Мизантроп

Света прикурила очередную сигарету.

— Я попросила его отпустить меня съездить отдохнуть с подругой, но она заболела. Я рассказала ему об этом, а также о том, что собираюсь лететь одна. И к моему огромному удивлению он сразу согласился с тем, что мне давно уже пора отдохнуть.... Заметив тебя на Bar street, я вспомнила аэропорт и решила: ты прилетел сюда специально, чтобы следить за мной. Агент, направленный мужем. Глупость, паранойя и ничего больше.

Света замолчала. Она смотрела на меня в ожидании реакции. Рассказ был окончен.

— Я — не агент, — плоско пошутил я.

— Я знаю. Пошли спать.

Мы допили кальвадос и вернулись в постель. Света легла на бок. Я обнял её, едва успел задуматься над её историей и сразу провалился в сон.

Из этого тяжёлого, плотного, без сновидений, также как без внезапных пробуждений посреди ночи, сна меня выдернул резкий надоедливый звук. Оказалось, что я не забыл завести будильник.

— Доброе утро! — я выключил будильник и поцеловал Свету в шею.

— Доброе утро! — она зевнула и потянулась. — Кстати, который час?

— Ровно 6. Мы успеваем.

— Я быстро к себе в номер, встречаемся за 5 минут до автобуса.

— Хорошо.

Я подошёл на минуту позже условленного времени. Света уже была на месте. Она успела принять душ, высушить волосы, накраситься и переодеться. Я в очередной раз был поражён её фантастической способностью мгновенно приводить себя в порядок. В руке Света держала достаточно объёмную сумку, которую она обычно брала на пляж.

— Интересно, зачем тебе на экскурсии купальные принадлежности? — я в очередной раз не смог побороть собственное любопытство.

— Я буду купаться в бассейне Клеопатры. Разве ты не помнишь, про него рассказывали девчонки из нашего отеля, когда мы вместе с ними сидели в клубе на Bar street.

— И что же они рассказывали? — спросил я.

— Если искупаешься в этом бассейне, станешь самой соблазнительной.

— Ты и без этого невероятно соблазнительная, — я обнял Свету и продолжил свою мысль, нашёптывая её на ушко. — Автобуса, похоже, не будет.... Нам следует незамедлительно вернуться в номер.

— Ты неисправим, — рассмеялась Света. — А вот и автобус.

Автобус притормозил перед отелем, и водитель открыл дверь. Мы прошли в салон, предъявив сидевшему на переднем сиденье гиду наши билеты. Гид был мужчиной. Когда автобус выехал за пределы города, он начал рассказывать о том, что нам предстоит увидеть и на что следует обратить особое внимание. Гида звали Леонид. В отличие от Надежды, которая за время поездки от аэропорта до города сумела порядком утомить своей пулемётной манерой подачи информации, Леонид рассказывал плавно и не торопясь. Убаюканная этим рассказом Света задремала, положив голову мне на плечо. Я чувствовал лёгкий и свежий запах её духов, мягкость её волос, и был готов ехать так до бесконечности. Автобус медленно поднимался вверх по горной дороге.

Спустя некоторое время автобус остановился у придорожного кафе для того, чтобы туристы, совершившие подвиг сверхраннего пробуждения, смогли, наконец, по-человечески позавтракать. За длинными столами, расположенными под навесом на открытом воздухе уже сидели туристы. Леонид провёл нас через кафе к тем двум столам, которые предназначались для нашей группы. Завтрак входил в стоимость тура, и данное обстоятельство вместе с запахами кофе и свежей выпечки не на шутку разжигало аппетит. Выбор блюд оказался на удивление приличным, а кофе крепким и ароматным. Напротив нас со Светой расположилась пара. Ели они аккуратно, быстро и много.

— А я собиралась обзывать тебя обжорой, — хихикнула Света мне на ухо.

— Если ты пожелаешь, то я могу вступить с ними в схватку и посвятить неминуемую, но очень трудную победу даме моего сердца, — также шёпотом предложил я.

