило: руки двигались неестественно медленно, а проклятый верлианец, наоборот, демонстрировал чудеса ловкости, снова и снова с улыбкой уворачиваясь и продолжая при этом держать меня на руках. Но я не сдавалась! Так мы в бессмысленных дерганьях провели минут десять, прежде чем я неожиданно осознала, что рядом раздается смех... Определенно, смех. Пусть и удивительно высокого тембра, но точно смех!

Оглянувшись, в потрясении обнаружила вокруг множество русалов, русалок и русалят... Пока, открыв рот в буквальном смысле, пыталась как-то осознать факт того, что только что стала всеобщим посмешищем, неожиданно ощутила, что Орино ощутимо напрягся, и почти тут же рядом прозвучал мужской голос:

— Как же удачно я решил сегодня сюда заглянуть!.. — фраза прозвучала необычайно довольно. — Приветствую, Орино! Ты же познакомишь свою гостью с другом?

Глава 20

Регина

Вся моя ярость под градом любопытных и насмешливых взглядов истинных жителей Верлинеи резко трансформировалась в холодное бешенство. Очень холодное и очень бешеное! Оно твердым стержнем застыло внутри меня, непрошибаемой броней охватило мое тело, прочным панцирем накрыло мой разум и заледенело во взгляде. Сейчас даже вода и окружающие незнакомые существа не пугали, все заслоняло единственное желание — удавить верлианца! Теперь уже с удвоенной настойчивостью. Пусть я никогда не видела ни одного морского хищника, но сейчас твердо знала — опаснее меня в данный момент нет никого! Для Орино — точно!

Резко дернувшись, вынудила его освободить меня, плавно опустив на дно. Призвав на помощь всю выдержку и силу воли, спокойно оправила слегка задравшееся платье и волосы, сбитые дыхательной маской. В любом случае я для местных такое же чудо-юдо, что и они для меня, так что потрясением больше, потрясением меньше... Но Орино за это заплатит! Ох, заплатит...

Пока я внутренне пыталась взять себя в руки и настроиться на конструктивный лад, к моему злодейскому шефу, плавно скользнув навстречу, приблизился еще один верлианец, причем без хвоста! Высший. И, кстати, очень даже впечатляющий мужчина.

Успев за прошедшие дни до некоторой степени свыкнуться с Орино, появление еще одного ему подобного восприняла с некоторым облегчением. Все ж не в окружении недоступных моему пониманию инопланетян находиться.

— Друг, какая встреча! Надеюсь, ты благополучен? — и тут же, изящно развернувшись в направлении довольно неловко балансирующей в водной толще на ногах меня, с обаятельнейшей улыбкой поклонился. — Представлюсь вам сам. Я — Ньер, друг вашего спутника. А как же зовут прекрасную земную женщину?

— Регина, — охотно представилась я. Иметь на этой планете еще хоть кого-то знакомого было бы неплохо. А то, когда удавлю верлианца, вернуться будет проблематично! А удавлю я его непременно, чего бы мне это ни стоило!

— И какие у популярной земной женщины планы? — Ньер настойчиво всматривался в мое лицо.

Популярной? Это он имеет в виду, что я симпатичная и мужчинам нравлюсь? Однако...

— План один — завести вашу летающую конструкцию и вернуться на сушу! — махнув на все рукой, честно призналась я, и, указав рукой на леталку Орино, уточнила. — Поможете угнать?

Лицо нового знакомого приобрело озадаченное выражение, среди окружавших плотным кольцом русалов всех мастей снова раздались смешки. А Орино, сдвинувшись так, что оказался между мной и Ньером, отрывисто сказал:

— Без глупостей! Идем смотреть город, — после чего схватил меня за руку и, повернув голову к многочисленным зрителям, отрывисто рявкнул. — Если через три взмаха хвоста здесь еще кто-то будет — лично выброшу на сушу!

Дернув конечностью, с намерением вызволить ее из захвата совершенно оборзевшего верлианца, негромко, так чтобы слышал только Орино, ну и находившийся совсем рядом Ньер, процедила:

— Руку отпусти немедленно! Я возвращаюсь и ничего смотреть не буду. Быть подопытным человечком я не нанималась! И эксперименты над собой ставить не позволю! — и, махнув рукой на все опасения, посмотрела прямо на этого Ньера. — А вы меня не подвезете?

Новый верлианский знакомый от ситуации явно опешил, но спустя несколько мгновений все же согласно кивнул.

— Вот и прекрасно! — я снова дернула руку, вызволить которую так и не получалось.

Окружающие нас сторонние наблюдатели как раз в этот момент, с такой скоростью, что у меня в глазах зарябило от замелькавших хвостов и плавников, бросились в разные стороны, в считанные секунды оставив нас втроем.

— Регина, ты чем-то недовольна? — Орино смотрел прямо на меня, игнорируя все мои попытки вырваться. — Или мне напомнить тебе о неразумном поведении?

— Тебе действительно интересно?! И не смей угрожать мне! И руку отпусти! — искренне изумилась я и, снова повернувшись к Ньеру, протянула к нему другую руку, намереваясь взмолиться о помощи.

Получилось неловко: в окружающей плотной жидкой среде я никак не могла справиться с координацией, постоянно прилагая для действия или слишком много усилий, или, наоборот, недостаточно. Сейчас силы оказалось слишком много, и я, не заметив, как преодолела рукой толщу разделявшей нас воды, вместо намерения осторожно коснуться ладони Ньера, плюхнула руку ему на грудь, да еще и провела по ней по инерции.

Постаравшись сразу исправить впечатление, руку отвела, стараясь держаться ровнее. Вот почему у них все мужчины в воде — неважно, с хвостом или без — с обнаженным торсом? Неудобно как-то получилось: еще подумает, что я озабоченная и на мужчин кидаюсь.

Оба верлианца сразу как-то напряглись, кстати. Ньер выглядел очень довольным, а вот Орино, наоборот, очень недовольным!

— Орино, отпусти девушку, — к моему громадному облегчению этот его друг все же решил за меня вступиться, — она сама предложила внимание мне.

— Я сейчас сам тебе внимание уделю! — неожиданно зло прошипел мой неадекватный шеф, и, оттолкнув меня немного назад, сам развернулся корпусом к другу.

И как-то это все подозрительно выглядело... Орино казался очень... агрессивным. Да и Ньер не лучше. Испугавшись, что ситуация выходит из-под контроля, решила махнуть рукой на принципы и удавить верлианца по возвращении. А пока, не теряя ни минуты и чувствуя себя неловкой каракатицей, вразвалочку по дну доковыляла до мужчин. Остановившись немного сбоку между ними, желая объявить о намерении пойти на мировую, развела руки в стороны и одновременно коснулась ими мужчин, стремясь их успокоить.

— Хорошо, я согласна на экскурсию! — для пущего эффекта еще и погладила их ладошками, надеясь, что так оба скорее осознают пагубность последствий непонятной ссоры.

Они резко посмотрели на меня. Оба. И оба с одинаково потрясенными глазами. Сразу почувствовав, что что-то опять не так, отступила, отнимая руки от мужских тел. Не сориентировавшись вовремя, споткнулась о какую-то неровность позади и медленно, а от того нелепо взмахнув руками, стала заваливаться куда-то вбок. Причем тоже не резко, но и вывернуться, чтобы устойчиво встать на ноги, не получалось. Оба верлианца, резко дернувшись, подхватили меня за руки, удерживая в вертикальном положении.

— Спасибо, — прошептала я и хотела руки опустить.

Не вышло. Теперь оба вцепились в мои ладони, не желая отпускать. Совершенно пораженная происходящим, проклиная свое желание поехать в верлианский город и диких верлианцев, которым вода просто ударяет в голову, вымученно спросила:

— Что еще? Я же говорю — идемте на экскурсию.

Оба кивнули и, с явным нежеланием выпустив мои ладони, встали по бокам.

— И что? — недоуменно уточнила я. — Куда идти?

— У меня тут есть свое жилье, — сразу отреагировал Ньер, — предлагаю начать осмотр с него!

— Нет, — со скрытым смыслом вглядываясь в меня, очень веско прошипел Орино, — с моего! У меня тоже тут своя норка имеется!

И все же они странные. Вот лично мне хотелось бы гостю достопримечательности показать, к месту продажи памятных сувениров проводить, угостить чем-нибудь особенным... Ну, допустим, мне есть нельзя, так кто-то говорил о танцах. Тащиться смотреть подводную жилую нору желания не было совершенно. Да и вообще, весь первоначальный энтузиазм они своими странностями уже убили.

— А мне хочется сам город посмотреть, — вздохнула я, и на всякий случай добавила. — Снаружи!

Ньер погрустнел, Орино бросил на меня взгляд, обещающий многочасовые пытки и последующее увольнение по статье, чем совсем поверг меня в траур.

— Обними меня за шею, — окрыленный внезапной мыслью, шустро обернулся ко мне новый знакомый, — так я тебя быстрее донесу.

— Еще чего! — рявкнул Орино. — Сама поплывет.

И тут же, не дав словам разойтись с делом, плавно двинулся вперед, волнообразными движениями заскользив в толще воды параллельно дну. Руку мою он так и не отпустил, в результате чего я, в полной мере ощущая себя чем-то болтающимся позади, поплыла следом. Ньер тоже плыл рядом. Черт с ними! Подумав, что знакомый чудик лучше незнакомого, решила ситуацию отпустить. Главное, чтобы потом на сушу вернули. А вот тогда... удавлю!

В воде вес тела совершенно не ощущался, а Орино служил мощным локомотивом, поэтому приплыли мы быстро. Опустив меня на ноги, мой руководитель обвел окружающее пространство широким жестом и четко сообщил:

— Это центр! Осматривай что хочешь.

Щедрым разрешением я воспользовалась, постоянно ощущая неотступное сопровождение мужчин. Видимо, поэтому же от нас шарахались в стороны все попадающиеся навстречу местные жители. Но... оглянувшись вокруг, я внезапно осознала простую истину — когда еще в моей жизни появится возможность вот так погулять по подводному миру?! Возможно, этот день навсегда останется самым ярким воспоминанием в моей жизни, и именно о нем я буду рассказывать внукам! А значит? Значит, я обязана осмотреть тут каждый камушек, заглянуть в каждый уголок, обследовать каждую деталь архитектуры!

— Регина, может быть, все же начнем с осмотра жилой норки? — влез в ход моих размышлений с повторным предложением Ньер.

А что, если это у них такая культурная особенность? Вроде как чтобы начать доверять кому-то, надо пригласить его в гости? Надо соглашаться! Опять же, о каждом из нас именно жилье может многое рассказать. Так что осматривать будем норку Орино, наконец-то о верлианце смогу мнение составить.

— Хорошо, — Орино резко насупился, — как только я все-все осмотрю, так сразу в норку!

Мое обещание нового знакомого буквально окрылило. Верлианец, изящно взмыв в толще воды, поманил меня вперед. Еще сверху я отметила, что внутренняя часть города, окруженная скалами с собственно жилыми пещерками, и имеющая в диаметре километра полтора, застроена характерными для них сферическими зданиями.

Старательно оттолкнувшись от дна и немного беспорядочно двигая руками, тоже попыталась поплыть. Выходило очень нелепо, меня все время как-то перекашивало, но определенный толк в виде продвижения вперед имелся. Даже обрадовалась в душе. Но тут же одернула себя — если так пойдет и дальше, то еще спасибо соберусь сказать почти уже дорогому руководителю, а этого допускать нельзя.

Как выяснилось, округлые строения были местами общественного посещения: жители города пользовались единым продовольственным складом, где на каких-то непонятных для меня основаниях могли получать любые продукты питания и в любом количестве, то самое учреждение, где осуществлялся нераст мечущих со всеми вытекающими отсюда последствиями и присутствиями, общегородской рынок, плюс несколько организаций, с назначением которых я не смогла определиться, — что-то сугубо верлианское. Хотя в одной, помня о желании Орино лечить меня разнообразными ваннами, предположила какой-то аналог лечебницы. Тщательно, пусть и довольно медлительно, облетав и осмотрев все сферические постройки, потратив на это часа полтора, решила вплыть внутрь того самого рынка. Вплыла и пропала...

Если существуют на свете места, где сразу много чудес, то это аналог верлианского торгового центра. И необычные ткани, и готовые наряды, и совершенно поразившие мое воображение устройства (верлианцы в принципе не использовали каких-то жестких форм и каркасов), большинство из которых напоминали разного размера сгустки прозрачного геля, трансформирующиеся в руках именно в то, что желали верлианцы. Понять принцип действия я не сумела, но Орино неожиданно удивил и пообещал позже разъяснить. А еще он купил мне две ленты для волос.

Вообще, они с Ньером с поразительной настойчивостью то и дело пытались меня чем-нибудь одарить, но я, опасаясь быть обязанной лишний раз, категорично отказывалась. Но эти ленты... Они очаровали меня. Это какое-то ожившее волшебство! Я, когда их увидела, просто забыла как дышать. Одна представляла собой... ручеек. Именно так! Не знаю, что это был за материал, возможно те самые их уникальные ткани, но узкая полоска, протянутая мне Орино, выглядела как живой бегущий поток воды. Визуально восприятие было абсолютным. Для жителя Земли подарок был божественным.

Вторая лента была совсем другой — прозрачной, с вкраплениями множества мелких, словно живых, цветов и растений. Этот подарок тоже был ценным. Поэтому решила, что поскольку я связана со своим шефом личными взаимоотношениями, имею моральное право принять от него эти две ленты. Мое согласие крайне не понравилось Ньеру, но все его попытки тоже мне что-то подарить я пресекла.

Так, перемещаясь по подводному рынку от сектора к сектору, я, погруженная в созерцательное восхищение и неимоверное любопытство, провела больше четырех часов. День промелькнул незаметно, совершенно лишив меня ощущения времени. Вот только мужчины все больше хмурились. Все же это межрасовая особенность — все мужчины не любят экскурсии и походы по магазинам!

Когда мы все же выбрались из 'сферы чудес', которой для меня навсегда останется это место, а Ньер в очередной раз позвал смотреть жилище, настоятельно потребовала отвести меня на танцы! Я уже насмотрелась на деловых русалов, которые в большинстве своем попадались сегодня, и теперь возникло огромное желание увидеть, как тут принято отдыхать и проводить досуг, да и вообще интерес вызывал сам танцевальный процесс у хвостатых.

— А чем принято заниматься в свободное время? — уточнила у спутников.

— Чаще всего плавают где-нибудь компаниями — так интереснее и безопаснее, — пояснил Орино. — Но у нас существует четкое разделение обязанностей. Каждый вносит свою лепту в коллективную жизнь, поэтому не думай, что можно где-то свободно проболтаться целый день.

Зона развлечений оказалась за городом, в противоположной от стоянки транспортных средств стороне. Выглядела она как... лабиринт. Большой и круглый лабиринт из произвольно, в несколько кругов, расставленных широких камней. И музыка... Она присутствовала! Немного резкая, но ритм улавливался определенно. В центре, сразу приковав мой взгляд, 'танцевали' несколько пар. Вертикально расположившись в толще воды, обняв друг друга руками и переплетясь хвостами, парочки плавно покачивались на волнах течения, сосредоточившись только друг на друге. Смотрелось это очаровательно!

— Хочешь? — неожиданно удивил вопросом Ньер.

— А как я смогу?.. — поразилась предложению.

— Все получится, — улыбнулся новый знакомый, подхватывая меня под руку.

Но Орино тут же подхватил под другую. В итоге по результатам колких препирательств пошли танцевать втроем! Я была уже согласна, чтобы они даже вдвоем станцевали, не понимая причины такого необъяснимого упрямства, но для них отчего-то очень важным было мое присутствие. Так и получилось, что в отличие от довольных парочек наш танец стал чем-то средним между хороводом и сиртаке, совершенно измотав меня постоянным передергиванием ближе то к одному, то к другому! Поэтому, желая отдохнуть от развлечений, вспомнила о норке:

— А теперь посмотрим индивидуальное верлианское жилье? — вопрос очень воодушевил Ньера.

— Чье? — а вот Орино напряг.

— Твое, — я давно решила: чтобы понять его слабые стороны (а это необходимо для реализации моих дальнейших кровожадных планов), нужны знания, поэтому осмотреть его норку не повредит.

Ньер определенно расстроился, у меня даже появилось ощущение, что он вообще откажется провожать нас. Не отказался!

Поскольку подводная жилплощадь моего шефа была далековато от места развлечений, решили плыть по внешнему радиусу города, чтобы заодно я могла еще раз полюбоваться общими видами. В отличие от внутригородской территории, тут были настоящие заросли подводных растений. Старательно двигая руками и проплывая мимо очередной верлианской рощи, неожиданно заметила выплывшего мне навстречу стола. В воде это забавно ковыляющее по суше животное двигалось невероятно стремительно и грациозно. Шанс выяснить это представился мне лично, потому что подводная сороконожка, ненадолго зависнув на месте, вдруг целенаправленно рванула ко мне. Причем совсем недвусмысленно оскалившийся рот с острыми зубами не оставлял сомнений в его намерениях.

Испугавшись, сразу растеряла все, с таким трудом приобретенные сегодня, навыки подводного плавания и начала заваливаться на дно. Метнувшись размытой тенью, передо мной пролетел Орино, сильным ударом руки откидывая хищника в сторону. Но острозубый монстр, забавно перекувыркнувшись в полете, встрепенулся и 'двинул' на меня вновь! А так же еще один, и еще, и еще... Неожиданно из зарослей, откуда появилась первая живность, вынырнуло не меньше дюжины хищников, и все, словно ведомые непреодолимым притяжением, оскалив пасти, стремительно поплыли ко мне!!!

Глава 21

Регина

Сначала появилось ощущение безумия. Повсеместного! Я попала в эпицентр безумного круговорота. Разглядеть что-то получалось плохо. Вода бурлила, мелькали непонятные тени, острозубые челюсти возникали тут и там... Потом накатила паника! Это были уже не глупые шутки злобного шефа и даже не непонятные культурные особенности местного населения, это была реальная угроза! И судя по поведению моих спутников — крайне опасная!

Орино и Ньер, отбросив все споры и кривлянья, расположившись спереди и позади меня, напрягая все силы и крутясь на триста шестьдесят градусов, отбивались от, казалось плывущих отовсюду, хищников. Вот она, суровая реальность живого мира! Кто-то всегда пища для кого-то!

— Регина, ты ранена?! — замершее на миг вполоборота ко мне лицо Орино было перекошено гримасой ярости.

Только собралась крикнуть, что нет, что пока они непонятно как, но отбивали все попытки столов до меня добраться, как меня осенило...

Всю свою взрослую жизнь я пользовалась одной и той же маркой женских гигиенических средств. Универсальные влагонепроницаемые тампоны были удивительно надежны и ни разу не дали повода к нареканию. Поэтому, когда речь зашла о подводной прогулке и перспективе купания, я не испытала и грана сомнения, но сейчас в полной мере осознала свой просчет. У тампонов была одна важная особенность. Время функциональной надежности не превышало восьми часов! А мы... Со всеми этими чудесами и спорами время прогулки пролетело совершенно незаметно.

Судорожно дернувшись, я приподняла край тунички и увидела мутное облачко, которое практически сразу растворилось, унесенное потоком бурлящей от избытка вокруг движения воды. Вот влипла...

— Даааа!!! — закричала я со всей силы, вспомнив причину своего озарения. — Я ранена.

И тут же Орино, совершив феерический кульбит, вскинулся вверх всем телом, перекувыркнулся в воде и, резко обхватив меня, со скоростью торпеды поплыл к городу! Меня встречным потоком воды буквально вдавило в прижимавшее к себе мужское тело, в висках запульсировало болью, в глазах свет померк, а грудь сдавило, мешая сделать вдох. Видимо, поэтому мне померещилось, что на руке обхватившего меня мужчины был здоровенный плавник!

* * *

— Вон отсюда! — сознание возвращалось медленно и неохотно. Но какая-то смутно осознаваемая тревога не позволяла вновь поддаться слабости и требовала от меня неожиданно решительных действий. Вот только в каком направлении?

— Я тоже имею право помочь, — возмущенный и, кажется, знакомый голос. Только чей?

— Вон!!! — Орино!

Взбешенный вопль двуличного руководителя и по совместительству полноправного любовника подкинул меня куда-то значительно выше, вмиг возвращая в сознание. Озадаченно обвела взглядом... помещение. Где я на сей раз?

— Регина, — не дав полноценно осмотреться, надо мной навис верлианец, — рана где?

— А столы?! — меня передернуло от все еще цепляющего за душу страха, обдавая волной воспоминаний о предыдущем эпизоде. — Ты меня спас?

— Регина!!! — Орино пребывал в нехарактерном для себя эмоциональном возбуждении. — Сейчас не до этого. Надо срочно оказать тебе первую помощь. Не волнуйся, наши технологии позволяют в воде все стерильно и безболезненно обработать и даже рану заживить! Где?

— Рана... — я недоуменно мигнула в своей дыхательной маске, и тут поняла, чего он так настойчиво от меня добивается. — Ах, рана!

— Да, рана. Где?! Я уже начинаю опасаться, что у тебя еще и сотрясение или странная шоковая реакция на угрозу жизни.

А я тоже начала понимать конфуз ситуации и смущаться заодно. Нет, мы, конечно, уже не совсем чужие друг другу, но вот так, сейчас, в непонятной обстановке и условиях сомнительной безопасности, а главное — истекая кровью, об интимной гигиене... В общем, обсуждать с ним ситуацию было как-то неловко. А если учесть его напряженное выражение лица и явную готовность приступить к самым решительным мерам вплоть до ампутации, то... очень неловко.

— Мне срочно на сушу надо! — нашлась я. И для большей убедительности добавила. — Жизненно важно!

Орино напрягся еще больше (не думала, что это возможно, но он нашел скрытый потенциал в своих возможностях!) и решительно протянул ко мне руки. А я... Скрытые ресурсы в критические моменты просыпаются не только у верлианцев, поэтому я неожиданно проворно ссыпалась оттуда, где полулежала, и, интенсивно барахтаясь, рванула к яркому просвету впереди. У меня была одна цель — верлианское летательное транспортное средство! Я бы даже на такси согласилась.

Мозг запоздало отметил, что ловить меня или препятствовать продвижению никто не пытался. Достигнув верлианского варианта входной двери, осознала почему. Вместо дверного полотна имелась твердая на ощупь и желеобразная на вид 'москитная сетка', которая позволяла воде свободно циркулировать, втекая и вытекая, но препятствовала проникновению кого-либо внутрь. К счастью...

За этой верлианской дверкой творилась жуткая неразбериха. Вид сверху (а подводная 'норка' Орино — где еще я могла оказаться? — судя по ракурсу, в котором мне виделся город, была на 'верхних этажах' верлианских жилых скал) позволял 'полюбоваться' на целый косяк хищников, кружащих над городом, и множество его жителей, пытающихся их отогнать. Неловкость мгновенно испарилась, вытесненная ужасом и стыдом. Я не столько себе вред причинила своей рассеянностью, сколько поставила под удар местное население, а ведь тут и русалята были...

— Регина! — возвращая меня к реальности, рявкнул рядом уже явно выведенный из равновесия шеф. — Видишь, что происходит? Пока кровь не остановить и рану не заживить, тебя в покое не оставят.

'А заодно и всех остальных', — прозвучало рефреном... Буду признаваться!

— У меня не рана. Это нормальное кровотечение, все естественно. Мне просто очень срочно надо домой.

— Как понять 'естественно'? — подозрительно изумился Орино.

— Ну... Как у всех. Намек от природы, понимаешь? Вроде как: 'Ау, а ты вполне можешь стать мамой!' — и я красноречиво помахала верлианцу ручкой.

А он в ответ, судя по всему, готов был повертеть мне пальчиком... у височка.

— Ты что, не знаешь об этом? — начала я осознавать масштаб недопонимания. — У всех земных женщин так бывает... И часто!

— Ты точно уверена, что это не смертельно? — Орино явно не мог утвердиться в мысли о моей адекватности. — И что значит 'часто'?! Вы часто истекаете кровью?

— Уверяю, в ближайшее время мне грозит гибель только от стыда. Такой позор на мою голову! Боюсь, что первое появление земной женщины в ваших подводных краях войдет в анналы... Ой, а Ньер что обо мне подумал?! Кошмар, вот надо же оставить о себе настолько неблагоприятное впечатление! А что до частоты, то — ежемесячно! Исключение только для будущих мам, — и я состроила верлианцу зверскую рожицу, но как только он дернулся в сторону, сообразила, что в дыхательной маске должно быть гримаса очень эффектной получилась.

— Погоди, погоди, — Орино очевидно решил сосредоточенно подойти к собственным пробелам в знаниях о земной физиологии, но я его перебила.

— Умоляю, давай на сушу! И там все, что хочешь, тебе объясню! — взмолилась я, настойчиво указывая на полчища столов и иже с ними, так и караулящих 'деликатес'.

Верлианец, подумав немного, все же согласно кивнул.

— Жди тут. Я доплыву до транспорта и постараюсь подобраться прямо сюда, чтобы минимизировать твое пребывание в опасной зоне. О наших не переживай, там уже спасательная служба подключилась, так что никто не пострадает.

После чего непонятным жестом приоткрыв 'сетку', выскользнул наружу и почти сразу пропал с моих глаз. Успокоенная его словами и действиями, я отплыла от входа внутрь 'норки', решив воспользоваться моментом и осмотреться. Интересно же, как выглядит быт иных разумных существ. Выглядел он... непонятно. Ничего аналогичного моему восприятию жилого помещения, кроме, пожалуй, своеобразного гамака, в котором я и очнулась первоначально, не обнаружила. Или их быт предполагал другие потребности, или знакомый мне по Земле жилой обиход тут выглядел как-то очень уж иначе. Внутренняя поверхность стен представляла собой ту самую гелеобразную прозрачную 'трансформирующуюся реальность', что так и не поддалась моим изучающим потугам.

Если по аналогии с их студенистыми гаджетами, то вот надо что-то сделать со всем этим, чтобы появился нужный тебе стол, а хотя нет, у них стол — это кое-что другое. Одним словом, совсем они непонятные какие-то. Грустный итог моих наблюдений: норка Орино была представлена четырьмя, плавно перетекающими друг в друга помещениями, поверхности которых были сплошной моделирующейся структурой. Все остальное пространство, кроме гамака для меня и еще своеобразной ниши в стене, видимо 'открытой' верлианцем в процессе поиска средств для моего лечения, было пустым! Возможно, потому, что он переехал на сушу? Или у них идея фикс свободного пространства? Пришлось заглянуть в нишу, хоть что-то о владельце жилплощади выяснить хотелось. Пусть мои намерения по осуществлению страшной мести поутихли на волне собственного спасения от зубов хищников, но желание в нем разобраться не пропало.

Лучше бы не лезла! Первым делом в нише обнаружила округлую рамку-зеркальце с потрясающим красным локоном. Сразу припомнила, что та русалка, чье появление так меня поразило, была именно красноволосой. А сегодня среди местных представители верлианского населения с подобным цветом волос мне не попались — значит, они редкость! Получается, локон ее. А это уже... зазноба! И если я, образно говоря, временная услада для тела, то вот обладательница красной шевелюры владеет его сердцем. Любит он ее, наверное...

Уловив новый шум снаружи, резко дернулась обратно, в самое ближайшее от входа помещение. Орино появился почти сразу.

— Давай, оперативно заскакиваем, по сторонам не смотрим! — проинструктировал мужчина и потянул к выходу.

Все прошло быстро и успешно. Его леталка висела в толще воды совсем рядом, верлианец быстро меня к ней доставил и вплыл внутрь. Дверь мгновенно закрылась, отрезав нас от сразу активизировавшихся столов. Но... поздно челюстями щелкать, когда обед уплыл.

Путь домой был стремительным и прошел в напряженном молчании. Мне даже сбоку по выражению его лица было видно, что в голове Орино шла напряженная работа мысли, а ее аналитические результаты вряд ли принесут мне что-то хорошее. Активировать прозрачность стен я не стала. Настроение на почве собственной несуразности и совершенно необдуманного любопытства поникло, а впереди еще предстояло объяснение с верлианцем.

Едва мы приземлились, выскочила из леталки и понеслась в дом. Быстро заскочила в спальню и скрылась в ванной. Быстрые шаги Орино позади я слышала, но попытку проследовать за мной в ванную сразу пресекла:

— Не входи! Сейчас приведу себя в порядок и выйду!

Он некоторое время помолчал, потом вздохнул и предупредил:

— Приходи сразу на кухню, ужинать.

Как ни странно, но аппетита не было. А вот желание поплакать — было. День сегодня — качели настоящие, так и кидало от прекрасного к кошмарному. И с Ньером не попрощалась, нехорошо. Быстро ополоснулась, экономно расходуя воду. При этом поймала себя на мысли, что после сегодняшнего катастрофического погружения в пугающую водную среду робкая струйка воды, которую я себе обычно позволяла, не казалась такой уж жуткой.

Выбравшись из ванны, обсушилась и полезла в косметичку за тампонами. Глаза застилали набежавшие слезы, поэтому я нечаянно уронила пластиковую сумку, рассыпав все ее содержимое по полу. Чертыхнувшись — это было в духе сегодняшнего дня — выхватила искомое и в полотенце поплелась в спальню за бельем. Одевшись, вернулась в ванную: беспорядок надо было устранить. Когда одно за другим убирала все в косметичку, наткнулась взглядом на знакомую упаковку. Контрацептив! Точно, меня же Надя как-то просила купить по пути. А я ей отдать забыла... Может быть, я и есть тот счастливый случай, что сделал Григория папой? Мысленно хихикнув, повертела упаковку в руке. Срок годности был в порядке, период действия — год с момента введения. Это судьба! Вот уж кому сейчас в связи с дополнительно взятыми на себя обязательствами средство не повредит. Буду ответственной женщиной!

Вскрыв стерильный пакетик с медицинской пластинкой, приложила ее к локтю, ожидая ощущения легкого пощипывания — пока заполняющее пластину вещество сквозь кожные поры проникнет внутрь.

— Регина, ты скоро? — донесся голос Орино.

— Почти уже, — сдерживая всхлип, крикнула в ответ.

Нет в жизни справедливости! Вот даже удавить его сейчас рука не поднимется. Заслужил, конечно, местами, но и спас меня от страшной перспективы съедания заживо! Так в итоге и останется мое утопление неотомщенным. А еще о высшей справедливости рассуждают, да вот только где она, кто о ней слышал?..

На кухне меня ожидали кролы, две кружки разных напитков и стопроцентный допрос. Это было понятно по тому, каким собранным взглядом встретил мое появление верлианец. С мученическим вздохом села на скамью.

— Итак, те земные женщины, что созрели для потомства, ежемесячно переживают кровотечение? — тут же выстрелил вопросом Орино.

Я кивнула, запивая крол.

— И это нормально, безопасно и естественно?

И снова мой кивок.

— Значит, ты, — верлианец замялся, явно подбирая слова, — полноценно способна стать родительницей?

Подавившись, смахнула выступившие от натуги слезы и опять кивнула. Кажется, наши с ним опасения теперь идут в одном направлении. А вот не скажу ему, что волноваться не о чем, пусть попереживает для разнообразия!

Орино неожиданно приободрился. Не иначе, поздравил себя с вовремя выявленной опасностью и наметил пути ее устранения. А меня поразила внезапная мысль:

— Ты серьезно об этом не знал? Даже с учетом опыта земных знакомств в баре отеля? — подозрительно уточнила я.

— Впервые сталкиваюсь с женщиной с Земли в подобной ситуации, — ответ явно был искренним.

Ну, это понятно, кто бы с ним в этот период знакомился. А вот...

— Знаешь, если это возможно, хотелось бы встретиться с теми двумя высшими верлианками, — задумчиво попросила я Орино. — Если уж ты не знал, то они точно не знают, а изменившись... Представляю их шок и мысли на протяжении трех дней каждого месяца. Бедняжки. В таком состоянии точно не до общения с мужчинами.

— А у вас принято в этот период мужчинам внимания не уделять? — верлианец неожиданно схватил меня за руку, отвлекая на себя, и затаил дыхание.

— В основном, — недоуменно протянула я в ответ. — Сам понимаешь, тут не до этого.

Орино с невообразимо довольным видом выпустил мою руку и отклонился немного назад.

— Получается, ты физиологически полностью здорова, готова к материнству и во внимании мне не отказывала! — голос выдавал ликование.

Вот проняло мужчину! Теперь только осталось ему учебник по анатомии человека подарить. И будет ему счастье.

Глава 22

Регина

Сегодняшнюю ночь проспали в обнимку. Никак этого не ожидала, но Орино из того гневного типа, что весь путь обратно просидел насупившись и о чем-то размышляя, превратился в самое доброжелательное и обаятельное существо на свете. С предложениями о ванне больше не докучал, спину молочком намазать вызвался сам, при этом купаться не срывался, да еще и сочувствующим тоном, с тревогой заглядывая в глаза, интересовался, не сильно ли мне тяжело переживать все это?

Теряясь в догадках относительно произошедших перемен, остановилась на том, что причина в сопереживании ближнему. Когда рядом кому-то на твой взгляд тяжело, это равнодушным не оставит. А раньше он об этом просто не знал. К тому же уточняющие вопросы верлианца, заданные мне перед самым сном, эту мысль только подтвердили:

— И долго длятся эти естественные ужасы? — вкрадчиво шептал он мне на ушко.

— У меня дня четыре, если все хорошо, — сонно пробормотала в ответ, устраиваясь щекой на его предплечье.

— Как это 'если'? — всполошился верлианец.

— В смысле, смена среды, акклиматизация влияет... Да еще после болезни, — откровенно зевая, просветила я его.

Кажется, он хотел узнать что-то еще, но я уже заснула. День тяжелый выдался.

С утра продолжая обдумывать мысль о психологической перестройке высших верлианцев, снова затронула вопрос о возможности встретиться с двумя верлианками. Но Орино, едва ли не замахав на меня руками, категорично отказался оказать любое содействие, если не пригрозил 'вставлять палки в колеса', заявив:

— Не захотят они с тобой встречаться, да и я не соглашусь доставить тебя на эту встречу. Вообще — больше никаких встреч и новых знакомств! Будешь отдыхать на моей территории. Тем более что завтра днем я буду отсутствовать — будет важное мероприятие.

— А может быть, можно Ньера попросить меня отвезти? — предложила я вариант, ощутив укол совести — никакого отпуска со мной у начальника не выходит. И как раз вчера второй мой знакомый верлианец не раз предлагал помощь. — Ты хоть сможешь заняться своими делами, а то все со мной и со мной. А он такой доброжелательный... И рассчитывать на него предлагал. Опять же столько внимания мне вчера уделил. Даже удивительно для нового знакомого, но я так понимаю, это из-за того, что он твой друг?

Орино, который составлял мне компанию в процессе ленивого валяния под солнышком на расстеленном полотенце, резко подскочил.

— Чтобы я больше о Ньере ни слова не слышал! — едва не зашипел он.

— Почему? — удивилась я. — И куда, кстати, он вчера исчез? Ужас как стыдно за собственную забывчивость. А поблагодарить бы его хотела: тоже от хищников защищал.

Со стороны отвернувшегося Орино донесся скрип зубов, после чего, выдержав некоторую паузу, он обернулся ко мне лицом и неожиданно резко предупредил:

— Регина Аркадьевна, вопрос принципиален! Запрещаю общаться с моим... другом! Иначе я буду воспринимать любую попытку как крайне неразумное поведение с вашей стороны! — его необычный зрачок знакомо мелькнул желтизной, заставив меня испуганно закрыть лицо ладонями, в тщетной попытке укрыться.

— Не надо, — испугалась я. — Не общаться — так не общаться! Хотя это и странно — ваш же друг! Но я не буду, раз это такая проблема. Обещаю. Даже если увижу его снова, буду невежливо молчать и игнорировать. Правильно, пусть он думает обо мне плохо в угоду вашим тиранским замашкам.

Под конец все же сорвалась на обиду, но в самом деле, что за глупость? Этот Ньер, между прочим, не меньше Орино рисковал собой, защищая меня вчера. А мне даже спасибо сказать не позволено!

— Вы его не увидите больше, поэтому беспокоиться не о чем. И завтра он так же занят!

И тут меня осенило! Орино так настроен против нашего общения, что возникает невольное подозрение: он опасается — вдруг его друг нечаянно проговорится не о том...

— Вы все рассказали другу?! — я резко вскочила на ноги, от потрясения снова скатываясь на официальное обращение к 'начальству'.