— Настоящий рыцарь выбирает в качестве оружия шпагу, а не вилку.

— В подобных случаях я предпочитаю эспадрон, — не сдавался я.

Мужчина, невольно оказавшийся жертвой этих мягко выражаясь не слишком остроумных шуток, неправильно истолковал наши перешёптывания, и, протянув руку, поставил перед Светой тарелку с сырной нарезкой.

— Вижу, что вам не дотянуться, а вы почему-то не спрашиваете, — сказал мужчина.

— Спасибо, — ответила Света.

— Вы не могли бы нас сфотографировать? — спросил мужчина, обращаясь ко мне.

— Конечно, — ответил я.

Я сделал пару кадров и вернул ему камеру.

— Меня зовут Николай, моя супруга — Галина.

— Макс.

— Светлана.

— Там, куда мы направляемся, будет что снимать. Поэтому я предлагаю объединиться: вы будете фотографировать нас, а мы вас, — предложил Николай.

— Идёт.

Мы вместе вернулись в автобус и обнаружили, что занимаем места друг за другом. Автобус тронулся, и Леонид продолжил свой неторопливый рассказ. Через некоторое время он начал подробно описывать местную технологию производства хлопковых тканей. "Благодаря мягкому климату, воде содержащей фантастическое количество минеральных веществ, а также трудолюбию местных жителей, трикотаж, произведённый в этом регионе, стал известен во всём мире" — объяснял он. Затем последовали подробности. Внезапно проснувшееся красноречие нашего гида вскоре нашло своё объяснение. Автобус сделал очередную остановку, на этот раз на парковке перед внушительных размеров торговым центром. Кроме получения теоретических знаний наш тур предусматривал практическое знакомство с достижениями местной лёгкой промышленности. Немалое время, отведённое на посещение магазина, свидетельствовало о важности этого мероприятия. Всё было организовано на самом высоком уровне: объявление на входе (на 5 языках, включая русский) информировало посетителей торгового центра о возможности оплаты покупок наличными турецкими лирами, долларами США, евро, а также фунтами стерлингов Соединённого Королевства. Кроме того, к оплате принимались пластиковые карты всех основных платёжных систем.

Внутри ничего неожиданного не оказалось. Огромная площадь, заполненная всеми возможными предметами гардероба: от нижнего белья до зимней верхней одежды. Ни я, ни Света не проявляли особого энтузиазма, но, будучи вынужденными хоть как-то убить время прогуливались по торговому центру. С другой стороны, просто прогуливаться было скучно, поэтому мы волей-неволей присматривались к представленным нашему вниманию товарам. Вещи, лежащие на полках, около которых мы слегка задержались, в основном были сделаны вполне прилично, и я подобрал себе футболку с неунывающей физиономией Барта Симпсона.

— Значит, мультиками увлекаешься? — спросила Света.

— Ага. Смотрю Симпсонов и Южный парк, скорблю о преждевременной кончине Масяни.

— Всё ясно, — улыбнулась Света. — Отличный выбор. Ну а теперь, пойдём и выберем что-нибудь для меня.

Света рассматривала футболки, брюки, юбки, ветровки и прочие вещи, но ей ничего не нравилось. Я решил, что она ничего не купит. Но за десять минут до истечения времени, официально отпущенного Леонидом на шоппинг, Светлана нашла то, что искала. Она взяла какую-то вещь с полки (я не заметил, какую точно, так как стоял спиной к ней, изучая полку напротив) и зашла в примерочную кабинку, находившуюся всего в паре шагов от нас.

— Подожди, пожалуйста, здесь, — попросила Света из примерочной.

— А что ты примеряешь? — спросил я. — Дашь полюбоваться на себя?

— Если только мне самой понравится, — ответила Света.

— А как же моё мнение? — возмутился я.

— Можешь считать, что ты его уже высказал, — рассмеялась она. — Тебе ведь чем короче — тем лучше, так?

Сгорая от любопытства, я стоял около кабинки, рисуя в своём воображении наряды один откровеннее другого. Заглянуть в кабинку я не мог. Несмотря на безумное желание увидеть Свету в обновке, я отлично понимал, что с точки зрения женщин нарушение таинства примерки является тяжким преступлением. Наконец я дождался её разрешения.

— Готово, — сказала Света, не открывая занавески. — Можешь заходить.

И я зашёл. На Свете был одет маленький, едва прикрывающий попку, махровый светло-голубой халатик. Он словно был сшит для нее, и он почти ничего не скрывал.

— Ну, как? — спросила Света, несомненно, прекрасно зная ответ.

— Потрясающе! — я смог произнести всего одно слово.

Я вышел из примерочной, и вскоре Света присоединилась ко мне. Мы расплатились за покупки, и, прежде чем занять свои места в автобусе, выкурили на парковке по сигарете. Спустя несколько минут последние задержавшиеся в магазине туристы вернулись, Леонид дважды пересчитал членов вверенной ему группы, и автобус тронулся.

Света сидела у окна и всматривалась в проплывающие мимо нас поля, в медленно сменяющие друг друга холмы. Некоторое время я тоже смотрел в окно, но пейзаж за ним мало интересовал меня. Я думал о другом. Я представлял себе Свету, вернувшуюся домой. Она приняла душ, высушила волосы и одела халатик. Вот она выходит из ванной в комнату, в которой на диване сидит её муж. Света пахнет шампунем и пеной для ванной. Муж встаёт с дивана и подходит к ней. Он обнимает её, целует. Он проводит рукой по её шее, постепенно спускаясь ниже. Другой рукой он развязывает пояс на халате. Всего одним движением руки, в то время как другая рука продолжает своё движение вниз. Его пальцы скользят по ложбинке между её грудей, вот они уже ласкают её животик, затем ещё ниже...

И это не мои пальцы, а его! Какого-то человека, которого я возможно никогда не увижу. Человека, который давно не вызывает у неё никаких чувств, но, тем не менее может развязать этот пояс. Пройдёт несколько дней и это станет реальностью. Мне захотелось кричать. Набрать полную грудь воздуха и крикнуть "Нет!" изо всех сил. Но это ведь ничего не даст. Кроме нескольких удивлённых взглядов — совсем ничего. Я по-прежнему тихо сижу рядом со Светой. Молча. Кто я для неё? И как я могу ревновать Свету к её собственному мужу? Абсурд. Усилием воли я заставляю себя не думать об этом. Совсем не думать об этом. Абсолютно.

Лучше послушать Леонида.

— Итак, друзья, скоро мы окажемся на месте. Сейчас я объясню порядок экскурсии. Вначале мы осмотрим античный театр, построенный римлянами во втором веке нашей эры. Затем мы посетим бассейн Клеопатры, где все желающие смогут искупаться и перекусить. После бассейна осмотр природных достопримечательностей: водопадов и травертин.

— А что такое травертины? — спросила девушка, сидевшая перед нами.

— Травертинами называют каскады, по которым стекает вниз вода из термальных источников. Как я уже рассказывал, гидрокарбонат кальция делает их белыми. Общая протяжённость травертин примерно 3 километра. Идём дальше. В завершении экскурсии — прогулка среди руин античного города. Во время экскурсии передвигаемся организованной группой, никто не бродит по территории в одиночку.

По-военному чётко и ясно.

— Будем вести себя примерно? — усмехнувшись, спросил я у Светы.

— Посмотрим по обстоятельствам.

Обстоятельства сложились в пользу примерного поведения. Там, где мы оказались вскоре после выхода из автобуса, было по-настоящему интересно и это заставляло сосредоточить внимание на увиденном. Римский театр либо прекрасно сохранился, либо был очень бережно отреставрирован. Бережно, но так, чтобы не создавалось впечатление современной декорации. Часть скамей, колонн и верхний ярус сцены были оставлены разрушенными, но в целом строение сохранило свои формы. Театр впечатлял. Впечатлял не гигантскими размерами, подобно Колизею, хотя не был и маленьким (примерное число зрителей, которые могли разместиться на 45 рядах скамей, составляло около 10-11 тысяч). Театр поражал воображение своей гармоничной простотой, а также видом на долину, находящуюся внизу.