Ужас, если он реально проинформировал приятеля, что прилетел в отпуск с любовницей... А если еще и рассказал о том, как мы познакомились... Мне стало плохо. Вчерашний позор померк на фоне общей нелицеприятной ситуации и мнения, вероятно сложившегося обо мне у Ньера. В свете появившейся мысли вчерашнее поведение нового знакомого казалась уже не таким однозначным. С Орино я уже смирилась! И даже научилась видеть плюсы в наших отношениях, но...

— Мы же договаривались! — моему возмущению не было предела. — Вы обещали сохранять конфиденциальность наших отношений! А это предполагает неразглашение. Вы... Вы нарушили наш договор!

Я в упор смотрела на него, в бессильном возмущении сжимая руки в кулаки. Верлианец во время моего обличительного выступления выглядел уязвленным и каким-то растерянным одновременно. Но как только я заявила о нарушении, резко дернулся в моем направлении, его лицо окаменело, а зрачки налились желтизной...

* * *

— Ой, боюсь!.. — голосила я, дрыгая ногами и цепляясь руками за мужчину.

Орино стоял по пояс в воде и весело смеялся, уверенно удерживая меня на руках и осторожно водя моим телом по поверхности воды из стороны в сторону.

— Расслабься, ты очень напряжена. Чтобы плавать, надо всего лишь довериться воде. Не бойся, не упадешь, она подхватит. Расслабься, почувствуй это состояние, — уговаривал он меня, наверное, в сотый раз.

Но расслабиться у меня как раз и не получалось. Пусть жидкая среда уже не вызывала такой паники, как раньше, но глубоко заходить было откровенно страшно. Поэтому я весь сегодняшний день, который мы дружно провели в праздном безделье на берегу, или плавала, держась за шею верлианца, когда он уверенно и стремительно рассекал водную гладь, или под шутливые замечания Орино барахталась в прибрежной мелкой парной и прозрачной водичке. Настроение было прекрасным — счастье и радость переполняли, мир казался таким восхитительным, окружающее пространство и мой спутник радовали каждое мгновение. Орино сегодня превзошел самого себя. Весь день и в прямом, и в переносном смысле проносил меня на руках, выполняя малейшую прихоть, стремился только порадовать или удивить.

День получился по-настоящему отпускным. Я радовалась каждому лучику солнца, каждой улыбке верлианца, каждому мгновению, что мы провели сегодня вдвоем... Не покидало ощущение, что мы становимся ближе, начинаем узнавать друг друга, доверять... Один из лучших дней моей жизни! И тоже в копилку моих бесценных воспоминаний.

— Ты знаешь, — таинственным тоном прошептала я Орино, когда мы уже после заката, который наблюдали, устроившись вдвоем на берегу, ужинали внизу, рассматривая верлианское звездное небо. Землю отсюда было не видно, но Орино объяснил мне, где она примерно находится, — глядя на тебя, не покидает ощущение, что ты сегодня крупно проштрафился!

И в голос расхохоталась, увидев, как верлианец напряженно замер с кружкой в руке.

— Почему... ты так думаешь? — спустя несколько минут неестественно напряженным тоном уточнил он.

— Ты мне за весь день ни разу не сказал 'нет'! — с триумфом заявила я и, подскочив к нему, обняла, чтобы прижаться щекой к груди мужчины. — Так что сознавайся, в чем подвох!

Как-то мы с Надей болтали о вечном и женском, и она со смехом мне сказала, что по Грише всегда можно догадаться, если он чувствует себя виноватым. Тогда эта мысль вызвала недоумение, но сегодня я, кажется, ее поняла.

— Нет подвоха, — Орино как-то скованно погладил меня по волосам и, осторожно высвободившись, отошел к прозрачной стене.

Под моим недоуменным взглядом постоял там, всматриваясь в океан, поблескивающий бликами в свете ночных спутников их планеты, и, обернувшись, поторопил:

— Пора спать. У меня завтра важные дела.

* * *

Орино улетел сразу после завтрака, строжайше наказав мне никуда от дома не отдаляться. В воду я, понятно, и сама бы не полезла. В отсутствие хозяина я немного побродила по дому — босиком, чувствуя тепло пола, рассматривая через прозрачные стены красоту окружающего мира. Находиться здесь уже было счастьем. Таким незыблемым ощущением довольства и полноты жизни.

Решив не терять ни дня, вновь отправилась отдыхать и набираться сил на солнышко. Расположилась на открытом участке суши — подальше и от воды, и от верлианских ярких кустов. Легла и, щурясь от солнца, принялась всматриваться в небо.

— Приветствую!

Я даже вздрогнула от неожиданности.

Голос был незнакомым, а я совсем не ожидала, что тут кто-то может появиться. Быстро сев, уставилась на незнакомого высшего верлианца. Вот же, знала бы, что тут кто-то ожидается, оделась бы нормально, а то, как вчера с Орино была в шортиках и топике, подаренных Наташей, так и сегодня оделась. Мой наряд мужчина явно оценил, поскольку взгляд очень детально обежал меня, заставив смущенно подтянуть колени к подбородку.

— А вы к Орино, наверное? Он будет позже, — не совсем уверенно сообщила я.

Верлианец удивленно дернулся и впился в меня непонимающим взглядом. Внимательно всмотревшись в мои глаза, погрустнел.

— Понятно... — расстроено пробормотал он и, неожиданно шагнув вплотную ко мне, схватил за руку, что-то в нее вкладывая и заставив испугаться. — Вот, Регина, это вам от меня подарок! Не говорите о нем никому и... сохраните его. Мне будет приятно знать, что у вас есть что-то на память обо мне. Это анемоны — у нас их называют застывшими слезами прекрасной женщины. Они очень красивы, как и... вы.

Вложив камешек мне в ладонь, сразу отпустил мою руку и сам отступил назад на несколько шагов. Шокированная его поступком — как-то неожиданно было получить подарок от совершенно незнакомого иноземного мужчины, встреченного впервые, — недоуменно сказала:

— Я не могу...

— Регина, пожалуйста, не спорьте, просто возьмите. Это вас ни к чему не обязывает, а мне будет приятно вспоминать о вас. Очень прошу — возьмите, — и такой умоляющий взгляд у него был, такая невыразимая тоска в голосе, что мне духу не хватило отказаться.

-Хорошо, — я кивнула.

— Только не говорите... никому, — снова напомнил он.

— Да, — пообещала я, не зная, чего ожидать дальше.

Но тут над нами стремительно пронеслась леталка Орино, как-то противоестественно резко приземлившись неподалеку. Почти тут же из нее выскочил мой явно взбешенный шеф и стремительно направился к нам. Незнакомец, к его чести, нисколько не впечатлился и с самым хладнокровным видом развернулся в сторону приближающегося Орино.

— Ньер... — мое начальство, судя по тому, как прозвучало имя незнакомца, было на грани, — как только узнал, что ты отправил на Совет с отчетом заместителя, сразу предположил, что ты решил прибыть... с визитом в мое отсутствие. Что за...

— У меня веский повод, — с невеселым смехом спокойно возразил незнакомец.

— И? — Орино перевел подозрительный взгляд на настороженно прислушивающуюся к разговору меня. Поскольку мне о цели визита сообщить не успели, пожала плечами.

— Кьело, — одно слово незнакомца заставило изумиться Орино и напрячься меня. Почему-то в памяти сразу всплыла та красноволосая русалка и ее локон, виденный мною вчера в его подводном жилище.

— И что она? — Орино вопросительно смотрел на второго верлианца.

— Вчера приплывала. Сказала, что решилась на трансформацию, — при этом незнакомец бросил быстрый взгляд в моем направлении.

Орино тоже задумчиво оглянулся на меня.

— Полетели. Обсудим все на месте, — спустя несколько минут кивнул он незнакомцу.

После чего они быстро попрощались и каждый в своей леталке взмыли вверх. Оставшись со странным ощущением тревоги, проводила их взглядом и посмотрела на свой кулачок. Разжав его, внимательно вгляделась в камешек. Такой красивый и... голубой, как мои глаза.

Глава 23

Ньер

Взлетев вслед за Орино к сфере Совета, где сейчас проходило подведение итогов последнего периода работы и обсуждение планов на будущее, испытывал огромное недоумение. Ситуация, в которой оказался друг, беспокоила. Вернее, беспокоил друг, который под влиянием сложившихся обстоятельств вел себя необъяснимо.

Инопланетянка, безусловно, была интересной — наблюдать за ней во время прогулки было крайне забавно. И она была... красивой. Какой-то необычной, экзотичной красотой, но очень влекущей, притягательной, не оставляющей равнодушным. Особенно впечатлили ее глаза — живые, наполненные чувствами и эмоциями, открытые. Они сразу вызвали в душе ассоциацию с анемонами, и не только цветом. Эти редкие камни были уникальны, отличаясь необычным свойством — они затягивали, приковывали взгляд, погружали в бесконечную глубину, увлекали в мир воспоминаний, тайн и иллюзий. Камни для медитации, на которые можно любоваться часами. Как и на ее глаза...

Весь вчерашний день не покидала тревога. Регина определенно была более уязвима в воде, чем любой из нас. Там она была в гостях, а мы — дома. Там она была беззащитна перед любой угрозой. Что и подтвердило нападение хищников. Раз за разом прокручивая мгновения прогулки, не мог понять, когда же она поранилась. И поведение Орино... Оно вообще не укладывалось в голове. Он поступил так, как не имел права поступать.

Женщина сама дала мне разрешение на проявление по отношению к себе заботы и личного внимания. Конечно, странно было получить его одновременно с разрешением для другого мужчины. Но в тот момент, окрыленный возможностью соприкоснуться с этой инопланетной диковинкой, весь отдался мысли о совместном времяпрепровождении, представлял, как буду касаться ее волос, ласкать необычно смуглую кожу, купать... Но Орино, вопреки здравому смыслу, вопреки всем существующим правилам и нормам, прогнал меня. С такой бешеной яростью, с таким гневом, что я, опасаясь за девушку, предпочел отступить, позволить ему оказать ей помощь, в конце концов.

Только позже, избавившись от этого притяжения ее взгляда, сообразил, что был введен в заблуждение и, вероятнее всего, она сама не понимала, что делает. И это очевидно напрягло Орино. Но что могло быть проще — пояснить ей суть ошибки и попросить определиться уже осознанно? Нет, он промолчал и предпочел терпеть эту в высшей степени двусмысленную ситуацию, а в итоге и вовсе, поправ здравый смысл, пошел на открытое противостояние. Конечно, можно объяснить это запущенным процессом и активацией ньех, но даже в этом случае он был чрезмерно агрессивен в своем поведении. Он не единственный мужчина, ньехи которого активировала женщина... И никто не проявлял себя единоличным претендентом на ее внимание. Орино же не претендовал, он просто поставил меня перед фактом, грубейшим образом нарушив наши законы.

Друг меня беспокоил, очень. Еще после его рассказа о странной встрече с земной женщиной, я много думал, пытался хотя бы представить себе ощущения от подобных отношений. Мне было любопытно. Поэтому я так обрадовался, увидев ее и получив право на внимание. Но поведение Орино... Оно просто пугало. А что, если инопланетянка заразна, и происходящее с другом — результат какого-то неизвестного болезненного процесса. А инфекция была получена именно в процессе их странных противоестественных отношений? Все же его работа с жителями Земли излишне сблизила его с этой расой. Если изначально у них с нами и было что-то общее, они давно оставили это в прошлом, сохранив лишь отголоски общности на самых начальных этапах своего онтогенеза.

Терзаемый опасениями за состояние девушки и переживаниями за друга, решил перехватить его с утра, поговорить до Совета. Если мои опасения верны, я обязан был уведомить о происходящем Совет, чтобы Орино заменили другим высшим, у которого не будет столько личностных факторов, способных повлиять на ход работы с землянами. И камешек взял, решив воспользоваться случаем и сделать подарок инопланетянке.

Опять же, позавчера, когда помогал спасательной службе города накрывать город безопасным фильтром, чтобы оградить жителей от раззадорившихся хищников, встретил Кьело. Она сама нашла меня и поманила предложением остаться на ночь в городе, подарив мне право уделить ей внимание. Русалка как раз оправилась после нераста и была полна желания порадовать себя мужским вниманием. Заодно и вытянула из меня все подробности дня, разузнав все о земной женщине. Под утро она и поразила меня сообщением о смене ступени. Разрешение Совета у нее уже было, его дали, когда они с Орино решились на этот шаг, поэтому никаких препятствий у нее не было — хоть сейчас отправляйся в пещеры для трансформации. Решение Кьело поразило меня и, обдумывая его вчера, решил, что она поступает опрометчиво, позволив эмоциям заслонить здравый смысл. И тут только Орино смог бы уговорить ее отступить от этого безумного решения. Все эти мысли и подтолкнули меня к встрече с ним накануне Совета.

Но вместо этого я, разминувшись с Орино, встретил Регину. И увидев ее, понял, что друг однозначно заболел. Безумец! Я был поражен его поступком. Мне стало жалко девушку. Она точно не была виновата в произошедшем, не заслужила того, чтобы ее приравняли к домашнему ручному питомцу... Пусть она другая, но она разумная. И он не имел права так поступать с ней! Не зная, как поступить, чтобы не напугать ее теперь, подарил камень. Где-то внутри была надежда, что подарок ей поможет...

Появление друга только подтвердило мои опасения. Он однозначно одержим. И с этим необходимо что-то делать. Я обязан уведомить Совет. Видимо, Орино прочел это решение в моих глазах, поскольку поспешил увести. И сейчас, не долетев до цели, он начал снижаться, очевидно решив поговорить без свидетелей. Приземлив свой транспорт рядом, вышел к уже ожидавшему меня Орино.

— Зачем ты так с ней? — серьезно спросил друга.

— Ты не поймешь. Так получилось. У меня не было намерения блокировать эти ее воспоминания, но... пришлось, — сейчас в Орино не было гнева, он словно потух, поник как-то.

— Не надо было вообще связываться с инопланетянкой! Ты ведешь себя странно. И поступать так ты не имеешь права, ты же не можешь не понимать этого? Она у тебя вместо ручного снаба? Что дальше — внушишь ей по щелчку приносить полотенце? — я был переполнен возмущением.

Орино зло взмахнул рукой и отвернулся. Некоторое время он молчал, потом все же ответил:

— Мне самому противно от того, что сделал, но все это оправдано моей целью. Я не наврежу ей, по сути. Скоро мы вернемся на базу, и там не будет сторонних факторов, способных вмешаться в ситуацию. Там все будет четко и по плану.

— Ты себя вообще слышишь? — изумился я. — Какая цель? Да за всю нашу историю было максимум пара случаев появления прямого потомства у высших! И ради этой мифической задумки ты сознательно подчиняешь себе разумное существо. Ты нарушаешь ее права, наши законы, их законы, в конце концов!

— Это ерунда. Мы столетиями внушаем им то, что нам надо, и на одно лишнее вмешательство никто не обратит внимания! — резко возразил Орино.

— Мы внушаем им общее направление восприятия жизни, в ожидании окончания эксперимента! Никто и никогда не использовал одного конкретного землянина в своих личных целях. Ты так легко перешагнул эту границу, да еще и продолжаешь настаивать на собственной правоте. Ты сам убедил себя в возможности завершить с ней процесс. Но это невыполнимо! Будь честен с собой. Это не-вы-пол-ни-мо! Мне искренне жаль тебя, жаль, что все так обернулось. Но это трагическое стечение обстоятельств, она никогда не должна была коснуться ньех. И не могло быть в слюне земной женщины необходимого фермента. И опять же это твоя вина — ты допустил подобное, ты настолько сблизился с жителями Земли, что позволил этому случиться! — я понимал, что это жестоко, но как еще вразумить его?

Но Орино неожиданно спокойно обернулся и, с грустным снисхождением взглянув на меня, спокойно сказал:

— Ты не представляешь, о чем говоришь. Эти отношения... Это совершенно невероятно. Это иной уровень близости, другой уровень взаимоотношений между двумя конкретными существами, и это очень личное. Это только для двоих, поэтому меня так перемкнуло от того, что ты стал навязывать Регине свое внимание.

'Фууу... Физический контакт? Полная близость? Отвратительно! Он сам вдумывается в то, что говорит?!'

— Все началось с твоего желания обзавестись потомком, а сейчас ты рассуждаешь уже об отношениях с инопланетянкой! Это отвратительно! Тебя никто не поймет и все осудят! Но я понимаю, в чем твоя проблема. Из всех нас ты единственный, соглашаясь на трансформацию, ожидал большего. Вся проблема в Кьело! Ты не был готов к последующему одиночеству и, как бы ты не подавлял в себе эту потребность в ком-то рядом, она остается в тебе. Именно отсюда берут начало твои отношения с земными женщинами, и именно поэтому ты оказался сейчас в такой ситуации. Но решение элементарно — Кьело тоже пройдет трансформацию, и вы будете вдвоем! А Регина совершенно не виновата в произошедшем между вами разладе: она невинная жертва, и даже тот факт, что она подвластна твоему воздействию, не позволяет тебе так с ней обходиться! — мне хотелось верить, что он поймет истину.

— Но не Кьело запустила процесс! — взорвался опять Орино. — Не она, а Регина. И да, я виноват, что допустил это, но как можно было предвидеть подобное?!

— Какая разница кто его запустил? Но ты — высший, и твои ньехи активны, а значит, отцом ты станешь, и уже не имеет значения, кто будет матерью. Дождись Кьело! Раз ты так сведущ в вопросах именно таких отношений, ты сумеешь перебороть ее страх, убедить стать матерью и таким путем. Услышь же меня — это оптимальный вариант! Это самый лучший выход. Оставь земную женщину в покое. В любом случае с ней шанс зачатия минимален, а с Кьело — нет никаких ограничений в возможностях!

Орино сжал голову руками и закрыл глаза. Я очень надеялся на то, что друг сумеет перебороть эту необъяснимую и нездоровую увлеченность Региной. Да, она интересная, да, красивая, да, притягательная, но она — чужая. И это всегда останется с ней, она — другая, и изменить это невозможно. Поэтому выбирать ее неверно. Орино должен понять этот факт, должен суметь простить Кьело и поддержать ее сейчас в непростом решении. А земная женщина...

— Ты и так очень навредил ей. Столько жизненных потрясений, возможно уже сейчас она не сможет вернуться к своей изначальной жизни. Используй свое открытие. С помощью генетической памяти матрицы воды вернись к тому моменту, когда все началось и... верни ей ее жизнь, ту, которую она должна была прожить изначально! — напирал я на Орино, видя, что он колеблется, не решается сделать выбор.

— Но ньехи... Кьело не могла их активировать, — прошептал он еле слышно.

— Наверняка, дело в том, что вы были на разных ступенях! После трансформации она смогла бы сделать это. В крайнем случае, ты все равно не будешь одинок больше — вы будете вдвоем, — уверил я его.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — прошептал Орино. — Так безразлично. Ты не хотел бы себе потомка? Кого-то рядом навсегда?

Вопрос застал врасплох.

— Не знаю. Я уже задавал себе этот вопрос после твоего первого рассказа о Регине. Для меня это не так первостепенно, поскольку я изначально, соглашаясь перейти на высшую ступень, поступал так ради задачи служить нашей цивилизации. Но со временем это угнетает, тут я понимаю, что тобой двигает. И я даже позавидовал тебе. Но увидев сегодня Регину... Ты же находишься рядом с ней постоянно, и пусть не помнит она, но ты помнишь... И будешь помнить уже всегда, что бы ни случилось дальше. Нет, я не хотел бы оказаться на твоем месте, — я ответил настолько честно, насколько чувствовал сейчас.

Орино простонал:

— Не поверишь, меня это не мучает. Все заслоняет ощущение остроты жизни, полноты существования, когда я рядом с ней.

— Это противоестественно! Это насилие над ней. Она изначально не пошла на это добровольно. Ты не можешь продолжать это. Я не позволю!

Друг вскинул голову, впиваясь в меня взглядом. Но и я своего не отвел, подтверждая его опасения:

— Да, я намерен сообщить Совету. Ты и так в лучшем положении среди нас — Кьело все же пойдет по твоему пути. А ты... Ты слишком заигрался с землянами. Тебя надо заменить тем, кто беспристрастен!

Орино яростно выдохнул, сжав ладони в кулаки. Это потрясло меня — он сдерживался, чтобы не кинуться на меня!

— До чего ты дошел! Посмотри на себя — готов взорваться, но истины не признаешь! — я был потрясен. Все же это болезнь, это определенно заразно.

— Истина для меня в другом! На мою работу это не влияет. И я хочу, чтобы рядом была земная женщина, и хочу потомка от нее. Я не уверен, что смогу убедить Кьело! Тут вероятность не больше, чем с Региной! И да, когда ощущаешь себя в гармонии с миром, с собственной жизнью — работать легче.

— Ты не переубедишь ни меня, ни остальных, — я был неумолим. Он просто не осознает сам масштабности своих заблуждений.

Орино вновь отвернулся и сделал несколько медленных шагов, отдаляясь от меня.

— Хорошо, — он неожиданно остановился, но не обернулся ко мне лицом. — Дай мне год! Через год я отпущу Регину. Даже если зачатие не произойдет. И завтра мы улетим на базу, больше я ее не привезу на планету.

Фигура Орино выражала напряжение. Если бы я обратился к нему с подобной просьбой, он бы поддержал. Я знал это. И что такое год?

— Согласен. Но ты должен обещать мне, что не просто отпустишь ее. Через год ты вернешься в прошлое и сделаешь так, чтобы ваша встреча никогда не состоялась, предварительно, конечно, извлечешь из нее зародыш, если зачатие произойдет. Тогда у тебя не будет пути назад, водная матрица не позволит вернуться снова, не изменив настоящего — ты лишишься потомка. Вы разойдетесь навсегда, и она останется лишь в твоих воспоминаниях! Или так, или Совет сегодня! — я не позволю другу раствориться в этом противоестественном забвении чуждых отношений.

Орино молчал долго. А потом, так и не обернувшись ко мне, холодно бросил:

— Обещаю! — и, не задерживаясь, стремительно отправился к своему транспорту, оставив меня с ощущением недопонимания.

Глядя на спину друга, я по его движениям понял, что он для себя в это мгновение что-то решил и его сейчас ничто бы не остановило. И это пугало вдвойне.

Часть вторая: База

Глава 1

Регина

С момента возвращения с Верлинеи прошло больше восьми месяцев. Жизнь вошла в определенный ритм, рабочий процесс наладился, взаимоотношения с коллективом установились, а наши с Орино отношения... тут все было очень неоднозначно.

— Регин, девочки, — вырвал меня из глубинных мыслей голос Людмилы, которая хоть и бывает сколопендрой временами, но, по факту, оказалась не такой уж и плохой женщиной, — вы меня слышите? Я вам уже десять минут шепчу, что начинаю подозревать, что руководитель нашего ведомства на меня запал! Вот уже месяца три как он повадился посещать столовую в одно время с нами, хотя никто из верлианцев больше в принципе сюда не ходит. Да, и он почти ничего не ест, зато я периодически ловлю на себе его взгляд!

Последнее было сказано с нотками триумфа. А вот мне было грустно. Я тоже отметила, что он стал появляться в общем пищевом блоке в одно с нами время, а мы в большинстве случаев обедали вчетвером: я, Люда, Анна и Теи. Это 'новшество' в расписании руководителя примерно совпало с переменой во мне — по прошествии полнейшего пятимесячного погружения в любовную связь с шефом я вдруг поняла, что люблю его. Дышу им, живу от встречи до встречи... А Орино... он был всегда сдержан, очень выдержан во всем, что не касалось постели. И когда я, на миг замерев в своем круговороте эмоций и прожигающих душу чувств, осознала контраст между моей открытостью и наверняка наивной надеждой на бесконечное счастье вдвоем и его красноречивой скрытностью и спокойствием, едва не граничащим с безразличием, это меня ужаснуло и потрясло... Давно пора было остановиться в этой гонке за недосягаемой надеждой — его взаимностью. Вот только я не хотела верить, гнала от себя любые мысли о несбыточности и абсурдности подобных мечтаний. А в один прекрасный миг все осознала. И даже не было конкретной причины, просто вот однажды проснулась с утра и поняла, что по-настоящему серьезно я ему не нужна, просто безразлична.

С тех пор я взяла под жесткий контроль свои эмоции, чувства, поведение. Избежать близости я не могла, строжайше соблюдая условия договора, но с тех пор везде, где возможно, я искала возможность избежать его общества, надеясь, что со временем сумею перебороть в себе эту привязанность, задушу эту тягу, изживу потребность в моем личном наркотике — в Орино.

Было очень тяжело, мучительно сложно бороться с собой. Сколько раз за это время я напоминала себе о данных изначально обещаниях не терять головы и крепко стоять на ногах...

— Нет, — меланхолично возразила Теи, — он смотрит не на тебя. Скорее на нас всех или на спину Регины, трудно понять с такого ракурса. В любом случае все взгляды мимолетны. Так что не обольщайся...

Его взгляд я чувствовала всегда. Просто знала наверняка, что именно в это мгновение он смотрит на меня. И я всегда до ужаса боялась, что кто-нибудь, заметит, догадается, поймет... Скрытность наших отношений — единственное, что позволяло мне держаться в дневное время жизни базы. Знай об этом остальные, я бы наверняка не выдержала и сорвалась. Поэтому я всегда садилась к нему спиной, опасаясь ненароком выдать себя. И сейчас слова Теи заставили опасливо насторожиться — неужели догадалась?

— Вот всегда ты мне все настроение испортишь, — раздраженно выдохнула Люда. — А я уж было настроилась, размечталась...

— Ах, вот в чем причина таких откровенных декольте в последнее время, — хихикнула Аня. — Каких только предположений я на этот счет не строила. А вон оно как — ты на главного верлианца замахнулась.

Сейчас к смеху присоединилась и Теи, заставив меня облегченно выдохнуть.

— Была б моя воля, я бы только 'за'! Такой мужчина ошеломительный! А уж какие это, наверняка, перспективы в карьере мне гарантировало бы... — Люда манерно вздохнула и тут же с надеждой посмотрела на марсианку: — А может быть, все же на меня посматривает? А? Мне только шанс нужен, а уж там он быстро поймет, что лучше меня в природе не существует.

— Без вариантов — не на тебя. И если уж так хочешь стереть лопатки на ниве карьерного роста, сообщи ему об этом. Это же верлианец — у них в принципе мужчина настойчиво инициативу не проявляет. Выбор за женщиной — быть отношениям или нет, решает всегда она, — неспешно пояснила Теи, крайне поразив меня своими словами.

— Так странно? — не удержалась я от замечания.

Марсианка кивнула:

— Точно знаю! И мужчина в знак протеста или неудовольствия и пикнуть права не имеет — не судьба, и все тут. А если он не согласен с таким отношением — пытайся добиться ее внимания, ухаживай. Везет этим верлианкам, однозначно.

Информация была потрясающей. Неужели и на меня подобный стиль поведения распространялся? Да, Орино каждый вечер, встречая меня у себя, окружал деловитой заботой и ответственным вниманием — обязательно купал, постоянно касался, расчесывал волосы, охотно помогал с нанесением молочка для тела, но мне это всегда виделось своеобразной прелюдией, способом свести на нет ощущение казенности наших встреч.

— Не трави мне душу! — едва не взвыла Люда. — А может, мне рискнуть и легкой походкой от бедра сейчас к нему подкрасться и как плюхнуться на колени, а потом возложить длань ему на голову и решительно заявить: 'Выбираю в любовники!' Как думаете, переживет?

— Как он, не знаю, — хрюкнула Аня, давясь смехом от шутки, — но мы — точно нет!

А мне почему-то совсем не смешно стало. Люда в моих глазах мгновенно приобрела вид раздражающий и навязчивый... сколопендра, одним словом!

— Ты допрыгаешься до увольнения, — зевая, проинформировала Теи. — Мало тебе Кузьмина доставать приставаниями, так еще и на верлианца замахнулась. Губа не треснет, часом?

Люда недовольно засопела, зыркнув на марсианку:

— Кузьмин безнадежен, у жены под колпаком он полностью. Она теперь так часто заходить к нам стала, чего не сидится ей в своей службе техподдержки? Еще и глазищами своими так и зыркает на всех, ну кроме нашей вечно витающей в облаках Регины. Нет, поверьте моему опыту, с такой женой себе дороже связываться — стерва она каких мало. А вот верлианец — это куда как перспективнее.

— Да у него, может быть, этих жен, знаешь, как звезд во Вселенной, — подразнила коллегу Аня. — Если они тут не с ним, так это не значит, что он свободен. Много мы о них знаем? Может, там такие дамочки, что супруга Кузьмина — ангел во плоти. Так что ты подумай хорошенько, прежде чем кидаться навстречу опасности. Да, Регин?

Вопрос подруги озадачил:

— Даже не знаю. Кузьмина сейчас жалко, — наконец собралась я с мыслями, — к завершению подготовительного этапа подходим. Скоро начнется непосредственная разработка хода операции по перемещению в прошлое. Ему уже и так свет не мил, его этот самый верлианец всего задергал. Так что я бы сейчас не связывалась...

— А кстати, — оживилась Люда, — кого отправят из нас? Я бы хотела...

— Пока ни о ком конкретно не заявляли, так что кандидатура не выбрана, — медленно предположила Теи, — но или ты, или Регина, если в прошлое Земли...

— А Аню ты почему не рассматриваешь? — удивилась я.

— Я в том периоде не очень ориентируюсь, — отозвалась Аня, — вам легче адаптироваться будет. Вон ты даже одежду носишь, похожую на ту, что была в ходу. Я себя в такой юбке и чулках не представляю, а что говорить о большем. Вот если бы в каменный век... ммм... я бы рвалась, а начало третьего тысячелетия мне как специалисту не интересно.

— Регин, я все спросить забываю, это к словам про одежду, откуда у тебя такой уникальный гардероб? Я всякий раз как вижу, что вслед твоим ножкам в этих чулках половина мужского коллектива слюной захлебывается, так сразу тоже такие хочу, — у Люды даже глаза загорелись. — Да вот хоть в столовой — ты сейчас поднос с остатками еды к утилизатору понесешь, и ЭТО случится снова — все присутствующие будут провожать тебя взглядами. А ты вечно в своих облаках и ничего не замечаешь!

Боги! Да после такого сообщения, я едва ли дойду! Споткнусь, запутавшись в собственных ногах, и рухну на первых же шагах. Ни разу ничего подобного не замечала. Вообще, памятуя о нашем с верлианцем договоре, любой контакт с сильной половиной коллектива базы тщательно контролировала. Чтобы и намека ему не дать заподозрить меня в чем-то!

— Коллега с бывшей работы помогла. Она модница и красавица, вот и посоветовала мне кое-что, — поделилась я происхождением гардероба.

— Регин, — Люда деловито окинула меня взглядом, — в отпуск домой ты же скоро? А давай я тебе комплексный заказ сделаю? Ну чтобы поддержать тебя морально — отвлеку половину удара на себя.

Я замялась. Вопрос отпуска был болезненным. В самом начале мы с Орино договорились, что он при желании отпустит меня на Землю. Вот в этом месяце и мама собиралась домой, а мы друг по другу так соскучились, поэтому верлианца я про отпуск и спросила. Но вопрос забуксовал конкретно. У меня даже ощущение возникло, что он всеми силами стремится меня домой не отпускать. Стоило мне в очередной раз поднять эту важную для меня тему, как мужчина ловко уводил разговор в сторону или отговаривался общими обещаниями на перспективу.

— Если отпуск случится, то я не против заказ принять. Но вопрос в том, получится ли вырваться домой — сейчас такая загрузка, — все же согласилась помочь я.

На этом мы обед и завершили и дружной толпой, хихикая над моим стремительным забегом к утилизатору, отправились на рабочие места. В рабочее время мне было не до мыслей о личных драмах и отношениях с шефом, задач перед нашим отделом стояло немало, приходилось полностью погружаться во времена давно ушедших лет, знакомясь с малейшими деталями, узнавая особенности быта и жизни наших предков. Мы обязаны были снабдить сотрудника Службы времени, направленного в прошлое, всем необходимым для полноценного пребывания в том времени багажом знаний. Важно было распланировать каждую деталь, учесть малейшую вероятность каких-либо изменений, явившихся следствием любого действия сотрудника Службы. Нами должна была быть составлена четкая пошаговая схема его действий. И это была крайне ответственная задача.

Да, я слышала что-то об имеющемся у верлианцев страховом механизме, способном предотвратить возможность глобальных изменений и отыграть ситуацию назад, но как это было осуществимо на практике, представляла плохо. Пока меня и близко не подпускали к информации о механизме переноса. Возможно, о нем вообще знали лишь верлианцы, а задачей остальных являлось четкое выполнение необходимых инструкций. В любом случае, у меня во всем этом была своя маленькая роль, и я старалась справиться с ней наилучшим образом.

Уже было известно, что конечным местом перемещения станет город Москва — столица одного из существовавших тогда государств. Да, мысль для современного землянина была революционной — за столетия жизни внутри замкнутой системы куполов мы превратились в единую нацию, в одну расу, в одну цивилизацию. Но когда-то давно на Земле было иначе. Были разные народы и расы, а также множественные конфликты этнического и национального характера. И к пониманию этого факта тоже необходимо было адаптироваться. Все это необходимо было знать и понимать, чтобы не выглядеть кем-то, отличным от населения того времени. С внешностью было проще. И причина в обилии различных морфотипов среди населявших планету того времени людей.

Поэтому тому, кто отправится в прошлое, помимо 'вливания' множества простейших знаний о мире того времени, потребуется огромная психологическая подготовка. Ведь Земля начала третьего тысячелетия была для нас все равно, что другой планетой — это был живой мир, полный природных объектов, растений, животных и воды. И оказаться в нем внезапно было бы для моих современников огромным шоком. Впрочем, ясности пока не существовало — именно ли на Землю будет ближайшее путешествие? Или ему будет предшествовать переброска на тогда еще обитаемый Марс? И кто, собственно, станет тем 'счастливчиком', кому будет суждено увидеть наш еще живой мир?

Моей задачей был сбор и систематизация информации о быте и жизнеустройстве россиян — именно так назывались жители того государства. И погрузившись в процесс, не заметила, как рабочий день подошел к концу. А это значит, что в моей каюте уже поджидает открытая кабинка личной переместительной системы, чтобы доставить меня прямо в жилое помещение шефа.

Глава 2

Регина

После возвращения из отпуска, из этой живой верлианской сказки я почти летала на крыльях эйфории счастья. Мир казался ярким, все окружающее превосходным, а будущее неминуемо счастливым. Проблемы? В то время все решалось легко или казалось несущественным. Всякие русалки остались где-то там позади, а я была рядом и полна уверенной надежды, что спустя время сумею все изменить — он поймет, что мы созданы друг для друга и обязательно ответит взаимностью.

Первоначальное недоверие непосредственного начальника, недоумение коллектива из-за моего внезапного исчезновения в самом начале рабочего процесса — все это не воспринималось серьезно и беспокойств не вызывало. На тот момент я была сосредоточена на более первостепенной мысли — на том, как лучше узнать Орино, разобраться в нем. В рабочее время я с полной самоотдачей погружалась в исторический исследовательский процесс, в нерабочее — с не меньшей энергией бралась за наши отношения. И первоначально казалось, что и верлианец идет мне навстречу, гонимый аналогичными устремлениями. Он так же искал моего общества, стремился быть рядом максимально большее время. Но постепенно пришло осознание, что любые наши встречи стремительно и неумолимо сводятся к элементарной близости.

Да, вопрос физических отношений изначально при заключении между нами договора был основным, и только я в очередной уже раз почему-то решила, что смогу создать между нами близость и другого уровня — душевную, эмоциональную связь, какое-то родное тепло, пробудить любовь. Я пыталась разобраться в нем, понять, что им движет, что для него важно. Не раз и не два я спрашивала верлианца о том, что и как принято у них во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, есть ли необходимость где-то мне скорректировать свое поведение, измениться? Предлагала рассказать о земной модели отношений, но Орино или просто закрывал мне рот поцелуем или непререкаемо заявлял:

— Я не хочу, чтобы то, что между нами есть, было как у нас или как у вас! Это будет только по-нашему, уникально, неповторимо, только для нас двоих. Не думай об этом, не ищи каких-то сведений, не пытайся подстроиться под чужие существующие где-то далеко законы. Мы просто будем собой, будем существовать друг для друга здесь и сейчас, ведь мы уже все решили.

И я слишком поздно осознала, что 'по-нашему' подразумевало у Орино по-моему... И следовала этому его пожеланию — ни с кем не обсуждала вопрос верлианских взаимоотношений, не искала информации об этом вопросе, решив, что мы, действительно сможем создать нечто новое и уникальное для нас двоих. Обретем свою модель личных отношений.