Я представил себе людей, сидевших на этих скамьях без малого 2 тысячи лет назад. На сцене перед ними актёры играют "Царя Эдипа". Сфинкс, в который уже раз задаёт свой вопрос, никак не ожидая того, что именно этот раз окажется для него последним. Знают ли об этом зрители? Некоторые наверняка знают. Именно тем, кто знает, трагедия, разворачивающаяся на сцене, интересна в основном игрой актёров. Остальные замерли в ожидании: способен ли герой победить чудовище? То, что чудовище, по сути, практически ни в чём виновато (кроме своей природной нелюбви к человеческому роду) никого не волнует. Публика жаждет крови существа, слишком сильно отличного от человека. Хор, располагающийся за спинами актёров, призывает Эдипа быть мужественным. Герой должен идти до конца, а монстр должен умереть. И монстр умирает. В одиночестве, медленно погружается в бушующее вокруг него море человеческой ненависти. Для человека, нарушившего в те времена закон своих собратьев, заслуженная кара — изгнание. Для зверя — смерть. Но Сфинкс — не обычное животное. Не лев, узнавший ни с чем не сравнимый привкус тёплой человеческой крови, не холодный и скользкий спрут из морских глубин. Он мыслит, он чувствует. Он коварен и хитёр, кроме того, ему известны одиночество и страх. Единственный в своём роде, первый и последний. Только никто не принимает в расчёт эти обстоятельства. Несчастный монстр. Возможно его смерть — это всего-навсего избавление от страданий.

— Ты думаешь о пьесах, которые ставили на этой сцене? — спросила Света.

— Точно.

— И о каких?

— "Царь Эдип" Софокла. А ты?

— "Прометей прикованный" — его сюжет гораздо понятнее для обывателя.

— Разумеется, достаточно пострадать за веру, для того, чтобы стать святым. Люди обожают истории мучеников.

Света посмотрела на меня, и я заметил кусочки грусти, рассыпанные на дне её бесконечно голубых глаз.

— Значит за веру? — спросила Света.

— За веру в человека.

— Но святые здесь ни при чём. Ведь ты не подвергаешь сомнению их веру, — Света сделала небольшую паузу и продолжила. — Тебе кажутся отвратительными те люди, которые считают свою жизнь ценной лишь потому, что за неё принесена великая жертва. А из-за ерунды герои не совершают эпических подвигов. А в целом — ты хороший мальчик, наверняка животных любишь.

— Ага. Сфинксу сочувствую, зато людей не люблю.

— Мизантроп. Такое не лечится, в курсе? — улыбнулась Света, а тех самых кусочков в глубине стало ещё больше.

— Конечно в курсе, потому и не пробую, — ответил я.

Мы сделали несколько снимков, затем прошли по скамьям, надёжно хранившим секреты давно ушедшей эпохи, и начали спускаться с холма вслед за остальными членами группы. В нескольких десятках метров от театра и чуть в стороне от тропы, ведущей вниз по склону, стоял человек, предлагавший проходящим туристам что-то купить. Мы со Светой также подошли к нему. Турок предлагал купить монеты, отчеканенные во времена Цезаря или Калигулы. Настоящие? Разумеется настоящие. Всего по 20 долларов за штуку. То есть даром. Я взял в руку пару монет: неровные края, нечёткий рисунок, позеленевший металл. И всё же подделка самого низкого пошиба. Но что-то в выражении лица Гая Юлия Цезаря, что-то в глубине отчеканенного на монете профиля заставило меня достать бумажник. После непродолжительного торга монета отправилась в карман, а турок стал счастливым владельцем пары купюр с портретом Джорджа Вашингтона.