В каком-то смысле мы ее создали, вот только она далеко не соответствовала моим надеждам и ощущениям. В итоге я оказалась перед фактом: получила то, чего хотела изначально — постоянного мужчину в своей жизни, — но также пришла к мысли, что сейчас мне этого было недостаточно. Сейчас хотелось большего. Не просто партнера в физических близости, а близкое существо, того, кого любишь, кому доверяешь, того, с кем рядом видишь свою дальнейшую жизнь. А этого нашим договором не предполагалось.

Я панически избегала любой возможности нежелательной огласки, любого намека на неверность с моей стороны. Было элементарно страшно разрушить хотя бы то, что имела.

И вроде бы все честно — мне ничего другого не обещали. Но разочарование было непомерным, душевная боль отдавалась невосполнимой утратой, а сердце сжимало отчаянием и горечью. Я поняла, что ему не нужно то, к чему так стремлюсь я. Самое печальное во всем этом, что без Орино я себе жизни уже не представляла. Я была одержима им. Тем постоянным праздником чувственного восторга, что приносила каждая наша встреча. Каждый день он приглашал меня, в безмолвном жесте внимания отправляя личный переместительный лифт за мной, и каждый день я не могла устоять и хоть немного противостоять этому незримому призыву. Не имея сил задержаться хоть на чуть-чуть, вбегала в кабинку и за несколько минут уносилась в объятия встречавшего меня верлианца.

Мы мало разговаривали. Все наше общение в прошедшие месяцы большей частью сводилось к физическому контакту, тактильным взаимодействиям, к языку тел.

Каждый день, выхватив меня из распахнувшейся кабинки, Орино стремительно уносил меня в параллельный мир, мир, где были только мы вдвоем и неисчерпаемый напор его желания и моя абсолютная покорность. За эти месяцы мы изучили тела друг друга в совершенстве, мы покоряли и покорялись друг другу неисчислимое множество раз, мы ночь за ночью проводили без сна, словно двое безумцев, не способных сопротивляться собственным желаниям.

У меня больше не было воли, у меня не было души, у меня не было разума. Все это заменил верлианец. Орино стал необходим мне как воздух, как... сама жизнь. Я уже не представляла существование без этого ежедневного глотка безумия, без этой выворачивающей душу нежности, без этой сжигающей сердце страсти, без него... Меня затянуло на самое дно омута, он стал для меня смыслом жизни...

И именно тогда я очнулась. Проснулась утром и неожиданно подумала о Грише и Наде, об их родившемся малыше и внезапно поняла, что стала безвольной зависимой куклой. Совершенно безвольной. Абсолютно зависимой. Поняла и испугалась. Ужаснулась тому, во что превратилась моя жизнь. Во что-то болезненное, всепоглощающее и... медленно убивающее мою душу. Это не было счастьем, это не стало любовью. Я просто подсела на него, как на наркотик. Я потеряла себя, совершенно растворившись в мужчине, которому была не нужна.

Сразу вспомнилась красноволосая русалка, его эмоциональная отстраненность в те редкие периоды, когда мы не отдавались поглощающему желанию, и пришло понимание... мне стало очевидно, что я со скоростью космолета несусь к бездне.

В тот день, отрешившись от работы, сидела, невидящим взглядом уставившись в монитор, и поражалась сама себе. Как можно было позволить этому случиться? Как можно было допустить такое безволие? Как можно было забыть все то, что втолковывала сама себе в самом начале? Как можно было... влюбиться? Мне стало по-настоящему страшно, страшно за будущее, за свою дальнейшую жизнь. Мне захотелось испариться, убежать, навеки исчезнуть из его жизни и тихо в одиночестве переживать свое отчаяние и боль потери от несбывшихся надежд. Но я была лишена подобной возможности — мы были на космической станции, окруженные холодным вакуумом космоса. И тут Орино нашел бы меня где угодно. И все, что я могла себе позволить — это только пытаться быть от него дальше, стараться хоть как-то держать дистанцию между нами, стремиться снизить количество проводимого рядом времени. Я стремилась опомниться, перебороть эту тягу, излечиться.

Именно тогда, три месяца назад я начала меняться. Нет, я не витала в облаках, как могло показаться со стороны, я просто настолько сосредоточилась на своем самоконтроле, на стремлении сохранить хоть частичку себя, не подвластную Орино, что не замечала ничего вокруг. С тех пор я по возможности максимально оттягивала время отбытия к нему, находя для себя бесчисленное множество причин, дел и оправданий. Я стала активно общаться с коллегами, на которых раньше практически не обращала внимания — времени не было, я существовала в режиме стремительного притяжения к Орино.

И сейчас, мысленно возвращаясь назад, я понимала — нам было хорошо вдвоем с верлианцем, потрясающе, но будущего у нас не было. Поэтому лучше остановиться сейчас, пока еще есть надежда, слабый шанс на то, что я смогу задушить чувство любви к нему... к моему наркотику.

Отныне, даже когда была с ним, я отчаянно старалась не забываться, не погружаться в этот нереальный мир, в свою... нет, в нашу фантазию. Снова и снова твердила себе, что я любовница, временная грелка, просто никто для него. Доводя себя до ожесточения, до ярости. Но только так у меня получалось выдержать и не сломаться, снова бросившись с головой в этот омут страсти и желания, снова не забыть о себе.

Получалось плохо, мои успехи были смехотворны. Ему снова и снова удавалось в дребезги разносить стену моего отчуждения... порой лишь взглядом, лишь прикосновением. Но я, уперто стараясь, последние три месяца шажок за шажком настойчиво отдалялась от верлианца. И что-то получалось... временами.

Орино заметил, сразу ощутил перемену во мне. Инстинктивно чувствуя или понимая мое самое уязвимое место, он с невероятной многократно возросшей мощью, с какой-то отчаянной решимостью обрушил на меня ураган страсти, шквал нежности и внимания. Меня буквально разрывало на части от этой нежности, душило в этом внимании, почти раздавило этой страстью. Между нами началось безмолвное противостояние...

И мы снова не говорили об этом. Не знаю, почему молчал он. Молчал, когда я с каждым разом приходила все позже и позже, молчал, когда я начала уходить все раньше, а потом и вовсе сразу после окончания безумия нашей близости, вставала и молча, не глядя на него, подходила к переместительной системе и, шагнув в кабинку лифта, отправлялась к себе. А ведь первые пять месяцев мы каждое утро встречали вместе...

Я молчала из страха. Из боязни, что вот если сейчас скажу хоть слово, хоть звук, то не выдержу и... разревусь, накричу на него, упрекну во всем, возненавижу, прокляну и... признаюсь в любви, умоляя ответить мне тем же. И уходила потому же. И каждый раз меня провожала давящая тишина позади.

Тогда и возник вопрос с отпуском. Я уцепилась за эту мысль, за возможность оказаться вдали от него, за шанс перевести дыхание, дать своему бедному сердечку хоть ненадолго успокоиться. Хотелось к маме, в родной с детства черно-белый мир, в свою крохотную квартирку. Хотелось тишины, покоя и возможности просто проплакать весь день, не думая о том, что кто-то увидит.

Так, почти три недели назад, шагнув к нему навстречу из кабинки, я сообщила:

— Хочу в отпуск на Землю, с мамой увидеться.

И с тех пор он так и не ответил мне согласием. Любую попытку напомнить тут же переводил на что-то другое, отвлекая меня.

Нет, сказать, что мы не говорили вообще, нельзя. Мы говорили... иногда, всегда о чем-то отвлеченном и неважном. Но никогда о том, что было между нами. О том, что действительно имело значение.

А сегодня, направляясь в каюту, снова и снова прокручивала в памяти слова Теи. Я решила рискнуть, проверить... А что, если и правда он не может мне возразить? Воспрепятствовать моему намерению отказаться от него? Ведь и тогда, в первоначальном договоре он признал за мной право заявить о таком намерении. Вот и заявлю! Прямо сегодня, чтобы не передумать.

Кабинка личного лифта шефа уже ожидаемо была в моей каюте. Причем, последним акцентом нашего противостояния стали... цветы. Не представляю, где он брал их. Но он не мог не понимать, что для меня значит подобный дар — живое растение. В последние дни в кабинке переместительной системы Орино меня обязательно встречал этот нежнейший презент. И эти верлианские растения, им было достаточно лишь воды для существования. Моя каюта напоминала оранжерею, принося каждое утро невыразимое утешение моей измученной душе. Просыпаться в окружении цветов было потрясающе и нереально волшебно, если бы еще они не напоминали о том, кто их подарил...

Так и сейчас, на мягком сидении в кабинке была нежно-лиловая веточка, усыпанная дивными цветами. Я даже поддалась мгновению слабости и провела по ней рукой, осторожно соприкасаясь с чудом жизни. И почти сразу, отдернув руку, решительно активировала движение системы, отправляя кабинку к хозяину. Пустую. Без меня.

Глава 3

Регина

Первая с момента возвращения на базу ночь без Орино прошла мучительно. Я успела и порыдать, и обвинить себя во всем происходящем, а потом и его, а потом и злую судьбу до кучи. В итоге с утра была в состоянии аморфного безразличия и полнейшей неспособности на что угодно реагировать. Спать хотелось и только — прочие чувства за ночь, кажется, атрофировались! Вот хоть ворвись на моих глазах в помещение отдела десант неизвестных нам инопланетян — и глазом бы не моргнула.

Взбодриться в процессе вялых сборов к походу на рабочее место решила радикально. Достала самые чудесные чулки из имевшихся в наличии — те самые ажурные и бесподобные, что надевала в Казани.

'Значит, смотрят на мои ноги мужчины? Хорошо! Пусть им будет, чем полюбоваться! Еще и юбку надену ту, что выше колен. А почему мне одной должно быть плохо?'

В коридоре столкнулась с соседками. Аня сразу зацепилась взглядом за мои ноги и выразительно причмокнула на ходу:

— Все, аншлаг в столовой гарантирован! И сколоп... ой, Люда еще надеется, что верлианец на нее посматривает! Вот наивная. Тоже ведь мужчина, а значит, к стройным ногам не равнодушен! Куда там до них ее невидимому бюсту.

Я резко споткнулась.

— Не трусь, — неспешно отмеряя свои большие шаги рядом со спешащими нами, поддержала Тея, — все про твой роман давно уже в курсе, не умеешь ты притворяться.

Я мгновенно остановилась. Дыхание на миг оборвалось, в глазах потемнело. Нееет! Только не это. Стану всеобщим посмешищем? Экс-пассией шефа?!

— К-как? — вопрос дался с трудом.

Дружно подтолкнув меня вперед в кабинку переместительного лифта, коллеги шагнули следом и, сжалившись над потрясенной мною, пояснили:

— У всех есть глаза и уши, а два и два сложить и получить четыре может каждый. Все же фактически на виду! — тираду Анны прервал хитрый смешок. — Да что там мы, работающие с тобой в одном отделе, уже даже начальство в курсе!

Мне совсем поплохело. Если речь о Кузьмине, то представляю себе, что он обо мне думает...

— Вчера вечером, когда географические характеристики по зоне переноса лично Игорю Борисовичу заносила, сама слышала, как он в дистанционном разговоре с Орино этот вопрос затронул, — у меня во рту внезапно пересохло от ужаса. — Так и сказал: атмосфера в коллективе у нас замечательная. Вон Регина Аркадьевна Соловьева одна чего стоит. Живой пример и опровержение всем вашим опасениям. У девушки жених на Земле остался, ждет не дождется возвращения невесты, через день сообщения пламенные шлет. И ведь это ей работать не мешает. Наоборот — какой стимул трудиться лучше, получать достойную зарплату. Все это вклад в благополучное будущее.

Моя нижняя челюсть просто и безмолвно рухнула. Гриша! Бывало, что в положенные десятиминутные периоды отдыха я открывала его голосовые сообщения, которые начинались с громогласного:

— Драгоценная моя, совсем заждался! Когда уже вернешься и сделаешь меня честным мужчиной? Замуж когда? Срочно на Землю прилетай.

Конечно я, в отличие от Гриши предпочитавшая письменные сообщения, каждый раз в обязательном порядке укоряла этого перспективного двоеженца в страшной измене и оплакивала свою невезучесть. В общем, все как всегда. Но мне и в голову не могло прийти, что кто-то на этом основании сделает такие далеко идущие выводы... Вот и сложили два и два, и получили... пять!

А Орино? Он же не может думать, что меня жених на Земле ждет? Или может... Дверь лифтовой кабинки отъехала, доставив нас в рабочую зону. Все еще немного ошарашено спотыкаясь на ходу, дошагала до рабочего места и рухнула в свое кресло. Тут же вбежала Люда, и оперативно уселась в соседнее.

— Срочно, срочно делай самый рабочий вид! — зашептала она мне, суетливо активируя свою систему и живописно раскрывая на рабочей сенсорной поверхности файлы и папки. — Кажется, сегодня главный верлианец страшно не в духе. Сейчас в коридоре краем уха слышала, что Кузьмина с утра уже 'и в хвост и в гриву'. Так что как бы и нам по инерции не досталось!

Но после того, как на мою ночную сонливую апатичность наложилась утренняя оторопь, почему-то в результате симбиоза появилась такая безрассудная храбрость и пофигистичность... Даже самой стало страшновато от масштаба накатившего ощущения. К счастью, здравомыслие еще присутствовало, поэтому совету коллеги, пусть и не очень энергично, но последовала. А примерно через полчаса, когда я уже реально втянулась в работу, появился наш непосредственный руководитель. Выглядел Кузьмин действительно неважно: лицо покраснело, на лбу испарина.

— Регина Аркадьевна, — почему-то начальник отдела даже лично прошествовал к моему столу, — зайдите ко мне, пожалуйста.

А мне, что поразительно, было не страшно. Ну, нисколечки! В воде меня уже топили, и самый пугающий для собственного сознания поступок я уже совершила... вчера, так что теперь поколебать мое спокойствие не было никаких шансов. Утвердительно кивнув Игорю Борисовичу, под напряженными взглядами коллег невозмутимо встала и проследовала за Кузьминым к выходу из отдела.

— Итак, — начальство явно ощущало себя не в своей тарелке, даже устроившись в кресле своего кабинета, — как вам нравится у нас работать?

Направление беседы вызвало определенное недоумение в моей душе, но, не растерявшись, я быстро нашлась с ответом:

— Все вполне устраивает, — искренне сообщила я.

В профессиональной сфере будущее принесло лишь удовлетворение от собственной деятельности и интерес к дальнейшим исследованиям прошлого.

— А... эээ... значит, вы всем довольны, никаких претензий к организации рабочего процесса или условий проживания не имеете и особых пожеланий к руководителю тоже? — мне почудилось, что Кузьмин выглядел несколько смущенно, когда передвинул рукой на рабочей сенсорке пару каких-то ярлыков, избегая моего взгляда.

Вопрос весьма удивил. Вот уж не подумала бы, что подобные мысли кому-то интересны, поэтому честно спросила:

— Игорь Борисович, с вами все в порядке?

Начальник неспокойно засопел и, выдержав паузу, поведал:

— Прямое распоряжение от руководителя проекта: проанализировать уровень психологической адаптации, а также выявить бытовые и профессиональные неудовлетворенные потребности сотрудников Службы, приступивших к работе в последний год. Видите ли...эээ... за указанный период к коллективу присоединился только один специалист. И это вы.

Вот это номер! И не скажешь, что Орино нарушил условие про конфиденциальность, но так подчеркнуто выделить меня... Это настораживало перспективными последствиями. Но и шанс упускать я не собиралась:

— У меня есть такая потребность! — на лице Кузьмина мелькнуло облегчение. — Мне отпуск положен. Пусть на несколько дней меньше, но положен. И как раз сейчас мне очень надо на Землю!

На лице непосредственного руководителя даже мелькнуло что-то похожее на улыбку:

— Понимаю, — неспешно прокомментировал Кузьмин, — дело молодое.

Мне было безразлично, что он там себе воображал, главное — хотелось хоть ненадолго сбежать из-под власти Орино. Поэтому я согласно кивнула, готовая признать все, вплоть до ответственности за массовую гибель марсиан в прошлом.

— Что ж, пишите заявление. Полагаю, проблемы с этим не будет, — улыбка Кузьмина уже была привычно узкой и начальственной. — И раз никаких иных сложностей и потребностей, касаемо присутствия здесь, у вас нет, то возвращайтесь на свое рабочее место.

Поблагодарив, я резво вскочила со стула и с чувством неземной радости понеслась в наш отдел. Дверь из кабинета руководителя привычно отъехала вверх, позволяя мне вырваться наружу. Рывок... и я врезаюсь в Орино!

На миг мы так и застыли, вплотную прижавшись друг к другу и встретившись взглядами. Не представляю, что выражал мой, но в нечеловеческих глазах верлианца застыл безмолвный вопрос. Меня это выражение быстро встряхнуло и напомнило о ситуации. Не пасовать! Коленкам не дрожать! И лужицей у ног Орино не растекаться!

Решительно отступив на шаг, высвобождаясь из подхвативших меня рук, бросив короткий взгляд через плечо на подобравшегося Кузьмина, я очень корректно кивнула верлианцу и самым нейтральным тоном поздоровалась:

— Доброе утро!

И сразу, не дожидаясь ответа, бочком протиснувшись мимо него, решительно направилась на рабочее место. Не оглядываясь! Стараясь не упасть! Шла едва не на ощупь — весь обзор застилали выступившие слезы. Как же люблю его, как хочу быть рядом... Но нельзя! Надо придерживаться собственных намерений, а не кидаться из крайности в крайность. И надо соблюдать тайну, чтобы никто и никогда не узнал об этом...

Рабочий день пролетел в круговороте личных переживаний. Как ни гнала от себя мысли, как ни пыталась сосредоточиться на работе, но терзающее волнение не отпускало. Хоть бы в отпуск — немножко отойду от состояния паники.

На обеде девочки засыпали вопросами о вызове к начальнику, но я, опасаясь, что они догадаются о скрытой подоплеке событий, сказала, что разговор был об отпуске. Люда сразу приободрилась и напомнила мне об обещании:

— Сегодня же вечерком тебе свою метрику запишу и водоталы занесу. Это для гардеробчика. Все же, как хорошо, когда такая зарплата приличная. Даже изоляция на космической станции и этот имплант уже не так напрягают. Все думаю, что накоплю на собственный жилой блок за время работы. Эх, мечты! В любом случае, надежды сорвать банк и охмурить, к примеру, состоятельного верлианца я не теряю. Тогда и вовсе — дом в живом мире, обалдеть!

— Тише ты, — зашипела Анна, подтверждая мои ощущения. — Орино вон едва уже не в упор на нас смотрит, может, у них слух более острый. Еще услышит тебя...

А я помалкивала и не оборачивалась. И ни разу в его сторону не посмотрела с момента появления в столовой! Еще и специально медленно прошлась туда-сюда по помещению дважды: сначала за обедом, потом за якобы случайно забытой ложкой. Просто ради собственного удовольствия — ощущать себя свободной и ничем не связанной оказалось неожиданно приятно.

* * *

Вечер ознаменовался отсутствием кабинки личного лифта. Когда я вернулась с работы и не обнаружила ее, сердце дрогнуло — все?! Конец отношениям, мы больше не любовники, и вопрос закрыт? Меня поняли верно, и никакой настоятельной мольбы и переубеждений не ожидается? Стало грустно.

Но, когда спустя пару часов с тихим шелестом отъехавшей вверх двери лифт появился, безмолвно приглашая меня в мир восторженного праздника и объятия любимого мужчины, я замерла... Да что я тут вытворяю? Махнуть на все рукой и жить только настоящим! Ведь так хочется, так нестерпимо хочется к нему... Пусть просто буду рядом, пусть не долго, но проживу этот отрывок жизни максимально ярко и насыщенно... Не могу я без него, не могу! И тут решай, не решай, а сердце тянется, рвется вперед — навстречу к верлианцу. А без него медленно, но верно затухает, не желая такого существования.

Я непроизвольно вскочила с кровати и сделала пару шагов к переместительной системе. И застыла, прижавшись лбом к холодному пластику. Почему так сложно, почему так несправедливо — один любит, а другой — нет? Не удержавшись, заглянула внутрь, ища взглядом цветочное послание. И увидела... стопочку водоталов, лежащую на мягком сидении.

Наверное, в это мгновение для меня грянул гром...

Столько всего подумалось, столько пережилось, перегорело за те минуты, что я потрясенно разглядывала купюры. Вот оно как. Ясно и по существу — все обо мне и об отношении ко мне Орино в одном поступке. И ведь прав, можно сказать. Однажды это прошло, почему бы не попробовать снова. Четко и предельно понятно. Девушке захотелось остроты ощущений — получите... Вот она — новая модель наших отношений, вернее, хорошо забытая старая!

Даже смотреть не стала, во сколько верлианец оценил меня в этот раз, просто рывком развернулась и заметалась по каюте, выскребая всю имеющуюся наличность. Тратить тут было особенно некуда, поэтому всю зарплату я хранила на счете и что-то отправляла маме. Хорошо, что Люда принесла деньги на заказанные покупки, и решив, что с ней, если что, разберусь и безналичным путем, выхватила их тоже. Вспомнив, что и в косметичке что-то завалялось, вытряхнула ее на кровать. Помимо денег обнаружила пять прекрасных голубых камней, цветом напоминавших мои глаза. Откуда они у меня?

Но сейчас было не до этого. Собрав наконец нужную сумму в две тысячи водоталов, стремительно обернулась к кабинке лифта и положила всю пачку рядом с уже имевшейся там. Вот тебе! И еще...

Снова развернувшись, принялась рыться в шкафу, выискивая две волшебные ленты для волос, что Орино подарил мне на Верлинее. Ничего от него не хочу, ничего! Обнаружив столь лелеемые мною презенты, швырнула их на сидение к деньгам. Пусть подавится всем, чем так на меня потратился. В душе боль заглушила клокочущая ярость. Меня трясло от гнева и обиды!

Повернувшись к панели управления, сосредоточенно пробежалась взглядом по опциям. Где-то тут должна быть функция блокирования направления. Чтобы никогда больше не видеть эту кабинку! Прекратить все эти мучения, вот так на раз, хирургическим путем, отсекая от себя эту часть жизни. Пусть и по живому. Конечно, Орино без проблем сумеет ее перепрограммировать, но... надеюсь, поймет намек и делать этого не будет. Все! Отношения с Орино отныне в прошлом! Я ему ничего не должна. И отпуск больше не нужен — завтра же уволюсь. Активировав опцию, запустила движение переместительной системы.

Глава 4

Регина

Уснуть не могла долго — лежала, сжавшись в комочек, и думала, вспоминала наши ночи, отдых на Верлинее, свои ощущения от присутствия верлианца. Потом пришло запоздалое осознание случившегося и меня заколотило... Невозможно все это сдержать в себе, когда-то бы прорвало. Поэтому я даже не старалась сдержаться, горько оплакивая свою неразумную и невезучую любовь. Постепенно затихла и заснула.

Жизнь на месте стоять в ожидании, пока соберусь и смогу смотреть в будущее, не будет, поэтому со звонком будильника пришлось вставать и отправляться на работу. Вчерашняя аморфность превратилось в ледяное безразличие ко всему. Специально немного задержалась, чтобы не пересечься с соседками, поэтому на работу опоздала. Минут на пять, но все же.

Только села на свой стул под любопытным взглядом Людмилы, как входная дверь резко втянулась вверх, и в помещение отдела стремительно вошел... Орино. Я увидела его боковым зрением и распознала мгновенно. Только поэтому вслед за всеми не обернулась в его направлении. Просто сидела и упорно смотрела на не активированный еще монитор. Все молчали, вопросительно разглядывая впервые нагрянувшее к нам высокое начальство. Молчал и верлианец, застыв возле двери. А я всем существом чувствовала его прямой взгляд, упертый в меня. Но оглянуться и посмотреть на него была не в состоянии. Просто силы воли не хватило.

— Орино, что-то важное? — голос Игоря Борисовича, спешно появившегося позади верлианца.

А глава Службы времени, так и не удостоив кого-либо ответом, развернулся и вышел. Дверь в окружающей тишине захлопнулась как-то непривычно громко. Отдел начал медленно отмирать.

— Может, дверью ошибся? — громким шепотом предположила Люда.

— А чего он так на Регину грозно смотрел? — обеспокоилась Анна. — Вчера Кузьмин вызвал, сегодня это... как бы последствий не было каких.

Все постепенно расселись, возвращаясь к прерванным делам, но общий фон атмосферы в отделе оставался недоуменным. А я нисколько не переживала, я ждала, так и не активируя рабочую систему. И дождалась...

— Регина Аркадьевна? — в проеме вновь раздвинувшейся двери возник наш непосредственный начальник. — Пройдите ко мне.

Морально готовая ко всему, я встала, решив, что вот сейчас и уволюсь. Все к этому и идет. Стоило мне оказаться в коридоре, а входной двери вернуться на свое место, отгородив нас от любопытно замерших коллег, как Кузьмин серьезно сказал:

— Вы понимаете, что верлианцы от нас отличаются? Поэтому близко к сердцу все не принимайте. Сейчас со мной пойдемте к Орино. Я вчера вашу кандидатуру выбрал для проведения операции в прошлом, вот он, видимо, и отреагировал так. В общем, пригласил вас сейчас для общения. Но я тоже пойду, поддержу в нужный момент.

От слов начальника я оторопела. Столько сразу неожиданной информации. В прошлое... отправят меня? В данный момент даже не могла понять, рада я этому, очень рада или жутко напугана. И справлюсь ли? А Орино, возможно, вовсе не по поводу моего вчерашнего 'ответа' так взбеленился? В любом случае наше общение в присутствии третьего лица представлялось мне плохо.

— А... эээ... — подобрать слова, чтобы попросить Кузьмина не сопровождать меня, не сумела.

— Соберитесь, — по-своему понял он мою растерянность. — Это еще не окончательное решение, итоговый выбор за Орино. Вам надо достойное впечатление произвести.

И, увлекая меня за собой, энергично потянул к переместительной системе базы. А я шла и не понимала, как сейчас поступить — увольняться, или настаивать на отпуске, или радеть за участие в операции в прошлом? Хотелось и не хотелось всего сразу, и даже времени на то, чтобы разобраться в себе не было. А еще и Орино сейчас увижу... Только бы не сорваться от всего этого разброда жизненных приоритетов.

Глава Службы времени встретил нас пристальным взглядом, причем в первую очередь заглянул в мои глаза, а только потом быстро скользнул взглядом по Кузьмину. Мне же осталось только собраться и настроиться на самый неожиданный поворот дела. Поэтому, подчиняясь безмолвному жесту, села в такое памятное для меня кресло — именно в нем я сидела, заключая с Орино наш договор.

— Орино, — начал Кузьмин без проволочек, — я предлагаю кандидатуру данной сотрудницы, все принципы отбора и критерии, по которым я сделал этот выбор, представлены в отчете.

Верлианец посмотрел на меня в упор и спросил:

— Вы... хотели бы участвовать в операции по изменению прошлого Земли?

Я молча кивнула. Ибо... вопреки всему, хотела.

— Понимаете, что это может быть опасно? — не отводя от меня взгляда, продолжил верлианец.

— На крайний случай существует имплант, — безэмоционально заявила в ответ.

— Понятно, — Орино как-то сурово нахмурился и перевел вопросительный взгляд на Кузьмина.

Начальник моего отдела сразу активизировался и озвучил такой наболевший для меня вопрос:

— А пока хотелось бы поощрить Соловьеву Регину желанным отпуском. Сообразно вашему распоряжению выявил самую насущную потребность сотрудницы. На Земле ее ждут и мама и жених, опять же, запасется зарядом бодрости перед сложным экспериментом.

Повисло молчание. Я в состоянии необычайной растерянности соображала, стоит ли мне броситься возражать, или лучше промолчать и соответствовать статусу 'жениховства'. Но на Орино на всякий случай не смотрела. И мысль страшная появилась: не сочтет ли он данную ситуацию 'неразумным поведением' с моей стороны? То, что прийти к нему отказалась, — это одно, получается, вроде бы, и можно это женщине. Но вот что факт якобы имеющегося жениха скрыла? Не сочтет ли он это ударом по самолюбию? И не применит ли гипноз? Тогда мне туго придется...

— Мы обсудим вопрос тет-а-тет с госпожой Соловьевой, — выразил явное намерение Орино, заставив мои мысли заметаться в панике.

Кузьмин, очевидно, такого поворота тоже не ожидал, но возражать не стал. Бросив на меня сочувственный взгляд, быстро встал и вышел из кабинета. И синхронно с опустившейся дверью с Орино слетела вся напускная сдержанность, а сам верлианец мгновенно переместился вплотную ко мне, оперевшись руками на подлокотники кресла и нависнув надо мной.

— Значит, жених? — от суровости тона меня пробрал страх.

Хорошо принимать категоричные решения в своей каюте далеко от него, а когда вот так — его взгляд в упор устремлен мне в глаза и сам он так близко — огонек паники мгновенно вспыхнул в груди. Но и вчерашнее оскорбление вкупе с растоптанными чувствами не давало тихо и безропотно сдаться. Однако, врать я была не намерена.

— Нет, — голос прозвучал скорее как писк, поэтому прежде чем продолжить, прокашлялась. — Нет жениха. Это недоразумение!

И тут же подумала: я его так же убеждала в Казани! Не очень-то он мне поверил...

— Вчера... — верлианец замялся, подбирая слова, — почему ты не взяла водоталы и вернула мне их назад... и еще добавила, и подарки?

И все это, так же продолжая нависать надо мной, лишая возможности видеть что-то другое, нормально вздохнуть.

— Это те две тысячи, что по ошибке взяла в Казани. Я же говорила, что верну, — собственный голос прозвучал зло, а Орино озадаченно на меня уставился.

— По ошибке, — он недоуменно, словно пытаясь вникнуть в смысл фразы, повторил за мной. — Этого мало? Это не соответствует запросам?

Этого моя нервная система уже не выдержала, и резко, стремясь оттолкнуть, я пнула его носком туфли по ноге. И тут же закричала, срываясь на истерику:

— Конечно, мало! Я же хочу сразу целый город-купол! И личный звездолет! И... и... Луну с неба!

— А Луну зачем? — озадаченно переспросил верлианец, проигнорировав мои попытки оттереть его в сторонку.

Я шумно выдохнула и, закатив глаза, застонала:

— Чтоб была!

Орино глубоко задумался, а мне захотелось тихо удавиться. Он вообще меня понимает? Вот хоть чуть-чуть?

— Знаешь, Луна — это чрезмерно, — осторожно заметил он в итоге. — Это вне моих возможностей. На ней крупная научная верлианская база, и просить меня о подобном... нечестно.

— Да ты что?! — я искренне изумилась.

Орино настороженно кивнул и тут же уточнил:

— Что тебя не устраивает во мне? Почему ты так... поступила?

— Ты меня не ценишь, не уважаешь и, как вижу сейчас, не понимаешь, — грустно и меланхолично сообщила ему, чувствуя какой-то упадок сил и ощущение накатившей безнадежности.

— Я тебя не ценю?!! — определенно, Орино был возмущен.

— По-твоему, ценить меня — значит не считаться с моими чувствами? Игнорировать мое мнение, мои желания? — унизительно было откровенно говорить о примерах его отношения ко мне.

— Это ты про отпуск? — подумав, настойчиво уточнил верлианец.

— И отпуск тоже, но даже не это главное — ты мне за все это время хоть раз сказал, как относишься ко мне? О том, что чувствуешь, когда я рядом? А о том, что дальше будет? И не надо думать, что я сплю и вижу, как приволочь тебя в супруги, но элементарного внимания я достойна? Я тебе вообще зачем? А ты мне? Ты этими вопросами не задавался? А я вот задалась! И решила, что поскольку тебе безразлична, то смысла поддерживать отношения не вижу. Будем считать, что твой благородный порыв избавить мужскую половину коллектива базы от моего тлетворного влияния успешно реализован, и на этом отношения свернем, — кажется, я все же ему это сказала.

Верлианец с необычайно широко распахнутыми глазами немигающим взглядом уставился на меня и молчал минут пять, потом, резко выдернув меня из кресла, сел туда сам и, вопреки моим активным попыткам воспрепятствовать ему, усадил меня на колени:

— Ты меня удивила, — сконцентрировавшись на мне взглядом начал верлианец мне пояснять. — Мне неудобно говорить о своей несостоятельности, но раз так надо, я готов прищемить себе хвост и плавники. Я всеми возможными способами все эти месяцы выражал тебе свое внимание, подчеркивал твою значимость для меня, но тебе этого не достаточно? Хорошо, скажи мне, как можно выразить все это иначе! И что ты хочешь сказать на счет незаявленного отношения к тебе? Я при первом же разговоре в этом самом кабинете тебе все на эту тему сказал!

— Когда?!! — я шокировано вытянула ближе к нему голову и непонимающе уставилась в неземные глаза мужчины. — Какое внимание? Ты мне слова доброго за это время не сказал! Ах, да — подарил две ленты, простите великодушно, как я об этом забыла! А значимость мою ты подчеркивал, когда воспоминания мне блокировал? Так не поступают с теми, кто дорог! И скажи же мне о будущем — зачем я тебе, зачем?

Орино замер, сразу насторожившись:

— Блокировал воспоминания? — повторил он медленно.

— Да! — рявкнула я. — Я так и не помню, что было ночью в Казани!

Верлианец немного расслабился и вновь переспросил:

— Я тебя купал? Я тебе удовольствие доставлял? Волосы тебе расчесывал? Ласкал тебя? — он смущенно отвел взгляд в сторону. — Если все тебя так не устраивало, почему не сказала сразу?

Захотелось треснуть ему в лоб! Я ему про уважение и взаимное доверие, а он мне опять про постель! Еще и похвалите его, такого великолепного.

— Не могу с тобой разговаривать, ты меня не слышишь, — честно призналась ему. — Я тебя уверяю: грязная к тебе никогда не являлась, и мыть меня можно было пореже. Но я терпела, стремясь сделать приятное тебе! Волосы я и сама расчесать в состоянии — это два! И самое главное, по-твоему, выходит, что чем лучше у тебя получается контактировать со мной 'в горизонтальной плоскости', тем я счастливее должна быть и увереннее в тебе? Это три! Так что мой тебе вердикт: я для тебя значу меньше, чем вот этот коврик на полу! Поэтому вчера я приняла единственно верное для нас решение.

Орино был неописуемо ошарашен. Во время моей возмущенной речи он так сосредоточенно смотрел на мой рот, словно ловил каждое слово, но теперь он потрясенно молчал. Все же для мужчин критическое упоминание их возможностей — болезненно.

— Получается, все это время я совершенно не справлялся со своими обязанностями? И своих прав давно лишился? — прошептал он неожиданно подавленно.

— Какими обязанностями? Любовника? Справлялся на все сто, успокойся и не переживай! Но вот как мужчина для серьезных отношений — ты никакой, уж извини. А любовной связи я больше не хочу. Поэтому, если все еще полагаешь меня угрозой внутреннему микроклимату в коллективе — увольняй, я уже сама пришла к этой мысли, — сдерживая нервную дрожь, заявила верлианцу, расставив все точки над 'и'.

— Не понял, — он резко мотнул головой, стремясь прийти в себя, — так тебя во мне все устраивает или, наоборот, не устраивает?

Еще при этом таким взглядом на меня уставился... вопросительно-обреченным что ли. Вот что ему не понятно? Десять раз об одном и том же ему сказала.

— Так, — решительно выдохнула и собралась, — давай издалека. Есть конкретная пара — мужчина и женщина, — их связывают личные отношения...

— Как это пара? — перебил сосредоточенно слушавший Орино.

— Ну, двое, — я растерялась, не зная, как пояснить элементарное, — как семья. В смысле не обязательно семья... официально, но двое, связанные личной связью или живущие вместе. В общем, те, кто только друг к другу прикреплен постоянными отношениями, вернее не то что прикреплен, а как бы добровольно строит отношения друг с другом. Двое, когда любят друг друга, доверяют, заботятся, рассказывают обо всем, могут жить под одной крышей или видеться часто, детей там общих заводить... не знаю, что еще.

Как, оказывается, сложно пояснить, что такое пара, никогда бы не подумала. На мой взгляд, тут и объяснять нечего, а по его взгляду вижу, что не понял.

— Ты же на Земле часто бывал? Неужели до сих пор с этим у нас не сталкивался? — выразила закономерное недоумение.

— Я бы никогда не стал обращать на подобное внимание или проявлять интерес, — скривился верлианец.

— Вот Игорь Борисович, — нашлась я с конкретным примером, — у него есть жена, та, что в техотделе работает. Так вот они живут вместе, личные отношения у них только друг с другом, дети тоже только общие, ну в идеале, что еще... бюджет общий и траты, решения общие, и будущее, соответственно, тоже общее. Но семья это совсем постоянная пара, а бывают еще более... временные, наверное. Они как бы есть в настоящем, и все почти так же, но только будущее не обязательно общее.

Выдохнув, уставилась на верлианца. Понял? На лице Орино отражалась сосредоточенная работа мысли.

— Значит, Кузьмин... — наконец решился он с ответом. — Никогда не задумывался о его взаимоотношениях с окружающими вне рабочего времени. Но я не совсем уверен, что понял. В паре у обоих эксклюзивное право и на заботу, и на обеспечение друг друга, и на... близость тоже? И дети тоже только от того, кто в паре? Получается вообще нельзя ни с кем другим ничем личным заниматься?

— Если пара настоящая и связана именно чувствами и желанием быть вместе, то да, — недоуменно кивнула я. К чему он клонит?

— И... — Орино неуверенно замялся, — земные женщины на это соглашаются? В смысле... принадлежать только одному мужчине?

— Почему принадлежать? — возмутилась я. Вот что за дикое у него отношение — все через насилие какое-то, через принуждение. — Говорю же, в нормальной паре все добровольно. Оба решают быть только вместе, и желания развлекаться на стороне нет. А если оно появляется, то надо расставаться, так как пара перестает быть только двумя, собственно парой.

— А мы по-вашему пара? — верлианец озадачил меня капитально.

— Скорее нет, даже точно — нет, — Орино нахмурился, и я поспешила пояснить. — Объединились мы не добровольно, не исходя из обоюдного желания, связывают нас не чувства, и... будущего у нас нет. Плюс ты же сам говорил, что не против, если я с кем-нибудь другим... ну...

— Я против, — неожиданно перебил Орино, — я очень против, но я думал, что ты будешь этим ограничением недовольна.

Странное заявление! Но тут вспомнила, что он убежден, что я дама весьма 'легчайшего' поведения, и захотелось схватиться за голову. Как тут все это ему пояснить, совершенно не представляю, столько всего намешалось в нашей истории. Да и есть ли смысл напрягаться? О том, что у нас есть будущее, он так и не заявил, о том, что испытывает ко мне что-то помимо физического желания, тоже... Так что все эти поучительные и разъяснительные беседы разводить — только свои же душевные раны бередить. Не стоит оно того!

— В любом случае все это уже не имеет значения, — я заерзала на его коленях, намереваясь слезть. — Были мы парой, не были — не принципиально. Вчера все закончилось.

— Почему? — Орино обхватил меня, удерживая на месте.

— А каким ты видишь наше дальнейшее совместное будущее? — ответила вопросом на вопрос.

— Как сейчас — будем парой. Только ты не сможешь ни с кем другим встречаться. И я готов... эээ... разделить бюджет! — Орино явно вспоминал незнакомое понятие.

— Как сейчас мне уже не интересно, — искренне пояснила я. — Попробовала — не понравилось. И даже общий бюджет ситуацию не спасет. Мне хочется от отношений другого. Иных взаимоотношений в паре — доверия, открытости, сопереживания, чувств, наконец. Между нами этого нет, поэтому не стоит мучить друг друга.

И воспользовавшись мгновением растерянности верлианца, вызванной моим ответом, резко вскочила с его колен. Но отбежать далеко не успела — Орино, тут же вскинув руку, обхватил мое запястье, задерживая на месте.

— Регина Аркадьевна, напоминаю вам, что вас еще никто не отпускал на рабочее место, — с нажимом в голосе заметил он, также поднимаясь из кресла.

— А вы меня увольте за самоуправство! — возмущенная этим запретом, высказалась я.

— Может быть, у меня есть более эффективное средство? — он многозначительно посмотрел на меня. — Гипноз? И все — двух последних дней как не бывало?

Сразу сникнув, я уставилась взглядом на собственные туфли и с горечью заметила:

— Да уж, доверие и открытость нам и не снились, — проиграла безоговорочно, и в наверняка уже желтые глаза смотреть не надо.

Орино молчал, воспоминания не исчезали, но и руки моей он не выпустил. Так прошло несколько минут, когда он неожиданно заявил:

— Хорошо! Хочешь отпуск — получишь.

Удивленно подняв на него взгляд, осторожно спросила:

— А в чем подвох?

— Никакого подвоха. На месяц отпущу, — я сникла — как смешно, — и даже сам доставлю. Наши звездолеты перемещаются значительно быстрее земных — на дорогу в одну сторону уйдет неделя. Получается две недели на планете.

Не веря своим ушам, едва не подпрыгнула от счастья, но Орино добавил:

— У меня одно условие.

— Какое? — я напряглась, предчувствуя проблему.

— Я тебя буду сопровождать, — спокойно заметил верлианец.

— В смысле? В каком качестве?

— В прямом — везде и постоянно. А что до статуса — придумай любой, в крайнем случае, я и на начальника согласен.

Меня это заявление сразило.

— К-как это везде и постоянно? Что подумают мои друзья и мама, если я притащу с собой собственного руководителя! — выдохнула я.

— В буквальном смысле — везде и постоянно. Разве что в туалет и ванную можешь одна ходить, — как что-то обыденное сообщил верлианец.

— А жить где будешь?

— У вас, — невозмутимо отметил Орино.

— У нас однокомнатный жилой блок! И я с мамой живу вообще-то! — в шоке заметила я.

— Найдете место и для меня, — непререкаемо уведомил шеф. — Или так, или остаешься на базе. И не уволю — хоть голодовку объявляй в знак несогласия. Напоминаю про имплант и гипноз, так что есть ли тебе резон разводить протесты?

— Да как я это маме объясню??! Мой самый основной начальник, глава той самой Службы времени и... спит у нас на коврике! Ах, да — еще и верлианец. Пожалей мою маму — у нее здоровье не железное, такого потрясения не переживет. Я согласна на сопровождение, хотя это и отравит мне весь отпуск, но ты живи в отеле?

— Нет! — и все, весь его ответ.

Захотелось заскрипеть зубами, затопать ногами, но... ведь есть этот проклятый гипноз, а значит, способ принудить меня к чему угодно!

— Ладно, — желание увидеть маму и друзей пересилило. — Но все подумают о нас невесть что... какой позор.

Верлианец невозмутимо пожал плечами, демонстрируя полнейшее безразличие к моему отчаянию. И почему он попал в эти злосчастные проценты выживших мальков? Какое было бы облегчение для Вселенной, не случись этого...

Глава 5

Регина

Мой третий полет на верлианском звездолете Орино. Первый я фактически пропустила, провалявшись с температурой и простудным воспалением; второй, когда мы возвращались с Верлинеи на базу, на восемьдесят процентов опять же провела в постели, но уже по более приятной и сознательной необходимости; и вот сейчас...

Верлианец, как я уже отметила, к любому решению подходил стремительно и категорично. Так и в этот раз, деморализовав меня условием моего отбытия в отпуск, даже опомниться и придумать что-то адекватное в качестве контрмеры не дал. К окончанию рабочего дня у меня на руках уже была вся официальная документация на отпуск, который начинался прямо со следующего дня. Вылет был назначен на пять утра по времени базы. А непосредственный начальник похвалил меня за умение выбрать правильный тон в общении с главой проекта и верно себя поставить. Видел бы он этого самого главу, а главное меня, сидевшую на его коленях, когда мы остались вдвоем. Но пришлось нервно сглотнуть, собраться с духом и поблагодарить за высокую оценку моих личностных качеств, а также за поддержку в самом начале беседы с верлианцем. Чтобы у него язык отсох! Уж слишком легко Орино перешагнул через вопрос об 'имеющемся' женихе, ощущение, что мне это еще аукнется, не покидало.

Жизнь за один день из привычной рутины превратилась в сплошную круговерть. Меня в буквальном смысле снесло ураганом поспешности — опомниться и отойти от нашего невероятного разговора не успела, как уже оказалась в звездолете на пути к Земле.

И первое, что мы сделали на борту, — поссорились. Я категорически отказывалась снова вселяться в каюту Орино, а он непреклонно не желал селить меня еще где-то. В итоге, после того как я, подогнув колени, плюхнулась на влажный пол прямо в коридоре и, едва не хлюпая носом, заявила, что проведу тут всю неделю полета, он все же пошел на уступки. Но в итоге все равно вселил меня в свою каюту! Правда, предварительно выселившись из нее. Мотивировал он это тем, что остальные жилые помещения корабля для меня слишком влажные. Пришлось согласиться. Да и что еще оставалось, после того, как меня на первом же всхлипе подхватили на руки и молча втащили в помещение, ставшее камнем преткновения.

И вот сейчас, спустя три дня полета я готова была взвыть в голос, проклиная себя за то, что позволила этому случиться, что согласилась на этот полет, на его дикое условие и зачем-то подумала об отпуске. Каждый день начинался с того, что рано, еще до моего пробуждения, в каюте появлялся Орино с завтраком для меня. Как-то раньше мы или расставались до завтрака, или поднимались вдвоем к обеду, но до этого данный вопрос так остро не стоял. А я — ярко выраженная сова и возможность недельного отсыпания планировала использовать по максимуму. Так ведь не дал! Когда это случилось во второй раз, я с возмущенным шипением спросила, за что мне такое наказание? Орино меня невозмутимо проинформировал, что накануне отбытия успел предметно побеседовать с Кузьминым, выяснив у него все необходимые 'атрибуты' счастья вдвоем.

Так что все отдыхательные и морально разгрузочные планы на неделю полета улетели в тартарары. Отныне я себя ощущала подопытным человечком, на котором старательно апробировали новый подход к отношениям.

Но даже это оказалось не самым страшным. Спустя два дня у меня сформировалось устойчивое ощущение, что Орино тоже запланировал на эту неделю массу 'важного'. И в первую очередь — уморить меня до смерти разговорами. Верлианец впал в крайность, дотошно вытрясая из меня малейшие подробности и детали всевозможных земных вещей и процессов. Что только его не интересовало. Я уже собственного языка не ощущала, а мысли путались невообразимо. Мое существование превратилось в пребывание в камере пыток. Рано утром меня будили, продолжавшей по инерции спать и сидя, вручали поднос с едой и категорично требовали все съесть. А если я пыталась тихо упасть в обморок от ужаса — начинали кормить с ложечки. Потом, дав мне краткую передышку на посещение ванны, начинали допрос! Мне уже лампа, светящая в лицо, мерещился.

Причем интересовало его вообще все. Начиная от моей мамы и друзей и заканчивая тем, по какому расписанию работает соседнее с нашим жилым блоком кафе. Кто бы знал, что разговаривать целый день так тяжело. В итоге вечером я засыпала, едва добравшись до постели. И мне, конечно, снился большой и голубокожий мужчина рядом. К моменту прилета стану овощем, без вариантов!

Страшно представить, что мама скажет, увидев меня. Уже даже не пугала мысль о том, что она скажет по поводу присутствия главы Службы времени рядом. Изначально я решила, что за неделю сочиню какую-нибудь адекватную легенду по этому поводу, которой и объясню данный возмутительный факт. Но возможности сделать это просто не предоставлялось.

Итак, утро четвертого дня стало переломным. Услышав легкое бряцанье, поняла, что завтрак и Орино нагрянули снова, и... резко вскочила с кровати! Нет, ну сколько можно?

— Ты издеваешься? — поправляя съехавшую бретельку сорочки, возмутилась я.

— Почему? — немного недоуменно разглядывая меня, уточнил в ответ верлианец.

— Все эти завтраки, пробуждение в такую рань, допросы с пристрастием — это что, теперь норма жизни? — цедя слова, вопросила я.

— Стараюсь соответствовать представлениям о мужчине, который подходит для отношений в паре... временной, — пожал плечами верлианец.

— Чьим представлениям? Кузьмина? У меня тогда огромная просьба — потерпи до возвращения на базу, а потом сразу начнешь носить ему завтрак в постель и бесконечно расспрашивать обо всем! А вот если речь о моих представлениях, то не лучше ли сначала о них спросить?!

Повисла озадаченная пауза.

— А они у всех разные? — спустя пару минут осторожно уточнил Орино.

Нестерпимо захотелось залезть под кровать и забаррикадироваться чем-нибудь неподъемным. Но верлианская кровать такой возможности не давала и ничего тяжелого под рукой не нашлось.

— Люди тоже, знаешь ли, разные! Я вот люблю, когда возможно, поспать подольше и завтракать не привыкла, в лучшем случае что-нибудь пью с утра. А ты четвертый день подряд меня так рано будишь и заставляешь есть. Каково это? До конца недели я тебя возненавижу гарантированно, — вздохнула, чувствуя, что запал гнева иссяк и, зевая, села на верлианскую гидрокровать.

Орино осторожно поставил поднос с едой на стол, подальше от меня и присел рядом.

— Хотел как лучше, — негромко заметил он. — У нас правила общие для ситуаций с женщинами, я как-то не учел, что у вас может быть иначе.

— Ясно, — вздохнула я в ответ и, повернувшись к нему лицом, серьезно спросила: — Может быть, перестанешь? Я понимаю, что ты упрямый и не привык, чтобы вот так тебя ставили перед фактом принятого женщиной решения, или у вас есть общие правила на этот случай, и по ним я с тобой в одностороннем порядке расставаться права не имела. Но от меня об этом гарантированно никто не узнает, а если тебе так понравилось иметь под рукой любовницу из числа жительниц Земли, то уверяю — желающие найдутся. Перестань на меня давить. У меня уже ощущение, что вопреки твоему отношению ко мне, тебе принципиально ночи проводить именно со мной. А так быть не может, поэтому остановись и подумай.

Орино тоже обернулся ко мне и, внимательно выслушав, неожиданно напомнил:

— У нас с тобой договор, ты помнишь? Ты можешь заявить о намерении расстаться, но я сразу предупредил, что оставлю за собой право твой отказ не принять. И у нас нет правил, которыми предусмотрено решение женщины расстаться с конкретным мужчиной. У нас эта ситуация вообще невозможна...

'Ах, да, у них же все женщины общие! И месты эти с кучей ухажеров. Может быть, он так за меня уцепился из-за того, что больше никто не претендует?'

Опять же сама и про отсутствие жениха призналась. Если всю жизнь вокруг все общее и тут — бац! — появляется что-то только свое? Вот потому и отпускать не хочет, даже несмотря на то, что не нужна самому. Все же решила удостовериться, что верно понимаю ситуацию:

— Ты хочешь, чтобы наша временная связь продолжалась? Но на принятых у вас условиях? — пытливо вглядываясь в него, спросила. И чего бы ему это раньше не сказать? Я бы, наверное, попыталась... тогда.

— Нет, — Орино сразу ответил, — точно нет. В смысле, хочу, чтобы продолжалось, но... как у вас, по земной модели.

— Нет у нас никакой модели, — всплеснула я руками в отчаянии. — Все просто ищут подход друг к другу, стремятся узнать лучше, но не потому, что так обязывают правила, а потому что хотят этого сами!

— Я про пару, — спокойно пояснил верлианец. — Стремлюсь доказать тебе, что могу быть твоей парой.

Рухнув навзничь на кровать, обреченно спросила:

— Зачем тебе это? Что так боишься спать в одиночестве?

Орино тоже откинулся назад, упав поперек кровати рядом со мной, и, нащупав, сжал своей рукой мою ладошку:

— И это тоже, спать с тобой гораздо лучше. А зачем? Сам не понимаю. Но раз пары заводят детей, может быть и нам... — повернув к нему голову, обнаружила, что он смотрит в потолок.

У меня слов не было! Зачем я ему, и нужна ли вообще — он сам не знает, но детьми обзавестись предложил. Может быть, я все же сплю?

— Меня мама с детства учила, что дети должны появляться только тогда, когда вы уверены друг в друге и в совместном будущем, — назидательно забубнила я. — И еще — по любви! Мир, конечно, не идеален, но я бы для себя другого не хотела. Именно поэтому вопрос наших отношений для меня закрыт окончательно и бесповоротно, а о детях даже рассуждать смешно.

— Расскажи мне о своей маме? — проигнорировав все мои громкие заявления, попросил Орино. — Это так поразительно — иметь свою маму, только твою и ничью больше. Вы, жители Земли, определенно любите принадлежность во всем.

— Но ведь вы знаете, кто дал вам жизнь? — недоуменно уточнила я, настолько пораженная его словами, что даже не возмутилась этим очевидным нежеланием меня услышать.

— Жизнь дает отец. Без него из икринки не сформируется малек. А кто мой отец, я точно не знаю. Кто-то из сорока мужчин, присутствовавших на нерасте, — голос верлианца был ровным.

— Жизнь дают двое, — озвучила я приемлемый компромисс.

— Не у нас, — все равно не согласился Орино и тут же напомнил: — Расскажи про маму?

Решив, что хуже не будет, он все равно с ней встретится, начала рассказывать:

— Она спокойная у меня. Одна меня вырастила, папа погиб в результате несчастного случая, когда мне и полутора лет не было, поэтому мама мне за двоих была. Педагог, ну детей обучает. Сейчас курсы образовательные на марсианской станции ведет. Не любит скандалов, выдержанная очень. Но при этом любящая и открытая. Мама лицемерие чувствует, поэтому тебя вмиг раскусит. Очень не любит, когда суп за обедом не доедают, одежду на место не вешают и нарушают свои обещания. Но обожает вязать, по десять раз напоминать обо всем и готовить.

Подумав о маме, словно в прошлое вернулась, мысленно оказалась дома, когда мы с ней по вечерам обсуждали прошедший день друг с другом, и попросила:

— Орино, очень тебя прошу — поживи в отеле! У нас тебе будет плохо, и нам с тобой будет неудобно. У нас женское царство, опять же ремонт в последний раз лет десять назад, если не больше, делали. Плюс места мало, а ты сам по себе такой большой, что треть жилого блока сразу займешь. И маму мою смущать не надо, зачем ей лишние переживания?

— Если хочешь, я ей внушу, чтобы она не волновалась и на мой счет не размышляла, а после отъезда не помнила обо мне? — верлианец повернулся ко мне лицом и вопросительно взглянул в глаза.

А меня почему-то так задела эта его постоянная манера чуть что, сразу глушить любую проблему гипнозом. Ему не понять, а вот я представляю, как неуверенно чувствуешь себя, когда не можешь вспомнить что-то о собственной жизни. А он мне предлагает стоять в сторонке и наблюдать, как из моей мамы сделают бездумную марионетку?

— Не хочу! — выдернув свою руку из его ладони, рывком вскочила с кровати и побежала к ванной.

Оказавшись внутри, чуть-чуть приоткрыла кран с водой и заплакала. Вот его идеальное будущее и самая лучшая модель отношений — одни куклы безвольные кругом.

Глава 6

Регина

С того памятного разговора ранний подъем и носильное кормление завтраком прекратились. Объем вопросов тоже поумерился, а оставшиеся носили не личный характер. Но Орино сменил тактику сведения меня с ума. Теперь он постоянно мелькал у меня перед глазами, то и дело находя повод появиться в каюте, а то и вовсе приобщить меня к совместному занятию. И это было гораздо хуже для меня. Когда он раздражал, было легче — просто вспышки гнева и агрессии в ответ, сейчас же... меня тянуло к нему. Сколько раз я в последний момент сжимала пальцы в кулак, удерживая свою руку от намерения коснуться его, сколько раз едва не соглашалась махнуть на все свои решения рукой и принять его отношение к ситуации.

Но с другой стороны, были и плюсы в этих изменениях, так жить стало ощутимо легче — появились островки свободного времени, а, значит, и возможность подумать. Какие-то весы у меня в жизни. Если взмывает ввысь чаша с личной жизнью, проседает рабочая. Зато сейчас — в личной жизни полный ноль, так предстоит реальное путешествие в прошлое. Не это ли венец карьеры для историка?

Именно эта рабочая тема стала моей отдушиной и в мыслях и в разговорах с Орино. Стоило мне достигнуть дна отчаяния, размышляя о том, какие мы не подходящие друг другу и как больно это сознавать, или дойти до крайности в своем стремлении прикоснуться к верлианцу во время очередной встречи, как я переключалась на эту животрепещущую для меня тему. Ведь в профессиональном плане общаться нам в любом случае придется. Тем более, что Орино охотно шел на любой контакт.

— Получается, в прошлое можно попасть с помощью воды? — пыталась я постичь глубину научных возможностей верлианцев.

— Вода только для вас жидкость, которую пьют, — смеялся Орино. — Для нас же это матрица жизни: своеобразно разумная, непостижимая и всесильная. И вода повсюду, даже тела — это большей частью вода, и физическая составляющая мозга и процессов, протекающих там — тоже. Что есть любой физиологический процесс в своей основе как не химическая реакция, протекающая в идеальной среде — в растворе? А вода, она одновременно и едина, и представляет собой неисчислимое множество отдельных капель. К тому же она вечна, она вне времени или она во все времена одновременно, пока существует жизнь. У нас есть технологии, позволяющие использовать эти особенности 'вечности' водной матрицы. Вода — это и память, и энергия, и колыбель жизни, исходная точка любого действия и одновременно его финишная прямая. Все начинается и завершается в одной точке. Пробегает миллион лет, происходит миллиард изменений, но все это заключено в одной капле; для водной матрицы нет этого времени, нет этого расстояния. Вода — особая материя, и вы просто не умеете воспринимать ее в этом качестве. Верлианские технологии позволяют при особых условиях воззвать настоящему к прошлому, сосредоточенному в нашем же теле, в окружающей водной среде. Это вопрос точки зрения — существуем мы сейчас, вчера или завтра.

— Но... — он говорил о чем-то непостижимом, у меня никак не получалось уловить его восприятие, проникнуться пониманием процесса, — как же наш закон Ньютона, ведь всякое действие равно противодействию?

— Он вполне укладывается в нашу реальность, — хмыкнул Орино, привлекая зачарованно смотрящую меня ближе, — только здесь нельзя четко разграничить 'поступательный' и 'убывательный' процессы. Вода тягуча, она неразделима, поэтому просто не так очевидно действие этой аксиомы — нет возможности увидеть четкие этапы и границы любого процесса. Что такое прошлое с точки зрения водной матрицы? Это настоящее! Каждая секунда, миг, мгновение настоящего — это уже прошлое. Мы не живем в настоящем, мы постоянно существуем в прошлом, стремясь в будущее.

— Бррр... — я потрясла головой, пытаясь вернуть в нее хоть одну мысль. В общем, в прошлое мы попадем. И куда там мне до того, чтобы разобраться в верлианской премудрости. — Мы изменимся, трансформируемся как-то? Или будем собой? И как вернемся обратно?

— Будете собой и одновременно не собой. Постоянство и одновременная изменчивость — тоже свойства воды. Не знаю, как объяснить тебе это, — Орино ласково провел ладонью по моей голове, прижатой к его плечу. Я же с открытым ртом и затаенным дыханием ловила каждое его слово, зачарованная этим нереальным миром неизвестных возможностей. — Вы останетесь собой, но изменится окружающее. И дело даже не в одежде, строениях или средствах передвижения. Там все — запахи, другой воздух, восприятие, поведение, общество, физическое воплощение — все иное. Вспомни свои ощущения, когда оказалась в подводном мире? Так и тут — ваша планета в прошлом вызовет сходную реакцию. И осознать это сразу невозможно, поэтому надо сохранять спокойствие, не поддаваться панике и... адаптироваться. Опять же, это случится быстро. Вода, она пластична, она гибка, она проницаема. И она сама подстроится под новое окружение, главное не форсировать процесс. А с нею и ваше тело, и ваше сознание.

Мы сидели на кровати уже почти в обнимку, и я, прижавшись к плечу мужчины и развернувшись к нему лицом, сосредоточенно впитывала каждое слово, не замечая, что рука верлианца уже давно ласкает меня.

— А назад? — выдохнула я.

— Имплант. Там вода, если обобщить, из 'настоящего', и она в такой форме, что неподвластна изменению. Именно к ней можно воззвать через память водной матрицы и вытянуть носителя обратно, переместив из, образно говоря, капельки в капельку, позволив плавно перетечь, не повреждая, — Орино шептал ответ, едва не касаясь губами моей щеки. Я неосознанно отмечала ощущение ого теплого дыхания, вдумываясь в смысл его слов.

— А если с ним что-то случится? С имплантом? Вдруг повредится? — захваченная жуткой мыслью, прошептала я, даже не задумываясь о том, что начинаю поддаваться наступающему возбуждению, что плавно, поддерживаемая его руками, перемещаюсь на спину.

— Его невозможно повредить, — шептал верлианец мне прямо в губы, — только извлечь. Пока он внутри, объект полностью подчинен нашей воле и может быть перемещен в любой миг и из любого места. Это наилучшая страховка от любой опасности для носителя и гарантия контроля для нас.

— А извлечь его можете только вы? — заворожено уставившись в нечеловеческие зеленые глаза Орино, ощутила, как он скользнул языком по моим губам, стремительно обегая их контур.

— Его легко извлечь любому, — спустя миг ответил Орино, шепча, уже уткнувшись лицом мне в шею.

— Как? — меня невообразимо захватило этой возможностью, этой тайной, этим откровением. И даже его руки, осторожно пробирающиеся по моему обнаженному уже животу, не затягивали зарождающимися ощущениями настолько, как желание узнать ответ. Мучительное желание. И я уже не понимала, в чем его причина.

— Хитрюга, — взглянув на миг в мои глаза, мягко усмехнулся Орино и бескомпромиссно, не позволяя увернуться, накрыл мои губы поцелуем, одновременно неожиданно решительно покоряя мое тело.

И прежде чем я в полной мере осознала произошедшее и сумела адекватно отреагировать, мое сознание было массированно и безвозвратно порабощено нахлынувшим потоком ощущений. Радость узнавания, отчаянная радость моего бедного сердечка, которое забилось быстрее, стоило мне почувствовать себя счастливой, нужной и желанной, пусть даже всего на мгновение, всего на одну ночь.

* * *

На лицо тихонечко подули. Я возмущенно наморщила нос, требуя оставить меня в покое и дать доспать.

— Уже почти обед, — раздался рядом с ухом серьезный шепот верлианца, — или на обед будить тоже нельзя? Но если что, я не против, тоже согласен еще поспать.

Резко распахнув глаза, вскинула голову, всматриваясь в лицо мужчины, прижавшись к груди которого, только что сладко спала.

— Т-ты... ты... — от возмущения перехватило дыхание, не дав высказать первую подвернувшуюся возмущенную мысль.

— Я, я, — сокрушенно покивал головой Орино и картинно заслонился руками.

— Ты все подстроил! — все же разродилась я полным ненависти шипением.

— Я же тебе говорил, что оставляю за собой право твой отказ не принять и пытаться изменить твои намерения, — с возмутительно довольным видом заявил верлианец.

— Убирайся, — простонала я в полном отчаянии от осознания собственной слабости и невозможности хоть что-то противопоставить его напору и очарованию.

Одновременно села, оперлась спиной о стену каюты и, натянув на себя покрывало, с усилием толкнула его ногами, стремясь уронить на пол. Орино расслабился и позволил мне совершить задуманное. Мягко шмякнувшись вниз, тут же переместился и сел возле кровати, наблюдая за мной. А я смотреть на него не могла, было стыдно, поэтому закрыла лицо ладонями, едва не собираясь реветь от отчаяния.

— Не злись, — спокойно попросил Орино.

— Я не на тебя, — неразборчиво пробубнила я из-за ладоней, — я на себя злюсь! Как я злюсь на себя!

— И на себя не злись, нам же хорошо вместе, зачем все прекращать. Не сопротивляйся себе, — увещевал верлианец. — Неужели ты и сейчас не понимаешь?

И правда хорошо, пока мы общаемся только телами. Но стоит ли растрачивать жизнь на такие неполноценные отношения? Лучшие годы потратить на то, чтобы быть в тени, полужить, довольствоваться ролью любовницы? Сама же мотнула головой и ответила вслух себе и ему одновременно:

— Даже не надейся, что я передумаю. Твержу тебе, что у нас нет будущего. Я нормальный человек и желания у меня самые обычные — хочу быть любима, хочу любить сама и быть уверенной в своей паре. В твоем случае все это неосуществимо!

— Почему ты так убеждена в этом? — Орино напряженно нахмурился.

А я подумала: действительно, почему? Исхожу из того, что было в наших отношениях все эти месяцы, из того, чего не хватало лично мне? Из того, что он относится ко мне не так, как я желаю, из того, что многие его поступки в отношении меня оскорбительны? А еще он не представляет нашего совместного будущего, совершенно не стремится к тому, чтобы что-то изменить в отношениях между нами. Но если у него в полноценном для меня смысле не было семьи — только собственных родителей, во время взросления постоянно находящихся рядом, — то откуда он мог бы узнать о том, что значит быть семьей, как жить в ней?

Чего я от него требую, если сама слабо представляю их верлианские взаимопонимания?..

Вспомнились Гриша и Надя. Они тоже долго не были женаты, но это не умаляло их по-настоящему любящих и семейных взаимоотношений, а сейчас у них еще и малыш есть для полноты гармонии. Да и мы с мамой... мы ведь тоже семья, пусть и в другом смысле, но любовь, доверие и планы на будущее у нас тоже есть. Может быть, верлианец увидит все это и сам поймет, чего не хватает нашим взаимоотношения? Или осознает, что ему этого не надо, и отступится сам?

Мысль была неожиданно простой и перспективной. Пусть так, попробую, дам ему время и еще один шанс. Или дам его себе? Отложу принятие окончательного решения до момента возвращения на работу. А пока... пусть будет, что будет — просто отдохнем, оставив все сложности на потом. Может быть, я сама так отчаянно не хочу расставаться с ним, что ищу какие-то оправдания и питаю иллюзорные надежды, но... время покажет.

— Хорошо, — я слезла с кровати и встала рядом с утроившимся на полу Орино. — Сделаем еще одну попытку остаться вместе. Но я не обещаю, что это не завершится провалом. И давай договоримся, что будем спрашивать друг друга о том, чего хотим и ждем друг от друга в любых обстоятельствах. Постараемся быть честны друг к другу и не эгоистичны?

Лицо верлианца осветила потрясающая улыбка:

— Спасибо! — и тут же все испортил словами: — Значит, на Земле всем представишь меня как... жениха по-вашему?

Я, уже развернувшая ногу в сторону ванны, потрясенно замерла и уставилась на пожелавшего отхватить руку сразу по локоть Орино:

— Нет! — я решительно и возмущенно одновременно качнула головой. — Это лишнее. Будешь просто другом. А давай и про то, что ты мой руководитель, не скажем? Просто — работаем вместе?

Идеей я загорелась. Врать маме, конечно, не хотелось, но по существу это не такое уж и вранье, а обо мне в этом случае хуже, чем есть, не подумают. И так достаточно того, что он верлианец.

— Согласен! — тут же кивнул Орино.

— Отлично, — подтвердила и я наш новый договор. — Я в ванну.

— Набрать тебе? — и тут же поправился: — Хочешь, я тебе ванну сделаю?

— Нет, — поморщилась я и честно сказала: — Меня это раздражает невероятно, но вот... со мной искупаться приглашаю.

Лицо Орино вытянулось от удивления.

— А так... можно? Искупаться вдвоем? Ты не будешь против?

— С чего бы, — удивилась я. — Я же сама предложила. А ты никогда с женщиной ванну не принимал?

Орино, как раз поднявшись с пола, как-то замялся, возбудив мое любопытство и породив множество предположений.

— Ну-ка, ну-ка, — я многозначительно прижалась к нему вплотную и, запрокинув голову, уставилась в изумительные глаза мужчины, — признавайся.

— Было пару раз, когда... бывал на Земле, — переведя взгляд куда-то за меня, признался Орино.

— О! — я удивилась и тут сообразила, о чем он говорит. — А...

— Идем же, а то уже обедать пора, а мы еще умыться не можем, — перебил меня Орино и потянул в нужном направлении.

А я шла за ним и соображала: по опыту нашего знакомства, он на Земле время с дамами, 'встреченными' в баре, проводил — получается, с ними вместе и ванну принимать доводилось? Вот как-то весь энтузиазм задуманного действа сразу пропал. Опять сравнение не в мою пользу получается. Впрочем, договорились же отвечать на вопросы друг друга.

Орино уже набирал воду в свой нешуточный водоем, который скромно именовался ванной.

— Стой, — испуганно пискнув, я бросилась передвигать рычаг. — Зачем так много расходовать?!

— Ты же не думаешь, что мы будем мыться в ванне, когда в ней воды на тридцать сантиметров от дна? — в его глазах отражалось невероятное негодование.

— Именно! — сразу расставила я точки над 'i'. — Тем более с нами внутри она поднимется до шестидесяти.

Верлианец застонал:

— Когда уже это издевательство прекратиться? У нас нет дефицита воды! Применяется замкнутый очистной цикл для такой технической воды, так что от того, что ты нальешь ее больше, ничего не изменится в худшую сторону.

— Войдет в привычку, — неумолимо мотнула я головой и кивнула на огромную гладкую яму. — Залезай!

— Давай у нас войдет в привычку, что ванну набираю я? — пробурчал Орино, усаживаясь на дно ванны и грустно разглядывая жидкость, едва достигавшую середины его бедер.

А мне неожиданно так понравилось это его расстроенно-недоуменное выражение лица, что я рассмеялась. Почему раньше мы никогда вместе ванну не принимали? Дурачиться вдвоем не менее приятно, чем все то, чему мы обычно посвящали совместное время. Не правильно у нас как-то все было, и сейчас я очень остро это ощутила. Орино, озадаченный моим смехом, вопросительно взглянул, но я, успокаивающе махнув рукой и забравшись к нему в воду, неожиданно решила его удивить:

— Готовься, сейчас я тебя помою!

Лицо верлианца снова вытянулось в шоке.

— Может быть лучше я тебя? — как-то неуверенно предложил он.

Мотнув головой, хитро прищурилась: он такая святая наивность, что просто напрашивается на злостную пакость... Так легко на душе стало от вида растерянного Орино, что потянуло на озорство. И я, стараясь проделать это незаметно, зачерпнула полные ладошки воды и — раз, метнула ею в верлианца. Увы, Орино стремительно уклонился и еще более ошарашено уставился на меня. А я, уже не скрываясь, принялась закидывать его 'водяными гранатами' собственноручного производства. Верлианец сначала стремительно и ловко избегал контакта, но в какой-то момент удача мне улыбнулась, и — он получил мощный водяной залп в область плеча.

Нахмурившись, Орино нарочито медленно опустил руки в воду и, тоже зачерпнув воды в свои большущие ладони, примерился ими в моем направлении. Мгновенно сообразив, что мне увернуться не светит, закрыла лицо ладонями в надежде уберечь его, но... Тело как-то быстро и плавно переместили в воде, и я поняла, что все его манипуляции были отвлекающим маневром, а стремился он добраться до заветного рычага! Пока я обозревала ситуацию с противоположного края водоема, внутрь уже хлынула дополнительная вода, стремительно повышая уровень жидкости вокруг нас.

— Несправедливо! — со смехом взвыла я, снова плеская в него 'водяной гранаткой'.

— А вот теперь держись, — со зверским выражением лица предупредил Орино, когда вода начала скрывать мою грудь.

Ой! С ужасом оглянувшись, поняла, что сейчас меня накроет шквальной волной в лучшем случае, и решила идти на мировую:

— Пощады!!! — давясь от хохота, просипела я, молитвенно складывая руки, и выдала железный аргумент: — В паре тот, кто сильнее, всегда поддается тому, кто слабее!

Орино задумался, приостановив масштабную подготовку к моему потоплению, а потом, резко сменив положение тела, улегся на дно ванны, плюхнувшись головой мне на колени, и прокричал:

— Тогда я сдаюсь на милость победителя! — голос, искаженный водой, звучал непривычно и глухо, на лице сквозь водную рябь явственно виднелась радостная улыбка.

— А контрибуция? — возмутилась я, наблюдая, как пузырьки воздуха поднимаются к поверхности воды от сразу обозначившихся у основания шеи верлианца жаберных щелей. — Хочу обед!

Орино быстро закивал, выражая полнейшую готовность, и тут же, резко вытянув голову вверх, ухватил снизу губами скрытую в воде вершинку моей груди. От неожиданности я вздрогнула и тут же хлопнула его ладонью по плечу:

— Ни за что! Я обедать хочу! Завтраком, между прочим, не кормили!